На сигнал светофора реагировать не стал, что было силы нажал на газ, поехал дальше. Из колонок автомобиля, по какой-то радиостанции, на которой только что крутили твою любимую песню, слышится сводка погоды. Ты опять подумал, что метеорологи лгуны, жалкие, никчемные лгуны. Ты опять нажал на газ. Ехал вперед, забывая про педаль тормоза. "Зачем ждать? Если можно, быстрее" подумал ты, побоясь добавить "уйти из мира". А ты, Юу, понимаешь, какое счастье просто жить? Ты ценил жизнь? Ты ценил только то, что в ней было. Рвался вперед, не ждал ничего, рубил с плеча, легко отказывался от реальности. Ты едешь по свободной трассе, мчишься с бешеной скоростью. Дождь льет как из ведра, оседая на лобовом стекле. "Дворники" метаются из стороны в сторону, отгоняя каплю за каплей. Что ты хотел? Побыть наедине с убегающем временем? Или отойти от жизни? Юу, о чем же ты думал?

Ты почти смог справится с управлением. Ты почти успел повернуть обратно на трассу. Ты почти нажал на сброс. Зачем я звонил тебе тогда? Зачем? Хотя бы через пять минут, мой вопрос бы не потерял актуальности. "Юу, давай встретимся?". Зачем ты взял трубку в руку, сказал "алло"? Я услышал твой голос и потом крик, звук разбивающегося метала. "Скорую" вызвал водитель машины, ехавшей сзади. Я звонил тебе еще несколько раз, к телефону не подходили. Наверное, он чудом остался цел. Раздался звонок, я снял трубку, чужой голос прорезал дыру в моем сознании.

Кто Вы?

Я вызвал ему скорою, приезжайте быстрее. Голос дал описание пути к тому месту.

Я в истерике выбежал на мокрую, абсолютно серую, пустую улицу, дрожащими пальцами открыл машину, забрался в салон и нажал на газ. Я мчался туда, на то самое место, где рушится моя жизни. По мокрым улицам, по серым кварталам, выехал на трассу и нажал на газ, мне все равно, что возможно, сейчас я так же как и ты, мне нужно к тебе. Когда я подъехал, тебя...или твое тело, затаскивали в белую, будто последнюю в твоей жизни, машину скорой помощи. Твой черный BMV который мы тебе покупали, стоял...а скорее, валялся рядом со сбитым деревом. Я бросил свой автомобиль на обочине и поехал вместе с тобой. Беспомощно смотрел как ставили дыхательный аппарат и капельницу, проверяли пульс, давление, светили фонариком в зрачки. Ты был жив, если жизнь покинула тебя, то почему же мое сердце до сих пор бьется? Мы ехали быстро, капельница раскачивалась, аппараты что-то показывали. Кровь стекала с виска, твои губы были разбиты, глаза безоружно закрыты, на щеках ссадины, волосы растрепаны. Вместо сам
ого виска какое-то кровавое, темно-красное месиво. Нижняя, такая безумно сладкая раньше губа, похожа на большой синий камень. Щеки, еще вчера, такие манящие, теплые. Все в ссадинах, царапинах, кровоподтеках. Около левого глаза синяк и по брови разошлась кожа. Лицо бледное, все в синяках, боже, Юу...

Врачи в белых пижамах суетятся, говорят между собой. Но я не слушаю, не слышу. Я боюсь услышать приговор. Зачем вообще мне вмешиваться в их этот истеричный мир? У меня есть своя истерика, свое горе, своя боль.

Господин...простите ?

Шинджи Амано.

Кем вы приходитесь ему?

Лучший друг.

У него сильная травма в височной области, скорее всего, сильная гематома. Переломы ребер, пока под вопросом.

... у него есть шансы?
Женщина пожала плечами и поправила капельницу.

Закрыть глаза, забыть о реальности...а не легче ли просто сдохнуть? Страх, боль, отчаяние.

Вот мы сидим в приемном покое, женщина в белом халате стала нажимать тебе на верхнюю губу, видимо, какая-то точка. Слабая, почти незначительная реакция. Каким-то, стерильным тампоном, докторша протерла лоб, убирая кровь. Глянула в твои зрачки они были неподвижными и разными. Дыхание было тихое, за чистую, ты был трупом, это видел и я. Тебе поставили роторасширитель, вернули на место запавший язык, потом засунули какую-то трубку, наверное, для дыхания. Рот очистили от крови и осколков. На палец поставили клипсу пульсоксиметра. Потом пришлось ждать, какой-то, не знакомый мне прибор был занят, в эту штуку, тебя вкатили чуть позже. Травма была в височной области, но это я знал и без них. Из-за стеклянной перегородки женщина сказала технику сделать еще несколько планов, покрупнее. Проверили какой размер гематомы. Поднялась какая-то паника, велели готовить операционную. Докторша уточнила: "Кто сегодня дежурит в нейрохирургии?"
Вот твое тело увозят в реанимационную. Оставляя меня наедине с хирургом. По словам медсестер, он лучший в этой больнице. Ничего толком узнать от него у меня не вышло, видно, он оказался каким-то, абсолютно сухим. Мне было сказано сидеть в фильтрационной. Сидеть и ждать, когда хирург и его ассистент хоть что-то скажут мне. Там, в операционной зоне все копошатся, толпятся...я не знаю, что будет, что с тобой будут делать. Юу, живи. Я знаю, ты должен просто жить. Сейчас тебе сбреют волосы около правого виска. Наверное, ты будешь очень забавно выглядеть. Ты, главное, Юу, не волнуйся, для меня ты и такой, самое большое счастье на земле.

В фильтрационную зону вошел хирург, он выполняет какие-то свои ритуалы, его руки до локтей погрузились в большую стальную раковину, ладонями он откладывает продезинфицированну ю губку, я ловлю назойливый запах аммиака.+ Одна медсестра подает ему стерильные полотенца, другая завязывает линии халата. Вокруг зависает тишина. Тишина тех людей, которые идут сражаться за жизнь. Они будут иметь дело с твоей кровью, с твоим телом.

Мы начинаем.

Он будет жить?

Мы сделаем все возможное.

Вам что-нибудь принести? Вмешивается медсестра.

Нет, спасибо.

Сейчас он вышел из фильтрационной зоны, вошел в операционную, подняв кверху руки; ассистент идет навстречу, сейчас он натянет ему перчатки. Ты уже лежишь в лучах бестеневой лампы. Сейчас, ты будешь лежать со вскрытой головой, и в твоих мозгах будут ковыряться. Это крайне неприятно. Стало тихо, тишина была мертвой, как и все в этом помещение. Страшно...или скорее, непонятно. Я не знал что делать, кому звонить, зачем вообще дальше существовать?

Мне досталось самое страшное, позвонить твоим родственниками, Gaze, Arisu и вашему продюсеру. Я знаю, что твои родители сейчас где-то за городом, ты купил им этот дом, как только заработал первые приличные деньги. Домик небольшой, в самый раз для них. Твои родители, мне всегда очень нравились, особенно твоя мать. Очень мудрая и интересная женщина. Что же с ней будет, когда я ей это сообщу? Она же в миг потеряет сознание, или еще хуже сойдет с ума. А твой отец? Он же любит тебя всем сердцем, он специально растил такого правильного мужчину. Они любят тебя больше всего и всех на свете, а ты вот так... нет, конечно, это не ты. Только представь, Юу, что с ними будет?

Юу, а я ведь всегда был против этой машины. Ты человек не очень-то уравновешенный, поэтому, это должно было когда-то случиться. С каким скрипом в сердце, я смотрел на то, как ты сдал на права. Мы выбирали тебе стоящий автомобиль, с правильными подушками безопасности, хорошими тормозами, нормальной коробкой передач. Но, и это все не спасло, как видишь.


***

Впервые я увидел тебя, когда состав Arisu подписывал контракт с PSCompany. Была весна, апрель месяц, кажется. Ты стоял с ребятами из своей группы, и что-то бурно обсуждал. Я не вникал, да и мне было, собственно, плевать с Токийской башни, на эти ваши разговоры. Я знаком был с одним Акирой, он человек общительный, прямолинейный, с чувством юмора. Только вот, не особо мы с ним потом ладили. О да, Акира, каким же хорошим человеком он мне казался, пока мы с тобой не начали встречаться. У нас с Акирой все так отлично складывалось, спали ночами, дружили крепкой дружбой днями на пролет. Этакой не раздельной парочкой мы были. Но нет, один твой взгляд, и мой, раньше так горячо любимый Акира пошел по боку. Ох, Тора, ох и подонок ты после этого.

В зале было жарко, волосы прилипали к лицу, и я страшно бесился из-за всей этой гнетущей атмосферы. Какое-то вступление, в какую-то компанию, да зачем мне вообще вся эта группа? Я тогда еще не особо оправился после марихуанной-зависим ости, даже курс в клинике, не особо мне помог. А ты стоял такой довольный собой, и, уже, кажется переходил на крик. Кричал ты, как раз на Акиру. Повода я не помню, так как опять таки, не вслушивался в это все. Но когда твоя персона обратила на меня внимание, я вдруг как-то резко стал слушать ваш разговор. Было в твоем взгляде что-то, что заставило меня почувствовать, что вот она, эта злополучная судьба. Бывают такие люди, которые одним взглядом дают что-то тебе понять. В этом взгляде что-то тебе подскажет, и даст направление. Ты был как раз из тех, ты просто этим своим взглядом дал понять, что будет между нами что-то.

Тора, хватит курить как паровоз! Крикнул мне раздраженный Шо. После всего этого, он здорово нервничал, видно боялся, что голос не во время пропадет, или еще хуже слова забудет. Да, наш солист всегда был таким.

После всей этой церемонии вступления в PScompany обе группы разбились по парочками и продолжили знакомства в барах, клубах, ресторанах. Мне выпал ты. Так легли карты, так решила судьба. На самом деле, общение с тобой, было изрядно скучным. Ты молчал и, кажется, даже не представлял о чем со мной говорить. Твоя молчаливость вводила меня в ступор, и, я даже решил, что тот твой взгляд был просто моим бредом. Моя личная жизнь тогда напоминала заброшенное кладбище. Я тогда поругался с Акирой, и как мне казалось, жизнь вообще шла под откос. Да и группа меня сильно напрягала, до Аrisu все складывалось лучше. С ребятами, а точнее с Сагой и Нао отношения не особенно складывались. Из-за чего, я не помню, но ссорились мы сильно. С самого начала, группа была не склеенной, мы никак не могли начать нормально существовать, ни Тора и Шо из Givuss, ни Хирото из BAQUEPIA, ни Нао из Fatima, ни Сага из Visage, а вместе, в одной группе Arisu9. Впрочем, с начала всегда трудно. Нет, конечно, этот мо
мент жизни зарождающейся группы, мы пережили довольно быстро. Кажется, уже через месяц, нас было не разбить. Такие дружные мы были, каким счастливым был я, у меня был Акира, у меня были они.

Когда Arisu исполнился год, мы, а точнее Arisu и Gaze в полных составах, сидели в каком-то очень милом ресторанчике. На этот раз общение между нами было намного лучше. Ты пытался как-то вникнуть в разговор, понять о чем вообще идет речь. Только, я так и не понял, из-за чего твои же одногруппники тебя игнорировали. Ты был слишком замкнутый, отрешенный от мира сего. Твои глаза ничего не выражали, голос был холодным. Позже, я спросил у Такашимы, что случилось. В ответ он сказал, что сам не знает, вообще ему, мол, плевать на это. В итоге, суть проблемы я не узнал до сих пор. В общем-то, сейчас мне абсолютно все равно, что было с тобой тогда. Сейчас все хуже, чем было пять лет назад, кажется, хуже уже и быть не может. А может, все самое худшее еще впереди.

Знаешь, Юу, дорогой мой человек, я ведь больше всего боюсь тебя потерять. Пытаясь представить, что же будет если вдруг ты умрешь, я будто бы теряю сознание. Возможно, у меня больше никого нет кроме тебя и группы. Знаешь, ведь и Казу, и Наоюки, и Хирото, и Такаши, тебя просто обожают. Ты для них как икона. Вот, мол, Аой, он же выдержал много чего, нет, Казу, ты только представь, он же сам приехал в Токио из какой-то глуши, а какой у него талант, Казу, как он играет, эти руки способны создавать лучшую в мире мелодию. Так всегда говорит Хирото Казу. Почему? Ну, для этого причин несколько. Первая, он правда так считает, вторая, это не плохой способ заставить Казумасу чуть-чуть поревновать. Хорошая встряска, как считает Хирото. Он и Шо, отличная пара, я одно время, даже очень сильно завидовал Шо...или Хирото, сути нет. Я просто хотел так же как и они. Я хотел, да что скрывать, я хотел быть на месте Шо. Потому что Хирото меня чем-то завораживает, но скорее всего, не больше чем друг
. Он забавный, на мир смотрит с улыбкой, никогда не отчаивается...он даже и не помнит, что значит унывать. А он ведь много чего вытерпел. Я перед ним приклоняюсь. Его жизнь куда только не забрасывала, а он все равно улыбается. Ему не идет, а он улыбается. Всегда и при любых обстоятельствах, он просто не видит своей жизни без улыбки. И чем шире его улыбка, тем ему больнее и хуже. Я знаю его всего каких-то лет семь, я познакомился с ним, когда он был еще совсем мелким. Мы все когда-то такими были, и знаешь, что я тогда подумал? Что у него все получится, он выбьется в люди и будет счастлив. Сколько бы подножек ему не поставили, этот человек, добьется своего.

Ты ведь знаешь, мы все не так давно потеряли Джасмина. Он ведь был неплохим парнем, даже очень хорошим. Только, вот, здоровье его подвело. Ты наверняка догадываешься, что если что-то у человека есть, то у него же нет чего-то равносильного тому, что у него есть. И я тогда подумал, тогда, девятого августа...как невероятна человеческая жизнь. Раз и нету. Это же не справедливо. А еще, я тогда предчувствовал, что я потеряю...или буду на волоске от потери кого-то. Как видишь, так и случилось. Я тогда еще решил, что попрошу, если со мной вдруг чего случиться, не искать нового гитариста, для группы Arisu9. Я попросил, а ребята так и сказали, что они больше никогда не будут играть, если со мной что-то случиться. Если вообще, с кем-то из нас что-то случиться. А знаешь, почему? А все из-за того, что именно ЭТО называется дружбой, именно ЭТО считается уважением, и именно ЭТИМ они потом не будут гордиться. Они забудут, найдут работу, в крайнем уж случае, станут семьянинами и закончат како
й-нибудь университет. Ты догадываешься, из-за чего они забудут о музыке? Потому что, музыка это каждый из нас, и без одного, этой музыки больше не будет, никогда. Потому что музыка это я, это Хирото, это Казу, это Наоюки и это Такаши, и без кого-то одного, нашей музыке больше нельзя существовать. И твои ребята, и все-все группы которые дружны, для которых группа-семья, сделают так же. Потому что именно ТАК надо. Ведь именно это все называется высшими нравственными качествами.

***

Аой, а я же видел тебя тогда, в компании с друзьями и с Койю. Боже, Сугуру, вы были такими волшебными. Сидели и смеялись, не обращая внимания на соседние столики. Вы сидели в шумном, накуренном баре, который насквозь провонял алкоголиками, но вы сидели и увлеченно что-то обсуждали. Тогда мы все, все, и Arisu и Gaze, были такими молодыми, мы тогда были против всего, абсолютные, глупые дети. Нам было плевать на остальной мир, на всех вокруг. Мы и играли, получали удовольствие...радо вались, были счастливы. Так вот, Сугуру, какими же вы тогда были, вас было троя, ты, Койю и какой-то парень, видно, общий знакомый. Как я тогда вам завидовал, вы стали для меня таким маленьким окошком в этот мир. Я так боялся, что со мной такого никогда не будет. Но, спустя месяц, когда вся наша группа стала вот так же, из-за нехватки денег, шляться по дешевым барам, выпивать, смеяться...я тогда был доволен жизнью. Мы напивались самого дешевого пива, от которого с утра тошнило и спасали только такие
же дешевые сигареты. Мы покупали один шоколадный батончик и, приходя домой резали его обычным кухонным ножем на пять частей.

А ты помнишь, Юу, те времена, когда у вашей группы бутылка сока была на троих? Вы были бедными, начинающими музыкантами, а сейчас, одна из самых известных групп по Японии. Это было когда-то таким прорывом. Да и сейчас, толпы фанатов, дикие крики. Когда ты видишь тех, кто тебя любит, ты будто теряешь крышу, Юу. Стоя на сцене, перебирая струны гитары, создавая ту самую, единственную лучшую мелодию, ты выглядишь невероятно счастливым. Именно твои руки, именно твоя гитара и игра, созданы для голоса Таканори, и только ты должен быть на том месте. Знаешь, Юу, они ведь любят тебя, ты самый дорогой, и единственный для них гитарист. И им плевать на группу, если что, Gaze больше не будет. Так же, как и не будет больше Arisu. Я уйду из группы, ребята тоже распадутся. В PSC, останутся только горе не видавшие SuG, да и так, ScreW, Vivid, Kra, Kagrra. А в ViViD играют еще совсем молодые ребята, что они увидели в своей этой коротенькой жизни? Да ничего, кроме своих гитар, барабанов, микрофо
нов и наверное, все.

Боже, нас так много, оказывается! Я не знаю и больше половины имен.

И вот, вы сидели тогда, наливали сами себе пиво, тушили в пепельницах сигареты, ели орешки. У вас был один шоколадный батончик на троих, с деньгами тогда было напряженно, так же впрочем, как и у всех в то время. А ведь, знаешь, тогда мы были еще чистыми детьми, и нам не нужно было богатство, нам нужны были крики фанатов, полные залы любителей твоей музыки, тех, кто готовы на все пойти ради тебя. Я тогда даже подумал, что вам и в троем хорошо, зачем тебе эта популярность, фанаты, группа...но нет, эти двоя, кажется, были маленьким промежуточным моментом в твоей жизни. Интересно, а я тогда кто?

Мы тогда покланялись hide, орали на улице всякий бред, копили на мотороллеры и плевать хотели на всех вокруг. Максимализм тогда процветал. На первом месте стояла дружба, на втором выпивка, на третьем группа. После первого сингла нас настиг ослепляющий успех, но группа и общее дело оставалась по-прежнему на последним месте. Но какими мы были счастливыми, когда у нас появились первые фанаты! Это было просто неимоверное счастье, Шо все писал и писал, он создавал хиты. Мы прорывались вперед, но все же, оставляли работу на последнем месте. Мы просто сами пытались оставаться людьми. У нас была дикая боязнь звездной болезни, а все из-за того, что мы уже увидели в своей жизни, что значит слава. Да мы и сами, очень долгое тонули в этой популярности, а особая известность была у Нао, Fatima-очень известная в свое время группа.

***

Когда-то, еще до Arisu, мы с Шо употребляли марихуану. А марихуана это наркотик. И чувствовали мы себя при этом людьми. По крайней мере, Шо. Наш Казу, кстати, остановился на марихуане, а я тогда перешел на кокаин, правда, как перешел, так и ушел от него.

Мы долго не могли остановиться, справиться с этим. Это прошлое, до сих пор убивает меня, будто кричит где-то сзади, "Подонок. Сволочь. Негодяй. Бестолочь. Мерзость.". Тогда, на лицах всех людей которые нас окружали было написано "вот мразь". Ну да, а кому же тогда доставалась любая девчушка? А кто же их делал потом шлюхами огромного борделя? Тора, ох Тора, ох и сукин ты сын. И почему, каждая тварь об этом знала? А потому что те одногруппники не были друзьями, только Шо. Только наш Казу меня тогда вытащил. Меня и себя за одно. Он тогда понял, через день будет поздно, через час будет поздно, а через миг будет уже не встать.

Я тогда был похож на червяка. На ходячие ничто. На пустоту. Я курил эту марихуану безудержно, всегда. А когда она заканчивалась, шел в бордель. Я был такой тварью, что мог спокойно послать, ударить, оскорбить лучшего друга. А этот лучший друг вставал, и шел обратно, вцепляясь в мои плечи и тряс, туда-сюда, туда-сюда. Так тряс, что я просыпался, на час, может на день, я был человеком. А потом опять, втаптывал его в грязь, а он вставал и бил меня по щекам, давал отрезвляющие удары кулаком по лицу. Я становился человеком, а потом опять. Но потом...когда я вообще перестал соображать, тогда Шо, мой лучший друг, сделал одну вещь. Он усадил меня в машину, и повез за город. Да-да, именно за город. Напиться. А потом, с бутылкой виски, сесть рядом и еще раз, хорошенько врезать мне, так, что потом желание вернуться в эту свою "животную" жизнь не было. Каждые выходные Шо делал из меня человека. Только, знаешь, он делал, а "одногрупнички" убивали. Один делает, другой убивает.

Правда, потом я осознал, что надо встать, надо стать человеком. Я встал...поднялся, но упал. Потом опять, опять, опять..как маленький ребенок. А тогда вновь пришел Казу. Теперь он опять сел напротив меня, налил мне чаю, стал образумливать. Казу сказал, что поживет со мной и все будет в порядке. Потом, когда я поднимусь, он уедет. Казу был моим ангелом, который меня тогда спас. После, я сам ушел в клинику, пролежав там месяц, я вышел более или менее здоровым. Ломка шла еще долгое время, но, Arisu из меня это потом выбила.

Кто-то не может зажечь свет,
Кто-то, не в силах сказать "нет"...


***

Помнишь, Аой, как у нас все начиналось? А как складывалась наша с тобой жизнь? Мы, кажется, еще так недавно начали встречаться. Еще четыре года назад, как раз после того собрания, по случаю Дня рождения Arisu, мы в первые поцеловались. Ты помнишь? Именно тогда все и началось, как думаешь ты. Но, на самом деле, все было раньше. В апреле, с тем твоим взглядом. Знаешь, ведь память такая штука, стирает то, что не нужно, оставляет то, что приносит или боль, или радость. Как ты думаешь...хотя, сейчас, ты явно никак не думаешь, но все же, как ты думаешь, стоит ли вообще все это вспоминать? Вот я сейчас сижу тут, и скорее всего, уже хороню нас с тобой. Меня за живо, тебя с отвернутой кожей головы. Скажи, Юу, что от нас с тобой хочет судьба? Тебе когда-нибудь хотелось упасть на пол и разрыдаться? Мне сейчас хочется. Но зачем "лучший друг", будет падать на пол и рыдать? Какая интересная тогда выходит дружба, Аой.

Ты чувствуешь что-нибудь?

Только холод.

Ты смеешься. Ты тогда так любил смеяться. Еще четыре года назад, когда все началось. Твоя улыбка всегда была для меня "спасательным кругом". Ты улыбаешься, значит тебе хорошо, значит твоя жизнь в порядке. А если так, то и я в порядке. Я не люблю благодарить судьбу, или что-то вроде этого, но тогда, я был этой Даме благодарен. Знаешь, Юу, какое счастье я тогда испытывал? Я до сих пор не могу выразить это словами. В мире слишком мало слов, чтобы выражать такие чувства. Хотя, Шо, да и Руки бы, наверняка смогли создать те самые, уникальные, и самые лучшие строки.

За словами всегда крылась пустота. Слово, это маска, за которой ничего нет. Зачем тогда вообще говорить, если можно докоснуться или просто подарить другому человеку улыбку. Знаешь, Юу, глупо это все. Ведь даже пустые слова дарят радость.

Ты сидишь вместе со мной на скамейке в парке, закутанный в мою куртку, и чуть ежишься. Такой забавный. Как я любил такие моменты, они тогда были такими сказочными. Вот, я сижу с тобой на скамейке после бурного праздника, ты кутаешься в мою куртку и говоришь что тебе холодно. А мне, где-то внутри тепло.

Дурак. Я не про это.

А-а...ничего.

Улыбаешься, еще больше кутаясь в мою куртку. И зачем я тогда задал тебе этот вопрос? Меня же не волновало, что ты чувствуешь, и чувствуешь вообще что-либо.

Телефоны отключены, в час ночи, в парке тихо. Сидеть холодно, но мы не можем встать, мы сейчас привязаны друг к другу и к скамье. Над нами - старое, возможно, шестидесятилетнее дерево, оно шумит, что-то бормочет себе. Мы, должно быть, мешаем ему спать. Ты надымил тут сигаретами, и набросал на асфальт пепел. С утра, тут будет чисто, и о нас, будет помнить только дерево. Это старое, наверное, много чего повидавшее дерево. Тебе все так же холодно, ты пододвигаешься ко мне. Теперь я чувствую твое тепло. Боже, ты до сих пор не знаешь, что случилось внутри меня, когда ты положил голову мне на плечо. Это был бешеный взрыв эмоций, чувств. Как мне тогда хотелось закричать от...счастья и удовольствия. Я так мечтал, что бы это мгновение длилось вечно. Или хотя бы несколько часов. Но, к сожалению, ты поднял голову. Смотреть глаза в глаза, когда последний раз в меня вот так вот нагло заглядывали? Смотря в самую глубь глаз, ты, наверное, увидел там мои желания...или мою реальность.

Я потерял голову от желания почувствовать тепло твоих губ. Земля уходила из под ног, мне было плевать на последствия. Я просто тебя поцеловал. Теплыми, нежными были тогда твои губы, так и хотелось забирать все больше и больше, приручая тебя к себе. Чтобы ты всегда, круглыми днями и ночами, мог дарить мне это счастье, просто целовать твои губы. Юу, ты ведь не знаешь, что я и тогда думал, что сплю. Сейчас я боюсь вспомнить тот поцелуй. Я так хочу вновь, именно в этот момент почувствовать это тепло, воссоздать ту маленькую картинку нашего первого поцелуя. Воссоздать и попробовать на вкус. Тогда этот вкус был приторным, сладким. О, Господи, если ты выживешь, если ты будешь бороться...когда все это закончится, и ты очнешься, с тебя снимут все эти трубки и переведут в палату, первое что я сделаю, так это поцелую тебя. Как в первый раз, так же нежно, тепло и сладко. Вот увидишь, это будет точно такой же поцелуй. Я хочу, чтобы ты понял, как я тебя люблю.

***

Теперь мы с тобой очень часто гуляли ночами по парку, разговаривали, ты улыбался, я вновь целовал тебя.

А теперь, ты что-нибудь чувствуешь?

Да, чувствую.

И что же?

Ты промолчал. Нет, ты наверняка знал и мог мне ответить, просто тогда ты решил, что мы слишком торопимся. Твои глаза, что же они всегда пытаются мне сказать? Может, что мне не чего ждать, а может, что ты любишь и привязан ко мне.

Нет никаких ненужных слов, не существует не одной лишней мысли. Есть только ты, я, и мысли о следующим поцелуе. Силы уже на исходе, и ты уже сдаешься, сам целуя меня. Это еще одна наша дата, когда ты сам сделал шаг на встречу. На этот раз наш поцелуй становится более резким, смелым. В нем больше нет того чувства недосказанности, что первый раз. Никогда раньше я не ощущал подобных чувств. Ты, наверное, столько всего вложил в это прикосновение. Сколько же всего ты хотел мне сказать, но из-за чего-то не смог, может побоялся, может не пересилил себя. Боже, неужели тогда мое неосознанное чувство было полностью разделено с тобой?

Мне опять стало так тепло, уютно. Я, кстати, тогда даже и думать не хотел, о том, что у нас будет идти что-то после поцелуев. Но с каждом разом наши поцелуи становятся более горячими, и такие мысли непременно стали посещать наши головы. Я, в общем-то, уже очень давно, а может даже с момента нашего знакомства, очень даже был не против переспать с тобой. Но такие мысли были где-то заднем фоне, поэтому всерьез я над этим не задумывался.

***

Это было зимой, я был изрядно пьян как раз после какого-то концерта. Мы тогда, всем PSC поехали в мини-тур, на выступление. Был небольшой городок, с таким же маленьким отелем, в котором нас поселили, в этом отельчике был маленький бар, в котором было несколько маленьких бутылок саке. И после этих маленьких бутылок у меня напрочь снесло голову. Мы ехали с тобой в одном лифте, на один этаж. У нас только номера были разными. Вроде, ничего страшного, я был адекватным до поры до времени, а потом, ты снял с себя толстовку, оставшись в одной майке. Я и до сих пор не понял, что так завело меня в этих нескольких движениях. Хотя, состояние моего алкогольного опьянения, все объясняло

Юу...Юу, пошли...

Я затащил тебя к себе в номер, повалил на кровать. Было, даже чуть страшновато, но останавливаться было нельзя. Да и ты, на сколько я видел, был полностью готов и даже абсолютно не против.

Я стянул с тебя майку, оглядел твое тело. Мечтал ли я об этом? На какие-то доли секунд, когда смотрел на тебя, я мечтал раздеть, целовать, войти, выйти, вновь поцеловать. Но, это были мечты которые быстро испарялись. И вот, я смотрю на тебя, лежавшего подо мной. Опять приникаю к твоим губам, страстно изучая все уголки твоего рта, параллельно я стягиваю с тебя джинсы, чуть дотрагиваясь до твоего возбужденного члена через ткань трусов. Ты резко меняешься со мной местами, и, я оказываясь снизу пытаюсь вновь захватить твои губы. Ты отодвигаешься от меня, не дав продолжить поцелуй. Расстегивая мою рубашку, и нежно проводя руками по моей коже. Я приподнялся, опять пытаясь приникнуть к твоим губам, мне так нужно оставить на твоей шее засос, обхватить мочку твоего уха, но ты отодвигаешься. Мы вновь меняемся местами, я расстегиваю ширинку своих джинс, стягиваю их с себя вместе с бельем. Ты тоже, не теряя времени, снимаешь с себя последний предмет одежды, забираясь на кровать и кладя г
олову на подушку, притягиваешь меня к себе. Я прикасаюсь к твоим губам, недолго играю с языком и спускаюсь на шею, обхватывая губами кожу и оставляя красноватые следы, и мне все равно, что завтра у вас концерт и что костюм у тебя с широким вырезом. Руку я спускаю тебе на пах, проводя пальцами по длине твоего члена, вырывая из твоей груди длинный, сладкий стон. Сугуру, а я даже и не думал, что ты так сладко стонешь. Прикрывая глаза, ты двигаешь бедрами на встречу моей руке. Я спускаюсь ниже, покусывая твою ключицу и проводя по ней языком. Провожу ладонью по твоему члену вверх и вниз, а ты все так же протяжно и рвано стонешь, запрокидывая голову назад. Ласкаю языком твои ребра и одним движением переворачиваю тебя на спину, становя на четвереньки. Я ввожу в тебя сразу два пальца, ты резко вздрагиваешь, но не стонешь и не кричишь, я жду пока ты привыкнешь и начинаю растягивать тебя, положив свободную руку тебе на живот. Я не хочу делать тебе больно и ты позволяешь ввести в тебя
еще один палец. Теперь ты издаешь полу-крик полу-стон. Убираю пальцы и начинаю медленно и осторожно входить в тебя, ты громко кричишь, закусывая губу. Медленно и осторожно, стараясь как можно меньше причинять тебе боли, но, без каких-либо средств, для тебя это было чистой пыткой. Входя до упора, я начинаю медленно двигаться в тебе, стараясь не доставлять больше боли. Ты продолжаешь иногда вскрикивать, тогда я отодвигаюсь и нежно целую тебя в спину. Ты опираешься руками на спинку кровати, прогибаешь спину, уже начиная медленно двигаться мне на встречу. Удовольствие захватывает тебя и ты уже стонешь в голос, еще больше выгибаясь, что дать мне возможность глубже, жестче входить в тебя. Мы задаем единый темп и я вновь опускаю свою руку на твой член, медленно доводя тебя до оргазма. Я чувствую, что в низу живота начинает сладко ныть. Движения становятся рваными, дыхание тяжелым и я делаю последние несколько движений, кончаю, в след за мной кончаешь и ты. Последним движением я зад
еваю твою простату и твое тело пронзает тяжелая дрожь. Наши стоны сливаются воедино, и, я выходя из тебя, падаю радом на кровать. Сил больше нет, эти невероятные ощущения захватывают нас с головой.

Мы еще долго не могли восстановить дыхание и собраться с мыслями и силами. Я пришел в себя первым и пошел в душ, что-то обдумывать. Правда, ты тогда поплелся за мной и, кажется, делал несколько намеков на продолжение "банкета". К тому моменту, я кажется уже протрезвел и вполне нормальном состоянии пошел спать, что нельзя было сказать о тебе. Ты по-моему, еще до утра не мог отойти от пережитых ощущений.

Да, Юу, ты должен выжить и у нас все будет так же. Я буду дарить тебе все те же бешеные ощущения и чувства. Ты должен быть со мной, чтобы нам было чем заняться по ночам. Обещай мне не умирать, обещай.

***

Из операционной вышла ассистентка, бледная, будто не живая, глаза напуганные, огромные. На ее лице-маска, обычная хирургическая маска, на теле халат, ноги в бахилах, на голове дурацкая шапочка, на руках перчатки. Выглядит она крайне забавно, похожа на пингвина, или еще более забавную птицу. Она достала из металлического шкафчика тампоны, и какие-то предметы, мне не знакомые. Посмотрев на меня, она тяжело вздохнув, скрылась за дверью операционной. Правда, через некоторое время, опять появившись, встала рядом со мной.

Как он?

Жив.

Она ушла обратно и там послышались какие-то возгласы, потом все опять замолкли. Я никогда не чувствовал большего негодования. Вроде бы, жив. Но...до сих пор, мне безумно страшно за тебя. Жив, скоро будут зашивать.

Оставалось максимум час и операция закончится. Самое страшное, казалось бы, уже позади. Только, все хирурги считают, что последний час это всегда самое страшное и опасное. Мне придется вновь отойти от мыслей и углубиться в прошлое. Воспоминания помогут переждать самое страшное.
Резко открылась дверь, ассистент выбежал из операционной. Сзади, за ней гуськом побежали еще двоя, в белых халатах. Они открыли шкаф с запасными инструментами, я слышу, как звякнуло стекло дверцы. Я поднимаюсь, с истерикой, с испугом смотрю на них
Что там?
Ассистент испуганно смотрит на меня. Он больше похож на смерть
Придется колоть адреналин, у нее плохая вентиляция легких, кровяное давление падает.
Конечно, я все понял. Но...я понимаю...все очень плохо.
Лицо у него, вообще не живое. Пустое какое-то.
Я приникаю к смотровому окошку. Там все, как тени смотрят на монитор, ожидая чего-то. Я слышу как бьются их сердца. Я в панике, я в ужасе. Сердце вот-вот...выпрыгнет из груди. Они жмутся в сторону, словно бы почувствовали холодок от чьего-то появления, они не делают никаких движений, они молчат, они где-то посередине, между небом, между землей, где жизнь приостанавливается, а смерть еще не наступила. Я вижу, как ими завладевает бессилие, беспомощность. И я, вижу, как человек уходит из жизнь...я вижу, слышу...чувствую. Нет, Юу. Я слышу частое попискивание монитора, даже эта коробка с мозгами чувствует. Давление все падает. Хирург кричит: "Быстрее! Остановка сердца!" его маска сползает, вместе с уверенностью куда-то вниз
К тебе спешит он, еще кто-то...к тебе, к твоему сердцу. Чужие ладони нажимают на твою оголенную грудь, толчок, еще толчок. Боже, Юу, услышь нас, выживи, Юу, не умирай. Скажи, что ты ценишь меня, ради меня, живи, я хочу, чтобы ты жил, я....пожалуйста, Юу. Помоги им, черт возьми! Вокруг тишина, они все, как рыбы с лишенные воды, вроде еще живы, но все же, плавники покидает сила. Слышны, будто погибающие звуки толчков, которыми они стараются остановить твой уход, слышно, как погибает моя надежда. Где ты? Ты вылетаешь от сюда, ты где-то над мной, ты наверняка, глядишь на меня сверху, возможно, мои глаза мешаю уйти тебе. Но нет, они продолжают бороться за твою жизнь. С каждым толчком я возвращая тебя кусочек за кусочком, момент за моментом. Они тащат обратно, в жизнь, твои ноги, длинные, которые ты зачем-то скрываешь под черной юбкой, и твою спину, которая так невероятно выгибается, и тебя, смотрящего фильмы, и тебя, играющего на гитаре, и кофе, которое ты варишь мне, и твою лад
онь на дверной ручке. Я не отпущу тебя, задержу тебя своими мыслями, я обещал это всем. Gaze только что вылетели от куда-то. Они не выдержат, они не смогут. Я не смогу, я не выдержу, я погибну прямо здесь, и прямо сейчас.
Пульс возвращается+ он вернулся+ Кричит хирург.
Да, на этом проклятом мониторе обозначился пульс.
Я будто скатываюсь вниз...стекаю по этому окошку
С возвращением, Юу, ты снова на этом свете!

***

Знаешь, Юу, когда мы съехались, я не мог понять, зачем я это делаю. Будем жить вместе, зачем? Не знаю я и сейчас. Зато жизнь у нас складывалась хорошо. Мы почти каждый день вместе ужинали, и домой обычно возвращались в одно время. Только вначале, когда ты привез свои вещи, я жутко боялся этих изменений. Я их хоть и считал ненужными, все равно пригласил тебя жить к тебе. Я просто подсознательно надеялся на твой отказ. Сугуру, я за все время, что тебя знаю, так и не смог разгадать тайну тебя и твоих вечно грустных глаз. А мне вот интересно, каким твой взгляд будет, когда ты очнешься? Я хочу чтобы он был таким же как и раньше, я ведь так привык к нему.

Кстати, я ведь знал что ты мне изменяешь. Но скандалы решил закатывать ненужным. Почему? Да потому что сам изменял тебе много раз. С кем могу даже и не припомнить. Еще и потому, что придерживаюсь принципу, "Сходил на лево? Ну с кем не бывает. Вернулся, главное, с лева, живой и здоровый". Поэтому то я и опускал все эти моменты, решал не закатывать ненужных истерик.

Но, мы и так находили из-за чего поссорится. Мы ругались даже из-за вилок и цвета потолка. Я кстати, так и не понял, чем тебя не устроили вилки которые я купил. Вилки как вилки, обычные, без этих глупых завитушек и прочего-прочего. Ты, наверняка, тоже так и не понял чем меня не устраивал цвет стен и потолка. Мы были похожи на молодоженов, а потом стали как-то отдаляться друг от друга, даже разъехались. Только, спустя несколько месяцев наши отношения вновь наполнились страстью, любовью и всем тем, что было пол года назад. Правда, с того момента мы больше и не съехались.

Я, наверное, только сейчас понимаю, что люблю тебя. Именно люблю, а не использую только для секса, как я сам себя убедил где-то год назад. Хотя, когда все наши разногласия начались и когда мы разъехались, мы использовали друг друга именно для этого. Все это продолжалось до сегодняшнего дня. Я вообще, хотел сегодня предложить тебе съехаться....только , не вышло. Надеюсь, я успею предложить, а ты мне не откажешь. Боже, Юу, сколько мне еще ждать? Когда же тебя наконец зашьют и вытащат эти дыхательные трубки изо рта?

Юу, дорогой мой человек, когда я в последний раз говорил тебе, что люблю? Не важно, теперь я буду говорить тебе это ежедневно. Я буду ночевать рядом с тобой, буду убегать только на репетиции и концерты, а все остальное время буду с тобой и буду говорить тебе эти слова через каждые десять минут, чтобы ты не забыл. Главное, чтобы я не забыл, все, что сидя тут наобещал тебе. Надеюсь, я смогу все это выполнить, Юу.

Ассистент остановился передо мною, совсем-совсем близко. И вдруг, я оказался в темноте, там, где я был, когда Казу меня бил. Он молчит, какого черта он молчит?
Мы его зашиваем.
Потом наступает океан эмоций. Возвращаются голоса, халаты, распахиваются двери. У хирурга халат вымазан в крови, в твоей крови. это первое, что я вижу. Он стягивает с себя перчатки, маску. Еще один пингвин.
Пришлось повозиться+ были проблемы с мозговой оболочкой, она поджалась, сильно кровила+ с трудом удалось коагулировать

Конечно же, я не черта не понял, но...ты жив.

Его жизни еще что-то угрожает?

Если нет обширного ушиба сонной артерии, то врядли.

***

Твоя забинтованная голова маячит где-то внизу, тебя везут в интенсивную терапию. Кто-то толкает каталку. Мне, собственно плевать, главное, ты жив. Вот ты и на месте, рядом со мной. Простынь на твоей груди подрагивает, ты тихо, очень тихо дышишь. Под твоей шеей подставка, я не знаю зачем, но, скорее всего, это чтобы мышцы оставались в напряжении, все ради тебя. И нужно, чтобы голова по уровню находилась выше сердца, это все мне рассказали медсестры и врачи. Уши коричневые от йода, на щеках ссадины, ты не беспокойся, это все уйдет само. Боже, как мне хочется приложить ухо к твоей груди и послушать как ты дышишь. Когда тебя выпишут, мы пригласим стилиста из PSCompany, он сделает тебе отличную прическу, ребята из Gaze обзавидуются, что у них такой нет. Правда нам придется прожить без репетиций и прекратить работу группы. Да ну не важно, твои все поймут, все будет нормально. Да и ты, я думаю сможешь сыграть мелодии, наверняка. Вы запишете новый сингл, и мне он понравится. Мне нр
авится все что делаешь ты. Я буду ждать, только ты прости, если что. Я каждый день буду приходить к тебе, буду сидеть и говорить о всяких мелочах. Буду приносить новые фотографии, играть на гитаре. А еще, у тебя обязательно будет отдельная палата, я дам всем врачам денег и мне поставят еще одну кровать. Мы купим две одинаковые гитары и, будем устраивать небольшие вечеринки на две группы, где мы с тобой будем играть дуэтом. Мы даже песню с тобой напишем, песню о нас. Юу, главное ты просто будь здоров, живи для меня. И у нас все будет с тобой отлично, лучше того, что было раньше. Точно, Юу, я тебя уверяю. А когда у тебя отрастут волосы, я подстригусь так же коротко и мы пойдем в редакцию журнала Arena 37, и закажем нам с тобой фотосессию. Для специального выпуска, с заголовком, "Он справился". Это будет невероятно радостный выпуск, его будут покупать, я тебе обещаю. Мы переживем сейчас все это, и обязательно, начнем ту самую, лучшую для нас жизнь.

Боже...ты двигаешься, ты пожал мне палец. Юу...робкое, едва ощутимое движение.

Ты меня слышишь? Если только слышишь, открой глаза, Юу. Это я, это Шинджи
Ты их открываешь, медленно и не до конца...но завтра, все будет лучше.
Что такое? К нам подходит хирург, он уже привел себя в порядок. Умыт, переодет, причесан.
Я смотрю на тебя, я не плачу, нет, я не плачу...я просто не могу сдержать пары слезинокж
Он реагирует, говорю я, он схватил мой палец...
Это, возможно, просто обычный хватательный рефлекс+
Да нет же, он уже и глаза открыл. Правда не до конца...
Он наклоняется над тобой, проверяет твои реакции. Ты еще раз открываешь глаза. Теперь уже нормально, и до конца. Вскоре он ушел, не церемонясь, просто ушел, как уходят дворники со своей работы.
За стеклом я увидел твою мать. Она такая почти мертвая, ужасно усталая. Там на двери висит белая, абсолютно дурацкая штора, с края она отдернута, и в это отверстие глядит она. Она смотрит на тебя. Возможно, она стоит здесь уже давно.
Как он?
Он жив.
Я помогаю ей натянуть халат, закрыть лицо маской, защитить ступни целлофановыми бахилами, голову бумажной шапочкой. Она наклоняется над кроватью и смотрит на тебя в упор. Рассматривает бинты, всякие штуки на твоей груди, трубки в ноздрях, тоненький шланг капельницы.
Я могу докоснуться ?
Ну конечно.
Прежде всего до тебя дотрагивается ее слеза. Слеза падает тебе на плечо, на мои любимые плечо...
Я ехала и надеялась, что водитель такси врежется куда-нибудь. Я не хотела видеть его мертвым.
Эта женщина столько всего испытала. Сколько раз она с тобой расставалась? Первый раз когда ты уезжал в Токио, второй раз, когда стал сознательно уже играть в Gaze и третий раз, вот сегодня, когда ты разбился на этом своем BMV.

Завтра все прилетят сюда и наведают тебя. Ты уже отойдешь, ты будешь с нами полностью, я даже смогу тебя поцеловать. Завтра мы будем праздновать твою жизнь. Завтра...завтра, мне не мешало бы поспать. Юу, я не брошу тебя до того момента, пока меня от сюда швабрами выгонять не начнут. Твоя мать уже ушла, она поплакала и ушла. Боже, бедная женщина. Сон накатывает на меня, и я, поглаживая тебя по щеке, ухожу. Мне надо выпить чаю и поспать. Ты, главное, помни мое прикосновение, а когда я приду, ты, главное открой глаза.

На улице ночь. Она сегодня еще холоднее чем вчера. Тихо, безлюдно, только тусклые вывески ночных клубов, забегаловок и кафе. Когда-то, где-то на улицах этого города, я гулял с тобой, первый раз. Я захожу в кафе, заказываю у сонного официанта кофе. Он - последний персонаж в этой истории.

back