Фарфоровая кружка с нарисованным серым кроликом, героем популярного американского мультсериала, со звоном разбилась о матовый кухонный кафель. Прозрачная жидкость лужей растеклась по полу, наполовину впитавшись в ворсистый коврик под столом.
Юноша, одетый в домашнюю футболку (она была на два размера больше, да еще и вытянутая по бокам, так что вид имела на редкость небрежный) и коричневые шорты, тихо выругался и рухнул на стул. Тот слегка отъехал назад и Уруха закрыл глаза, в попытке унять нахлынувшее головокружение. Вдруг за его спиной раздался низкий мужской голос:
- Н-да, я смотрю, ты уже отметил…
Уруха подскочил, как ошпаренный:
- Какого..?! Ты сдурел, так подкрадываться?! – завопил он, но тут же, не удержав равновесия, плюхнулся обратно.
- Спокойно, парень, это всего лишь я, - ответил Аой, внимательно глядя на Уруху.
Обычно привлекательные, тонкие черты лица лид-гитариста The GazettE, сейчас казались какими-то размытыми: на сухих губах застыла пьяная улыбка, веки полуопущены, на лице – застывшее выражение полного недоумения. От парня сильно разило пивом, Аою этот запах не был неприятен, но его раздражало, что он исходил от Урухи.
Тот, на секунду затих, но вдруг резко встал и всем телом навалился на своего гостя.
- Да сколько же ты выпил…– вопрос был скорее риторическим.
- Много, - совершенно серьезно заявил блондин.

Сколько лет Аой знал Уруху, тот всегда проводил 9 июня, напиваясь до бессознательного состояния. Уруха люто ненавидел свой день рождения, он всячески пресекал все разговоры на тему празднования, отмалчивался или отшучивался в ответ на вопросы о подарках и весь день накануне предпочитал ходить по магазинам в одиночестве, капитально затариваясь выпивкой. Причем, чем больше денег водилось у него в карманах, тем глобальнее оказывались покупки.
В этот раз на столе в гостиной гордо возвышалась початая, но почти полная бутылка мартини и необъятных размеров тара с виски «Black Label», благо, еще и вовсе закупоренная. А возле ножки стола (той, что ближе к дивану) успела образоваться аккуратная горка пустых пивных банок, Уруха по своему обыкновению смял все до единой.
Аой вскинул бровь:
- Ты всерьез собирался выпить все это в одиночку?
Некоторое время он стоял спиной к Урухе, считая жестяные банки на полу, потом, вздохнув, повернулся, чтобы повторить вопрос, но именинник уже безмятежно спал на стуле, уронив голову набок.
Семь по пол-литра… три с половиной…немудрено.

***
- Мне надоело быть его нянькой! Бесит меня, когда он так делает!
- Аой, не ори. Я тут не причем.
- Извини. Я не на тебя, я просто злюсь…
- Вижу. А ты ему это говорить не пробовал, а? – Руки сидел на кровати, обхватив колени одной рукой, в пальцах другой тлела сигарета, в промежутках между своими репликами он делал одну глубокую затяжку и затем медленно выдыхал дым носом. Руки в очередной раз провалил свою попытку бросить курить, но старался выкуривать не больше трех-четырех сигарет за день, дабы совсем не потерять самоуважения.
Аой уставился злым взглядом на тапочки, которые валялись у кровати один на другом.
- Я пытался, но он вообще не отвечает на вопросы, понимаешь? Молчит! Просто молчит и всё!
- Не ори. Попытайся построить разговор с Урухой так, чтобы от него не требовалось ответов. Ну не знаю, просто не спрашивай ни о чем. Скажи, как ты переживаешь, скажи, что тебе все это надоело. И уйди. В конце концов, должен он понять, что заигрался! Не идиот же… Пафос, оно, конечно, хорошо, но только до поры до времени…
Гитарист сделал глубокий вдох, начиная верить в то, что предложенный вариант должен сработать, обязан, потому что альтернативы все равно нет.
- Наверное, ты прав… авось, сработает...
- Ну, а то, – кивнул Руки, уверенный в том, что он вообще не бывает неправ.
- Ладно, я пойду.
- Куда? Разбудил меня ни свет, ни заря, - он бросил беглый взгляд на настенные часы, которые высвечивали 14:12, и, не раздумывая, продолжил, - наорал еще! Ты мне должен завтрак.
Аой рассмеялся – вокалист поражал его своей беспечностью.
- Может, я тебе еще и обед задолжал?
- Разумеется, - Руки, зажмурившись, отвернулся и на всякий случай вытянул перед собой руку, зная, что за гитаристом не заржавеет, кинет чем-нибудь. Тот схватил валявшийся на столе фантик и запустил им в приятеля, как и предполагалось.
- Чайник поставлю, и хватит с тебя. Пока.
- Зар-р-раза, - театрально процедил Руки и выпустил струйку дыма ему вслед.

***
Длинная челка сползла на глаза юноши, давившего на кнопку звонка; так что если посмотреть в глазок, то догадаться, кто там, довольно нелегко. Если не знать наверняка.

Уруха торопливо глянул в глазок и раньше, чем успел сообразить, что знает, кто за дверью, машинально задал шаблонный вопрос.
- Я, – последовал недовольный ответ.
- Да-да… - дверь тут же подалась вперед, и в проеме возник хозяин квартиры, - проходи.
Аой бросил угрюмый взгляд на любовника и прошел в квартиру, больше не поднимая глаз.
- Спасибо тебе, что навел порядок, извини, что так долго не открывал, я был в ванной, не слышал, что ты звонишь… - он прекратил тараторить и поднял виноватый взгляд на Аоя.
- Ничего. Я хотел… - начать разговор оказалось не так легко, - поговорить… о вчерашнем.
Усталое выражение лица Урухи мгновенно стало совершенно измученным, он отвернулся, сделав вид, что поправляет подушки на диване.
- Опять? Не прикидывайся, что ты меня не слышишь, понял? Хватит.
Аой сел на стул и сложил руки на груди, внимательно следя за движениями Урухи, он уже понял, что мирного разговора не получится: накопившаяся в глубине души злоба, вырываясь наружу, заставляла повышать тон.
- Слушай, давай замнем. Прости, что доставляю тебе хлопоты, но я не прошу тебя приходить ко мне каждый раз. Забудь, не надо больше, я не маленький.
- А по-моему, маленький! Самый настоящий ребенок! Ты не понимаешь что ли? Во-первых, я переживаю за тебя, мне не все равно, поэтому я прихожу! Прихожу, несмотря на то, что мне тошно видеть любимого человека в таком состоянии, когда он даже на ногах держаться не может! Идиот… - Аой покачал головой и горько усмехнулся, - «…никаких подарков, никаких поздравлений…» Что за дурь вообще?! Откуда? Почему?
- Сугуру. Не надо. Лучше уйди.
- Нет уж, дослушай!
- Су...
- Во-вторых! – перебил его тот,- во-вторых, ты обижаешь меня. Вместо того чтобы выбирать тебе подарок, я хожу покупать тебе лекарства от головной боли, таблетки от тошноты и еще тонны подобного дерьма на тот случай, если тебе в голову взбредет что-то новенькое! Хватит! Ладно, пускай тебе на меня плевать…
- Нет, не…
- Замолчи! Плевать на меня, но ты когда-нибудь свихнешься, придурок, слышишь ты меня?!
- Иди. Вон.
Аой поджал губы, ему хотелось ударить Уруху, повернуть его к себе лицом и влепить звонкую пощечину. Глаза его потемнели от ярости, щеки раскраснелись, ладони плотно сжались в кулаки, и он тихо прошипел:
- Идиот, – Аой встал, замахнулся на все еще стоящего к нему спиной блондина, но опустил руку и быстрым шагом ушел прочь, оставив дверь распахнутой настежь.
Уруха рухнул на диван и закрыл глаза: единственное, что ему сейчас хотелось сделать – откупорить убранный подальше «Black Label».

***
Сидя в дешевой забегаловке, юноша курил сигарету за сигаретой и пил одну чашку эспрессо за другой. Невидящим взглядом он уставился на стоящую напротив широкую кружку со следами молочной пены по краям. Убирать ее, видимо, никто не собирался: официант, единственный на все кафе, решительно не обращал на нее никакого внимания.
Аой задумался, интересно, когда он уйдет, его чашку тоже оставят здесь дожидаться закрытия?

Через час от сигарет с привкусом ментола Аоя начало мутить, и гитарист отодвинул пачку подальше. Ему больше не хотелось орать, не хотелось ударить того, кто так безжалостно играл с его нервами. Хотелось просто оставить Уруху с его капризами в покое, уйти и больше не мучиться. Аой устал. Сдается.
Мобильный телефон на столе завибрировал, оповещая абонента о том, что ему пришло сообщение.
«Прости, не переживай, со мной все в порядке, если можешь, позвони».
Брюнет несколько раз перечитал SMS… и отключил телефон.

Эпилог

- Пожалуйста… умоляю, - мальчик задыхался, - хватит…- он зажмурился не столько от боли, сколько от обиды и отвращения к себе и всему, что с ним происходит. Задний проход горел огнем, глаза ничего не видели, и с каждым толчком он ударялся о бачок унитаза, руку ему заломили за спину, а сил, чтобы высвободиться уже не осталось: все они ушли на бесполезную борьбу с тем, кто сейчас трахает его, расплываясь в сальной улыбке.
Такешима Атсуаки, щуплый мальчуган, добродушный нормальный подросток, сейчас был заперт в кабинке школьного туалета, вход в который сторожат друзья насильника. За что? За что с ним так поступили?
За красивые глаза. Буквально. В классе его любили, но за спиной подтрунивали «девчонка», черты лица вправду были слишком тонкими и изящными для мальчика. Видимо, кому-то он перешел дорогу. Видимо, кто-то решил проучить местную «красотку». Видимо, кто-то, уверенный в своих выводах, не выносит «педиков». Какая разница, что девушка из параллельного класса несколько дней назад согласилась пойти с ним на свидание? Разве это имеет значение, когда жажда «всадить» настолько сильна, что ширинка трещит от давления возбужденного члена?

… И я бы рассказал тебе о том, как мне было больно, как по моим малиновым щекам текли слезы, размером с вишни…
О том, как меня вывернуло наизнанку, когда я понял, что по моим ногам медленно стекает кровь вперемешку со спермой…
О том, каково мне было весь остаток дня выдавливать из себя улыбки, принимая поздравления – все же праздник…
Я бы рассказал тебе обо всем, что преследует меня много лет...
Но телефон молчит - а бокал уже полон.