Посадка на мой самолёт была объявлена десять минут назад, а я всё стоял у огромного – во весь рост, и даже больше, - стекла, смотрел на то, как садятся пассажирские лайнеры. В темноте их красные посадочные огни казались вспыхнувшими в последний раз звёздами, стремительно приближающимися к земле. Вокруг стоял приятный гул из человеческих голосов, детских криков и шуршания сумок, вся эта звуковая завеса периодически прерывалась приятным голосом девушки, что объявляла рейсы или же в очередной раз просила подойти за чьим-то потерявшимся ребёнком к диспетчерской кабинке.
Рядом со мной на сидении только одна сумка, в руках – большие солнечные очки. Меня не должен никто узнать. По крайней мере, я на это очень надеюсь. О том, что я сегодня покидаю столицу, знает только Сага, который отражается в стекле, чуть поодаль от меня. Он смотрит пристально, и я знаю, что в его глазах немой упрёк.
«Прости, мой друг, я теперь не могу иначе», - эти слова, что сказал ему несколько часов назад, я готов повторять про себя бесконечно. У меня нет другого выбора, кроме того, чтобы спрятаться на время от всего: от тебя и от собственных воспоминаний.
Одним решительным жестом я надеваю очки и оборачиваюсь. Сакамото делает шаг мне навстречу, на его лице просьба. Ему хочется меня удержать, потому что надежда умирает последней, а он всё ещё верит, что у него есть шанс. Но этого шанса не было никогда.
Не выдержав, он быстрыми шагами подходит ко мне, протягивает руку, и его «давай помогу», звучит настолько жалко, что я соглашаюсь. Знаю, что не имею на это права, но сил сказать ему «нет», у меня больше не осталось.
Мы пересекаем зал и останавливаемся у той черты, из-за которой возврата для меня уже не будет. Сага тянется обнять меня, но я мягко отстраняюсь, аккуратно беру сумку из его рук и лишь коротко кивнув, переступаю через своё прошлое без колебаний. Всё давно решено, ты всё решил за нас.

Мой номер 2005,
И всё ещё может быть.
Прости, я не понимаю,
Как тебе объяснить?*

Иллюминатор выглядит чёрной дырой в никуда, засасывающей воспоминаниями, уговаривающей вернуться и попробовать начать всё с начала. Но не с тобой мне это не нужно. Моей главной ошибкой была непоколебимая вера в то, что я смогу тебя изменить, что я тот самый единственный из множества других, у кого это может получиться. Потому что я же знаю тебя дольше и лучше остальных. Как оказалось, я не знал о тебе ни-че-го. Лучше б и не узнавал вовсе. Ты же меня предупреждал. Но я видел перед собой только то, что хотел видеть, я истолковывал неверно каждый твой шаг, каждый жест. Раз за разом я оправдывал тебя. Я верил отчаянно и слепо, не желая замечать то, что происходило на самом деле. Что ж, я заплатил за это сполна. Мы заплатили.
В кресле по соседству устраивается грузный мужчина. Я отодвигаюсь от него, привычным жестом, складывая руки на животе. Да-да, я лечу самым обычным классом. Сейчас мне нужны люди вокруг, нужно движение, чтобы не застывать во времени, чтобы воспоминания не могли засосать меня в свою черную дыру, чтобы у меня постоянно были новые силы двигаться вперёд.
Провожу пальцами по толстому стеклу иллюминатора и устало прикрываю глаза. Свет не мешает мне, ведь я до сих пор в очках, - я просто устал. Где-то в здании аэропорта на одном из кресел, предназначенных для ожидающих, наверняка сидит Сага. Он так же закрыл глаза и немного нервно покусывает губы, ерошит пальцами коричневые волосы, а потом сжимает кулаки и тянет их так, чтобы можно было почувствовать боль. Ему становятся понятен смысл фразы «Мы уезжаем», ведь своего кота я только этим утром привёз к нему домой.

Слишком большой самолет,
Слишком короткий сон…
Прости, я не понимаю,
Неужели всё?*

* Планка «Токио шепчет прощай»

OWARI

---

back