***

Ты смотришь на него с благоговением, как на идеал, на воплощение всех своих желаний и страстей во плоти. И твой взгляд ранил меня. Я безумно хотел, чтобы ты так же страстно желал и меня. Нет. Я хотел бы, чтобы ты так хотел ТОЛЬКО меня одного. Никого более. Но нет. Твоим идолом является Жасмин. Не я. И эта пронизывающая до самых потайных уголков души боль душит меня, каждую ночь не давая уснуть. Я больше не плачу, как в первые две недели. Слез больше не осталось. Осталась лишь горечь и леденящее сердце разочарование. Я бы хотел быть Жасмином, чтобы на каждой репетиции, прогулке, концерте, ловить твои взбудораженные взгляды, чтобы чувствовать твои сокровенные желания и дразнить тебя. Но я - не он. И я буду для тебя всего лишь другом, которого ты заешь уже сто лет. Наверняка я тебя уже достал, ведь наша дружба началась именно с моей просьбы сыграть на разогреве у твоей старой группы. Хорошие были времена. Мы оба были совсем ещё юными, у тебя голос был нежнее и...легче, чтоли. Хочу вернуться в прошлое и изменить его, но, к сожалению я не имею власти над этим незаметным для человеческого глаза пространства. И я знаю, что мне придется страдать. Долго, может даже целую вечность. Пока не разлюблю тебя.


"Улыбки сфинксов"

У вас с Жасмином как раз такие улыбки. Непонятные, хитрые, пронзающие. Ох, если бы я не видел того, что я увидел...в моем сердце может быть ещё теплилась надежда на счастье, но теперь она мертва, похоронена вместе с ворохом листов с твоими текстами, рисунками и фотографиями, которые раньше валялись по всей квартире, на каждом шагу - чтобы я мог каждую секунду видеть тебя, мой ненаглядный, мой вампир, моя болезнь. Камиджо. От этого имени в моих венах стынет кровь и замерзают вечно горячие руки. Камиджо. Я хотел бы отдаться тебе, стать твоим совершенством, твоим. Отдать всего себя. Но все изменилось тем промозглым осенним днем...
Я снова опаздывал на репетицию, по пути кричал в трубку и на ходу допивал дешевый кофе, который успел прикупить по пути в студию. Сегодня должна была быть самая обычная репетиция без записи, фонограмм и посторонних людей. Только наша группа и больше никого. Внезапно полил дождь и мне пришлось укрыться под козырьком небольшого магазинчика, пока я рассматривал витрину, украшенную в ярко-розовое обрамление из подушечек, конфетти и стразиков, дождь начал редеть, а небо становилось светлее. Я зашел, быстро купил себе новый тонкий серебристый браслет и побежал в студию. В прихожей меня встретила кромешная тьма, а из маленькой кладовки слышались странные звуки: шорох, бормотание и что-то еще, чему я в тот момент не смог придумать название, поэтому прошел по коридору и заглянул. Там...Там был ты и он. Вместе. Вы были единым целым. Я не мог разобрать где чьи ноги, руки, я только видел ваши движения, слышал тяжелые вздохи Жасмина и хриплые стоны. Твои. Стоны, которые я раньше желал услышать...но не такой ценой. Боясь, что вы меня заметите я на цыпочках метнулся к выходу и полетел вниз по лестнице на улицу, чуть не сбив Теру, который как раз поднимался наверх. Слезы уже застилали мои глаза, я ничего не видел, я просто бежал под легким осенним дождем, умоляя небо разразиться грозой. С молниями и громом. Чтобы люди не замечали моих слез, что я не сдержался. Что реву, как девчонка...
Именно с этого момента я разучился верить вашим улыбкам, сфинксы. Разучил не потому, что вы меня ранили, а потому что вы лгали. Вы ведь до этого мне оба говорили, что на стороне у каждого есть женщина и мне от этой мысли было даже как-то легко, ведь разделить тебя с другой я бы смог. Но ты выбрал его, и я смирюсь, клянусь всем на свете, я смирюсь! Но шрамы на моем сердце останутся навсегда. И я знаю, что никогда не смогу быть счастлив. Без тебя.

После этого случая прошел уже год. Мое душевное состояние так и не изменилось - я не смог смириться. Я cсмотрел на ваши поцелуи, именно тогда слышал ваши стоны, когда вы умудрялись уединиться в туалете и позже рыдал в жилетку Юки, не объясняя ему ничего. С Юки мы понимали друг друга. Ведь Жасмин бросил его ради тебя. Мы оба сидели молча в одном номере и я плакал, а он смотрел и пытался меня утешить. Я плакал и за него, и за себя. И я молился, что когда-нибудь и ты, демон моего сердца, заплачешь.
Я не хотел, чтобы все обернулось именно так.

Лето 2009 года с самого начала дурманило хорошей погодой и даже настраивало на более-менее позитивный лад. Песни писались легко, игралось приятно и даже ты, Камиджо, тогда почти перестал курить, что, естественно, поспособствовало улучшению твоего голоса. Вроде бы все хорошо, если бы не постоянные недомогания Ю. Он вечно жаловался, что у него болит голова, что его тошнит. По признакам довольно все было похоже на кислородное голодание, поэтому я просил Теру выводить его на свежий воздух почаще. Но самочувствие с каждым днем все ухудшалось и к концу июля Жасмин окончательно слег.

Утром 9 августа меня разбудил тревожный звонок.
-Хизаки...-хриплый голос из трубки. До боли родной и рвущий сердце.
-Я слушаю.
-Жасмин...
-Что? Что с ним?
В трубке послышался всхлип и срывающимся голосом ты ответил на мой совершенно неуместный вопрос:
-Жасмин умер.
Из моих рук выпала телефонная трубка, ноя быстро собрался с мыслями и поднял её.
-Ты сейчас где?
-Дома.
-Я подъеду к тебе?
-Спасибо. Жду.
Я быстро повесил трубку, натянул первую попавшуюся одежду и нервно закурил свои обыкновенно-тяжелые сигареты, стянул волосы в тугой хвост и одел очки.
Через 20 минут я уже был у тебя дома и держал в объятьях, чтобы ты не упал. Я не верил, я не хотел верить, что твой идол, твое Божество исчезло, умерло, оказалось стертым с лица земли. Я держал тебя, а ты, пригнувшись к моей груди, рыдал. Я никогда не забуду твое лицо и твои слезы. Казалось, будто это не вода сочится из глаз, а кровь. Алая, жгучая. И я не сдержался, притянул твое лицо к своему за подбородок и впился в губы, но через несколько секунд сразу же отпустил.
-Жасмин не хотел бы, чтобы ты страдал.
Я пробовал на вкус твои слезы. Солоноватые и, как ни странно, отдают железом. Этот вкус надолго запомнится мне, ведь ты сам, оправившись от шока, поцеловал меня и обнимал так, как никогда никто не обнимал.

Мой вампир, мой ангел, моя личная болезнь, для которой еще не придумано название. сейчас ты со мной. Но я знаю точно, что если бы умер я - ты бы не плакал так, как оплакивал Жасмина. Он был твоим первым любимым. А я стану твоим последним, обещаю.
Ты никогда, слышишь? Никогда не прольешь больше ни одной своей драгоценной кровавой слезы.

back