Я отлично помню наше первое знакомство. До него я знал тебя только по картинкам журналов и из разговоров с кем-то. После нашей первой беседы впечатление о тебе почти не изменилось. Да, всё такой же – как на тех картинках. Не фотографиях, а именно картинках. Разве что без макияжа, тёмные очки, плащ и усмешка на губах.
…нас познакомил Хизаки, именно он был заинтересован в том, чтобы я тоже стал участником Versailles.

- Я бы с удовольствием посидел ещё, но у меня назначена ещё одна важная встреча, на которую я не могу опоздать, - торопится, уходит, прощаясь с тобой, - а вот и Теру! Очень удачно, - оборачивается на меня, жестом торопя.
- Это Теру. Ты почему заставил себя ждать? Ладно, не важно. У вас ведь ещё будет время поговорить? Я надеюсь, ты, Камиджо, узнаешь всё, что тебе будет нужно и без меня…
Согласно киваешь, смерив меня взглядом с головы до ног. Хизаки отодвигает стул, говоря мне, чтобы я сел, а я не сразу обращаю на это внимание, немного опоздав.
- И… не обращай внимания, он всегда немного «в себе», - Хизаки уже разворачивается, чтобы уйти, но ты останавливаешь его одной фразой.
- «В себе»? Как это? – едкая усмешка на прихотливо изогнутых тонких губах. И заинтересованный взгляд – прямо на меня, мне даже становится как-то неловко.
- Узнаешь, - бросает Хизаки напоследок и уходит, оставляя нас наедине.
Всё началось именно тогда, с этого первого взгляда, с двух случайных фраз, сказанных друг другу. Возможно, дело в моём неумении знакомиться с новыми людьми, а может быть, меня смутило то, что ты уже тогда был человеком, которого знали многие, а я – да практически никем.
- Так и будешь молчать, или, может быть, расскажешь мне о себе?
Я не любил и не люблю под таким предлогом что-то рассказывать о себе, потому что я в принципе не знаю, что такого я мог бы рассказать. Начать с того, что у меня были строгие родители и именно поэтому я учился в школе хорошо – не имея права принести плохую отметку? Или вспомнить тот момент, когда я заразился идеей влюбить в себя музыку, потому что тогда уже любил её – и как сложно было совмещать любимое дело с учёбой? Или о том, почему, в конце концов, выбрал музыку и как попал на сцену?
- Эй, Теру? Ты ещё с нами? – щёлкнув пальцами, улыбаешься, выводя меня из задумчивости. – Похоже, я начинаю понимать, что значит «немного в себе»… - ты почему-то начинаешь говорить много чепухи. Я делаю вид, что слушаю, понимая, что твоё общество так или иначе меня смущает. И говорю себе, что это пройдёт.
Не помню точно, чем окончился тот день, кажется, я шёл домой, ругая себя за свою молчаливость. Совершенно точно, что с первого взгляда я тебе не понравился. Это было самое начало.
Потом всё неожиданно преобразилось. Начало новой группы почти как начало новой жизни. Так или иначе, но все мы оказались вместе, позже ты одобрил выбор Хизаки по поводу меня. А меня восхищала феерия, происходящая вокруг меня. Мы успели снять клип, записать первый альбом и даже дать несколько живых выступлений – всё это было по-настоящему волшебно и неповторимо.
Словом, всё было просто прекрасно и всех всё устраивало. Пока на одной из репетиций… Впрочем, с этого момента следовало бы быть чуть более конкретным.


***
Мне кажется, что для этой маленькой комнатки – репетиционной, здесь слишком много звука, много музыки. Но это совсем не плохо, мне нравится ощущение, когда музыка будто проникает в меня и пронизывает насквозь. А ещё твой неповторимый голос – когда я впервые услышал, когда ты поёшь, я был потрясён тем, как такой глубокий насыщенный голос может прятаться в твоём теле. Я тогда ещё подумал, что нужно будет очень хорошо сосредотачиваться на музыке, а не поддаваться твоему голосу – чтобы случайно не пропустить момент вступления своей партии.
Я до сих пор не привык к этому, и сейчас растерянно улыбаюсь Хизаки.
- Теру ещё не проснулся, - легкомысленно бросаешь в сторону, объявляя перерыв на две минуты. В который раз я замедляю ритм, но я уверен, я с этим справлюсь. Стоит хорошенько поработать над этим моментом…
Двух минут мало, потому все быстро расходятся, чтобы успеть. Я остаюсь на месте, стараясь не откладывать дело на долгое «потом», принимаясь играть момент, в котором теряю уверенность. Испуганно от неожиданности мелко вздрагиваю, когда мою ладонь накрывает твоя, заставив остановиться.
- Что-то не так? – с удивлением смотрю на тебя. Мы вообще мало общаемся, я даже не знаю, как мне лучше к тебе обращаться – поэтому стараюсь обходиться без этого.
- Зачем ты это делаешь?
Во время репетиций ты сосредоточен, хотя обычно ты совсем не серьёзный. Вот и сейчас смотришь на меня с неподдельным любопытством, так, что невозможно не улыбнуться.
- Чтобы лучше понять, что я делаю не так и исправить, - пожимаю плечами, желая продолжить, но ты останавливаешь меня жестом.
- А ты, разве, когда у тебя сбивается дыхание, останавливаешься и думаешь, что нужно делать, чтобы его восстановить?
Вопрос кажется мне странным и я не сразу понимаю, к чему ты клонишь. К чему тут дыхание, если мы вроде бы говорили о музыке?
- Я… нет.
- Постарайся здесь тоже – не думать.
По привычке согласно киваю. Не думать – когда играю? Нет, это тогда глупость какая-то получится. В конце концов, я ещё пока не так играю, как дышу, и до автоматизма у меня доведены только более-менее старые песни, а уж никак не новые. А ты что, когда поёшь, тоже ни о чём не думаешь? – хочу задать этот вопрос, но сдерживаюсь. Он бы прозвучал глупо, разумеется, думаешь, иначе у тебя не получилось бы петь так, как это делаешь ты.
Что-то слишком много лишних мыслей. И перерыв быстро заканчивается…

Первый раз, когда ты заставляешь меня думать. О тебе, о том, чего ты от меня хотел и что я такого сделал. Впрочем, это быстро забывается. Вспоминается только тогда, когда подобное повторяется – и снова наедине. Я не задумываюсь о том, что делаю, я привык – когда я один, я должен работать над собой, над своей техникой игры, над звучанием…
Ты снова появляешься и делаешь недовольный вид. Останавливаюсь, вопросительно глядя на тебя.
- Ты слышал себя со стороны? – меня удивляет этот вопрос. Ты определённо не доволен мной, но я не могу понять, почему. Ведь сначала тебе всё нравилось?
- Ну…
- Если нет, то хорошо. Не зацикливайся на точности техники исполнения, - сказав это, выходишь за дверь, оставив меня в растерянности. Не… что? Нет, я не собираюсь допускать кучу ошибок только из-за твоей прихоти. Я думаю, если бы что-то было не так, по крайней мере, Хизаки точно сообщил бы мне. Почему-то я ему доверяю. А тебе – нет.
Так происходит ещё несколько раз, и каждый раз, оставляя мне какую-нибудь фразу на размышление, ты ещё больше запутываешь меня.
«Если ты будешь думать только о том, сколько нот в такте, ты никогда не добьёшься полноты звучания», - это то, над чем я думаю сегодня. Нет, конечно, ты многое утрируешь, но факт остаётся фактом – с каждым разом ты всё больше недоволен моей игрой. А я не могу понять, в чём дело.
Так я приучил себя довольствоваться хотя бы общими репетициями, когда ты не трогал меня. В принципе, когда всё звучит вместе и мне больше нравится, но в конце концов ты решил высказаться и при всех.
- Прекратите все, я больше не могу это слышать, - качаешь головой, откладывая микрофон, который, к слову, за всю сегодняшнюю репетицию ты взял в руки для того только, чтобы подержать.
Недоумённые взгляды друг на друга и ты обречённо вздыхаешь, как будто мы все не в силах понять нечто очевидное.
- Или Теру просыпается, наконец, и вспоминает, что я ему говорил, или…
- В чём дело? – Хизаки опережает меня, но ты не обращаешь на него почти никакого внимания, продолжая сверлить взглядом меня.
- А ты тоже не слышишь? – столько неподдельного удивления в твоём голосе я ещё не слышал. Мне перестаёт нравиться вся сложившаяся ситуация, твоё отношение ко мне, резко переменившееся с положительного на отрицательное. И главное – ты не желаешь прямо говорить, что я делаю не так, а говоришь загадками, которые я не очень-то люблю.
Хизаки пожимает плечами, кидая взгляд на меня.
- Что я должен слышать? Между прочим, ты уже в сотый раз пропускаешь своё вступление, Камиджо, - очень прозрачно намекает тебе на то, что твоя попытка сорвать репетицию не осталась незамеченной. Я стараюсь не вмешиваться в разговор, услышав за своей спиной усталый вздох Ю и почти вслед за ним – тихий смешок Юки, который тот попытался выдать за кашель.
- Я пропускаю, я жду, когда вы начнёте звучать идеально, - таким тоном, словно непростительно нам не знать эту простую истину. Хизаки качает головой, говоря, что так мы далеко не уйдём. И очередной короткий перерыв, снова все уходят, снова я остаюсь, только на этот раз – думаю.
Задерживаюсь немного после репетиции, ты заходишь, чтобы закрыть дверь, и обнаруживаешь меня. Вскинув голову на звук открывшейся двери, я вижу твою улыбку – сразу отвожу глаза, потому что начинают появляться ненужные мысли, они мне ни к чему. Проходишь и садишься рядом со мной, дослушав мою игру, берёшь меня за руку.
- Прости меня за сегодня, хорошо? Я не должен был этого делать, - этой интонации я у тебя ещё ни разу не слышал. Потому у меня возникает ошибочное мнение, что таким твой голос становится по вечерам – тёплым и мягким. Как и взгляд, впрочем. Это совсем не похоже на то, что было здесь несколько часов назад, и это удивляет меня, пожалуй, больше, чем твоё извинение.
- Да… ничего, всё в порядке, - пожимаю плечами, не зная, как себя вести. Смотреть в твои глаза кажется опасным.
- Точно? – чуть сильнее сжимаешь мою ладонь в своей, потянув на себя.
- Да, - я смотрю на твои губы, списывая мгновенную слабость во всём теле на усталость.
- Вот и хорошо, - тихо произносишь, наклонившись ближе, и вдруг мягко целуешь меня, притянув к себе за талию. Ты прерываешь поцелуй достаточно быстро, но смутиться я успеваю. Не обращая внимания на ускорившийся ритм сердца, думаю о том, почему позволил тебе это сделать. Улыбнувшись напоследок, встаёшь с дивана, кинув мне ключ.
- Будешь уходить – закроешь.
Киваю, облизав губы и нахмурившись. Нет, мне это не нравится.
- Камиджо?
- Что?
- Больше никогда так не делай.
Обернувшись ко мне, киваешь, а я вижу на твоих губах ту же улыбку. Жаль, не видно глаз – ты их уже скрыл за очками.

О твоих словах я думаю после и вечером, и ночью, и снишься мне ты – говоришь, что я играю просто отвратительно, и это куда понятнее, чем то, что ты говоришь в реальности.
Не так давно Хизаки дал мне новую тему для размышлений, правда, куда более простых – написать свою партию, опираясь на то, что есть у него. Взяв нотные листы с тем, что мне удалось придумать, я отправляюсь к Хизаки, думая, одобрит ли он это или нет. До сих пор ему всё нравилось, а вот теперь ты заставил меня сомневаться в себе. Хи не оказывается дома, и потому я решаю для начала хорошо разучить то, что пришло мне в голову одной бессонной ночью. Глупо, но для этого я выбираю именно репетиционную. И конечно, именно там, именно в то время, когда появляюсь я – там оказываешься ты.
Я этого даже хотел, почему – сам себе не отвечу на этот вопрос. Мысль о том, что я просто хотел увидеть тебя в выходной день, я быстро выкидываю из головы. Этого ещё не хватало…

- И ты решил порадовать меня своим присутствием? – вместо приветствия. Сидишь за своим столом, в очередной раз разбирая какие-то бумаги. У меня бы от них уже голова кругом пошла, как у тебя получается не запутаться в них? Правда, всё это так знакомо, так заученно, что у меня возникает ощущение, что я в школе. Учителя там днём и ночью сидят за своими столами и что-то делают, или, по крайней мере, создают видимость деятельности.
- Здесь ещё кто-то был? – робко улыбаюсь, надеясь сегодня обойтись без конфликтов. Мне кажется бессмыслицей спорить с тобой о чём-то, мне куда больше нравится, когда ты в хорошем расположении духа, а не наоборот.
- Нет, пока только я. А ты тут что забыл? – улыбаешься в ответ, и я чувствую, что всё хорошо. Ведь так? Впрочем…
- Хотел тут поиграть немного. В знакомой обстановке. Хизаки просил написать кое-что, вот я и…
- Ну-ка, покажи, - протягиваешь руку, не дав мне договорить. Отдаю тебе листы, ты просматриваешь их, согласно киваешь, и оставив у себя, вопросительно смотришь на меня.
- Сыграешь?
- Я для этого и пришёл, - смеюсь, потянувшись к твоему столу, чтобы забрать ноты. Отводишь руку с листами в сторону, покачав головой.
- Ты что, маленький, без шпаргалки не можешь?
- Камиджо… - растерянно смотрю на тебя, а вот теперь ты откровенно издеваешься.
- Что? Если ты это придумал, значит, и повторить тебе не составит труда?
- Не составит, но я бы всё же хотел начать учить сразу правильно, а не так, как получится, - не оставляю попыток забрать, но ты решаешь поиграть со мной – отводя руку всё дальше. В конце концов, мне перестаёт это нравиться.
- А как же импровизации?
- Какие ещё… Ну уже не смешно, отдай мне их. Пожалуйста, - совсем чувствую себя школьником. И краснею почему-то. Ты смеёшься, отрицательно качая головой и делаешь что-то совсем выбивающееся из моих представлений о тебе: широким жестом, подняв несчастные листы повыше, разрываешь их пополам, а потом ещё и ещё – остаются жалкие клочки бумаги.
- Ты что… я…
Делаю глубокий вдох-выдох, глядя на то, как клочки бумаги в беспорядке опускаются на пол. А ты улыбаешься.
- Для твоего же блага, - разводишь руками, испытующе глядя на меня.
Ухожу ни с чем, поняв, что ты задумал что-то нехорошее, и делаешь всё для того, чтобы… А причём тут, собственно, я? Чем я тебе мешаю? Что ты ко мне прицепился, как будто на мне одном свет клином сошёлся? Никто не идеален, я играю как могу и по возможности совершенствуюсь, но…

- Чего ты от меня хочешь?! – не выдерживаю, не получается больше сдерживать себя. Как бы не наговорить лишнего.
- Я хочу, чтобы ты раскрылся и перестал себя держать в рамках. Разбей их, - а вот ты спокоен как монолит, и это ещё больше необъяснимо злит меня.
- Бред какой, я делаю всё возможное и невозможное, я не понимаю, что тебе не…
- Ты идёшь по пути наименьшего сопротивления, это не интересно и не звучит так, как хотелось бы мне. Это всё равно что зазубрить стихотворение и рассказать его быстрее, пока не забыл. Ты был в театре когда-нибудь?..
- Да, прости, я забыл, что ты, у меня-всё-должно-быть-идеально-сан, требуешь невозможного ото всех.
- Что это?
- Ноты.
Пристально смотришь сначала на меня, а потом на стол с листами, собираешь их в руку и…
- Что ты делаешь?.. Подожди, Камиджо… стой!.. – цепляюсь за твои руки, пытаясь развернуть к себе, вернуть хоть пару листов, но слишком поздно - ты выкидываешь их за окно, довольно улыбаясь.
- Попробуй играть так.
- Какого… Камиджо!
То, что я только что записал и не успел толком запомнить, что уж говорить о том, чтобы выучить. Это уже второй вариант, первый ты вчера разорвал в клочья, а завтра мне нужно что-то предоставить Хизаки в качестве доказательства, что я не прохлаждался всё это время. От обиды хочется взвыть, первая мысль – кинуться вниз, попытаться собрать несчастные листы. Но эта затея вряд ли увенчалась бы успехом.
- Ну же, я жду! – сдвинув брови, серьёзно смотришь на меня, повысив тон. А я прямо вижу, как я снимаю гитару и ухожу домой – вот просто так, молча. И дома мне точно никто не будет мешать… Но нет, ладно, если Ты хочешь, чтобы я играл – я буду. И как только я касаюсь струн, ты зажимаешь уши руками, рассерженно топая ногами. Выглядит это так комично, что я продолжаю играть, желая вдоволь насладиться этим зрелищем. Я не сразу понимаю, что ты не на шутку рассержен.
- Прекрати это! Пустой звук, ничто! Неужели ты не понимаешь?!
- А что я должен понять? Ты даже слушать меня не хочешь.
- Вот что, завтра встретимся тут же. То есть, сначала тут будет ещё и Хи, но останемся, после того как он уйдёт. Ты должен раскрыть в этой мелодии свою душу как минимум, понятно?
- Как много громких слов, кто учил тебя так говорить? – и что заставляет меня так говорить с тобой, я тоже не знаю. Но ты как будто не против, а скрытая опасность мне нравится.
- И не просто раскрыть, а преподнести слушателю на уровне, так. Сделаешь?
Ты сделал так, что и этой ночью я спать не буду, правда, я до сих пор не понимаю, как ты можешь требовать от меня большего, если на большее я не способен? Если я и так выкладываюсь каждый раз по полной, что, что тебе нужно?!
- Ты мне спать не даёшь уже которые сутки.
- Ничего. Как только сделаешь всё так, как я хочу – будет у тебя недельный отпуск.
- Я даже поверил, - отставляю гитару в сторону, старательно не смотря на часы, потому что точно знаю, что время далеко за полночь. Ужасно хочется спать, и если бы не Хизаки завтра… да он просто оторвёт мне голову, если я ничего не покажу в итоге. Ещё одна ночь без сна.
Хорошо, я докажу тебе, что я чего-то стою. Подавись своей открытостью, получишь ты то, что хочешь. Иначе я больше этого не вынесу. Я не знаю, я совершенно не знаю, в каком направлении хотя бы начать думать. Что говорить о создании музыки… И какое отношение к этому имеешь ты?

Меня будит звонок мобильника, посмотрев сначала на время, а потом на количество пропущенных вызовов, я понимаю, что даже если вы с Хи сегодня и были в хорошем расположении духа, то оно уже давно испарилось, а меня ждёт неминуемая казнь.
Быстро собравшись и захватив новые партитуры, которые мне снились всю ночь – вместе с негодующим тобой, я выхожу из дома, и по счастливой случайности избежав пробок на дорогах, ровно через пятнадцать минут оказываюсь в студии. Когда я захожу, тебя там не оказывается, только Хизаки сразу подрывается с дивана и даже неожиданно для меня помогает мне раздеться, протягивает гитару и осведомляется о моём самочувствии.
- Камиджо сказал, что ты точно этой ночью не спал. А если, ты говоришь, ты не спал ещё и прошлой ночью… Ты точно в состоянии играть?
- Нет, всё в порядке, - киваю, вяло улыбнувшись и умолчав о количестве энергетиков, выпитых за ночь. Наверное, не стоило этого делать, но иначе я уснул бы на середине «пути».
В дверном проёме появляешься ты, как всегда с неотразимой улыбкой и легкомысленным приветствием, слышать которое каждый день становится для меня невыносимым. Протягиваю нотные листы Хизаки, он, быстро просмотрев их, одобрительно кивает, и возвращается на диван – к тебе, чтобы услышать, наконец, то, из-за чего я видел не особо радужные сны.
Где-то на середине мелодии ты встаёшь с дивана и выходишь, ничего не сказав. Хизаки по окончанию говорит мне, где и что стоит поправить, а в целом – ему понравилось, и вот так бы всегда. Хи, в отличие от тебя, всегда или почти всегда доволен мной, и опять же – ему я доверяю – потому что он действительно знает, что говорит. Что говорить о тебе… И вот как раз ты никогда, никогда не воспринимаешь то, что играю я. Сегодня вообще ушёл, не дослушав. Между тем я понимаю, что если бы я по определению не подходил тебе – ты давно уже заимел бы себе другого гитариста, который устраивал бы тебя по всем параметрам. Но ты этого не делаешь. Только ли потому, что действительно хочешь вытрясти из меня душу? Что ж, пока это у тебя выходит на ура.
Мне сейчас до безумия обидно твоё поведение. Я не понимаю, что происходит, да и не хочу уже. Хочу для начала выспаться, а потом убежать от тебя далеко-далеко, чтобы больше не видеть этих недовольно поджатых губ, злого блеска в глазах и не слышать негодующего тона, ненавижу, когда ты кричишь.
Хизаки уходит, одобрив моё ночное страдание, и вновь появляешься Ты. Честное слово, Камиджо, скоро у меня будет начинаться истерика только при одном виде тебя, на парах вдохновения и желания помочь спешащего ко мне.
- Ну как ты не понимаешь! – как обычно, начинаешь с добродушной улыбкой, как будто разговариваешь с душевно больным. – Ведь я прошу тебя о такой мелочи, о таком пустяке…
Как-то рефлекторно по велению подсознания сжимаю руки в кулаки, заставляя себя оставаться спокойным, хотя терпения уже почти не осталось – как в песочных часах, оно всё почти исчезло, оставив наверху несколько песчинок.
- Забудь о нотах, забудь о правилах, забудь обо всём том, чему когда-то научился, - неожиданно оказываешься слишком близко, сжав мои плечи. Я чувствую тепло твоего дыхания и мне становится не по себе от такой непривычной близости. Именно поэтому я делаю шаг назад, но ты удерживаешь меня, отчего мы оба едва ли не падаем.
- Стой на месте. Слышишь меня? Играй так, как подсказывает тебе твоё подсознание, твоё сердце, твоя душа, я не знаю… Я не знаю, как тебе объяснить! – в каком-то отчаянии вскрикиваешь, отходя в сторону, но тут же возвращаясь в прежнее положение.
- А я как играю?
- А ты не так… Ты видел, ты слышал, как это делает Хизаки? Хоть раз обрати внимание. Ему вообще плевать на ноты, на струны, на гитару, а когда он совсем забывает обо всём – существует только музыка, и нет, его тоже не существует. Он становится одним целым со своей музыкой, ты понимаешь?
- Но я не…
- Так вот, нет, подожди… Я не хочу, чтобы ты так же отдавался музыке, это… неверно. Ты должен оставаться с тем, кто тебя слушает, не уходя слишком в себя. Ты сможешь это, я точно знаю, ну же!
- Ты сам не знаешь, чего ты от меня хочешь, - прерываю твою вдохновенную речь, убирая твои руки.
- Нет, я как раз знаю. Жаль, что показать тебе не могу. Я могу только спеть.
Растерянно смотрю в глаза, молчание длится недолго, но этого хватает, чтобы потом я этот момент ещё долго вспоминал. Когда ты как бы случайно касаешься моих губ своими, я отшатываюсь в сторону, непонимающе уставившись на тебя. Спеть очень хочется мне, сказать тебе, как меня всё это достало, и что мне действительно, было бы проще уйти, чем остаться. Но… «ты идёшь по пути наименьшего сопротивления». Так, значит. Изумлённо ахаю, когда ты приникаешь к моим губам, пытаясь вовлечь в поцелуй, а я тщетно пытаюсь тебя оттолкнуть, потому что слишком неожиданно. И неправильно. Чувствую, что краснею, неуклюже делая шаг назад, и жутко смущаюсь, но главное – не показать этого. Не хватало ещё, чтобы ты возомнил о себе невесть что.
- С ума сошёл?! Я же просил больше не… Да что это на тебя сегодня… - когда мне наконец удаётся оттолкнуть тебя, я поспешно отхожу в противоположный угол комнаты, снимая гитару и хватая куртку.
- Теру, подожди! Ты ещё не…
- Не подходи ко мне! Сумасшедший, Юджи, да чтоб тебя…

Угораздило же связаться. Да чтобы я ещё раз остался с тобой наедине? Ну почему, почему все мои мысли только о тебе, если я тебя уже теперь почти ненавижу? Сколько можно изматывать меня, испытывать моё терпение и нервы на прочность, а теперь ещё и устраивать шокотерапию. Кто же ты такой, Юджи Камиджо, какую цель ты преследуешь? Почему я, почему не наш драммер, не Ю, и не Хизаки? Ах да, я забыл, последний у нас – идеал. Причём идеал, на который мне теперь равняться нельзя – потому что не такой.
Чувствую себя загнанным в клетку. Я знаю, что ты меня просто так не отпустишь, ты меня в принципе не отпустишь, пока я не выполню то, что ты от меня требуешь. У меня нет выбора. Неведение меня убивает. Я устал, я выбился из сил, как физически, так и морально, но кажется, ближе к цели не стал ни на шаг.
А что, а будет ведь забавно, если ты всё это делаешь только для того, чтобы затащить меня в постель? Нет, нет… у этого варианта нет даже повода для существования. Хотя как раз повод-то есть… Юджи, Юджи, Юджи, что ты со мной сделал? Я и думать больше не могу ни о чём, кроме как о той покрытой мраком тайне. Сколько времени мне ещё понадобится, чтобы разгадать её?
Кажется, что ты зациклился на слове «душа», будто действительно намерен меня её лишить. Да, я видел, как играет Хизаки. Да, я слышал, как поёшь ты. Но мне это ничего не даёт, ведь каждый чувствует музыку по-своему, и каждый решает, стоит отдаваться ей – или слушателю. А я не могу, не могу отступиться от «правил», не могу играть так, как получится, потому что я не могу подсовывать слушателю фальшивку. Я чувствую уверенность только тогда, когда отмерен каждый миллиметр, когда всё абсолютно точно, ровно и идеально. Иначе просто невозможно и я заранее чувствую себя оплёванным.

Очередная репетиция, теперь мы все вместе, когда у каждого уже отработана своя партия и всё относительно гладко. Я даже почти счастлив, потому что я слышу себя, я слышу, как играют остальные, и то, как всё звучит вместе, мне снова доставляет непреодолимое удовольствие. Всё-таки потому что сначала я люблю музыку, а уже потом всё остальное. Исправляя в перерыве вновь замеченные Хизаки мелкие недочёты, я не замечаю, как снова остаюсь с тобой наедине – пока все уходят в курилку или в кафе внизу за порцией кофе.
- Прости меня за…
- Ничего, - не даю тебе договорить, глупо извиняться, зная, что тебя точно простят. Вот только, Камиджо, неужели ты считаешь, что всё будет даваться тебе так легко за счёт извинений?
Где-то очень глубоко в себе я всё же испуган тем, что снова кроме тебя и меня здесь никого нет. Слишком часто это стало повторяться.
- Да?
- Я просто… не ожидал, - улыбаюсь, чувствуя, как меняется ритм сердца, когда я вижу, что ты подходишь ближе. Но нет, это даже не страх, это… противоречу сам себе. Всё воскресенье я был дома и продолжал думать только о тебе, о музыке и тщетно стараясь заставить себя плюнуть на стереотипы. У меня не получилось ни добиться того, чего ты от меня добиваешься уже который месяц, ни заставить себя перестать думать о тебе.
- Слушай, я, кажется, придумал, как объяснить тебе то, что хочу услышать от тебя, – присаживаешься на подлокотник кресла напротив меня, серьёзно глядя в глаза.
- И как же? – равнодушно, хотя ответ мне до безумия интересен. Мне всегда интересно, когда ты так говоришь, каждый раз это означает заветную разгадку тайны, но каждый раз я только больше разочаровываюсь, не знаю, в тебе или в себе.
- Говорят, что игра – это только движение пальцев, – я опускаю взгляд на свои руки, а ты согласно киваешь, улыбаясь уголками губ, - А исполнение – это движение души. Так вот ты пока что только играешь.
- Камиджо!
- Что? Я же не виноват, что твоя игра звучит как заученная песенка выпускника какой-нибудь школы.
- Неправда. Оно так не звучит, - недовольно бурчу, обдумывая твои слова. Да, что-то есть. Но мне это снова вряд ли поможет.
- Звучит, - твоя улыбка становится шире, и я не понимаю, отчего.
- А я сказал – не звучит, и отстань от меня со своими бреднями.
- Да? Чем докажешь? – тебя откровенно веселит ситуация – или напротив – ты радуешься чему-то. Но чему?
- Тем, что если ты ещё раз…
- Нет-нет-нет. Давай ты просто один раз мне это докажешь и всё, хорошо?
- Ненавижу, когда ты так говоришь.
Отвлекаюсь на мгновение, и снова не ожидаю, когда ты нагло буквально припечатываешь меня к стене, впиваясь в губы поцелуем. Не оставляешь мне выбора, сжав запястья над головой. Я слышу, как открывается дверь – и тут же закрывается, никто не заходит. Вот же чёрт, ладно если кто-то из группы, а если… Заставляешь меня отвечать на поцелуй и отстраняешься, довольно улыбаясь. А мне хочется если не убить, то как минимум разорвать тебя в клочья. И в то же время – податься вперёд, укусить тебя, чтобы ты больше не порывался пытаться застать меня врасплох таким способом.
- Чокнутый. Я уже говорил, кажется, не смей больше так делать, - гневно заявляю, хотя всё ещё прижат к стене и не могу пошевелить руками.
- Ммм… а тебе не понравилось? – хитрый прищур. Облизываю губы, не собираясь отвечать.
- Это провокационный вопрос.
- И всё же?
- Зачем ты это делаешь?
- Не отвечай вопросом на вопрос. А вообще… чтобы до тебя быстрее дошло.
- Юджи, ты меня так с ума сведёшь, - выдыхаю, оказываясь наконец свободным. И тут же меня посещает единственная светлая мысль, - то есть, ты хочешь сказать, что для этого я должен стать таким же сумасшедшим, как ты? – смеюсь, обессилено садясь на диван и отпивая из бутылки минералку.
- Ну, таким же, как я, можно и не надо, но примерно…
- Камиджо…
- Почему ты боишься показать себя, свои чувства, чего ты боишься?
- Ничего не боюсь, прекрати это.
- Определённо боишься, если хочешь завершить этот разговор быстрее. Так чего? Меня что ли? – убери эту улыбку! немедленно! ненавижу её, до дрожи ненавижу.
- И тебя тоже.
- А ты знаешь, чтобы победить страх, нужно его один раз преодолеть. – Садишься рядом, откидываясь на спинку и продолжая свысока смотреть на меня.
- «Победить» и «преодолеть» - ты одно и то же сейчас сказал. И в таком случае, страх перед тобой я преодолеваю каждый день, однако же я его не победил.
Мне перестаёт нравиться сложившаяся ситуация и я хочу, чтобы сюда уже поскорее кто-нибудь зашёл и репетиция продолжилась.
- Ну, это можно опустить. Чего ты ещё боишься?
- Отстань. Я же сказал – ничего. И тебя я тоже не…
- А зря. – Коротко бросаешь, легко поднимаясь с дивана и начиная смеяться.

Движение пальцев – движение души, бла-бла-бла… Камиджо, ты хоть когда-нибудь говоришь прямо? Нет, мне просто интересно. Я не знаю, как с тобой общаются остальные. Впрочем, я тоже хорош и этим же страдаю – все говорят мне, что я редко когда говорю по сути. Я не обращал раньше на это внимания, пока не столкнулся вот с тобой.
Сам того не зная, ты воспитал во мне стойкую ненависть и отвращение к своей прекрасной и идеальной персоне.
И в то же время, поцелуи, которые стали неприлично частыми и поначалу неимоверно раздражали и выводили из себя, стали мне нравиться. Хотя, что скрывать – понравилось мне ещё с первого раза, уж что-что, а целоваться ты умеешь. Но я упорно старался убедить себя в том, что это не правильно, и нормальные мужчины не целуются друг с другом. Но кого я назвал нормальным, тебя? А уж сойти с ума с тобой не сложно. Чего стоит только ежедневное «bonjour, honey». Не знаю, как относятся к этому окружающие, может, их тоже это раздражает, но они это скрывают? Впрочем, я уже ничего не знаю. Знаю только то, что я основательно запутался – в себе, в своих отношениях с музыкой, с которой вроде бы не так давно ладил, ну и, конечно, с тобой. Никогда бы не подумал, что однажды вокалист станет особой статьёй в моей жизни. Все предыдущие вокалисты как-то даже не особо запоминались. Нашёл кого сравнивать…
Камиджо!
Ты знаешь, Камиджо, это неприлично, когда я думаю о тебе постоянно. Ты знаешь – это непозволительно вторгаться в чужие сны, как ты – в мои, и воровать сновидения. А ещё, хотя вряд ли ты это знаешь, но – это совсем некрасиво и ужасно заменять повседневную жизнь какого-нибудь человека, например, меня, собой. Кто же ты такой, кем ты себя возомнил, если позволяешь себе всё это?

- Сегодня чудесный вечер. Правда, тут как-то скучно, - выдыхаешь, направляясь к своему автомобилю. Останавливаешься на полпути и обернувшись, жестом манишь меня к себе.
- И что ты предлагаешь?
- Вариантов много.
Упёршись руками в машину, почему-то смеёшься, так заразительно и громко, что я не выдерживаю и присоединяюсь. Я стал слишком много времени проводить с тобой в пустой попытке проникнуться твоей идеей и воплотить её, наконец, в жизнь. Уже не помню, сколько времени прошло с тех пор, как ты впервые сделал мне замечание, якобы усомнившись в моих способностях. Но я ещё тогда сказал себе, что сдаваться не собираюсь – и до сих пор борюсь… сам с собой, наверное. Я честно стараюсь, но у меня ничего не выходит. И ещё больше ничего не получается, когда ты начинаешь кричать что-то вроде того, что я – пустой звук, или вообще – пустое место, что я бесполезен и от меня никакого толка. На мои вопросы, почему ты не возьмёшь себе другого гитариста ты отвечаешь молчанием. Искать ответ ещё и на этот вопрос мне просто лень, да и времени не хватает – ещё бы, ведь все мои мысли и без того только о тебе.
- Может, проедешься со мной? У меня есть на примете одно замечательное место, где можно было бы развеяться, - хитро улыбаешься, а я ищу – где подвох? Хотя ответ лежит на поверхности, я не хочу рассматривать его и придумываю свои, более интересные и занимательные варианты. Я верю в то, что у тебя действительно есть причины звать меня с собой.
Правда?
- Может, проедусь, - отвечаю неуверенно, но это уже лишнее, когда я сажусь на соседнее с тобой сидение. Пока мы едем, сумерки сгущаются и всюду зажигаются яркие огни фонарей.
- Не холодно?.. – бросаешь на меня короткий взгляд, намекая на открытое окно. Отрицательно качаю головой, напротив, подставляя лицо тёплым сильным потокам воздуха и наслаждаясь высокой скоростью. Интересно, ты знаешь, что я это люблю, или просто спешишь успеть?
Я мог бы догадаться. Ночной клуб, да ещё и закрытый.
- Мой знакомый здесь работает, - зачем-то говоришь мне, проводя мимо столиков, диванов и танцпола. Заводишь меня в чилл-аут, улыбаясь своим мыслям.
- Я сейчас, - уходишь и появляешься через несколько минут, усаживаясь на диван рядом со мной.
- Чем тебе нравятся такие места? – заставляю себя отвлечься от своих далеко не весёлых мыслей и думая о том, что я здесь делаю.
- Зачастую здесь очень многое решается, - пожимаешь плечами, изучающее глядя на меня.
Оглушающая музыка – такая, которую я не люблю от слова совсем, здесь почти не слышна. Мне становится неловко уже оттого, что я согласился пойти с тобой. Вообще я стал замечать за собой, что оставаться наедине с тобой мне опасно – это ещё никогда не заканчивалось хорошо. И сейчас меня тоже мучают не самые светлые предчувствия. А что со мной может случиться?
- Ты, кажется, говорил о том, что не пьёшь?
- Немного, - ругаю себя за то что хватит, хватит уже смущаться в твоём обществе, бояться твоих слов и своих действий.
- Что немного? – склоняешь голову набок, не сводя с меня пристального взгляда, а потом мы вместе смеёмся.
Правда, смешно мне перестаёт быть тогда, когда на столик передо мной опускается бокал с мутной зеленоватой жидкостью, а свой ты подвигаешь к себе.
- Что это?
Мне куда проще сделать вид, что я не знаю и понадеяться на ответ, отличный от моей догадки. Правда, шансов на это – один на миллион. Настроение резко пропадает от твоей улыбки, в глаза я опять же стараюсь не смотреть. Тебя определённо веселит мой вопрос.
- Абсент.
- Я не…
- Не смей отказываться, - что меня заставляет всё-таки посмотреть в твои глаза – я не знаю. Стараюсь оставаться спокойным, хотя на самом деле всё далеко не так.
С недоверием принимаю бокал из твоих рук, а ты, низко наклонив голову, выжидающе смотришь на меня.
- Ну же. Ты ведь ничего не боишься?
Когда я очень чего-то хочу, но сам изо всех сил противостою тому, чтобы это случилось, у меня как будто темнеет в глазах. А может, мне это так только кажется. Но сейчас у меня в любом случае выбора нет.
Как-то так получается, что содержимое бокала обжигает на мгновение мне горло, ты смеёшься, осушив свой бокал, одобрительно кивая.
- Вот и всё. Жизнь становится лучше, - улыбаешься, глядя на меня. Мне кажется, ты всегда такой – в противоположность мне «немного не в себе», именно это в тебе меня и пугает. Но в то же время притягивает.
Чёрт. Меня к тебе. Притягивает?
Облизываю в раз пересохшие губы, незаметно стараясь отсесть от тебя чуть дальше.
- Понравилось? – лукавая улыбка и блеск в глазах, в которые я уже не боюсь смотреть. «Ты ведь ничего не боишься»
Я ничего не могу ответить, потому что выбора у меня теперь больше в принципе нет. Теперь всё будет так, как захочешь ты, или – всё будет так же, но уже против моей воли.
- Я хочу, чтобы ты освободил себя от формальностей, - становишься ближе, говоря почему-то серьёзно, - освободи свои чувства, свои желания. Нехорошо, когда они не находят выхода.

Можно было так не усердствовать с алкоголем, абсента, кажется, было чуть больше, чем достаточно. Или мне так кажется только сейчас? Хотя какая разница. Мне не хочется разрывать кружащий голову поцелуй, но ты делаешь это за меня, спускаясь поцелуями к шее. Откидываю голову, одной рукой обнимая тебя за талию, подставляясь под поцелуи. Ты шепчешь какой-то бред про чувства, а я молчу, хотя мне есть что сказать.
Не только сейчас, нет, мне всегда с тобой хорошо, Юджи. Я бы хотел всегда быть с тобой – можно просто на расстоянии, только видеть тебя. Потому что, хотя бы, однажды я уже влюбился в твой голос. А вот…
Больно кусаю губы, заставляя себя не думать. От твоих прикосновений, от тепла и близости твоего тела, я схожу с ума. Так, как ты хотел. Я не узнаю тебя, впрочем, как и себя, но это уже не важно.
Выгибаюсь в твоих руках, обнаруживая, что рубашка на тебе расстёгнута, возбуждаясь с каждой секундой всё больше. Встаёшь с дивана, за руку дёргая меня к себе и одаривая очередным поцелуем.
…я даже не заметил, что этот клуб находится достаточно близко к твоему дому, я не заметил, как мы поднялись в твою квартиру и как добрались до спальни. От каждого прикосновения по телу разливается уже неконтролируемая дрожь, и всё, чего я сейчас хочу – принадлежать тебе всецело. Больше меня ничто не волнует.
И всё же отголоски сознания во мне препятствуют тому, что должно произойти.
- Ками…
- Да?
Перевожу сбившееся дыхание, пытаясь не обращать внимания на то, как часто бьётся сердце в груди.
- Так нельзя, это…
- Неправильно, да? Но так хочется, - смотришь прямо в глаза, поднимая на поверхность всё то, что я так долго старался убить в себе, отправить на задворки сознания. Не вышло. – И так желанно… я прав? – самодовольно. Резко опускаешься ниже, касаясь губами пупка и обводя его языком, мягкими короткими поцелуями спускаясь ещё ниже.
Судорожно выдыхаю, отпуская тихий стон, запустив руку в твои волосы.
Полностью раздев меня, приподнимаешься надо мной, окидывая всего взглядом, и я чувствую, что заливаюсь краской.
- Не бойся себя. Доверься мне, - вкрадчивый шёпот на ухо, и я окончательно сдаюсь, погружаясь в пучину наслаждения.
Всё происходит как-то быстро – или это мне так кажется. Потому что я не думал ни о чём, когда ты то нежно, то грубо ласкал меня, доводя до исступления и заставляя просить ещё. И острая вспышка боли – тоже почти сразу стирается из памяти, потому что ты сделал всё, чтобы мне было хорошо.
Пытаемся успокоить дыхание, приподнявшись надо мной, проводишь кончиками пальцев по цепочке на моей шее.
- Ну, давай. Удиви меня.
- Что?..
- Скажи, что тебе не понравилось, - выдыхаешь в губы, невесомо касаясь их.
Закрываю глаза, а под веками – яркие краски, огни, разбивающиеся друг о друга. Постепенно дыхание восстанавливается.
- Юджи… ты в очередной раз сделал так, как хотел. Против моей воли.
- Но тебе ведь понравилось?
Едва заметно киваю, обнимая тебя, поддавшись непонятному порыву.
- Не в этом дело. Все воспринимают меня как нечто, неспособное сопротивляться.
- Так докажи всем обратное.
Мне кажется, или в твоих глазах какой-то победный блеск? Нет, разумеется, только кажется. Ты всегда такой.
- Как?
- А вот это уже твоя задача. Докажи всем, что ты не то, чем кажешься, - одной рукой перебирая пряди моих волос, другой легко сжимаешь мою ладонь, тут же поднимая руку и слегка проводя ногтями по моему животу.
- Тебе легко говорить…
Смеёшься, закину голову, а мне хочется укусить тебя.
- Давай, ведь всё в твоих руках! Ты можешь показать, что… за этой внешностью скрывается… нечто более сильное и опасное… ведь так, ну? Ну?! – за каждым словом следует поцелуй-укус, спускаешься по моему телу, оставляя заметные следы, а иногда даже прокусывая кожу и оставляя ранки, заставляя меня вскрикивать. Кажется, будто ты снова, в очередной раз теряешь контроль над собой, укусы становятся всё больнее и чаще, и я уже извиваюсь на кровати, стараясь оттолкнуть тебя, захлёбываясь криками-стонами.
- Давай, отомсти мне за это, - снова этот шёпот и вызывающий взгляд исподлобья, - смотри, что я с тобой сделал, разве тебе это нравится? – очередной укус, в шею, и я не выдерживаю, собрав все силы и скинув тебя с себя. А ты, кажется, именно этого и ждал. Разводишь ноги, выгибаясь на кровати и проводя рукой по своему телу. И это так пошло, так развратно, что хочется отвернуться или хотя бы закрыть глаза – потому что я слишком хорошо знаю тебя. Ты не можешь быть таким. Или точнее – Я не привык видеть тебя таким. Но я только приникаю к твоим губам, как к живительному нектару, и ты тут же отвечаешь на поцелуй – яростно, агрессивно.
Не отдаю себе отчёт в своих действиях, теряя голову окончательно. По всему телу разливаются отголоски мгновенной боли, а все мои чувства, что я вообще когда-либо испытывал к тебе, сливаются в одно сильное и мощное желание.
Я слышу только твой короткий вскрик и своё тяжёлое дыхание. Грубые, резкие толчки, я забываю о твоём удовольствии, отдавшись во власть ощущений. Судорожное сумасшествие, безумие, наполненное твоими стонами и моим глухим рычанием. А сознание выдаёт одну старую мысль – «так не может быть».
Обессилено падаю на тебя, стараясь не думать о том, что только что здесь произошло. Стараясь вообще не думать. Но не получается – ты будто нарочно шепчешь мне какой-то бред, касаемый только тебя и меня.
- И кто из нас более сумасшедший? – я слышу насмешку в твоём голосе, но от ясного осознания того, что я провёл с тобой ночь, мне не хочется бежать.
- Ты опасен для общества, - выдыхаю, ложась рядом и утыкаясь лицом в твоё плечо.
- Вполне возможно. А что ты там говорил тогда насчёт того, что не ожидал?..
- Я?..
- Да. Ты меня тоже приятно удивил, - тихо смеёшься, притягивая к себе за талию.
- Так получилось.


***
И снова однообразные будни в репетициях – теперь уже перед записью. Я немного нервничаю, потому что не хочу вспоминать, как в последнее время ты отзывался о моей игре. Вчера и позавчера ты вообще не проронил ни слова и после куда-то исчезал, никто не знал, куда ты уходишь. И я тоже. А сегодня хочу встретиться с тобой ещё перед началом репетиции – чтобы успеть поговорить, вот только я не знаю, о чём можно говорить и что я хочу у тебя узнать. В последний момент, затушив сигарету, я решаю послать всё к чёрту и уйти – как раз, пока никого нет. Потому что внезапную мысль – о том, что я люблю тебя – выгнать из головы не удаётся.
В студии осталась моя куртка, я же вышел из здания, чтобы скорее встретить тебя в случае чего. Но вот уже сейчас понимаю, что не хочу видеть ни тебя, ни ребят, просто потому что не смогу спокойно смотреть на тебя. Неожиданно даже для самого себя срываюсь с места – бежать. Вверх по этажам, к коридорам, напрочь забывая о лифте… Но глупое «я люблю тебя, Юджи» догоняет, и убежать мне не удаётся. Врезаюсь в кого-то – и по иронии судьбы этим кем-то оказываешься ты. Надо ж было так лететь… Как ты здесь оказался?
«Прости, я случайно»
- Я люблю тебя, - выпаливаю на выдохе, не сразу понимая, что сказал, мысли очень красиво меняются местами. Вижу перемены в твоём лице, а сознание догоняет мысль, - то есть, я случайно, - оправдание случайного столкновение вышло совсем не таким, каким должно было быть.
- То есть… - тяжело дыша, испуганно смотрю на тебя, совершенно не зная, что теперь делать. Улыбаешься и берёшь меня за плечи, удерживая на месте, как если бы я хотел убежать вновь.
- Я тоже люблю тебя, - не успеваю ничего сделать, а ты уже крайне нежно целуешь меня, заставляя забыть обо всём.
Что, вот так просто? Вот так легко сбываются мечты?.. Не может быть.
Недоверчиво прижимаюсь к тебе, всё ещё тяжело дыша и окончательно запутываясь в себе и своих чувствах. Но я не могу любить… тебя… этого быть не может. Или всё-таки может?
Заставляю себя поверить в твои слова, так или иначе, это всё-таки нужно мне. Наверное.
Но не проходит и часа, как ты решительно меняешься со своим настроением, и к тому времени, когда все наконец собираются и репетиция начинается, у меня появляется нехорошее предчувствие. И лишние мысли – с готовностью номер один моментально возникают у меня в голове. Ещё немного – и я уже вряд ли думаю о музыке, отвлекаясь на неё мысленно только тогда, когда слышу что-то не то, неправильное.
Хизаки кидает на меня говорящий взгляд, стараюсь хоть как-то сосредоточиться на том, что играю, хотя это получается с трудом. А если на это обратил внимание Хи, значит, я слишком…

В студии повисает тишина. Решив, что это достаточно удобный случай и не подумав о том, что тишина может быть вызвана чем-то не очень приятным, я вновь забываю этот мир, возвращаясь в свои мысли. Правда, ты слишком быстро заставляешь меня вспомнить о том, что я не в облаках.
- Кажется, сегодня не все в нужной форме, да? – по твоей интонации заметно, что ты тщательно подбираешь слова и очень стараешься снова не сорваться. С чего это ты такой нервный стал?
Усмехаюсь своим мыслям и тут же ловлю твой негодующий взгляд. Нет, ведь речь не обо мне шла?.. А почему бы и нет. В конце концов, не хвалить же ты меня за лажу должен.
- Тебе смешно? – делаешь шаг ко мне, и я отрицательно качаю головой, сильнее сжимая в руке гриф гитары.
- Камиджо, давай продолжим, у нас сегодня не так много времени, чтобы ждать, пока ты вернёшь себе настроение, - недовольно замечает Хизаки, но ты пропускаешь его слова мимо ушей.
- Мне надоело каждый раз напоминать тебе, кто ты есть и почему ты всё ещё здесь, - твои слова удивляют меня. Ты решил придумать целую историю специально для меня? Надо сказать, польщён… Наверное, я действительно для тебя что-то значу, если ты не можешь прожить и дня без того, чтобы не повысить на меня голос.
Вот только слова, сказанные утром в коридоре тут же забываются, а во мне появляется необъяснимая злоба на тебя – не важно, за что, за всё сразу. А интересно, что будет, если я тебе подыграю?..
Молчание слишком затягивается, ты не собираешься его прерывать, видимо, ожидая от меня какого-то ответа, выжидательно глядя в глаза, но первым не выдерживает снова Хизаки.
- Юджи, прекрати этот цирк, потом будешь…
- Нет, пусть говорит, - перебиваю его, склонив голову, наблюдая за тем, как ты меняешься в лице. - Пусть обстоятельно расскажет, что это на него…
- Теру! – в свою очередь не даёшь окончить фразу мне, делая решительный шаг навстречу мне, а я – шаг назад.
В воображении рисуются яркие картинки того, как ты ловишь меня за запястья и сжимаешь их над головой, ударив, жестко целуешь, кидаешь на пол…
У меня появляется ощущение, что помимо прочего ты можешь читать мысли. Резко выдохнув, возвращаешься на своё место, продолжая репетицию, и мне даже как-то жаль, что ты скорее согласился с Хизаки, чем со мной. Откуда-то появился азарт, почему-то мне стало это нравиться. Было бы хорошо остаться с тобой один на один после репетиции, вот только у тебя после неё назначена какая-то «очень важная» встреча…

Во время репетиции ты ещё пару раз повышаешь голос на Ю, забыв о том, вероятно, что с ним подобное не проходит. Собравшись, я выхожу последним и на лестнице встречаю Юки – он почему-то идёт мне навстречу.
- Камиджо попросил передать… - удивляюсь сначала тому, что Юки обращается ко мне, - …чтобы ты зашёл в курилку, - а потом тому, что он говорит.
- Он там?
Драммер коротко кивает, и повернувшись, уходит домой, или куда он там уходит – прочь отсюда. А вот я возвращаюсь на этаж, прикинув все возможные варианты, зачем тебе нужно было просить Юки передать мне что-то, и почему ты не сделал этого сам. Завернув за угол, вижу, что дверь приоткрыта, но как только я к ней подхожу – она закрывается и с другой стороны щёлкает замок. В нерешительности и растерянности останавливаюсь перед дверью, различив за ней твой голос и голос Хизаки, но не успев понять, о чём вы говорите. Дружный смех, - пожав плечами, я уже почти разворачиваюсь идти обратно, потому что меня тут ничего не держит, но…
- Я хотел поговорить о Теру, - твои слова останавливают меня. Мне говорили, что подслушивать – неприлично, но один раз можно. В конце концов, вы будете говорить обо мне, так?
- Я думаю, говорить о нём лучше с ним, - почти вижу, как Хизаки недовольно хмурится.
- Нет-нет, тут именно с тобой. Дело в том, что он… не устраивает меня больше как гитарист.
Задерживаю дыхание, зажмурившись. А молчание за дверью красноречивее многих слов, и мне кажется, Хизаки удивлён едва ли не больше, чем я.
- Хорошая шутка. О чём ты, Юджи? – наконец, настороженно спрашивает он, а ты в ответ тихо смеёшься.
- Очевидно, о том, что нам нужен новый ритм-гитарист.
- Что значит новый? Ты вообще понимаешь, что говоришь?
- Понимаю, - чьи-то шаги ближе к двери, но я не знаю, кто это, стараясь не двигаться, прислонившись к стене и осторожно дышать. Не выдать себя.
- Я не согласен с тобой. Во-первых, потому, что по моему мнению, кроме Теру на то место никто не подходит. Во-вторых, ты так говоришь определённо не потому, что тебя не устраивает его игра… ну и в-третьих, где ты собрался искать замену? Вспомни, мы ведь искали ещё до создания группы, и лучшего варианта не…
- Почему ты так против?
- Потому что Теру слишком хороший гитарист, чтобы по неизвестным причинам его…
- Да брось. Можно найти ещё миллион таких же, как он, и ещё лучше.
Единственное, чего мне хочется – чтобы ты, Юджи, заткнулся. Чтобы я не слышал этих слов, которые ещё долго не будут давать мне покоя, нет я не хочу об этом думать! Ты ещё долго что-то говоришь о моих качествах, как будто рассуждая на тему какого-нибудь музыкального инструмента. Вещи.
- Как ты собираешься сказать ему об этом? Как ты вообще представляешь его уход? – голос у Хизаки бесцветный. Он не привык с тобой спорить, но так или иначе он уже что-то задумал.
- Очень просто. Я скажу – и он уйдёт. Ему в голову не придёт сказать слова против.
Закрыв глаза, сползаю вниз по стене, глубоко дыша. Ведь так и будет.
- Как ты можешь?.. – мне странно слышать ещё и голос Хи кроме твоего. Странная у него на всё реакция, впрочем, какое мне до этого дело. Ты можешь, о, да.
- Перестань, всё это обычно… - за дверью неопределённая тишина. - А ещё, думаю, ему не следует знать об этом до тех пор, пока мы не найдём замену. Да? – будничным тоном спрашиваешь у Хизаки, подойдя близко к двери – ручка поворачивается и дверь вот-вот откроется.

Удаляющиеся голоса, в голове шумит, а перед глазами всё плывёт, как во время дождя. Сбежав по ступеням вниз, ловлю такси, уезжая домой. Чёрт бы тебя побрал, Камиджо. У меня уже не осталось сил даже на то, чтобы думать о твоих словах, о том, каким будничным тоном ты всё это говорил, и почему… как так получилось, что я оказался у двери? Случайность?
К чёрту.
Нет, подожди, ты ещё многого обо мне не знаешь.


***
Прошло уже что-то около недели с того, как я «случайно» подслушал ваш с Хизаки разговор. Я тогда решил, что во чтобы то ни стало хочу остаться с тобой, во всех смыслах. Не знаю, почему и откуда взялась эта сумасшедшая тяга к тебе, не смотря на твоё отношение ко мне. Сознательно идя в ущерб себе, недосыпая и часто уставая ещё быстрее, чем раньше, я стал приходить в студию по ночам – в полной темноте и тишине отрабатывать и оттачивать свою технику игры. Да, я помню, что ты говорил что-то о том, что если я буду зацикливаться только на этом, я ничего не добьюсь. Но ничего страшного – сначала это, а потом попробую добиться и того, что тебе нужно от меня.
Ты ещё заберёшь свои слова обратно, да… Иначе и быть не может. Потому что я так решил.

Одёргиваю руку, поморщившись от боли. Давно такого не было… До кончиков пальцев больно дотронуться и нужно остановиться, потому что иначе завтра я не смогу играть. И ещё очень долгое время. Отставляю гитару в сторону, посмотрев на время – четвёртый час ночи. Или утра?
Будильник сработает в шесть.
Жасмин согласился мне отдать свои ключи от этой двери – потому что ему они, по сути, не нужны. Мысленно не забываю отблагодарить его за это, уходя из студии и отправляясь домой.
Очередная ночь без сновидений – два коротких часа. Вздрогнув во сне от звонка будильника, недовольно понимаю, что утро настало слишком рано. Раньше, чем обычно. И яркое солнце на горизонте совсем не соответствует моему настроению. Неделя… действительно ли только неделю я живу по такому расписанию? Если да, то это ещё нормально. Нет, я просто не намерен отступать. Не смотря на слабость и дикое желание спать, заливаю в себя кофе, дрянь, которую я уже успел возненавидеть. Контрастный душ и короткий путь до студии.
Мне казалось, что утро было обычным, а оказалось, что я опоздал едва ли не на час. Извинившись и заняв своё место, понимаю, что какой-то отдых всё же надо взять. Но не сегодня.
Перерыв оказывается каким-то мучительно долгим. В начале выхожу на улицу, надеясь, что неожиданный дождь избавит меня от желания спать, но тяжёлые капли, срывающиеся с неба, бодрят недостаточно, чтобы я думал ещё о чём-то кроме сна. Вернувшись в студию, никого не обнаруживаю, и решаю, что никому хуже не станет оттого, что я немного просто полежу с закрытыми глазами…
- Вот счастливый. Хотел бы я уметь спать где угодно, когда угодно и сколько влезет, - слышу насмешливый, но не злой голос Юичи. Наивно было полагать, что я не усну всё-таки. Хизаки трясёт меня за плечо и я открываю глаза, улыбаясь и садясь на диване.
- Я случайно, - тряхнув головой, сгоняю остатки сонливости.
- Чудной. Вставай давай, мы только тебя ждём, - когда я поднимаю руку, чтобы пригладить волосы, Хизаки ловит меня, осматривая в ладонь.
- Когда ты так успел…? – в глазах скорее любопытство, чем удивление. Прячу ладонь, усмехнувшись, посчитав, что это не важно. Никому не нужно знать, что я провожу здесь ночи. Особенно тебе… А вы уже, наверное, ищете мне замену, да?
Только сейчас обращаю внимание, что всё это время ты пристально следишь за мной из дальнего угла комнаты, тогда как все остальные – почти рядом.
- Отлично, значит, продолжаем?.. – Юки садится за установку и все становятся по местам, музыка снова заполняет помещение…

Очередная ночь. Зевнув и посмотрев на часы, я думаю, что сегодня можно было бы закончить пораньше – иначе Хизаки не простит мне, если я снова усну. Что ты там говорил… открыть свои мысли и чувства, не закрывать их в рамки техничности и верности исполнения? Что ж, попробуем. А если взять что-нибудь давно знакомое и простое?
Улыбаюсь сам себе, вспоминая тот момент, как впервые взял в руки гитару. Пропуская лишние «уроки» я стал сразу учить Tears in Heaven, потому что именно это заставило меня сделать свой выбор. О чём я тогда думал? Вряд ли о том, чтобы всё звучало верно, я хотел скорее, чтобы это было так же, как услышал я… Так? Да! Наверное, теперь я понимаю, о чём ты говорил. Это ведь так просто… действительно. Но я вряд ли смогу сейчас…
Не замечаю, как начинаю играть, вряд ли я вообще о чём-то думаю, в голове только воспоминания о том, «как это было».
- Ты всё равно не станешь лучше.
Резко оборачиваюсь в поисках источника голоса – но никого нет. Показалось? Стою в крайнем недоумении, не зная, что и думать. Тихо начинаю снова наигрывать что-то легкомысленное, поворачиваясь к окну – из него видна только маленькая тесная улочка, редко освещённая фонарями. Дверь я тоже закрывал, да…
- На что ты надеешься?..
Прекращаю играть, снимая гитару и теперь уже точно узнав, что это твой голос. Твой, вот только какого… Отлично. Осталось только всем рассказать, что мне не дают покоя голоса в моей голове, а я – понемногу схожу с ума и становлюсь психом.
- Насколько идиотом надо быть, чтобы пытаться оправдать чьи-то ожидания.
- Замолчи!
Кричу в пустоту, понимая, что это уже не нормально. Закрываю лицо руками, садясь на диван.
- Правда забавно разговаривать со своими мыслями? – и смех, нет, не может быть такого реального ощущения присутствия тебя в комнате. Это всё усталость и недосып, и слишком много тебя в моей жизни, и…
- Ты ничего не стоишь, Теру!
- Иди к чёрту, Юджи, оставь меня в покое! – поднимаюсь с места, хватая свою куртку и направляясь к двери – а в зеркале рядом, мне кажется, что я вижу твоё отражение. И слышу твой смех. – Хватит, хватит, убирайся из моей головы… - шепчу, охваченный бессильной яростью. Домой. Домой и спать, и на утро забыть об этом. Впрочем, может, это сейчас я сплю и это сон? Потом это будет не важно. Снова – по ступеням вниз, слыша твой усиливающийся смех и чувствуя слёзы на щеках.
Что со мной происходит? Почему так?..

Ночью мне не удаётся уснуть, я успеваю пожалеть о том, что у меня нет никаких снотворных. Это помогло бы перестать думать о тебе, а так – не могу.
На следующий день стараюсь вообще не сталкиваться с тобой взглядом, не смотреть на тебя, и делать всё, чтобы только не услышать от тебя в свой адрес ничего, на что следовало бы как-то ответить. А ты – как будто специально – в прекрасном расположении духа, сияешь счастьем и любовью ко всему живому, это заставляет меня думать, что должно быть, ты как-то неожиданно быстро для себя нашёл какого-нибудь замечательного гитариста. В твоём желании быть участливым ко всем нет ничего плохого, но когда ты спрашиваешь у меня, как я сегодня спал, я слышу только издёвку. Хотя на самом деле её нет, и вопрос звучит абсолютно обыденно. Выдавив вялое «нормально», выхожу из студии, закуривая на ходу. На балконе светло и ощутимый ветер, облокотившись о перила, закрываю глаза. А он никуда не делся – твой образ и твоя улыбка. Вижу так отчётливо, как если бы ты действительно стоял передо мной сейчас.
- Ты в порядке? – голос Хизаки выводит меня из состояния невесомого счастья – я как раз представлял, как можно провести с тобой выходной день в парке аттракционов.
- Да, всё хорошо, - уверенно киваю, буднично улыбнувшись ему.
- Точно? Ты каким-то замкнутым стал. Почти ни с кем не разговариваешь… только вынужденно, как сейчас, - Хизаки становится прямо напротив, когда я выпрямляюсь, и смотрит в глаза, будто пытаясь увидеть что-то особенное. Что-то, что более точно ответило бы на его вопрос.
- Правда? Я не заметил, - пожимаю плечами, сжимая в руке пустую пачку от сигарет.
- Ты раньше другим был, - он хочет ещё что-то сказать, но в это время в дверном проёме появляется Жасмин.
- Я тут случайно проходил, услышал, - виновато улыбается, кивнув Хизаки, - он прав. Верни нам прежнего Теру, - подмигивает мне, скрестив руки на груди. Разговор обещает затянуться, но я этого не хочу.
Мне вдруг становится смешно, и начинает казаться, будто они сговорились. Но неужели какие-то перемены во мне заметны? Я надеялся, что это не так. Смущаюсь, когда мне уделяется слишком много внимания, потому всё же смеюсь, выходя с балкона.
- Нет, всё в порядке, правда, - улыбаюсь обоим, надеясь, что хоть это выглядит более-менее правдоподобно. – Устал немного, вот и всё. Перерыв, кстати, закончился уже, - киваю в сторону коридора и направляюсь в репетиционную, забыв о том, что ты… о, да, мне удалось забыть о тебе на мгновение.
Почти похвально.
- Теру-кун, есть к тебе разговор. Как насчёт того, чтобы сегодня вечером встретиться где-нибудь? – буднично предлагаешь мне, а ненужные мысли заставляют меня сделать шаг назад. Разговор? О чём? Не по поводу ли того, что у тебя сегодня такое отличное настроение?
- Нет, сегодня не смогу, - растерянно отвечаю, слишком поздно вспомнив, что ты не любишь, когда тебе отказывают. А ведь если бы не тот разговор в курилке – я бы вообще не мучился никакими вопросами. Хах, вот что значит «меньше знаешь – крепче спишь». Правда, ведь эти мысли мне спать не дают. Ты недовольно улыбаешься, делая ещё одну попытку:
- Какие-то неотложные дела? Я просто хотел предложить отдохнуть, вот и всё.
- Я устал, Камиджо. Я хочу остаться дома и отдохнуть, не хочу никуда ходить, - отчасти это даже правда. Если после репетиции я не проведу дома хотя бы пару часов, я совершенно точно буду спать после.
Отворачиваешься от меня, делая вид, что просматриваешь какие-то бумаги на столе.
- Как хочешь, - безразлично. И всё же мне кажется, что стоило согласиться… Но нет, нет. Всё потом. И прогулки с тобой, может быть, тоже.

А у меня всё получится, я уверен. Иначе не возвращался бы сюда каждую ночь, стараясь достигнуть желанной «одухотворённости» звука.
Усмехаюсь сам себе. Ночью здесь всё какое-то другое. Наверное, потому что я свет не включаю, чтобы не привлекать внимания. Лунный свет отлично заменяет этот – по крайней мере, мне достаточно. На этот раз пробую на вкус наши песни, именно так – думая об идее песни и смысле, вложенном в неё, а не о том, как точнее её сыграть. Пару раз всё же ошибаюсь, мысленно ругая себя и сбиваясь дальше. Не могу так… Нельзя забывать о том, что важно, и в то же время это «важно» нужно обратить в обратное. Мне это почти надоело.
Когда из дальнего угла комнаты доносятся хлопки – и снова твой голос, я не собираюсь останавливаться. В конце концов, я вполне даже не прочь поговорить сам с собой, в какой-то степени это даже интересно. Я просто не привык отступать, тем более перед такой мелкой причиной вроде суеверного страха. Хотя внутри всё снова холодеет от ужаса.
- Это ужасно.
- Иди к чёрту, – отмахиваюсь, пытаясь вспомнить ещё что-нибудь.
- Вот как, вокалистов теперь к чёрту посылают? Очень интересно…
В комнате зажигается свет и я испуганно оборачиваюсь – ты. Здесь.
- Камиджо? Что ты…
Останавливаешь меня жестом, покачав головой.
- Это я тебя хочу спросить, что ты здесь делаешь? – мягкая улыбка в уголках губ. Мне почти до дрожи необходимо сейчас коснуться тебя, но я не могу.
- Как видишь… - всё желание продолжать тут же пропадает. Опускаю взгляд в пол, решив, что так будет проще, и соблазн в виде тебя меня, возможно, обойдёт стороной.
- А где ты ключи…
- Мне Жасмин одолжил, - с готовностью отвечаю, не дав тебе окончить вопрос.
- Ясно. – Отходишь к окну, открывая его и впуская прохладный ночной воздух. Отставляю гитару в сторону, опускаясь на диван. – И как давно ты тут ночи пропускаешь? – оборачиваешься ко мне. Твой вопрос почему-то кажется мне странным.
- Неделю, чуть больше, может быть, но я не…
- Зачем?
- Что?
- Зачем ты бесцельно время убиваешь, да ещё и спать себе не даёшь?
- Я не понимаю… почему бесцельно? Я…
- Страдаешь от скуки? Чего ты хочешь добиться, гоняя одно и то же по кругу без видимых изменений?
- Камиджо…
- Я же говорил, чего я от тебя хочу.
- Но я не могу так!
Поднимаешь на меня взгляд, склонив голову.
- Не можешь?..
Всё же, лучше было бы, если бы ты оставался иллюзией, она исчезает. А ты ждёшь от меня ответа, явно затаив в запасе что-то.
- Ты сам говоришь, что тебе нужен идеал. И я делаю всё возможное.
- Что?.. – удивлённо смотришь на меня, а потом смеёшься. – Идеал, Теру. Не всегда то, чем кажется, не всегда такой, каким ты привык его видеть. И мне он вовсе не нужен, - садишься рядом со мной, пальцем зацепив меня за подбородок и притянув к себе. – Ты слишком сосредоточен на том, что всё должно быть правильно, из-за этого ты скован. А ты должен чувствовать свободу и только, - заканчиваешь фразу очень тихо, а у меня перехватывает дыхание от того, как ты близко.
Жадно целуешь в губы, сильнее притянув меня к себе за шею, заставляя задохнуться и подчиниться. Судорожно выдыхаю, приникая к тебе, но ты с силой отталкиваешь, поднимаясь с дивана и приближаясь к двери.
- А ты так ничему и не научился.
- Юджи, подожди!
Дверь громко захлопывается, оставляя меня один на один с тишиной. Ещё мгновение назад я был готов простить тебе всё, но сейчас мне снова хочется обвинить тебя в том даже, в чём ты не виноват. И кричать – тоже очень хочется, но я глубоко вздыхаю, закрывая глаза и кусая губы.
Чувствовать свободу…

Утром меня будит звонок от Хизаки. Тогда же я понимаю, что уже не особенно утро и вообще выходной день. Он говорит, что приедет через час, и это меня удивляет. Хизаки редко появляется у меня просто так, то есть, вообще не появляется. Такой звонок в выходной заставляет меня бессильно откинуться на подушки и ещё долго созерцать потолок.
Ты снова снился мне.
Не замечаю, как проходит время. Когда я на кухне пытаюсь сварить кофе, раздаётся звонок в дверь, и самым классическим образом кофе выкипает, пока я встречаю Хизаки и спрашиваю, чем обязан.
Я не люблю гостей, да и сам редко когда куда хожу, потому что это означает определённые обязательства, те самые рамки дисциплины.
- Кофе не получится.
- Значит, будет чай?
- Значит, будет чай. Крепкий?
Хизаки не возражает, когда я веду его на кухню, пытаясь найти себе что-то, что напоминало бы завтрак и заваривая чай. Ждёт, пока я тоже не сяду за стол, поставив перед ним чашку чая и ближе подвинув купленную недавно коробку конфет. О ней я почти забыл.
- Ты что-то хотел?
Чай горячий, этого я тоже не люблю, особенно сразу после сна, потому жду, пока он остынет. Хизаки неопределённо кивает головой, сомкнув кисти рук и глядя на меня.
- Вообще мне к Юки надо, можно сказать, я мимо проходил…
- К Юки, конечно, очень мимо меня, - не выдержав, пробую чай и обжигаюсь, недовольно зашипев. Лидер мягко улыбается.
- Просто поговорить. Ты в последнее время какой-то…
- Угу… вы уже говорили.
- Вот что, выспись хорошенько за эти дни. В понедельник ты нужен мне в хорошем состоянии и настроении.
- Хорошо.
- Обещаешь?
Не могу не ответить улыбкой, глядя в смеющиеся глаза Хи. Интересно, что такого происходит в его жизни сейчас, что он почти всегда счастливый? Или он всегда таким был, а я просто не замечал, считая это нормой?
Опускаю взгляд в чашку, содержимое которой никак не хочет остывать и думаю о том, что ещё можно пить.
- Что-то ещё?
- Да.
С интересом изучаю Хизаки, кажется, я никогда не видел его так близко. Впрочем, это только кажется. Он становится серьёзным, отводя взгляд и понижая тон.
- Не так давно мы разговаривали с Камиджо по поводу тебя…
Первым порывом хочется остановить его, но это было бы странно. С удивлением смотрю на него в неверии, а он продолжает говорить и рассказывает всё в деталях, даже, наверное, немного утрируя, с непонятной для меня целью.
- Камиджо пока никого не ищет, или, по крайней мере до сих пор не нашёл, - на этой фразе Хизаки допивает свой чай и как-то удивлённо смотрит в пустую кружку.
- Ещё налить?..
- Да… подожди, ты что, меня не слушал?
- Слушал, - равнодушно пожимаю плечами. Куда проще закрыться временно ото всех мыслей по этому поводу, и тогда будет всё равно. Как мне сейчас. Хотя на самом деле мне не нравится всё это – и визит Хизаки тоже.
Кивнув, принимая из моих рук чай, он медлит с продолжением.
- И что ты об этом думаешь? Если не хочешь – не отвечай, я знаю, для тебя это…
И снова бесконечный, кажется, поток слов. Да чёрта с два он знает. Но я буду молчать, старательно делая вид, что слушаю.
- Хизаки… - встаю из-за стола, когда мне совсем надоедает слушать лидера, - ты пришёл ко мне чтобы рассказать о том, что в ближайшем будущем мне светит уход из группы?
Поднимает на меня взгляд, сдвинув брови и покачав головой.
- Этого не произойдёт.
Выдыхаю, прикрыв глаза и снова садясь на против Хизаки.
- Разумеется, этого не произойдёт, - дотягиваюсь до пачки сигарет и закуриваю, подумав о том, что можно было бы открыть окно – можно было бы.
Вскидывает брови, улыбаясь, смотрит на меня.
- У тебя есть какой-то план? – эти слова смешат меня больше, чем вся ситуация. О чём он?
- Никакого плана, - честно отвечаю, разводя руками и улыбаясь в ответ.
- Подожди… как?
- Просто.
Просто потому, что я слишком хочу остаться с тобой, но я этого никому не скажу. А просто сделаю всё, для того чтобы было так, как хочу я. Упрямо поджатые губы Хизаки говорят о том, что он собирается продолжить разговор, но мне этого совсем не хочется.
- Теру…
- Уходи.
- Что?
- Тебе ещё к Юки надо было зайти. Уходи, пожалуйста.
Смотрит на меня в упор, что-то намереваясь сказать, но молчит. Встаёт и уходит, ничего не сказав, а я остаюсь один.
Я бы не хотел привлекать столько внимания к себе и странное поведение Хизаки, почти опека, мне не нравится. Да, возможно, он просто хочет, чтобы я остался. Да, возможно. И если он так сказал – значит, у него есть план?
Усмехнувшись, тушу сигарету в пепельнице и ухожу снова в спальню – место, откуда я вышел только из-за Хи. А он хотел, чтобы я выспался.
Если бы ты знал, как я хочу, чтобы ты всегда был рядом – такой, каким был в то короткое время, когда я успел полюбить тебя. Правда, теперь все чаще мне кажется, что это был мой грандиозный самообман – ненужный и бессмысленный. Но в то же время мне это действительно было не нужно, и если бы не ты…


***
- Да, мы не просто обязаны там быть, мы там будем!
Заходя в студию, я улавливаю только окончание твоей какой-то фразы.
- Что ещё?
- А, Теру…
- Ничего особенного, выступление через пару дней.
Останавливаюсь рядом с Ю, который ещё не допил свой утренний кофе и листает какой-то журнал.
- Через пару?..
- Ну, да. Послезавтра. У нас будет две-три песни, Камиджо ещё не уточнил, какие.
Кажется, ещё вчера я хотел, чтобы мироздание предоставило мне какой-нибудь шанс показать тебе всё, что я могу. Вот только… слишком быстро этот шанс как-то выпал, неудачно даже. Твои слова вчера, казалось бы, те же, что ты говоришь мне всегда, снова сбили меня.
Замечаю, что вы с Хизаки о чём-то говорите, глядя на меня, и мне становится не по себе. Юджи, неужели?..
- Значит, будет жарко! – улыбаюсь басисту, который одобрительно кивает, стараясь не рассмеяться.
- Улыбайся чаще.
- Хорошо, - беру в руки гитару, освобождаясь от всех лишних мыслей и начиная глубже дышать. Чёрт возьми, чёрт возьми…
Значит, что-то особенное. Заставить тебя поверить, изменить своё решение, как бы близок к цели ты не был. Сойти…
Поломать себя?
Это было просто. Нет, хорошо, - победить себя. Есть ещё один вопрос, которым я давно не задавался – почему именно я? Неужели я хуже остальных?
Тебе решать. Определённо – у тебя какая-то цель, и даже вроде бы понятная.

Только вот ты как-то слишком упорно к ней идёшь, не замечая ничего на своём пути, и это кажется странным. Я готовлюсь к тому, что у меня в запасе ещё пара дней, но время как специально идёт быстрее. Последняя репетиция, на которой мы по сути только прогоняем пару раз те песни, что будем играть на концерте – и расходимся. И после которой ты снова чуть не убиваешь меня одним только взглядом, но я бы был счастлив, если бы это случилось. Я хочу просто быть собой, но теперь ни при каких обстоятельствах у меня не получится – ты успешно сломал меня, вот только цели своей не достиг.
Обидно?
Нет, это даже нужно было. Наверное – нужно, только я ещё не знаю для чего.
К сожалению для тебя – у меня уже не осталось сил на то, чтобы думать о тебе. Потому, засыпая, я просто пытаюсь представить, что ты рядом со мной. Мне этого достаточно, пожалуй, ещё немного, и я совсем смогу убедить себя в том, что это ненормально. А пока – не могу. Бывает, правда, что я не только засыпаю, но и просыпаюсь с твоим именем на губах. Если захотеть, это может даже понравиться. Ты мечтал когда-нибудь об этом?
Разрываюсь в противоречиях.
Снова тёмная, освещённая яркой полной луной студия, холодный ветер в окно и медленная, тихая мелодия, которую я извлекаю из струн гитары. Ты сидишь рядом, думая о чём-то своём и улыбаясь уголками губ. Мне даже начинает казаться, что это то, о чём я просил – ты такой, которого я люблю. Но эта иллюзия развеивается, как только я заканчиваю играть, а ты говоришь пару резких слов и едко усмехаешься.
- Я полюбил картинку, не тебя. Тебя я, наверное, совершенно искренне ненавижу.
Как так получается, что речь заходит о моей к тебе любви, я не успеваю заметить. Я говорю то, что лежит на поверхности и хотелось сказать уже давно – вообще при каждой встрече.
А ты усмехаешься, притягивая меня к себе.
- Что ты сказал? – смотришь в глаза, не отпуская. Спрашиваешь просто для того чтобы я повторил.
- Что слышал, - отталкиваю тебя, встав с дивана и жалея о том, что свет отключили из-за недавней грозы. Кажется, да, был дождь. Пора уходить домой.
Ты молчишь, наверное, заручившись правилом «молчание дороже золота», а мне именно сейчас хочется, чтобы ты сказал хоть что-нибудь. Не замечаю, как сердце выбивается из такта. Ты тоже встаёшь с дивана и взяв свой плащ хочешь уйти, но останавливаешься среди комнаты, как будто что-то ища – всё так же молча. Неожиданно для самого себя подхожу к тебе, и резко дёрнув за плечо к себе, целую в губы, в очередной раз немного сходя с ума, когда ты отвечаешь.
- Ты, кажется, только что сказал, что ненавидишь меня?
- Заткнись.
Прячу лицо на твоей шее, не желая отпускать. Чтобы ты ни говорил, чтобы я ни говорил, а меня всё равно будет сумасшедше тянуть к тебе по одной простой причине. Люблю. До безумия.


***
Просыпаюсь с мыслью о том, что подобные сны перестали меня радовать. Потому что я хочу воплотить их в жизнь – хотя бы частично. Конечно, останавливаясь только на приятных моментах. Но почему…

- Теру, ты с нами вообще? Или опять в себе? – мелко вздрагиваю, когда Жасмин треплет меня по макушке, и уворачиваясь, смеюсь.
- С вами, только зачем меня лохматить? – поправляю шапочку на голове, оглядывая всех присутствующих. Все готовы к выходу на сцену, только ещё рано. Относительно рано – через несколько минут всё начнётся и для нас. И для меня…
Перед тем, как уснуть сегодня, я кое-что понял. Когда-то я уже чувствовал это – скрытую опасность и боязнь ошибиться на каждом шагу, но сейчас такого быть не может. И это чувство можно отпустить – просто чтобы посмотреть, что получится? Что из этого выйдет?
Легко. Я поддаюсь этому достаточно легко. Перед самым выходом на сцену в последний раз обернувшись на тебя, сталкиваюсь с твоим взглядом и вижу ту самую улыбку – как во сне. Как когда-то вечером, после репетиций. И границы с реальностью стираются.
Да, оно совершенно неповторимо – это чувство на грани с эйфорией, а временами кажется, что ещё немного – и я оторвусь от земли, воспарив над шумной толпой в зале. Смеюсь – сам для себя, случайно ловлю твой взгляд на себе и стараюсь забыть это сразу же. Потому что нельзя так много эмоций сразу – я знаю, что я уже давно стал безумцем, вместе с тобой. Слишком увлекаюсь, забываясь в музыке. Именно поэтому ты становишься неожиданностью, подойдя слишком близко и приобняв за плечи. Я не думаю о том, что ты наклонился ближе и поворачиваюсь к тебе – улыбаясь, так, как тебе нравится. Почти случайное прикосновение, от которого не удаётся уйти, и коснувшись моих губ ты отворачиваешься. Сильнее рвануть струны от переполняющих чувств, а после посмотреть тебе вслед, чувствуя странное бесконечное счастье.
Я не замечаю, не понимаю, почему две песни превращаются в короткие мгновения. Стараясь восстановить дыхание, захожу в гримёрку и ищу взглядом тебя. Но искать долго не приходится – ты сам спешишь мне навстречу, улыбаясь с неприкрытым восхищением.
- А ты говорил, что не можешь. Всё просто? Ты был великолепен, - странно спокойно произносишь, взяв меня за руку, хотя сам ещё толком не отошёл от пребывания на сцене.
- Теру, ты…
Вырвав свою ладонь из твоей, запускаю пальцы тебе в волосы и притянув к себе, целую, сильнее прижимаясь, когда ты обнимаешь меня за талию. Мне плевать на то, что кто-то нас увидит, я вообще напрочь забываю о том, что здесь кто-то ещё есть, но главное – что сделаешь ты. Разрываешь поцелуй, а я цепляюсь за твои плечи, потому что не хочу возвращаться в реальность, не хочу и не буду. Боюсь того, что всё будет как обычно – и на завтра ты забудешь о своих словах, словно ничего не говорил.

Внимательно посмотрев мне в глаза, склоняешься к уху, коротко поцеловав в шею.
- Когда я говорил тебе, что люблю. Я не лгал, - тихо шепчешь, заставляя меня зажмуриться и сильнее вцепиться в тебя. Я снова безоговорочно верю, только в этот раз не возникает ощущения смутной неясности, как тогда. Уже более спокойно, осторожно целуешь меня сам, не выпуская из объятий, и я понимаю, что сдался полностью – и полностью принадлежу только тебе. Каким бы ты ни был.
Это важно.
- Переодевайся, - единственное, что говоришь сразу же после того как отпускаешь меня. Всё ещё не замечаю никого – и ничего, потому что в этом мире есть только ты и я. Так же, как и я, скидываешь костюм, надеваешь джинсы и рубашку, ждёшь меня у двери.
- Ты на машине что ли? – удивляюсь, когда мы выходим из клуба.
- Я же опоздал, помнишь?
- Да, точно…
Садясь в машину рядом с тобой, я вспоминаю тот день, когда в последний раз был тут. Именно тот день стал точкой отсчёта – для меня – в наших отношениях. Несмотря на это, всё же он стал одним из тех дней, которые не хочется вспоминать. Та же большая скорость – а я смотрю на тебя, не отвлекаясь ни на что. Обратив внимание на пейзажи, мелькающие за окном, удивляюсь.
- Куда мы едем?
Всё реже стали попадаться дома, и всё больше – открытая местность. Пожимаешь плечами, словно бы и сам впервые задаваясь этим вопросом.
- Подальше от города.
- К звёздам?
Поворачиваешься ко мне, неопределённо кивнув и улыбнувшись.
- К звёздам.
Останавливаешь машину далеко от города, где нет никого. И мы ещё долго идём куда-то по неизвестной тропинке, а ночной воздух ещё больше кружит голову. Становится холодно.
- Не злись на меня, хорошо? – сильнее сжимаешь мою ладонь в своей, останавливаясь на месте. Поворачиваюсь к тебе, думая о том, что снова нахожусь на опасной грани неопределённости – не понимая, всерьёз ты это говоришь или…
Нет.
- Не буду.
Смотрю в твои глаза, в очередной раз боясь поддаться нежности и своим чувствам. Но бояться нечего.
- Ты не просто так всё знал. Я просто хотел заставить тебя… действовать.
Смеюсь, уткнувшись тебе в плечо, а ты не понимаешь, почему я смеюсь.
- Тогда я могу сказать спасибо?
- Если хочешь, - согласно киваешь. И вдруг, развернув меня, указываешь куда-то высоко в небо, - звезда падает!
Закрыв глаза, загадываю одно желание – чтобы ты всегда был со мной.
А ещё хватит сомневаться, я ведь хотел верить тебе.

back