Я отодвинул в сторону кружку с недопитым кофе и стряхнул туда пепел от сигареты.
- Противно, - констатировал Нао, отложив журнал, - вот же рядом пепельница стоит, зачем ты в кружку?
- Нао, отстань, а?
Я сделал медленную затяжку и выпустил дым колечками в потолок.
- Что, снова ругаетесь? Привет, – Хирото зашёл в гримёрку, бросил на стул сумку, обнялся со мной, потом с Нао.
- Мы не ругаемся, - возразил я и потушил сигарету в пепельнице. – Лидер-сан меня просто отчитывает за нехорошее поведение.
Нао хмыкнул и снова принялся за свою мангу, а Хиропон налил себе кофе и уселся на стул.
- Без сахара, - скривился он.
- Возьми и положи, - я сел на стуле ровно, взял гитару и начал что-то наигрывать.
- Нао, что у нас сегодня по программе кроме участия в шоу? – поинтересовался Хирото, повернувшись в сторону ударника. Ребята уже давно просекли, что если я беру в руки гитару, то выпадаю из реальности, и общение со мной становится весьма неплодотворным. Правда, существовала также негласная истина: «Отрывая Нао от чтения манги, ты рискуешь влезть в большие неприятности». Однако сегодня Наоюки оказался на редкость милым и добрым... Кстати, не думайте, что наш драммер действительно ласковый, как рождественский хомяк – за пределами камеры он превращается в маленькую голодную фурию; и хотя мне от него никакого вреда не может быть, но вот Пону с Сагой достаётся частенько и по полной программе.
Итак, сегодня Хирото повезло, Нао свернул журнал трубкой (чиби-гитарист сразу напрягся – видно, подумал, что ему сейчас этой трубкой прилетит по голове), убрал в сумку и лучезарно улыбнулся.
- В принципе, у нас ничего, но примерно в одно время с нами у Kagrra тоже будет запись на телевидении, так что потом мы можем все вместе куда-нибудь завалиться.
Я усмехнулся, прекрасно понимая причину радости Нао – он был без ума от этих парней. Оно и понятно – от пятёрки так и веяло обаянием, харизмой и чем-то таким древним, историческим, я бы даже сказал, мистическим. Вдобавок ко всему наш Нао очень крепко подружился с их Нао, и я частенько мог наблюдать картину, как эти двое зависали где-нибудь и говорили, говорили, говорили... и никак не могли наговориться. Честно говоря, я даже был удивлён – о чём можно разговаривать так долго? Очевидно, у парней существовала какая-то невидимая связь.
Кстати, о связи... в гримёрке присутствовали только трое членов Alice Nine, а если мне не изменяет память, в идеале должно быть пятеро.
- А где же наша сладкая парочка? – поинтересовался я и увидел, как Нао тут же погрустнел. Причину этого я так же знал – да в принципе, все знали.
- Мне Кохара позвонил, сказал, что они задержатся, - сразу бойко отреагировал Хирото. Несмотря на всё своё недовольство ситуацией (как же так, он, ярый защитник натуралов, общается и дружит с двумя самыми что ни на есть натуральными геями, извините за каламбур), они с Шо всё равно оставались лучшими друзьями, а с Сагачи – просто друзьями. Пон легко умел забивать на факты, которые ему не нравились, мне бы так. Я уже который месяц подряд мучился от того, что не могу обращать внимания на девушек. Приходилось подбодрять себя мыслью, что просто девушки вокруг не в моём вкусе... однако, перспектива окончательно превратить «голубую» часть коллектива из меньшей в большую, казалось, стоит за порогом и тихо скребётся в дверь.
- Вечно они задерживаются, - Нао снова стал твёрдым, как камень, холодным, как лёд, зубастым, как... В голову приходит сравнение «как тигр», но это совсем не так, поверьте, я очень добрый, аки агнец божий.
Откуда-то из середины коридора донёсся громкий смех на высокой ноте, и самая чувствительная струна в моей душе дрогнула, издав тихий, красивый, мелодичный звук. Я и сам ещё не до конца понял, почему, но догадывался – я попросту узнал этот смех. В гримёрку дружным составом ввалились Kagrra, точнее, попытались ввалиться, но застряли в дверном проёме, что вполне понятно: он был рассчитан на одного, максимум на двух, в самом крайнем случае – на трёх (если брать в идеале трёх таких, как наш Сага), а тут эти пытаются впятером пролезть, да плюс ни один из них не обладает худощавой фигуркой басиста Alice Nine.
В конце концов операция под корявым названием «Снаружи впин, изнутри вдёрг, в конечном счёте ввал в гримёрку» была выполнена, и вдобавок повлекла за собой очередной взрыв хохота, в котором я подсознательно пытался уловить те самые, знакомые мне нотки смеха, как наркоман, жадно собирающий оставшуюся героиновую пыль, всю до последней крупинки.
Нао «не наш» тут же с радостными воплями повис на шее у Нао «нашего», впрочем, кто из них был радостней, можно ещё поспорить. Я проследил за недовольным взглядом Ишши и тихо хмыкнул. Не волнуйся, Ишши-сан, никуда твой Нао не денется, останется в целости и сохранности, они с лидер-саном просто друзья... Не зря же подобный взгляд я часто замечаю, когда Нао украдкой поглядывает на Шо и Сагу. На Казумасу ему плевать... а вот Сакамото явно волнует сердце драммера. Тут, к слову, можно вспомнить пресловутый «мэри-чан футон»... Впрочем, это, как говорится, уже другая история.
Внезапно от моих мыслей меня отвлёк ты. Сел рядом со мной, окутав лёгким ароматом дезодоранта и ещё чего-то... то ли фруктового, то ли ягодного, я не мог понять. Я поймал себя на мысли, что дышу глубоко и медленно – мне нравился этот запах.
- Как дети малые, - заметил ты, обнажая в улыбке безупречные зубы, чуть прищуривая глаза по привычке, откидывая чёлку со лба резким движением головы.
- Ты о Нао? И... Нао? – я засмеялся.
- Да нет, я про Пона, - ты продолжал смотреть на ребят, а я – на тебя. А потом перевёл взгляд на Хирото – он со звонким хохотом тискался с Изуми. Я усмехнулся. Хиропон... в этом он весь.
- Все радуются, ты один сидишь скучаешь, - ты повернулся ко мне, продолжая улыбаться, и кокетливо убрал прядь волос за ухо.
- Да я... Я просто... Это самое...
Не знаю, что на меня вдруг нашло, но я внезапно потерял способность логически мыслить и членораздельно выражаться. Просто смотрел на тебя, открывал рот, как рыба, вытащенная из воды, и не мог подобрать слов. К счастью, в этот момент в гримёрку зашли Шо с Сагой, ты обернулся на них, и я смог спокойно выдохнуть.
У тебя блестящие чёрные волосы, мягкий, чуть полноватый овал лица, большие раскосые глаза удивительно красивого разреза, пухлые чувственные губы, которые то и дело растягиваются в заманчивой игривой улыбке, и невероятно сексуальный острый язычок. Ты ненамного ниже меня, и хотя мы одного года рождения, иногда мне кажется, что ты на десяток лет младше. Меня очень привлекает в тебе сочетание удивительной мужской силы и харизмы с изящной японской женственностью и нежностью. У тебя очень сильные руки, и, когда ты играешь на гитаре, я не могу оторвать взгляда от твоих ловких длинных пальцев, в напряжении пробегающих по струнам. Тебя зовут Акийя, для друзей просто Аки, а я в своём сознании прозвал тебя Bilberry, и это единственное слово, которое на английском я произношу абсолютно без какого-либо акцента. Черничный - в этом весь, и я прекрасно знал о твоём пристрастии к этой свежей, сочной ягоде. И даже сейчас, до сих пор чувствуя слабый сладковатый аромат, исходящий от тебя, я со стопроцентной уверенностью мог сказать, что на ланч у тебя был сэндвич с черничным джемом. И наверняка кофе. Сладкий. Ты всегда пил его с сахаром, тогда как я такой на дух не переносил. Ты вообще был невозможным сластёной...

«...- Фиолетовый! Фиолетовый, Тора!
Я тихо смеялся в кулак, прикрыв трубку ладонью. Очень уж комичным было твоё возмущение.
- Фиолетовый! Шинджи!
- Ну и что? – я до сих пор улыбался во весь рот.
- Ну и что?! Ты думаешь, это смешно?! Только что увидел по телевизору... Хорошо, что я сидел, а то точно упал бы!
Я прислонился к косяку балконной двери и закурил, удерживая телефон между ухом и плечом.
- Ну скажи, мне хоть идёт?
Судя по молчанию в трубке, ты задумался, причём конкретно, и я знал, что это надолго. Нет, ты никогда не был откровенным тормозом, но порой впадал в какое-то состояние сродни сомнамбулизму, и начинал тупить. Впрочем, это очень тебе шло, в моих глазах это делало тебя таким... милым.
- Аки-чан, ты не уснул там случайно?
А порой я не мог устоять, чтобы не подколоть тебя и не назвать лишний раз «блондинкой».
- Да я думаю. Ано-о-о... Забавно выглядит. Ты теперь такой... черничный.
Я резко вдохнул, дым попал не в то горло, и я закашлялся. Минуты через две, когда лёгкие смогли нормально функционировать, я выпрямился и снова прижал телефон к уху, весь красный и взмокший. Ты, судя по всему, всё это время пытался меня дозваться.
- Тора! Тора, что происходит?
- Чуть сигарету из-за тебя не проглотил, - пожаловался я.
- А ты представь, что со мной было, когда я увидел... Фиолетовые волосы! Я в шоке, Амано!
Я опять засмеялся.
- Они не все фиолетовые, только несколько прядей, - попытался я обелить себя.
- Надеюсь, это скоро смоется, - ты был наигранно строгим.
- Да, это всего лишь оттеночный бальзам...»

Вы с Шо и Сагой поприветствовали друг друга, и ты снова повернулся ко мне.
- Ты всё ещё злишься?
Я откинулся на спинку стула.
- Злюсь? О нет, что ты, Аки-чан! Почему я должен злиться?
- Тора...
- Ты всего-навсего не сдержал обещание, а в итоге выставил меня идиотом! Я оказался в ужасно неловком положении, мне безумно обидно, но я не злюсь, ни капли.
Да уж. Понесло меня.
- Значит, всё-таки злишься, - констатировал ты. – Ну прости... Шинджи! Я ведь объяснил, у меня сломалась машина, и я просто не мог...
- Давай не будем обсуждать наши отношения на людях, - прервал я тебя. Ты замолчал и перевёл взгляд на парней, которые обсуждали, куда пойти после записи телешоу.
- Так что, туда идём или... Тора, ты-то как считаешь? – Хирото повернулся ко мне.
- Ой, нет, я не иду, ребята, давайте без меня. Я после записи сразу домой поеду, что-то голова разболелась.
- А ты, Аки-чан? – Пон попытался обрести ещё одного союзника в твоём лице.
- Извини, Хиропон, не сегодня. У меня ещё есть дела.
- Ну ладно, - Хирото отошёл от нас с кислым видом.
- Давайте в Акихабару поедем! – выдал Нао с сияющей улыбкой, и лицо младшего гитариста снова просветлело.
- Хай! Давайте!
Парни опять начали обсуждать и спорить, а я украдкой бросил взгляд на тебя. Ты изучал молнию на своей сумке. Интересно, что за дела ждали тебя за стенами PS Company? Что-то мне подсказывало, что относительно своих планов ты солгал – так же, как и я.

«...Я зашёл в конференц-зал в тот момент, когда Хирото шарился в моей сумке.
- Пон! – загремел я. Он подпрыгнул на месте от неожиданности и отскочил в сторону с виноватым видом. – Ты что там делаешь?
- Я сигареты свои искал, - начал оправдываться чиби-гитарист. Я рванул вперёд, достал из бокового кармана пачку и отдал ему, а потом присел на пол у сумки и стал в ней рыться.
- Можно было просто попросить, - буркнул я. – И вообще, в следующий раз не клади их ко мне в сумку.
- Чего ты психуешь? – поинтересовался Пон. – Как будто ты там чью-то запретную фотографию хранишь.
Я повернулся к нему спиной. Хирото не виноват, он же не знал, насколько оказался прав: во внутреннем кармашке на молнии у меня лежало твоё фото.
- Я вспомнил, как Руки над тобой прикалывался, - засмеялся вдруг Хиропон.
- Насчёт? – от удивления я даже обернулся.
- Ну помнишь, тогда, на репетиции... ты на гитаре играл, сложился чуть ли не пополам, почти лицом к ней прижался, а он сказал, что у тебя там чья-то фотка приклеена, - Пон захохотал.
Я тихо вздохнул. Порой парни даже не догадываются, что их якобы весёлые шутки на самом деле являются суровой реальностью. И дома, когда я писал особенно сложные и грустные песни, на грифе моей гитары обязательно можно было увидеть твою фотографию... Хорошо, что никто не видел. Шинджи Амано не должен быть слабым. Я Тигр, и для меня закон – табу на людские слабости.
- А-ха-ха, - умирал Хирото. – Чья-то... фотография... а-ха-ха...
- Таканори бака, - буркнул я. Пон отсмеялся и стал вытирать слезящиеся глаза.
- Конечно, никому не понравится разоблачение, - ехидно заметил он. Я вскочил и попытался поймать мелкого засранца, но Хиропон, обладатель меньшего роста и веса, более юркий и ловкий, легко улизнул от меня. Кончилось тем, что мы бегали туда-сюда вокруг длинного овального конференц-стола. Хирото заливисто хохотал, а я беззлобно выкрикивал какие-то угрозы. Наконец мы остановились, чтобы перевести дух, и на ближайшем стуле я заметил здоровенного плюшевого кота какого-то ужасного морковного цвета (интересно, как он там оказался? Впрочем, не важно). Я среагировал мгновенно, схватил игрушку и швырнул в Хирото. Он среагировал ещё быстрее и пригнулся. И всё закончилось бы безобидно, если бы не лохматая голова басиста Alice Nine, обозначившаяся в дверном проёме в этот момент. Получив по кумполу увесистым плюшевым уродом, Сага несколько секунд стоял в полном офиге, а потом обиженно закричал:
- За что?!
- Прости, Сагачи, я не хотел! – попытался оправдаться я, сдерживая предательский хохот. – Я в Пона целился!
Сакамото подобрал с пола игрушку и начал мстить Хирото, обрушивая на его голову свой гнев... вместе с рыжим животным из семейства кошачьих. Я оставил басиста разбираться с мелким пакостником и вернулся к сумке. Достал фотографию, провёл пальцем по твоему лицу, запечатлённому на снимке, по светлой улыбке... а потом убрал фото в карман джинсов. Надо быть осторожнее, зная, что Хиропон рядом и не дремлет...»

- Стоп, снято! Всем спасибо, все свободны!
Парни облегчённо вздохнули и начали весёлый трёп, направляясь к выходу. Шо и Нао боролись за право сказать басисту очень важную вещь, Хирото старался завладеть вниманием их троих, Сага же элементарно пытался поговорить по телефону. Тогда как я все свои силы тратил на то, чтобы держать шею прямо. Во время съёмок песни я, играя на гитаре, сделал какое-то неправильное движение и потянул мыщцу... и сейчас спина и шея очень ныли, и любой лишний, даже самый незначительный поворот головы или туловища вызывал острую вспышку резкой боли. Я вышел из студии и привалился к стене.
- Тора... Тебе плохо?
Я открыл глаза (когда я успел их закрыть?) – передо мной стоял Нао, он взволнованно постукивал себя палочками по бедру.
- Всё в порядке, - выдавил я. – Голову прихватило, сейчас пройдёт.
- Тебя подвезти?
- Не надо, - я сквозь силу улыбнулся. - Развлекайтесь.
- Точно? – Мураи выглядел очень встревоженным.
- Точно-точно, не волнуйся. Иди к ребятам.
- Ну ладно... До завтра!
Я поднял ладонь в ответ. Нао побежал по коридору и скрылся в лифте. Я медленно пошёл вдоль стены: сейчас спущусь вниз, сяду в машину, а там пережду – может, отпустит...
- Тора!
Я замер, вцепившись в стену. Повернуться я не мог, впрочем, этот голос я и в аду узнаю.
- Тора-чан, подожди!
- Жду, куда я денусь, - буркнул я.
- Что с тобой? – ты подошёл сзади, положил руку мне на плечо, с опаской заглянул в глаза.
- Мышцу потянул, - неожиданно для самого себя сказал я правду. – Болит дико, шевелиться не могу.
- Нао-куну ты, конечно, не сказал? – ты обнял меня за талию, перебросил мою руку себе через плечо и осторожно повёл к лифту.
- Нет, конечно, на головную боль сослался. Лучше ему не знать, не хочу очередной нервотрёпки – как тогда, с шейной грыжей...
Ты поёжился.
С твоей поддержкой я благополучно оказался на стоянке.
- Домой ехать надо, - начал я, но ты меня перебил:
- Тебе в таком состоянии нельзя за руль садиться.
- И что ты предлагаешь?
Ты посмотрел на мою Тойоту, а потом перевёл взгляд на Ниссан, припаркованный неподалёку. Я хотел было возмутиться, но потом понял, что это действительно единственный выход, и позволил тебе довести себя до твоей машины.
Ты аккуратно усадил меня на пассажирское сиденье, максимально опустил подголовник и мягко уложил мою голову на него.
- Так не больно?
- Нет, отлично. Спасибо.
Ты закрыл дверь, обошёл автомобиль и через пару мгновений опустился справа от меня на место водителя.
- Адрес сказать?
Ты усмехнулся, перевёл на меня насмешливый взгляд.
- Я помню.
Ниссан тихо заурчал, мы тронулись. Пока ты выезжал с парковки, я сидел не шевелясь, однако вскоре мне наскучило изучать кожаный потолок салона, и я слегка повернул голову вправо. Мой взгляд упал на твои руки на рулевом колесе. Ты сжимал руль мягко, но сильно – так же, как гриф гитары. Это сочетание силы и мягкости... твоё отношение ко всему... Тигру нравится, когда его чешут между ушей, но укротитель должен быть строгим. Внутри разливалось приятное тепло, никак не связанное с послеполуденной жарой на улице.
Я перевёл взгляд на твоё лицо, которое видел в профиль, точнее, почти в три четверти, захватывая также затылок. Твои волосы блестели в лучах заходящего солнца, солнечные зайчики бегали по твоей щеке, бликовали на дужке солнечных очков, заставляли искриться крошечный гвоздик в левом ухе. Мне безумно захотелось протянуть руку и дотронуться до серёжки пальцем... чтобы отогнать наваждение, я заговорил о первом, что пришло в голову.
- А где все ваши?
Мне показалось, или ты вздохнул с облегчением? Ты явно пытался найти тему для разговора и не мог. Эх, Аки, когда тишина между нами стала напряжённой?
- Они ушли чуть раньше, Нао-кун уговорил всех поехать в Акибу, а меня оставили просматривать отснятый материал.
- М-м-м... – протянул я. – Мстят за то, что ты отказался с ними идти?
- Вообще-то я сам вызвался.
Ты действительно смутился, или мне почудилось?
- Зачем?
- Мне с тобой поговорить надо, - сказал ты оправдывающимся тоном, выделив голосом «с тобой». Или тон был извиняющийся?
- Ну вот, - я слабо улыбнулся, - мы говорим...
Ты бросил на меня мимолётный взгляд и остановил машину.
- Приехали. Сиди, сейчас помогу тебе вылезти.

«...В помещении, которое раньше служило, кажется, цехом по сборке автомобилей, было ужасно душно, открытые настежь окна не спасали от липкой, изматывающей жары, она проникала под кожу и заставляла кровь густеть и течь медленнее. Мы все были в сборе – кроме Хирото, он по неизвестным мне причинам отсутствовал. Нао полулежал в кресле с влажным полотенцем на лице, Сага осматривал оборудование и советовался с операторами, куда лучше установить фонари, чтобы при съёмке освещение было равномерное. Здоровенный вентилятор, призванный обеспечивать наличие ветра в клипе, сейчас стоял без дела, и Шо подошёл к нему, внимательно разглядывая пульт управления. Потыкал в какие-то кнопки, и вентилятор заработал на полную мощность, так что кицунэ чуть не снесло с места. Казумаса испуганно отключил ветродуй и установил другой режим, после чего подставил лицо приятному прохладному дуновению. Он стоял под вентилятором, подняв голову и раскинув руки в разные стороны, тонкая серая футболка развевалась.
- Кохара, не задирай голову, - бросил я, обмахиваясь сценарием клипа в толстой обложке.
- Это ещё почему? – Шо начал медленно поворачиваться в разные стороны, позволяя вентилятору равномерно обдувать всё тело.
- Сейчас Сага увидит это... ты же знаешь, как он реагирует на твою шею, - я засмеялся, - а Нао только угомонился, незачем нам опять его злить.
Шо посмотрел на меня и нахмурился, я думал, сейчас начнёт спорить, но он кивнул и отключил вентилятор.
- Правильно, - согласился он, подсаживаясь ко мне и доставая из сумки-холодильника бутылку ледяного зелёного чая с малиной, которую я у него тут же отобрал. – Эй, верни мне чай!
- Тебе нельзя пить такое холодное, снова голос пропадёт.
- Шинджи-и-и, - заныл Шо. – Мне жа-а-арко...
- На вот, обмахивайся, - я сунул ему в руки сценарий и сам начал пить. Казумаса смерил меня уничтожающим взглядом.
- Вообще, - продолжил он со злобой в голосе, - у Нао сейчас, кажется, какие-то проблемы с психикой.
- Конкретнее? – я наклонился вперёд.
- Не знаю, я видел у него валиум...
Я подавился чаем. Валиум – это серьёзно.
- Правда, на баночке стоял срок годности, который уже закончился, может, он им не пользуется, просто...
- Просто баночка стоит, ну конечно, - я кивнул. – И тем не менее... Валиум... Надо бы мне поговорить с Нао.
- Я думал, ты знаешь, вы же с ним вроде как друзья.
- Он мне не рассказывал, - тихо сказал я, наблюдая за тем, как Нао разговаривает с Сагой. Лидер-сан улыбался, жестикулировал, смеялся. Вот он протянул руку и поправил воротничок рубашки Сагачи, при этом у него было то лицо, которое я всегда видел перед глазами, когда по какой-либо причине пытался представить себе Нао: чуть приподнятые брови, плотно сжатые губы, слегка тронутые улыбкой. Пальцы драммера легко пробежали по мягкой ткани рубашки, расправляя складки, задержались на верхней пуговке... я не видел, но мог предположить, что подушечками пальцев Нао сейчас точно касался бледной кожи Такаши в вырезе.
- Я не могу на это смотреть, - Шо хотел было подняться, но я схватил его за руку.
- Подожди. Он сам должен сказать.
И вот Сага взял Нао за запястье, что-то сказал – с такого расстояния невозможно было понять, и Мураи с улыбкой опустил голову, а потом высвободил руку и пошёл к выходу. Быстро и не оборачиваясь. Я вспомнил – валиум. Точно ли срок годности уже прошёл?
Шо вздохнул, наблюдая за Сагой, который так и стоял на одном месте, не шевелясь, глядя вслед уже ушедшему Наоюки. Я встал и пошёл за ним. Проходя мимо Сагачи, заглянул ему в лицо – басист смотрел в пол, на его мрачном лице застыло извиняющееся выражение. Я вышел на улицу – Нао стоял, прислонившись спиной к стене здания, глядя на слепящее солнце сквозь тёмные очки.
- Это ужасно – знать, что человек, за которого ты готов отдать жизнь, совсем тебя не любит, - тихо пожаловался он мне.
- Наверное, - машинально согласился я. Нао вздохнул и опустил голову.
- Как тебе хорошо, между вами никто не стоит.
- Между... между нами? – переспросил я, выделяя последнее слово.
- Ну да. Между тобой и Аки.»

Ты посадил меня на кровать.
- Не шевелись, я сейчас вернусь.
Я не шевелился. Я уже понял, что если чуть приподнять плечи и откинуть голову назад, боль почти проходит. Я поджал ногу под себя и сидел лицом к стене, так что дверь мне была не видна. Я слышал твои шаги по коридору – в одну сторону, потом в другую. Вскоре ты вернулся. Я мог ориентироваться исключительно на слух. Шорох – снял пиджак, кинул его на кровать рядом со мной, и я смог дотронуться пальцами до его мягкой, чуть шероховатой, нагретой на солнце ткани.
Вдруг я ощутил на шее твои мягкие, прохладные ладони. Я понял – ты ходил мыть руки, и чувствовал слабый аромат персика, исходящий от твоей кожи.
- Где болит? – тихо спросил ты. – Здесь?
- Вот здесь, - я протянул руку назад, чтобы показать, и мои пальцы коснулись твоих. Как будто электрическая искра щёлкнула по подушечкам, мы оба одновременно отдёрнули руки, и я попытался понять, почему сердце колотится как сумасшедшее. Наконец ты заговорил:
- Тут? – твой голос звучал хрипло, и ты откашлялся, прочищая горло. Руки вернулись, даря коже умиротворяющую прохладу. Ты мягко нажимал, оглаживал, ощупывал каждую мышцу, сдвигая ворот футболки вниз. Я прикрыл глаза и наслаждался этими удивительными ощущениями... Даже Хирото, большой любитель массажа, не мог снимать напряжение так, как это делал ты. Внезапно твои руки нащупали сжавшуюся, напряжённую мышцу чуть выше лопатки, всю спину пронзила боль, и я невольно дёрнулся, не сдержав резкий вскрик.
- F...ck!
- Ой, прости, пожалуйста, Шинджи, прости! – запричитал ты, а я потёр слезящиеся глаза.
- Ну, так как там дела, док?
- Я нашёл растянутую мышцу, - ты лёгкими, будто извиняющимися прикосновениями успокаивал боль. – Думаю, я мог бы тебе помочь...
- Как? – поинтересовался я.
- Сделаю массаж.
Сердце замерло, пропустило пару ударов, а потом забилось сильнее прежнего. Такой подарок судьбы... но внутренний голос ехидно прошептал: «А ты уверен, что сможешь себя контролировать?» Я сглотнул.
- Давай, снимай футболку и ложись, - ты похлопал рукой по подушке и начал закатывать рукава. Я наконец смог посмотреть на тебя: щёки раскраснелись, уж не знаю, от жары или чего другого, но румянец очень тебе шёл.
- Может, лучше не надо? – неуверенно спросил я.
- Не спорь, - отрезал ты.
Я принялся снимать футболку, ты мне, естественно, помог, а потом уложил на кровать животом вниз.
- Я не знаю, как голову положить, мне всяко больно, - пожаловался я.
- Согни руки в локтях, сложи их друг на друга перед собой и лбом упрись, - посоветовал ты. Кое-как я устроился.
- Может, лучше было вызвать врача? – тихо спросил я.
- Он бы с тебя кучу денег взял за вызов и не стал бы спрашивать, больно тебе или нет. Лежи спокойно, Шинджи.
Но как тут будешь лежать спокойно, когда я чувствую, что твоё колено упирается мне в бедро, и даже через плотный деним джинсов и лёгкий шёлк брюк чувствуется жар горящей, плавящейся кожи?
Ты положил руки мне на плечи. Так приятно чувствовать прохладное прикосновение нежной кожи ладоней и чуть шершавых подушечек пальцев... Ты начал медленно поглаживать по плечам, по шее, убирая пряди волос, по лопаткам, вдоль позвоночника, постепенно убыстряя темп, увеличивая амплитуду и силу нажатия. По мере того, как ты мягко растирал больную мышцу, приятные ощущения сменялись ноющими, болезненными. Я зажмурился, пытаясь думать о чём-то хорошем. Внезапно я почувствовал, что ты подвинул левую ногу, затем вовсе убрал её, а потом поставил слева от меня. А после этого у правого бока оказалась правая нога. Я даже дышать перестал. И конкретно так отвлёкся. Я подумал, если ты сейчас немного опустишься вниз... попросту сядешь на меня. Я начал ворочаться, пытаясь уронить тебя, за что в отместку был больно ткнут пальцем в бок.
- Шинджи! – прикрикнул ты. – Угомонись и лежи спокойно!
Я вздохнул и прошептал очень-очень тихо:
- Как же ты не понимаешь, my Bilberry, я не могу оставаться спокойным, когда ты рядом... Как же ты этого не понимаешь...
Я был уверен, что ты не расслышал слов, но сама интонация заставила тебя остановиться и убрать руки. Пару мгновений ты не шевелился, а потом перелез через меня и сел на край кровати.
- Ты, кажется, хотел поговорить? – тихо спросил я, поворачивая голову и чувствуя, что могу шевелиться. Ты сидел, глядя в пол, с поникшими плечами и весьма жалким видом. Я сел за тобой, не зная, что сделать. Очень хотелось поднять ладонь и положить тебе на плечо, или погладить по блестящим волосам, или просто провести пальцами по спине, чтобы почувствовать горячую кожу через тонкий шёлк. Я прерывисто дышал и хмурился, не зная, как поступить... и наконец решился – будь что будет. Я медленно протянул к тебе руку, едва заметно коснулся пальцами спины – и тут ты дёрнулся, резко встал и подошёл к окну.
- Темнеет уже, - тихо сказал ты. Я опустил голову и вздохнул.
- Вот и поговорили.
- Я пойду домой.
- Нет! – неожиданно громко для самого себя вскрикнул я. Ты вздрогнул и посмотрел на меня с испугом.
- Ну хорошо... Нет так нет... Только не калечь меня, окей?
Я слабо улыбнулся.
- Посмотрим, как пойдёт.
Ты как будто глотнул холодной воды, заметался, в конце концов пошёл к двери.
- Сделаю нам кофе.
Я начал одевать футболку.
- Мне без сахара.
- Я помню.

«...Я не знал, почему из всей группы выбрали именно меня, и уж тем более не представлял, почему я согласился. Но вот уже пять минут я стоял в прохладном вестибюле и ждал. Нервное напряжение, которое я обычно испытывал перед большими концертами, ни в какое сравнение не шло с тем, что я ощущал сейчас. В буквальном смысле дрожали колени, стучали зубы, тряслись руки... и я не мог понять, отчего это – от того ли, что сейчас я должен был пойти на «свидание» с гитаристом Kagrra или от того, что ещё со дня знакомства испытывал к этому гитаристу непонятную слабость. Всё в тебе привлекало меня настолько, что я порой боялся собственных мыслей. И уж конечно, тот факт, что, как мне донесли надёжные источники, ты сам меня выбрал, уверенности в себе мне не добавлял.
Я понял, что ты пришёл ещё до того, как ты горячими ладошками закрыл мне глаза. Как? Да очень просто – ощутил запах черники. Смешно, но ты настолько прочно ассоциировался у меня с этой ягодой, что её тонкий аромат я смог бы поймать среди миллионов других. Я понял, что ты стоишь сзади, и сердце забилось вдвое сильнее, мне пришлось несколько раз повторить себе: "Спокойно, Тора, спокойно".
Я обернулся и заглянул тебе в глаза.
- Привет.
- Привет.
И идиотская улыбка во всё лицо, и полный сумбур в голове, и не знаю, что сказать.
- Ты... э-э-э... здорово выглядишь...
Что?! Что за бред ты несёшь, Шинджи Амано, мать твоя тигрица?! Но, кажется, эта фраза прокатила, потому что ты кокетливо улыбнулся и показал рукой в сторону двери.
- Спасибо. Ну что, идём?
- Идём.
Я шёл к твоей машине и думал – действительно здорово выглядишь. Конечно, ассиметричная стрижка мне нравилась меньше той, которая была у тебя, например, на Peace & Smile Carnival 2005, однако, она придавала тебе столько нежности, открывая мягкий овал твоего лица, упрямый подбородок, по которому так хотелось провести тыльной стороной ладони. И не накрашенный ты был такой милый.
Мы сели в твой Ниссан, в салоне было очень душно, ты снял пиджак, и пока мы выезжали с парковки, я открыл окно. Так вроде бы получше... по крайней мере, мозг хоть сколько-нибудь работает.
Я, как и всегда, очень боялся, что нам не о чём будет говорить, и как всегда напрасно – главное, я должен был задать тему. В этом ты был похож на Хиропона, он первый никогда не начинал разговор и был из разряда людей «сначала не знаешь, как разговорить, потом не знаешь, как заткнуть». Я сказал что-то о погоде, ты подхватил эту тему, начал жаловаться, что сейчас погода так изменчива и нестабильна, с утра жарко, ты одеваешься легко, а к полудню холодает, и прочее. Мы перешли к обсуждению подходящей одежды по сезонам, от неё – к теме концертных костюмов, потом к концертам в целом. Поболтали о PS Company, о группах с лейбла, я заикнулся о ведущих PSC Tour, ты пошутил насчёт Мияви, я насчёт Кейю, и мы завели разговор о Kra. Неизвестно, сколько ещё это продолжалось бы, но тут мы въехали в здоровенную пробку.
- Ну вот, - расстроено констатировал ты, выглядывая в боковое окно.
- Может, объехать можно? – предположил я.
- Можно было, - ответил ты, выделяя голосом последнее слово. – Теперь стоять придётся.
- Что ж, думаю, мы найдём, чем заняться, - бросил я и тут же осознал всю двусмысленность фразы. Ты посмотрел на меня, пытаясь скрыть предательскую улыбку, не получилось – и мы оба расхохотались во весь голос.
- Ну ладно, сейчас покажу, какие я очки себе купил, - ты полез в бардачок. Я смотрел на твою спину в иссиня-чёрной рубашке, и мне очень хотелось провести по ней ладонью, ощутить тепло твой кожи, рельеф мышц, хотелось коснуться пальцами изящного позвонка на шее, едва прикрытого рваной стрижкой.
- Вот, гляди, - ты выпрямился и показал мне очки. Я взял их, повертел в пальцах.
- Цвет хороший, фасон не нравится, - я примерил, снял, отдал очки обратно. – Мне закруглённые не идут. А вообще, я не очень солнечные люблю, мне больше обычные нравятся.
- С диоптриями? – ты примерял очки, глядя в зеркало. – У меня пока, к счастью, зрение хорошее. Ну как?
Ты обернулся, немного рисуясь.
- Подлецу всё к лицу, - засмеялся я, и ты тоже расхохотался, прищуривая глаза и откидывая голову назад. Мне так нравился твой смех – громкий, уверенный... и очень приятный по тембру. Я хотел бы всю свою жизнь шутить и смешить тебя, только бы слышать этот чудесный смех.
Машины тронулись, и ты скорее нажал на газ. Пока мы стояли в пробке, солнце скрылось за тучами, но сейчас опять выглянуло, снова стало жарко. Наш диалог исчерпал себя, но мне не хотелось возобновлять прерванную тему, хотелось просто сидеть в тишине, слушать урчание двигателя, шум проезжающих машин, шелест листвы на деревьях и пение птиц. Хотелось просто быть рядом, и чтобы этот момент никогда не кончался.
Внезапно мне в голову начали лезть навязчивые мысли. Внутренний голос тоном искусителя тихо пропел: «Положи ладонь ему на колено... Это же так просто – протяни руку и погладь его по ноге... Ты же хочешь, я знаю, я всё знаю...» Я сглотнул, закашлялся и выпрямился в кресле. Стало ещё жарче – или это только мне так казалось? Я смотрел на твою ногу в тёмно-сером дениме, на внутреннюю сторону бедра. Может, и правда ничего страшного не случится, если я... Нет! Не сметь думать о таком! Я сжал виски ладонями.
- Ну вот, приехали, - услышал я и вздохнул с облегчением. Мы вышли из автомобиля.
- Так, ну и куда же ты меня привёз? Национальный парк, здорово, - я улыбнулся.
- Здесь ярмарка сегодня, - ты весь светился и казался мне сейчас беззаботным подростком. – Идём, на ярмарке весело.
Я пожал плечами и захлопнул дверь Ниссана.
- Пошли.
Мы пробирались сквозь толпу, которая становилась всё теснее по мере приближения к ярмарке. Я очень боялся упустить тебя из виду, так как шёл сзади на небольшом расстоянии; поэтому и ещё по нескольким причина мне хотелось взять тебя за руку, но я не решался. Вокруг было слишком много людей – и каждый третий с фотоаппаратом.
- Куда мы идём? – поинтересовался я, пока ты с восторгом в глазах осматривался.
- Я хочу в фото-будку, - заявил ты с абсолютно детской улыбкой и обернулся на меня.
- Ку... куда? Аки-ча-а-ан, ты с ума сошёл! – простонал я. Ты засмеялся.
- Давай, Тора, будет круто!
Я вздохнул. Что ж, если сходить с ума – то по полной программе, и я мысленно махнул рукой на всё. Будь что будет.
Как я и предполагал, обычной фото-будки тебе было мало, поэтому я держал в руках длинную полоску с фотографиями, пока ты осматривался в поисках какой-то «супернавороченной компьютеризированной будки». К слову, фотки вышли очень забавные, на первой мы просто оба улыбались, на второй ты показывал в камеру язык, а я ставил тебе рожки, на третьей пытался сесть ко мне на колени, у меня же было ужасно дурацкое выражение лица. Четвёртое фото понравилось мне больше всего, там ты обнимал меня за шею, и мы смотрели друг другу в глаза. Это получилось нечаянно, но в твоём взгляде было столько нежности... я оторвал нижнюю фотографию и незаметно спрятал в карман.
- Туда идём, - ты уверенно ткнул пальцем в сторону кабинки с изображением каких-то мультяшных принцесс типа Белоснежки.
- А... – я замер с открытым ртом. Спокойно, Тора. Дай ему возможность впасть в детство. С обречённым видом я поплёлся за тобой.
- Не кисни, Шинджи, потом будем делать то, что ты захочешь, - ты радовался моей невероятной уступчивости. Эх, my bilberry, знал бы ты, чего я хочу, так бы не говорил.
Десять минут пыток – и я свободен. Ты углубился в рассматривание фотографий, а я схватил тебя за рукав и потащил в сторону аллей, засаженных деревьями. Ты притормозил у ларька с сахарной ватой.
- Тора.
Я, ни слова не говоря, купил тебе здоровенный сладкий кокон на палочке, и пару минут ты шёл молча, сосредоточенно кусая мягкую вату – но она не откусывалась, а попросту сминалась; естественно, вскоре ты был весь перемазан сладким сиропом. Я смеялся, глядя на тебя, а ты недовольно отлеплял длинные пряди волос от липких губ.
- У меня платочек есть, если что, - ехидно усмехнулся я, на что ты беззлобно ударил меня по руке чуть пониже плеча. Мы дошли до скамейки, сели на неё, и ты протянул мне вату.
- Хочешь?
- Чтобы я так же перемазался, как и ты? Нет, спасибо.
Ты оторвал кусочек, который быстро таял в тёплых пальцах, и протянул мне:
- Держи.
Я мягко захватил губами твои пальцы, языком подцепляя воздушный сахар. Вата плавилась на языке в считанные секунды, оставляя во рту привкус черники – ну конечно, а с каким ещё вкусом ты предпочёл бы сладости? Глупый вопрос.
- М-м-м, вкусно, - я облизнулся. – Можно ещё?
Ты улыбнулся и оторвал ещё один кусочек. На этот раз я был предусмотрительней, обхватил твоё запястье – большой палец на ладони, остальные четыре снаружи, и не выпускал твою руку, пока не собрал губами все сладкие капельки до последней с подушечек твоих пальцев. Ты смотрел исподлобья, прикусив губу, и медленно отнял руку. А мне было плевать, что вокруг люди, что на нас смотрят. Только как раз этому чувству лучше не давать воли, и я повернулся к тебе боком, упираясь локтями в расставленные колени. Минут пять я сидел не шевелясь, изучая качество асфальта, а потом ты тихо позвал меня:
- Шинджи...
- Да? – я поднял голову. Ты сидел с растопыренными пальцами и одинокой опустевшей палочкой.
- У меня все руки липкие, пойдём в туалет?
Я встал и пошёл за тобой. Туалет оказался неподалёку, в нём было всё цивильно: маленькие раковины, ряд писсуаров, отгороженный стойкой с искусственным бонсай, несколько кабинок. Даже слишком цивильно, и хотелось нарушить эту излишнюю строгость какими-нибудь опрометчивыми действиями. Я вдруг представил, как схвачу тебя за локоть, впихну в одну из этих кабинок, захлопну дверь и сделаю то, о чём так давно мечтаю – прильну к твоим соблазнительным полным губам, проведу по ним языком, почувствую, какие они мягкие и до сих пор сладкие после сахарной ваты... притяну тебя к себе, одной рукой прижимая за талию, другой зарываясь в волосы, вцепляясь, оттягивая голову назад, впиваясь резким поцелуем в ямочку между ключицами, а потом снова вернусь к губам, поцелую нежно и неспешно, слегка прикушу за нижнюю губу и услышу, как ты хрипло и томно прошепчешь моё имя...
- Шинджи... Эй, Тора!
Ты потряс меня за плечо.
- Очнись, спящая красавица, я закончил, мы идём?
Я нахмурился. Конечно, я могу простить тебе пробуждение от невероятно сладкого сна, но если в этом сне был ты, ещё более невероятный... Может быть, однажды мне так потрясающе повезёт, но пока я не мог об этом думать – попросту не имел права.
Мы вышли на улицу, ты щурился от бликов почти зашедшего солнца на поверхности озера, по привычке сжимал губы.
- Ну что, куда теперь?
- Ах да, моя очередь выбирать, - вспомнил я. – ну что ж... эм-м-м...
Я оглянулся в поисках вдохновения. Над верхушками деревьев виднелось чёртово колесо.
- Пошли на колесо обозрения! – предложил я.
- Я же высоты боюсь! – начал отбиваться ты, но я был непреклонен.
- А я фото-кабинок боюсь. И сахарной ваты. И туалетов.
Ты что-то недовольно бурчал, пока мы шли по аллее к кассе, то и дело рывком откидывал волосы со лба, облизывал губы. Мне были так знакомы все твои привычки, что я мог в любой момент воспроизвести их в памяти, но я всё равно жадно ловил каждое твоё движение. Наконец мы подошли к кассам и встали в самый конец очереди.
- На нас люди пялятся, - пробормотал ты, подозрительно косясь на прохожих.
" Это они на тебя смотрят, никогда не видели ходячую черничку", - подумал я, но сказал:
- Поэтому надо вести себя пристойно.
Ты пристально посмотрел на меня.
- Я всегда веду себя пристойно!
Я хмыкнул, но ничего не ответил. Ты отвернулся и смотрел на карусели с лошадками. Очередь двигалась медленно, я начал ловить себя на мысли, что смотрю на твою ладонь и борюсь с желанием взять тебя за руку. Противный голос в голове снова завёл свою песню: «Протяни руку и сожми его пальцы в своих... У него такая тёплая, мягкая ручка, давай же, возьмись за неё...» Но вокруг было слишком много народу. "Хотя", - подумал я, - "раз людей так много, может, никто не обратит внимания, если я просто прикоснусь к твоей руке – как будто невзначай..."
Подошла наконец наша очередь, я сказал в окошко:
- Один детский и один взрослый.
- Эй! – ты засмеялся, кассирша тоже улыбалась. Я взял билеты и протянул тебе.
- Хочешь сам отдать свой билет контролёру?
Ты легко пнул меня с наигранно суровым выражением лица, отобрал оба билета и схватил меня за руку.
- Идём скорей.
Я на миг выпал из реальности, весь мир был сосредоточен в тех местах, где твои пальцы касались моей кожи и, казалось, плавили её, доводили до температуры кипения, испаряли, превращали в атомы и... Ну да, меня немного занесло, но это было невероятно приятно – чувствовать твои мягкие ладошки и чуть шершавые подушечки пальцев. Ты держал меня за руку так, что большой палец оставался свободен, и я провёл им тебе по костяшкам пальцев, легко, едва ощутимо. А хотелось держать твои руки в ладонях, прижимать их к лицу, целовать каждый пальчик, каждый сантиметр кожи... мы подошли к колесу.
- Забирайся, - я подтолкнул тебя.
- Страшно, - тихо сказал ты, попробовал ступить на шатающийся пол кабинки и сразу отдёрнул ногу.
- Не бойся, - я приобнял тебя за талию. – Я здесь.
Ты нерешительно зашёл в кабинку и сразу сел на сиденье. Я опустился на противоположное. Ты смотрел на парк, медленно удаляющийся от нас, на огни вконец потемневшего города, на озеро. Мы поднимались всё выше и выше.
- Невероятно красиво здесь, - прошептал ты. Заходящее солнце окрашивало небо в сиреневые, пурпурные и песочные тона, твоя кожа в темноте казалась оливковой.
- Да уж, - выдохнул я. Внезапно колесо замерло на секунду, наша кабинка дёрнулась, ты в панике схватился за сидение.
- Что это?!
- Не знаю, - я выглянул в окно. Кабинка дёрнулась ещё раз.
- Господи, мне так страшно, Тора, - прошептал ты, в твоих глазах был неподдельный ужас.
- Иди ко мне, сюда, - я похлопал по сидению рядом с собой, и ты быстро перескочил ко мне. Я обнял тебя за плечи, притянул к себе – ты весь дрожал.
- А что, если мы упадём... разобьёмся... я до конца жизни буду ненавидеть тебя за то, что ты затащил меня сюда!
- Не думаю, что придётся так уж долго ненавидеть, - мрачно пошутил я и погладил тебя по голове. – Не бойся. Я с тобой, и ни за что тебя не отпущу.
- Не отпустишь?
- Ни в коем случае. Даже под пытками.
Что-то тихо загудело, колесо снова тронулось.
- Вот и всё, всё наладилось. Они, наверное, просто хотели на самой верхней точке нас с тобой зафиксировать, чтобы ты увидел, как красиво под нами город расстилается. А ты испугался и всё просмотрел.
Ты мягко высвободился из моих объятий. Сейчас, когда паника прошла, ты, видимо, почувствовал себя крайне неловко.
- Аки-чан...
Ты посмотрел на меня снизу вверх. На тебе сегодня были голубые линзы. Это пленяло. Это выбивало из колеи. Ты говорил, что мой «зелёный взгляд» очень западает в душу, но ты не знал, какое впечатление производят твои глаза в голубой трактовке. А сейчас, в сумерках, они казались тёмно-синими. Удивительно красивый разрез, длинные чёрные ресницы... я забыл, что хотел сказать.
- Что? – тихо спросил ты.
- Аки, - позвал я ещё тише.
- Что, Тора? – спросил ты уже шёпотом, улыбаясь, кокетливо заправляя прядь волос за ухо. Я хотел было ответить, но наша кабинка опустилась на землю, пора было выходить. И я не стал просить тебя о повторе, хотя, почему-то показалось мне, ты ждал этого и с порицанием посмотрел на меня, когда мы спустились на землю. Ты молча пошёл куда-то, и я пошёл за тобой. Как будто это было так естественно – беспрекословно доверять близкому другу. Я не хотел доверять тебе как другу, я не хотел быть просто другом. Но в первую очередь я хотел бы, чтобы ты мне доверял.
Ты остановился на набережной и посмотрел на озеро. Я остановился сзади и чуть сбоку, снова слушая голос в своей голове: «Обними его за талию, слышишь? Обними...» На этот раз я не стал спорить, я действительно положил ладони тебе на талию, обвил тебя руками и притянул к себе. Но при этом сказал:
- Как похолодело-то к ночи.
- Да уж, - ты поёжился, я отпустил тебя, мне хватило и пары секунд этой одуряющей близости, тепла твоего тела, согревающего в этой «похолодевшей ночи», запаха твоих волос и твоей кожи... и то, как ты на мгновение накрыл мои ладони своими. Если бы я чуть помедлил, мы могли бы переплестись пальцами, но я прервал эту близость, и ты снова стал далёким от меня. Ты сделал пару шагов вперёд, к воде.
- У нас завтра запись нового сингла.
Зачем ты говоришь это, зачем этот бред, я не понимал, что за чушь ты несёшь, когда мы оба нуждались в иных словах. Но я сказал лишь:
- М-м-м... Понятно... – и добавил, дабы не отделываться дежурной фразой: - А нам Нао дал неделю отпускных.
- Чем собираешься заняться?
- Мебель в квартиру поеду покупать. Мы уже договорились завтра с Сугуру встретиться, ему тоже кое-что прикупить для дома надо. Потом я резину хотел поменять... Тут были съёмки в почти пересечённой местности, и я как дурак поехал туда на своей машине.
В свете фонаря я видел, как ты улыбался. Я говорил чепуху, но это было лучше, чем просто стоять и молчать, думая о том, что мы могли бы сделать... и чего оба не сделаем.
- Тебя подбросить обратно? – внезапно спросил ты, поворачиваясь.
- Что? А, нет, не нужно, спасибо. Меня Хирото должен забрать через... – я посмотрел на часы, - двенадцать минут. Могу проводить тебя до машины.
- Давай.
И вот я снова иду за тобой. Почему-то так получилось, что ты всегда впереди. А я всегда сзади. Я отогнал пошлые мысли.
Мы подошли к твоему Ниссану. Сигнализация звонко чирикнула, ты провёл ладонью по гладкому крылу. Мгновение – и вот нас уже разделяет дверца автомобиля. Ты облокотился правой рукой о дверцу, левой – о крышу, резким движением головы откинул волосы с лица. Поднял голову, но смотрел не на меня, а куда-то вдаль. В желтоватом свете фонаря ты казался бледным, под глазами залегли тени, ты плотно сжал губы. Я сделал шаг вперёд и накрыл твою правую ладонь своей. Ты перевёл взгляд на меня.
- Встретимся потом ещё? – тихо спросил ты.
- Когда?
- Когда у вас отпуск закончится. Когда ты в следующий раз будешь в компании?
- Ну... – я замялся. – Можно ведь встретиться не только там. Можно просто пойти прогуляться, как сегодня...
- Нет, - прервал меня ты. – Лучше нам встречаться только на работе.
Я убрал руку.
- Да?
Ты опустил глаза.
- Прости, Шинджи. Просто мы...
Ты замолчал, а я ждал продолжения. Долго ждал. В конце концов ты сказал:
- Здорово сегодня время провели.
Я кивнул, не совсем соображая. Стоял, вцепившись в дверцу, как утопающий – в спасательный круг. Я знал, ты сейчас попрощаешься, сядешь в машину и уедешь. И у меня снова наступит череда однообразных серых дней в ожидании одного, черничного.
- Пока, Тора. До встречи.
Мне пришлось отпустить дверцу.
- До встречи.
Ты опустился на сидение, захлопнул дверь. Я сделал пару шагов назад и помахал рукой. Через минуту Ниссан уже скрылся в темноте.
Вот так всё и оборвалось.
Я позволил себе отпустить тебя.
Я достал из кармана телефон.
- Хирото?..»

Когда я пришёл на кухню, на столе уже стояли две кружки с кофе – безликая белая и моя, с тигрятами. Забавно. Мне нравилось думать, что это ты мне её подарил, хотя вообще-то это сделал Нао. А я часто думал о том, что тебе на день рождения я подарю фиолетовую пузатую кружку.
Ты возился с чайником, стоя у плиты, спиной ко мне. Напевал что-то, пританцовывал, вилял задом туда-сюда. Я облокотился о стену и дотронулся пальцами до губ, пытаясь скрыть улыбку. Мне всегда так нравились твои ноги, в особенности бёдра, правда, всегда затянутые то в шёлк брюк, то в плотный деним. Не хочется раскрывать всех секретов, но несколько раз я представлял себе, как буду стягивать джинсы с этих ног. «Как у беговой кобылки», так сказали в одном кино. Я вспомнил это сравнение и с трудом подавил дрожь, пробежавшую по всему телу.
Ты обернулся, увидел меня и улыбнулся.
- Садись, чего стоишь, как в гостях.
Я опустился на стул.
- Ты так хозяйничаешь на моей кухне, что мне действительно кажется, будто в этом доме я гость.
Ты долил в кружку сливок из молочника и тоже сел.
- Не стыдно быть гостем на собственной кухне?
Я воздержался от ответа. Набрал в рот кофе... сглотнул, поставил кружку и с улыбкой проговорил:
- Аки-чан, кофе сладкий.
Ты поднял на меня глаза, пару секунд смотрел в полной прострации, а потом расхохотался. Ты так смеялся, что пришлось отодвинуться от стола, иначе кофе из кружки мог расплескаться. Я тоже засмеялся, глядя на тебя – очень уж твой хохот был заразительным. Ты вытирал руками слезящиеся глаза и никак не мог остановиться, мне пришлось подуть на тебя, и я умильно улыбнулся, глядя, как твои чёрные пряди разлетаются в разные стороны.
Наконец ты успокоился, выдохнул и утёр лоб. Красные щёки, блестящие глаза, растрёпанные волосы. Поразительно сексуален. Я сжал зубы и глубоко вдохнул. У тебя внезапно зазвонил телефон. Ты ответил.
- Да, слушаю. Конечно. Ну что ты болтаешь! Приеду, как договаривались. Покупай. Хорошо, бери. Нет, шампанского не надо. Только если бордовые. Отлично, жди. И я тебя. Пока.
Я нахмурился, складывая руки на груди. Голос в трубке был явно мужской, и хотя слов я не разобрал, но настороженность липким ужом пробиралась под рубашку.
- Кто это был? – спросил я грубее и куда холоднее, чем хотел. Ты поднял глаза.
- Какая тебе разница?
- Мне не понравился твой тон. И вообще вся эта ситуация.
- Если ты не заметил, звонили мне, а не тебе, поэтому я и буду знать, кто это звонил и чего он хотел, - ты откинул волосы со лба.
- Я тоже хочу это знать.
- С какой бы это стати? Ты мне кто, мамочка?
Я хотел было крикнуть: «Да ты хоть представляешь себе, как я ревную?!» Но я сдержался. Мы давно потеряли возможность общаться легко и непринуждённо. Мне очень захотелось сейчас всё объяснить... Чтобы ты не злился, чтобы ты не расстраивался.
- Давай наконец разберёмся в том, что между нами происходит, - быстро проговорил я, боясь, что моя решительность испарится так же быстро, как и появилась.
Ты отставил в сторону кружку, повернул банку с кофе, собрал пальцем крупинки сахара со стола и медленно облизал палец... и только потом заговорил.
- Давай. И прежде всего, я думаю, стоит выяснить, как долго ещё мы собираемся играть в эту глупую игру.
- Игру? – я склонил голову. Ты снисходительно улыбнулся и по обыкновению сжал губы.
- Брось, Шинджи. Ты уже не ребёнок, да и я не маленький. Мы с тобой взрослые мужчины, а взрослые знают, чего хотят, и добиваются этого. Так в чём же у нас проблема? Ты ведь знаешь, чего хочешь... мы оба знаем.
Я вскочил, взял кружки и отнёс их в мойку. Включил горячую воду и сунул под неё руки. Теперь, когда мы вплотную подошли к больной теме, я уже пожалел, что вообще начал этот разговор. А твой пристальный взгляд из-под полуопущенных ресниц ещё больше лишал меня решительности.
- Он предпочёл уйти от ответа, - усмехнулся ты, откинулся на спинку стула и посмотрел на сцепленные в замок пальцы. – Что ж... Знаешь, ты не сможешь вечно бегать от этой темы.
Я молча повернулся и начал вытирать со стола. Ты схватил меня за запястье.
- Шинджи...
Я остановился, глядя тебе в глаза, чувствуя дрожь от прикосновения твоих горячих пальцев.
- Кажется, ты первый начал этот разговор, - ты медленно поднялся и сделал шаг ко мне.
- Я уже не уверен, - получилось хрипло, пересохшими губами. Ты был уже непозволительно близко, почти прижимался ко мне, я видел каждое золотистое вкрапление на радужке твоих кофейных глаз, чувствовал тепло твоего тела.
- Давай же, Тигр... Где твоя храбрость? – шёпотом, с придыханием, в самые губы, а руки скользят по талии, прижимают к себе, и я чувствую, что ты тоже сейчас ни в чём не уверен. И я наклонился и, прикрыв глаза, коснулся твоих губ – легко, на мгновение, даже не почувствовав их вкуса, и сразу отстранился, но ты потянулся и поцеловал меня уже сам, затягивая, загоняя в угол, не давая возможности отступить назад и взглянуть на ситуацию трезво. Однако здравый смысл всё же взял верх, и уже через секунду я отстранился от твоих горячих губ, удерживая тебя за плечи.
- Теперь ты уже не скажешь, что ничего не было, так ведь? – томно усмехнулся ты, просовывая пальцы в шлёвки от джинсов.
- Мы слишком давно знакомы, чтобы назвать это случайной искрой, - согласился я, кладя ладонь тебе на затылок, перебирая пальцами гладкие волосы.
- Но мы слишком далеко зашли, чтобы оставить всё так, как есть, - ты смотрел на меня, чуть прищурив глаза, то и дело сжимая губы.
- И при этом слишком хорошо знаем друг друга, чтобы совершать сейчас необдуманные поступки.
- Или слишком плохо... – ты приподнялся на носках и потянулся за новым поцелуем, но я тебя притормозил.
- Подожди, послушай... ты можешь послушать? Сейчас всё встало на свои места, всё уже понятно, так?
Ты кивнул, облизывая верхнюю губу.
- Теперь самое главное – не делать глупостей, - продолжал я, изо всех сил пытаясь сдержаться.
- Не делать... глупостей... – выдохнул ты мне в губы, закрывая глаза, откидывая голову назад.
- Именно так, - едва слышно прошептал я, проводя большим пальцем тебе по щеке, по подбородку. Твои ладони скользнули мне под футболку, пальцы пробежались по позвоночнику. Лёгкие, дразнящие, распаляющие прикосновения... я прерывисто вздохнул и тихо, едва различимо застонал, чувствуя, как всё моё хвалёное самообладание рушится к чёртовой матери. Ты открыл глаза и на удивление трезво посмотрел на меня.
- Не понимаю я тебя, Тора. Если два человека нравятся друг другу, что плохого в этом чувстве?
Я опустил голову.
- Не в этом дело.
- А в чём? Объясни мне, в чём? В страхах каких-то? В предрассудках? Брось, ну не поверю я в это.
Ты развернулся и отошёл к окну, на смену твоим тёплым рукам пришёл ледяной, сковывающий холод – но не на талию, а в самое сердце.
- Ишши с Нао уже чёрт знает сколько времени вместе, Шо и Сага наладили свои отношения... – пробормотал ты с горечью. - Даже Хирото уже нормально к этому относится. Один ты...
Твой голос дрогнул. Я стоял, глядя тебе в спину, не зная, что сказать. В молчании прошло несколько минут. Наконец я тихо позвал:
- Аки...
Ты обернулся и смерил меня холодным взглядом.
- Сайонара, Тора-сан.
Я так и стоял на одном месте, и когда оглушительно хлопнула входная дверь, а потом я услышал шорох гравия на подъездной дорожке под колёсами твоего Ниссана. И только тогда позволил себе осесть на пол.

«...Мы были в репетиционной вдвоём: Нао на столе, поджав под себя ноги, пил зелёный чай из здоровенного термоса; я, сидя на полу, настраивал гитару. До полуночи оставалось совсем немного, здание почти опустело, парни давно разъехались по домам. Точнее, Хирото сказал, что ему нужно навестить маму, и часа два назад благополучно свалил, а минут через двадцать и Шо с Сагой отчалили на квартиру к последнему, предварительно заняв денег и попросив до утра их не беспокоить; причём уходили они с абсолютно счастливыми улыбками на лицах и взявшись за руки. За всё то время, что они были вместе, я так привык к постоянной ругани и ору, что видеть подобную идиллию было весьма необычно и странно. В любом случае, я был очень рад, что у них всё наладилось, хоть и знал, что это обоим далось нелегко (см. фанфик «PSC Chronicles: Oyasuminasai, любимый» - прим. автора).
Нао был необъяснимо хмурым, он то и дело оглядывался на дверь, будто ждал кого-то, и время от времени постукивал ногтями по крышке стола, чем очень раздражал меня. Наконец, после, наверное, сотого раза, я ткнул его в ногу с недовольным видом. Он перевёл взгляд с двери на меня.
- Чего?
- Перестань так делать, пожалуйста, очень уж бесит.
- Ты скорее бесишься из-за того, что ничего тебе с Аки не обломилось, - выдал Нао и отпил чаю. Я замер с медиатором в зубах.
- И как это понимать?
- Да очень просто. Сам знаю, как это бывает – ждёшь фразы: «Может, зайдёшь?», а вместо этого получаешь: «Хорошо прогулялись, спасибо и до завтра». Или ещё хуже – просто: «Спокойной ночи». Что, не прав я?
- Начнём с того, что я ровным счётом не въезжаю в твои слова, - раздражённо протянул я. Нао наигранно вздохнул.
- Не пытайся отпираться, я всё знаю. Вы вчера с Аки в кино ездили.
- Откуда? – только и сумел проговорить я.
- Ну, из дома, наверное. Из дома – в кино.
- Да нет, - я тряхнул головой. – Знаешь откуда?
- А-а-а... – Нао откинул волосы со лба. – Есть источник.
Я нахмурился. Всё ясно, секретная служба Нао-чанов не дремлет. Нет, однажды я всё-таки настучу басисту Kagrra по голове. Я снова занялся гитарой.
- Моё настроение никак не связано со вчерашними происшествиями. Это во-первых. А во-вторых... Ладно, предположим, ты выяснил, что мы были в кино. Но с чего ты решил, что мне «ничего не обломилось»?
- Да очень просто всё, - Нао налил себе ещё чаю, предложил мне, но я нервно мотнул головой. – Для начала, ты не был бы таким дёрганым сегодня, а длительное отсутствие... ну, сам понимаешь... в общем, по поведению это заметно. Тем более, сразу понятно, Аки-чан неприступен, словно крепость, сомневаюсь, что он так и бросился бы тебе на шею. К тому же, зная тебя – и надеюсь, могу с уверенностью заявить, что я тебя знаю очень хорошо – ты не из тех людей, кто будет... скажем так, открыто добиваться доступа к телу, если можно так выразиться. Ну что, прав я или нет?
Я вздохнул. Прав. Даже слишком. Я отложил гитару, взглянул на Нао и неожиданно для самого себя признался:
- Я люблю его.
- Я знаю, - Наоюки кивнул.
- Откуда?
- У тебя есть какие-нибудь другие вопросы в арсенале? – он поморщился. – Я просто знаю и всё. Это, понимаешь... это заметно. Мне, по крайней мере, заметно. Я ведь твой лидер-сан, - развеселился драммер. Пока он хихикал, я задумчиво обводил колки пальцем, изучая взглядом вытертый линолеум. Наконец Нао успокоился и снова принялся барабанить пальцами по столу.
- И что же мне прикажешь делать теперь? – я не отрывал взгляда от линолеума.
- Ну, приказать я тебе ничего не могу... Но, думаю, у тебя есть два выхода. Ты можешь либо оставить всё как есть и продолжать терзаться, либо... – он засунул за щёку карамельку.
- Либо? – поторопил я его.
- Либо рассказать ему всё, сделать шаг навстречу друг другу, может быть, навстречу совместному счастью. Возможно, потом вы будете вместе – в идеале. Как коллега по группе, я бы отсоветовал тебе это делать, как друг – очень рекомендую. В конце концов, узнают все вокруг – ну и что? Подумаешь, ерунда какая. Тем более, можно шифроваться – спасибо фансервису. Встречаются же Ишши с Нао... Шо с Сагой...
Тут он замолчал и начал быстро допивать чай. Я вздохнул.
- Я не могу ему сказать. Я боюсь. Боюсь, что потеряю его. А вдруг он не поймёт? Мы никогда уже не сможем стать прежними.
- И это хуже, чем сейчас, так, что ли? Когда ты даже лишний взгляд не можешь кинуть на него, боясь быть рассекреченным. Признавшись, ты по крайней мере сможешь спать спокойно. Хуже, чем сейчас, всё равно быть не может.
- Согласен.
- Тем более, - Нао откинул голову назад, глядя в потолок, - я не думаю, что Аки из породы людей, которые не поймут. Ты об этом не думай, ты действуй. Дай ему самому принимать решения.
Я потыкал носком кроссовка в ножку стола, снял очки и потёр переносицу.
- Наверное, ты прав, - наконец сказал я.
- В чём именно? – оживился Нао. – В какой части фразы?
- Да во всём. Я трачу драгоценное время на раздумья, а мог бы проводить его с пользой.
- Мне нравится, что ты со мной так откровенен, - тихо признался Нао. – Просто потому что... Наверное, человеку нужно, чтобы ему хоть кто-нибудь доверял как себе. А ты, я уверен, в любом случае сделаешь правильный выбор. Просто слушай своё сердце, как бы избито это не звучало. Оно никогда не соврёт – главное его правильно понять. Трактовка уже от тебя зависит.
Я потёр глаза.
- Ты как всегда бесподобен. Спасибо большое, что выслушал. Хотя вообще-то это я слушал, а ты больше говорил, но всё равно спасибо, - я улыбнулся.
- Не за что, - Нао улыбнулся в ответ. – Для этого и нужны лучшие друзья, разве нет?
Я поднялся с пола.
- Поеду-ка я домой. Надо отоспаться перед завтрашней конференцией. Она ведь здесь будет?
- Да, здесь, - Нао потянулся и зевнул. – А я, пожалуй, тут заночую.
- Точно? А то я бы тебя подвёз.
- Нет, спасибо, - Нао спрыгнул со стола. – Устроюсь на диванчике. Всё равно с утра придётся вызванивать нашу сладкую парочку, чтобы они не опоздали.
- Ну, как знаешь.
Я закинул на спину чехол с гитарой, взял сумку и пошёл к двери. Там я остановился и обернулся.
- Нао...
- Что? – тот уже взбивал себе подушку, опираясь коленом о диван.
- А правда заметно – ну, то, что...
Наоюки повернулся.
- Да с вами двумя рядом стоять невозможно – как будто в атомном реакторе находишься.»

Я отчётливо знал, что нужно делать. В пакете на заднем сидении – бутылка красного вина и букет роз: в самом цвету, пышных, тёмно-бордовых, с капельками воды на лепестках, с одурманивающим запахом. Правда, сам я выглядел не лучшим образом – нервный, бледный, со стальной решительностью в глазах. Да и наряд мой не походил на шикарный костюм для шикарного вечера: джинсы, немного помятая белая рубашка. Но я принял решение, и сейчас уже ничто не смогло бы остановить меня. По крайней мере, я надеялся, что сам не помешаю себе.
Я поставил машину на сигнализацию и зашёл в подъезд дома. Поднялся на нужный этаж и остановился у двери в нерешительности. Нет, никакой нерешительности! Сегодня нельзя было быть слабым! И я постучал. Громко. А потом зажмурился.
Минуты через две я открыл глаза, запоздало подумав, что открывать мне не собираются. Постучался ещё раз, через минуту ещё раз. Наконец я услышал за дверью шаги.
Дверь распахнулась, на пороге стоял ты... в одном полотенце на бёдрах, в руках тоже было полотенце, с кончиков волос падали капельки.
- Тора? – ты так удивился, точно это я предстал перед тобой почти в чём мать родила. Я старательно прятал за спину вино и цветы, прислоняясь плечом к двери. – Ну... Проходи.
Ты повернулся ко мне спиной и исчез внутри квартиры, я прошёл следом, неловко захлопнул дверь ногой.
- Почему не открывал так долго?
- Как видишь, был в душе, - ты зашёл в спальню и повернулся лицом к окну, вытирая голову. – Выхожу, а мне уже дверь ломают.
Я нерешительно топтался на месте, потом поставил бутылку на тумбочку, вздохнул, собираясь с силами, одёрнул рубашку, подошёл к тебе и выставил букет прямо перед носом. И за спиной скрестил пальцы. Я чувствовал слабый аромат шампуня и геля для душа – кажется, морской прибой.
Ты замер, глядя на цветы, перестал вытираться, опустил руки. Медленно коснулся тёмных бархатных лепестков, легко повёл носом, вдыхая терпкий аромат, и повернул голову ко мне.
- Зачем?
Я дёрнул головой.
- Увидел их и захотел купить. Только потом уже подумал, кому их дарить буду.
- То есть сперва ты подумал о цветах, потом обо мне, - ты взял букет осторожно, чтобы не уколоться. - Это не может не радовать.
Я поморщился от сарказма.
- Думая о тебе, я купил кое-что другое, - я кивнул в сторону тумбочки. Ты перевёл взгляд.
- Тора-а-а-а-а!.. – ты обескураженно опустил руки и замер с открытым ртом. – Вино! Вино-то зачем?!
Я улыбнулся своей самой заманчивой улыбкой, подошёл к тумбочке и, взяв бутылку в руки, встал в позу профессионального сомелье.
- Речото делла Вальполичелла Классико Джованни Аллегрини, сладкое десертное вино из трёх сортов винограда, имеет насыщенный бархатный вкус со слоями фруктов и шоколада и пряным ароматом, - я провёл пальцем по гладкой этикетке и поднял на тебя взгляд, хитро улыбаясь. – Ты ведь любишь такое?
Ты неуверенно открыл рот, а потом чуть покраснел и смущённо признался:
- Очень.
- А вот розы, кстати, - я поставил вино обратно и снова подошёл к тебе, - редкого сорта Крайслер Империал, выращиваются во Франции, найти их в Японии практически невозможно.
Ты прикасался носом и губами к душистым лепесткам, прищуривал глаза, наслаждаясь ароматом. Я протянул руку и мягко стёр капельки росы с твоего подбородка.
- Ты сказал, что у нас такие найти очень сложно, - тихо проговорил ты, - однако же увидел их абсолютно случайно? Как-то верится с трудом.
- Я... – я замялся и опустил голову. – Да, ты меня раскусил. Я позавчера позвонил в питомник и заказал букет.
- Ладно, прощаю тебе враньё, - ты улыбнулся. – Они прекрасны... Действительно прекрасны.
- Знаешь, что символизирует букет бордовых роз? – мой голос почти опустился до шёпота. – Он означает пылкое чувство влюбленности, неистовую страсть и восхищение. Цветы как будто признаются своему получателю: "Вы настолько красивы, что даже не осознаете этого".
Ты медленно поднял на меня глаза, и дрожь прошла по всему телу от этого тёмного взгляда с поволокой.
- А какие цветы говорят получателю : "Я хочу тебе верить, но что-то меня от этого удерживает... Может, то, что я боюсь окончательно потерять голову?" – ты провёл кончиком языка по краешку губ, и я тяжело сглотнул.
- Наверное, те, чьи лепестки по нежности сравнятся с твоими губами, – я прикоснулся костяшкой пальца к твоему подбородку.
- А если таких нет? – ты сделал незначительный шаг вперёд, и теперь даже розы не могли перекрыть аромат шампуня для волос.
- Их точно нет...
Я зарылся пальцами в твои влажные волосы и притянул к себе, наконец прикасаясь к таким желанным губам, наконец не думая ни о чём и просто растворяясь в этом сладком, естественном, как сама жизнь, удовольствии.
О Боги... Я, наверное, ни одного греха в жизни не совершил, раз вы позволили мне оказаться в раю. Букет, шумно прошуршав между нами, упал на пол, и ты прижался ко мне всем телом, уже не скрывая крупную дрожь. Я мягко покусывал твою нижнюю губу, очерчивал языком верхнюю и никак не мог перестать перебирать в руках твои шёлковые волосы. Ты водил ладонями по моей спине, откинув голову назад, и дышал через нос - медленно, но так громко и хрипло, что это уже казалось развратным. Наконец я с трудом оторвался от твоих потрясающе мягких губ, борясь с желанием оставить на них ещё миллион поцелуев и мимолётных прикосновений. Как и всё в тебе, они были потрясающими... У меня так кружилась голова.
- Ты можешь притормозить сейчас, как ты обычно делаешь это, - тихо протянул ты прерывающимся от возбуждения голосом.
- Не хочу, - я улыбнулся и провёл пальцем по твой нижней губе. – Я и так тормозил слишком долго.
Ты прикрыл глаза, и я вновь приник к твоим губам – раз за разом, легко, играючи, фейерверком поцелуев рассыпаясь по нежной мякоти искусанных губ, а потом перестал ограничиваться только ими и целовал тебя в горячие раскрасневшиеся щёки, во влажные виски, прикрытые глаза, проводил губами по тёмным линиям бровей, по переносице, очерчивал скулы и вновь вернулся к губам. Прихватил кончик языка, легонько прикусил, а потом поцеловал сильно и глубоко, почти ощущая губами зубы, и так долго, что от нехватки кислорода кружилась голова, но было так хорошо... Ты откинул голову назад и выдохнул:
- Решил в отместку задушить меня?
- В отместку за что? – прошептал я, ведя тонкую дорожку поцелуев по щеке к левому уху, обводя языком край мочки, касаясь зубами блестящего гвоздика. – За то, что ты меня столько лет мучил? За то, что каждое утро я из-за тебя...
- О, не продолжай, прошу. Слишком прозаично, - ты слегка оттолкнул меня. Я посмотрел прямо тебе в глаза.
- ...из-за тебя решал, дышать мне или нет сегодня? Каждое утро вспоминал, сколько ещё часов осталось до нашей встречи, и думал, смогу ли пережить столько времени без твоего взгляда.
Ты удивлённо уставился на меня.
- Прямо так?
- Прямо так, - я провёл тыльной стороной ладони тебе по шее – от уха до ключицы, а потом наклонился и повторил траекторию, касаясь горячей кожи губами. Другая рука властно прошлась по спине, прижимая к себе ещё ближе, пальцы ухватились за край полотенца, явно собираясь выбросить его к чёртовой матери. Ты прерывисто вздохнул и сжал мои плечи.
- Может, поговорим?..
Я выпрямился.
- Если ты хочешь поговорить, я торопиться не буду.
Ты часто заморгал, смущённо глядя в пол, потом нерешительно поднял голову.
- Я... Я пока ещё... Просто хочу поговорить, да.
Я всё понял и кивнул. Этого и следовало ожидать. Ты хотел большего, чем у нас было. Но не настолько большего, чего хотел я. Мой напор может иногда пугать... А тебя я не хочу пугать, Аки-чан, ни в коем случае. Я отпустил тебя, присел и поднял цветы. А потом посмотрел снизу вверх.
- Может, нальёшь нам вина... И мы поговорим.
Ты кивнул, подошёл к тумбочке и, взяв бутылку, скрылся за дверью. А я положил цветы на кровать и подошёл к окну.
На город опускался мягкий, медовый вечер. Всё было так сложно... Мне от тебя не нужен был банальный секс. Да, я хотел тебя, безумно, но кроме этого желания во мне бушевало море других, самых разных. Я бы хотел засыпать рядом с тобой и просыпаться, от прохладного утреннего солнца видеть тени на твоих щеках, отбрасываемые ресницами, слышать твоё размеренное дыхание, будить тебя поцелуем и готовить тебе кофе – сладкий, как ты любишь. Собираться вместе на какое-нибудь интервью, которое вовсе ничего не будет для меня значить. Говорить тебе, стоя у зеркала, какой ты у меня красивый. И выделять голосом – "у меня". Знать, что ты только мой. Держать в руках твои руки, целовать их, целовать твои губы, твои потрясающие мягкие губы, прижимать тебя к себе, обнимать, зарываться носом в волосы, быть рядом... Приходить вечером домой – к тебе домой или ко мне – уставшими, смотреть телевизор, обнимаясь на диване, заказывать пиццу, потом есть её вместе, готовить поп-корн, кидаться им друг в друга, а потом отмывать друг друга в душе. Хотелось даже ругаться, кричать друг на друга, и не разговаривать целый день, отключить телефон, кусать губы от злости и обиды, измотать все нервы, а потом прийти вечером домой, увидеть твоё бледное лицо и влажные глаза – и забыть все слова, только прижимать тебя к себе, целовать мокрые ресницы, собирать губами слёзы и клясться, что больше никогда-никогда-никогда... Звонить друг другу в долгих, изматывающих турах, разговаривать ночи напролёт и прощаться по целому часу, споря, кому из нас класть трубку. И чтобы как у Ишши с Нао – все про нас знали. Я хотел просто быть с тобой, жить с тобой. Я не хотел провести с тобой одну ночь и уйти. Сейчас самое главное было понять, чего хочешь ты. Мне, честно говоря, было немного страшновато.
Я и не заметил, что стою, прижимаясь к окну лбом, кусая губы от безысходности. Меня отвлёк звон бокалов, я обернулся и увидел, что ты ставишь металлический поднос на изогнутых ножках на низкий столик у кровати. На тебе уже был халат из светло-сиреневого шёлка, волосы почти высохли. Ты присел на край кровати и поднял бокал, в котором плавал полурастаявший кубик льда. Отпил немного, облизался, чуть прищуриваясь, посмотрел на бокал, подняв его на уровень глаз.
- Ты ведь не собираешься оставаться на ночь? Потому что в таком случае тебе пить нельзя, если ты за рулём.
- А я... разве не собираюсь оставаться? – я прислонился коленом к спинке кровати. Ты фыркнул.
- Господи, Шинджи, неужели ты думаешь, что достаточно подарить мне цветы и вино, и я сразу растаю и брошусь тебе на шею? Ты глубоко заблуждаешься. Мы с тобой давно уже знакомы, и подобного поворота в отношениях я не хочу. Не хочу быть для тебя дешёвой куклой на одну ночь.
Я непонимающе нахмурился, подняв одну бровь. Ты смотрел на подол халата, поигрывая кубиками льда в холодном вине. Я подошёл к тебе, отнял бокал, поставил на поднос и решительным рывком поднял тебя, заглядывая в удивлённые глаза. Пару секунд я молчал, а потом выдал с душой:
- Ну и идиот же ты!
Твои глаза округлились, рот приоткрылся в изумлении.
- Нани?!
- Идиот! Кретин просто! – я вдруг нервно расхохотался, удерживая тебя за плечи.
- Я чего-то не понимаю? – ты с опаской попытался отстраниться.
- Ты ничего не понимаешь, - я нежно улыбнулся, - тупица. Господи, какой же ты тупица, Аки-чан. Ну с чего ты взял, что ты для меня – дешёвая кукла? Да, я хочу провести с тобой эту ночь. И эту, и следующую, и ещё миллион ночей за ними. Мне не нужна короткая связь без обязательств. Я хочу быть с тобой, я беру на себя все обязательства, это много для меня значит. Аки-чан... – я замолчал, глядя в твои недоумённые глаза, сделал глубокий вдох, собираясь с силами, и отпустил твои плечи, разгладив складку на сиреневом шёлке. – Я люблю тебя, Аки. Я ни в чём сейчас не уверен, кроме этого. Но это я знаю точно. Я люблю тебя с того самого момента, как только увидел. И я ни на секунду не хотел использовать тебя, а потом бросить.
Я замолчал, ты тоже не говорил ни слова, просто смотрел на меня. Потом медленно сел на кровать, машинально поднял бокал и перевёл отсутствующий взгляд за окно.
"Скажи уже хоть что-нибудь", - молил я мысленно. "У меня сердце через раз бьётся, а ты молчишь".
Но ты лишь продолжал смотреть в окно и, не открывая рта, водить пальцем по тонкому влажному стеклу бокала. Я давно уже мысленно скрестил пальцы и сейчас хотел скрестить их на самом деле, и тут ты заговорил:
- Может, выпьешь?
Мне показалось, что я ослышался.
- Это всё, что ты скажешь?
- Я боюсь сказать больше, чтобы... – ты не договорил, с громким звоном поставил бокал на поднос и потёр шею. И тут я всё понял. Так бывает – ждёшь чего-то, очень ждёшь, мечтаешь, чтобы это произошло... Но когда происходит, ты понимаешь, что попросту не был к этому готов. И адреналин в крови зашкаливает, сердце бьётся так сильно, что молотом отдаёт в голове. Я опустился перед тобой на колени и взял в ладони твои нервные дрожащие пальцы, прижал их к губам, поцеловал в ладошку и прошептал:
- Аки...
Ты быстро спустился и сел рядом на пол.
- Прости.
Я поднял глаза.
- За что?
- Если всё, что ты сказал только что - правда, то я так в тебе ошибался. Прости, Тора... Я очень виноват.
Я улыбнулся, протянул руку и погладил тебя по всё ещё влажным волосам.
- Я должен был всё рассказать уже давным-давно. Но я всё боялся тебя отпугнуть.
- Наверное, мне и самому нужно было время, чтобы осознать это.
Я поглаживал тебя по тыльной стороне ладони подушечками пальцев.
- Что осознать?
- Что я тоже... – у тебя сорвался голос, ты прокашлялся и попробовал ещё раз. – Что я...
Твои щёки залил очаровательный румянец. Я улыбнулся и приложил палец к твоим губам.
- Тс-с-с, не торопись. Не говори ничего.
Ты поднял глаза, потемневшие от чувств, медленно отнял руку, опёрся ладонями о мои согнутые колени. Приподнялся, так что наши глаза оказались на одном уровне, и потянулся ко мне. Я, не теряя ни секунды, обхватил твоё лицо ладонями и припал к твоим губам. Они были сладкими после вина, пряными и на удивление холодными. Я попробовал углубить поцелуй, но ты слегка отпрянул, и я капитулировал. Хочешь лидировать – я не против. Ты целовал меня сперва робко, потом всё решительнее, с нажимом проводя языком за зубами, прикусывая, играя, заманивая, но не давая перехватить инициативу. Так долго, сладко и так мягко, что я сходил с ума, тихо постанывая, зарываясь пальцами в твои волосы и ёрзая на месте. Наконец ты отстранился, тяжело дыша. Я схватил тебя одной рукой за запястье, другой за талию, притянул ближе к себе.
- Ты теперь только мой... И я хочу целовать тебя вечно, - я прижался лбом к твоему лбу, поцеловал в краешек губ.
- Подожди, дай отдышаться.
- Нет, не дам, иди сюда.
- Тора!
Ты засмеялся, откидывая голову назад, и я провёл носом по твоей шее, прикоснулся губами к родинке над левой ключицей. Кожа была потрясающе нежной, прохладной, горьковато-терпкой на вкус и одурманивающе пахла. Когда я чуть прикусил тебя за кадык, ты перестал смеяться, затих и прижал к себе мою голову. Я медленно проник рукой в распахнутый вырез халата, провёл по груди, опустил ладонь ниже и остановил её на завязанном поясе. Поднял глаза и посмотрел на тебя. Ты нервно сглотнул под моим взглядом.
- Я... Я впервые с парнем, - тихо признался ты.
- Я тоже.
- Может, пока не будем торопиться?
- Не будем, - согласился я. – Мы столько времени не торопились, не поторопимся и сейчас. Но не забывай – время идёт, часы тикают.
Ты нахмурился, не понимая, всерьёз я говорю или шучу. Я встал, потянул тебя за собой, и когда ты выпрямился во весь рост, обхватил тебя за талию, упиваясь ощущением вседозволенности. Я любовался тобой, так откровенно и с удовольствием, что ты покраснел и смущённо улыбнулся.
- Что?
- Какой ты у меня красивый, - я тоже улыбнулся.
- Откуда у Тигра такие сентиментальности?
- Ну... – я склонил голову. – Я же сентиментальный.
Ты заглянул мне в глаза, потом отвёл взгляд, потом снова уставился на меня.
- И глаза у тебя красивые. И губы.
"И задница", - добавил я про себя и усмехнулся. "И ноги, дай бог мне наконец-то увидеть их в первозданном, так сказать, виде".
Ты медленно поглаживал меня по плечам, чуть склонив голову, задумавшись о чём-то своём.
- Аки, - тихо позвал я, и ты поднял глаза.
- М?
- Мы сегодня будем пить?

***
- ...И ярко-рыжие волосы, в общем, страх ещё тот, - закончил Кейю, перевёл дух и одним глотком допил оставшееся на дне Асахи.
- Ты закончил? - хмуро поинтересовался Нао. Кейю кивнул и протянул ему бутылку. - Хм, вообще-то я не о пиве говорил, а о твоём монологе...
- Вы решили стиль сменить? - поинтересовался я, бесцельно болтая ложечкой в остывшем кофе. Кейю откинул волосы со лба.
- Нет, не совсем, просто хочется чего-то нового, но не с группой, а за её пределами.
- Сторонний проект? У вас же 3681? есть, - Нао перевернул бутылку в надежде на остатки пива, но одна унылая капелька скатилась ему в рот, и он отставил бутылку в сторону.
- Это опять же связано с группой, - Кейю катал пробку по столу.
- Понятно, вы просто все устали друг от друга, - я кивнул, - хочется чего-то нового.
- И мне, - подал голос Нао. - Мне тоже хочется чего-то нового.
- Вы же записываете сингл, - Кейю улыбнулся.
- Это опять же связано с группой, - передразнил его Нао. Мелкий в ответ сделал неприличный жест.
- Нао, ты своим плохим настроением убиваешь весь отдых, - я ткнул его пальцем в плечо. - Создайте...
- Ты вообще кофе пьёшь, что за отдых такой, - перебил меня Кейю, я отмахнулся.
- ...создайте сессионку какую-нибудь, если вам так хочется новизны.
- Острых ощущений, - добавил Кейю и засмеялся. Я улыбнулся. Даже Нао улыбнулся, и немудрено - слишком у солиста Kra смех был заразительный.
- Ага, хороша группа из вокалиста и басиста, - заметил Нао.
- Я могу составить вам компанию, - предложил я. - Мне не трудно. Подыщем барабанщика... Можно Кая взять.
- Кай и без нас еле живой от усталости, - Кейю погрустнел. - Нет уж, ему и The Gazette хватает, пусть живёт себе спокойно. А вообще, Нао-кун, на бас я бы Сагу взял.
- А мне что, для красоты по сцене побегать?
- Такая уж красота, - ввернул я со смехом, на что Нао послал мне убийственный взгляд.
- Нет, ты же говорил, что хочешь на вокал попробоваться, будем с тобой на пару.
- Весёлые хористы, - снова влез я в разговор. Моё настроение всё повышалось и повышалось, в отличие от Нао. Я даже подумал, что я, наверное, энергетический вампир.
- Ну... Попробоваться... У нас ведь была группа - у меня, Изуми и Аки, - я вздрогнул, услышав твоё имя, и полез под стол якобы завязать шнурок, - и я там пел... Знаешь, можно попробовать.
- Я на это соглашусь уже только для того, чтобы поднять тебе настроение, - сказал Кейю, и я под столом улыбнулся во весь рот, сражённый столь открытой дружеской щедростью. Нао, видимо, тоже не ожидал, потому что когда я вылез из-под стола, он сидел с весьма удивлённым лицом.
- Я позвоню Саге? - попробовал я разрядить обстановку.
- Это если его ещё Нао отпустит, - заметил Кейю. Нао вздрогнул.
- Я уж подумал, ты обо мне говоришь.
Я достал телефон. Нао-то отпустит... Для него гораздо спокойнее, когда Сага находится подальше от Шо...

***
Я никогда не видел такого светлого неба ночью, никогда не видел такой яркой, полной Луны. Никогда не замечал, что объёмные облака словно вырезаны из картона и наклеены на лист неба. Ночь была потрясающе красивой. Просто божественной. Густо-фиолетовой с бежевыми вкраплениями, а облака словно светились изнутри розоватым. И ни одной звезды. Я отвернулся от окна – на кровати лежала моя собственная любимая звезда. Свернувшись калачиком, укрывшись белоснежной простынёй. Я подошёл и лёг рядом, немного нерешительно прижимаясь к твоей спине.
- Так кто всё-таки тебе звонил тогда? – я погладил подушечками пальцев открытое плечо.
- Ано... Да это мама была, мы собирались день рождения родственницы организовывать, - сонно ответил ты.
- А почему голос был мужской?
Ты тихо засмеялся и повернул голову.
- И вовсе он был не мужской. Бака ты, Амано. Навыдумывал себе...
Ты отвернулся, посмеиваясь, а я улёгся ближе, устроив руку на твоей талии, утыкаясь носом в шею в районе уха.
- Ты теперь спокоен? – с издёвкой спросил ты.
- Абсолютно.
- Ну почему? Очень даже зря. Я ведь теперь могу тебе изменять, убегать к другим... Ты должен меня ревновать.
- Только попробуй убежать, - я спрятал улыбку в твоей чёрной шевелюре. – У тигра хороший нюх, знаешь...
Ты засмеялся и сжал мою ладонь в своей.
- Напугал.
Несколько минут мы лежали молча. Я слушал твоё дыхание и поймал себя на мысли, что мне очень нравится его частота. И потом поймал себя ещё на одной мысли - что подстраиваюсь, чтобы дышать с тобой в такт.
- Надо же, - вдруг тихо засмеялся ты, - у меня теперь есть свой собственный ручной тигр.
- Надо же, - вторил я, - у меня теперь есть своя собственная черничка.
- Что? – ты повернулся, даже в темноте было видно, как широко открыты твои глаза.
- Черничка, - я улыбнулся. – You’re my Bilberry.
- И с каких это пор я черникой заделался?
- А с Peace & Smile Carnival 2005, помнишь, у тебя там был чёрный пиджак и такая то ли розовая, то ли сиреневая футболка... Очень по-черничному.
Ты отвернулся и пару минут лежал молча. А потом обиженно выдал:
- Я думал, никто об этом не знает.
- О том, что ты фанат черники? Одумайся, Аки-чан, это же очевидно.
Ты возмущённо засопел. Я прижал тебя к себе крепче и положил голову тебе на плечо.
- Спать будешь?
- Я уже почти.
- Ну-ну.
- Так ты что же, ещё с 2005 года в меня влюблён?
- С сотворения мира.
- Ну-ну, - повторил ты за мной.
Ещё пара минут прошли в молчании.
- Я цветы забыл в вазу поставить.
- Я поставил.
- А, хорошо. Спокойной ночи, Тора.
- Спокойной ночи, my bilberry.

***

Ты постоянно пинаешься во сне и так крутишься, что с утра не понять - где простынь, где одеяло, где ты и где я.
Ты всё время забываешь, сколько ложек сахара класть мне в кофе. Ты забываешь о том, что я пью его без сахара.
Ты никогда не одеваешь шарф, и когда у тебя мёрзнет шея, ты всегда стаскиваешь его с меня.
Ты не любишь запах моих сигарет. Ты вообще не любишь, когда я курю.
Ты не любишь теннис и всегда переключаешь на музыкальный канал, когда я смотрю соревнования.
Ты не любишь пиво - ты любишь красное вино, и мне всегда приходится пить его вместе с тобой.
Ты всегда отключаешь мобильный телефон на ночь. Мало того - ты и меня заставляешь его отключать.
Ты пытаешься взять меня за руку, когда мы гуляем на улице, и совершенно не слушаешь, когда я пытаюсь вразумить тебя, что вокруг люди.
Ты всегда таскаешь мою картошку фри в кафе, когда я этого не вижу, а потом тянешь: "Ну ты и обжора, у меня ещё больше половины!"
Ты обязательно перемажешь меня тортом, если мы будем есть его вместе.
Ты всегда выходишь на балкон в одной футболке - даже если температура всего +10.
Однако...
Я так люблю каждое утро со смехом выпутывать твою взлохмаченную голову из своей наволочки.
Я рад задержаться дома на лишние десять минут и сварить себе ещё одну чашку кофе, пока ты допиваешь мой из той старой кружки с тигрятами.
Я с радостью отдам тебе все мои шарфы, я знаю - потом они будут так чудесно пахнуть тобой.
Я могу и бросить курить ради тебя - если ты попросишь.
Я плевать хотел на теннис, когда я вижу, как умильно ты изображаешь Бритни Спирс и поёшь в расчёску.
Я всегда поражаюсь тому, как удивительно бордовый цвет вина гармонирует с твоими чёрными блестящими волосами и твоей белоснежной кожей.
Я хочу ночью наслаждаться только тобой и не отвлекаться на глупые, бессмысленные телефонные звонки.
Я чувствую себя семнадцатилетним подростком на первом свидании, смущаюсь... Но я так счастлив, когда грею твои ладони в своих.
Я люблю, когда ты кормишь меня своей картошкой прямо из своих соблазнительных губ.
Я в отместку тоже перемажу тебя, а потом буду собирать крем с твоих губ своими. А потом снова перемажу...
Я тихо открою дверь на балкон, подойду к тебе сзади, обниму за талию, а ты сплетёшь свои пальцы с моими, откинешь голову на моё плечо и скажешь: "Постой со мной, Тигрёнок, а то здесь так холодно.."
Я люблю тебя, my billberry boy.
Я тебя люблю.

back