Первое, что ты делаешь, когда просыпаешься утром – куришь. Берешь в руку сигарету, поджигаешь и медленно затягиваешься. Первое, что я вижу, когда открываю глаза – твой силуэт на фоне окна и причудливый танец дыма. Как получилось так, что ты оказался в моей квартире, более того, в моей постели? В данном случае вряд ли можно сказать «это долгая история». Ничего подобного, простая прихоть, мимолетное, но очень резкое желание, мое самолюбие и твое согласие. Формула проста, мозаика сложилась слишком быстро: одно удовлетворенное эго и два разбившихся вдребезги чувства.
Вибрация телефона, за столько лет ты так и не смог выбрать себе мелодию звонка, немного странно для человека, живущего музыкой. Заботливость Кая порой переходит все границы - напоминание о том, что пора ехать в студию уже разослано всем членам группы. Сегодня очередной сложный день – обсуждение прошедшего концерта, ни одна мелочь не будет упущена, в каждую ошибку нас ткнут носом как пятилетних мальчишек. Это цена за профессионализм, цена за то, что мы носим имя «The Gazette». Руки уйдет первым, молча взяв со стола бумажник, телефон и сигареты. Приехать вместе было бы слишком безрассудно… и больно для того, кто обязательно нас увидит и непременно догадается обо всем, не проронив и слова.
***
Наши отношения с Аоем всегда были какими-то болезненными. При каждой встрече воздух пропитывался безумием; каждую ночь, проведенную вместе, я задыхался. Это было больше похоже на противостояние: мы ломали друг друга, разбивали, но всегда возвращались обратно. Стальные цепи сковывали горло, и каждый поочередно тянул их на себя - борьба, которая должна была длиться вечно. Со стороны это выглядело жестоко, но никто, кроме нас не понимал всей прелести таких отношений. Я восхищался его способностью отдаваться без остатка. Он с грустью говорил: «Я сделал все, что мог», но никогда не останавливался на этом. Любить, жить и разрушать. Он отравлял меня с каждой минутой, с каждым вздохом, и это слово, которое так любит Руки – «poison» - может характеризовать только Аоя. Почему мы были вместе? Все очень просто: его одиночество и мой эгоизм однажды должны были столкнуться.
23 августа 2008г. Большая сцена, тысяча зрителей и наш очередной концерт. Мы довольно редко выступаем на открытых площадках. И именно сегодня идет дождь. Сырой тяжелый воздух заполняет легкие. Тело сразу покрывается испариной, холодная соленая кожа и попытки сосредоточиться. Возникшие образы, мысли тут же переносят меня в какое-то темное помещение, где нет ничего, кроме тянущего ощущения яда, медленно заполняющего мои легкие. В голове проносится имя только одного человека, способного вызывать подобные чувства. Открываю глаза и упираюсь взглядом в его спину.
Сегодня не такой уж большой трек-лист, видимо дело рук Кая, он как никто другой знает об усталости. В душе я признателен ему за заботливость, после концерта можно будет сразу поехать домой. Мое тело понемногу начинает привыкать к нагрузке, становится легче дышать, а все прочие мысли уходят. Я вновь могу погрузиться в это чувство эйфории, заводящее меня с пол-оборота; как никогда я отдаюсь музыке. Проходит уже половина концерта, и мы начинаем играть «D.L.N.». Я люблю, когда Аой берет в руки акустику. Совсем иные ощущения, меняется звучание, и чувственное восприятие усиливается. Но сейчас, именно в этот момент, что-то не так - мое внимание уже приковано совершенно к другому человеку. Я смотрю на него и понимаю, что сегодня в нашего вокалиста просто невозможно не влюбиться.
Интересно, о чем думал Руки, когда так пел эту песню. Каждая строчка, каждое слово просто пронизывали меня насквозь. Я погружался в его голос и смотрел как завороженный. Впервые мне хотелось снять эти цепи со своей шеи. Впервые я мечтал прикоснуться к кому-то, кроме тебя, почувствовать вкус чужой кожи, ощутить незнакомое дыхание на своих запястьях. Я вижу, как Руки по привычке облизывает гитару Урухи, кончик языка задевает струны – щелчок – и мир перестает существовать.
***
Такая привычная для меня кровать и совсем не твой запах пропитывает простыни. Белая кожа, горячие губы и объятия, в которых я никогда больше не окажусь. Руки жадно отвечает на мои поцелуи, а я уже еле сдерживаюсь; игра зашла слишком далеко. Почему ты даже и не думал сопротивляться? Какого черта ты пошел со мной, прекрасно зная о наших отношениях с Аоем? Все очень просто. Моя прихоть и твое согласие – формула, достаточная для того, чтобы проснуться утром в одной постели.
Требования минимальные: ты просто сел в мою машину, не задавая лишних вопросов и делая вид, что хочешь всего лишь прокатиться. Весь этот путь до стоянки Аой провожал нас глазами, с каждым шагом отпуская звенья цепи, и прекрасно зная, что она выдержит. Он молча курил, не обращая внимания на болтовню Урухи, который уже тянул его за руку по направлению к ближайшему бару.
***
Что я могу сказать после всего? Ночь, несомненно, удалась. Таканори получил свою порцию развлечений, возможно через неделю он и не вспомнит о том, что было. Мой эгоизм вновь пересилил и на секунду позволил поверить, что именно я решаю наши судьбы и могу уйти в любой момент. Что же касается Руки… никаких претензий, никаких слов, мимолетный секс без обязательств никогда не причинит вреда группе. И мы все это прекрасно знаем. Личная жизнь участников останется их личной жизнью. PSС прекрасно выполняет свою работу. А наши отношения с Аоем…
Руки приезжает первым. Я появляюсь в студии примерно через полчаса, и Кай не забывает напомнить мне о политике «не опаздывать на собрания». Киваю в ответ и на автомате бормочу обещания так больше не делать. Мое внимание сейчас сосредоточено на человеке, который сидит в дальнем углу комнаты.
В руках Аой держит акустику. Он перебирает струны, медленно, как будто нарочно заставляя меня отчетливо видеть малейшее движение своих рук. Со стороны все кажется спокойным. Привычная обстановка, и каждый занят своим делом: Таканори и Кай без умолку обсуждают техническую сторону прошедшего концерта, Уруха тянется к очередному стакану с минералкой, а я молча настраиваю свой бас. Он даже не смотрит, просто улыбается и бесконечно курит.
Я прекрасно знал, что Аой слишком любил свое одиночество, чтобы вот так просто отдать его кому-нибудь. Эти игры, которые я затеял, пытаясь доказать что-то себе и ему, в очередной раз привели к отправной точке. Мне никогда не сломить его, не заставить по-настоящему быть своим. Он вновь делает незримый ход в нашей шахматной партии, фигуры падают, и я проваливаюсь в темноту. В руках зарождается мелкая дрожь, заставляющая ладони разжаться. Пальцы в последний раз касаются струн и опускаются, так и не добившись нужного звука. Становится больно. Больно от осознания того, что с этого момента он затянет цепи на моей шее еще сильнее.

back