- Гакуто-сан, а расскажите нам, пожалуйста, почему вторую главную роль в вашем фильме вы предпочли отдать именно Хайдо-сан?- ведущий явно был в бодром расположении духа, похоже, ему самому было интересно услышать ответ.
Гакт ожидал такого вопроса. Несмотря на то, что после выхода Moon Child прошло достаточно много времени, ни в одном интервью не забывали спросись об этом, и в конце концов Камуи слышал неизменное «А почему именно Хайдо?».
Вздохнув, он начал:
- Решив снять Moon Child, я не смог себе представить только одного героя – Кея. Из предложенных кандидатур, на мой взгляд, не подходил никто, они просто не смогли бы отразить то, что я вложил в образ этого героя. Нет, я не говорю, что профессиональный киноактер сыграл бы плохо, но мне нужен был человек приятный моему сердцу, человек, к которому у меня лежала бы душа. Только в этом случае я мог объяснить, что хочу увидеть в данном персонаже. Почему выбор пал на Хайдо-сан? – Тут рассказчик рассмеялся, - Я смотрел телевизор вечером, просто переключал каналы, хотел отдохнуть и совершенно не думал о фильме, и вдруг мельком увидел клип… сейчас вспомню… кажется, так, - Гакт прикрыл глаза, вспоминая слова, и тихо пропел: -
Aa, okashi na kimi to no hibi wo Afureru kurai
Nagameru no ni, - видя, что публика заулыбалась, узнавая песню, и радостно зааплодировала, Гакт и сам расплылся в довольной улыбке и продолжил, - именно это видео я тогда и увидел… Хотя, я, в принципе, знакомый с творчеством этого человека и, можно сказать, неравнодушно к нему относящийся, не думал об этой кандидатуре. Но в тот момент ассоциация возникла сама собой, не знаю, почему, просто возникла, с ней появилась уверенность в том, что либо Кей будет сыгран Хайдом… либо… мной, - добавил он игриво, изобразив при этом глупую улыбку.
- Что? – ведущий был крайне удивлен последней репликой гостя, - А кто же тогда играл бы Шё?
- На мой взгляд, подобрать актера на роль Шё было бы проще… вообще-то, тогда я об этом не задумывался, я был готов идти в бой и любым способом завлечь этого человека в свою авантюру! – Он обворожительно улыбался, говорил громко и везде пытался вставить шутку - все говорило об очень хорошем настроении музыканта.
- Хайдо-сан, сразу ли вы согласились?
Хайд был смущен до безобразия, отличаясь застенчивостью, он был непривычен до такого количества похвал в свой адрес, он краснел с каждой минутой, мысли путались, и заготовленная речь была уже почти забыта.
В студии повисла пауза, публика замерла в нетерпеливом ожидании, ведущий все ближе наклонялся к Хайду, давая понять, что пора нарушить воцарившуюся тишину, свет софитов, направленный на диван с сидящими на нем гостями программы, бил в глаза.
- Я.. да.. нет… я, гхм, - вроде бы сознание приходит в норму, осталось вспомнить вопрос, и самое главное – ответ на него!
Ведущий спас ситуацию непринужденным смехом, который подхватил весь зал. Хайд улыбнулся и переспросил, - простите, пожалуйста, а…что вы спросили? – он смущенно засмеялся, но все же воспрянул духом.
- Когда Гакуто-сан предложил вам сыграть в его фильме, вы сразу дали ответ?
- А... нет, не сразу, я растерялся, я не мог сказать определенно «да», потому что мне следовало все обдумать, но я также не мог ответить «нет», ведь Гакуто с таким пылом рассказывал о своей задумке, мне было бы просто стыдно сразу отвергнуть его предложение! Я попросил его прислать мне сценарий и предоставить немного времени на раздумья.
- И когда же вы получили согласие Хайдо-сан?
- Через четыре дня! Все-таки я добился своего! – Гакт искренне засмеялся, взглянул на соседа, лицо которого постепенно приобретало нормальные оттенки, и добавил: - Я был очень рад, как гора с плеч, ведь я уже настроился именно на этот вариант.
- Хайдо-сан, а расскажите, что было потом? Вы должны были все обсудить, верно?
- Конечно, мы договорились встретиться...
-... у меня дома, где Хайд умудрился потеряться! – Взрыв смеха раздался среди зрителей, - потом он долго сетовал на отсутствие искусственного света и очень убедительно рассказывал мне, что люди уже достаточно давно изобрели электричество, в конце концов, сценарий он читал с фонариком... вообще, мы успели подружиться за тот вечер...
- Простите, что перебиваю, вы не были знакомы лично до этого?
- ...Нет, нам ни разу не доводилось с ним пересечься, очень жаль, я много потерял. – Гакт еле заметно бросил загадочный взгляд на сидящего рядом Хайда и, будто на мгновение о чем-то задумавшись, улыбнулся ему.
- ...мм ...да, мы все обсудили, пообщались, я уточнил кое-какие нюансы, и, в конце концов, пришли к выводу, что Кей будет сыгран мной.
- Гакто-сан, вы остались довольны своим выбором? Хайдо-сан сделал все, как вы предполагали?
- Да, он потрясающий, мне безумно понравилось работать с ним, Хайдо очень необычный человек, к нему будто тянет. Он показал высший класс!
- Это он меня так расхваливает, потому что я всегда говорил, как мне легко было с ним работать, не обращайте внимания, - Хайд засмеялся, он очень хотел, чтобы разговор перешел на более нейтральную тему, в противном случае это могло закончиться для него неприятностями.
- Ха, неправда, я говорю совершенно серьезно! - Под столом на его ногу обрушился каблук, Хайд повернулся к распалявшемуся Гакту и улыбнулся, но во взгляде его отчетливо читалось «Прекрати, немедленно прекрати», отчего азарт только увеличился. Продолжение рассказа теперь из заготовлено-невинного превратился в вызывающую импровизацию, - Я даже могу сказать, что Хайд мне сразу понравился во всем: и внутренним миром, и внешностью. – Гакт уже не обращал внимания на всяческие протесты сидящего в полуметре от него человека, и с растущим удовольствием говорил все более провокационные вещи, - Я искренне понимаю его фанаток, как можно не сходить с ума от такого обаятельного мужчины? - В душе Хайда бушевали эмоции протеста, и создавать видимость спокойствия становилось все сложнее и сложнее. – Мне искренне обидно, что Хайдо не женщина! – Гакт сделал выражение лица крайнего сожаления и досады, он влился в игру настолько, что уже не мог адекватно судить о том, что говорит, им руководили интерес и бешеный азарт. Уже плевать, что для прессы это интервью стало на вес золота, уже все равно, что скажет ему на это Хайд, ему хотелось больше, хотелось открыть все карты, наконец, прекратить все это притворство.

***

Квартира на окраине Токио. Временная. Номер 414. Семнадцатый этаж. За массивной, плотно закрытой дверью не слышно мыслей тех, кто находится внутри. За ее пределы из квартиры не выходит напряжение. Что если дверь открыть? Наружу выльется неловкость и злоба.
- Я же просил.
- Прости.
- Я тебя просил.
- Я не хотел.
- Ты не хотел, но сделал.
- Прости.
- Прощу, но это ничего не изменит.
Камуи не шевелился, он знал, что виноват, рад бы все исправить, да не может. Знает, что зря, только поздно.
Хидэто Такари не сводит глаз с любовника. Он испытывает его на прочность. Как игра «Гляделки». Только односторонняя. Только теперь, скорее, «Сломай взглядом» подойдет больше. Он хотел сломать. Может, тогда Гакт поймет, что балансирование на грани допустимого - не самый лучший вид развлечений в их положении? Им уже не по двадцать лет.
- Ты знаешь, чем играл?
- Я не играл.
- Играл.
- Ненамеренно.
- Но играл. Ты рисковал моим настоящим и будущим. Очнись! Ты помнишь, какой сейчас год? Ты вспомни, сколько нам лет. Ты еще кое-что вспомни. У меня растет сын. У меня есть жена. Теперь я могу потерять и то, и другое. Она уйдет и заберет с собой его. И будет права.
- Так все-таки будет права.
- Вершитель справедливости?
- Нисколько. Но признайся себе, что она когда-нибудь узнает. Узнает и сын. Мне надоело прятаться от них. Я уважаю Мегуми, она замечательная женщина, каких поискать. Твоя жена. Смешно, она опередила меня всего на пару лет... опередила.
- Не сравнивай.
- Почему? Ты все еще разделяешь это на два разных понятия?
- Разделяю, потому что это два разных понятия.
- Нет.
- Да.
- Нет. Это одно и то же. Ты любишь меня?
- Да.
- А жену?
- И жену.
- И жену...
- А чему ты удивляешься? Это разная любовь, ты обязан это понять. Или просто прими это.
- Нет. Мне надоело. Мы уже не дети, ты сам мне на это указал, теперь говорю тебе я: я мужчина, не подросток - либо на первом месте, либо ни на каком.
- Ты не смеешь так говорить.
- Смею, потому и говорю. Я не делю любимых. Я забираю человека целиком. Я требую тебя полностью.
- Ты собственник.
- И? Воспитывать меня возьмешься? Поздно.
- Однажды твоя тяга к монополии уже не сыграла тебе на руку.
- Это никак не касается нас с тобой. Это был другой человек и другие отношения, и я оправдываться не намерен. Я сказал, что мне нужно. Альтернативных вариантов не вижу.
- Я не собираюсь выбирать.
Гакт, не поднимая глаз на кипящего яростью Хайда, встал. – Передай привет Мегуми. Времени у тебя предостаточно, но не затягивай, я терпелив, но тянуть резину не в моих правилах.
- Камуи, нет.
Уверенные шаги к выходу, скрип, звук закрывающейся двери, аккуратный, почти неслышный.
Он ушел королевской походкой.

***

Все шло своим чередом. Дом, жена, сын – семейная идиллия. Если смотреть со стороны, может показаться, что перед вами семья без изъяна.
- Ф-ф-а, - крохотные ручонки потянулись в сторону отцовской шеи, маленький носик уткнулся в грудь Хайда, он почувствовал, как тепло заполняет его сердце, сейчас он обнимает маленького человечка, кусочек себя, кусочек нее... Мегуми была единственной, и оставалась бы ею, не поддайся он своему влечению. В такие мгновения он и представить себе не мог, как можно променять это теплое детское дыхание, умиление в глазах любящей жены, домашний уют и тепло на самодовольного мужчину вроде Гакта. По сравнению с тем сокровищем, что было в руках Хайда, Гакт казался эдаким айсбергом, холодным, жестким, своенравным...
Но, оказываясь рядом с ним, Такари терял все доводы в пользу семьи, он болел, болел чувством к глыбе льда, испытывая непреодолимое влечение и желание, то была горячая любовь, страстная, дикая, противоречивая. Они с Мегуми слишком разные, но это только разжигает пламя. Разве тут можно провести хоть какие-то параллели? Как двух настолько разных людей можно сопоставить друг другу? Как? Как выбирать? Это же невозможно.
Хайд знал, как нужно. Но не желал верить, что именно такое решение будет рациональным. Не желал, при всей любви к ребенку и жене. Все из-за Него. Пытка. Зачем? Так хочет Он, Ему надоело.
...«Камуи, а что бы ты делал, окажись на моем месте?»...
Хайд приподнял над собой сына, в комнате раздался счастливый детский смех, большие широко раскрытые глаза изучали лицо папы, - Ну что, пойдем к мамочке? Полете-е-ли!,- Неся ребенка на вытянутых руках, Хайд, играючи, то взвизгивал, то тарахтел, эмитируя шум летящего самолета, что провоцировало все новые и новые взрывы смеха.
- Аккуратно, не урони его! - Мегуми с замирающим сердцем наблюдала за их играми.
- Ну что ты, я же крепко держу этого… ка-ра-пу-за! - Последний взлет до уровня папиного носа и мягкое приземление в руки мамы.
- Смотри, как он радуется, что-то вы редко играть стали... ты все пропадаешь у себя в студии, мы тебя почти не видим, когда ты отдохнешь?
- Солнце мое, у меня уйма материала, с которым мне нужно разобраться в ближайшее время, прости меня, скоро я уйду в заслуженный отпуск. Обещаю, с меня поездка... выберешь сама, куда, договорились?
- Договорились. - Она подарила Хидэто легкий, нежный поцелуй в губы и обворожительную улыбку.
- Пойду, полежу, я устал сегодня...
- Ладно, мы тут еще посидим немножко, - кивнув в сторону малыша, - он устанет, спать захочет, тогда к тебе и придем. - Уголки рта приподнялись, даря тепло.

***
… «Опомнись. Взгляни, чем ты рискуешь? Ты прекрасно знаешь, что следует сделать. Не может здесь быть никаких размышлений. Семья не игрушка. Развод, дележка имущества, грызня из-за ребенка, скандал - тебе не дадут покоя… никому покоя не будет… Как через несколько лет взглянет на тебя сын? Как на предателя. Самому страшно. Будь ты на его месте… хм… ты бы, вообще, отцу в глаза смотреть не захотел. Послал бы ко всем чертям»…
Хайд лежал на кровати, закутавшись по плечи в одеяло, и пытался принять решение. Чувство ответственности не позволяло дать волю истинным порывам, иначе неизвестно, куда покатилась бы его жизнь… Скандал, конечно, мог пойти только на пользу его популярности… фанаты сошли бы с ума от счастья, был бы взрыв в шоу-бизнесе… но его жизнь не только глянцевые страницы журналов и яркие полосы газет, не только интервью и гастроли, это еще и будни, не предназначенные для всеобщего обозрения, спрятанные, где он - обычный человек, с кучей болезней в его медицинской карте, с частыми семейными ссорами из-за слишком напряженного графика работы, с постоянными напоминаниями самому себе купить физраствор для контактных линз и прочими проблемами… Что станет с этим, «будничным», Хайдом, потеряй он все, что сейчас имеет? Картинка не изменится, улыбка будет та же.
Но человек с изображения станет другим.
Все дальше углубляясь в подобные мысли, музыкант загонял себя в тупик. Внешне безмятежно спящий, в душе он испытывал страшные муки, ему нужно было сделать этот выбор. Злясь на себя, на Гакта, на обстоятельства, он рывком перевернулся на другой бок.
- Хидэ, ты чего? – Мегуми оторвала голову от подушки, испуганно глядя на мужа.
Хайд и не заметил, как она тихонечко забралась в кровать, чтобы не потревожить его сон. Теперь заботливая жена с беспокойством всматривалась в удивленное лицо супруга.
- Опять кошмар? Хочешь, я ночник включу? – причиной таких хлопот служили недавние события. Какое-то время назад Хидэто потерял спокойный сон, каждую ночь он просыпался в холодном поту, иногда кричал и метался в кровати. Почему это начало происходить так внезапно, не знал даже сам виновник переполоха. А нервничала, прежде всего, Мегуми, оказываясь невольным свидетелем ночных приключений. Она же выступила инициатором обращения к врачу, после чего Хайд пропил курс каких-то успокоительных таблеток, и кошмары прекратились. Но Мегуми, как, наверное, свойственно почти всем женщинам, была готова к возобновлению неприятностей в любой момент, никогда на сто процентов не полагаясь на лекарства.
Хайд вытащил руку из-под одеяла и ласково потрепал супругу по щеке:
- Нет, родная, я в порядке, просто не спится, вот и верчусь. Спи, я постараюсь не мешать.
Мегуми со вздохом улеглась обратно, но, замерев на несколько секунд, передумала и приподнялась на локте:
- О чем думаешь?
- Ни о чем...
- Врешь.
- Не вру.
- Можешь мне сказать, я умею держать рот на замке. – Глаза давно привыкли к темноте, и Хайд заметил очертания улыбки на лице Мегуми.
Горькая ирония: она – единственная, кому Хайд мог открыть душу, и именно от этого человека он вынужден скрывать свои переживания...
...Если бы ты могла...
- Все нормально, спи. – Он сделал попытку улыбнуться, благо в темноте нельзя было разглядеть, насколько неудачной она оказалась.

***
- Камуи?
- Здравствуй.
- Здравствуй.
- Решил?
- Решил.
- В чью пользу?
- Послушай, ты должен понять...
- Понятно.
- И все?
- Ты не мальчик, решил, значит решил.
- ... как... деловая сделка?
Легкая ухмылка:
- Почти.
- Ну что, не жалко?
- Расставаться?
- Расставаться.
- Ничего, я крепкий парень, справлюсь.
Пауза. В две с половиной секунды – почти вечность.
- Прости, мне пора.
- Иди.
Трубка снова на месте.
И что это был за разговор?
Хидэто Такари готовился к долгому выяснению отношений, но никак не ожидал подобной реакции.
Разве так расстаются люди?
Ухмыляясь, безразлично кидая короткие бессмысленные фразы?
Смысл этого телефонного звонка свелся к тому, что Гакт был просто поставлен перед фактом.
.

***

Гакт Камуи с размаху швырнул трубку об стену, попав в висящую на ней репродукцию Микеланджело в массивной позолоченной раме, дом заполнил звон бьющегося стекла вперемешку с грохотом.
На полу, прислонившись к белоснежным обоям, сидел мужчина, безупречное лицо которого было искажено гримасой боли. Слезы лились неиссякаемыми ручьями.
Он ненавидел себя. Больше всех на свете. За свой характер, за свои слова, за то, что одним взмахом ресниц способен убить доверие, за боль, которую причиняет себе и другим, за гордость и высоко поднятую голову, за королевскую походку.
Он встал и подошел к зеркалу.

Кричал на свое отражение, выплескивая ненависть и горечь.
Кричал неистово, падая на колени перед трюмо.
Кричал отчаянно, захлебываясь слезами.
Беззвучно плакал, свернувшись в клубок.
Забывал дышать, утопая в мыслях.
Глыба льда. С кипящей лавой внутри, прожигающей осиротевшее сердце.