- Настоящие друзья не те, которые начнут давать тебе советы и рассказывать, что и как делать, - ты куришь, уставившись куда-то вперед.
Молчу. Курю.
Ты говоришь:
- Настоящие друзья просто слушают, потому что знают, что тебе и нахрен не нужны их дебильные советы.
Молчу. Курю.
Ты говоришь:
- Твои чувства – это твои проблемы, Тсу.
Ты говоришь:
- Я не собираюсь ничего делать с этим.
Щелчком выбрасываешь сигарету, уходишь, не бросив и взгляда в мою сторону.
Больно. Слишком жестоко. Слишком правильно, как и все, что ты говоришь. Правильно и логично. И так всегда. Ты являешь собой смесь прозрачного, чистого разума, безумия, взрывных эмоций и терпкой чувственности. О тебе всегда много говорят. Возносят до небес и поливают грязью. Гений. Клоун. Псих. Они говорят, что ты поимел уже половину Токио. Они сходят с ума при твоем появлении. Все, независимо от пола и возраста.

Половина четвертого утра. Сижу на балконе. Передо мной стоит чашка с давно уже остывшим чаем. Одна рука прижимает телефонную трубку к уху. В дрожащих пальцах другой зажата сигарета.
- Ты обещал, что поймешь, Тсукаса. Ты говорил, давай, Карю, сними свою маску, я все пойму, - голос, наполненный сарказмом и скрежетом покареженого металла. – Какого черта, Тсукаса! Тебе было так интересно на это посмотреть? Любопытно? Понравилось, мать твою? Отвечай!
- Прости, Карю…
- За что? Ты понимаешь, за что ты извиняешься? – периодически срываешься на крик. Пауза. Усмешка. Я рад, что не вижу твоего лица, потому что когда ты снова начинаешь говорить, мне даже не хочется представлять, сколько на нем презрения, - ты такой же, как все. Просите открыться, довериться. Обещания, которые нихрена не держите. Извинения…
- Карю…
- Да, - голос стал бесцветным. Автоматическим.
- Карю, мне приходить? – удивляюсь тому, насколько спокоен мой собственный.
- Как хочешь.
- Да или нет?
- Я же сказал, как хочешь.
- Ты этого хочешь? – сердце замирает. Пелена надежды слезами застилает глаза. Сигарета тлеет. Я не дышу. Кажется, даже слышно, как ты стряхиваешь пепел со своей сигареты. Вот ты выдыхаешь очередную порцию переработанного легкими дыма.
- Мне все равно. Хочешь – приходи. Не хочешь, - усмешка, - не надо.
- Хорошо, - ложу трубку.
Молчу. Курю.
Наверное, так выглядит болевой шок.

Это было год назад.
А еще за год до этого ты сказал, уходя:
- Зачем ты плачешь, Тсукаса? Ты ведь сам виноват.
Больно. Слишком жестоко. Слишком правильно, как и все, что ты говоришь. Правильно и логично. И так всегда. Ты являешь собой смесь прозрачного, чистого разума, безумия, взрывных эмоций и терпкой чувственности.

В общей сложности прошло два года.

Ты сидишь. Я лежу, положив голову тебе не колени.
- Нет, Тсу. Любви не бывает. Привязанность, привычка – да, но не любовь.
Мы живем вместе. Но не потому, что вместе, просто так сложились обстоятельства.
- Пройдет время и ты сможешь забыть меня. Я уверен.
- Зачем ты так? – смотрю снизу вверх. Он опускает глаза, запускает пальцы в мои волосы, нежно перебирая их. Как, спрашивают глаза.
- Это жестоко, - я отвожу взгляд. Не смотри так равнодушно, когда в твоих пальцах столько нежности!
- Почему? – спокоен и безмятежен. Заткнись, Карю! Ты все сам прекрасно знаешь!
- Я люблю тебя… - говорю я тихо, почти одними губами. Хочется кричать и плакать. Поднимаю взгляд на тебя. Твои глаза так же спокойно смотрят в мои. Не могу. Отвожу взгляд.
Молчу. Курю.
Хочется вскочить и ударить тебя. Сделать больно. Хочется кричать тебе в лицо, что-нибудь обидное и злое. Все что угодно, только бы вывести из этого умиротворенного состояния.
Молчу. Курю.
Встаю и ухожу в ванную.

- Тсу, ты идешь спать.
Мы спим в одной постели. Но не потому, что спим, просто так сложились обстоятельства.
- Сейчас покурю и приду.

Забираюсь под одеяло. Ты обнимаешь меня и я прижимаюсь к твоему телу. Я вдыхаю твой запах. CK One. Вот уже два года, как я ловлю повсюду этот запах.
- Спокойной ночи, - шепчешь ты.
- Спокойной ночи, Карю.
Лежу уставившись в темноту. Слышу шорох твоих ресниц по подушке. Не спишь.
- Тсукаса, прости меня.
- За что? – вскидываю брови.
- За все. Прости. Пожалуйста. Ты очень дорог мне, – он может говорить это только тогда, когда я не вижу его лица.
- Я давно простил тебя, глупый, – улыбаюсь.
- И еще. Не оставляй меня никогда, хорошо.
- Не оставлю, – сжимаю его руку, лежащую у меня не груди.
- Обещаешь? – тревожно.
- Обещаю.
- Спасибо.
Я не успеваю спросить, за что. Твои губы касаются моих и язык проникает в рот. Я не сдерживаю стона и прижимаюсь к тебе. Тонкие пальцы пробегают по груди, животу. Ноготь проводит черту по бедру. Я задыхаюсь. Протягиваю руки, хочу прикоснуться к тебе, но ты хватаешь мои запястья одной рукой и прижимаешь к подушке над головой. У меня из груди вырывается разочарованно-умоляющий звук. Глаза привыкли к темноте, и я вижу, как ты качаешь головой. Прижимаешь пальцы к моим губам:
- Чш-ш-ш…
Чувствую твои губы на шее. Зубы на мгновение легко сжали мочку уха. И вот язык уже на груди. Пальцы второй руки освобождают меня от остатков одежды в виде нижнего белья. Накрываешь мой рот своим и одновременно свободная рука достигает своей цели и начинает медленно двигаться. Я выгибаюсь дугой и начинаю стонать в голос.
- Тише, - шепчешь ты, ускоряя темп. Я зажмуриваюсь и отворачиваюсь, закусывая губу. Вжимаюсь в твою ладонь. Впиваюсь ногтями в руку, которая все еще держит мои. Ты шипишь. Отдергивает руку, и я успеваю в свою очередь добраться до тебя. Ты замираешь Начинаю двигаться так же медленно, как ты несколько минут назад. Твои глаза прикрыты, ресницы дрожат. Сжимаю пальцы сильнее. Делаешь резкий вдох и стонешь сквозь зубы:
- Тссу-у-у, - я притягиваю тебя к себе и целую.
- Ты прекрасен, Карю, - шепчу я, - Боже, как ты прекрасен!
Медленно, но настойчиво убираешь мою руку. Снимаешь последнюю одежду с себя и коленом разводишь мои ноги. Все происходит слишком быстро:
- Ка!.. – вскрикиваю я. Поцелуй снова закрывает мне рот. Острое наслаждение разливается по телу, отзываясь сладкой болью двухлетнего ожидания. Ты прижимаешь меня к себе и будто в ответ на эту боль шепчешь:
- Как я ждал...этого, Тсукаса! Ты…не представляешь! Все эти гребанные два года, - его голос срывается, а меня охватывает восторг, граничащий с безумием…
…Карю, твое тело достойно кисти.
Но найдется ли достойный его художник?..
Твой внутренний мир достоин пера.
Но найдется ли достойный его поэт?..