***
В церкви было темно, сладковато пахло сандалом, ванилью и лаком для дерева. Сквозь прикрытые решётчатые окна едва пробивались косые солнечные лучи, они рисовали замысловатые узоры на тёмных отполированных поверхностях дубовых скамей. Я прошёл между рядами и подошёл к кабинке, скрытой тяжёлой бордовой занавеской. Зашёл, сел, постучал в резное окошечко.
- Простите меня, святой отец, ибо я грешен.
- Я слушаю тебя, сын мой.
Все слова, заготовленные заранее, вылетели из головы, и я не знал, с чего начать.
- Святой отец... Скажите, вы когда-нибудь любили? Потому что я влюблён, святой отец, я влюблён и я счастлив, ведь это взаимно. Я влюблён - в добрую улыбку, в родные красивые глаза, в тёплый умиротворяющий голос... да просто в ощущение близости с любимым телом. Я даже не знаю, что это значит, но я чувствую это внутри.
- Так в чём же проблема, сын мой? Я не понимаю...
Я удивлённо посмотрел на разделяющую нас перегородку - осознал, что не сказал самого главного.
- Проблема? Проблема в том, что моё чувство очень греховно. Проблема в том, что я люблю мужчину.
На пару минут воцарилась такая тишина, что я слышал пение птиц за стенами церкви, тиканье своих наручных часов и мерный стук сердца.
Священник вздохнул, откашлялся и тихо сказал:
- Сын мой... Понимаешь ли ты, что расстраиваешь Господа? Ему больно смотреть на твоё грехопадение.
- Я не знаю, что мне делать, - прошептал я.
- Ты знаешь, сын мой. Просто откажись от этого. Откажись от греха и живи праведно, как жил наш Господь.
Я сжал руками виски.
- Я не могу отказаться, святой отец, это не прихоть, это... - я попытался подобрать нужные слова. - Это как дышать. Сначала задерживаешь дыхание - первые секунд тридцать нормально, потом становится всё тяжелее и тяжелее... и без воздуха ты умираешь. Это не прихоть, это потребность.
- Твоя потребность, - священник повысил голос, - подрывает все моральные устои!
- Я пришёл просить помощи, - я нервно комкал в руках подол пиджака, - но я не хочу, чтобы мне указывали, что делать, я хочу лишь научиться смиряться с этим! Чтобы знать, что я всё делаю правильно!
- Здесь невозможно сказать "правильно"! Ты не заслужишь этого, пока будешь потакать греховным желаниям! Вспомни заповеди и...
Я уже не слушал, я выбежал из церкви и привалился спиной к дереву. В кармане завибрировал мобильник, я достал его - 3 непрочитанных сообщения. Два от Аки, одно от Мияви. "Как смотришь на то, чтобы выпуск сингла отпраздновать на яхте? Шин предложил", "Перезвони как будет время, но не раньше шести - я с Арису. Шин очень хочет на яхте! Навязчивая идея" и "Привет, друг, как дела? Слушай, такая проблема - надо срочно чёрные ботинки большого размера, с платформой желательно. Есть варианты? Перезвони, Мив". Я вздохнул. Работа - лучший способ отвлечься. Я набрал Мияви и пошёл в сторону автомобиля.
Вернулся домой я около десяти. Зашёл в комнату, а он лежал на кровати на животе, перед включённым ноутбуком. Что-то жевал, помахивал ногами в воздухе, напевал песенку. Я попытался пройти тихо, чтобы не спугнуть, но Ишши всё-таки услышал и поднял на меня глаза. И улыбнулся - так, что все проблемы вмиг стали ничего не значащими. И что я ещё сильнее осознал - я попал. Попал конкретно. Залез в такую трясину, из которой нет спасения. Единственное спасение - провалиться ещё глубже, стать ещё ближе. Что я и сделал, подойдя к кровати и садясь на неё, подгибая одну ногу под себя.
- Где ты был?
Простой вопрос, который мог задать любой, но только у него в голосе столько участия и действительно любопытства. Ишши вымыл голову, и я перебирал пальцами влажные потемневшие пряди, рассыпавшиеся по плечам, по светло-бежевому шёлку халата. Он любил роскошь, и чтобы всё было вычурно и в лучших традициях японских императоров. Я улыбнулся и наклонился вперёд, заглядывая в экран ноутбука. Он переписывался по скайпу с Шином. Речь шла о яхте. Я улыбнулся.
- Так ли это важно?
Ишши повернул голову и посмотрел на меня с настороженной улыбкой.
- То есть? Ты скрытничаешь?
Он него сладко пахло баббл-гамом и вишнёвым шампунем. Я закрыл глаза, утыкаясь носом в район виска, промычал что-то в ответ, рука лежала между лопаток, и я чувствовал его тепло.
- Сейчас я уже здесь, так что какая разница, где я был?
- А мне всё же интересно, - по голосу я понял, что он улыбается. - По мужикам шлялся?
- Только по одному, - я засмеялся и выпрямился, продолжая наматывать на палец длинные пряди волос, гладя его по спине. - Я на исповеди был.
Да уж, стоило сказать эту фразу хотя бы для того, чтобы увидеть реакцию. Впечатлительность Ишши всегда приводила меня в умиление.
- На исповеди?! Однако... И что ты там забыл?
- Ну... - я замялся, и он всё понял. Вздохнул, сел и обнял меня за плечи, притягивая к себе.
- Нао-чан... ведь мы же уже столько раз об этом говорили. Почему ты веришь не мне, а каким-то чужим людям?
- Я просто попытался научиться жить с этим.
- С чем с этим?
- С ощущением греха.
Он даже рассмеялся, но как-то необидно.
- Какой же ты у меня глупый.
Я тоже засмеялся.
- Ну неправда.
- Да нет, правда.
Он отпустил меня, но мне так не хотелось разжимать рук, отдаляться.
- Не забудь напомнить мне, чтобы я не забыл напомнил тебе, что тебе надо позвонить своему братцу, - Ишши до сих пор улыбался.
- Что? Окончание фразы повтори.
- Позвонить своему братцу. Брат у тебя есть, знаешь?
- Да, да, мне просто показалось, ты сказал "позвонить своему пальцу".
Мы оба засмеялись. Он встал и пошёл к двери.
- Хочешь, я сделаю тебе кофе и подогрею вредную высококалорийную булочку с сыром?
Я засмеялся и кивнул. Он уже скрылся в коридоре, когда я окликнул:
- Ишши-кун!..
- Да? - в дверном проёме снова возникло его лицо.
- А ты точно уверен, что... ну, что ничего страшного не случится... там?
Он снова вздохнул, медленно зашёл в комнату и сел рядом со мной на кровать, беря с колена мою ладонь и обхватывая её двумя руками.
- Ничего не случится. И не будешь ты вариться в котле с кипящим маслом, и никакие черти не будут тебя тыкать копьями и гадко хихикать. Это сказки для детей. Что бы ни случилось после смерти, сейчас мы живы, и я жить без тебя не собираюсь.
Я улыбнулся, смущённо потупив взгляд.
- Тем более, - продолжил он, отпуская мою руку и поднимаясь, - вот сейчас, например, мы с тобой даже ничего не делаем, просто разговариваем. Идиллия платонических отношений.
Я молчал, отрешённо разглядывая плинтус. А потом выдал, неожиданно для самого себя:
- А если они не будут платоническими?
Ишши развернулся, и его ехидная улыбка мне сразу не понравилась.
- В таком случае начать можно прямо сейчас.
Я не успел ничего сделать, а он уже увалил меня на кровать и припал поцелуем, легонько укусил и поцеловал в краешек губ, потом в шёку и в мочку уха.
- Если терять нечего, и нам всё равно уже гореть в аду...
Я прикрыл глаза, зарываясь пальцами в его волосы, до сих пор влажные после душа. И подумал: "Действительно, будь что будет". Плевать я хотел на все грехи - никакая чёртова религия не помешает мне быть счастливым.

***
Я ни разу не бывал на исповеди - не потому что не довелось, а просто по той причине, что не верю в Бога. Ну не было в моей жизни - к счастью или нет - ситуации, из-за которой я смог бы уверовать в Высшую Силу. Хотя я никогда над этой темой не смеюсь. Прекрасно знаю, что "no one laughs at God in a hospital, no one laughs at God in a war"*.
Но сейчас мне захотелось исповедоваться. Просто потому что нет больше сил держать всё в себе. Кажется, меня или разорвёт пополам, или я просто сойду с ума. Меня не устраивает ни один из вариантов. Поэтому тебе, уважаемый слушатель, придётся навеки сохранить мой секрет. И пообещай, что похоронишь его в себе.
Дело в том, что я люблю. Ты говоришь, что любовь прекрасна? Да, это так. Это прекрасно, когда ты кусаешь губы в кровь, сжимаешь кулаки так сильно, что на ладонях остаются следы от ногтей, когда ты не можешь спать ночами, есть днями и дышать сутки напролёт. Когда ты не живёшь, не существуешь, когда внутри всё сжигается адским огнём. Действительно, любовь прекрасна, чёрт возьми.
Я расскажу тебе о Нём. Он среднего роста, худощавый - особенно руки, и очень красивый. У Него длинный прямой нос, какие-то необычные глаза и просто невероятные губы. Ты скажешь, что я сужу Его необъективно... Да, наверное, так и есть. Я необъективен на миллион процентов, когда говорю о Нём, но я уверен, что красивее человека нет на свете.
Он басист. У Него сильные руки, но, что странно, совсем не видно мышц. И ни грамма жира - как будто Он балерина, худой как палка, и при этом ест как небольшой медведь. Как говорится, не в коня овёс. Мне бы так.
А ещё Он поёт. Редко, правда, но зато очень красиво. Я бы мог говорить о Его голосе часами, но... Есть ещё много моментов, о которых хотелось бы рассказать.
Например, когда я впервые понял, что люблю Его. Сейчас мне кажется, что ответ на этот вопрос – всю мою жизнь. Или нет, даже так: ещё до своего рождения, ещё в прошлой жизни я знал, что буду Его любить. Сейчас это так естественно, но несколько лет назад я даже представить не мог, что полюблю мужчину. Пока не встретил Его.
Причём первое время мы общались нормально. Как друзья, как одногруппники. Потом я начал замечать... Когда мы садились рядом, и Он нечаянно меня касался, или не нечаянно, а специально - но это было нормально, только я воспринимал всё по-другому. Как-то уж совсем по-извращенски, так, по крайней мере, я думал. Думал, что схожу с ума. Что клиника для душевнобольных рыдает по мне и бьётся головой об стену. Наверное, об свою же.
Не знаю, как долго я трясся бы за своё душевное здоровье, но, благо, примерно в это же время я подружился с Нао. Не с собой - хотя раздвоение личности было бы хорошим дополнением к теме о психах, - а с басистом Kagrra,. Подружился очень удачно - не только потому, что он оказался классным парнем, но ещё и потому, что он объяснил мне, что со мной происходит. Вообще-то, он почти ничего не сказал, просто когда Ишши подошёл сзади и обнял его, Нао молча обнял в ответ. И посмотрел на меня взглядом, говорящим: "Ты и сам это видишь, к чему слова?"
И я подумал - бывает. У всех бывает, вот и у меня тоже. И успокоился. Ну, как успокоился... По крайней мере, теперь я не боялся, что меня могут отправить в дурку. Зато появились другие проблемы.
К примеру, одна очень опасная фотосессия. Он был блондином, с голубыми глазами. С накладными ресницами - длинными... У меня просто перехватило дыхание, когда я увидел Его таким. Таким потрясающим, таким неземным... как будто я не знал Его раньше. Как будто это был не тот саркастичный, циничный, временами немного жестокий Сакамото Такаши. Как будто Ангел спустился на нашу грешную из Земной Канцелярии. И всю фотосессию я не мог оторвать от Него глаз, тяжело дышал и кусал губы. И на вопрос Хирото "что случилось?" ответил лишь "от духоты давление поднялось". От духоты, да. Всего навсего.
Самыми страшными моментами были концерты - те, в сет-листе которых присутствовала песня номер десять. Я обожал её и ненавидел одновременно. С одной стороны, это такое наслаждение - слушать, как Его тонкий, пронзительный голос вплетается в музыку. С другой - Он был на чужой территории, Он был гостем там, куда Его осторожно и методично заманивали. Я мог бы сказать - для чего в Q вокал Шо? Можно было хотя бы одну песню отдать полностью на Его растерзание, но... Но я не имел на это права, даже будучи лидером, к тому же я прекрасно понимал, что это просто голос сердца, и обязан был перекрывать его голосом разума.
Однако я и любил наши концерты тоже. Нет, безусловно, я их любил - за безумный драйв, за невероятную энергетику, за этот выплеск эмоций, за общение с залом, да просто за то, что играю музыку. Но были и особенные моменты - моменты внимания с Его стороны. Когда Шо баловался фансервисом с Торой (это выглядело всегда так красиво и гармонично, и я удивлялся, почему Кохара встречается не с ним) или с Хирото (что больше походило на снисходительную игру младшего и старшего приятелей), Он иногда подходил совсем близко к барабанной установке, говорил что-то - и в шуме музыки я никогда не мог разобрать, что именно, просто улыбался и получал в ответ счастливую, немного усталую улыбку. И этого было достаточно, чтобы весь оставшийся концерт я чувствовал себя как наркоман, получивший вожделенную дозу.
Шо я не понимал. Иногда мне казалось, что он совсем не дорожит отношениями с Ним. Я говорю, конечно, о фансервисе. Иногда я радовался, глядя на то, как они общаются с Шинджи. Между ними что-то есть, между ними точно что-то есть... Я каждый раз ошибался. Однажды я стал случайным свидетелем короткого разговора после концерта.
- Мне не понравилось то, что было на Velvet, - тихо сказал Он, глядя на Тору. Амано удивлённо нахмурил брови.
- Ты о чём?
- О вас с Хару.
- А-а-а-а... ты про фансервис... Господи, Такаши, неужели ты действительно думаешь... - Шинджи улыбнулся и покачал головой.
- Я не знаю, что я думаю, но я знаю, что я вижу, и это...
- Перестань. - Тора положил руку Ему на плечо. - Я был бы идиотом, если бы решил тягаться с тобой. Мы друзья с Шо. Я... я люблю другого человека.
Я видел, что Он расслабился. Улыбнулся. Откинулся на спинку стула.
- Вы вместе лучше смотритесь, чем мы.
- Ну да, - возразил Тора, - неправда.
- Нет, правда. В паре с тобой он такой типичный уке, а со мной... Как-то непонятно даже.
- Я бы так не сказал. Он каждый раз на меня на концертах так смотрит, что я себя не тигром, а маленьким неко ощущаю: съест сейчас, ей-богу. А сегодня вообще... Стою себе, играю, и тут вижу, что он приближается...
- Это было что-то наподобие "Ками-сама, он идёт сюда"? - Он засмеялся, Тора широко улыбнулся.
- Да, точно. "О нет, только не ко мне!" и всё в таком же духе.
Я слышал достаточно, чтобы всё понять. Тора любил другого, я это знал, я знал имя этого человека. А Он любил Шо. И Шо Его любил. Я прижался спиной к стене, откинул голову назад и треснулся затылком. Чёрт возьми.
Иногда я задавался вопросом - ну чем Его привлекает Казумаса? Слишком крупный для Него, слишком активный, и зубы у него дурацкие, и танцы идиотские, а когда поёт, вообще непонятно на кого похож... Но тут же я обрывал сам себя. Я тоже отнюдь не идеален, и если смотреть правде в глаза, в рейтинге идеальности Казумаса стоит гораздо выше меня. Даже Хиропон - и тот выше.
Нет, мы с Шо не ненавидели друг друга. Мне вообще порой казалось, что Шо никого всерьёз не может ненавидеть - так светло и наивно он относился ко всему в этом мире. Да и про себя мог бы сказать то же самое: ну не получается у меня закусить удила, шипеть и плеваться кипятком у кого-то за спиной. Порой мне хотелось сжать руки на этой красивой шее, приставить дуло к виску... но, к счастью, только порой, и я понимал, что это из зависти, из принципа. А вообще-то мы с Кохарой дружили. Забавно, да? Иногда они с Ним ссорились, и Шо прибегал ко мне просить совета. Лидер-сан, помоги. И я помогал. Как это говорится... желаю счастья любимому человеку - пусть даже и не со мной. Самопожертвование - великая вещь. Ах, ах, слёзы умиления, цветы под ноги, спасибо, спасибо, я люблю вас. И всё в таком же духе.
Однажды я зашёл слишком далеко. Самому сейчас стыдно вспоминать. Это было простое дружеское объятие - но мы были в гримёрке одни... И я не захотел Его отпускать, я схватил Его за руку, всё сильнее прижимая к себе, утыкаясь носом в шею, вдыхая запах парфюма, сигарет и Его запах, ни с чем не сравнимый. Ну да, у меня снесло крышу, я не совсем соображал, не совсем отвечал за свои поступки, но... Но, чёрт возьми, это был единственный момент за всю мою жизнь, когда я у Дьявола и у Господа просил, чтобы время остановилось... чтобы никогда не кончалась эта минута. Я словно сквозь пелену услышал его холодное, жёсткое: "Нао, отпусти меня". Я не ответил, я не мог остановиться и едва ощутимо водил губами по тонкой коже на Его шее, вдыхая горьковатый цитрусовый аромат. Он ещё подёргался, пытаясь вырваться, не получилось - всё-таки у нас разные весовые категории. Тогда он тихо проговорил:
- Отпусти меня, пожалуйста.
Меня как будто дёрнуло током, я отшатнулся от Него. Сага был бледен, он смотрел на меня со страхом и нервно комкал в пальцах лацкан концертного пиджака. Я потёр шею рукой.
- Прости.
Он сделал полшага назад.
- Не ожидал от тебя.
Я прижал ладони к лицу и опустился в кресло.
- Я и сам от себя не ожидал... Сага... Прости, умоляю... Я не хотел.
Секунд десять была тишина, потом Он подошёл ко мне и боязливо положил руку на плечо.
- А я думаю, что как раз хотел...
Я промолчал.
- Давай сделаем вид, что этого не было.
Я горько рассмеялся, отнял руки от лица и выпрямился.
- Давай сделаем вид, что мы не знакомы. Ты сделай вид, что ничего не знаешь, а я - что ничего к тебе не испытываю.
Он резко вдохнул, глядя на меня, и опустился в соседнее кресло.
- Что я ещё могу сделать?
- Тут ключевое слово - "ещё"? А что ты уже сделал?
Я смотрел на Него и думал - чёрт возьми, как же мне хреново. Как же я люблю Его... и как ужасно, что он никогда не будет моим. И даже если сейчас я мог просто кивнуть головой в сторону душа, Он не отказался бы, Он бы пошёл у меня на поводу и сделал бы всё так, как я хотел... Но я просто не имел права так поступать.
- Слушай, если что-то...
- Нет, - я остановил Его. - Не нужно сейчас глупости говорить. В принципе, ничего говорить не нужно. Просто забудем и все.
Он кивнул и встал, пошёл к двери. Остановился там и посмотрел на меня.
- Ты ведь разумный человек.
Я кивнул.
- Можешь не волноваться. Я не собираюсь рушить группу. Это вся моя жизнь.
Он знал, что одно моё слово - и Шо уже не будет солистом Alice Nine. А вот Он так просто уйти не сможет. В контракте всё указано железно... и мировой тур на полгода лишил бы Его любой возможности видеться с Кохарой. Но я не монстр. Я сидел в кресле, смотрел на Него, Он смотрел на меня, стоя у двери, и ничего не говорил. Потом вздохнул, опустил взгляд и вышел из гримёрки. А я спрятал лицо в ладонях и откинулся на спинку кресла. Я, Наоюки Мураи, барабанщик Alice Nine, безумно, безнадёжно и безответно влюблён в своего басиста. И я, наверное, никогда не буду счастлив.

*Regina Spector - Laughing At God

back