Идти по белоснежному снегу, приятно хрустящему под ногами... Это так легко, ведь сегодня он особенный. Пуховым одеялом он укрыл за ночь землю, но всё ещё не перестал падать с небес, медленно кружась и плавно оседая. Почти ничего не видно, везде только он - снег, снег, снег... Белоснежный мир, так напоминающий рай. Мой рай... Здесь так тихо... Никого нет вокруг, и только редкие деревья, покрытые инеем... Они такие красивые, знаешь... Я изредка поднимаю глаза, чтобы посмотреть на них сквозь белоснежные ресницы, но снова опускаю их, улыбаясь самому себе, потому что долго невозможно смотреть на этот блеск. От него сильно слезятся глаза, ведь всё вокруг так переливается... На землю смотреть тоже немножко больно, но я всё же слежу взглядом за медленно рыхлящими снег ботинками. Я иду туда. Туда, помнишь? На то самое место. И там меня будешь ждать ты...
Я не ошибся. Никогда не ошибался. Мне не нужно даже было поднимать глаз. Едва я приблизился к тому месту, как на моих губах заиграла нежная, немного загадочная улыбка и я блаженно прикрыл глаза, вдыхая свежный морозный воздух. Внутри меня переполняло счастье, то самое, неземное, нереальное счастье, от которого щекотно в животе и бешено колотится сердце... От которого в горле стоит странный ком, который невозможно проглотить, а сквозь плотно сжатые губы вот-вот готов сорваться радостный крик. Но я не кричу и даже не смеюсь, только улыбаюсь, и, не открывая глаз, медленно опускаюсь на снег. Совсем не холодно. Я присаживаюсь на колени и наконец приоткрываю глаза. На губах снова играет полная нежности улыбка, когда я смотрю... на тебя...
Ты лежишь на снегу. Прекрасная кукольная фигурка в белоснежном платье со множеством рюшечек и оборок. Руки раскинуты в стороны, а немного замерзшие пальцы невольно собирают падающие снежинки, которые тут же тают на тёплой коже. На ногах - почти прозрачные беленькие колготки и туфельки в тон, как всегда - на высоком каблучке. Чёрные, как ночь, локоны лежат на белоснежном снегу, это так красиво... Прекрасные глаза закрыты, а на длинных, чуть подрагивающих ресничках настоящий парад снежинок, маленьких, узорных, совершенно разных. Щёчки покрылись лёгким румянцем, а губы, нежно-розовые, самые красивые и желанные на свете, чуть приоткрыты. Сказочное кукольное личико, на котором застыла маска умиротворённости...
Я медленно и плавно опускаюсь с колен и ложусь рядом, стараясь не потревожить хрупкий сон. Я хочу любоваться тобой, пока ты спишь... Знаю, когда ты проснёшься, ты не позволишь этого. Я не могу сдержать улыбку. Такая нежная куколка, и такой жётский холодный характер... Но это лишь маска, я же знаю. Знаю, что внутри всё по-другому.
Нежно провожу рукой по густым тёмным волосам... Они как шёлк, такие же мягкие... Дрожащими от волнения и переполняющего счастья пальцами прикасаюсь к бледной коже... Улыбка. Я думал, эта кожа холодная, такая же, как на вид, но... нет, она совсем не такая, когда прикоснёшься. Горячая. Нежная. Бархатная. Смотрю на слегка подрагивающие реснички. Так хочется прикоснуться к ним, собрать снежинки... Но я боюсь потревожить сон. Так хочется раствориться в тебе... Я вновь смотрю на розовые губы. Я всё бы отдал, чтобы ощутить их вкус. Но смею ли я?..
А почему нет?..
Немного поколебавшись, я всё же нежно отвожу прядь твоих волос, медленно приближаюсь к любимому лицу и едва ощутимо касаюсь губами твоих губ. По телу быстро пробегают мурашки. Губы... Такие мягкие и горячие... Такие сладкие... Боже, как же долго я этого ждал, как же я хочу сейчас полностью раствориться к тебе!..
Я запечатлел лёгкий, почти неощутимый поцелуй на твоём виске и зарылся лицом в пахнущие чем-то сладким волосы. Так хотелось вдыхать твой запах, чувствовать твоё тепло... На душе царило странное спокойствие и умиротворённость, и только бешеный стук сердца выдавал, как же волнительны для меня эти мгновения. Я издал едва слышимый вздох, обдав горячим, слегка подрагивающим дыханием твою шею, и прошептал: "Я люблю тебя... Люблю, Мана..."

А потом я проснулся.



Утро прошло в полной тишине, не характерной для меня. Обычно, собираясь на репетиции с группой, я включал весёлую (попсовую, каюсь) музыку, играл с громко тявкающей от радости Белль и параллельно тихонько ругался сквозь зубы, потеряв очередной необходимый предмет одежды. Выглядело это со стороны наверное ооооочень смешно. В любом случае, настроение, каким бы оно ни было дальше, в течение дня, утром было всегда прекрасным. Я вообще по жизни оптимист, да и быть тихим - не в моих правилах (у соседей спросите, подтвердят). А сегодня я так и не смог вырваться из пелены задумчивости, в полной тишине попивая кофе на кухне (что обычно делал в кресле, в просторном зале). Даже Белль сегодня лежала на диване и только изредка поднимала на меня свои большие грустные глаза и жалобно поскуливала. Видимо, чувствовала настроение хозяина...
А оно действительно было не особо радостным. И всему виной был сон, в последнее время всё чаще мучавший меня. Сон про НЕГО... Сказочный и нежный сон про того, кого я так хотел бы сейчас ощущать рядом с собой...
Я усиленно помотал головой, пытаясь прогнать вновь нахлынувшее наваждение. Что со мной происходит в последние дни?! Я совсем перестал контролировать свои мысли... Изо дня в день одно и то же - я борюсь с собой, но побеждает всегда та сторона, что думает о НЁМ. Это глупо, гооооосподи, как же глупо!..
Чашка нервно опустилась на стол, немного кофе выплеснулось на поверхность. Аааргх, чёрт, что такое?! Я так больше не могу...
Я шумно выдохнул, потирая виски. Я не мог понять, что проиходит, но осознавал лишь одно: я вдруг стал что-то чувствовать к своему холодному лидеру, к нашему суровому гитаристу с маской равнодушия на лице - Мане. Он вдруг стал мне нужен, а мысли о нём заполонили весь мой разум. И это убивало, ведь я прекрасно знал, как он относится ко всем нам, как он относится КО МНЕ. Рассчитывать даже на банальный разговор на подобную тему было бы бессмысленно. Холодный взгляд, ни тени улыбки на губах, неопределённый жест: вот всё, чего удостаивался я обычно. Хотя нет, вру. Стоило мне что-то сделать не так, допустим, взять на репетиции ноту выше, чем надо, и мне приходилось выслушивать его критику, которая всегда была жёсткой и не знала пощады. Мана, Мана... Почему же ты такой?..
Я должен был побороть себя ещё в самом начале, пресечь чувства на корню. Но не смог... И теперь я судорожно соображал, что же мне делать дальше. Видеть тебя каждый день, слышать твой ледяной, но в то же время звонкий и родной голос, смотреть в твои хрустальные, самые прекрасные на свете глаза я больше не мог, но и обходиться без них тоже... И это меня пугало, Мана, если бы ты знал, как пугало... Мне всё чаще хотелось подойти к тебе сзади, обнять за тонкую стройную талию, уткнуться носиком в твои мягкие как шёлк волосы и закрыть глаза... Просто чувствовать тепло твоего тела и вдыхать твой запах... Французские духи, да? Этим ароматом всегда пахло от тебя?.. Стоять так часами... Но я не мог даже мечтать об этом. Думаю, сделай я что-то подобное, ты бы влепил мне пощёчину, процедил сквозь зубы слова ненависти, а то и вообще попёр бы из группы...
Группа...
Я грустно усмехнулся. В последнее время ты умудрился затмить даже её. Я думал, что ничего важнее "Malice Mizer" для меня быть не может. Кажется, я ошибался... Не было больше того упоения музыкой, если рядом вдруг не было тебя. Не было такой радости стоять на сцене или репетировать, если рядом не было тебя. Стоило тебе отойти хоть ненадолго, как я терял всякий интерес к своему делу. Даже песни я теперь мог писать либо с тобой, либо для тебя - третьего не дано.
Я немного грустно улыбнулся. Я ведь написал для тебя песню. "Le ciel". Только ты так и не узнал, думая о ком, я наигрывал уставшими пальцами нежную мелодию на пианино... Помню, ты даже наругался на меня. Я ведь всегда писал только слова, а музыка была заботой ребят, а тут целиком и полностью моя песня!.. Мда... Досталось мне тогда. Только я даже не помню, что именно ты кричал. Я просто стоял с виноватой улыбкой на лице и смотрел в твои глаза. Даже в порывах гнева ты оставался самым милым и нежным... Самым красивым и ранимым... Мой любимый аристократ...
По щеке невольно скатилась слеза. Так нельзя, Мана... Я так не могу... Прости... Но я правда так больше не могу. Я должен избавиться от этой паранойи. Я ведь знаю: шансов у меня нет, не стоит даже думать об этом. Я должен прийти в себя... Я нормальный мужчина... Я найду себе девушку, хорошую, славную девушку, а потом женюсь на ней и мы будем жить долго и счастливо... Но кого я обманываю? Она не сможет заменить мне тебя... И всё же нужно что-то делать. Будет больно, будет трудно, но... Я сделаю шаг, чтобы ни тебе, ни мне не пришлось страдать. Я должен что-то сделать...
И выход я вижу только один ...


Это было обычное собрание. Мы всем составом собирались на такие каждую неделю. Только группа, никого лишнего. Но сегодня я позвал ещё и продюсеров. Я должен был сказать всем. Это было моё решение и я должен был поставить в известность весь коллектив. Всех, кто был неразрывно связан с "Malice Mizer".
Все ребята удивлённо смотрели на меня, стоящего во главе огромного прямоугольного стола, за которым мы собирались для обсуждения важных вопросов, касающихся музыки. Все, кроме тебя. Да, как и всегда. На лице - маска, ни капли удивления или каких-либо ещё эмоций. И ни я, ни кто-либо другой не мог знать, что ты на самом деле чувствуешь сейчас, о чём думаешь. Я посмотрел на тебя грустными глазами. О, как бы я хотел знать...
Отвёл взгляд - дверь закрылась за последним участником группы, Юки, все были в сборе. Удобно рассевшись за столом (кроме одного из продюсеров, он имел привычку стоять, прислонившись спиной к стене и смешно скрестив ноги), вопросительно уставились на меня.
Я волновался. Да, я очень волновался. Слишком трудный выбор мне пришлось сделать. И всё ради тебя, милый... Всё из-за тебя. Я не хочу быть обузой, а именно таким я и становлюсь, целиком сконцентрировав свою жизнь на тебе. Я не хочу любить тебя вот так... А я сейчас вдруг понял, что люблю. Только ты не должен знать об этом... Так будет лучше...
- Я покидаю группу.
Мои слова эхом прозвучали по огромному кабинету, а я еле сдерживал слёзы. В горле застрял ком, когда я увидел полный боли и удивления взгляд Ками, моего лучшего друга, полные шока и растерянности глаза Кози и Юки... И только самое любимое лицо, казалось, не выражало никаких эмоций. Было ли это так на самом деле? Я так и не понял. От этого в груди всё сжималось ещё сильнее, ещё тяжелее было на сердце. Я не слушал протестующе-возмущённые крики продюсеров, шокированные и жалобные уговоры и расспросы друзей - я смотрел лишь на тебя. А ты смотрел мне в глаза как будто даже равнодушно...
Я так и думал, что ты скажешь что-то подобное. Но... В душе всё же надеялся на другое...
- Хорошо. Уходи. Ты прав, мы не можем больше работать с тобой.
Не помню, как протестующе заговорил Юки. Не помню даже, как чуть не расплакался Ками, жалобно крича: "Мана, ну что же ты такое говоришь?! Это ведь не правда!!! Останови его!!!" Не помню ничего... Помню только, как, не выдержав, буквально вылетел из кабинета, на ходу стирая нахлынувший поток слёз, рыдая, как ребёнок...
Мы больше не увидимся, Мана-сама. Как ты и хотел... Ты ведь хотел этого?.. Мы больше никогда не увидимся... Прощай.. Я буду любить тебя...



Мана тихонько чертыхался, запихивая в сумку свои вещи и нервно поглядывая на часы. Сегодня с самого утра всё шло наперекосяк, и сейчас он сильно опаздывал на деловую вечеринку, пропустить которую не было ну просто никакой возможности. Соберётся куча важных людей, возможно, получится завести полезные знакомства... Такого шанса лидер "Malice Mizer" упустить не мог. Нужно было поднимать группу, которая в последние месяцы явно переживала застой, как бы он, Мана, ни старался вывести её из этого временного кризиса. Временного? Он надеялся на это. С приходом в группу Клахи наступила новая эра, ознаменовавшаяся некоторыми изменениями в стиле и в музыке, что, впрочем, не убавило у них поклонников, но всё же... Но всё же это было не то, что при предыдущем вокалисте.
Мана стиснул зубы и мысленно выругался, едва не назвав имени того самого вокалиста. Когда-то давно, года два назад, он пообещал себе, что ни разу не вспомнит имени этого человека и не називёт его вслух. Доселе клятву удавалось держать, хоть это и давалось не без труда. В памяти постоянно всплывал ненавистный образ. Хотя... был ли он таким ненавистным? Не всегда...
Мана шумно выдохнул.
Было время, когда он думал совершенно иначе. Не показывал, конечно, но думал. Нужно было поддерживать имидж холодной куклы, да и не имел он привычки показывать свои чувства... А в один момент Мана понял, что эти чувства действительно имеют место быть. Какие именно? Этого гитарист понять не мог. Но всё чаще и чаще он замечал, что многие действия этого чудаковатого вокалиста вызывают у него невольную улыбку (которую он никогда себе не позволял), а временами даже некое подобие теплоты в душе. Это... пугало. Даже отталкивало. Но Мана ничего не мог с собой поделать: ему нравилось украдкой наблюдать, как старательно выводит ноты его согруппник, как нежно он гладит свою любимую собаку, как веселится и носится по всей гримёрке со своим лучшим другом Ками...
При воспоминании о погибшем барабанщике у лидера Малисов невольно встал ком в горле. Не вернёшь, не вернёшь... Эти слова он часто повторял себе, вновь цепляя на лицо невозмутимую маску, хотя ещё пару секунд назад был готов расплакаться, как ребёнок. Смерть Ками была такой неожиданной...
Гитарист зажмурился. В этой трагедии он почему-то привык винить именно своего бывшего вокалиста. Если бы он не ушёл, возможно, Ками был бы жив! Если бы он не бросил группу! И вообще - какое право он имел так поступить?! Бросить их на самом подъёме?! Бросить их, когда столько всего было ещё не сделано?! Бросить... бросить его, Ману...
До сих пор лидер не мог понять причины этого поступка, но с того самого дня он привык считать это предательством и бережно вынашивал в своём сердце ненависть к... к нему. К тому, чьё имя было противно называть. К тому, о ком он старался вспоминать всё реже. К тому, чьи прикосновения так старался стереть из памяти.
Их было так мало... Но когда-то они заставляли трепетать холодного гитариста. Те редкие мгновения на концертах, когда по расписанному по секундам сюжету он должен был обнимать бывшего согруппника. От каждого прикосновения к горячему телу в сердце вдруг вспыхивал огонь, сердце начинало бешено колотиться, и так не хотелось разрывать короткий миг этих ощущений... Что чувствовал вокалист? Мана не знал и старался никогда не задумываться об этом. Вряд ли он вообще что-то чувствовал - с чего бы? Да, всё же вряд ли. Для него это наверняка было просто игрой на сцене. Попыткой раззадорить публику, которая неистово ревела при каждой подобной выходке. Да и не волновало Ману что там чувствовал или не чувствовал бывший участник "Malice Mizer". Для него было главным только одно: чтобы он никогда не догадался, какие ощущения испытывал он, Мана. Великий и прекрасный. Вот так.
Запихнув в сумку последние необходимые предметы, гитарист шумно выдохнул и подошёл к зеркалу. На него из отражения смотрело грустное лицо разукрашенного клоуна, прятавшего свои эмоции под тонны грима и сложный образ неприкосновенной куклы. Что ж... раз так, значит, образ удался. А значит, можно смело выходить из дома и идти... Куда там надо было идти? Ах, да, на деловую вечеринку. Может, хоть сегодня удасться пропихнуть свою группу на очередное пафосное шоу...
Презрительно скривив мордашку, Мана схватил со стола сумку и ключи, и, в последний раз бросив странный задумчивый взгляд на свою комнату, вышел за дверь.


Что за такси в этом чёртовом городе?!
Уже битые тридцать минут Мана подгонял водителя, как мог, хотя в его планы вообще не входило разговаривать с вышеупомянутым. Таксист виновато пожимал плечами: мол, что я сделаю, пробки на дорогах, да и машина не первой свежести. На что гитарист лишь фыркал и вновь отворачивался к окну, начиная заметно нервничать. Если он опоздает, будет нечто. Не пристало опаздывать на подобные мероприятия. Тем более - ему. Ему вообще много чего не пристало. Он же Мана! Нельзя забывать об этом.
Подъезжая к главному входу в здание, где сегодня и должно была пройти та самая деловая вечеринка, лидер "Malice Mizer" с неудовольствием отметил огромное количество толпившихся репортёров. Ну вот, сейчас опять придётся им позировать. С одной стороны, Мана любил позировать. Но с другой - всему же есть предел! Иногда даже самому Мане надоедает фотографироваться по триста раз на дню. Причём временами даже без разрешения. Хорошо хоть Клаха обещал тоже присутствовать на сегодняшнем мероприятии. Может, хоть часть внимания переключится на него... Мана на это очень надеялся.
Вот и настало время выходить из машины. Заплатив таксисту (хотя было бы за что платить - он чуть не опоздал!), Мана тихонько выдохнул, придал лицу как можно более равнодушное (и даже слегка высокомерное) выражение и открыл дверцу.
Мгновенная реакция, толпа журналистов и миллион вспышек тут же окружили звезду. Стараясь не жмуриться от последних, гитарист стал медленно, но верно пробираться к спасительному входу. Чёрт, где же носит этого Клаху?! Встретил бы хоть что ли...
Лёгкая улыбка, манерные жесты - всё это Мана считал своим снисхождением к фотографам, так стремившимся заполучить заветный удачный кадр для завтрашней полосы. Для самого же лидера это было ни что иное как привычная игра образа. Но раз для всех этих людей это так важно... Что ж... Подарим им это удовольствие!
И вот, наконец, долгожданный вход. Как Мана ни старался сдержаться, но получилось так, что он буквально влетел в двери, спасаясь от толпы. Фууух... Долгожданная прохлада, лёгкое тускловатое освещение и гораздо меньшее количество народу. Вот так уже лучше!
Навстречу тут же выбежали хозяева мероприятия, и Мана долго обменивался с ними любезностями, незаметно оглядываясь в поисках хоть одного более или менее знакомого лица. Нет, конечно, таковых было много: всех этих людей он хоть раз да видел на светских мероприятиях, музыкальных фестивалях или на обложках журналов в конце концов. Но сейчас ему хотелось найти хоть одного человека, с которым он неплохо общался, и незаметно пристроиться к нему в компанию, пока не найдётся этот удод Клаха, на которого гитарист с каждой секундой злился всё больше. Ну где же его носит?!
Хозяева мероприятия пожелали лидеру "Malice Mizer" приятно провести вечер и отправились встречать очередных известных гостей, а Мана, толком не зная, куда бы ему пристроиться, чтобы не скучать до официального начала вечеринки, просто взял с подноса официанта бокал шампанского, подошёл к ближайшему диванчику, мягко опустился на него и окинул взглядом зал. Сегодняшнее мероприятие, надо отметить, было организовано на самом высшем уровне. Гитарист за свою сценическую жизнь не раз и не два побывал на подобных деловых вечеринках, поэтому мог спокойно дать оценку сему. И, к чести хозяев, он остался доволен.
Вот только никакого особого интереса он не испытывал. В планах стояли только три пункта:
а). Дождаться Клаху
б). Убить Клаху
в). Завести парочку полезных знакомств и обеспечить рекламу группе.
Хотя кому нужна группа без вокалиста?
Мана усмехнулся собственным мыслям и медленно отпил глоток, как бы пригубляя шампанское и пробуя его на вкус. Но не успел он даже оценить напиток или хотя бы подумать об этом, как вдруг тихонько вскрикнул: кто-то плюхнулся рядом с ним на диван и гитарист, подскочив на месте, пролил шампанское себе на платье. Неееет, только не это!.. Шикарное платье было безвозвратно испорчено в области талии и декольте, брызги и капли оставили пятна на голубоватой ткани и теперь лидер "Malice Mizer" уже не был так совершенен. Напротив: он выглядел глупо и неопрятно. Ну как же так?! Мана чуть не захныкал.
Едва оправившись от шока он разгневанно повернулся, готовый убить того, кто посмел испортить ему такой дорогой и красивый наряд, и тут же удивлённо приоткрыл рот, когда сидящий рядом с ним наглец весело брякнул:
- Гыг... Извиняюсь, не подрассчитал.
- Какого чёрта?!
- Ой, Мана! - на лице сидящего рядом Мияви (а это оказался именно он) заиграла глуповатая улыбка, когда он увидел рядом звезду такого масштаба. Звезда же, впрочем, уже закипала. Лидер, конечно, неоднократно видел этого музыканта на обложках журналов и на сборных концертах, но он и представить себе не мог, что это пирсингованное чудо окажется таким нахальным и невозмутимым, учитывая то, ЧТО он только что умудрился натворить.
- Ты хоть понимаешь, что это платье стоит бешеных денег?! - прошипел разгневанный Мана, - Я специально заказывал его для этой вечеринки! И как я теперь буду выглядеть?!
- Да не переживай ты так, высохнет! - казалось, Мив даже удивился такой бурной реакции на такую, по его мнению, мелочь.
Гитарист аж челюсть уронил:
- Высохнет?! Вот так вот просто высохнет?! За две минуты до начала мероприятия?! И даже пятна исчезнут?! А может ты мне ещё фен предложишь, чтобы я мог подсушить мокрые по твоей милости участки своего нарядка?!
Мияви весело гоготнул:
- Нееееее, фен я с собой не ношу. Гыг... Да не переживай ты так, пятна совсем не заметны!
Бросив на музыканта уничтожающий взгляд, Мана снова посмотрел га платье. Ну-ну.
- Если хочешь, на втором этаже есть ванная, - предложил Мив, беря с подноса официанта бокал с каким-то коктейлем, - Думаю, там можно привести себя в порядок. Правда, извини... Вечеринка ещё не началась, так что можешь успеть.
- Ещё б она началась, когда я в таком виде, - буркнул лидер, и, вскочив с диванчика, быстро засеменил на высоких платформах по направлению к лестнице, провожаемый удивлённым взглядом Мияви.
"Неуклюжий чурбан... дырокол ходячий..." - бурчал Мана, поднимаясь на второй этаж. Музыка здесь была слышна гораздо тише, народу не было вообще. Тускло горели пара ламп, подвешенные к потолку. Впереди - длинный узкий коридор с кучей дверей. Ну и какая из них ведёт в ванную комнату?!
Стараясь не нервничать, гитарист сбавил шаг и решил прислушиваться к шуму в каждой комнате, надеясь таким образом вычислить уборную. Но, видимо, не судьба: стояла почти круглая тишина, и лишь музыка, доносящаяся с первого этажа, прерывала её.
"Может, заглянуть?" - Мана остановился у очередной двери, но открыть её всё же не решался. Недолго поразмыслив, он решил, что лучше будет если он вернётся и уточнит у этого глупого Мияви, где же находится нужная ему комната. Кивнув самому себе, гитарист решительно развернулся и уже было зашагал обратно, как вдруг дверь напротив открылась и буквально вылетевший из неё мужчина едва не сбил Ману с ног. Шокированный этим происшествием лидер "Malice Mizer" успел лишь пискнуть и судорожно замахать руками, тщётно стараясь удержаться и не упасть, но внезапно его подхватили чьи-то сильные руки.
- Простите пожалуйста, я Вас не заметил, очень тороплюсь... Вы не ушиб...
- Камуи?!
Клятва была нарушена...


Повисла пауза. Несколько секунд парень просто не мог понять, что только что произошло, что ему послышалось... Послышалось ли?..
Его глаза шокированно расширились, когда он осознал, КОГО ИМЕННО только что спас от падения. Не веря своим глазам, он смотрел на не менее удивлённого бывшего лидера, застывшего у него на руках.
- Мана?!
И снова тишина... Поскольку оба, оба эти человека до сих пор не могли поверить в столь неожиданную встречу. Жизнь давно разделила их, и каждый старался забыть о том, что когда-то происходило. Тогда... каких-то два года назад. Два года, показавшиеся вечностью. Два года, сумевшие уничтожить многие воспоминания. Два года, сумевшие выстроить непреодолимую стену между бывшими согруппниками. Два года, в течение которых они оба пытались не вспоминать друг о друге...
Дрожащими руками Гакт помог выпрямиться гитаристу, параллельно пытаясь успокоить бешено заколотившееся сердце. Мана испытывал тоже самое, но он просто не мог этого показать, поэтому старательно прятал глаза и делал вид, что тряхивается. Кое-как придя в себя, он сделал лицо поравнодушнее и невозмутимо произнёс своим привычным ледяным голосом:
- Спасибо, что не дал упасть.
- Не за что...
Сказать, что Камуи Гакт был разочарован, вновь увидев маску на лице Маны после стольких лет разлуки, значит не сказать ничего. Нет, он, конечно, не ожидал, что бывший лидер бросится к нему на шею с радостными воплями о том, что скучал, нет... Но всё же какой-то частичкой души надеялся, что ему не показался тот огонёк, который вспыхнул на миг в глазах гитариста, когда он подхватил его. Хотя впрочем какая теперь разница... Прошло довольно много времени. Гакт всё это время тщательно старался забыть холодного лидера "Malice Mizer" и теперь мог почти с полной уверенностью сказать, что у него это получилось. Он уже не видел по ночам чёрные локоны и нежные руки, не грезил о том, как прижмёт к себе за тонкую талию и уткнётся лицом в горячую шею. Теперь у него была совсем другая жизнь. Любимая девушка. Новая квартира. Новая эпоха в музыкальной карьере. Даже о бывшей группе он уже не жалел. Лишь иногда, приходя на могилу Ками, вспоминал, как им было весело в те времена...
Но всё это было уже в прошлом. И теперь Камуи мог смело заглянуть в глаза Мане, не боясь, что в горле встанет ком, а в животе всё задрожит. Лишь сердце предательски колотилось, но певец списал это на неожиданность встречи.
- Как... как ты?
Гитарист пожал плечами, всё так же не поднимая глаз и занявшись изучением своих пятен на новеньком платье:
- Хорошо. А ты?
- Тоже... Как группа?
- Замечательно, - Гакту послышались ещё более острые льдинки в голосе бывшего лидера. Неужели всё ещё ненавидит его за тот поступок?..
- Я слышал, взяли нового вокалиста...
- Да...
- Клаха, да?
- Угу.
Снова неловкая пауза. Мана в это время принялся судорожно соображать, как бы ему поскорее распрощаться с Камуи и сбежать от него. Вокалист же, в свою очередь, хотел лишь одного: услышать от лидера хоть одно тёплое слово. Хотя бы последнее. Ему хотелось прекратить эту бессмысленную "войну", в которую они оба невольно играли, старательно пытаясь не вспоминать друг друга. Можно ведь попрощаться по-человечески, ведь так?..
Гакт, наконец, заметил, куда было устремлено всё внимание гитариста.
- Посадил пятно, да?
- А что, незаметно? - огрызнулся Мана.
Бывший вокалист "Malice Mizer" поморщился, как от пощёчины.
- Зачем ты так?
- А ты зачем? - лидер наконец поднял глаза, которые были полны какой-то странной злобы, в отголосках которой читалась боль.
- Что - зачем? - не понял Гакт.
- Камуи, не придуривайся! Зачем ты тогда так поступил? Неужели в твою тупую голову ни разу не приходило подумать хоть о ком-то, кроме себя?!
- Я и думал не о себе...
На миг на лице Маны проскользнуло удивление, особенно в тот момент, когда бывший вокалист опустил грустные глаза куда-то в пол, но он тут же взял себя в руки, и, развернувшись и решив, что зазговаривать им больше не о чем, невозмутимо зашагал в конец коридора, противоположный лестнице, оставив Камуи одного стоять посреди длинного, тускло освещаемого коридора.
Но даже холодный лидер не мог долго упрямиться. Нельзя было всё оставлять вот так. Хотя бы попрощаться по-нормальному...
Вымученно вздохнув и убеждая самого себя "Дурак, потом же жалеть будешь", он остановился и немного повернул голову.
- Гакт?..
- Да?..
- Где здесь ванная?
Камуи, не веря своим ушам, поднял глаза на бывшего лидера и на его лице внезапно появилась радость, смешанная с надеждой. Мана, сам Мана заговорил первым, не ушёл просто так, а спросил его! Неужели всё же помирятся?
- Гакт, ты долго будешь стоять, пуская слюни счастья?
Весело мотнув головой, вокалист отбросил все свои мысли и догнал вымученно закатившего глаза Ману.
- Последняя дверь направо. Давай помогу?
- Что поможешь? - не понял гитарист.
- С пятнами...
Лидер равнодушно пожал плечами и повернулся, направляясь к ванной комнате и предоставляя Камуи возможность самому выбирать, следовать за ним или нет. Тот долго раздумывать не стал.
Открыв перед Маной дверь и пропустив его вперёд, он в который раз зажмурился, стараясь не потерять этот миг счастья, счастья от того, что его не отталкивают и не прогоняют, счастья побыть рядом с тем, кто когда-то затмевал собой весь мир. Остались ли какие-то чувства? Гакт этого не знал и знать не хотел, стараясь не думать об этом, но просто находиться сейчас так близко к этому человеку... Это действительно счастье. Хрупкое, ранимое, и наверняка короткое...
Певец закрыл дверь и повернулся к своему бывшему лидеру, уже открывшему кран и судорожно соображавшему, как же так оттереть пятна, чтобы не намочить платье ещё больше. Камуи тихонько усмехнулся и развернул Ману к себе:
- Подожди.
Затем взял с края раковины пароллоновую губку, немного её смочил и поднёс к испачканным местам.
- Дай, я сам, - раздражённый гитарист попытался выхватить спасительный предмет.
Гакт снова усмехнулся:
- Брось, Мана, будто я не знаю, что ты сейчас сделаешь со своим платьем. Что-что, а стирать маленькие пятна ты никогда не умел.
Лидер "Malice Mizer" лишь недовольно фыркнул и отвёл глаза, заставив тем самым улыбнуться певца. Ох, Мана, Мана. И возразить же нечего, правда? Помнишь, как испортил сценический костюм Кози, пролив на него что-то и потом растерев пятно ещё больше?
Вслух Камуи этого не спросил, зная, что Манина доброта не безгранична и он запросто может послать наглого парня куда подальше, поэтому просто улыбнулся своим мыслям и поднёс губку к пятну на талии. Было какое-то странное волнение, особенно, когда Мана начал пристально наблюдать за действиями бывшего вокалиста, но Камуи всё же собрался и принялся аккуратно, едва касаясь, стирать следы неведомого ему напитка.
Наконец, эта часть пятна была уничтожена и её бывшее местоположение определялось только по следам воды, которая скоро должна была высохнуть. Гакт ещё немного смочил губку и поднёс теперь к месту декольте. Чем выше были пятна, чем ближе оставалось до родного лица и чем горячее становилось дыхание Маны, тем больше дрожали руки. Трудно было собраться с мыслями и не отвлекаться от пятна, но он всё же смог это сделать.
Последние штрихи, маленькое пятнышко, совсем высоко, почти что в области шеи. Гитарист уже окончательно успокоился и поэтому перестал так пристально следить за действиями бывшего согрупника, с интересом бегая глазками по белоснежным стенам ванной комнаты. А вот Камуи нервничал всё больше. Так рядом, так близко... Нет, он же не любит его больше, не может! У него есть девушка, Катрин, и точка!
Зажмурившись и теряя над собой контроль, он всё-таки сделал это, не в силах бороться с собственными необъяснимыми чувствами.
Выронив губку, он просто-напросто нежно прикоснулся холодными пальцами к гладкой шее Маны. Лидер тут же вздрогнул и удивлённо посмотрел на бывшего вокалиста, но мгновенно опомнился и попытался надеть на себя маску холодной невозмутимости:
- Гакт... Что ты делаешь?
Камуи поднял глаза, встретившись ими с глазами Маны, и с какой-то странной обречённостью в голосе пробормотал:
- Если бы я знал...
Несколько секунд они так и стояли, ничего не произнося и пристально смотря в глаза друг другу, а потом Гакт устало вздохнул и убрал руку.
- Прости... Не знаю, что на меня нашло. Платье уже чистое... Пойдём вниз?
Гитарист лишь кивнул, развернулся и вышел из ванной комнаты, а Камуи опустился на корточки и поднял губку, задумчиво глядя куда-то сквозь стену.
Через несколько секунд он догнал бывшего согрупника на коридоре:
- Мана!
Тот остановился и слегка повернул голову:
- Да?
- Я хотел бы пригласить тебя в гости. Мы недавно купили новую квартиру и всё там обустроили, я хотел показать тебе...
- Мы? - некоторая нотка удивления в голосе.
- Да, мы с Катрин.
- Твоя девушка?
- Да...
Воцарилась неловкая пауза, во время которой Мана просто молчал, не поворачивая головы, а Гакт нервно топтался на месте.
- Придёшь? - наконец спросил он.
Секундное молчание, затем лёгкая усмешка:
- Конечно.



Я медленно сделал глоток и отставил чашку горячего чая на поверхность узорного деревянного столика, вновь выпрямляясь и усаживаясь поудобнее.
Вот уже двадцать минут, как я находился в гостях у своего бывшего вокалиста Гакта на новой квартире. По правде говоря, я не до конца понимал, зачем меня сюда пригласили, но и отказать в тот вечер просто не посмел. Хотелось прекратить бессмысленную войну "за глаза", которая завязалась у нас с Камуи после его ухода из группы. Да и вечер был свободен, так что нужно было хоть чем-то его занять. Поход в гости - чем не хорошее времяпроводжение?
Квартира оказалась действительно шикарной. Три огромных комнаты, просторная кухня, ванная и душевая комнаты, большой, но немного узковатый балкон... Всё было очень красиво обставлено, и я невольно признал, что у Камуи всё-таки есть вкус и хорошо развито чувство стиля. Ну, конечно, если он всё это придумывал. Да и если не он - раз ему нравится, значит уже не всё потеряно.
Больше всего мне понравился зал. Большой, просторный, очень уютный и обставленный в средневековом стиле. Тёмные длинные шторы на окнах, камин, узорная мебель и большой диван, шикарный ковёр по периметру и много картин на стенах. Чем-то напоминало мою собственную квартиру. Но сейчас мы втроём покинули это помещение, пришедшееся гмне по душе и устроились в гостиной, светлой комнате с небольшим столиком между двумя белоснежными диванчиками напротив. Я сидел на диванчике ближе к двери, а напротив меня уютно разместились эти голубки - Гакт Камуи и его Катрин.
Вот уже чуть ли не с первого момента знакомства я пристально наблюдал за этой девушкой. В принципе, она была хороша. Красивая, милая, высокая, худенькая, с длинными светлыми волосами и большими зелёными глазами. Стильно одета. Ухожена. Хорошо образована, насколько я мог судить. Но почему-то она мне не нравилась. Я как мог пытался найти в ней то, что можно было раскритиковать. И с досадой стискивал зубы, когда понимал, что придраться-то особо не к чему. Но что-то меня раздражало, и я не мог понять, что именно.
А ещё я искал то, чем она привлекла Гакта. Я стремился понять, что же он в ней такого нашёл, что решил связать с ней свою судьбу. В голове крутились сотни мыслей и различных вариантов, и на каждый я пытался найти отмазку или опровержение.
Я злился. Я делал вид, что абсолютно спокоен, но почему-то я злился. И от этого начинал ненавидеть себя. От того, что не мог найти причину, по которой мне так неприятно наблюдать за ними. По которой я до боли сжимаю кулаки и нервно ёрзаю на месте. Даже чай пить не хотелось...
Да что же со мной такое?!..
Весь вечер, что я находился здесь, я старался не смотреть на Камуи. Не знаю, заметил ли он... Но я всё время упорно отводил взгляд. Почему-то мне было страшно поднять на него глаза, только вот не знаю, почему. Что я боялся увидеть? Гакт как Гакт. Как был придурком, так и остался. Я ехидно усмехнулся своим мыслям. Ну а как ещё можно назвать человека, который такое вытворял на концертах и репетициях?!
Чудо...
Снова усмехнувшись, на этот раз более добродушно, я поднял глаза и посмотрел на Катрин. Она что-то увлечённо рассказывала мне, но только я не слушал её. Я пристально смотрел на их сцепленные с Гактом руки, на то, как он, уткнувшись лицом ей в волосы, заставлял её невольно вздрагивать и смущённо хихикать. И какая-то странная и непонятная горечь всё больше и больше наполняла меня...
Мне не нравилось, как она смеётся, хотя это было мило и красиво. Мне не нравилось, как она жестикулирует, хотя это было оживлённо и естественно. Мне не нравилось, как она говорит, хотя это было умно и образованно. Может, меня раздражало именно то, что она идеальна? И почему-то невольно я сравнивал её... с собой?..
Это всё было слишком дико и непонятно для меня. Непонятны были собственные ощущения, которые я, признаюсь, испытывал впервые. Весьма странные и неприятные. Было даже немного стыдно за то, что в мыслях я так опускал эту чудесную девушку. За что? В том-то и дело, что не за что. Она ничего мне не сделала, напротив - она очень гостеприимно приняла меня и напоила чаем. А сейчас вот она рассказывала мне истории из своей жизни. Наверное, они были интересные. Меня даже охватило некое сожаление от того, что я их не слушал. Но я просто не мог их слушать. Каждый раз, когда я предпринимал подобную попытку, в голове вновь начинали сумбурно крутиться самые разные мысли, и я снова сбивался и всё пропускал мимо ушей.
А что же Камуи? Не знаю, я старался не смотреть на него. Но боковым зрением я конечно видел, что он обнимает свою девушку и буквально сдувает с неё пылинки. Какая идиллия! Прям слов нет!
В очередной раз поразился своей язвительности. Кажется, пора сворачиваться из этих гостей, пока настроение не упало окончательно. Вон меня Клаха уже три недели пытается в гости зазвать. Надо снизойти до него таки своим вниманием. Да и должен же я буду извиниться за то, что вчера чуть не придушил его прямо на людях за то, что он соизволил явиться через два часа после начала мероприятия... Нет, это ж надо было так меня подставить!
От мыслей о Клахе невольно полегчало, но когда я вернулся в реальность и увидел, как Гакт нежно целует в шею свою Катрин, меня буквально злость взяла. И вообще - это неприлично! В конце-то концов, они не одни! Зачем тогда было приглашать меня в гости? Чтобы я сидел и смотрел вот на это?!
Повезло, конечно, Камуи, что он вовремя прекратил все эти свои действия, иначе я бы повернулся и ушёл. А так посижу ещё немного. Нужно допить чай, а то я сделал всего один глоток. Ещё подумают, будто я посчитал, что меня отравить хотят.
- Мана, расскажи пожалуйста, как там Кози с Юки поживают?
Я украдкой поднял холодный взгляд на Гакта. Впервые за ближайшие минут пятнадцать он заговорил со мной. И, наверное, лучше бы он этого не делал. Тогда бы я не посмотрел на него...
Длинные роскошные каштановые волосы... Как всегда немного спутанные и лохматые, ниспадающие на плечи и закрывающие почти всю правую половину лица. Правильные черты, тонкие изящные брови и точёный носик... Чистая нежная кожа, даже одним взглядом напоминающая шёлк и бархат, сплетённые воедино...
Сердце бешено заколотилось.
Губы, такие нежные, желанные и неестественно розовые... Немного пухлые и потрясающе красивые... Нежные и ухоженные руки... Голос... Такой бархатный и тихий... Шея, такая гладкая...
В животе что-то болезненно сжалось.
А глаза, господи, эти глаза! Голубые, как небо, увлекающие за собой куда-то в бесконечную даль!.. Самые прекрасные на свете, самые чистые и самые чарующие!..
Каким-то краем сознания я улавливал, что что-то говорила Катрин, кажется, она спрашивала меня о чём-то, но я не мог даже пошевелиться и её голос звучал как будто бы из другой реальности. Миг, напоминающий то самое мгновение, когда чей-то голос вырывает тебя из прекрасного сна, а ты всё ещё цепляешься за его остатки, не желая отпускать и больше всего на свете боясь проснуться. Тоже самое было и со мной... Только это было наяву. Я будто находился где-то далеко, где для меня существовали только эти глаза напротив. И чем больше я смотрел в них, тем больше растворялся в их голубой бесконечности. Тем больше сжималось что-то внутри, тем сильнее колотилось сердце, вот-вот готовое выпрыгнуть из груди, тем труднее было проглотить ком, вставший в горле, тем явственнее было слышно, как стучат молоточки в ушах, а кровь течёт по венам, тем щекотнее становилось где-то внизу живота... И тем страшнее было осозновать, что я действительно это чувствую...
Мои глаза невольно расширились от шока, смешанного с каким-то паническим ужасом.
Гакт...
Неужели... я люблю тебя?!
Не знаю, заметил ли он моё состояние, но я отчётливо видел, как грустно он смотрит на меня, с какой-то странной болью в голубых глазах, с горечью и наверное даже с сожалением. Сожалением... о чём?
Я тогда ничего не понял, но мне вдруг безумно захотелось вскочить с места, опрокинуть деревянный столик, подскочить к бывшему вокалисту и обнять крепко-крепко, прижать к себе и не отпускать никогда. Захотелось, чтобы он гладил мои растрёпанные чёрные волосы и нежно целовал в висок, заслонив собой весь мир и дав мне почувствовать себя слабым и беззащитным. Захотелось, чтобы он как вчера вновь случайно дотронулся холодными пальцами до моей шеи и по телу прошёл маленький электрический разряд. Чтобы как прежде, как тогда, несколько лет назад, он обнимал меня, но уже не играя на сцене, а живя и чувствуя. И чтобы как раньше я ощущал то, что, впрочем, сейчас вернулось ко мне, будто бы и не было тех двух лет ненависти... Только вернулось с новой силой...
Это было какое-то безумие...
И, наверное, я бы не вырвался из него, если бы вдруг не почувствовал как что-то резко обрушилось ко мне на колени. Я удивлённо смотрел на собаку Гакта, таксу по кличке Белль, вдруг начавшую пристраиваться поудобнее, чтобы улечься.
- Кажется ты ей понравился, - довольно улыбнулся Камуи, наблюдая за действиями своей питомицы. Я вдруг с удивлением отметил, что и сам улыбаюсь, нежно ведя рукой по гладкой шёрстке животного. Что это со мной такое сегодня?..
Но тут вмешалась Катрин:
- Белль, что ты себе позволяешь?! А ну-ка слезь немедленно! Боже, Мана, прости пожалуйста, она обычно так себя не ведёт! Сгони её! Белль, иди сюда!
Я недовольно поморщился. Такое мгновение испортила... Чем ей собака не угодила? Она мне ни капли не машала.
- Не хочу я её сгонять, - пробормотал я.
Но Катрин не слушала:
- Гакт, ты кормил её вечером?
- Нет ещё, чуть позже дам, - Камуи, улыбаясь, подошёл к моему дивану.
- Гакт, покорми сейчас! Зачем ты её мучаешь?
Я ехидненько усмехнулся и понимающе посмотрел на бывшего вокалиста, когда тот вымученно закатил глаза.
- Хорошо, милая, могу и сейчас, - смиренно вздохнул он и энергично засвистев, направился на кухню. Такса тут же вскочила с моих колен, спрыгнула на пол и засеменила за своим хозяином. Я проводил её каким-то немного грустным взглядом.
- Милая собачка, - я повернулся к Катрин.
Та ослепительно улыбнулась мне в ответ и начала оживлённо рассказывать, какие смешные истории у них были связаны с Белль. Как она будила их по утрам... Как игралась вместе с ними... Как ночью не давала побыть вдвоём и Гакту приходилось запирать её в соседней комнате... Девушка смеялась, когда рассказывала всё это, она действительно была счастлива каждому мгновению и каждой вот такой вот маленькой истории. Только мне с каждым рассказом было всё паршивее на душе... Доброжелательная улыбка слабела, глаза потухали, и горечь сковывала всего меня до кончиков волос. Мысли о том, что он смеялся, гулял и просыпался не со мной почему-то давили на сердце тяжким грузом. С каждой секундой я всё яснее и яснее понимал, что то, что я когда-то давно чувствовал к нему, не исчезло тогда, и время не убило это, а лишь преумножило и переродило в то, что я испытывал сейчас.
Я никогда раньше не любил. Да, никогда в жизни. Ни разу я не встретил того человека, рядом с которым бы сердце замирало. Не было на свете такой девушки. А Гакт... Уже тогда я что-то чувствовал к нему, но старался погасить в себе эти эмоции. А сейчас? Мы встретились буквально вчера, встретились после долгой разлуки, и за какие-то сутки моя жизнь перевернулась вверх дном, я сам себя не узнавал. Ещё вчера, когда он подхватил меня и мы встретились взглядами, у меня сердце в пятки ушло. И потом, когда он прикоснулся ко мне... Меня будто током ударило. Всю ночь я думал о нём... Вчера он пригласил меня в гости, и уже тогда, когда он сказал, что у него есть девушка, я вдруг почувствовал странное огорчение. И всё же решил прийти в гости. Но я и представить себе не мог, что будет так больно...
- ... а ещё мы думаем купить большой торшер, ну и может быть ещё один столик!
Я понуро поднял глаза на Катрин. Она такая счастливая... Интересно, он так же счастлив рядом с ней? Строит такие же планы на будущую жизнь? Тоже ждёт покупки большого торшера и ещё одного столика?..
- ... я думаю устроить ему сюрприз! Куплю ему красный пуфик, а ещё хочу выбрать шикарные духи на День Рождения! - без умолку делилась со мной девушка, - Какой-нибудь цветочный аромат... ммм... лилии?
У меня больно защемило сердце. Ну почему она сейчас говорит мне всё это?!
- ... а когда у нас появится ребёнок, то...
- Вы хотите завести ребёнка? - что-то внутри оборвалось.
- Конечно хотим! - кивнула Катрин, - И даже было бы чудесно не одного, а двоих или троих! Но для начала конечно нужно сыграть свадьбу. Только вот я не знаю, на какой месяц лучше всего назначать такое мероприятие? Ман, как думаешь? Ммм, сентябрь? Или всё же октябрь? Я хочу чтобы это было как можно скорее! Наверное, всё же лучше сентябрь, как думаешь?
И тут я не выдержал. Из глаз брызнули слёзы, руки до крови сжались в кулаки... Я сам не помню, как вскочил с диванчика, как начал кричать... Кричать от боли и тупого бессилия, кричать от того, что не смог побороть сам себя, понял, что не смогу отпустить этого человека, но и быть рядом с ним уже не получится. Мана, всегда сильный Мана проиграл в битве с собственными чувствами!
- Прекрати! Ну зачем, зачем ты говоришь мне всё это?! - зарыдал я, - Неужели ты не понимаешь, что я люблю его?! Неужели ты этого не видишь?! Все эти глупые рассказы, зачем было делиться всем этим со мной?! Я ведь тоже хочу сделать его счастливым! Я люблю его давно, давно, ещё с тех пор, как он пришёл в группу "Мalice Mizer"! И он нужен мне! Ради его улыбки я готов на всё, понимаешь? Ради его растрёпанных волос, глуповатой ухмылки и вечно безумных выходок! А ты, ты ничего о нём не знаешь! Он ненавидит красный цвет, а ещё цветочные ароматы духов, и уж тем более лилии, на которые у него аллергия! И всем цветам он предпочитает розы! А ещё он ненавидит, когда ему указывают в таких мелочках, как покормить собаку или почистить зубы! Ему нужно немного личного пространства и тишина, чтобы сесть и подумать! Он любит свою машину и быстрые скорости, боевые искусства и ароматизированные свечи, любит чёрный и белый цвета, а на завтрак ему лучше всего подавать яичный салат и чай, и ни в коем случае не рис, который от не терпеть не может! Ещё он часто поёт в душе свою любимую ''Beauty and Harmony'', и нельзя ему мешать в такие моменты! И тем более ему не нужен этот торшер, потому что он ненавидит яркий электрический свет, его глаза быстро устают, он пользуется только свечами! Он мало общается со своими родителями, но часто навещает родителей Ками, для которых он как сын! Скажи мне, ты знала всё это? Знала? Ты ничего о нём не знаешь! И... и ты никогда не будешь его любить так, как я... - мой голос ослабел и превратился в слабый шёпот, - И ещё... Он самый чудесный на свете. Береги его...
Сам не понимая, что только что произошло, я выскочил из квартиры, на ходу стирая потоки горячих слёз и проклиная своё сердце за любовь.



Вернувшись в гостиную, я удивлённо остановился на пороге.
- А где Мана? И что это были за крики?.. Катрин?..
Моя девушка сидела, уставившись стеклянным взглядом куда-то сквозь спинку дивана. Больше в комнате никого не было... Мана ушёл? Но почему? И крики, я даже на кухне услышал, что здесь что-то происходит.
- Катрин?..
В комнату, неторопливо перебирая лапками, зашла Белль, но я даже не обратил на неё внимания. Мой взгляд был прикован к девушке. Лишь через несколько секунд она подняла на меня глаза и слабо улыбнулась:
- Гакт...
- Что здесь произошло? Где Мана?
Катрин снова улыбнулась, на этот раз увереннее:
- Да ничего страшного, он просто вдруг вспомнил, что опоздал на свидание к... к Клахе, он его ждал. Понервничал тут немного и убежал, пока не поздно. Не переживай, ничего страшного, они разберутся. Иди ко мне, - девушка протянула руки.
А я стоял и не мог пошевелиться. К Клахе... Значит, Мана теперь с ним... В сердце что-то больно ёкнуло. Что ж... А чего я ждал? На что надеялся? У меня у самого новая жизнь, у меня есть девушка. Глупо было даже мечтать, что бывший лидер вдруг ни с того ни с сего воспылает ко мне чувствами. Он и раньше меня недолюбливал... Что же думать о том, что могло бы быть сейчас. И в тот вечер мне, видимо, просто показалось что-то, промелькнувшее в глазах гитариста, когда я подхватил его. Я просто хотел думать, что что-то видел. Ничего не было. И сейчас он, как ни в чём не бывало, побежал на свидание к своему любимому. А значит, и мне стоит забыть его и продолжать жить дальше. В конце концов... у меня всё для этого есть.
Вздохнув и в последний раз проглотив ком невольных слёз, я подошёл к дивану, присел рядом с Катрин и крепко-крепко обнял её.
- Мы будем с тобой счастливы, - прошептал я.
А о нём я забуду... Навсегда...



Буквально влетев в собственную квартиру, я принялся метаться по комнатам, не зная, как остановить слёзы и как успокоиться. Господи, ну что я натворил, а?! Ну зачем было всё высказывать этой девушке? Она-то тут при чём? А теперь я виноват перед ней и не знаю, как смотреть ей в глаза. Хотя вряд ли я теперь её увижу... И его тоже... Я сам виноват в этой истории, не нужно было закатывать истерик. Вообще не нужно было ходить к ним домой! Надо было ещё тогда вычеркнуть Камуи из своей жизни и из своей памяти, а на вчерашней вечеринке просто пройти мимо, ну и уж тем более не давать ему... прикасаться...
Слёзы потекли ещё сильнее, и я без сил сполз по стенке на корточки и тихонько заплакал.
Гаккуто, я люблю тебя...
И я не знаю, что теперь с этим делать. Нужно как-то смириться и жить дальше. У тебя есть девушка, и ты её любишь. Она тоже тебя любит, я знаю. А ещё у вас новая квартира и маленькая Белль. А скоро появится новый торшер... И ещё ребёнок. Когда появится ребёнок, пути назад уже не будет, ты никогда не бросишь семью. Может, тогда мне наконец станет легче признать, что я тебя потерял?..
Вот только как пережить эту горечь первой, но безответной любви? Как не уничтожить это чувство на корню, так, чтобы больше никогда и ни к кому его не испытывать? Как забыть тебя и не потерять себя?
"Мне нужно выпить... Мне срочно нужно выпить!"
Стирая нахлынувшие новым потоком слёзы, я, перешагивая через разбросанные по полу вещи, засеменил на высоких платформах по направлению к комнатному бару. Коктейль? Вино? Может, коньяк?.. Нет, к чёрту, лучше сразу виски. Так, чтобы забыться и ничего не чувствовать, кроме алкоголя в крови. Но завтра ведь репетиция... К чёрту репетицию. Если я сдохну сегодня, то и репетировать будет некому.
Я закрыл рот рукой и тихонечко заскулил. Господи, Маночка, ну что же ты такое говоришь? У тебя группа, у тебя слава, у тебя жизнь. Он того не стоит, Мана, не стоит! Не стоят локоны, в которые хочется зарыться пальцами. Не стоят губы, к которым хочется припасть в нежном поцелуе. Не стоят руки, в которых хочется укрыться. Боже, как же больно... Я не могу не думать о тебе, Камуи. Каждую секунду, каждое мгновение. Эта любовь накрыла меня огромной волной за какие-то минуты. А, может, она была всегда... Я не знаю, что чувствовал к тебе раньше, помню только, что ты был дорог мне. А потом ты предал... Нет, нет, господи, что же я такое говорю! Ты ни в чём не виноват, ты не предавал, я сам виноват! Я ведь мог остановить тебя тогда, а я... Как же мне стыдно, милый, как мне стыдно!.. Я сам прогнал тебя тогда... Да, сам... Кто знает, если бы ты остался... чтобы бы было между нами... Может, ты бы тоже смог полюбить меня...
Мысли об этом заставляли плакать всё сильнее. Дрожащей рукой я достал из бара бутылку виски, как вдруг раздался звонок в дверь.
"Ну кто ещё надумал прийти в такой момент?" - чуть не заскулил я от отчаянья. Но делать было нечего, нужно было открыть. Вдруг это важно. Хотя что сейчас может быть важно для меня?
Кое-как доплетясь до коридора, я, не выпуская из одной руки бутылку виски, открыл дверь.
Хех... Клаха, пожалуй, был похож на человека, вернувшегося из магазина и увидевшего в своей квартире представителей иной цивилизации. Ну, я не знаю, как именно должен был бы выглядеть такой счастливчик, но, думаю, Клаха весьма подходил под этот образ. Особенно отвалившаяся челюсть и глаза размером с две большие салатницы...
- М... Мм... Мммана, что с тобой?.. - еле выговорил он.
- А что со мной? - я постарался сделать лицо поневозмутимее, но, думаю, с ручьями слёз на щеках это было не очень убедительно. Ох, наверное и косметика потекла!.. Господи, как у него ещё волосы дыбом не встали при виде меня такого?!
- Да на тебе же лица нет! Мана... Мана, ты плачешь? Виски?! Так... немедленно рассказывай, что произошло!!! - вокалист буквально втолкнул меня в комнату, закрыл за собой дверь и обеспокоенно повернулся ко мне:
- Пойдём, тебе нужно присесть... Мана, отдай мне это пожалуйста!
Виски? Ишь ты чего захотел!
- Нет, - я протестующе закачал головой.
- Мана, отдай немедленно!
- Нееет!
Клаха продолжал настаивать:
- Мана! Дай бутылку сюда! Тебе нельзя столько пить! Вообще не нужно пить!
- Я... Я не могуууууу, Клаха, мне плохо... - я старался держать себя в руках, но не выдержал и разревелся, - Я умру, Клашенька, я жить не хочууу...
И я уткнулся лицом в грудь согруппника, наплевав на свой имидж и ожидая только жалости и поддержки. Больше мне ничего не было нужно...
- Ну... Ну, Мана, ну ты чего?.. - казалось, Клаха даже не знал, как со мной обращаться. Ещё бы! Он ведь никогда не видел меня в таком состоянии. Да я и сам себя таким и представить не мог... - Ну не надо, Ман... - вокалист обнял меня аккуратно, как будто бы фарфоровую куклу, и прижал к себе. На какое-то мгновения мне даже стало спокойнее в его объятиях... Хотелось скрыться от всего мира и в первую очередь от себя, от своих чувств. Я прятал лицо в рубашке у Клахи и тихонько плакал.
Потом он усадил меня на кровать и заставил рассказать ему, что произошло. Я захлёбывался в слезах и был не в состоянии что-либо говорить, но всё же вкратце объяснил, из-за чего, точнее, из-за кого я сейчас находился в таком состоянии. Реакция Клахи была проста: злость на Гакта за то, что он довёл меня до такого состояния. Пришлось ему объяснять, что Камуи здесь не при чём, мало того - он даже не знает о моих чувствах. Я вряд ли переубедил вокалиста, но, видя в каком я состоянии, спорить со мной он не стал.
Бутылку виски он поставил на место и сказал, что не позволит мне пить. Да мне уже и не хотелось... Я просто рухнул на кровать и продолжал плакать, уже не так истерично, но всё же слёзы сами текли, как я не пытался их остановить. Клаха решил остаться со мной на всю ночь, а утром отвезти на репетицию.
Помню, я задремал на время... То ли слёзы уже закончились, то ли просто не хватило сил... Но, как бы там ни было, я немного успокоился и уснул. А когда проснулся, увидел, что Клаха лежит напротив меня, совсем близко, и смотрит мне в глаза.
- Как ты?
От слёз и истерики раскалывалась голова, болели глаза и даже горло, поэтому я лишь тихонько прошептал:
- Не хочу жить так...
- Нууу, Мана, ну что же ты такое говоришь? - Клаха подвинулся ближке и обхватил меня одной рукой за талию, сладким голосом пытаясь... успокоить ли? - Это ведь не конец света, правда же? Забудь ты его! Он не достоин тебя, поверь. Ты должен быть с тем, кто будет тебя любить, а не с тем, кто причинит лишь боль и страдания.
Ободряюще подмигнув мне, вокалист вдруг закусил губу, бегая по мне взглядом, а потом припал губами к моей шее, обдавая её горячим дыханием.
- Я смогу помочь тебе, Мана... Ты забудешь его...
Впервые за весь вечер я почувствовал себя абсолютно трезвым, холодным, прежним Маной. Откуда-то появился голос, и я, не пряча звенящие в нём льдинки, сказал:
- Клаха, прекрати.
Вокалист удивлённо поднял на меня глаза:
- Мана...
- Не нужно. Я и так справлюсь. Не порти наши с тобой отношения, ничем хорошим для тебя это не закончится. И никогда не говори о нём плохо, понял? Спокойной ночи. И, да... спасибо за поддержку.
И я отвернулся на другой бок, чувствуя, как по щекам вновь катятся горячие слёзы, а перед глазами стоит неразрушимый ничем любимый образ.
- Хорошо, - Клаха на удивление быстро согласился со мной, - Прости, я просто хотел тебе помочь.
- Я знаю... - слабый шёпот.
- Не злишься?
- Нет.
- Знаешь... Мне кажется, однажды вы с ним всё-таки будете вместе.
Я слабо улыбнулся:
- Вряд ли...
- Ну а вдруг? - усмехнулся вокалист и обнял меня за талию, - Спокойной ночи, Мана.
- Спокойной ночи...



Как же вы мне надоели!!!
Прошипев что-то злобное себе под нос, я протянул левую руку и выключил магнитолу. Как назло, сегодняшним утром крутили исключительно песни о несчастной любви, а ехать в машине без музыки было скучно, вот и приходилось терпеть, но сейчас я уже попросту не выдержал. Нет, ну как назло! И так ведь нервы на переделе...
Сейчас я совершал поистине безумный поступок, и поэтому адреналина и нервов было по самое нехочу. Я ехал... к Мане. Не знаю, зачем мне это было нужно, но я хотел поговорить с ним, услышать именно от него слова о том, что он счастлив с Клахой. Да, это была бы лишняя боль, но... Мне нужно было убедиться. Не то что бы я не верил словам своей девушки, нет. Может, это была просто какая-то шальная, ещё теплевшаяся в душе надежда?
Как бы там ни было, сейчас я должен был расставить все точки над "и". Если бывший лидер подтвердит слова Катрин, я отстану от него раз и навсегда. Исчезну из его жизни и больше никогда не появлюсь. А если нет...
В животе всё болезненно сжалось.
Если нет, то будем думать на месте. Возможно, я наконец-то скажу ему то, что так долго держал в себе...
Я остановил машину у дома, находившегося прямо напротив дома Маны, и заглушил двигатель. Кулаки были сжаты до боли. Сердце бешено колотилось. Нужно было набраться смелости, чтобы выйти, но я всё не мог. Тянул время, пытаясь успокоиться и собраться с силами. Ну же, Гакт... Давай... Поговори с ним! Что ты теряешь? Всего лишь перейти через дорогу, подняться наверх и позвонить в дверь. Всё просто, как дважды два. Только тогда твоё сердце успокоится. Да, нужно идти!
Убрав в бардачок солнечные очки, я выпрямился и собирался было открыть дверь машины, как друг мой взгляд упал на открывающуюся дверь подъезда. Внутри всё похолодело. Это был...
Клаха?!
Еле сдерживая готовое вот-вот рухнуть куда-то вниз сердце, я смотрел, как из дома выходил новый вокалист группы "Malice Mizer", а вслед за ним... Маночка, любимый Маночка... Стирая скатившуюся по щеке слезу, я наблюдал за любимым... в последний раз. Больше я никогда не помешаю тебе, Маночка. Милый мой... Как же я был глуп, когда ехал сюда. Всё это было напрасно, ты уже нашёл свою настоящую любовь. А я... Наверное, мне тоже стоит смириться и жить дальше.
Проводив взглядом садившегося в машину Клахи гитариста, я завёл двигатель и погнал машину в известном одному мне направлении, всё увеличивая и увеличивая скорость и стараясь не смотреть назад, туда, где только что оставил своё прошлое.




Почему-то работа не клеилась. С самого утра всё валилось из рук, а на сердце тяжёлым грузом лежало какое-то непонятное предчувствие. Всю репетицию я только и делал, что отвлекался, а после этого психовал, пропуская свою партию. Кози и Юки не знали, что и думать. Только Клаха сочувствующе смотрел на меня, думая, что знает причину моих нервов. Ха. Если бы её ещё знал я...
Дело было даже не в Гакте. А, может, и в нём... На репетиции я стал немного отвлекаться, но всё же что-то не давало мне покоя.
В очередной раз запоров свою партию, я объявил перерыв и ушёл за сцену, дабы побыть немного в одиночестве. Но этого мне сделать не удалось: буквально через несколько минут в дверь гримёрной постучался Клаха.
- Пустишь?
- Заходи, - я равнодушно пожал плечами, даже не удосужившись обернуться.
Вокалист устало вздохнул:
- Мана, ну что ты себя так мучаешь? Забудь о нём хотя бы на время!
Я промолчал.
- Ты меня слышишь?
Молчу.
Усталый вздох:
- Какой же ты упрямец... Ну хочешь, хочешь я поговорю с ним? А?
Я удивлённо приподнял одну бровь:
- Ты... серьёзно?
- Конечно серьёзно, - Клаха снисходительно улыбнулся, - Ты ведь из-за него так нервничаешь?
- Не знаю, - признался я, - Какое-то плохое предчувствие на сердце... И все мысли вокруг него. Даже не знаю, что и думать.
- Так... Мне поговорить с ним? - уточнил вокалист.
- Ммм, - я замялся, - Да нет... нет, иди, я сейчас приду и будем репетировать. Всё нормально.
- Ты уверен?
- Д...да, уверен. Иди.
Черноволосый парень пожал плечами и развернулся, чтобы уйти.
Но тут моё сердце снова пронзила странная боль. Нет... нет, что-то не так!
Я вскочил с кресла:
- Клаха!
- Да? - вокалист удивлённо обернулся.
- Поезжай сейчас же. Пожалуйста! Не медли!
Усмешка:
- Все вы такие, влюблённые... Совсем терпения нет!
Дверь в гримёрку закрылась, а я задумчиво опустился в кресло, растерянно бегая глазами по деревянному полу. Если Клаха поговорит с ним... Может... Может, он приедет и мы наконец-то сможем посмотреть друг другу в глаза. Даже если в его глазах будет презрение... Я хочу этой встречи... К тому же... Я должен убедиться, что с ним всё в порядке. Не нравится мне этот холодок внутри.




Я нёсся на полной скорости, сквозь пелену слёз глядя на мелькавший перед глазами серый асфальт и до боли сжимая в руках руль. В глазах всё рябило, на душе не осталось ничего, кроме горечи потери, а сердце готово было разорваться. Сейчас мне было плевать на то, куда я еду и чем всё это закончится. Знаю только, что ехал по безлюдному шоссе где-то за пределами города.
Эта встреча два дня назад... Она перевернула мою жизнь с ног на голову и я уже не мог больше врать себе, что всё хорошо. Я понял, что не могу жить без этого человека. Без его глаз, губ, его запаха и надменной ухмылки. Я дышал им... А теперь я потерял его навсегда. Может, надо было бы радоваться. Я ведь давно мечтал забыть его и спокойно жить с Катрин. Но... Я не могу так. Я... я просто вижу его и хочу в нём сгореть... до тла...
Пожалуйста, прости меня...
Прости, что каждый миг я живу тобой...
Прости, что без тебя по ночам гаснут звёзды...
Прости, что я помню о тебе...
Прости, что каждый вечер я молюсь за тебя...

Прости за то, что я жил на этом свете...

Зажмурившись от слёз, я сделал последний глубокий вдох и отпустил руль...
Машину закружило по дороге. Послышался пронзительный визг шин. Но я уже ничего не слушал. Я лишь сидел с закрытыми глазами, в последний раз шепча тебе своё неуслышанное признание и ожидая, когда же наступит долгожданный конец моих мучений.
Но внезапно я услышал странный звук.
Я открыл глаза, растерянно озираясь и вновь хватая руль уже было съехавшей с дороги машины. Кто-то сигналил и кричал моё имя? Или показалось?..
Умирать вдруг на секунду перехотелось. Видимо, пересилило удивление и нескрываемое любопытство. Вырулив на дорогу, я пристроился на обочине и заглушил двигатель.
Теперь я уже отчётливо слышал крик. Но кто кричал мне? Я никак не мог узнать голос, хотя мне и казалось, что где-то я мог его слышать.
Открыв дверь, я спустил одну ногу на асфальт и оглянулся назад.
А чуть дальше моей остановилась на дороге чёрная Тойота Клахи и из неё, не переставая возбуждённо махать руками и проклинать "тупость этого несносного Камуи", выскочил сам вокалист "Malice Mizer" и решительно направился ко мне.
- ... ты совсем спятил, дурная твоя башка?! Разума нет видимо? Адреналина захотелось? Может, тебе помочь с крыши спрыгнуть или лучше сразу с моста? Правильно, мы же думаем только о себе! Жизнь ужасна и всё такое! Выход прост, конечно же! А о Мане ты подумал, идиот ты несносный? Ты подумал, ЧТО с ним будет, когда он узнает, что ты растерял все свои кости по шоссе?!
Я непонимающе нахмурился и помотал головой, будто пытаясь привести мысли в порядок:
- Подожди... Не понимаю... При чём тут Мана?
- Ах, при чём? - наигранно умилился Клаха, - При чём, да? Да при том, чурка ты бесчувственная, что он там уже второй день на таблетках сидит и слёзы проливает, потому что любит тебя! А ты тут надумал по шоссе в гонки со смертью играть! Нет, я, конечно, всё понимаю...
Дальше я уже ничего не слышал. Даже не пытаясь успокоить буквально выпрыгивающее из груди сердце, я вникал в смысл услышанного, шокированно глядя куда-то сквозь распинавшегося передо мной эмпульсивного вокалиста. Не может быть... Мана... Мана любит меня?! Но... Но как же это...
Я вскочил с водительского сиденья.
- ... и конечно же ты не думал...
- Клаха, да подожди же ты!!! - стараясь не сорваться на крик от переполнявшего меня счастья, я вцепился в воротник черноволосому парню и принялся трясти его, - Скажи, скажи, это правда? Мана действительно любит меня?
Вокалист "Malice Mizer" вымученно закатил глаза.
- Нет, блин, я просто так, от нечего делать за тобой по всему городу гоняюсь! Дошло наконец!
Дыхание перехватывало всё больше и я уже едва мог говорить:
- Но ты, как же ты? Вы ведь с ним? Я же видел, как утром...
- Ааа, вот оно что, - ухмыльнулся Клаха, - Дурак ты, Камуи. И сразу эмоции, да, сразу с жизнью кончать? Нет у нас с ним ничего и никогда не было. Я его утешал, пока он там из-за тебя истерил. Ты ведь его до слёз довёл, ты это знаешь?
Я даже отпустил воротник вокалиста, чем тот мгновенно воспользовался и принялся его поправлять.
- Я?..
- Ну не я же! Нет, ты лично, конечно, ни в чём не виноват. Ты даже не знал. Он любит тебя, Гакт, давно любит. А тут ты со своей девушкой. У него сердце не выдержало. Он подумал, что навсегда тебя потерял и ты никогда не узнаешь о его чувствах. Ну он вспылил, разревелся, всё высказал твоей девушке и выскочил из вашей квартиры. Видел бы ты, в каком он был состоянии... Напиться даже хотел.
Я, не веря своим ушам, шокированно сделал шаг назад, к машине, мотая головой и не желая верить в услышанное.
- Не может быть... Катрин... Она ведь сказала, что Мана убежал к тебе на свидание...
- Ого! - даже присвистнул Клаха, - Да у нас девушка, оказывается, ревнивая попалась! Солгала она тебе, Камуи. Не мог он ко мне ехать. Он ей всё рассказал.
Я всё ещё не мог поверить своим ушам, но по-тихоньку начал приходить в себя и осмысливать произошедшее. И главным из всего было только одно: мой любимвй тлже любит меня. Боже, какой же я был дурак! Я ведь только что сам не погиб и его не убил этим поступком! Бооооже, идиот, идиот!!!
Возбуждённый до предела, я снова подскочил к вокалисту:
- Но как ты узнал, где я? Как ты меня нашёл?
Клаха улыбнулся:
- Скажи спасибо Мане. Он послал меня к тебе, потому что у него с самого утра было какое-то плохое предчувствие. Дома была Катрин, и она сказала, что тебя нет и не было, что ты уехал, когда на часах было ещё восемь утра. Я срочно перезвонил Мане. Он сразу занервничал и говорит: у него что-то случилось, я чувствую. Вспомнил, что раньше, когда тебе было плохо, ты всегда садился в машину и ездил по городу, пока не приходил в себя. Мы так посчитали, что прошло уже три часа с того момента, как ты пропал, и за это время ты уже должен был сделать несколько кругов по городу и выехать на кольцевую. Пришлось мне на всех парах мчаться напрямик сюда, на это шоссе. Знаю ведь, что это лучшее место для гонок, здесь почти народу не бывает. Знал бы ты, сколько я нарушений за день совершил! Меня точно посадят... - с притворным сожалением почала головой вокалист.
Не помня себя от счастья, я восторженно вскрикнул, от души поцеловал Клаху в щёку и затарабанил:
- Где он? Клаха, скажи, где Мана? Я срочно должен его увидеть!!!
Вокалист "Мalice Mizer" лишь добродушно усмехнулся:
- Дураки вы, оба... Ждёт тебя твой Мана, дома он.
С благодарностью посмотрев на Клаху, я подпрыгнул на месте, крича на всё шоссе от радости, и прыгнул на водительское сиденье:
- Спасибо тебе, Клах! Надеюсь, скоро увидимся! Я поехал?
- Езжай уже скорей, дурачина, - засмеялся черноволосый парень.
И я на всех порах помчался к дому того, кого давно перед богом назвал своей жизнью.



Припарковав машину у подъезда, я выскочил из неё и буквально взлетел на верхний этаж, возбуждённо подскочив к двери и принявшись звонить непереставая. Сердце выпрыгивало из груди, а от счастья перехватывало дыхание. Неужели, неужели всё это не сон?!
Дверь открылась и на пороге показалась изящная фигурка Маны...
Мы просто стояли друг напротив друга. Стояли так долго, что невозможно было уже уследить за временем. Мы ничего не говорили и не шевелились. Я больше не был похож на себя того, каким был буквально пол минуты назад. Не было больше кучи эмоций, радостных визгов и горящих глаз. Был просто человек, который наконец встретился лицом к лицу со своей судьбой...
Моя нежный сон, моя ночная сказка, мой любимый человек стоял напротив меня и смотрел мне в глаза. Казалось, он застыл на месте и ничто не могло привести его в себя. Не было никаких эмоций на кукольном лице. Лишь видно было, как в самых прекрасных на свете глазах блестели, словно маленькие звёздочки, слёзы.
Я сделал шаг вперёд и, чувствуя, как внутри всё предательски дрожит, медленно поднёс руку к любимому лицу и нежно, едва касаясь гладкой как шёлк кожи, стёр скатившуюся по его щеке слезинку. Мана, дрожа всем телом, сглотнул и прикрыл глаза, спасительно прижимаясь к моей ладони, и я заметил, как на его лице наконец-то появилось выражение умиротворения и нескрываемого счастья. Я, стараясь сдержать нахлынувшие от нежности и радости слёзы, гладил его щёчку, больше всего на свете не желая что-либо говорить. Прервать этот момент не было ни сил, ни желания. Я слышал, как бьётся его сердце, я чувствовал родной запах французских духов, но я не смел приблизиться к нему, будто боясь, что он вдруг исчезнет. Непередаваемо, просто непередаваемо было смотреть, как он нежно прижимается к моей руке, ласкаясь и молча захлёбываясь слезами, лишь изредка издавая какой-то жалобный звук, отдалённо похожий на всхлип.
Я, вновь чувствуя этот до боли знакомый ком в горле, приблизился ещё немного и взял лицо такого хрупкого в этот момент гитариста в свои руки. Длинные ресницы взметнулись вверх и открыли мне полный любви взгляд. Боже, Мана... Если бы я только знал раньше... Мы бы никогда не испытали столько боли... Я бы никогда не позволил слезами стекать по твоей гладкой коже...
Я заглянул в любимые глаза, в которых столько раз мечтал утонуть:
- Я люблю тебя... - еле слышный шёпот и, возможно, самые главные слова в моей жизни.
По лицу Маны снова стекла слезинка и я ощутил её горячий всплеск на своей ладони.
- И я люблю тебя...
Я не мог даже улыбнуться, хотя очень этого хотел. Чувство сковало меня полностью, и даже дышать получалось с трудом. И только волшебный взгляд прекрасных глаз существовал для меня в тот момент. Теперь весь мир был здесь...
В этих хрустальных, похожих на звёзды, слезинках...
В этих сияющих, любящих глазах...
В этих нежно-розовых приокрытых губах...
В этих спутанных чёрных локонах, отдалённо пахнущих миндалью...
В этой нежной, гладкой коже, прикоснувшись к которой даже глазами можно было почувствовать шёлк...
В этих французских духах, насквозь пропитавших кружевные одеяния...
В этом сердце, биение которого я слышал даже издалека...
Медленно приблизившись, я едва ощутимо прикоснулся к губам. Нельзя было даже представить, что чувствовал я в тот момент, в момент, когда сбылись все мои ночные грёзы, в момент, когда исстрадавшееся сердце наконец обрело покой, в момент, когда я впервые в жизни смог ощутить вкус его поцелуя...
Нежно зарывшись рукой в мягкие волосы, я приобнял Ману за стройную талию и прижал к себе, мысленно поклявшись больше никогда не отпускать. Любимый... Нежный мой... Никогда...
В тот момент я не мог думать ни о чём, кроме него... Того, кто заслонил собой весь мир...
Мне казалось, что я сейчас умру. В животе всё дрожало так, что я трясся всем телом, в горле застрял проклятый ком, было щекотно от его горячего дыхания и такого нежного прикосновения сладких губ. И биение. Биение двух сердцец, никогда ещё не находившихся так близко друг к другу...
Мана ответил на мой поцелуй. Сначала робко и медленно, затем нежно и более смело, потом страстно и требовательно. Счёт пошёл на минуты, а мне всё казалось, что я только-только прикоснулся к нему губами. Первые несколько минут были настолько же робкими, насколько смелыми были последующие. Казалось, что этого просто не может быть в реальности... Я мечтал лишь об одном - чтобы этот момент никогда не кончался.
Пожалуйста, не отпускай меня!
Но любимый об этом и не думал. Он обнял меня и прижал к себе, обхватив за шею.
Никогда ещё поцелуй не был таким сладким, нежным и страстным одновременно. Никогда он не был таким желанным. Никогда в жизни я ещё не возносился так высоко, и не был так счастлив...
А потом я медленно отстранился и заглянул Мане в глаза. Впервые я видел их такими счастливыми, наполненными жизнью и желанием любить и быть любимым. Впервые холодный гитарист снял свою маску равнодушия, дав волю чувствам. И я заплакал от счастья, глядя на то, как блестят эти маленькие звёздочки.
Я обнял его крепко-крепко, прижимая к своей груди, целуя в макушку и не переставая горячо шептать на ушко:
- Я никому тебя не отдам, слышишь?.. Я так долго мечтал об этом...
Потом я подхватил его на руки. От нежной улыбки хотелось растаять. Никогда я не видел его таким... таким... необыкновенным, удивительным, ласковым, любящим... Не переставая целовать немного припухшие от поцелуев губы, я принёс Ману в спальню и аккуратно опустил на кровать. В тот момент я как никогда был подвластен его чарующим глазам и не мог оторваться от них ни на секунду. Нежно целуя в виски, я лежал рядом с ним и часто опускал глаза на наши переплетённые пальцы, до сих пор не в силах поверить своему счастью.
А потом я начал перебирать пальцами пряди его волос и покрывать поцелуями шею. Оставляя аккуратные нежные засосы на гладкой коже, я тихонько перевернулся и навис над улыбающимся Маной.
- Теперь ты никуда от меня не денешься...
И я поцеловал его, страстно и нежно, робко и требовательно. А потом, быстро бегая ловкими пальцами вверх и вних по платью гитариста, принялся расстёгивать его. Наши руки нежно переплетались и ласкали друг друга, а глаза то и дело замирали, встречаясь взглядами. Стянув с трепетавшего подо мной тела одежду, я начал медленно целовать его. Шею, плечи, руки, грудь... И мне казалось, что я просто сплю, что такого счастья в этой жизни нет и быть не может. Но это была правда. И от осознания этой мысли внутри всё радостно дрожало.
Я дарил ему всю свою нежность и самым большим счастьем для меня в этой жизни было видеть, как выгибается подо мной это хрупкое тельце, как с любимых губ срывается тихий стон, а руки путаются в моих волосах.
Это была самая долгая ночь в нашей жизни...




Эпилог

Маленький лучик солнца медленно пробрался в комнату свозь плохо занавешенные шторы и принялся бегать по комнате, так и норовя пристроиться на моём лице. Я улыбнулся и приоткрыл глаза, приветствуя очередной наверняка счастливый день. Ну а каким же он может ещё быть, если начинается так чудесно?!
Жмурясь от счастья, я немного повернул голову и снова улыбнулся, на этот раз ласково и нежно. Уютно пристроив растрёпанные чёрные локоны на моём плече, рядом сладко сопел Мана. На розоватых губках играла блаженная улыбка, и я боялся даже пошевелиться, чтобы не потревожить сон этого маленького комочка, в которого во сне превращался суровый лидер. Даже не верилось, что прошло уже больше двух месяцев с той самой первой нашей ночи, и всё эти два месяца были самыми счастливыми в нашей жизни...
Тихонько подрагивая каждой клеточкой от переполнявшего меня счастья, я аккуратненько приопустился на подушке и, не переставая радостно улыбаться, принялся нежно будить своего любимого поцелуями.
Прошло буквально несколько секунд, и я заметил, как дрогнули его реснички.
- Открывай глаза, притворщик, я знаю, что ты не спишь! - я хихикнул и легонько ущипнул Ману.
Тот мгновенно открыл глаза и, смеясь, принялся брыкаться:
- Камуи, дождёшься у меня! Узнаешь, что бывает с теми, кто сомневается в моей честности.
- Мдоо? И что же? - я нахально улыбнулся.
Мана только осуждающе покачал головой и страстно впился в меня губами:
- Ненавижу тебя, - шептал он, кусая меня за нижнюю губу.
- И я тоже тебя люблю, противный.
Понежившись несколько минут в кровати, гитарист вдруг ловко выскользнул из моих объятий и спрыгнул с кровати:
- Так, всё! Пора вставать! Скоро уже Клаха с Катрин должны придти.
Я лениво потянулся в кровати, поморщившись:
- Сегодня? Ну ты же говорил, что они собирались к нам завтра.
- Собирались, - кивнул Мана, накидывая лёгкий халатик, - Но завтра они едут покупать торшер в спальню, так что поход в гости перенесли на сегодня.
- Торшер, - я засмеялся, - Катрин в своём репертуаре!
Мана исчез в дверном проёме:
- Я тоже долго хихикал, когда Клаха мне рассказал. Ты знаешь, - гитарист повысил голос, чтобы мне было слышно его из кухни, - Он выглядит по-настоящему счастливым!
Я загадочно улыбнулся и опустился на подушку:
- Да, Катрин хорошая девушка. Я думаю, у них всё сложится. Жаль только, что из-за этой семейной жизни он решил уйти из группы.
Черноволосая голова любимого хитро заглянула в комнату:
- Нууу... Может, конечно, и плохо, что он ушёл... Но ведь... Есть и другой вокалист, не правда ли?..

back