Ю-ки.

Приходить каждый день в студию. Судорожно сжимать пальцами гриф баса. Не слушать твой всепроникающий бархатный голос. Не смотреть в ночно-глубокие глаза. Стоять возле окна в перерыве и давиться сигаретным дымом, не замечая робкого взгляда из-под челки.
Чего ты хочешь?
Взгляда? Ты не выдержишь его.
Ласки? Насколько может быть ласковым прикосновение лезвия к белой коже?
Любви? Она так же безопасна, как любовь пламени свечи к крылу мотылька.
Я не хочу, чтобы в мою душу отчаянно заглядывало ночное небо твоих глаз. Я не хочу слышать вкрадчивое: «Ю-ки…». Тихое, почти шепотом. Пробирающее, отзывающееся дрожью по всему телу.
Обычно я захлопываю дверь квартиры перед тобой. Обычно ты садишься под ней и сидишь так несколько часов.

Но сегодня я устал.
- Проходи, - бросаю, даже не взглянув на тебя. Ухожу на кухню. Начинаю мыть посуду, варить кофе, вытирать стол – все что угодно, пытаясь занять себя. Спиной чувствую твой взгляд.
- Что тебе нужно? - наверное, слишком грубо.
- Я хотел увидеть тебя, - слишком печально.
- Еще не насмотрелся?

Клаха.

Задыхаться от каждого слова, смысл которого так не вяжется с мягким высоким голосом, вздрагивать как от пощечины.
Каждую ночь сидеть под твоей дверью, сдерживая крик в горле.
Напиваться до полусознательного состояния. Позволять кому-то затаскивать себя в туалет клуба. Ждать пока тот удовлетворит себя моим телом. Сидеть на холодной плитке после и дрожащими руками набирать номер:
- Кодзи, извини, что разбудил… ты сможешь забрать меня?..
Ловить недовольно-обеспокоенные взгляды гитариста и лидера днем на репетиции и хвататься за твой холодно-отсутствующий. А вечером снова приходить к тебе.

Ты стоишь спиной ко мне. Если бы ты задержался в прихожей, то почувствовал бы запах алкоголя и увидел бы, что до кухни я добирался по стене.

Ю-ки.

Слышу тихий смех за спиной. Не скрывая удивления, оборачиваюсь. Ты неуверенными шагами подходишь ко мне, обдавая волной коньячного запаха.
- Тебе нравится причинять мне боль, - неожиданно ироничный шепот. – Хорошо. Пусть так. Можешь унижать меня, сколько тебе заблагорассудиться, это тоже проявление чувств.
- Отойди от меня, ты пьян, - пытаюсь говорить жестко.
- Чш-ш-ш, - твои пальцы касаются моих губ, а губы уха. – Пожалуйста, Ю-ки… - отчаянно впиваясь тонкими пальцами в плечо. – Позволь мне хоть раз, - почти со слезами в голосе.
- Клаха, убери руки, - ты со стоном опускаешься на пол.
- Я схожу с ума… я скоро пропью к чертям свой гребанный замечательный голос… или подцеплю какую-нибудь венеру от очередного трахающего меня ублюдка… Кодзи когда-нибудь надоест выбираться из теплой постели и тащить меня домой… - твои дрожащий руки вцепились в ткань моих брюк. – Останови это, Ю-ки, - в твоих глазах больше нет ночи. В них только пустота. Это шантаж. Мне нужна эта ночь. Мне нужен твой голос. Ты просто не понимаешь, ты никогда не поймешь. Но ты знаешь, что я не каменный. Что моему хладнокровию есть предел. Ты пользуешься этим сейчас. Рывком ставлю тебя на ноги.
- Посмотри на меня! – ты продолжаешь что-то бессвязно бормотать. Похоже на тихую истерику. Меня начинает трясти. – Посмотри на меня!
- Останови это…я так не могу… мне плохо… пожалуйста… Ю-ки… Ю-ки… Ю-ки… - даю пощечину. Ты замолкаешь.
- А теперь слушай внимательно. Я не буду повторяться. Я эгоистичен и жесток. Считай, что все происходящее до этого было романтическим ухаживанием. Ты готов к остальному? Ты переживешь остальное? – пристально смотрю в красивое бледное лицо. – Я покажу тебе, чего ты добивался! Потом ты скажешь, готов ты или нет! – хватаю тебя за руку и тащу в спальню. Бросаю на кровать. Прижимаю тебя своим телом и целую.
Ты стонешь, прижимаясь ко мне. Твои руки забираются под рубашку, вытягивая из меня остатки жестокости. Я теряюсь. Я не могу быть жестоким с тобой. Я не понимаю, что со мной происходит.
- Ю-ки, мой любимый вампир… - шепчешь ты. По твоему лицу текут слезы. Прокусываю твою нижнюю губу.
Вкус крови, безумный шепот, податливое тело, стон, заполняющий все пространство в голове, и в глазах - огнем горящее желание отдаваться до последней капли. То, что было жестокостью, быстро превращается в страсть. Обжигающую и вырывающую хриплые стоны с самого дна моего существа.

Клаха.

Дрожа от восторга, молюсь, чтобы происходящее снова не оказалось пьяным сном. Чтобы не проснуться в пустой постели, глотая слезы разочарования.
Но это ты. Ты, настоящий, горячий. Безумный и сводящий с ума. Поцелуи до крови. Объятия до синяков на плечах. До красных разводов от ногтей на твоей спине. До отлетающих от рубашек и брюк пуговиц.
Твой контрастный, несколько по-женски высокий вскрик, когда ты входишь в меня. Резко. Сильно. В сухую.
- Больно! – срывается с моих губ.
- Я предупреждал…

Ю-ки.

Несмотря на протестующий крик, ты обвиваешь мою талию ногами, еще сильнее прижимаясь ко мне. Выгибаешься, всхлипываешь, не оставляя на моих плечах живого места.
Время и пространство, иллюзии и реальность – все осознаваемые аспекты жизни растворяются в коктейле страсти, криков, крови, боли и извращенного удовольствия. Бесконечность спустя во вселенной происходит второй большой взрыв.

В понедельник в студии ты подходишь к лидеру:
- Мана-сама, у меня тут текст… - заглядываю в листочек через плечо Маны. Он испрещен ровными строчками на английском:
delusion and dreams
a moment when reality fades
two voices crossing
memory of red blood
cells tremble
they tremble in pleasure
fate / shrieks / urge / resonance / the end…

А ночью под очередной крик: «Больно!» начнется создание новой солнечной системы…

Клаха.

Медленно собирая разбросанные по космосу осколки сознания, прижимаясь к тебе, шепчу:
- Arigato…my beloved vampire…