Когда-нибудь я найду объяснение всем своим поступкам.
Когда-нибудь я обязательно придумаю оправдание каждому твоему шагу.
Когда-нибудь, возможно, у меня будет много времени для того, чтобы подумать над всем, что происходит сейчас. Потому что сейчас мне слишком свойственна привычка откладывать всё на потом, не думая ни о чём. Слишком легко я на всё соглашаюсь, не задумываясь о последствиях, слишком легко говорю «не хочу» - думать.
Вялые попытки вернуться, стать прежним, оставлены, тщетно. Каждое «я люблю тебя!» было тобой же обращено в пыль, в небыль. Как если бы я лгал. Теряюсь в воспоминаниях: это никогда не повторится. Как-то пусто, на все вопросы найдены ответы, виноватых нет, потому что негласно всё хорошо, и больше нечего искать.
Очередное сорвавшееся «я люблю тебя!» - туда же, в пустоту. Безумная вера, надежда. Иногда она оправдывается знаками внимания. Или не-внимания. Забыть бы всё это, но не дано.
А я люблю. И ты всё ещё нужен мне. Вот только ты никогда не любил меня, я сам всё это придумал, это мне «казалось». Для тебя я всегда был не более, чем очень хорошим другом. …с которым можно было провести ночь, и утром, выпив свой кофе, уйти в чей-то другой дом.
Может быть, я всё ещё любил бы тебя той любовью-дружбой. Всегда. Но так получилось, что... И мне остаются только воспоминания. Мучительные мечты и тупая мысль, заразившая сознание, что «когда-нибудь, возможно…»
Всё будет хорошо, да?
Что-то мне подсказывает, если этого не захотим мы оба, вместе, то это самое «хорошо» у каждого будет своё. Но не просто своё, а чётко разделённое строго охраняемыми границами, за которые каждому чужому будет запрещён вход. Стать для тебя – чужим?

Вечер.
Студия уже давно опустела, только ты меня попросил задержаться. Зачем-то. На самом деле, у тебя был пустяковый повод, но для меня просто разговор с тобой стал невыносим. Непонимание… почему для тебя это такая любимая тема?
Хотя, может быть, мне стоит начать говорить с тобой, ведь ты удивляешься, говоря, что в последнее время я стал очень замкнутым. А я, не выпуская из рук гитары, тихо наигрываю очередную мелодию, именно её я вчера услышал, когда не мог уснуть, думая о тебе. Говоришь о новых костюмах, примерка которых была недавно, о двух новых песнях, музыку к которым написал Хизаки – с восхищением, расписывая сотней эпитетов и едва ли не сочиняя очередной текст.
- Теру, в чём дело? Что с тобой? – неожиданно прерываешь словесный поток, заглядывая мне в глаза. Удивлённо смотрю на тебя, не зная, что ты имел ввиду.
- Всё в порядке. А что со мной?
- Помрачнел как-то. Тебе это не нравится. Если не хочешь – я не буду с тобой об этом говорить, ничего страшного.
- Что мне не нравится? – понимаю, куда ты клонишь, отставляю гитару в сторону, начиная стучать пальцами по подоконнику. Выдыхаю, кинув взгляд на часы, лучше закончить этот разговор сейчас. – Камиджо, я не против, можешь говорить, но я уже хочу домой.
- Это всё из-за того что…
Даже если бы мы говорили о том, почему я ненавижу лук, ты бы спросил, не погода ли тому виной. Что бы ты ни говорил, о чём не рассказывал, где и с кем не проводил бы время – всё сводится к одному человеку. Мне уже можно было бы привыкнуть, но я не могу. А ты не упускаешь лишний случай сыграть на моих нервах.
- Это всё из-за того, что я домой хочу.
Отпусти меня – и я поверю в то, что зря сейчас появились у меня эти мысли. Оправдаешь мои ожидания?
- Теру, я же вижу, что что-то не так.
- Ты меня здесь оставил сейчас, чтобы об этом поговорить?
- Врать, что нет, смысла уже никакого, верно?
- Отпусти меня, - направляюсь к выходу, но ты преграждаешь мне дорогу, качая головой.
- Нет, но надо же когда-нибудь уже закрыть эту тему?
- Камиджо… она закрыта. Все счастливы. Чего ты от меня хочешь?
- Хочу, чтобы в твоё «все счастливы» ты тоже вписывался. Почему ты такой? Что тебе мешает?
- Мне ты мешаешь сейчас уйти домой.
Делаю ещё шаг вперёд, но дверь ещё далеко, а ты – прямо перед дверью. Сжимаешь кулаки, глубоко вздохнув, поджав губы, и облокачиваешься спиной о дверь, скрестив руки на груди.
- Сначала ты расскажешь.
- Что я должен тебе рассказать? – мне надоедает это бездумное хождение по кругу. Пока я только задаю вопросы, а ты требуешь от меня… я знаю, что ты хочешь услышать, но я никогда этого не скажу. Поверь в то, что неправильно угадываешь мои мысли и чувства. Получится?...
Ты никогда прямо не скажешь мне, чего от меня хочешь. Это может продолжаться бесконечно, наверное, но у меня заканчивается терпение.
- Хоть что-нибудь, - беспечно пожимаешь плечами, но твой взгляд меня не отпускает. С трудом отвожу глаза, оборачиваясь к столу. Как раз там лежат новые наброски всех песен. Беру один листок, затем ещё один – выбирая единицы среди многих зарисованных, перечерканных и исписанных нотами, словами и какими-то комментариями.
- Иди сюда, - не хочу поворачиваться к тебе. В очередной раз пробегаю глазами по тем листам, что держу в руке – всё должно быть идеально.
- Зачем?
- Ты же хотел, чтобы я тебе «хоть что-то» рассказал.
Я никогда не был терпеливым, прилежным или усердным, всё, что было у меня – это только упорство. Оно и осталось. Но со временем я научился быть таким, каким ты бы хотел меня видеть. Вокруг тебя всё должно быть идеально, следовательно, люди, окружающие тебя – тоже.
- Что это?
- Это… это песни.
- Я вижу.
- Я не договорил. Я вряд ли написал их, если бы не был знаком с тобой.
- О, я польщён. Так что ты хотел сказать?
- Польщён… Видимо. Видимо, это так обычно уже, так привычно всё, так неинтересно тебе. Потому что центр внимания сместился, и ты не замечаешь ничего, что вокруг тебя, - разжимаю пальцы, и листы летят на пол. Один, второй, третий…
- Что?..
- И максимум, что ты можешь – оценить с практической точки зрения, нет, прости, мне действительно жаль, что у меня нет привычки дарить цветы мужчинам – я бы дарил их тебе, но тебе не понравится. Я бы дарил тебе конфеты и прочую ересь, если бы тебе это было нужно.
Ну и бред же я несу. Кто бы знал. Эти мысли приходили мне в голову от силы пару раз, но я не знаю, я действительно не знаю, с чего начать. И я не хочу продолжать этот разговор, идеальным вариантом было бы уйти. Прямо сейчас. Сразу после этих слов – ты можешь понимать, можешь не понимать, но всё это ерунда.
- Теру, о чём ты? Почему ты…
- Да потому что оглянись, посмотри, послушай! Неужели ты не понимаешь!? – схватив тебя за плечи, рывком разворачиваю лицом к зеркалу, - всё, всё для тебя! Только ради тебя, тебе и о тебе! Неужели не ясно?
Ухожу к противоположной стене, желая сейчас провалиться сквозь землю. Скажи я это когда-нибудь «намного раньше», это прозвучало бы спокойно и может быть с улыбкой на лице. Вот только привычка молчать заставила ждать, пока ты сам это заметишь.
- И мысли, и чувства, и… Если не двадцать пять, то двадцать четыре часа в сутки я точно думаю о тебе. Прости за то, что не умею думать громко.
Первый раз вообще повышаю голос на тебя. Кричу? Да, наверное, надо услышать это со стороны. Давно мечтал. Первый раз, когда у меня нет ни сил, ни желания, ни тем более – повода сдерживать свои эмоции, с тем учётом, что я никогда их не сдерживал, а просто думал, что так нужно. Но…
- Я вижу. Я всё вижу, - отвечаешь где-то за моим плечом тихо, спокойно, даже с какой-то тёплой интонацией. А у меня в глазах темнеет и в висках стучит так, что я хоть и обращаю на это внимание, но никак не анализирую. И хочется снова закричать, потому что ни черта ты не видишь. Меня всегда возмущает то, что кто-нибудь повышает на меня голос, пусть даже за дело. И сейчас – неожиданно для самого себя. Пара слов, простых слов, но я бы никогда их не сказал. И не скажу, наверное, больше.
- Да пошёл ты… - закрываю лицо руками, совсем отказываясь верить в реальность ситуации. Это – не я. Подсознание и обрывки всех путанных мыслей, когда я пытался представить какой-нибудь наш диалог один на один. Но вот там, в пяти шагах от меня – точно ты. Я знаю, я понимаю, что так нельзя, но удержать себя уже не получается. Сейчас ты должен просто уйти. Или сказать что-нибудь… но я пока даже не представляю, что ты можешь сказать. Как я тебе дорог?
Мучительно долго молчишь, оборачиваюсь к тебе от мгновенной мысли о том, что ты уже ушёл – так тихо, что я и не заметил. Но ты не ушёл. И оборачиваться, чтобы увидеть тебя, мне тоже не стоило.
- Осторожнее со словами, - ледяные осколки спокойствия. - Теру, ты ведь всё понимаешь, - говоришь очень тихо, медленно, подняв пустой взгляд на меня.
Какой я дурак.
Не кричишь – и это тоже странно. Мы как будто местами поменялись, ведь так не бывает, чтобы на взводе были оба, да? Надо как-то уравновешивать силы.
Я люблю тебя. Я люблю тебя, я…
Люблю.
Тебя.
- Понимаю.
Что? Что я понимаю? И снова – вопросы без ответов. Бессмысленная злость, от бессилия.
- Не хочу ничего понимать, всё глупо, всё неправильно, всё ужасно просто…! Ками! – обращение срывается само собой, когда я, заламывая руки, начинаю ходить по комнате из стороны в сторону, а ты останавливаешь меня, притягивая к себе.
И целуешь. В губы. Взяв лицо в ладони, - и резко прерываешь поцелуй.
- Зачем ты это сделал?
- Чтобы успокоить тебя, - отвечаешь как само собой разумеющееся, даже, кажется, едва заметно улыбнувшись. Но я уже так давно не видел твоей улыбки, что забыл, как она выглядит.
- Тогда я ещё совсем не успокоился, - не сразу осознаю значение своих слов в сложившейся ситуации, скорее просто ставлю перед фактом.
Смотришь в глаза, что-то решая для себя, а потом согласно киваешь, и снова я чувствую твои губы. Но на этот раз ты долго мучаешь меня поцелуем, жадно впиваясь в губы, кусая и сильнее сжимая футболку у меня на спине. А я в очередной раз не могу понять – что для меня лучше, и хочется тебя оттолкнуть, потому что нужно, потому что однажды я пожалел, что вот так же не оттолкнул – просто из интереса – а что ты сделаешь тогда? Но чувства берут верх над разумом, слишком долго я был лишён простого удовольствия – только коснуться тебя. Потому сейчас пусть будет что угодно, лучше задохнуться от недостатка воздуха, но не разорвать поцелуй.
Мягко отстраняешься, удерживая меня за плечи, а я зарываюсь лицом в твои волосы, как будто желая спрятаться.
Так глупо.
Так несправедливо.
Так… обычно.
- Ты ещё ни разу не сказал мне, чего ты от меня хочешь. Не решил ещё? – говоришь вполголоса, как будто в комнате много людей, но ты хочешь, чтобы тебя слышал только я. Начинаешь перебирать прядки моих волос, поглаживая спину, а я сильнее вцепляюсь в тебя, зажмуриваясь, стремясь продлить эти мгновения как можно дольше. Да мне такое даже не снилось.
- И сейчас молчишь… - заставляешь меня разжать объятия, ненавязчиво отталкивая, но – не сильно, продолжая держать на расстоянии. Открыв глаза, чувствую в них слёзы, а в горле – комок, и понимаю, что не смогу сейчас сказать вообще ничего. Или…
- Теру, ну в чём дело? – стираешь с моих щёк первые сорвавшиеся слёзы. С таким видом, будто отряхиваешь с меня пыль после того как я упал, - ничего страшного, если кто-то увидит, но всё же некрасиво.
- Скажи мне, что любишь. Меня.
Не чувствую совсем ничего, разве что жгучую боль где-то в центре той хрустальной материи, которую люди называют «душа».
Ни к чему.
Я очень долго жду ответа, хотя мне это так только кажется – пара минут, или может больше, но незначительно, становятся мучительными. Успеваю представить себе множество вариантов своего дальнейшего поведения – от самого смешного до самого глупого. Например, забиться в тёмный угол, сжавшись в комок, спрятаться от твоих глаз. Или громко хлопнув дверью перед тобой, уйти широкими шагами – но ты этого не любишь. Или даже внезапно жадно поцеловать тебя, потому что слова бессильны, а может, наоборот – влепить пощёчину, уж больно давно хотел это сделать. Но, наверное, ладони от этого неприятно будет, а уж щеке тем более.
Яркие красочные картинки проносятся у меня в сознании одна за другой очень быстро, а я всё стою прямо перед тобой, может быть, всего в двух шагах, и смотрю себе под ноги, как провинившийся школьник перед учителем. Не смею двинуться с места, вот так. И жду ответа, как приговора.
Удивлённо вскинув брови, отрицательно качаешь головой.
- Я не могу так обманывать тебя.
Почему-то мне кажется, что вне зависимости от твоих слов, моё горло всё равно сдавила бы судорога, как сейчас. И исключительно из-за того, что нужно что-то сказать, я выдавливаю из себя одно слово.
- Скажи.
- Зачем тебе это? Ты ведь знаешь, что это ложь, самоубеждение. Тебе хватит этого ровно на то время, пока я буду это говорить.
А может, всё-таки стоило повести себя как-то так, как я себе придумывал, пока тишина не была нарушена? Хоть раз сделать то, чего от меня не ждут. Но мне почему-то кажется, что от меня уже чего только не…
- Ками, пожалуйста.
- И ты захочешь большего, но я не могу, у меня просто не получится. Как бы сильно я этого не хотел.
- Скажи что любишь! Чего тебе стоит!? Всё ты можешь, с каких пор ты стал думать о том, что мне нужно?
Всё же отталкиваю тебя, так, как хотел, но уже после задумываюсь – действительно ли я этого хотел. Этого? Зажимаю себе рот рукой, чтобы не завыть в голос, не зная, куда себя деть. Тут же опускаюсь на колени, почему-то думая сразу же о том, как это должно чудовищно смешно выглядеть со стороны. Ещё. Кричать. Орать. Заглушить эту тупую боль, терпеть которую больше нет сил. Закричи на меня! Ты ведь это умеешь. Поставь на место, скажи, что я снова не прав, что я всегда был не прав. И сейчас – тоже. Сделай только что-нибудь, не молчи.
Иначе всё это сделаю я, и это в очередной раз будет неверно.
Садишься рядом со мной, снова обнимая, начиная гладить по голове, что-то успокаивающе шепча. Сейчас это более всего напоминает мне комедию сумасшедших: когда ты был таким? Что случилось? Что со мной?
Я не сразу разбираю, что ты шепчешь.
«Люблю». Не переставая. Заключив меня в объятия и раскачиваясь на месте, баюкая, как ребёнка.
До боли кусаю губы, тщетно стараясь остановить слёзы. За них становится безумно стыдно.
- Ками...
И снова бессилие, полное бессилие. Ощущение, будто держу в руках воду – сейчас её не станет. Слишком нереально, легче поверить в то, что это сон.
Задаю себе миллион вопросов и злюсь из-за того, что они бессмысленны.

Спустя какое-то время о том, что случилось, мне будут напоминать только порозовевшие щёки в отражении.
Спустя какое-то время я пожалею об этом и буду бесконечно ругать себя за то, что просто так сорвался, потому что раньше со мной подобного не было.
И ты скажешь, что я не прав, обязательно скажешь – с улыбкой, наверное, а может, и без неё, ты редко улыбаешься.
А ты говорил – не можешь лгать. Ещё как можешь… стоит только попросить. Правда, ты не знаешь, насколько мне это жизненно необходимо.

- Тебе нужно отдохнуть, - произносишь уже тогда, когда мы вместе выходим из здания. На улице яркое солнце, но совсем скоро его сменит луна, - я всегда замечал, что солнце на закате почему-то особенно яркое.
- Я не хочу спать, - выдаю почти на автомате, хотя и не знаю, чего я сейчас действительно хочу. Домой? Точно нет. Дел никаких не осталось, чтобы отвлечься, а на прогулку по городу нет сил. Разве что…
- Я сказал, что тебе нужно спать? Нет, отдохнуть, - ты идёшь к своей машине на стоянке, и на полпути останавливаешься, жестом приглашая. – Идём.
- И… что это значит?
- Поедешь со мной, - отвечаешь, зажав в зубах сигарету и щурясь, глядя на солнце.
Перспектива провести ещё какое-то время с тобой меня радует, но ещё не известно, с тобой ли. И куда ты меня собрался везти для «отдыха».
- Куда?
- Ну, сначала ко мне, потому что надо кое-какие вещи оставить, да и переодеться, а потом…
- Что потом?
Усмехаешься, взглянув на меня, и бросив сигарету, открываешь дверь автомобиля.
- Потом увидишь. Ну, едешь – нет?
- Я не хочу домой… к тебе, - нахмурившись, занимаю место рядом с водительским.
- Я и не приглашаю. Можешь вообще в машине посидеть, пока я буду…
- Ну а потом что? – не выдерживаю, снова начиная злиться. «Отдых». Скорее мне нужен отдых от своих мыслей. Но это невозможно.
Сев за руль, пристально смотришь куда-то в конец улицы и улыбаешься, хочешь ещё что-то сказать, но молчишь.
- А потом – всё, что пожелаешь, - скрыв глаза за солнцезащитными очками, одариваешь меня самой обезоруживающей улыбкой, и после этих слов я перестаю что-либо понимать вообще.
Машина мягко трогается с места, почему-то мы едем очень долго, никогда не знал, что живёшь ты так далеко от центра. Хотя, я об этом и не думал, или не обращал внимания.
Как ты и сказал, я сижу в машине, пока ты «собираешься» дома, но жду я уже не прилично долго. Солнце давно село, взглянув на часы, меланхолично думаю о том, что проще было бы пойти к себе домой – в мои планы не входило сидеть в твоей машине в ожидании непонятно чего. Потому решаю всё же подняться к тебе и попытаться узнать, что ты такое там делаешь, и почему я всё ещё тебя жду.
Отчего-то в голову не приходит разумной мысли позвонить сначала, сразу дёргаю на себя дверь – она легко поддаётся, не закрыта. Ну правильно, ты ведь заходил «на пять минут».
- Камиджо, ты здесь ещё? – заглядываю в ближайшую к порогу комнату – ею оказывается кухня, но тебя там, конечно же, нет. – Ками?..
В квартире абсолютная тишина, и у меня сразу складывается впечатление, что ты либо решил разыграть меня, либо тебя здесь нет, но это очень вряд ли. Где-то что-то падает – это первый звук, который доносится до меня, а потом – быстрые торопливые шаги и тихая ругань.
- Прости, Теру, я… - выходишь к двери, растрёпанный, в джинсах и рубашке, щурясь от света, который, к слову, здесь почему-то очень тусклый.
- Ты спал?!
- Нет, я…
- Ты спал.
- Подожди, я обычно собираюсь и что-то забываю, потому сейчас тебя позвал, чтобы ты…
- Ты спал, - повторяю снова, с улыбкой глядя на то, как ты рассовываешь телефон, ключи, бумажник и очки по карманам плаща, старательно пряча от меня лицо.
- …очень вовремя, наверное, это даже хорошо…
- Ками?
- Да, я спал, - опускаешь руки и поворачиваешься ко мне. Отчего-то такое твоё поведение заставляет меня улыбаться.
- Я сейчас, - снова куда-то уходишь и возвращаешься через несколько минут, уже приведя себя в порядок.
- Значит, это нормально, оставить меня в ожидании, а самому уйти спать?
- Ну прости, так получилось. На пять минут присел в кресло, глаза закрыл, а оказалось, что спать хочу, вот и… Спасибо что разбудил, - похлопав меня по плечу, открываешь дверь, и выходя вслед за мной, захлопываешь её.
- Так куда мы идём?
- Идём… - согласно киваешь, обходя стороной машину и уводя меня за собой.

Ночь.
Темно. Веки дрожат, но глаза открывать не хочется. Положив руки на стол и уткнувшись в них лицом, сижу, боясь пошевелиться. Ритм музыки тяжёлыми ударами стучит в висках, кажется, всё тело гудит, от этого все мысли в голове мешаются, забывается вообще всё на свете. Мне кажется, что я немного схожу с ума – зачем пришёл, для чего пришёл – не понятно. Разве что позволить этому ритму захватить себя полностью, позволить ему проникнуть в сознание, подсознание, и отключить разум.
- Всё в порядке? – совсем близко, но как будто издалека. Поднимаю голову и вижу перед собой бокал с тёмной жидкостью, название которой вроде бы когда-то знал, но никаких мыслей – и вспоминать не хочется.
- Не хочу, - отодвигаю от себя бокал, поворачиваясь к тебе. Ты удивлённо и обеспокоено смотришь на меня, поставив свой бокал на стол и наклонившись ближе.
- Что не так?
- Зачем ты меня сюда привёл?
Музыка, кажется, становится ещё энергичнее, ритм – быстрее, и от этого непроизвольно сердце начинает биться чаще. Мне не нравится это, вообще атмосфера этого места – вроде бы обычного клуба, куда я рискнул согласиться пойти с тобой. Снова чувствую, что воздуха не хватает. Убеждаю себя в том, что это только кажется и делаю пару глубоких вдохов – помогает, но не надолго.
- Отдохнуть, - улыбаешься, снова улыбаешься, кончиками пальцев проводя по моим щекам, едва ощутимо цепляя за подбородок и чуть потянув на себя, в то же время отстраняясь сам. Стараясь опустить все неудобства, пытаюсь вспомнить, что обычно привык делать в ночь с четверга на пятницу. Обычно… Но начиная с самого утра этот день был необычным, и дальше – больше, что говорить про ночь. Обычно я просто сплю.
Как же до безумия мне нравится эта твоя улыбка, против которой совершенно невозможно устоять, да и не нужно. Улыбаюсь в ответ, облизав губы, опустив взгляд на твою шею; отвожу с неё пряди волос – они мешают, и одёргиваю руку, радуясь, что мои мысли никто не может прочесть. Голова начинает кружиться, резко встаю из-за столика, потянув тебя за собой.
Отдышаться получается только на улице. Достаю из кармана джинс пачку сигарет, но она оказывается пустой.
- В чём дело, Теру?
- Не знаю. Не могу. Я не хочу там больше… Поехали домой.
- Но мы только…
- Ты можешь остаться?
- С тобой точно всё в порядке?
- Точно.
Несколько минут пешком по мокрому асфальту – недавно прошёл дождь, приятная прохлада. Тебе удаётся наконец поймать такси и спустя несколько минут мы уже заходим в ярко освещённый подъезд многоэтажки. Странно, но именно ты назвал таксисту адрес моего дома.
- Яркие огни ночного города… тебе ведь тоже нравится это, да? – спрашиваю, нажимая на кнопку вызова лифта, мне не интересен ответ, но всё равно вопросительно приподнимаю брови, когда ответа продолжительное время не следует. Лифт, поднявшись на нужный этаж, мягко останавливает движение вверх и открывает двери.
- Нравится. Особенно когда вот так же… после дождя.
- Как в фильмах, да? – уже более заинтересованно, смеюсь, зачем-то переходя на бег, в коридоре более умеренный свет. Два поворота ключа в замочной скважине, ты по привычке перешагиваешь порог квартиры первым, включая свет в прихожей и скидывая плащ. По той же привычке закрываю дверь на те же два поворота ключа и выключаю свет, следуя за тобой.

- Что за отдых в месте, где от музыки никуда не деться?
- Музыки?
- Какая разница. Нет, дома… дома, - осекаюсь на полуслове, едва не столкнувшись с тобой оттого, что ты вдруг резко остановился посреди комнаты. – что?
- Так и будешь меня преследовать?
- Говоришь так, как будто я уже недели две хожу за тобой по всему городу.
- Нет, но…
- Ох уж это твоё вечно «но». Хоть бы что конкретнее сказал, да?
Усталость исчезла ещё на улице, благодаря прохладе. Да и не было её, было только напряжение от клубной атмосферы, которая сейчас осталась где-то далеко. В квартире почему-то очень сильно пахнет мёдом, кажется, воздух настолько насыщен этим приторно-сладким запахом, что его можно было бы запивать чаем.
- О чём ты?
- Ты там был… другой, - едва заметно улыбаюсь, тут же снова став серьёзным.
- Почему?..
Не считаю нужным отвечать, вместо этого целую тебя в губы, и вижу в твоих глазах удивление.
- Не знаю, никак не могу объяснить, может быть, дело даже в моём ощущении обстановки и ситуации. Но там – ты другой.
Берёшь моё лицо в ладони, поглаживая скулы большими пальцами. А я не могу думать больше ни о чём кроме… кроме того, что потом будет слишком пусто.
- Знаешь, я хочу, чтобы ты забыл то, что было сегодня вечером, - выдыхаю, с трудом отводя взгляд от твоих губ. Нельзя быть так близко, но если бы ты этого не хотел, ты бы не держал меня сейчас, так?
- Что забыл?
Незаметная улыбка в уголках губ. Странно, как кардинально может поменяться настроение за такое незначительное время.
- Разговор в студии, - не могу заставить себя пошевелиться, а очень хочется запустить руку в твои волосы, коснуться губами шеи, прижать к себе как можно сильнее и не отпускать. Но даже эта иллюзия, как и все мои грёзы наяву, слишком абсурдна.
- Хорошо.
- Я знаю, что ты уйдёшь, - облизываю губы, делая глубокий вдох, - совсем скоро, и не вернёшься, наверное. Больше.
Будто не обращая внимания на мои слова, изучаешь меня взглядом, тонкие пальцы скользят по скулам и губам, заставляя меня замолчать.
- Сегодня… - палец легко соскальзывает к уголку рта, закрываю глаза, вспоминая, что хотел сказать ещё, - сегодня ты всё-таки сказал, что любишь меня, - последние слова выговариваю не сразу, голос подводит, и я не знаю, отчего так – от твоих действий или же осознания того, насколько это глупо – говорить тебе это.
- Да?..
- Ками, - взяв тебя за запястья, отвожу твои руки от своего лица, поднимая взгляд на тебя, - сегодня ночью. Люби меня.
В горле пересыхает, а я ловлю себя на мысли, что снова не могу смотреть тебе в глаза. Меня это пугает, наверное.
- Ммм… а тебе не кажется, что ты просишь слишком многого? Я ведь предупреждал тебя.
- Почему нет?
- Потому что просто не имеешь права, - говоришь очень тихо, почти с угрозой, но продолжаешь улыбаться.
- Тогда не трогай меня больше только потому что тебе того… - удивлённо ахаю, когда ты запечатываешь мне рот поцелуем, резко дёрнув к себе, не дав договорить. Всхлипнув, сильнее прижимаюсь к тебе, отвечая на поцелуй, сразу забывая обо всём, что было. И не думаю о том, что будет.
Отстраняешься, зарываясь лицом в мои волосы, а я наконец осуществляю мгновенное желание – коснуться губами твоей шеи.
- Только сегодня ночью, - выдыхаешь едва слышно, и разорвав объятия, уводишь меня за собой в спальню.
- Подожди, - в полумраке вцепляюсь руками в твою рубашку, твои глаза опасно блестят и – мне это нравится. – Ты знаешь, что ты мне нужен. Но… зачем я тебе?
- У меня всё есть. Всё, что я хочу по крайней мере. У меня нет только осознания того, что ты счастлив, - подцепив мизинцем прядь моих волос, заводишь её за ухо.
- Значит, меня у тебя нет?
- Значит, нет, - улыбка на мгновение исчезает с твоего лица, но в следующую же секунду ты впиваешься поцелуем в мою шею, едва прикусывая кожу, а я откидываю голову, медленно расстёгивая ряд пуговиц на твоей рубашке.


Просыпаюсь раньше тебя. Утро наступило уже давно, ровный свет за окном с низкими облаками – слишком светло для рассвета. Совсем не солнечное и не яркое утро – скорее белое, туманное. Если бы на улице шёл снег – я бы не удивился. А ещё оно холодное, слишком холодное, чтобы поверить – ты ещё здесь. Рядом.
Белое утро.
Нет никакого смысла пытаться протянуть эти минуты дольше, желать остановить время. Зачем?
Поднимаясь на кровати, ищу взглядом одежду, но потом думаю, что вернее будет сначала принять душ. …ванная, бодрящий душ, свежий ветер в окно на кухне – первая сигарета, завтрак, чай. Красный чай, потому что лимона нет. На пару мгновений я забываю о том, что в моей кровати всё ещё спишь ты, и подумав об этом – улыбаюсь. Забываю?
- Ты так рано просыпаешься? – только что проснулся. Твой сонный голос долетает до меня из спальни, и я успеваю представить, как ты всё ещё лежишь, наверное, прикрыв глаза рукой, и немного улыбаясь. По привычке тихо захожу в спальню, раздвигая светлые шторы, и ставлю на прикроватную тумбочку чашку чая. Тебе. Не открывая глаз, неожиданно ловишь меня за запястье, довольно улыбаешься.
- Не так уж и рано, - пожимаю плечами, - солнце уже давно встало.
- Тебе идёт белое.
- Странно, что ты это только сейчас заметил, - простая белая рубашка – потому что я не люблю халаты, а одевать джинсы с утра – издевательство.
- Теру?... – перекинув одеяло через бёдра, ты садишься на кровати, проигнорировав чай. Только занявшись поисками одежды, я снова перевожу взгляд на тебя, а ты с усмешкой оглядываешь сброшенные в беспорядке на пол детали ночного безумия.
- Что? Я тебе чай принёс, красный, он очень хорошо…
- Иди ко мне, - привлекаешь меня к себе за талию, приподнимаясь над кроватью на коленях, - ты прекрасен, милый.
Запустив руки в твои волосы, улыбаюсь своим мыслям. Я привык вдеть тебя над чем-то сосредоточенно размышляющим, напряжённым, раздражённым даже, задумавшимся. Но по утрам – слишком часто ты встречал утра со мной, чтобы я мог сказать это наверняка – по утрам ты счастливый. И много улыбаешься. Взгляд не сосредоточенный, а рассеянный, и такой невозможно нежный, тёплый, что, кажется, может согреть, если вдруг будет холодно.
Неспешно собираешься, несколько раз проверив, не забыл ли чего. Но тебе нечего у меня забывать.
Стараюсь абстрагироваться от всего окружающего ещё тогда, когда ты совсем рядом со мной, когда может быть ещё не поздно снова начать говорить о том, как ты мне нужен. Убеждаю себя в том, что здесь и сейчас я – один. Ты удаляешься в прихожую, я слышу короткий взвизг молнии и повернувшуюся ручку двери…
- Камиджо! – стремительно выхожу из спальни, не зная сам, что скажу.
- Да?
- Я…
Я не хочу, чтобы ты уходил. Но слишком это невозможно. А чувства… чёрт. Чувства. Я почти забыл о том, что когда-то любил тебя, с ума сходил. Я почти забыл, почти смирился с тем, что ты с некоторых пор недосягаемая мечта. Но «почти» - ключевое слово. Я вряд ли отдаю себе отчёт в том, что ты давно не такой, каким я раньше видел тебя. Сейчас я вижу перед собой ту самую мечту, которую очень хочется достичь. Любой ценой. Жить пустой мечтой, по ночам баюкая придуманный или запомнившийся образ, боясь, что он исчезнет. Потому что его существование зависит только от меня. И вот он ты – настоящий, прямо сейчас, стоишь передо мной, а я теряюсь и не знаю, что сказать. Безумие и одержимость. А ведь тебе это не нужно, ни капли, так же как и любовь, хотя что от неё осталось.
Я бы сказал тебе всё это. Обязательно, сказал бы, если бы хоть какие-то слова ещё имели смысл, весомое значение, могли на что-то повлиять. Осознание этого доводит до тихой истерики, проще не думать.
Я не хочу, чтобы ты уходил. Никогда. Единственная мысль, выдающая себя рваным дыханием, она заставляет появляться многие другие. Как брошенный в воду камень – волны от него расходятся кругами, дальше, больше, а самая большая – незаметная, сливается с ровной поверхностью воды, и наконец, снова недвижимая гладь Успокаивается. Затихает. Внезапная ярость и злость испаряется. Сделать глубокий вдох, заставив исчезнуть ком в горле, после него останется только саднящая боль в груди.
- Ты как-то подозрительно долго молчишь, милый, - коснувшись моего плеча, напоминаешь мне о том, что я держу тебя на пороге, не давая уйти.
- Да, прости, я просто… хотел сказать, что ты свой чай так и не…
- Брось. Простишь меня? – так улыбаться можешь только ты. Безгранично тёплый взгляд, от которого заходится сердце – потому что адресован он только мне. Не верится, что вот так ты можешь уйти. – Напомнишь мне на днях, чтобы я сводил тебя в кафе? Возместил ущерб, так сказать.
Киваю, не замечая, как сам стал улыбаться. Потому что так – не уходят совсем, как угодно, тихо, со скандалом, не заметно или при всех, но – только не так. Глупая мысль.
- Ну вот и замечательно. Скоро увидимся, - наклонившись ближе, легко целуешь в губы, и – уходишь.
«Скоро увидимся» - не значит, что через какое-то время мы встретимся в студии, потому что это – не встреча. Постоянная надежда, которую ты мне даёшь, наверное, необходима мне. Да, она зачастую напрасна. Почти всегда. Но ожидание… ожидание стоит многого. Особенно, если «увидимся завтра» растягивается в неделю, две и больше. И «скоро» может наступить только через изматывающие семь дней, по истечении которых я готов в очередной раз перешагнуть через себя и снова задать тебе какой-нибудь вопрос под предлогом остаться наедине. Просто боясь, что всё может получиться как в грустной шутке про гордость.
Чёрт возьми.
Если бы ты захотел. Если бы ты только захотел…
Одно движение – и с тумбочки летят маленькие хрустальные фигурки, звонко разбиваясь на полу, ключи, какая-то мелочь, сделав пару глубоких вдохов, пытаюсь успокоиться, но напрасно. Ярость от бессилия затмевает все прочие эмоции, почти детская злость на самого же себя. Зайдя в спальню, хватаю одеяло и им сметаю все предметы со стола – какие-то чашки, листы бумаги с резким шорохом приземляются на пол, многочисленные диски с музыкой и фильмами летят следом, глухо падают книги со стеллажей, а на глаза не вовремя попадается тяжёлая бронзовая статуэтка. Сжав её в руках, оглядываю комнату, как мне кажется, в полном спокойствии и замечаю своё отражение в зеркале напротив окна. В голове всё ещё твои слова, твой образ – снова, в который раз ускользающий от меня, исчезая на рассвете. Надо же было так влюбиться, выбрать такой изощрённый способ для убийства нервных клеток, создать себе такую мечту. Слишком сложно устоять перед таким искушением, да…
Кидаю взгляд на постель – кажется, это ты несколько минут назад покинул мою квартиру, кажется, ты провёл здесь ночь и был со мной? Или снова воспалённое воображение нарисовало мне настолько реалистичные картинки Мечты, что я готов поверить в правдивость сна?
Задыхаюсь в беззвучном смехе, начиная ненавидеть себя за вновь появившиеся слёзы. Слабак. Всё могло быть по-другому.
Сознание выхватывает из действительности звук битого стекла, осыпающегося на пол. Опускаюсь на кровать, насильно удерживая себя на месте, ложусь на бок, притягивая колени к груди. Шаг вперёд? Нет, нет, надоело. Иллюзия счастья. Как лекарство, которое не устраняет боль, а делает её меньше, но ненадолго. Теперь наоборот – назад, медленно, тихо, забывая.
Все слова сказаны, мысли прочитаны, последнее усилие. Последнее…
Ты знаешь, вряд ли я найду слова, их становится очень мало. У меня было много времени, чтобы понять это однажды. Слов – мало… Не придумали ещё таких слов, которые бы выражали мои чувства, это пока только бессвязные звуки, глухие хрипы из моей груди. Учиться жить случайно без тебя – кажется, это возможно. Ты, я знаю, будешь рад, узнав это. Назад, забивая в себе боль, желание любить, убивая воспоминания, и понемногу всё больше и больше идеализируя твой образ.
К началу. К первому знакомству.
Когда люди не знают друг друга – или почти не знают, кажется, они относятся друг к другу лучше. Вспышками, угасая, как эхо – быстро затихает когда-то громкое «Я люблю тебя!»
«…люблю тебя!»
«тебя…

back