- Ну что, пошли в клуб? - предложил Каору.
- Всеми руками "за", - оживился Дай.
- Неее, это без меня, - проворчал Кё, которого не радовала перспектива пьянки с согруппниками, и пошел домой спать.
- Только подождите, пока я переоденусь, ладно? - попросил весь мокрый после концерта Шинья.
- Да спокойно, по нам по всем душ плачет, - весело ответил Тошия, - давайте через час в клубе? Хотя, нет, через полтора, пока мы с Шин-чаном уложимся и накрасимся...
Все посмеялись над покрасневшим Шиньей и самим себя отстебавшим Тошией и разъехались.

Через час Каору с Даем уже сидели на диванчике в клубе, пили пиво и отмачивали анекдоты. Еще через полчаса к ним присоединился Тошия в ядовито-розовых колготках, коротких черных шортах, черной борцовке и пиджаке (который тут же был скинут на диван), черных сапожках и море ярко-розовых причиндалов. Плюхнулся рядом с Каору и заказал маргариту.
- Где Шинья, интересно? - как бы безразличным тоном протянул Дай.
- Изо всех сил старается разрядиться так, чтобы ты втюрился в него по самые помидоры, как только увидел, - рассмеялся собственной затертой до дыр шутке Тошия.
- Да нет, я просто моюсь тщательнее, чем некоторые, - раздался над уже пьяным смехом Тошии и Каору мягкий голос Шиньи.
Дай приветственно кивнул ударнику, нескромно разглядывая его ноги в тонких черных чулках и лаковых туфлях на шпильке. "Ни у одной из моих бывших не было таких тонких щиколоток" - гитарист в девятьсот двадцать пятый раз мысленно отдал должное изяществу Шинькиной фигуры. Шинья на сей раз был одет в самое что ни на есть классическое little black dress, не скрывающее даже резинки чулок. Он по-кошачьи грациозно опустился рядом с Даем и нарочито медленно закинул ногу за ногу, выгодно обнажая слегка округлые бедра. Не то чтобы он пытался кому-то особо понравиться или уж тем более кого-то соблазнить, просто как человеку, не совсем довольному своей внешностью, ему нравилось демонстрировать те части своего тела, которые, по его мнению, выглядели весьма привлекательно. И судя по тому, как щеки Дая приобрели оттенок его же волос, мнение это он вполне разделял.
Тошия, почувствовав явную неловкость ситуации, предложил Каору пойти потанцевать, на что тот согласился мгновенно, даже не дожидаясь, пока Тошия договорит слово "потанцуем".
Оставшись вдвоем на диване с причиной своего крайнего смущения, Дай лихорадочно соображал, что бы такого сказать, чтобы разрядить обстановку, но ничего лучше "красивые у тебя туфельки" придумать не смог.
- И у тебя кеды ничего, - ответил Шин и оба нервно рассмеялись.
Дай всячески пытался скрыть свое возбуждение (все-таки подвязки и кружевная резинка чулок действовали на него вполне понятным образом, независимо от того, были они одеты на женщине или на его весьма женоподобном товарище), а Шинья, в свою очередь, тщательно старался не смотреть на уже четко обозначившийся бугорок в области ширинки Дая, и попытки обоих были достаточно безуспешны. Стараясь отвлечься, Дай посмотрел на танцующих, переговаривающихся и смеющихся басиста и лидера и подивился тому, с каким бесстыдством Каору лапает бедра Тошии.
- Интересно, они спят друг с другом? - Шинья проследил взгляд Дая.
- Нет, - с твердой уверенностью сказал Дай.
- Почему ты так уверен? Смотри что творят, и так каждый раз!
- Когда мы здесь бухали позавчера, и они тут прямо трахались не раздеваясь, я спросил об этом Тотчи.
- Что-то я этого не помню...
- Что ты можешь помнить, когда ты валялся бухой в сиську с задранной на уши юбкой!
- С какой это стати она была задрана???
- Ну, ты ее активно задирал в попытках соблазнить какого-то красавца с соседнего столика...
- Дай, ты гонишь! Скажи, что ты гонишь!
- Блин, гоню, конечно. Ты заснул, сполз вниз по дивану, естественно, юбка задралась.
- Ничего хоть страшного видно не было? - с надеждой и опаской одновременно спросил Шинья.
- Да нету у тебя там ничего страшного, не обольщайся, - засмеялся Дай.
- Дай, я серьезно! - нахмурился Шин.
- И я серьезно! - гитарист скопировал выражение его лица, на что Шинья возмущенно пихнул его в ребра и почти выкрикнул:
- Дай-кун, ответь серьезно, я забочусь о свой репутации!
- А сильно ли ты заботился о своей репутации, когда натягивал чулки на подвязках, от которых у всего клуба дружный стояк? - Дай не удержался и шлепнул Шинью по голому бедру. Тот поразился тому, что Дай ведет себя так, будучи еще относительно трезвым, а заодно поблагодарил себя такого предусматрительного за то, что додумался одеть такое тугое белье. И чтобы отвлечься, продолжил бодрым голосом:
- Так, стоп, мы отошли от темы: что тебе ответил Тотчи?
- Что они так тискаются, когда напиваются, но никогда не трахались, по крайней мере, он такого не помнит.
- Может, соврал?
- Да он уже говорил еле-еле, какое там соврал...
- И что мы тут так бурно обсуждаем? - запыхавшийся после быстрого танца лидер-сан плюхнулся на противоположный диван, затащив Тошию к себе на колени.
- Все гадаем, трахаетесь вы или нет, - сообщил Дай.
- Кажется, нет, я такого не припомню, - с якобы задумчивым видом ответил Каору.
- Ну, если кто-то чего-то не помнит, это еще не значит, что этого чего-то не было, правда, Шин-чан? - подмигнул Дай Шинье, припомнив их разговор.
- Ну... Убедительных доказательств в пользу того, что что-то было, нет, - вмешался Тошия. Каору спихнул его с колен:
- Слушай, убедительное доказательство, сходи лучше принеси выпить, а то мы сейчас договоримся...
- Ты знаешь, Као-Као, когда люди так резко прерывают разговор, создается впечатление, что они что-то скрывают - ты мочишь мою репутацию+ - мило пролепетал Тошия.
- Еще одна с мокрой репутацией, - пробормотал Дай, Шинья, не удержавшись, рассмеялся.
- Иди уже, - подтолкнул Каору Тошию.
Через полминуты Тошия вернулся с четырьмя мартинками и бутылкой мартини подмышкой. Наполнив мартинки, он взял одну в руку, и, сцепившись взглядом с Каору, начал танцуя отходить в сторону танцпола, маня лидера за собой. Каору тоже взял мартини и пошел за развратно виляющим задницей басистом. С их уходом на диване опять воцарилось неловкое молчание. Какое-то время Дай и Шинья просто сидели и пили, стараясь не смотреть друг на друга. Через минуту вернулись Тошия и Каору, Тошия ухватил за руки Шинью и потащил его танцевать, гитаристы пошли за ними.
Людей на танцполе было немного, места для диких танцев пьяных музыкантов хватало. Тошия, в попытке раскрутить обычно скованного Шинью, притянул его к себе и заставил двигаться вместе с собой. Ударник быстро понял, что смущаться поздно и подчинился. Дай и Каору танцевали друг с другом, но упорно пялились на парочку своих женственных друзей. "Лесби-шоу", откомментировал Каору и они дружно расхохотались. Через несколько секунд Каору все-таки не выдержал, подошел сзади к басисту, обнял его за талию, прижал к себе и начал в ритм музыке тереться бедрами о его крепкую задницу. Тошия запрокинул голову, так чтобы гитарист его слышал и игриво протянул ему на ухо:
- Достопочтенный Каору-сама, ты пьян в ноль. Пойдем, присядем, а то это плохо кончится+
Дай, тем временем, подошел сзади к Шинье, и, сохраняя некоторое расстояние между ними, положил руки на его тонкую гибкую извивающуюся в ритме танца талию. Несколько секунд он наслаждался ощущением того, как ткань платья под его руками скользит по горячей коже Шиньи, но, решив, что долго так не продержится, развернул хрупкого ударника к себе и опустил руки. Теперь они танцевали лицом друг к другу, только изредка случайно соприкасаясь. Дай не мог оторвать взгляда от этого зашедшегося в дико эротичном танце сгустка энергии, от его мокрой блестящей кожи, от обнаженных бедер, от запрокинутой головы, прикрытых глаз, открытых губ. Задыхаясь от бешенного восторга и возбуждения, Дай положил руки на мокрые от пота бедра Шиньи и резко притянул его к себе, начал тереться о него, оба почти вскрикивали, когда соприкасались самыми чувствительными местами. В какой-то момент Шинья обхватил Дая за плечи и начал использовать его как шест для стриптиза - глядя вызывающим взглядом ему в глаза, спускался по нем вниз, поднимался, терся об него, поворачивался спиной и терся о его бедра, доводя до темноты в глазах... Песня кончилась. Они замерли, ошеломленно посмотрели друг на друга, будто не веря, что все это было на самом деле - и основательно залившись краской, пошли к своему столику.
За столиком Тошия с Каору резались в карты. Завидев Дая, Тошия дернул его за рукав, спьяну не удержавшись и повиснув на нем, и предложил:
- Дай, давай играть на раздевание!
- Ага, давай - если я проиграю, разденется Шинья, если ты - Каору.
Все рассмеялись, пришедшие уселись на диван напротив и Каору продолжил:
- Ну его нафиг это раздевание, чего мы там еще не видели! Давайте лучше, если Дай проиграет Тошии, он отсосет у Шин-чана.
Шинья возмущенно посмотрел на Каору и покраснел с ног до головы. Бесшабашному Даю эта идея пришлась скорее по вкусу и он поддержал грубо-шутливый тон Каору:
- Ага, а если я выиграю, Шин-чан отсосет у меня.
На этот раз смеялся уже даже Шинья, правда, как-то истерично.
- Ну короче, - деловито начал Тошия, - расклад такой: кто проигрывает, тот сосет у ... э-э-э... ну-у-у... соседа по дивану, - нашелся наконец Тошия.
"Соседи по дивану", разумеется, не восприняли это всерьез и с улыбкой наблюдали, как их друзья начинают партию. А вот Тошия и Дай, которым болезненное напряжение в паху не давало покоя и хотелось сделать ну хоть что-нибудь, выходящее за пределы псевдодружеских обжиманий, были настроены вполне серьезно. Поэтому Дай практически сразу нарочно проиграл. Все замерли в ожидании того, что он будет делать. А он просто встал на колени перед сидящим с недоуменным видом ударником и начал отстегивать подвязки чулок, чтобы стянуть трусики, но Шинья задержал его:
- Дай, ты что, серьезно?
Гитарист пристально и с некоторой угрозой во взгляде уставился в глаза ударника и быстро освободил его от белья. Шинья сопротивлялся, насколько ему позволяло его уже далеко не трезвое состояние и дикое возбуждение, но Дай оказался настойчивее, раздвинул его ноги, облизнул губы и без раздумий и предупреждений взял его в рот. Шинья тихонько вскрикнул, сжал в кулачках подол платья и слегка наклонился вперед. Где-то совсем на задворках сознания мелькнуло, что нужно обернуться и посмотреть, не видит ли их кто-нибудь из клуба, но вместо этого он посмотрел на Дая и увидел, как тот одной рукой расстегивают свою ширинку и начинает быстро и нетерпеливо ласкать себя. Это зрелище заставило Шинью наплевать на все, откинуться назад, поставить одну ногу на диван, притягивая ее за щиколотку к себе, сжать свободной рукой шикарные волосы гитариста и несдержанно стонать, чувствуя приближение финала.
Каору, закинув ногу на ногу, смотрел на тяжело дышащего Тошию, который, внимательно наблюдая за сценой напротив, в одной руке держал сигарету, а другой сжимал себя между ног. Проследовав глазами за горящим взглядом басиста, Каору увидел, как до одури прекрасный сейчас Шинья замирает, судорожно ловя ртом воздух, потом дергается, и по подбородку тоже содрогнувшегося всем телом Дая начинает стекать вязкая белая струйка.
Дай вытер платком лицо и руки, застегнулся, сел на диван рядом с Шиньей и потянулся за сигаретой, но тут же передумал - Шин ведь этого не любит, а ему так не хотелось сейчас делать ничего, что бы не понравилось этому нежному малышу. Дай глянул на Тошию с Каору - те уже глубоко целовались, залезая руками друг другу в штаны - и перевел взгляд на Шинью. Он сидел запрокинув голову, мелко дышал, все тело покрыто стекающими вниз каплями пота, ноги расставлены, кулачки сжимают платье. И Дай по-настоящему захотел его. Не из-за того, что Шинья сейчас представлял собой нестерпимо эротичное зрелище, а из-за того необъяснимого, что заставляло гитариста тосковать по нему, когда они долго не виделись, пытаться защитить его от зачастую воображаемых опасностей и делало тишину неловкой.
Дай быстро вызвал такси, взял Шинью на руки и понес к выходу.

Он аккуратно посадил свое хрупкое сокровище на кровать, присел перед ним на корточки, положил руки ему на колени и тихо спросил:
- Как ты хочешь?
- Все равно, только скорее...
Шинья притянул Дая к себе и начал мягко целовать его в губы. Каждое скользкое движение языка и пухлых губок отдавалось в Дае волной удушающего жара и накрепко впечатывалось в память, несмотря на еще слегка пьяное и уже совсем безумное состояние. Через минуту Шинья не выдержал, оторвался от губ Дая, быстро расстегнул ему ширинку, приспустил штаны, и, развернувшись на кровати, встал на колени и на локти.
- Дай... Сейчас, пожалуйста...
Если пару секунд назад Дай еще хотел не спешить и как следует подготовить такого нежного на вид Шиньку, то эти слова окончательно выбили из него весь рассудок, - и, задрав на нем насквозь мокрое платье, Дай быстро вошел в него, оба вскрикнули от боли, но острое желание заглушило ее и они быстро и резко задвигались навстречу друг другу. Потом Дай оторвался от Шина, повернул его на спину и бросил повыше на кровать. Тот взял себя под колени и раздвинул себе ноги, нетерпеливо приглашая Дая продолжить. Через несколько мгновений они уже двигались в бешеном ритме, Дай задыхался и иногда бил ударника по бедру, отчего тот приходил в исступление и начинал еще громче стонать, сильнее сжимать простыни и резче дергаться навстречу Даю. Очень скоро Дай почувствовал, что долго не продержится и начал ласкать Шинью рукой.
- Скажи... что ты... мой, - прохрипел Дай в рот задыхающемуся стонами Шинье.
- Да... я... твой... Толь... ко... твой...
Последнее слово Дай уже слышал, изливаясь в своего, да, своего, Шинью. Сделав еще несколько движений, он почувствовал Шиньины содрогания и горячая жидкость пролилась на его руку. Он осторожно обнял тоненькое дрожащее тело и, перевернувшись на спину, положил его на себя.
Шинья понемногу начал приходить в себя, голова начала проясняться, и осознание всего произошедшего сегодня обрушилось на него волной цунами. Он ведь так давно начал замечать в себе какую-то непреодолимую тягу к Даю, желание постоянно быть в его обществе, слушать его неловкие комплименты, просто слышать его, в конце концов. И вот они лежат друг на друге, пытаются отдышаться, пот стекает с волос и одежды... "Черт, это ж как мы хотели, что трахались даже не раздеваясь... Нет, не хотели, а хотели друг друга... И эти последние слова... Это же что-то значит, да?.."
Дай почувствовал, что Шин плачет, взял его лицо в ладони и испуганно спросил:
- Шин, что такое? Тебе больно? Ты обиделся? Что?
- Нет... Нет... Просто... Извини, Дай... Я просто немного в шоке... Извини...
Дай осторожно поцеловал Шинью в распухшие губы, потом положил его на кровать и начал успокаивающе целовать его шею и руки.

Когда на следующий день они собрались перед очередным концертом, Тошия кинул Шинье маленькие черные трусики:
- Не твое, случайно?
Шинья и Дай густо покраснели и глупо заулыбались. Тошия и Каору громко рассмеялись. Кё обалдел.