Теру

- Ещё один весенний концерт, так? – натянув футболку, Кавору старается рукой пригладить волосы. Не так давно он мне признался в том, что не любит обсуждать прошедшие концерты. Я думаю, что каждый раз он просто не знает с чего начинать разговор, и сейчас не понятно к чему он это произносит, хотя, скорее всего…
- Ты видел, сколько их было? – стараюсь обратить его внимание на количество пришедших на концерт, фанатов с каждым разом становится всё больше.
- Нет. Ты знаешь, что я видел только…
- Да к чёрту. Такое ощущение, что тебя это вовсе не интересует. Кавору, но зачем?
Уставший, сижу на диване, ещё даже не начав собираться домой. Но усталость отступает, когда вокалист за руку притягивает меня к себе, поднимая с дивана. Перехватывает дыхание и как по команде начинает учащённо биться сердце, так уж получилось, что за последние три года я слишком привык к подобным «после концерта».
- Зачем? Ты спрашиваешь меня – зачем?
Смахнув концертный костюм с тумбы, усаживает меня на неё, нетерпеливо расстёгивая ремень на юбке и дёргая её вверх, отчего рвутся какие-то швы. Путанные мысли, я уже не понимаю о чём мы говорим. Кавору, зачем тебе всё это? И зачем тебе Я?
- Это уже пятая юбка, как тебе не стыдно… - выдыхаю, открыто улыбаясь и стараясь ни о чём сейчас не думать, вообще ни о чём.
- Я не знаю, зачем мне это, Теру, - чуть отстранившись, он улыбается неожиданно нежно, обманчиво, тут же впиваясь поцелуем в мои губы и заставляя шире развести ноги.
- Но должно же здесь хоть что-то принадлежать мне?
Просто вещь, которая принадлежит ему. Ты никто, Теру, и хватит, хватит об этом думать. Мне в очередной раз жаль, что мы сейчас не дома. Что сейчас вокалист как обычно грубо возьмёт меня, заставляя жмуриться и кусать губы от боли, а потом я останусь один со своей душевной истерикой. Как это прекрасно-отвратительно, как я это ненавижу.

Хизаки

Ненавижу весну. Погода – основной фактор, зачастую создающий моё настроение, устанавливается только ближе к лету, а межсезонье я просто не переношу. И общее состояние скатывается в бездну уныния, но только не этой весной, когда моя маленькая мечта быстрыми темпами стала сбываться. Джука, Юичи и Микаге уже стали для меня близкими людьми за пугающе короткое время, кажется, я знал их всегда. Но для завершения образа этой самой мечты мне не хватает ещё одного человека. Им должен стать гитарист новой группы. Вариантов, где его искать – миллионы, остановиться на ком-то одном в разы сложнее. Я не хочу брать себе в группу кого-то начинающего, хотя бы из-за того, что не люблю рисковать музыкой.
А идиотская идея, пришедшая в голову одной бессонной ночью, так и не давала мне спать до тех пор, пока я не начал приводить её в исполнение. Конечно, можно было бы дать объявление, связаться с кем-то из уже знакомых, но это меня не устроило. И я пошёл дальше, решив, что время может немного подождать, стал обходить все ближайшие концерты в крупных клубах. За неделю этой весны я уже устал надеяться, но кто знает, может, сегодня судьба подарит того, кого я ищу?
Что ж, обычная маленькая-большая группа, известная всем и никому. Два гитариста. Пробравшись ближе к сцене, попутно прислушиваюсь к обрывкам реплик людей вокруг. Оттуда понимаю, что музыку в песне, что играет сейчас, написал парень справа. Кажется, его зовут Теру. Стоит обратить внимание? Меня начинают раздражать короткие монологи вокалиста с обращениями к залу, затягивающиеся сценки, и я уговариваю себя, что совершаю подобный подвиг в последний раз. А стиль игры и музыка второго гитариста мне определённо нравится, стараюсь убедить себя в том, что не слышу порой неверных нот и аккордов, ломающих представление в целом.
После концерта остаюсь, выждав определённое время, за которое вполне можно перевести дух после концерта и привести себя в порядок, ищу гримёрки. Я не должен упустить того парня. Хлопнув дверью, из гримёрки выходит вокалист, кажется. Не обратив на меня внимания, направляется к выходу, а я прикидываю, остался ли там кто ещё.
Знакомый полумрак, отсутствие обстановки и тишина. Разочаровавшись в себе и подумав, что всё-таки пропустил в данный момент гитариста, замечаю движение за диваном. Там кто-то есть.

Теру

Коротко всхлипнув, выгибаюсь, вцепившись в плечи Кавору. Всё неправильно, но я не хочу и не буду что-то менять. Хочется прижаться к вокалисту и просить его не уходить, бесконечно шепча какой-нибудь бред, только бы остался. Но вместо этого я отстраняюсь, слезая с тумбы и то время, что Кавору одевается, складывает свой костюм, и, накинув куртку, уходит, я просто сижу на полу, чувствуя себя полностью опустошённым. Лениво стягиваю юбку, найдя джинсы, надеваю их, не в силах заставить себя сделать ещё что-либо.
Как же мне это надоело. Но об этом никто никогда не узнает. И я буду шлюхой, если Кавору хочет видеть во мне шлюху. Я буду милым мальчиком, если зритель хочет видеть меня таким. Я буду хорошим музыкантом для тех, кто не хочет слышать, как я лажаю. Уже давно неважно, что я не знаю, кто я на самом деле и кем был до этого. Хочу избавиться от подобной жизни, невыносимо, но не могу. Потому что мне это нравится. Мне нужен кто-то, кто заставил бы забыть меня всё это, но кто, если вокруг только те, кому я нужен именно таким? Да и кто захочет что-то менять? А меня тоже всё устраивает, правда, смущает тот факт, что я не помню истинного себя. Но это мелочи. Так бывает с каждым, не я первый, не я последний.
Слышу звук открывшейся двери, и снова тишина, должно быть, Кавору что-то забыл. Поворачиваюсь, уже собираясь что-то сказать, но слова комом застревают в горле, когда я вижу на пороге незнакомого человека. В голове мелькает запоздалая мысль, что сейчас я не хочу никого видеть, с кем-то говорить или что-то кому-то объяснять. Сощурившись и привыкая к освещению после яркого коридора, светловолосый парень делает шаг вперёд, поджимая губы и усмехаясь при виде двух пустых бутылок от дешёвого пива в углу.
- Я могу чем-то помочь?..
Слабо подающий надежду вопрос. О да, именно я, с видом недобитой собаки, сидящий на полу прокуренной гримёрки, могу чем-то помочь. И, чёрт, надо было раньше снять макияж, интересно, насколько громко за меня говорит моё состояние?

Хизаки

Знакомство с чистого листа каждый раз заставляет меня долго думать перед тем, как заводить новых знакомых. Для меня это сложно. И сразу я даже не могу чётко сформулировать основную мысль. Меня сбивает с толку то, в какой обстановке и при каких обстоятельствах происходит данное знакомство. Впрочем, это одно и то же. В очередной раз спрашиваю себя: «а тебе это точно нужно, Хизаки-сан?»
Вопрос человека, сидящего передо мной на полу звучит комично. Кажется, в помощи больше нуждается он, причём в этом я более чем уверен. В своих воспоминаниях о первых годах на сцене не нахожу себя в подобных ситуациях.
- В целом, да, можешь. Если ты тот, кого я ищу. Я Хизаки.
Представившись, протягиваю руку, чтобы помочь встать, но он поднимается на ноги сам. Почему-то этот пренебрежительный жест мне нравится. «Я всё смогу сам»
- Отлично, я Теру. Так чем..? – пройдясь по комнатке и отыскав свою куртку, выуживет оттуда пачку сигарет, разочарованно вздохнув, не обнаружив зажигалки.
- Гитарист?
- Ну да. Это кого-то спасёт от смертной казни? – выдыхает, скрестив руки на груди. Я явно задерживаю его, понимаю его желание после концерта быстрее отправиться домой, но потому у меня не будет времени искать его. С этой минуты, кажется, время побежало вперёд с неумолимой скоростью, и кто знает, может, кто-то заприметит этого парнишку раньше меня. Хотя, о чём я…
- Если кратко, то я ищу гитариста в свою новую группу. Почти все остальные уже есть, а вот… гитарист один. И это я, но этого мало, понимаешь? – не знаю, почему перехожу на такой тон, но более сформировавшегося пока ничего сказать не могу.
- Ого, меня уже ищут гитаристы, это интересно, - с излишней язвительностью произносит Теру, закрывая глаза и массируя пальцами виски.
- Я вижу, ты сейчас устал… немного… в общем, я предлагаю обменяться телефонами, и если тебя это заинтересует…
- Почему я?
- Музыка.

Теру

Последней фразой Хизаки всё сказано. Хизаки… новое для меня имя, новый человек, долго буду привыкать, если вообще буду. Но в плотной завесе беспробудной жизни в ночных клубах и весёлых компаниях, похоже, появился луч света.
- Я согласен.
Только потому и согласен. А может, это просто глупые надежды и всё будет так же. Занося номер Хизаки в «записную книжку» мобильника, думаю о том, что позвоню в ближайшем времени. А ещё как буду пытаться объяснить всё Кавору и Ули. И вообще я не знаю ещё, как и что будет, если будет, конечно. Но я приложу все усилия.

Хизаки

Проходит около двух недель с того разговора в гримёрке, после чего я теряю всякое терпение и звоню первым, потому что по сути, это мне нужен гитарист, а не я ему. Но набранный номер всегда отвечает тишиной, либо электронным голосом девушки, сообщающей, что такого номера не существует. Спустя некоторое время мне удаётся дозвониться до менеджера группы, где меня сбивают с толку новостью о том, что все участники группы попали в аварию.
Неделю назад, но ещё не все оправились. Да ещё бы… Я думаю, не парой царапин всё обошлось.
Не знаю, стоит ли сейчас срываться и ехать по указанному адресу с целью узнать насколько всё плохо/хорошо, но всё же сажусь в машину и отправляюсь, решив действовать по ситуации. Никогда не любил больницы с вечным запахом спирта различных медикаментов, меня это всегда пугало. И так как в больницах бываю крайне редко, не сразу соображаю, или скорее, догадываюсь – к кому нужно обратиться, чтобы узнать… хотя бы что-то узнать. В конце концов после долгих препираний из-за непонимания друг друга с дежурной медсестрой, я узнаю, что Теру недавно был переведён из реанимации в общую терапию, после чего ищу среди длинных белых коридоров нужную мне дверь.
Палата в тёплых бледно-жёлтых тонах, большое окно и полное отсутствие какой-то деятельности. Внутренне удивляюсь глупости своих мыслей. Если бы не дрожащие веки, можно было бы подумать, что Теру спит.
- Теру?..
Он испуганно открывает глаза, тут же слабо улыбаясь.
- Я думал, это медсестра. В это время они приходят, заставляют меня пить какие-то таблетки…
- Из-за этого не люблю больницы. Что с тобой?
Он отворачивается, улыбка исчезает с его лица.
- Не знаю. Я не хочу знать, что со мной. Мне сказали, что скоро поправлюсь совсем. А остальное мне не интересно.
- Вот как. И ты рассчитываешь вернуться на сцену?
- Что значит «рассчитываю»? Я не собираюсь уходить. Мне ничто не может помешать пока.
Улыбаюсь этим словам. Почему мне кажется, что гитарист не остановится на достигнутом – никогда?
- Значит, я ещё могу ждать тебя?
- А я ещё нужен?
- Скорее да, чем нет. И нам не мешало бы познакомиться ближе.
- Это всегда успеется…

Теру

Проходит действительно немного времени после того дня, когда в больнице меня навестил Хизаки, как меня выписывают. Но я не успеваю этому удивиться, Кавору сообщает мне о том, что больше всех пострадал Ули – тот, на котором держится группа. И скорее всего, «айкарю» скоро перестанет существовать.
В это время я отвлекаюсь на разучивание новых партий вместе с Хизаки. Это увлекает меня всё больше, но только тогда, когда я никому или почти никому не нужен. И наверное, я поступаю неправильно, но я возвращаюсь в тот жизненный захватывающий круговорот, когда хочется иметь способность находиться в нескольких местах одновременно – иначе ничего не успеваю. После нескольких недель в больнице, где я только ждал, когда же закончится очередной день, кажется, время ускорило свой бег, а я не заметил этого. Уже осень, а в декабре, и дальше зимой – у нас ещё несколько лайвов, Кавору настаивает на том, что нужно перезаписать несколько песен… Возможно, всё было бы куда проще, если бы я смог отпустить свою прежнюю жизнь. Но я не хочу. Это почти зависимость. Вот и сейчас убегаю от своих прямых обязанностей, сославшись на какие-то неотложные дела, хотя какие они у меня могут быть? И Хизаки это знает. Он прекрасно знает, где меня искать, если я не сплю ночью, он знает, кто звонит мне чаще чем «очень много» раз за день, и куда я каждый раз срываюсь, порой забывая даже что-то объяснить.
Я не понимаю, почему он закрывает глаза на всё это. Хотя, может, всё дело только в том, что он получает от меня то, что ему надо – музыку. Остаётся совсем мало времени до первого лайва, где я должен выступать вместе со всем «проектом» Хи, уже было несколько совместных репетиций в полном составе, и я хорошо знаю всех музыкантов. Правда, не все хорошо знают меня, но вряд ли это кому-то нужно.

Хизаки.

Мобильный не отвечает, дома его тоже нет. И если бы не моя интуиция… чёртова интуиция, которая заставляет меня идти в тот клуб, откуда я уже не раз вытаскивал Теру в состоянии нестояния. Но я не нахожу его в этом клубе, и уже на выходе за моё плечо цепляется хрупкая женская ручка. Обернувшись, вижу миловидную девушку, улыбающуюся мне навстречу. Ну вот, не хватало еще, чтобы меня пытались оставить здесь. Она выходит вместе со мной на улицу и начинает разговор, всё так же странно улыбаясь.
- Ты ищешь Теру, верно? Я тебя с ним уже видела.
- Да.
Не могу скрыть удивления, но сейчас мне, в общем-то, всё равно, кто она и что ей нужно, если только она знает, где гитарист. – Ты знаешь где он может быть?
Незнакомка выжидает паузу, достав из лаковой сумочки зеркальце и поправив макияж.
- Знаю. А что мне будет за то, что я скажу? – склонив голову, смотрит исподлобья, не переставая улыбаться. Это то, что начинает меня раздражать.
- Сколько тебе нужно?
- Да расслабься. Я пошутила. Он вон там, через дорогу и направо – подобный клуб. Они… они не говорили, что ждут ещё кого-то…
- Они?
- Кажется, я сказала что-то лишнее?
Спешно перехожу дорогу, едва не попав под машину; влетев в подвальное помещение клуба и снова потонув в какофонии звуков и табачного дыма, ищу что-то, за что мог бы зацепиться взгляд. Чилл-аут. Безошибочно попадаю с первого раза.
Теру, склонившись на каким-то парнем, запоздало отстраняется, отходит в сторону. Увести его так, как обычно, мне не удаётся, я ещё никогда не встречал сопротивления с его стороны.
- Хизаки, оставь меня. Хватит бегать за мной как…
- Замолчи, придурок, я тебе завтра всё скажу что я о тебе…
Меня перебивает неизвестный, поднявшись с мягкого дивана, он отталкивает меня. Преимущество в силе явно на его стороне и я понимаю, что связываться с ним мне небезопасно.
- Сегодня он мой.
- Что значит «твой»? Только не говори, что ты за него ещё и заплатил, – кидаю испепеляющий взгляд на Теру, за плечо незнакомца.
- А платить тебе нужно? Ты ему вообще кто?
- Хизаки, ничего, что я тут? – Теру пытается напомнить о своём присутствии, но его слова я пропускаю мимо ушей.
- А я ему мать, отец, царь и бог.
Не дожидаюсь, пока они оба опомнятся, хватаю Теру за руку и стремительно покидаю это помещение. Оказавшись на улице, делаю глубокий вдох-выдох, хотя, кажется, ещё не скоро отделаюсь от запахов, что окружали меня минуту назад.
- Хизаки, какого чёрта?
Обернувшись к Теру, припечатываю его к стене, удерживая за плечи.
- Это Я должен спрашивать тебя, какого чёрта я ношусь с тобой как нянька с ребёнком, о котором забыли все. Прекращай всё это, слышишь? Теру, ты слышишь меня?!
- Брось, это ведь не в твоих интересах. Ну что ты получаешь от подобных ночей в поисках меня? Да… ты ведь тоже уже давно хочешь меня. Так возьми, что ты тянешь, – скользнув руками мне под одежду, ощутимо проводит ногтями по животу, с вызовом глядя на меня.

Теру

В очередной раз стараюсь не думать. Я не знаю Хизаки, я не знаю кто он такой и что ему нужно. Я просто снова играю свою роль, выгибаясь навстречу и уже почти касаюсь его губ своими… а потом все краски смазываются перед глазами, я не могу понять что произошло, только чувствую тупую боль, а потом осознаю, что я на асфальте. Сев, опираясь одной рукой об асфальт, другой провожу по лицу и с удивлением вижу на ладони кровь. Перевожу полный ужаса взгляд на Хизаки, он горько усмехается, потирая костяшки пальцев.
- Хватит вести себя как последняя шалава. Хватит! Ты уже не маленький, Теру, прекращай играть в эти ненужные никому игры. Тебе это не нужно. А я уже устал бегать за тобой, каждый раз вытаскивая ровно за минуту до того, как ты отключишься, и кто знает, что с тобой будет тогда. Подумай… подумай о том, чего ты хочешь для себя. И если тебе нравится такая жизнь – пожалуйста, я не буду больше мешать. Вот только мне ты таким не нужен. И совсем скоро окажешься не нужным никому.
Хизаки уходит, я поднимаюсь, оправляя одежду и думаю, что, наверное, сейчас хорошо было бы оказаться дома с чашкой кофе в руках.
- И ещё, Теру. – вздрагиваю от его голоса, обернувшись, вижу, что Хи ушёл не далеко. - Если завтра ты не появишься на репетиции – пеняй на себя.
Репетиция. Да, верно, очередная репетиция, на которую я, скорее всего не явился бы. Теперь я просто не имею права этого сделать. Вернувшись домой и кинув взгляд на часы, понимаю, что спать осталось всего ничего, но если я не хочу чувствовать себя совсем неудачником завтра, то можно и поспать.

Конечно, я опаздываю. Конечно, не знаю куда прятать взгляд от Хизаки, но, кажется, он сам не хочет смотреть на меня. Идиот, о чём ты вчера думал…
Мы проводим в студии довольно много времени, и за всё это время Хизаки не говорит мне ни одного слова. А в конце дня, когда все уходят, я первый прошу его остаться.
- Нам не о чем говорить, - отвечает он, не оборачиваясь, застёгивая пуговицы на пальто.
- Но, Хи, подожди… я же пришёл? – первое, что приходит в голову. Пытаюсь задержать его, сейчас я скажу, как он мне нужен, попрошу прощения за вчерашнее… - Хизаки, помоги мне.
Он резко поворачивается ко мне, и, скрестив руки на груди, присаживается на краешек стола.
- Помочь? Тебе? Как, позволь поинтересоваться?
Одно мгновение счастья – он не ушёл, он остался, сейчас главное что-то сказать, что-то…
- Я не знаю, Хи, но ты…
- Что я? Я не могу постоянно бегать за тобой, это не нужно мне. Или я должен запирать тебя в доме каждый раз?
- Запирай, если иначе нельзя. Пожалуйста, я действительно не хочу… мне это надоело, Хи. Но я не могу заставить себя что-то изменить. Это сложно…
- Сложно. Как же… Хорошо. У меня есть один поистине гениальный план.
- Какой?
- Ты временно поживёшь у меня. Заодно, чтобы не приходилось тебя запирать.

Хизаки

Да. Вечера с кружкой чая и может быть просмотром любимого фильма, последних новостей или просто прослушивание музыки. Я мало бываю дома по той простой причине, что очень часто и очень допоздна засиживаюсь в студии, или может быть после – в каком-нибудь кафе, потому что желания готовить по приходу домой нет. И потому не знаю, как все нормальные люди проводят время дома – я только сплю. Ну, или болею, если вдруг случится. Теру, видимо, тоже привык дома только спать, и мне придётся какое-то время привыкать к вечерам, проведенным в его обществе.
- Шутишь? Ты же знаешь, что я не могу.
- Нет, я на полном серьёзе. И я не понимаю, почему ты «не можешь». Или ты боишься перемен?
- Я не боюсь, просто зачем?
- Ты сам попросил, впрочем, если тебя это не…
- Это твоя помощь? Хизаки, у тебя что, цель какая-то?
- Значит, ты боишься меня.
Во взгляде Теру отражается почти мальчишеское упрямство, и я улыбаюсь, забывая о том, что было «до».
- Хорошо, я поживу у тебя какое-то время. Надеюсь, не долго?
- Если будешь мне надоедать, отправишься к себе через один день. Я полагаю, тебе сейчас нужно забрать из дома какие-то вещи. Но смотри: Я жду тебя не позже одиннадцати.
- Хизаки?! Да я… в это время… ты…
- Ты ведь хотел строгого контроля?
- Видимо, выбора у меня нет.
Энтузиазма, с которым он просил меня «помочь», совсем не осталось, кажется, он сдастся дня через два. Хотя… нет, Теру не из тех, кто сдаётся. Возможно, это к лучшему, ведь тогда он действительно сможет забыть о том, какой была его жизнь до появления в ней меня.

Не проходит и недели, как мы находим общий язык, и теперь уже я стараюсь не задерживаться где-либо, торопясь домой. Потому что, наверное, одиночество в какой-то степени, но всё же надоело мне. Правда, первое время Теру не мог освоиться, или ему всё же сложно было пережить какие-то перемены, и он всё время лежал, пустым взглядом глядя в потолок.

- О чём ты думаешь? – не выдерживаю, в очередной раз заходя в комнату, отданную в полное распоряжение гитариста.
- Ни о чём.
- Как это?
- Очень просто, – он поворачивается ко мне и привстаёт на кровати, внимательно глядя на меня. – Просто представь, что у тебя не было прошлого и нет будущего. И вообще – тебя нет.
- Но тогда… хм… появляются мысли о вечном? Мне сразу представляется космос. Ведь если нет меня, то…
- Нет. О звёздах я привык думать зимой.
Меня заинтересовывает эта случайная фраза, и я понимаю, что совершенно не знаю Теру. Но хочу узнать. Сажусь рядом с ним, подняв с пола какой-то журнал о гитарах, и быстро пролистав его, откладываю в сторону.
- Зимой?
- Да… ну или тогда, когда есть снег. Сейчас тоже, например, хотя до зимы ещё есть недели две, да? Главное – уехать куда-нибудь подальше от центра, где нет этого городского шума, в идеале – вообще выехать за город. Чтобы там, где ты оказался, было много снега, должна быть возможность свободно упасть в него.
Удивлённо приподнимаю брови, а Теру смеётся, не понимая, чему я удивляюсь.
- Так, а что дальше? Снег? Мы же говорили о космосе?
- Да… А теперь представь – вечернее время, когда солнце уже зашло, но ещё не темно. Темнеть начинает где-то на линии горизонта. И если лечь, то кажется, что ты под куполом. А на нём – множество звёзд. Такое невообразимое количество… что становится страшно.
- Страшно? Ты боишься звёзд?
- Нет… я не знаю, что это. Просто становится не по себе, когда представляю что-то, что нельзя целиком окинуть взглядом. К примеру, открытое водное пространство, океан. Да, он не бесконечен, но стоит мне представить, что я вдруг оказался один, и вокруг на многие тысячи миль вокруг меня – никого… Я боюсь бесконечности.
- Ты боишься одиночества.
- Хизаки, - он поднимает взгляд на меня, заметно краснея, от чего я едва сдерживаю улыбку. – Ты поставил себе цель узнать все мои страхи? Нет, я не боюсь одиночества, наоборот, одиночество это… это в общем-то плюс. Иногда.
- Да нет же. Именно этого ты и боишься. Если бы действительно считал, что это плюс – стал бы каким-нибудь отшельником. А что?
Теру молчит, вероятно, удерживая сейчас много колких слов в мой адрес, и потому мне приходится объяснить причину своей заинтересованности.
- Я просто хочу узнать о тебе чуть больше, чем дату рождения и предпочтения в музыке.
- Ты хочешь узнать меня? Эта цель не оправдывает себя. Как ты можешь узнать меня, если я сам себя не знаю?
- Но так не может быть.
- Может. Я знаю каждую из своих ролей, для каждого, и для тебя в том числе – чтобы вдруг не разочаровать тебя больше, чем нужно. Но сам себя я уже давно потерял.
- Скорее ещё не нашёл, чем потерял.

Я решил, что проще будет привыкнуть к тому, что Теру всё время проводит взаперти, но понемногу, вечер за вечером, он стал всё больше времени проводить вместе со мной, будь это совместный просмотр какой-то новинки кино или разрозненный вечер с книгой в кресле и на кухне с чашкой кофе. Кажется, это не я, а Теру приучал меня к своему обществу, словно боясь испугать первое время. Но эти границы в считанные дни стёрлись, исчезли. И уже довольно скоро я понял, что этого человека мне будет не хватать, когда он уйдёт. А ведь рано или поздно это произойдёт, как высказался Теру «я у тебя только на период воспитания».

- Снова звёзды?
- Да. Сегодня необычно яркие, смотри вон там, - указываю на небо туда, где горит самая яркая звезда.
Наверное, надо выключить свет. Из-за него не видно ночного неба…

Теру

Звёзды. Верно, звёзды. Такие манящие и такие… холодные. Хизаки резко вскакивает с кресла, распахивая дверь на балкон, и перегибается через перила, а я не могу понять, в чём дело. И испуганно следую за ним.
- Ты это видел? – поражённо спрашивает он, указывая куда-то за горизонт.
- Нет. Что я должен был увидеть? – непонимающе вглядываюсь в чернеющую синь с миллионом золотых блёсток. Мне кажется, я чувствую, как у Хизаки ещё бешено колотится сердце от мгновенного испуга? Эйфории? Или чего-то ещё.
- Неважно… Мне показалось, наверное.
Он возвращается в комнату, снова поворачиваясь к окну. Свет уже давно выключен ради созерцания этих самых звёзд. Я не боюсь темноты, но и не могу находиться в ней долго, и это тоже необъяснимо. Потому сейчас, закрыв балкон, где всё же прохладно, я чувствую, что от чего-то мне становится тяжело дышать, но это не по каким-то явным причинам. Эмоции снова берут верх над моим сознанием, и я сдаюсь. Взяв Хизаки за плечи, осторожно прикасаюсь губами к его шее, чувствуя запах его сигарет и парфюма. Нежно целую за ухом, спускаясь поцелуями к ключице, и мне приходится расстегнуть верхние пуговицы рубашки Хизаки. Нет… мне нельзя этого делать, а я не понимаю, почему сейчас нежность сдавливает моё горло так, что я даже сказать ничего не могу. И остановиться я уже тоже не могу, меня не останавливает даже ясное осознание того, что передо мной – Хизаки. Сейчас он должен меня оттолкнуть, или ещё лучше – ударить, как раньше, или пусть скажет уже что-нибудь, нельзя, нельзя позволять мне продолжать… Но почему он не сопротивляется?
Просто так, бесцеремонно, ни сказав ни слова, не спросив, можно ли. Можно… В моей жизни не было никаких запретов до того, как в ней появился Хизаки. Удивительно, что я дожил до встречи с ним. Наверное, всё же желание жить во мне больше, чем желание к сомнительным развлечениям.
Во мне просыпается жадность, мне хочется ласкать его вечно, потому что сейчас мне мало этих поцелуев. Подняв голову, целую его в губы, стараясь вложить в поцелуй всю нежность, и вздрагиваю, когда он мне отвечает.
Замедленная съёмка, по частям, по кадрам, как будто со стороны вижу, как он обнимает меня, а я сбрасываю его руки и ухожу, закрывая дверь. Было бы это так, это действительно было бы тихо, спокойно и как будто незаметно.
Нет же, нет, чёрт бы тебя побрал… ну почему ты такой слабый?! Ничего не изменилось. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Всё так же, всё по-прежнему. Падаю на колени, запустив руки в волосы, сильно сжав зубы, сдерживая крик.
Слышу, как дверь за моей спиной приоткрывается, и мне хочется провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться, или пусть это окажется сном.
- Теру…
- Уходи. Уходи!
- Не будь идиотом.

Хизаки

Теряю голову от первого прикосновения, боясь случайным движением спугнуть этот слишком нереальный сон и проснуться. Что же это за наваждение… Разбивает все мои сомнения, скользя губами по скулам, заставляя моё сердце биться учащённей. Обнимаю его, чувствуя его тепло, чувствуя резкий контраст запаха сигарет и какого-то лёгкого, летящего шлейфа духов. Наши сердца бьются вразнобой: Теру спокоен, а я задыхаюсь от его прикосновений. Но, кажется, я всё-таки проснулся, и сон остался сном: вижу панику в его глазах. Поспешно отстраняется от меня, я не сразу соображаю, что случилось, что нужно сказать, и нужно ли. Он уходит, тихо закрыв дверь в «свою» комнату.
Стою на месте ещё минуты две, стараясь успокоить бешеное биение сердца, пытаясь разозлиться сейчас на Теру, но это невозможно. Наверное, я совершил какую-то ошибку, но какую – не знаю, и когда – тоже. Я просто влюбился, как мальчишка-подросток.
Чуть приоткрыв дверь, толкаю её, делая шаг вперёд. Гитарист сидит на коленях, спиной к двери, кажется, закрыв лицо руками. Кромешная тьма, но я знаю, что если сейчас включить свет – это будет неприятно, хотя бы для глаз. Позвав Теру по имени, сам не узнаю своего голоса. Я не имею ни малейшего понятия о словах «мне нужно побыть одному» или о чём-то в этом роде, потому что я всегда должен чётко осознавать сложившуюся ситуацию. И пока я не разберусь – я не отстану. Теру едва заметно дрожит, но это не от холода или каких-то эмоций. Это нервы, и вот это меня уже пугает.
- Ты в последнее время мало спал, тебе нужно отдохнуть, – говорю едва слышно, не решаясь сделать ещё шаг навстречу. – Я сделаю тебе чай.
Мне не нужно ждать долго, Теру придёт, обязательно придёт.
Зайдя на кухню, Теру какое-то время щурится от яркого света.
- Что это?
- Чай. Просто сладкий чай.
- Гадость какая…
- Хорошо, выпей как успокоительное.
Сажусь напротив него, допивая свой уже остывший чай. Такой домашний, расслабленный. Такой… мой. Только мой.
И так хочется сейчас верить самому себе.
- Теру, ты же не…
- Давай не будем об этом? Пожалуйста.
Сейчас что-то около трёх ночи, для меня нормально не спать в это время, но так странно в полной тишине думать ни о чём и пить чай вместе с тем, кто только что накинул петлю на твою шею. А оказывается, это возможно. Глупый, ещё такой глупый и неизвестно чем напуганный, живущий собственными иллюзиями. Мне так хочется сейчас прижать его к себе и заставить поверить в лучшее.
- Лучше скажи… в этом и заключается твоё «перевоспитание»? – Теру первый нарушает тишину, поднимая голову. Он привычно улыбается, но я замечаю пустоту в глазах. Отчуждение… Сейчас он думает о чём-то другом, далёком и даже наверное не существующем. И мысленно – он сам тоже не здесь.
- А что, по-твоему, я должен делать для того, чтобы ты…
- По-моему? Ну, я не знаю. Мы даже не говорили на эту тему с тех пор, как я стал жить у тебя.
- Правда? – искренне удивляюсь, прокручивая все моменты в памяти и вспоминая, что действительно – не было.
- Да.
- Ну ладно… я…
А ты уверен, Хизаки-сан, что знаешь, что делаешь? Нет? Странная ночь. Слишком много открытий для самого себя.
Мой взгляд падает на бокалы в серванте.
- С этого дня… а точнее, ночи, ты ненавидишь алкоголь.
Теру отстранённо смотрит куда-то за моё плечо, всё так же отсутствуя «здесь и сейчас», но уверенно кивает.
- Продолжай.
- А ещё ты… ты стараешься избегать ночных клубов.
- Хи-чан. – отрывисто произносит и переводит взгляд на меня, но я уже поймал следующую мысль.
- Да. И конечно, теперь тебе противны случайные знакомства. Ты больше времени проводишь дома и…
- Достаточно.
- Что?
- Я думаю, этого хватит?
Он сбивает меня, и я забываю, что хотел сказать после. Потому неуверенно киваю в знак согласия, надеясь на то, что это небольшое внушение возымеет какой-то эффект.

***

Теру

Начало дня. Сегодня мы должны снимать фотосет. Обойдя все комнаты, не обнаружив Хизаки, слышу усиливающийся шум воды в ванной. Прекрасно. Он принимает душ в то время, как нам уже следовало бы проезжать вторую или третью станцию метро к месту съёмок. Что-то случилось? Почему всегда такой пунктуальный Хизаки не спешит приступать к своим обязанностям?
Замечаю, что дверь в ванную немного приоткрыта.
- Хизаки-сан, если ты не поторопишься, мы опоздаем, – облокачиваюсь о стену рядом с дверью, скрестив руки на груди.
- А куда ты торопишься? – его слова отдаются эхом где-то в глубине подсознания. Никуда? Не торопится? Ну это уже слишком. Или я что-то перепутал? Мне не удаётся подавить порыв зайти в ванную; когда я с кем-то разговариваю, я должен видеть собеседника. И слова возмущения повисают в воздухе тишиной, когда я вижу Хизаки. В полной ванне. В одежде.
- Что? Что-то не так? – удивлённо смотрит на меня, затем откидывая голову и закрывая глаза. А мне хочется смеяться. Кто бы знал, что у нашего лидера не все дома.
- Ты всегда стираешь одежду, не снимая её с себя? – подхожу ближе, опираясь о край ванны. Вода горячая.
- Я отдыхаю, – невозмутимо отвечает он, всё так же не открывая глаз.
- Хм… я, конечно, знал, что все гении немного «того», но почему-то думал, что тебя это обошло стороной. Я ошибался?
Ситуация настолько забавляет меня, что я забываю о том, зачем вообще здесь оказался. Обращаю внимание на то, что кончики волос Хи так же в воде. Джинсы, рубашка. Должно быть, всё это будет очень долго сохнуть после. Действительно, зачем он это делает?
- Все гении? Не забывай о себе! – не успеваю ничего сделать, как Хизаки, схватив меня за руки, тянет в воду, и скорее от неожиданности я не сразу соображаю, что нужно попытаться как-то сохранить равновесие. В итоге, подняв множество брызг, падаю в воду.
- Хизаки! Ты что делаешь?! Как я теперь... чёрт…
Приподнимаюсь над Хи на руках, но он не даёт выбраться из воды, ненавязчиво удерживая.
- Испугался?
- Ну как так… Хи-чан… какого…
- А ещё смотри как можно, - взяв душ и включив воду, поливает меня с головой, смеясь.
- Отлично просто. Отпусти меня.
Улыбка исчезает с лица лидера, он позволяет мне выйти. Беру первое попавшееся на глаза полотенце и ухожу в другую комнату, думая о том, что уйду отсюда я ещё не скоро.
- Ты только не обижайся, – всё ещё с нотками веселья в голосе. Выскакивает вслед за мной.
- Да не на что просто. Кстати, что там с фотосетом?
- Он перенесён на следующую неделю.
- Что?!
- Ты… снимай футболку, я тебе из своих сухую дам.

Хизаки

Похоже, шутки Теру не оценил, да и можно ли это назвать шуткой, я не знаю. Но звал я его не для этого. И не потому что мне скучно. А потому что я…
Ухожу в соседнюю комнату, достаю из шкафа майку и возвращаюсь в зал. Гитарист стоит спиной ко мне, смотрит в окно. Где-то далеко небо уже начинает темнеть. Непродолжительный осенний день. А я не могу оторвать взгляд от линии позвоночного столба и плавных изгибов плеч. Бросив одежду где-то на полпути, приблизившись к Теру, обнимаю его за талию, губами касаясь шеи. Он вздрагивает как от острой боли, повернувшись ко мне лицом. Во взгляде – паника. Покачав головой, он убирает мои руки, отходя назад. Не знаю, что сейчас руководит мной, но почему-то в ответ на его действия я сильно толкаю его в грудь, от чего он делает ещё два заплетающихся шага назад, и, столкнувшись с диваном, падает. Не даю ему подняться, усаживаясь сверху, проводя руками по его груди. Мокрые волосы ещё липнут к шее, Теру вяло пытается прекратить танец моих рук по его телу, но ничего не получается. Меня поражает его покорность, даже скорее – пугает. Кричащий взгляд и полное отсутствие сопротивления.
- Хи-чан, не надо. Не надо. Зачем? – тихо, быстро облизав пересохшие губы. Как он любит этот вопрос.
Он вообще любит задавать вопросы. Что за привычка… Склонившись к нему, чувствую его учащённое дыхание. Он боится. Да, ему страшно. Но почему? Чего он боится? Пытаюсь успокоить его, в полголоса говоря какие-то слова, нежно целую в губы, отмечая, как в ужасе расширяются его глаза. Я люблю. Я люблю… я…
К голове приливает кровь, я слышу, как шумит в висках и мне снова хочется прильнуть к губам Теру, и не отпускать его больше.
- Я люблю тебя, - тихо выдыхаю на ухо. Громко вскрикнув, как если бы я его ударил, Теру с силой отталкивает меня, резко поднимаясь на ноги.
- Прости. Я не хотел. Правда, – сбивчиво говорит, наверное, сам не ожидавший от себя подобных действий. Встаю, мотнув головой, растирая запястье – неудачно ударился о ножку дивана.
- Но в чём дело, Теру? Что случилось? Ты…
- Лучше бы ты просто хотел меня. Но ты сам закрыл для меня эту дверь. Хи-чан, я не…
- О чём ты говоришь?! Я люблю тебя, Теру. Люб.. – в момент оказавшись рядом, гитарист зажимает мне рот рукой. Его трясёт от ужаса, хотя, может быть, холод в этом тоже виноват, но это не основная причина. Моё сердце, кажется, хочет вырваться наружу, а от того, как резко стало жарко, в глазах появились слёзы.
- Ты не можешь меня любить.
- Почему?
- Потому что я так сказал, – отворачивается от меня, низко опустив голову. – Потому что меня нельзя любить. Нельзя, понимаешь?
- Объясни мне, – развернув его к себе, ловлю за запястья, не дав отстраниться, заставляя посмотреть в глаза.
- Нет, Хизаки. Оставим эту тему.
- Не хочу. Стой, Теру, остановись! – ловлю его за локоть, когда он снова хочет «закрыться» от всего мира, хлопнув дверью. В последний раз подобное я помню от самого же себя, правда, в возрасте шести лет.
- Что ещё?
- Я не хочу закрывать эту тему. Потому что я действительно люблю тебя. И чтобы ты не говорил… ты изменился. Очень.
- Ни разу.
- Да хватит уже думать о себе невесть что. Я не оставлю тебя, слышишь? И всё же… почему?

Теру

Буквально заставляю себя успокоиться, иначе прямо сейчас меня можно будет отправлять в психбольницу. Почему, почему… почему я должен всё объяснять? Неужели не понятно?
- Потому что я слишком не привык к этому.
- Что? Ты считаешь, это нормально? И это объяснение тоже является «нормой»? Как можно быть не привыкшим, если это естественно?
- Да просто. Можно. Представь, что у тебя растут крылья. Ты в общем-то никогда об этом не мечтал и не хотел даже, чтобы они у тебя были. Просто так, один раз подумал, что неплохо было бы, если бы они всё-таки были. И вдруг, в один прекрасный день, они, эти крылья, начинают расти у тебя за спиной. Но они не появляются из воздуха или из каких-то ещё материй, они растут. Это… больно. Мучительно. От этого ломает всё тело, ты не можешь ни стоять, ни сидеть, ни лежать, ты не находишь себе места и бессильно корчишься, умоляя небо о прекращении этой пытки. Тогда ты не думаешь о том, как это наверное здорово – летать. Ты только жаждешь отдать все сокровища мира за то, чтобы боль прекратилась, а крылья тебе вовсе ни к чему – и без них было хорошо.
Прекращаю, тяжело дыша и смотря в глаза Хизаки. Сейчас мне хочется убежать куда-нибудь далеко от этого человека, который клещами вытаскивает из меня душу. Кто бы знал, что у моей души всего одна струна, и на ней можно так здорово в полтона играть. Я не смогу держаться дальше, я просто сдамся, и конечно, само собой разумеется, потом буду жалеть об этом.
- Неужели… неужели для тебя это так больно – осознавать, что тебя кто-то любит? – горькая усмешка на его губах.
- Нет, просто мне…
- …и без этого было хорошо, да?
Неожиданно притягивает меня к себе за шею, жадно целует в губы. Нет ни сил ни желания сопротивляться. Обнимаю его, отвечая на поцелуй, и тут же отстраняюсь, пытаясь отдышаться.
- Тогда просто будь моим.
- Это всего лишь иллюзия, Хи-чан.
- Подари мне эту иллюзию.
Это не его слова. Его как будто подменили. Почти удалось… мне почти удалось убедить Хизаки в том, что мне не нужна его любовь. Ведь мне уже признавались, не раз и не два. Гораздо больше. Только почему сейчас так сложно сказать «нет»? Почему так больно и почти… невозможно?
Да плевать. Я всё тот же. Меня уже нельзя изменить, «перевоспитать», а Хизаки, глупый, взялся за то дело. Тщетно. Я всё так же реагирую на прикосновения к себе, когда остаюсь обнажённым, я всё так же готов отдаться, и не важно, кто со мной сейчас – Хизаки или кто-то другой. Или всё-таки…

Хизаки

На балконе. Курит. Идиот, там же холодно, а он решил, что простыня его спасёт. Подхожу к нему, и забрав сигарету, бросаю её вниз. Закутав Теру в одеяло, сам не расставаясь с ним, чувствую, как уже успел замёрзнуть гитарист.
- Я тебя теперь никому не отдам. А будет нужно – буду привязывать верёвками, - выдыхаю в его губы, а в ответ получаю поцелуй.
Плотно закрываю дверь на балкон, а Теру раскидывается на кровати, бесцельно глядя в потолок. Иногда мне действительно кажется, что там можно найти все ответы на вопросы.
- Ты не сможешь. Ты не хочешь причинять мне боль, а потому и ограничивать мою свободу ты тоже не будешь, как бы тебе этого не хотелось. А я принадлежу тебе ровно настолько же, насколько до этого принадлежал другим, и…
- Прекрати.
В окно льётся блёклый лунный свет, а после и он исчезает, потому что на неполную луну наплывает облако. Вижу, как блестят глаза Теру, но он отворачивается от меня. Он сказал в один из вечеров, что мы провели вместе, что спокойно переносит темноту, только если с ним кто-то. И совсем хорошо, если этот кто-то его обнимает. Почему-то только сейчас в голове мелькает вопрос о том, попадал ли Теру действительно в такие ситуации, что мог об этом говорить?
- Хи-чан?
- Как ты можешь это говорить? Ты просто не имеешь права. Потому что ты любишь меня, я знаю это.
Сажусь рядом, слегка проведя рукой по его волосам, и снова ловлю себя на том, что хочется обнять его и больше никогда не отпускать. Такой неземной, совсем потерянный, всё ещё думает, что «всё сможет сам». Но даже сейчас он не может победить себя, садится на кровати и приникает ко мне всем телом, уткнувшись в шею.
- Заткнись. Не смей мне говорить что-то о любви ещё, слышишь?
Довольно улыбаюсь, снова укрывая его одеялом, потому что его кожа мгновенно покрывается мурашками, как только он открывается. Да, я прав. Я прав…
- Почему ты так не хочешь сказать то, что само собой… почему ты так…
- Хизаки…
- Да?
- Я ухожу. Я уже давно это решил, поэтому не пытайся меня отговорить.
- Уходишь? Куда? – нелепо улыбаюсь, сильнее прижимая его к себе, шепча какие-то бессвязные обрывки мыслей. Неправильно. Так не должно быть. Так НЕ МОЖЕТ быть. Почему он уходит, если любит? Чего он боится? Почему так не хочет быть со мной? Что его держит? Как много вопросов…
Он снова осыпает поцелуями мою шею, лицо, его прерывистое дыхание щекочет кожу, от чего я невольно улыбаюсь. Откуда в нём это? Столько неподдельной нежности.
- Вообще. Ведь больше не будет ни одного лайва, как я понимаю, и записи тоже уже все… То есть, у меня нет больше причин оставаться. И ещё… завтра я возвращаюсь к себе.
Почти идеальная тишина. Погрузившись в свои мысли, я забываю о том, что Теру, наверное, неудобно. Он отстраняется и я чувствую влагу на своей шее. Слёзы?.. Он снова старается не поворачиваться ко мне лицом, обняв колени и поправляя одеяло. Как будто пытается спрятаться от меня, что-то из детства: под одеялом никто никогда не найдёт.
- Да, ты прав. Если этот проект был сольным, то ему и следует оставаться таковым.
Странно. Странно вдруг начинать убеждать себя в том, что Теру мне не нужен. Это почти как заново учиться дышать. А ведь по сути… я всего лишь люблю. И я не хочу убивать в себе это чувство. Снова один? Прекрасно. Как много перспектив. Как много новых знакомых, возможно.
- Ты ведь не обижаешься? – придушенный голос, этот вопрос звучит так по-детски.
- Тебе правду говорить?
- Как хочешь.
- Я люблю тебя.
- Но меня нельзя любить.
- Почему?
- Хи. Смени пластинку. И, в конце концов, я ещё… я ещё не попрощался со своей прежней жизнью.
Боится перемен, верно. Глупый, глупый, глупый. Но я прощаю его.
И отпускаю. Он ещё вернётся, не важно, сам или если я его позову. Правда, неизвестно, когда и как это будет. А любить никто не запрещал. Именно поэтому – отпускаю.

Теру

Неизбежное расставание. И такие же неизбежные перемены… Мне кажется, что всё же эти самые крылья у меня выросли. И боль прошла. Теперь немного обидно, всё-таки обидно, что я не могу исправить своих ошибок. Да, верно. Если сложно – то зачем говорить «нет»? Дурацкое упорство. Кто учил меня не останавливаться перед трудностями?
Официально «айкарю» не станет после последнего лайва, до этого ещё почти всё лето, но я знаю, что именно сейчас время ускорит свой ход. Не станет группы, вероятно, не станет и меня. Но я опять не хочу так просто сдаваться, не хочу уходить из музыки ради кого-то, как это собирается сделать Кавору. Не хочу и не буду. Всё обязательно будет, правда, вопрос, как…

Сообщение от Хизаки. Не могу сказать, что неожиданное, я ждал чего-то, всегда ждал, но сейчас уже наверное просто устал верить, что «когда-то, как-то, где-то». Он приглашает меня прогуляться по берегу моря и обещает предложить что-то, от чего я не могу отказаться. В мыслях возникает обычная сцена из голливудских мелодрам, где подобными фразами завуалированы предложения руки и сердца. Это заставляет меня улыбнуться.
Море, свежий воздух, правда, ещё слишком прохладно для подобных прогулок. Но я не обращаю на это внимания, когда снова вижу Хизаки. Неужели я действительно так скучал? Глупости. Я просто тогда слишком привык к его обществу, да, скорее всего, так.
И сколько можно себя обманывать?
Новая группа, совместный проект, что-то интересное, и только Хизаки пришла в голову идея взять меня, ещё одним гитаристом. Интересно. Это должно быть интересно. Я хочу верить в то, что он говорит. Да и верю. Верю и уже знаю, уже наверняка знаю, что всё будет хорошо.

- Хизаки-сан снова зовёт меня.
- Ты счастлив?
- Да.
- Почему?
- Потому что я не ухожу со сцены и остаюсь в музыке.
- Можно было догадаться, это для тебя главное… А ты сильно изменился. Это Хизаки, да? Я знал, что так будет. И меня ждёт бесславный конец, тихая жизнь… я… я уезжаю летом в Киото. И больше не вернусь.
- Зачем? Неужели ты не можешь найти работу где-то здесь?
- Теру, а я могу найти работу?
Кавору смеётся, встаёт со своего места и выходит на балкон. Не выждав минуты, возвращается.
- Наверное, я больше не имею права приближаться к тебе? Только не задавай снова своих глупых вопросов.
- Кавору, я знаю, что это была твоя мечта, но ведь она сбылась? И никто не виноват…
- Я всегда ненавидел тебя за то, что точно знал: с тобой всё будет хорошо. Счастливчик. Поэтому мне нравилось приносить тебе боль.
- Зачем…
- Просил же не задавать вопросов. Теру, поцелуй меня.
Забавная история. Странно это получается, но, похоже, только я говорил всем «нет». Пусть теперь это останется в прошлом. А я не хочу больше иметь ничего общего с этим самым «прошлым».

back