Боль. А ты знаешь, что такое боль, Кё? Я уверен, что ты думаешь, что знаешь. И все так думают. Но я уверен - ни хрена ты не знаешь! Да, ты разбиваешь себе голову микрофоном, рвешь на себе кожу в экстазе, когда ты на сцене. И, может, это немного больно. Но лишь чуть-чуть... Ты не знаешь, что такое настоящая боль!..
Знаешь, я всегда думал, что душа - нечто фантомное, невесомое, нефизическое. Кажется, я ошибся. Ведь она может болеть, нарывать, как будто ты гниешь изнутри. Как бы объяснить. Когда болит голова, то в висках стучит. Все это знают. Но когда болит душа, все гораздо... интереснее. Стучит сердце, и каждый удар отзывается дикой болью. Болью где? Да везде. Во всем, что есть "я". Или когда тонешь и начинаешь задыхаться, и тебе просто не хватает воздуха, но кажется, что тебя разрывает изнутри. Вот так же все болит у меня с каждым вздохом. Это чувство, ты знаешь, как оно называется? Конечно, нет. Я скажу, это - любовь. Ты же ничего не чувствуешь, поэтому добавляешь в свою жизнь чуть ощущений. А что делаю я? Я завидую тебе! Черной завистью. Завидую, что ты ничего этого не чувствуешь. Злюсь? Пожалуй, да. На себя. Что не могу ничего с собой сделать. Или могу?
Ты знаешь, эта эээ... болезнь пришла ко мне недавно, две недели назад. На ровном месте. Просто однажды я обратил внимание на то, что ты был очень милый, когда спал в студии. И все. Теперь ты мне снишься. Теперь я, оказывается, ненатурал. Теперь меня трясет, как услышу твой голос. Теперь я хочу дышать лишь дымом твоих сигарет. Теперь я вздрагиваю каждый раз, как слышу твое имя. Я теперь даже жду, как дурак, твоего звонка, прекрасно зная, что тебе, в общем-то, и не зачем мне звонить. И я не беру трубку вообще - а вдруг там ты... Я сижу в своей пещере тихо-тихо, чтобы никто не узнал, как мне больно. И молчу, хоть и хочется орать, ругаться, визжать, скулить, сделать хоть что-то, чтобы не было этой пустой тишины. Я, как оказалось, очень боюсь ее. Я все время слушаю музыку, даже когда сплю. И теперь все свое свободное время играю на любимом басу, как одержимый. Иногда так, что рву несколько струн за вечер.
Смешно, но Каору похвалил меня "за повышенную трудоспособность последних дней". Это было на третий день. На шестой все дружно решили, что я заболел. Наверное, судили по небритой физиономии. А может и по кругам под глазами и трясущимся рукам. На десятый день пришли к выводу: "а, может, наркотики". Я чуть не заржал в голос. И вот, я таки дожил до своего дня рождения. Такое ощущение, что последнего. Первое, что я сделал утром, я отключил телефон, и простой, и мобильный. Я ушел из квартиры в ближайший бар и был вдрызг пьяный уже к часу дня. Да, и еще я пропустил репетицию. Сделал выходной от тебя. И в два часа дня уже видел десятый сон (эротика. В главных ролях Ке и Тошия). Я проснулся, весь дрожа от желания. Я испугался себя. Мне было плохо и больно. Рыдания вырвались из груди, и я даже не пытался успокоиться. Сидел на кровати, обняв колени, и, уткнувшись в них носом, тихо рыдал. Через час успокоился и даже дополз до ванной, чтобы умыться. Желудок начал напоминать, что я со вче
рашнего вечера ничего ни ел. Пустота в холодильнике удручала. Я решил заказать пиццу на дом, для этого включил телефон. Заказал. Нажал на отбой. Но, как только я это сделал, мне стали названивать друзья, родственники, Каору. Я тупо нажимал на одну кнопку - отбой. Потом позвонил ты, и этого хватило, чтобы истерика вернулась. Я с размаху швырнул телефон в окно. И вновь остался в тишине, смотря в одну точку на стене и поминутно всхлипывая. Когда в дверь позвонили, я даже не сразу понял, что это за звук. Мне понадобилось секунд двадцать, чтобы вспомнить, что я заказывал пиццу. Шатаясь, я дошел до двери и открыл ее.
За дверью стоял ты. Я сделал шаг назад и просто грохнулся на пятую точку, тупо хлопая на тебя глазами, не в силах сказать ни слова.
- опа-на, - улыбнувшись, произнес ты и спокойно зашел в квартиру. - А ты, гляжу, вовсю развлекаешься. С днем рождения, Хара.
Улыбаясь, ты протянул мне руку, чтобы помочь встать. Я же шарахнулся от тебя как от огня. Ты нахмурился и сам, схватив меня за руку, с силой дернул вверх. Я поднялся на ноги, но сразу же навалился тебя - ноги меня не держали.
- ух, блин, напился, - сопел ты, таща и подталкивая меня в спальню. - Ты в курсе, что ты очень тяжелый?
Я молчал. Я слушал не слова, я слушал твой голос, который иногда заглушался ударами моего сердца. Я дышал твоим запахом. Я грелся теплом твоего тела. И я застонал, ощутив почти физическую боль, когда ты осторожно уложил меня на постель, отстранившись от меня.
- Эй, Тошия, ты в порядке? - встревожено спросил ты на мой стон и склонился надо мной.
- воды, дай мне воды, - прохрипел я, чтобы ты хоть на минуту отошел от меня, не стоял так опасно близко. Я весь горел изнутри от желания, у меня кружилась голова.
Ты быстро вернулся из кухни со стаканом воды и, не дав мне стакана, сам начал меня поить, приподняв за плечи, чтобы было удобней пить. Все, это было выше моих сил, я сорвался. Оттолкнув стакан в сторону, я схватил тебя за волосы и, больно дернув на себя, впился губами в твой рот. На секунду ты замер, ничего не понимая, но потом очнулся. Ты пытался сопротивляться, но я был сильнее. Перевернувшись, я оказался сверху, жестко подавляя любое сопротивление. Я придавил тебя своим весом к кровати, прижав твои руки к подушке над головой. И снова яростно поцеловал. Ты, крепко стиснув губы, пытался отвернуться. Тогда я опустил одну из твоих рук вниз и придавил ее коленом. Ты застонал от боли, чем я сразу же воспользовался, проникая тебе в рот. Теперь моя правая рука была свободна, и я схватил тебя за подбородок, не давая отвернуться. Я не контролировал себя, желание абсолютно затуманило мозг, когда вдруг я увидел твои глаза. В них блестели слезы, и застыло выражение ужаса. На секунду я
замер и этого хватило, чтобы ты со злостью вцепился мне в губу зубами. Я почувствовал острую боль и вкус крови. Теперь злился и я. С силой хлестанув тебя по лицу, я одним движением сорвал с тебя футболку. Ты что-то кричал, ругался, стонал от боли, умолял, но это еще больше меня возбуждало. Я дико хотел тебя и ненавидел за это желание. Я намеренно был грубым и жестоким, пытаясь причинить тебе как можно боли. Я оставлял засосы и синяки по всему твоему телу. Ты дергался, кричал, умолял...
Наконец, я добрался до пояса джинс. Выдернув ремень, я крепко связал им твои руки и снова поцеловал тебя в губы, на этот раз нежно. Одновременно я руками стягивал с тебя штаны вместе с бельем. Ты зажмурился, крепко стиснув зубы и не пуская меня в рот. Но я начал плавно водить самыми кончиками пальцев вверх по ногам от колен, подбираясь все ближе к области паха. Как бы ты этого не хотел, но твое тело мне отвечало. Ты начал возбуждаться. Наконец, мои пальцы сомкнулись на твоем члене, и ты глухо застонал. Улыбнувшись этой маленькой победе, я снова стал тебя целовать, одновременно лаская твой член и пытаясь проникнуть в тебя без смазки. Это было больно даже мне, что уж говорить про тебя. Ты яростно извивался подо мной, из груди твоей вырвался крик, из глаз брызнули слезы. Но я не мог остановиться. Войдя до конца, я почти сразу же начал двигаться яростными, короткими рывками, причиняя тебе дикую боль. Ты кричал до хрипа...
Кончив, я стал яростно надрачивать твой член, пока разрядка не пришла и к тебе. Не знаю, сколько мы так лежали: я, обняв тебя и глубоко дыша, ты, всхлипывая и отвернувшись от меня.
Наконец я успокоился и с ужасом осознал, что я только что сделал. Вся кровать было в твоей крови. Развязав твои руки, я пытался разогнать кровь в посиневших и ледяных запястьях. Ты никак не реагировал. Я сгреб тебя в охапку и понес в ванную. Набрав теплой воды, я аккуратно опустил тебя в ванну. Я нежно смывал с тебя следы своей страсти, похоти и жестокости. Ты молча позволял мне делать это. Синяки, царапины, засосы, кровь... какое же я чудовище! Я обработал твои раны и, завернув в огромное синее полотенце, понес на кухню. Меня сильно настораживало твое молчание. Оно давило, угнетало, убивало меня. Лучше бы ты кричал, ругался, ударил меня в конце концов. Все, что угодно, но не молчал.
Я варил кофе, усадив тебя на диванчик возле стола, когда услышал звонок в дверь. На пороге стоял злой, как черт, Каору.
- Я, конечно понимаю, что напиться "в этот светлый день" важнее, чем репетировать, но надо иметь совесть, Тошия, - прошипел он и, не спрашивая разрешения, отодвинул меня в сторону и зашел в квартиру. - Ты, кстати Кё не видел? Он беспокоился и сказал, что сразу из студии поедет к...
Каору не договорил, он замер как вкопанный, т. к. случайно увидел то, что творилось в спальне. На полу валялась порванная одежда Кё. Белые простыни и одеяло все были заляпаны кровью. Он перевел встревоженный взгляд на меня, но, уверившись, что со мной все в порядке, побледнел и, прижав меня к стене, заорал:
- что ты с ним сделал, ублюдок? - и, не дожидаясь ответа, ударил меня кулаком по лицу так, что я упал. Затем резко рванул на кухню.
А я осел на пол, и, закрыв лицо руками, слушал, что происходит в квартире. Я понял, что Каору отнес Кё его одежду, одел его и повел к выходу, пнув меня по дороге. Уже через 2 минуты наступила гробовая тишина. А я все сидел в том же положении и прислушивался. Я ждал, когда вернется Каору, чтобы убить меня. Мне все казалось, что он обязательно это сделает. Я бы на его месте точно так поступил. Время шло: сначала я считал секунды, потом минуты, затем часы. Но никого не было. Наверное, Кё все никак не придет в себя, и Каору сейчас не может его оставить. Значит он придет убить меня позже. Стоп! Если он это сделает, то его посадят в тюрьму, а за что? За такую сволочь, как я? Это несправедливо...
Теперь я был точно уверен в том, что мне делать дальше. Я прошел на кухню и стал выбирать подходящий нож. Я тщательно осматривал их, проверяя на остроту, когда мой взгляд наткнулся на полотенце, в которое я завернул Кё. Я взял тот нож, который подвернулся мне под руку и, схватив полотенце, прошел в ванную. Включил теплую воду. Я размышлял над тем, как быстрее умру: вскрыв вены или воткнув нож в живот. Второй вариант показался мне более подходящим, как вдруг:
- Что-то ты долго решаешься. - в дверях стоял Кё и горящим взглядом смотрел на меня. От неожиданности я уронил нож в воду. - ну что ты? Продолжай, продолжай. Или я тебя отвлекаю? Я могу и отвернуться...
- Кё... - только и выдохнул я и протянул к нему руку. Он вздрогнул и зашипел:
- не трогай меня, тварь. - я отдернул руку.
- прости... - прохрипел чуть слышно я.
- "прости", - повторил он, как бы пробуя на вкус это слово. - Мда, и это все, что ты можешь сказать мне, да? Простить тебя? А зачем?
- потому что... я... люблю...
- замечательно же ты выражаешь свою любовь. И что ты собирался делать? Суицид, да? Как у тебя все просто, я смотрю... Ну продолжай, продолжай, не буду больше отвлекать. - он кивнул в сторону ванной, мол, вперед, я жду.
Я дрожащей рукой достал из воды нож и снова посмотрел на Кё. Он уверенно кивнул.
- а почему... почему ты вернулся? - дрожащим голосом спросил я, проводя ножом по запястью. Алая кровь закапала на белый кафель. Было больно, но мне казалось, что я слишком слабо давил на нож. В голове мелькнула мысль, что, наверное, лучше резать по вдоль, так кровь быстрее уйдет.
- я хотел убить тебя, но ты, похоже, решил лишить меня и этого удовольствия... - я вопросительно посмотрел ему в глаза. Это выражение - злость и... слезы?
- нет, ты не отвлекайся, - он говорил глухо, в голосе слышались слезы. - какой же ты эгоист! - проговорил он ледяным голосом. - Ты даже сейчас думаешь только о себе...
- что ты имеешь ввиду?
- заткнись и режь дальше! - Кё дрожал и злился.
Я стиснул зубы и покрепче сжал нож. И зажмурился, снова проводя лезвием чуть выше предыдущего пореза. Стон невольно сорвался с моих губ. На этот раз рана оказалась глубже, и мне было больнее. Я услышал судорожный вдох и поднял глаза на Кё. Он стоял бледный, прислонившись к стене, и крепко сжимая губы.
- я правда тебя люблю, - прошептал я, смотря ему прямо в глаза.
- теперь другую руку, - ответил он.
Я послушно взял нож в левую руку, но тут же выронил его, скривившись от боли. Руки тряслись, и пальцы не слушались.
- я сказал, режь.
Я снова попытался взять нож, но он был скользким от крови. Перед глазами все стало расплываться от боли и от слез.
- я хочу, чтобы ты закончил то, что начал, - сказал Кё. - Это же ради меня, да? Соберись, ради меня, ну же... - говорил он почти ласковым голосом. Как будто ребенка уговаривал поесть.
От его слов мне становилось все хуже, болела душа. Я сидел в луже собственной крови, понимая, что этого мало, чтобы умереть. Но я не мог заставить себя продолжить.
- какой же ты жалкий, - прошептал Кё, глядя на меня сверху вниз. Потом он достал мобильный и вызвал мне скорую. Спокойно назвал адрес, имя, объяснил ситуацию. Такой хладнокровно-спокойный. Равнодушный. Бесчувственный. Почему он такой? Почему, даже после всего случившегося, он может быть таким спокойным? Я чувствовал, как во мне закипает злость, питая меня новыми силами.
- бесчувственный кретин! - внезапно заорал я. - знаешь, как мне больно здесь, внутри, - я прижал руки к груди. - ты же не знаешь, как мучаешь меня! Да, я тварь, я сволочь, последняя скотина! Я сам себя ненавижу за то, что сделал! Ты хочешь, чтобы я умер, да? Я умру, умру для тебя, хочешь?! Я же так люблю тебя! - орал я, трясясь как в лихорадке. Я схватил нож левой рукой и раз за разом начал резко пластать кожу на правой. Порезы были неглубокие, но их должно было быть много. Тогда ты подошел ко мне и дал пощечину. Нож я выронил и больше не двигался, лишь слезы катились по лицу. Ты присел рядом и крепко прижал к себе, успокаивающе гладя по голове. Что? Что ты делаешь? Ты же должен ненавидеть меня? Зачем ты это делаешь? Мне было больно, тяжело, голова кружилась, в глазах начало темнеть. Я рыдал, а ты пытался меня успокоить. И от того, что ты меня не отталкивал, а наоборот, пытался прижать крепче, мне стало так хорошо, так тепло и уютно...
Потом приехала скорая...

back