«Мальчик, не вздумай верить мне,
Кому это нужно?…»

Кирито весь день изображает из себя Арлекина - заливистый смех и неподдельное веселье, - но где-то в сердце уже начинает тревожно звенеть тонкая струна паники. Он знает, чем заканчиваются такие дни, но каждый раз надеется.
- Надежда и вера ведь не одно и то же, да, Шинджи?

И ничего, что надежда еще не разу себя не оправдала, и ничего, что ками-сама наверняка опять не услышал его безмолвной молитвы, и ничего, что…
Ни-че-го. Иногда Кирито кажется, что он сам состоит из трех слогов, произнесенных на выдохе, смешанных с ментоловым дымом Вирджинии Слимс, который Айдзи случайно пустил ему в лицо.
Нет, ему действительно весело – здесь и сейчас. Это даже не маска, так, легкий грим. В конце концов, если ты смог себя убедить в чем-то и сам в это поверить, то это становится правдой, ведь так? Главное, верить в то, что удобно.

А что у нас есть кроме веры? Веры в сегодняшний день, веры в "здесь и сейчас" и наивной веры в то, что будущее обязательно будет еще лучше. В будущем будет…
Как минимум, в будущем не придется *заставлять* себя верить тому, чему верить не хочется. Или это все-таки надежда?
- Что из них хуже, Шинджи?

Чем безнадежнее и отчаяннее становится ситуация, тем шире и искренней улыбается вокалист в ответ на чуть хмурый взгляд гитариста. Им обоим следовало бы поговорить. Подумаешь, нет общих тем и банального желания - это еще не повод, чтобы вот так запросто раскидываться искрами больной ненависти в молчаливом поединке взглядов.
- Во что ты веришь, Шинджи?

Воздух наэлектризован, случайные прикосновения оставляют невидимые синяки на бледной коже и еще громче звучит смех. Смех, от которого болит голова и темнеет в глазах.
Желания... Кирито мог бы много рассказать о них, если бы его спросили. Только кому сейчас интересно слушать других? Кто сможет “услышать”?
И тогда он спрашивает сам у себя: «Чего ты хочешь, Шинья?».
«Ни-че-го» - шепчет кто-то.
Неправда, которую, при известной доли желания и усердия, можно превратить в правду. В дальнейшем принять за истину, бубнить под нос, как мантру и возлюбить, как главную заповедь.
Не надо бояться своих желаний. Начинайте их ненавидеть.
Все эти мысли можно прочитать в глазах Кирито, когда он в очередной раз переводит взгляд на Айдзи.
- А ты вообще веришь?

Если быть совсем объективными, то в какой-то момент Мурата-сан перестал верить в сказки, мифы и, что закономерно, в мечты, хотя иногда – по старой памяти, - очень хотелось. Но то ли рационально зерно, то ли чувство самосохранения всегда начинало вопить, как только появлялось робкое желание, приправленное надеждой, позволить себе поверить.
- Откуда в тебе столько холода и ненависти, Шинджи? Заморозил, а потом разбил на тысячи осколков собственное сердце, да?

Нет, верить только в себя, самоконтроль, возможную подлость окружающих и прочие мелочи – это пожалуйста. Эта вера растет и ширится, получая подтверждение своей правоты и доказывая свою безапелляционность ежедневно и ежечасно. Ставка на будущее - как бы - оказалась верна.
Но, наверно, именно из-за нее однажды не получилось просто сразу принять нахлынувшие чувства, а пришлось их пропустить через фильтр «верю-не верю». Надо ли уточнять, что экзамен с треском провалился? Сердце Кирито проиграло собственному разуму. Оно не смогло доказать, что… Оно вообще не смогло доказать факт своего наличия.
- Я тоже, Шинджи, я тоже. А что мы купили за столь непомерную цену, ты знаешь?

Через несколько дней Кирито, не сдерживая себя, наконец-то объясняет в доступных выражениях как и почему он относится к Айдзи. А через 10 минут вокалист понимает, что визави даже не соизволил снять наушники, чтобы хотя бы сделать вид, что ему это интересно. Мыльный пузырь спокойствия наконец-то лопнул. Маски сброшены, грим смыт. А ненависть оголила свои провода, чтобы как следует ударить любого, кто окажется рядом. Но рядом, вопреки ожиданиям, оказывается Джун, который не во время открыл дверь. Выплескивать накопившийся гнев и отчаяние на человека, который не имеет никакого отношения к ситуации, не справедливо и не приносит облегчения, но об этом Кирито подумает только вечером в пустой квартире.
- Шинджи, аутичный ублюдок, как мне надоело разговаривать с пустотой! Почему ты никогда не берешь трубку, если звоню я?…

Впрочем, этот взрыв дал свои плоды: Айдзи как не разговаривал с лидером, так и продолжает играть в молчанку, только теперь еще и Джун начал его игнорировать. Кота и Такео - единственные, кто обращают хоть какое-то внимание на Кирито. Так ведь Кота – брат, а Такео просто старается никогда не спорить с лидером группы. Подобная ситуация может подорвать не только веру в себя, как в лидера, не только веру в людей, которых считал друзьями, не только веру в свое будущее и в будущее группы, но и помочь окончательно захлебнуться в отчаянии, из которого так хотелось вынырнуть.
- За что ты так ненавидишь меня, Шинджи?

Сегодня очень сложный день для всей группы, и только Кирито выглядит спокойным и собранным. Если присмотреться, то даже можно увидеть легкую улыбку в уголках губ вокалиста. Странно, не правда ли? Но на самом деле никакого секрета здесь нет – два дня назад Айдзи наконец-то взял трубку. И лидер Пьеррот получил ответы на все свои вопросы, которые шептал в пустоту на протяжении долгих месяцев.
Два дня назад Кирито сидел на подоконнике в своей токийской квартире, смотрел на мелькание автострады и на далекие огни перед храмом Ясукуни, и слушал тихий безразличный голос соло-гитариста, по своей монотонности напоминающий осенний дождь.
- И что же теперь делать, Шинджи?
- Начать жизнь с белого листа, Шинья. Другого выхода не существует. Надеюсь, впредь ты будешь более осторожен при выборе приоритетов. Я в тебя верю.

Поэтому и *только* поэтому Кирито сегодня спокоен и почти умиротворен. Через 10 минут начнется пресс-конференция, где они объявят о своем распаде, а впереди новая жизнь, где не будет старых проблем и ненавистного молчания, которое невозможно было разбить. Там, в будущем, не будет ледяных взглядов, которые сковывали ни в чем не повинное сердце стальными тисками. Да, там не будет Айдзи – это единственное, что примиряет Кирито с действительностью.
- Твоя вера в меня разрушила нас, Шинджи.
- А *нас* никогда не существовало, Шинья. *Ты* так и не смог придумать *нас*. Ты не смог поверить в такую вероятность. Мне оставалось только поверить в тебя, в то, что ты справишься один, без группы. Без *меня*. И возненавидеть тебя.
- Твоя ненависть в итоге спасла меня.
- Я знаю. Прощай, Шинья.
- Прощай, Шинджи. И… спасибо.

Поверить единственному "прощай", которое говорит о том, что они больше не увидятся. Осталось только примирить с этим знанием свое сердце, которое словно бы остановилось. Но это уже совсем другая история.
- Да, Шинджи?
- Да, Шинья. У меня так и не получилось. А ты сможешь, я верю…