Дым, который ты вдыхаешь - что-то вроде очищения. Он проходит сквозь тебя, сквозь лёгкие и обратно, скорее наверх. Ты торопишься выдохнуть его, чтобы потом снова заполнить пустоту внутри себя дымом. Я думаю об этом, глядя на свою пачку, где крупно написано предупреждение о вреде табака и размышляю о том, почему один из самых простых способов избавиться от пустоты в себе приводит к раку лёгких и еще какой-то гадости, о которой я предпочитаю не знать.
Еще говорят, что табак успокаивает, - продолжаю размышлять я, поднимаясь с подоконника окна, выходящего в аккуратный дворик. Так вот, успокаивает.
Я задумываюсь об успокоении, о пяти пачках, которые я стал выкуривать в последнее время перед концертом - то ли для того, чтобы обрести это мистическое спокойствие, то ли просто потому что стал наркоманом до табака.
С такими мыслями я давлю сигарету в пепельнице рядом с пультом звукозаписи, разглядывая, как мой лучший друг по ту сторону стекла играет свою партию, откинув голову и закрыв глаза, находясь в совсем другом мире, где не существует ничего, кроме этой его партии и бас-гитары, а сам он оказывается лишь бесплатным приложением, роль которого - дёргать струны.
- Сколько еще осталось? - спрашиваю я и прочищаю горло.
- Ещё пол-песни, - говорит Рё, делая поворот в кресле, - ещё пол-песни, потом ты, а потом по домам.
- Сколько сейчас времени?
- Я давно не смотрел на часы, - устало отвечает вокалист, прикрывая глаза, - но когда я последний раз их видел, там была без пяти минут полночь. К открытию метро успеем.
Он усмехается и поднимается.
- Схожу за кофе.

В студии стояла тишина, звукорежиссёр допивал уже которую подряд чашку кофе.
- Извините, что задерживаем Вас, - мне почему-то захотелось извиниться перед ним.
- Да ничего, - отмахивается он, - для вас мне не жалко. Садитесь.
Звукорежиссёр указывает на кресло, которое освободил Рё и я принимаю это предложение, хотя увлечен совсем другим, увлечен хрупкой фигурой с синяками под глазами, с тонкими длинными пальцами и копной волос, увлечен человеком по ту сторону стекла, который настраивает свой бас, и, казалось, в целом мире его ничего так не волновало, как разница в одну десятую тона, которую он вдруг уловил.

Когда дверь тихонько открывается, я почти сплю сидя. Хати легко толкает меня в плечо:
- Просыпайся, твоя очередь.
- Спасибо, - киваю ему я, уступая своё место. Секундное замешательство - и вот я отделен от целого мира стеклом и наушниками, я сам превращаюсь в машину для дёрганья струн.
Басист сидит ко мне спиной и я могу видеть его профиль, когда он обращается к звукорежиссёру, а потом не могу видеть и этого, потому что он неловко поднимается и, аккуратно прикрыв дверь, выходит.
Я понимаю, что сделал уже несколько ошибок и вынужден остановиться и начать всё сначала. Так всегда.

Когда я закончил, уже никого не было. Впрочем, было бы слишком эгоистично заставлять всех ждать себя, поэтому я, накинув пиджак, попрощался со звукорежиссёром и вышел.
Рассветало, начинался новый день бесконечного, как казалось в тот момент, лета, оранжевое солнце облизывало крыши домов, кроны деревьев, путалось в волосах, мешая разглядеть пламя зажигалки и я уже было решил, что я в этот раз снова один, что придется заполнять по новой себя сигаретным дымом, стоя на берегу океана, куда вдруг нестерпимо сильно захотелось отправиться, как вдруг увидел сидящего на скамейке неподалёку.
- Привет, - улыбнулся мне Хати, поднимаясь, не дожидаясь того, как я подойду. Поднимается, подхватывает меня под руку, прижимаясь, и теперь солнце запуталось и в его волосах, делая его больше похожим на девчонку. Я осторожно прижимаю его к себе, раздумывая, куда бы выкинуть сигарету.
- Поехали в порт? - предлагаю я.
- Поехали, - легко соглашается он, прикрывая глаза.
Шуршит в утренней тишине поезд, слышны первые гудки машин, перемигиваются пока бесполезные светофоры.
- Ута? - негромко зовет Хати, на мгновение отрываясь от меня.
- М?
- Я тебя люблю.
Сигаретный дым - один из способов сделать себя чуть полнее. Пачка за пачкой - бесполезная попытка заполнить себя видимым воздухом, который от обычного, в конечном счёте, отличается только вкусом. Погоня за вечной химерой, которая, в конечном счёте, обретает костлявое лицо.
- И я тебя люблю.
Я комкаю пачку, глядя на солнце в волосах басиста и думаю о том, что сигареты никогда не помогут заполнить пустоту настолько, насколько это может сделать это фантастическое чувство, распирающее изнутри, и не важно кому оно адресовано. И мне кажется, что не обязательно прямо сейчас ехать в порт, чтобы послушать шёпот волн - я могу их вообразить прямо здесь.

back