... Мой родной, мой недоласканный Я... Ты словно моё отражение. Практически точная копия... Практически..
Всего лишь копия.
Я.

Ты смотришь только в себя и видишь только своё царство непроглядной тьмы. Ты калечишь себя на глазах стотысячной ликующей толпы. Они счастливы. Ты тоже, не так ли?

Мой милый, любимый мой Я.
Такой родной. Такой бОльный, щемящий. Знать о тебе, сознавать, что твои сбитые ступни где-то топчут эту землю.. Тот же самый чёртов город, в котором медленно, словно увязая в протухшем и гречичном - утопаю я. Город, в котором я мучительно-медленно, словно от бессонницы - терпеливо умираю.
Несносно.

Мой хороший, мой отвратительный, холодный и напуганный Я.

Не пытайся меня склеить, я не сломан. Не пытайся меня понять - я вовсе не загадка. Просто ты никогда не желал видеть.

Ты прячешься от всего в своём, давно разложившемся на частицы и атомы, болоте ненависти. Купаешься в своей боли с отхарканными кусочками плевры.
Прожжённые альвеолы. Простая физиология - протраханное сердце. И сперма, такая же прокисшая и тёмная - по моим венам ей бежать трудно. Но она старается, упорная сука. Протраханное сердце. Всего лишь пафасные и грубые (скрыть бы страх!) слова.

Только оно правда давно изнасиловано. Кем? Чёрт, Бессмертный! Я не понимаю, ты просто играешь со мной "дурачка"? Неудачно, провал! Эта роль совсем тебе не подходит.

Ты такой идиот, Бессмертный.

.... Я смотрю, как в зеркало, в отражение собственного ада.

Хоть раз. Хоть раз ты попытался, о Вечный, посмотреть в меня? Просто посмотреть. Оторвать свои чёрно-шоколадные точки бескрайности от созидания новых и новых извращённых способов самоуничтожения и просто посмотреть?

О, нет! Тысячи, бесчисленные тысячи раз "нет"! Я бы потратил вечность, произнося их.

Может, по этому ты так и не понял, как мы похожи?...
Даже не так. В какой-то мере я даже сумел превзойти тебя в этом сладостном, нежном искусстве. Только мне совсем не нужно, чтобы толпа ревела. Мне не хочется, чтобы в моё протраханное, занасилованное сердце убогими бумажными самолётиками кидали записочки с нелепыми признаниями.

Я научился терпеть. Я научился петь. Я научился.

Ах, какой я молодец, да? Такой сильный и правильный мальчик, такой хороший и смешной на публике.
В отличии от тебя, уродливого клоуна с вызывающим ведром на голове. "Изнасилуй меня!" Боже мой, да это в сотни раз смешнее моих самых глупых выходок!


***


Бедный мой... Хороший мой... Маленький мой, забитый Я.... Больно?.. Тшшш, скоро пройдёт... Ну зачем?... Зачем ты это делаешь?...

Пустой вопрос. Выдох, до конца не одетый в оболочку. Никакой смысловой нагрузки. Ты сам не знаешь.

Точнее - знаем мы оба.

Мы омерзительно похожи.
Мы с таким отвратительным трепетом храним друг друга... Друг от друга. Пока ещё получается. Только зачем, Бессмертный? Ты что, и в правду поверил в это глупое прозвище, которое я неосмотрительно тебе вручил?

Птицы - смертны. Бабочки - тем более.

Ты хоть понимаешь, что каждый раз, в каждую из этих коматозных ночей, ты насилуешь, болезненно и жестоко, трахаешь сердце бабочки? Быть может - самой последней бабочки. Обезумевшей от боли и страха, потерявшей рассудок от безисходности и отдающейся тебе почти всецело, бабочки.

Ах, да. Я - грёбаный романтик, ничерта не знающий о некоей, мифической, настоящей жизни.
Ты же - комок оголённых нервов, оголённых проводов стандартного напряжения в 220, голая правда. Прости, я забываюсь.

Знаешь, в чём наше принципиальное отличие? Я не боюсь умереть. Я злюсь.

И я не сочиняю сомнительных рифм о том, как славно спать с трупом. Я просто сплю с ним. В каждую из этих коматозных ночей.
И я не сочиняю новые и новые составы белой или красной мути, не набираю её в рот, чтобы выплеснуть на всё ту же ликующую толпу. Я просто блюю, когда ты засыпаешь, тяжёлый и ароматный. Блюю, изворачивая себя на все возможные внутренние стороны прямо на пол. Сблёвываю свои страхи и спазмы где-то под рёбрами. Я просто дарю жизнь каждой из твоих извращённых фантазий.

И ты уже не сможешь без меня, мой маленький, мой отвратительный, искалеченный Бессмертный Я.

Чёрт. Ты ни единого раза не пришёл на наш концерт. Ты так и не услышал ни одной моей песни. Конечно же, ни одна из них не о тебе. Да-да, конечно.
Тебе так нравится собственная ничтожность?
Бессмертный, мне бы так хотелось тебя ненавидеть! Если бы ты только знал, КАК хотелось бы!... Я уже выдумал, прописал каждый оттенок, каждый изгиб этой ненависти. Каждую, ужасающую своей завершённостью, рифму.

Но ты засыпаешь, Бессмертный. Твоя голова смешно скатывается с подушки, ты скидываешь одеяло и тихонько сопишь. Если не присматриваться, можно даже не заметить крохотную морщинку между твоих бровей (упроно хочется назвать их "бровками"), свидетельствующую о стремительном погружении в очередной круг ада.
Я подсматривал твои сны, Вечный. Ничего, кроме желания проблеваться. Отвратительно, мерзко. Но не страшно.
Ты просто не видел моих снов. Моих кошмаров. Моего ада.
Иногда мне малодушно кажется, что ты бы испугался, Бессмертный.

Там нет ни-че-го. Вообще. Даже пустоты. Ни-чер-та, кроме... Кроме тебя, мой неврозный, истерзанный Я. Тебя, в простой майке и серых джинсах. Ты пьёшь колу и щуришься на солнце. Ты кажешься человеком, Бессмертный. И это так страшно...

Ты просто кажешься.

Бабочки - смертны. Люди - тем более.


***


Я просыпаюсь среди ночи и тихонько прислушиваюсь к крикам в его голове. Его солнце снова окутанно колючей проволокой, он снова пахнет гнилью и у него иёдт кровь. Там, в его, блондинистой и лохматой.
Я просыпаюсь посреди ночи, пытаюсь отдышаться от собственного кошмара, в котором его нет. Его такого, каким он пытается быть, чтобы отпугнуть меня. Я отплёвываю что-то сладковатое и мерзко-мягкое, мутно-розовое от тягучей слюны и курю. Он спит, смешно растрепав простыни. Он спокоен. Крики из его головы почти не слышны.

Я встаю на непослушные ноги. Меня зовут Таканори. Обычное себе такое имя. Меня им зовут. Все, кроме него. Он зовёт меня Безумным Шляпником, но не сейчас. Я встаю, втискиваюсь в майку - кожа совсем влажная и липкая - и ухожу.

Навсегда?

Безусловно.

Ухожу к кому-то, с простецким именем Акира, пить по утрам его горячий кофе в постели, получать сотни лёгких поцелуев и смс`ок. К тому, кто никогда не задумается о моих кошмарах. О том, кто сейчас лежит, так забавно смяв в руках подушку, в пальцах, исписанных непонятными русскими словами, и в очередной раз там, в своём сне, трахает моё сердце. В далеко не последний раз. К тому, кто никогда не будет соревноваться в искусстве самоуничтожения. К этому смешнму парню по имени Акира, который меня любит.
От того, кого предаю. Уношу с собой своё, крохотное, как у бабочки, до состояния комы изнасилованное сердце.
От того единственного человека, которого люблю.

Предаю того, кто без меня не сможет. Совсем не сможет.
Предаю того, кого на самом деле люблю.

Я устал спать с трупом, который даже не понимает, как давно умер.

Я ухожу к нему, милому и тёплому, такому надёжному, что хочется кричать от отчаянья.
К такому живому, что становится противно.
Я привыкну. Так нужно. Мне.
Тебе пора заканчивать эту пьессу, она слишком затянулась.

Я люблю тебя, Бессмертный.

И вот ещё что... Все мы смертны, Кё. Даже ты.

back