Как-то раз, я помню, ты меня спросил: эй, Ватару, а что ты чувствуешь, когда слышишь свой голос на записи?
Это было так давно, что, кажется, я просто отмахнулся от этого вопроса или перевел тему. Я ведь никогда не спрашивал, что ты чувствуешь, когда видишь себя в клипе или на записи концерта.
Мы, кажется, способны привыкнуть ко всему. Кроме скуки.

Так всегда и происходит: сначала стоит двухнедельная жара, превращающая меня в безвольное тело, а потом - спасительный дождь, который ставит все на свои места и заставляет снова работать. То же самое и в душе. За исключением одной маленькой детали: этого спасительного дождя может и не быть.
Я вжимаюсь в поручень автобуса, который везет меня в торговый район и стараюсь думать о дожде. Самое ужасное в торговом районе - жуткая дорога, целые пол-часа в компании вечно спешащих по своим бумажным делам бумажных червей, скучающих домохозяек и подвыпившей молодежи.
Я-то знаю, что не отношусь ни к кому из них.
Я закрываю глаза и стараюсь расслабится, не думать о последних неудачах, проваленном собеседовании на работу и недавно встреченной первой любви.
Я стараюсь забыть вчерашний ливень, холодную стену кирпичного дома в двух кварталах от моей квартиры и двух лишних кружках пива.
Пожалуй стоит подумать вот о чем: завтра я впервые увижу нашего нового барабанщика.

Перенесемся чуть вперед.
Кому интересны сентиментальные подробности случившегося чуть ранее?
Я сижу на полу, прижимая руку к щеке. Суга смотрит на меня сверху вниз, показывая своим видом отвращение.
- Что он тебе сделал? - свирепо спросил гитарист, не разжимая кулака, оставившего недавно на моей щеке след.
- Ничего, - пьяно пожимаю плечами я. Конечно, не обязательно пить, чтобы пьянеть, - он мой фанат. Он меня раздражает.
- Извинись перед парнем, иначе парень схватит срыв.
Конечно не схватит, подумал я.
Когда тебе девятнадцать, а кому-то меньше, ты считаешь себя умнее и опытнее. Думаешь, что можешь предсказать его реакцию и поступки.
Тоору, тот самый парень, терпевший мои насмешки всю репетицию, сейчас, вероятно, сидит где-то в темном коридоре и продумывает планы мести.
- Почему ты всегда издеваешься над теми, кто тебе нравится? - негромко спросил Суга, стоя ко мне спиной.
Он мне не нравится.
Просто он хороший парень.

Еще чуть вперед.
Тоору держит меня за плечо, не давая упасть. Тот же проклятый дождь, те же лишние капли алкоголя, сделавшие свое дело. Вот только мой дом теперь был гораздо дальше, чем два квартала.
- Давай ко мне тогда? - предложил он совершенно внезапно, - тут совсем недалеко.
- Это нормально? - спрашиваю я слабо, стараясь держаться на ногах самостоятельно.
- Ну конечно!
Возможно, он слишком хороший парень, подумал я.

Честный порядочный мальчик из многодетной семьи, который держит свою квартиру в идеальном порядке. Я вижу его таксу и думаю, что соскучился по своей собаке. Такса настороженно смотрит на меня из-за угла, предупреждающе порыкивая.
- Она не любит гостей, - поясняешь ты, сбрасываешь кеды и проходишь вглубь квартиры, зажигаешь свет.
- Проходи! - доносится до меня голос, - на кухне, она справа, чайник с водой, а в ванной перепутаны вентили горячей и холодной воды, поэтому если ты хочешь принять душ...
Конечно я хочу принять душ.
Пожалуй, самым первым важным воспоминанием о тебе стал этот смех, который я услышал сразу же после своего не совсем цензурного восклицания.
Конечно же я тебя не слушал.

Это - еще позже.
Когда ты много пьешь, тебе надоедает и ты начинаешь сдерживать себя.
Другое дело, когда алкоголь развязывает руки.
Что бы ты мне сказал, если бы я полез к тебе прямо на людях?
Конечно ты обо всем догадывался.
Какая ирония - запасть на барабанщика собственной группы, четко осознавая что именно не правильно в этой любви.
Конечно, заметили все, а я не хотел опровергать.
Почему-то в таких ситуациях кажется, что если ограничивать общение будет лучше.
Я заперся у себя и уже через день полез на стену, разбил почти все бьющееся и едва не сломал телефон.
Эй, Ватару, да ты слабак.
Интересно, кто я для тебя?
Друг, идол, коллега?
Мне и в голову не могло прийти то, что случилось потом.

- Эй, Ватару, открывай! - глухой удар ногой об дверь моей квартиры, - открывай, кому говорят!
Я прижимаюсь ухом к двери и, кажется, могу слышать твое дыхание.
Конечно, я тебе открою, думал я, протягивая руку к замку, чтобы снять цепочку.
Иначе я очнусь с отпечатком ворса ковра на щеке и ноющими мышцами.
То есть, мне просто хотелось, чтобы ты обо мне позаботился.
Врач прав: если когда-нибудь со мной что-то случится, виноват буду только я сам.
Я открываю глаза и чувствую, как ты держишь меня за руку. Вижу, как ты сидишь на краю дивана, уткнувшись носом в колени. Я закрываю глаза, вслушиваясь в ощущения, порождаемые тем фактом, что ты держишь меня за руку. Этим ты просто обязал меня приехать на репетицию.
Похоже, я тебя ненавижу за это.

Я прижал тебя к стене, думая, что я должен делать дальше.
Это было еще позже, сразу после концерта, когда остальные, счастливые и уставшие, уже ушли.
Мне казалось, решить все сейчас было бы правильным: я - на взводе, ты - утомлен.
Я не говоря ни слова прижал тебя к стене. Молчание затягивалось.
- Ты никогда не должен убегать от своих проблем, - вдруг тихо, не поднимая головы, сказал ты и немного помолчал, - и никогда не должен оставлять нерешенные вопросы.
Пожалуй, ничего не бесило меня в тебе так, как эта черта - способность говорить правильные слова в правильные моменты.
- И я приму все, что ты сделаешь сейчас, Ватару.
Ты посмотрел на меня исподлобья, стараясь что-то разглядеть на моем лице.
В тебе, и в этом взгляде было все - страх, любопытство, желание. Все, кроме одного - в тебе не было покорности.
Именно тогда я понял, что ты - мой, возможно единственный, лучший друг.
- Я просто думал спросить тебя, Тоору. Что ты думаешь о том, чтобы на выходных собраться всем вместе и съездить отдохнуть?

back