«Ненавижу слово «никогда», хуже него
может быть только «поздно». (с) Sephirot

Последний год этот сон снится мне почти каждую ночь. Я даже не могу с полным правом назвать его сном, потому что в нем просто прокручиваются события, о которых я жалею уже десять лет и вряд ли когда-нибудь перестану, и которые не в силах изменить. Если бы тогда я знал, к чему могут привести неуверенность и необдуманные слова…

…Я смотрю в лицо своего вокалиста. Ожидание, неуверенность, надежда. Почти мольба…
- Но слова, которые ты говорил мне…
- Перестань! Одна пьяная ночь ничего не решает.
- Но ты говорил мне…
- Никогда не верь словам, Хайдо-кун. Они ничего не значат.
Выступившие слезы сверкают россыпью фианитов под беспощадным солнцем.

Если бы он сейчас узнал, о чем я думаю чертов последний год, он бы возненавидел меня. Возможно.
Впрочем, десять лет – слишком долгий срок. Я просто тешу себя надеждой, что всё это время он мог любить меня.
Чувства умерли за давностью лет.
Ни разу после того утра мы больше не говорили об этом. «Говорили» –ключевое слово, потому что вряд ли хоть на минуту забывали. Напряжение ушло спустя несколько месяцев, упав обесточенными проводами невысказанных слов…

…- Иди ко мне, Хайдо.
И он идет. Медленно, плавной походкой грациозной кошки. Горящий взгляд и влажные губы на бледном лице. Покорность наиграна до предела – он бы не подчинился, если бы не хотел этого сам. Ангельская внешность невинного ребенка и порочный, на грани пошлости, взгляд – меня бросает в жар, когда я вспоминаю его податливое тело и запах его кожи, но тут же беру себя в руки. Я никогда – никогда, - не испытывал к нему ничего, кроме желания. Хайдо – это просто красивая кукла в ореоле длинных волос и белых лент. А кукол не любят. Ими восхищаются, их хотят, ими пользуются. Куклы не стоят того, чтобы испытывать к ним что-то еще.

Я почти десять лет пытаюсь убедить себя в этих прописных истинах. Мне это почти удается. Почти…
Не знаю, где я ошибся. Пытаюсь свалить всю вину на Хайдо – вместо того, чтобы строить свои собственные бастионы, он рушил мои. Было ли это местью с его стороны или он вообще не думал, что убивает меня, заставляя чувствовать.

Обрывок чужого разговора, вспоровший сознание обреченностью и злостью, каплями ртути впитавшийся в вены.
- …себе позволяешь?! – Сакура сильно встряхивает его, отчего сходство с куклой становится почти невыносимым, и отшвыривает к стене.
Вокалист кидает на него злой взгляд, явно с трудом сдерживая рвущуюся на поверхность ярость. Но уже через мгновение маска возвращается на фарфоровое лицо. Растянутые в фальшивой улыбке губы вызывают отвращение.
- Я тебе ничего не обещал. А слова… они ничего не значат.
В следующий миг кажется, что Сакура его убьет.
Иллюзия ярости и мираж беспечности. Всё искусственно, как и мое беспокойство.
Искусственно не от слова «искусство».
Искусственно от слова «искусить».
Он хватает Хайдо за руку и швыряет на диван, крича никого не задевающие оскорбления. Я не хочу видеть продолжение этой безобразной сцены. Даже если бы не знал, что произойдет дальше.

С отчаянным удовольствием закоренелого мазохиста я жадно впитываю все разговоры о его любовниках. И даже почти научился получать наслаждение, потому что ни одна из этих связей не длится долго.
Со временем черты его лица стали более жесткими, взгляд из под полуопущенных ресниц лениво скользит по вам, словно оценивая, но заранее зная, что вы не стоите его внимания. Небрежность, с которой он относится к потенциальным любовникам, могла бы привести в ярость любого. Только вот желание, которое вы испытываете к нему, затмевает даже гордость. Он “почти” жесток. И я боюсь признаться себе, что знаю, кто в этом виноват.
Да, Хайд знает себе цену.
А я знаю, какую цену пришлось заплатить ему, чтобы стать бесчувственной дорогой куклой.
Куклам чувства ни к чему, - пытаюсь убедить себя, но…

Он ловит на себе мой взгляд. Секунду о чем-то раздумывает, потом на лице опять появляется эта отвратительная фальшивая улыбка, и он направляется в мою сторону. Будто загипнотизированный смотрю на него, не имея возможности отвести взгляд, и Хайдо это чувствует. Нарочито медленно склоняется надо мной, упершись руками в подлокотники кресла, в котором я сижу. Горячее дыхание на скуле, слабый запах алкоголя – теперь понятно, чем вызван нездоровый блеск этих глаз.
- Хочешь меня, Тете. – Не моргая смотрю на жилку, нервно бьющуюся на его шее. Хайдо даже не спрашивает – он читает подтверждение своим словам по дрожи, что сотрясает мое тело.
Мимолетное скольжение губ по щеке, пальцы успевают лишь скользнуть по остриженным волосам, но мгновение уже утеряно.
Он отстраняется, качает головой и уходит, оставляя меня наедине с проклятьями.

Не зачем пытаться себя обманывать дальше – мгновение было потеряно много лет назад. Оно было расстреляно словами и брошено в исказившееся болью лицо.
Зато у меня было время подумать и понять.
Что нами движет, когда мы произносим те или иные слова?
Страх.
Прозаичный до отвращения страх признаться себе в собственных чувствах, признать свое поражение перед маленькой фарфоровой куклой и принять ситуацию такой, какая она есть, возложив на свои плечи бремя ответственности.
Страх выстраивает стену показного безразличия. Проще нацепить маску, отмахнувшись лживыми словами, спрятав на дне зрачков те, настоящие, что срывались с губ той единственной ночью.
Три дня назад все карты были раскрыты. Джокер.

Маленькое пространство давит, легким не хватает воздуха. Его взгляд, отраженный от зеркальных стен лифта, направлен на меня. Ну, почему это здание такое высокое?!
Резкий взмах руки и кнопка «Стоп» загорается красным. «Приехали» - проносится в моей голове. Но вместо этого я говорю: -
Что за фокусы, Хайдо-кун? – Ками-сама, сделай так, чтобы мой голос выражал возмущение, которого я не испытываю, и заглушал бешеный стук сердца.
Пауза.
Вокалист медленно разворачивается ко мне, я на автомате делаю шаг назад, упершись в стенку лифта. Мышеловка захлопнулась.
Я не могу понять эмоцию, которая сейчас отражается на его лице.
- Тете… - Хайд с каким-то болезненным любопытством всматривается в мои глаза, будто силясь найти ответ на пока не заданный вопрос. Но мне почему-то кажется, что я знаю, каким он будет. – Давно хотел спросить… - Он закусывает губу, вгоняя меня в состояние транса. – Любишь меня?
- К чему эти вопросы, Хайдо-кун? – Нервно сглатываю, что, конечно же, не может укрыться от его внимания. И потом чуть тише добавляю, - Если бы не догадывался, не спрашивал…
- Просто скажи, Тете, просто скажи. Мне нужно это услышать.
Лихорадочный блеск глаз и сбивчивое дыхание одержимого – никакой кукольной фальши. Сдаюсь.
- Я… люблю тебя. – Поднимаю руку, чтобы коснуться его лица, но Хайд опять резко бьет по панели лифта, приводя его в движение. Злой прищур и кривая ухмылка.
- А знаешь, лидер-сан, я не верю.
Трос лифта оборвался или это только мой мир стремительно полетел ко всем чертям?
- Ты просто хочешь меня, лидер-сан. А ведь ты мог меня получить, Тете, нужно было лишь сказать, но тебе потребовалось лгать. Думаешь, если когда-то причинил мне боль своими словами, то сейчас, захотев еще раз меня трахнуть, нужно унижаться до фальшивых слов любви, покупая ночь в моей постели?
Реальность заканчивает свою бешеную гонку, резко останавливаясь, почти сбивая меня с ног. Двери открылись и Хайд, как ни в чем не бывало, пошел прочь, а я так и остался стоять – не убитый, но растоптанный.

Десять лет назад я нацепил маску фальши, спрятав за ней страх, любовь и его доверие…
…и кто же тогда из нас двоих был куклой всё это время?