Глава 1.

Безумная «отвальная», обильно приправленная алкоголем и хлюпающими ласками пьяных группи. Суматошные сборы и очередь в промозглом терминале «British Airways». Изматывающий четырнадцатичасовой перелёт Лондон-Токио под умиротворяющее сопение не успевшего протрезветь спящего рядом Хисы. Под дурацкое пиликание тетриса Маки. Под шипящие просьбы бортпроводниц убрать ноги с прохода. И… наконец, после всех мучений - яркое, остро слепящее солнце, золотящее залив аэропорта Ханеда. Свежий утренний ветер, треплющий спутанные волосы и прочищающий мозги не хуже кокаина. Не опоздавший ни на секунду микроавтобус с услужливым водителем. Рай на земле.
Правда, забираясь в машину и согнувшись для этого в три погибели, Рэй подумал, что автобус всё же слишком «микро».
Такси резво набирало скорость, лавируя в плотном потоке машин. Проспавшиеся согруппники оживленно обсуждали планы на день, а уставший англичанин со скучающим видом перекатывал по губам незажжённую сигарету. Безумно хотелось в душ и нормальную бабу. А ещё лучше - сразу двух. Говорят, у японок совершенно прямые волосы там. А ещё говорят, что когда тебе за тридцать, и всё осточертело, в голову начинает лезть всякий бред. Вроде изящного длинноволосого мужчины, валяющегося у тебя в ногах, который и на мужчину-то не похож. И ты хватаешь его за волосы, и поднимаешь заплаканное лицо от пола, и смотришь прямо в глаза, и расстегиваешь ширинку, и мягкие полные губы приоткрываются…

- So, what is he like? Well, I mean, in a real life? - Рэймонд прятал глаза под широкополой шляпой, намеренно растягивая слова на техасский манер. Совсем как на пресс-конференции под прицелом раздевающих душу камер. Цепкие пальцы англичанина беспокойно теребили уголок журнала, и это навязчивое неосознанное движение не ускользнуло от взгляда Хисаши. Как и то, что этот самый уголок в своё время был аккуратно загнут, а затем расправлен. Что это? Прощупываешь почву, Уоттс? Готовишь плацдарм? Имаи заинтересованно уставился на Рэя и процедил, тщательно подбирая каждое слово:
- He is… tender-hearted, delicate and… dissolute, - достаточно провокационный ответ. В конце концов, почему он должен щадить этого долговязого увальня? - Can you beat it?
Лёгкий смешок, призванный разрядить накаляющуюся атмосферу.
- Hmm… Really? - быстрый, немного смущенный взгляд на журнал. Англичанин склонил голову набок и улыбнулся одними уголками губ. Это движение можно было бы принять за простое любование, если бы не одно «но»: пронзительные глаза на обложке, превращающие обычный типографский лист в рекламу заманчивого и запретного путешествия под названием «Семь кругов ада с Атсуши Сакураи». Плата умеренная. Всего лишь небольшой ожог сетчатки и временное расстройство ориентации.
- He looks so… - короткая напряженная пауза, означающая: «То, что происходит у меня в голове, тебя не касается. Я выуживаю информацию, но совершенно не намерен откровенничать», - … inaccessible.
- Yeah. Inaccessible, - очень верно подмечено. Недоступный. К чему, черт тебя дери, тебе нужен доступ?
Хисаши передёрнуло. Он наигранно равнодушно откинулся на спинку сиденья, оставляя Рэймонда наедине с его тараканами. Англичанин расправил журнал, осторожно провел ладонью по обложке, заранее примеряясь, будто бумага способна была передать пальцам теплоту кожи на припыленной румянами щеке.
Имаи коварно улыбнулся сидящему напротив Фуджи Маки. Повернулся к Рэю, смерил англичанина презрительным взглядом поверх солнцезащитных очков и отчеканил по-японски:
- По-моему, ты перепутал страну, мой озабоченный английский друг. Это Япония, а не Таиланд. Мы не в секс-туре. И он… - Хисаши постучал ногтем по журналу, -…никогда тебе не даст.
- Хиса, ты ревнуешь, что ли? - Фуджи, с интересом следивший за странным диалогом, согнулся пополам от хохота и сполз по сиденью вниз.
На судорожную работу мозга, отразившуюся на лице Уоттса, было больно смотреть.
- He said, he has bought Atsushi in Thailand, - сжалился над иностранцем клавишник. - Ой, не могу! But he… But he can concede him to you. As the friend. Ой, держите меня!
- Fuck off, Maki! - Рэй пнул носком сапога колено задыхающегося от смеха Фуджи и обиженно отвернулся к окну.
- Да уж, Маки, ты загнул, - Хисаши, вслед за Уоттсом, тоже решил обидеться. - Если тебе так хочется проявить японское гостеприимство, можешь подложить под него своего солиста. Он гораздо покладистее и смазливее, - последние слова Имаи произнёс с хищной мечтательной ухмылкой, нарочно поддразнивая Маки.
- Не смей трогать Рюичи, шлюха озабоченная, - мрачно предупредил Фуджи. Он поднялся с пола и развалился на сидении, отрешённо прихлебывая из термоса ледяной чай.
Рэй закурил. В микроавтобусе, мчавшемся по залитой солнцем автостраде, повисла ленивая тишина. Диалог и вправду вышел бредовый. Обычная августовская жара, каждый год укрывающая влажным покрывалом большинство областей Японии, не способствовала нормальной работе плавящихся от духоты мозгов. Только таким вот бредовым мыслям, сопровождавшим стабильный утренний (да и не утренний тоже) стояк.

Микроавтобус миновал оживленный игольчатый лес небоскребов, снова выбрался в пригород и притормозил возле аккуратного терракотового забора, увитого яркой зеленью. Виднеющийся в глубине сада дом казался вымершим.
- Времени сколько? - Фуджи лениво вылез из машины и потянулся.
- Почти девять, - Хисаши усмехнулся и полез в багажник доставать чемоданы. - Вряд ли наша королева будет утруждать себя столь ранним подъёмом из-за каких-то там «гостей». Не волнуйся, у меня есть ключ. Come on, Ray! Don`t be a brake. Lets go, - показав язык удивленно поднявшему бровь Маки, Имаи отдал один из чемоданов англичанину и, привычно открыв калитку, по-хозяйски направился в сторону дома.

Предоставив Фуджи возможность самому устраивать Рэя в гостевой комнате, гитарист поднялся на второй этаж. Как и предполагал Хисаши, его негостеприимный вокалист обнаружился в спальне. Вот только очередной приступ застарелой болячки никак не входил в список фантазий Имаи.
В комнате было темно и душно. Тяжелый запах белых хризантем, расставленных по углам спальни, конечно, забивал винный перегар, но не настолько, чтобы Хисаши его не почувствовал. Свет, проникавший сквозь неплотно задернутые шторы, выхватывал среди разбросанных подушек хрупкий профиль забывшегося беспокойным сном Атсуши. Имаи подошел к окну, со злостью рванул створку, впуская в комнату солнце и воздух, и обеспокоено уставился на постель. Сакураи со стоном повернулся, открыл глаза и заспанно улыбнулся.
- Зачем ты снова это делаешь, Атсу? - гитарист присел на край кровати и провел рукой по растрепанным волосам Сакураи, убирая их с его лица. - Доктора запретили тебе пить. У нас концерт в субботу. А если тебя прямо на сцене прихватит?
- Тебя так долго не было, - Атсуши приподнялся, сжимая дрожащими пальцами воротник юкаты, и прислонился жарким лбом к плечу друга. Вот и причина. Конечно, Хисаши опять во всём виноват. Хисаши оставил его одного. Уехал развлекаться в Лондон. Ай, какой Хисаши бессердечный монстр!
Имаи раздраженно повел плечом, с трудом преодолевая желание вмазать притихшему Атсу по лицу.
- Не говори ерунды. Я тебе не нянька. Я не обязан следить за тобой всё время. Даже то, что я, бывает, живу здесь… Я думаю, в глазах окружающих это не совсем нормально. И я думаю, здоровый двадцатисемилетний мужик вполне способен вовремя остановиться и не тащить в рот всякую гадость, - за время сердитого монолога Хисы Атсуши, согласно кивая головой, слез с кровати и поплелся в ванную. При этом он выглядел таким несчастным, что Имаи поумерил гнев и добавил уже совсем мягко:
- Тем более, когда меня нет рядом.
- Значит, гадость всё-таки можно, но только в твоём присутствии? - Атсу выглянул из-за двери ванной комнаты - впрочем, кроме намыленной головы, Хиса так ничего и не успел рассмотреть. - Или нет. Можно тащить в рот только твою «всякую гадость», а чужую ни-ни!
Сакураи хохотнул и скрылся за дверью, ловко увернувшись от летящего в него тапка.
- Я смотрю, тебе уже лучше? Очухаешься - спустись вниз, познакомлю тебя с нашим английским другом, - Имаи поднялся и подошел к двери ведущей в коридор.
Сакураи, уже полностью одетый, вышел в комнату, вытирая полотенцем длинные мокрые волосы.
- Он такой огромный, - прошептал Атсуши заговорщическим тоном, отбрасывая в сторону полотенце и припирая Хисаши к стене. - А «всякая гадость» у него, наверное, тоже огромная. А, Хиса? Огромная? Пойду проверю, - Сакураи звонко чмокнул разомлевшего было Имаи в ухо, тряхнул влажными волосами и продефилировал вон из комнаты.
- Атсу, ты придурок! - Имаи хлопнул дверью и повалился на кровать, зарываясь лицом в подушки, впитавшие запах его пота и беззвучно шепча его имя пересохшими губами. Атсуши Сакураи. Развратное, пошлое существо. Вот всегда он так. Вроде бы откровенно намекает, но избегает неловкой ситуации в последний момент, превращая намёки в невинную шутку.
Сладко заныло внизу живота. Если подумать, Хисаши нравилась эта затянувшаяся ещё со школы игра в платоническую любовь. Что было бы, переспи они на самом деле, Хиса и представить не смел. Что было бы, переспи Атсу с кем-нибудь другим, он и не хотел представлять. И, как назло, этот потенциальный кто-нибудь, так заинтересовавший Сакураи, в данный момент находился в их доме.
До Имаи только сейчас дошло, какой ошибкой было отговорить Рэя от гостиницы. Он поспешно вскочил с постели, чуть не запутавшись в перекрученных простынях, и выбежал из комнаты.

- All right, I shall go home. Ray? See you tomorrow. Ат-тян, я домой! Атсуши?
Пофигу. Фуджи вздохнул, прихватил из холодильника банку пива и вышел в сад, осторожно прикрыв за собой дверь. Эти двое, похоже, и не заметили. Слишком уж увлечены созерцанием друг друга. Не подрались бы...
Сакураи, напяливший на себя все рубашки, которые были в доме, стоял на нижней ступени лестницы, засунув руки в карманы узких джинсов, и пристально разглядывал гостя. Внимательные, прожигающие насквозь, казавшиеся Рэю огромными карие глаза. И вместе с тем вполне доброжелательная рассеянная полуулыбка. Так смелый ребёнок смотрит на нравящегося ему взрослого, размышляя, достоин ли долговязый незнакомец быть принятым в круг его игр. Судя по развязной позе, совершенно недетских игр.
Словно подтверждая эту мысль, Атсуши медленно преодолел последнюю ступень, подошел вплотную к Рэю и теперь смотрел на англичанина снизу вверх. По сравнению с почти двухметровым Уоттсом японец и правда выглядел подростком. Мокрая после душа макушка заканчивалась как раз там, где начинался тяжёлый английский подбородок. Рэй задохнулся от запаха шампуня и близости жаркого тела.
- How was your flight? I`m Atsushi. You can call me... - Атсуши запнулся и осторожно царапнул ногтем небритую шею Рэя. - Though, no. Has not deserved yet, - японец развернулся на пятках и прошёл мимо замершего Уоттса в кухню. - Want a cup of tea? Хиса?! А он миленький!
Сверху послышался грохот.
- Sorry, - поскользнувшийся на паркете Хисаши стиснул перила лестницы и вымученно улыбнулся всё ещё находящемуся в ступоре Рэймонду. - Атсу, не смей, слышишь?! Я тебе запрещаю!

Глава 2.

Атсуши сосредоточенно взбивал чай. Завораживающее действо, заставившее Уоттса упрятать заготовленный заранее скептицизм куда подальше и выпрямить спину. Нет, это вовсе не выглядело чайной церемонией. Напротив, вполне обычный завтрак трёх не слишком хозяйственных мужчин. С батареей оставленных с вечера бутылок на столе. С подгоревшим омлетом и горой грязной посуды в раковине. С разбросанными по кухне медиаторами и аудиокассетами. С завываниями магнитофона и умоляющими воплями Имаи «перестать жрать и послушать ещё вот этот кусочек, потому что музыка реально классная». В общем, полный рок`н`рол, вполне привычный для Рэя. И посреди всей этой суматохи - плавный танец по-девичьи тонких запястий и длинные белые пальцы, обнимающие черный лак чашки.
Сакураи закончил издевательство над заваркой и с улыбкой протянул чашку Рэю.
- It is disgustingly, but quite invigorating.
- Hisashi, I think, your friend’s trying to kill me, - англичанин недоверчиво покосился на зелёную пенящуюся муть и взял чашку как можно аккуратнее, стараясь не соприкасаться с кожей Атсу.
- Угу, а мне кажется, что он пытается сделать с тобой кое-что другое, - пробурчал Имаи, игнорируя непонимающий взгляд Рэймонда. - А-чан, перестань вести себя как гейша.
- Я веду себя как обычно, - Атсуши равнодушно пожал плечами. - Если тебя что-то не устраивает, это твои проблемы.
- Ты моя проблема. Ты и твои вечные игры, - Хисаши плеснул себе кофе, раздражённо постучал ложечкой о края кружки, отхлебнул большой глоток и уставился на Уоттса. - Raymоndo, please, cease to look at him, look in your fucking plate!
- What? - окрысился в ответ Рэй, смутно догадываясь, что попал под раздачу.
- Nothing! - Имаи несло. Он и сам понимал, что выглядит глупо. Но эти откровенные взгляды Рэя в сторону Атсуши... Более чем откровенные. Англичанин смотрел на Сакураи как удав на кролика. Следил за каждым движением ресниц, за каждым жестом. И такое положение дел очень и очень бесило Хисаши. - Just drink your tea.
- Guys, can you speak more silent, please? - Атсуши болезненно поморщился и сгорбился на стуле, прихлёбывая минералку. - Хиса, ты не обижайся, но пойди проветрись. А то вы, того и гляди, подерётесь. А я плохо себя чувствую.
- Я-то пойду! Только потом не жалуйся, - Хисаши деловито отсчитал порцию разноцветных пилюль в пластиковый стаканчик. - Вот. Твои таблетки.
Атсу заинтересованно сунул нос в стаканчик и скривился. Имаи вздохнул, высыпал таблетки на ладонь и силой втолкнул их в Атсуши.
- Давай-давай. Это и есть так желаемая тобой «всякая гадость в моём присутствии». Другой не получишь.
Бедолага Рэй, ковырявший вилкой пригоревший омлет, отрешённо подумал, что Имаи наверное имеет право на него орать. Что Имаи, наверное, некая разновидность бога, раз позволяет себе так по-свойски хватать Атсуши за подбородок. Отчитывать его, как маленького ребёнка. И наверняка Имаи считает совершенно обычным делом запустить пальцы в волосы Атсуши, когда вечером его голова покоится у Хисаши на коленях. А губы, вычерченные мертвенным светом телевизора, кажутся очень бледными. И холодные руки под клетчатым пледом, сцепленные в замок. На моих коленях он бы поместился весь, целиком. Чёрт, это безумие когда-нибудь прекратится?

- Nani itten-no? Iiwake shinai-de!
- Shitsukoi!
Рэй вернулся к реальности как раз вовремя - Атсуши с силой захлопнул за Имаи входную дверь и устало прислонился спиной к стене.
- Извини за это… - Сакураи неопределенно махнул рукой и тяжело выдохнул. - Не знаю, что на него нашло.
- Да ладно, бывает, - Рэймонд поднялся из-за стола. - Хотя вы ссоритесь как молодожёны.
- Да уж…- японец плюнул на бардак, царивший на кухне и, пройдя в гостиную, забрался с ногами на подоконник. Уткнул подбородок в колени. Взгляд карих глаз был отрешённым, будто Рэя и вовсе не было в комнате. - Ты не думай, я не гей. Просто одинокий алкоголик с хроническим панкреатитом и суицидальным синдромом.
Я тоже не гей. Не был им. До недавнего времени.
Уоттс нерешительно замер посреди гостиной, не зная, стоит ли подойти ближе, и где та грань, за которой начинается личное пространство ушедшего в себя Атсу.
- Обычный набор рок-звезды. Всё нормально, - Рэймонд всё же сделал шаг вперёд, на всякий случай спрятав руки в карманы. И иметь такие огромные глазищи - это тоже нормально для рок-звезды. И такую тонкую талию. И постоянно облизывать губы. И сидеть, плотно сомкнув колени, обычно для любого мужика. Всё в норме, чёрт побери!
- Я рад, что ты воспринял ситуацию именно так, - Атсуши, казалось, вынырнул из мира грёз и искренне улыбнулся Рэю. - Ещё раз извини. Ты, наверное, хочешь принять душ и поспать? Перелёт, смена времени, всё такое…
- Да, конечно, - маленький, поспешный шажок назад, к двери. - Пойду к себе.
Японец рассеянно кивнул и отвернулся к окну.
А чего ты, собственно, ожидал, Рэй? Электрического разряда? Душещипательной музыки за кадром и ваши глаза крупным планом? Он видит тебя первый раз в жизни. И он совершенно не виноват в твоих поллюциях по ночам.
Ещё как виноват, твою мать! Ещё как!

- Атсуши, сволочь. «Пойди, проветрись, Хиса!» Ты представляешь? - Имаи сгорбился на скамейке, рассеянно почёсывая за ухом приблудившегося кота. - Будто я мешаю. Тебя тоже выгнали, киса?
Киса недовольно дёрнула драным хвостом и забралась к Хисаши на колени. Имаи заглянул в наглые жёлтые глаза и тяжко вздохнул:
- Вот представь, кошак, я сейчас возьму тебя домой. Вымою. Пришью назад ухо. Кстати, кто тебе его отгрыз? Ладно, не важно… Научу петь. Устрою прослушивание на телевидении. А ты в один прекрасный момент повернёшься ко мне задницей, вильнёшь хвостом и скажешь: «Извини, Хиса, но я хочу трахаться с Рэймондом, а не с тобой!»
Нет, умом Хисаши, конечно, понимал, что Рэй - это Рэй. Его не переделать. Он пялился и будет пялиться на любую человеческую особь чуть красивее обезьяны. Ну зашкаливает у человека тестостерон, ну что поделать? Можно только пожалеть и постараться не подпускать его близко к Атсу. Хотя, Имаи и сам в первые недели знакомства неотрывно буравил взглядом спину Сакураи, воровато дымившего сигаретой в школьном дворе. Слишком завораживающий, необычный, притягивающий. Слишком ранимый, хрупкий и доверчивый для мужчины. Слишком дерзкий и безрассудный в последнее время. И уже очень давно слишком мой, чтобы я просто так отдал его тебе, образина английская! Думаешь, можешь брать всё, что захочется? Ломать, портить. Слон в посудной лавке! Варвар! Хоть ты мне и друг, Рэй.
Захотелось выпить, но сейчас это было бы опрометчиво с его стороны. Должен же быть хоть кто-то трезвый в этом дурдоме? Хисаши согнал с коленей пригревшегося кота и зашагал в сторону дома.

Рэймонд дрых в своей комнате, оглашая дом богатырским храпом. Приходила домработница. Молча бросила укоряющий взгляд на Сакураи, провозилась часа полтора и так же молча ушла. Хисаши всё не было. Атсу перечитал заготовленные для репетиции тексты песен, кое-что подправил, посмотрел новости, послонялся по саду.
Разноцветные шапки первых в этом году хризантем тяжело склонялись к пышущей жаром земле. Одуревшие от жары кузнечики выпрыгивали прямо под ноги и замирали на залитых солнцем каменных плитах. В присутствии Рэя Атсуши чувствовал себя не в своей тарелке. То ли жара виновата, то ли долгое отсутствие нормального секса, но полчаса, проведённые с англичанином, окончательно выбили Сакураи из колеи. Скорей бы Имаи вернулся. И, всё-таки, почему он так странно смотрит? И пахнет странно. Мускусом, солью и силой. И бледная кожа на шее, когда Атсу прикоснулся к нему, оказалась удивительно тёплая. И ладони. Широкие, с подвижными длинными пальцами, напоминающими лапы экзотического белого паука. Сакураи представил, как ловко эти пальцы поддевают пуговицу на воротнике его рубашки и скользят по груди, задевая напряжённые соски...
Ноги сами понесли в дом. Не поддающееся никакой логике желание. Атсуши осторожно приоткрыл дверь в гостевую комнату и на цыпочках подошёл к кровати. Сакураи почти не дышал, хотя огромного белого монстра, разметавшегося по постели, казалось, не мог бы разбудить даже ядерный взрыв. Атсу склонился над ним, словно над витриной в лавке диковинных товаров. На лице японца читались восхищение, недоверие и неподдельный интерес. Внимательный взгляд карих глаз проследил за капелькой пота, медленно скатившейся по виску спящего мужчины. Атсуши не удержался, присел на край постели и коснулся щеки Рэя. Провёл кончиками пальцев по лицу к шее, задержал ладонь на груди, кожей чувствуя размеренный и надёжный ритм сильного сердца…
- Примеряешься, как бы получше его оседлать? - озлобленный шёпот со стороны гостиной. Глаза застывшего в дверях Хисаши метали молнии. Маленький ротик сжался в недовольной жёсткой гримасе.
- Не говори ерунды. Мне просто интересно, - Атсу нарочито медленно поднялся, прошел через комнату, развернул Имаи за плечи, вытолкал в гостиную и аккуратно прикрыл дверь. - Пошли. Не мешай человеку спать.
- Я… Атсуши, я шёл сюда… Я хотел извиниться за своё глупое поведение утром. - Хисаши, подталкиваемый Атсу, оглядывался через плечо, пытаясь поймать его взгляд.
- В данный момент ты ведёшь себя не менее глупо. Твоя наигранная ревность уже не кажется мне забавной, - Атсуши подошел к раскрытому настежь окну и прикрыл глаза, подставляя лицо жгучему послеполуденному солнцу.
- Наигранная? - Губы Имаи изогнулись в горькой усмешке.
Он подошел к Сакураи сзади, постоял с минуту, шумно дыша ему в спину, и неожиданно схватил за волосы, оттягивая голову Атсу назад.
- Это уже не игра, А-чан. Это перестало быть для меня игрой в тот момент, когда ты, пьяный, расстегнул передо мной штаны в гримёрке.
Сакураи удивлённо распахнул и без того огромные глаза.
- Не помнишь? А я помню. И знаешь, что? - Хисаши впечатал пересохшие губы в висок Атсу и прошептал:
- Я не воспользовался. И никто не воспользуется тобой, пока я жив. - Имаи отпустил друга, устало сел на пол и уткнулся лицом в колени. - Господи, за что мне всё это?
- Прости меня. Ну, Хиса, ну прости, - Атсу опустился на колени рядом с Хисаши и обнял его за плечи. - Я и правда иногда веду себя как скотина.
- Как надменная и считающая себя правой во всём скотина, - Имаи грустно улыбнулся. Злость растворилась бесследно, как только руки Атсуши коснулись его плеч.
- Ну, зачем же такие подробности? - Сакураи присел на пол рядом с Имаи и положил голову ему на плечо. - Просто скотины вполне достаточно.
- Good morning, children! Why are you sitting on the floor? - из своей комнаты, прикрываясь одеялом, неуклюже выплыл заспанный Рэй с сигаретой в зубах. Судя по счастливому выражению помятой морды, снилось ему что-то очень хорошее. - You know what? I think, we have to go in Japanese striptease club tonight! With Japanese prostitutes. A lot of prostitutes!
Уоттс, мечтательно улыбаясь, прошлёпал босыми ногами к холодильнику, выудил оттуда бутылку пива и уполз обратно к себе.
- О, Боже! - Атсуши засмеялся и в притворной истерике уткнулся носом в шею Имаи. - Он просто ужасен!

Глава 3.

Вечером, как назло, разразилась нешуточная гроза. Потоки воды бурлили под окнами, превращая ухоженные клумбы в мутное болото. Долгожданный поход к «много японских проституток», сквозь зубы обещанный Уоттсу, накрылся медным тазом. К вящей радости всех, кроме обиженного Рэймонда. Никто не хотел садиться за руль в такую погоду ради изнывающего английского члена. В конце-концов, Рэй не безрукий.
Фуджи, грозившийся заехать и привезти на смотрины Рэю своего образцово-показательного солиста, как он выразился, «чтоб у него точно снесло крышу», в последний момент позвонил и отказался, сославшись на слёгшего в больницу какого-то родственника. На заднем плане в трубке раздавался до неприличия громкий женский смех и бездарное тренькание сямисэна.
Стемнело очень рано, и Хисаши, внутренне радуясь такому замечательному антуражу терзаний тонкой души музыканта, сгрёб в охапку свечи, любимый бурбон, гитару и ушёл страдать к себе в комнату. Атсуши, несмотря на дождь, снова сидел с ногами на подоконнике распахнутого окна и терзал саксофон. Скулящие заунывные звуки не вызывали у Рэя ничего, кроме раздражения и головной боли. Но он вот уже битый час валялся на диване, не в силах оторвать глаз от подвижных губ Сакураи, обнимающих мундштук.
Атсу прекратил, наконец, насиловать инструмент, отложил его в сторону и зябко повёл плечами.
- Замёрз? - Рэймонд, как по команде, подскочил с дивана, сдёрнул с себя через голову свитер и протянул японцу. Его совершенно не заботило, насколько нелепо он сейчас выглядит. Его божеству холодно. Остальное побоку.
Атсуши скептически оглядел голый торс неуклюже перетаптывающегося на месте бледного чудовища и вопросительно поднял бровь.
- Ты пытаешься за мной ухаживать?
- Да иди ты! - до Рэя только сейчас дошла вся абсурдность его поведения, но отступать было поздно. - Вовсе нет, с чего ты взял?
Атсуши неопределённо хмыкнул, слез с подоконника, протянул руки, предлагая Рэймонду самому надеть на него свитер, и выжидающе уставился на англичанина. Уоттс смутился, быстро и довольно грубо напялил злосчастный свитер на наглого японца и снова ушёл на диван.
В воздухе повисла напряженная тишина. Судя по тому, что гитара в комнате наверху молчала вот уже несколько минут, Имаи дошёл до кондиции и теперь видел счастливые сны, свернувшись калачиком на татами. Вечер обещал быть скучным.
Нет. Какое там! Вечер обещал быть мучительным и невыносимым. Рядом мужчина, который одним своим присутствием доводит Атсу до предоргазменного состояния, а смелости не хватает даже на то, чтобы просто пожать ему руку. И сохранять невозмутимое выражение лица всё сложнее. И разыгравшуюся фантазию сдерживать всё сложнее.
Ты ведь хочешь его, Атсу. Ты захотел его, как только увидел. Не собачьих преданных взглядов. Не благоговейного обожания, которое, если подумать, тебя только смущает. Ты хочешь сильного, жаркого, грубого. Ты же так хочешь под него. Ведь хочешь? Чёрт, он же сейчас уйдёт!
- Я спать, - Рэймонд поднялся, действительно собираясь уйти, но тут же был остановлен бесшумно подкравшимся сзади Атсуши. Тонкая рука нерешительно, будто боясь обжечься, легла на плечо.
- Раимондо? - Сакураи произнёс его имя на японский манер. Мягко, раскатисто, словно мурлыча.
Рэй повернулся и ошарашено уставился в смеющиеся карие глаза.
- А чашка настоящего горячего английского чая будет считаться ухаживанием?
- Ты пытаешься со мной заигрывать?
- Вовсе нет, - Атсу, не вполне понимая, зачем он это делает, шагнул вперёд и посмотрел на Уоттса снизу вверх. - Просто я и правда замёрз. И безумно хочу чаю.
Сакураи выпутал ладони из рукавов огромного свитера и прикоснулся подушечками пальцев к съёжившимся в тугие комочки соскам Рэя. Атсуши затаил дыхание и даже приоткрыл рот, настолько удивительным и отзывчивым было чужое тело под пальцами.
- Kimi-ga hoshii.
«Kimi-ga hoshii.» Я хочу тебя. Палишься, детка, любой уважающий себя мужик, собираясь в чужую страну, первым делом заучивает эти три слова.
Рэй закрыл глаза и расставил в стороны руки, еле сдерживаясь, чтобы не задушить хрупкого японца в медвежьих объятиях. Нежно, едва касаясь, потёрся щекой о макушку Атсу, млея от незнакомых ранее ощущений. Абсурд. Полный и невероятный абсурд. Господи, что я делаю? Что я, натурал, чёрт побери, делаю?
Сакураи в ответ на эту нехитрую ласку не отпрянул, наоборот, почти прислонился к широкой груди Рэя. Почти. Ещё оставался крохотный шанс сделать вид, что он не понял. Закосить под дурачка-иностранца. Умертвить в зародыше это безумие. Вырвать с корнем из сердца, вместе с непостижимым и таким желанным существом, доверчиво тающим на его груди.
Уоттс бережно приобнял Атсуши за плечи и сделал шаг назад.
- Значит, чай? Ну, пойдём, научу тебя по-человечески заваривать чай.
Атсуши поспешно кивнул и улыбнулся дрожащими губами. Рэю на миг показалось, что его божество едва сдерживает слёзы.

Яркое утреннее солнце золотило сверкающие чистотой кромки тарелок. На плите весело свистел чайник, а от ещё теплого бумажного пакета на столе шел изумительный запах свежего хлеба. Хисаши сполоснул руки и, весело бурча под нос незатейливую мелодию, поднялся наверх.
Дверь в комнату Атсу была приоткрыта. Имаи прислушался. Из темноты как всегда зашторенной наглухо спальни не доносилось ни единого шороха. Даже очень глубоко спящие люди издают какие-нибудь звуки. Хотя бы дышат.
Смутное беспокойство зашевелилось где-то на уровне подсознания. Хисаши открыл дверь и заглянул внутрь комнаты. Постель в прямоугольнике света оказалась аккуратно заправлена. Вернее, даже не разобрана со вчерашнего вечера. Имаи прошел в спальню, поднял валяющиеся на полу джинсы Атсу и аккуратно повесил на спинку кровати.
- Где он? - безжизненный голос из противоположного угла комнаты заставил Хисаши вздрогнуть.
- Они с Фуджи поехали в клуб. Какие-то непонятки с организаторами концерта. А ты чего в темноте сидишь? Я завтрак приготовил, - Имаи раздвинул шторы, обернулся и замер.
Атсуши сидел с ногами в кресле, завёрнутый в кимоно глубокого вишнёвого цвета с россыпью золотых хризантем по подолу. Явно женское. Тоненький, хрупкий. В свете утреннего солнца он казался выточенной умелым резчиком костяной статуэткой. Длинные, тщательно причёсанные волосы падали на глаза, скрывая от Имаи бледное лицо Атсу, оставляя видимыми лишь густо накрашенные полные губы.
- Атсуши? - Голос Хисаши был тихим, но требовательным. Как у терпеливой, но очень уставшей гувернантки, приставленной к своенравному императорскому ребёнку. - Что это значит?
- Рэй не захотел меня, Хиса. Он не захотел, - готовый сорваться на крик шёпот. Видимо, Атсу держал в себе обиду всю ночь, и с приходом Имаи подступавшая к горлу истерика, наконец, прорвала плотину.
Хисаши бросился к Сакураи в естественном порыве обнять, защитить, укрыть от всего мира. Чёрт, ну почему я такой убогий? Было бы во мне два метра роста, никто бы не посмел и близко к тебе подойти. Мой Атсу.
-Хисаши… Я… Мне так плохо…- Сакураи вцепился в друга, словно утопающий. Из глаз хлынули слёзы, и Атсуши тёрся лицом о рукав Имаи, пытаясь вытереть их.
Я создал тебя. Я вложил в тебя все силы, которые у меня были. А ты предпочёл его, и ещё имеешь наглость плакаться мне в жилетку. Неблагодарная сучка. В глубине души липким комом зашевелилась злоба, приправленная острой потребностью выцарапать Рэю глаза.
- Ты. Предложил. Ему. Себя! - процедил Хисаши, чётко выплёвывая каждое слово.
Ему вдруг стало настолько противно, что даже начало подташнивать. Имаи брезгливо поморщился, с трудом оторвал от себя плачущего Атсу и, грубо схватив за руку, поволок в ванную.

- Шлюха! Мерзкая грязная шлюха! - Имаи зачерпывал в ладонь ледяную воду и размазывал помаду по лицу склонившегося над раковиной зарёванного Сакураи. - Посмотри на себя!
Хисаши больно сжал Атсуши за шею и тряхнул, чтобы тот мог в полной мере насладиться собственным отражением в разбитом зеркале. Почему зеркало разбито, он разберётся потом. Не совсем вменяемый Атсу даже не сопротивлялся.
- Ты мне омерзителен.
Сакураи, получивший очередной весьма ощутимый тычок в спину, осел на пол и замер, глядя прямо перед собой невидящими глазами.
- Твою ж мать. У меня в голове не укладывается. Сумасшествие какое-то, - зло прошептал Хисаши, помогая Атсу подняться с пола. - Ну что мне, взаперти тебя держать? Ну не плачь. Ну, извини меня, А-чан. Ты сам виноват. Видишь, до чего ты меня доводишь? Я же о тебе забочусь. - Имаи обнял Сакураи и прижал к себе, нежно поглаживая вздрагивающую спину. Ощущая в руках лишь равнодушно обмякшую куклу.
- Тебе ведь и в голову не приходит, насколько мне плохо от твоей заботы, - совершенно равнодушный голос. Просто констатация факта.
Атсуши мягко высвободился из объятий Имаи и, пройдя в комнату, устало опустился на кровать. Хисаши подумал, что никогда ещё его друг не был таким красивым, как в этом своём горе. С полными слёз глазами и размазанной по дрожащим губам помадой.
Несколько минут Сакураи просто лежал молча, уставившись в потолок. Затем взгляд его неуловимо изменился.
- Да, правильно. Так будет лучше. Для всех, - Атсуши, казалось, принял какое-то одному ему известное решение. - Уйди, пожалуйста, я не хочу тебя видеть.
- Когда он уедет, я, как и прежде, буду единственным человеком, которого ты захочешь видеть, - в холодном голосе Имаи сквозило неприкрытое торжество. - И вот тогда, я не приду.
Хисаши подошел ближе, опустился на колени и бережно, невольно любуясь, взял в ладони руку Атсу, безжизненно свисающую с края постели.
- Ты будешь лежать здесь совершенно один. Словно брошенная игрушка. Поначалу это будет даже красиво. Но через день, через три дня… По такой жаре - что станет с этим телом, с этими прекрасными глазами? Подумай об этом, Атсу.
- Мне всё равно, - Сакураи закрыл глаза. По щекам снова катились слёзы.
- Тише. Тише… - Имаи прилег на постель и обнял Атсу. Осторожно, будто хрупкую пугливую экзотическую птицу. - Тебе далеко не всё равно. Ты же у нас эстет.
Хисаши смахнул слезинку со щеки Сакураи и ободряюще улыбнулся. Как и всегда. Атсуши подумал, что его Хиса самый лучший. Самый преданный и терпеливый. Самый нежный любящий друг, раз до сих пор терпит рядом с собой такое грязное существо, как он.
- Прости меня, - Атсуши уткнулся заплаканным лицом в подушку и хлюпнул носом. - Ты не скажешь ему?
- Конечно, нет, - Имаи бережно прикоснулся к тёмному шёлку длинных волос. - Никому и никогда. Это только наше, А-чан.

Глава 4.

- Atsushi? Everybody’s waiting only for you, - звук его голоса, доносившийся из коридора, заставил Сакураи невольно поёжиться. До сих пор ощущалась тяжесть его свитера на плечах.
Атсу поднёс ладонь к лицу и принюхался. Казалось, кончики пальцев всё ещё пахнут его кожей, хотя контакт длился всего несколько секунд. Несколько бесконечно долгих секунд. Атсуши мог воспроизвести в голове каждый кадр их краткой близости. Но он никогда и никому не скажет об этом. Это только его. Должно же у него быть хоть что-то только его?
Рэй - растрёпанный, стремительный, воодушевлённый - влетел в гостиную, будто ураган, и двинулся в сторону Сакураи. Атсу, застывший на краешке кресла, прямой, словно натянутая тетива лука, в облаке чёрных полупрозрачных юбок, был похож на вдову римского патриция. Не хватало только тугого узла волос на голове - они были распущены. Мертвенно бледный, с безупречным, слегка вызывающим макияжем. Идеально вылепленные обнажённые мускулистые руки, закованные в тяжелые браслеты, прижимали к груди гитарный кейс Имаи.
Уоттс широко улыбнулся и бухнулся на пол в ногах Сакураи, дурашливо сложив руки в молитвенном жесте.
- Sakurai-sama. We’re late already.
Атсуши дёрнулся, поспешно закрылся кейсом и плотно сжал вместе колени.
- You are improbable! Beautiful! - англичанин, видимо, уже принявший на грудь перед концертом, не унимался, пытаясь в шутку поймать и поцеловать руку Атсу. - Someone has died?
- В Японии, если кто-то умирает, надевают белое, - на губах Сакураи промелькнуло некое подобие улыбки, хотя взгляд огромных, подведённых чёрным глаз, выглядывающих из-за кейса, оставался пустым и каким-то замученным. Присмотревшись внимательнее, Уоттс заметил царапинки на костяшках правой руки. И красные прожилки в уголках глаз, и маленькие морщинки, разлиновавшие высокий лоб невесомой сеткой.
- Ты ведь не спал сегодня, - Рэймонд перестал валять дурака. Притворное опьянение исчезло. - Из-за меня?
Атсу неуверенно кивнул, и обречённо прикрыл глаза.
- Прости, - Рэй чуть привстал и прижался щекой к коленям Атсуши. Руки сами непроизвольно потянулись к бёдрам Сакураи. Абсолютно естественное движение, предшествующее сексу с женщиной.
Рэймонд поймал себя на мысли, что сейчас совершенно не воспринимает маленького японца как мужчину.
- Я… Я не знаю, что тебе сказать. Это всё так… странно, - разрывающийся на части, скованный догмами «правильности» мозг подсказывал «правильные» ответы. - Я… безумно хочу тебя. Но мне нужно время.
- У нас нет времени. Ты уедешь через неделю, - усталый голос Сакураи бил по живому, сухо выплёвывая факты.
- Но я же вернусь? - выражение лица англичанина было как у незаслуженно обиженного преданного пса.
Атсуши ещё глубже вжался в кресло, стараясь разорвать контакт. Спрятаться. Избежать этой невыносимой, болезненной, такой близкой и такой недоступной нежности. Недоступной? Чёрта с два! Вот же он, рядом. Его руки рядом. Желание близости захлёстывало, и Атсу уже было не важно, каким способом он её получит.
- Можешь считать меня законченным педерастом, но мне не нужна платоническая любовь на расстоянии. Я слишком измучен слепым поклонением Имаи, - Сакураи наклонился к лицу Рэя и громко выдохнул, как перед прыжком в воду. - Либо ты решаешь прямо сейчас, либо давай прекратим этот фарс раз и навсегда.
Уоттс почти застонал, с силой сжав зубы. Настолько тяжело ему было ломать привычный для него мир. Но лишить себя счастья держать в руках это неземное большеглазое чудо он тоже не мог. Рэймонд не помнил, чтобы за всю свою сознательную жизнь он желал кого-то сильнее, чем Атсу.
Встав с пола, Рэй резким движением вырвал из рук Атсуши так раздражающий его кейс и отбросил в сторону. Гитара в кейсе глухо и жалобно тренькнула. Сакураи вздрогнул. Лишённый своего «спасательного круга», он ошеломлённо смотрел на возвышающегося над ним мужчину и не мог решить, куда же теперь девать руки.
Долго мучиться раздумьями японцу не пришлось. Уоттс, воровато оглядевшись по сторонам, схватил Атсу за запястья и, выдернув его из кресла, крепко прижал к груди.
- Ты мой, слышишь? Ты только мой, - жаркий, срывающийся шёпот и обезумевший взгляд. Рэймонд бросался в омут безо всяких сожалений. Потому что потребность чувствовать его сердцебиение, его дыхание, его кожу под пальцами стала для Рэя большей, чем потребность дышать.
- Раимондо…- тихий стон, больше похожий на приглушённое рычание. Атсу, задыхаясь, потянулся за поцелуем, но Рэй не позволил. Губы лишь черканули по подбородку, оставляя вишнёвую полосу.
- Тшшш... Потерпи до вечера, - Уоттс взял лицо Сакураи в ладони и заглянул в замутнённые желанием глаза. Смущенно улыбнулся и, недвусмысленно указав взглядом на собственную ширинку, засмеялся уже в голос, облегчённо, как человек, только что прыгнувший с тарзанки. - Чёрт, как я петь-то буду? Все слова из головы повылетали.
Атсуши с выражением крайней степени обеспокоенности на лице прикоснулся к паху Рэя.
- Да. Это проблема, - Сакураи слегка сжал ладонь, с удовольствием наблюдая, как изменяется лицо мужчины, и закусил губу, еле сдерживая смех. - Подождёт. До вечера.
Атсу легко выпорхнул из объятий Уоттса, прикурил сигарету и откинулся в кресле, жадно скользя взглядом по фигуре будущего любовника. Рэй, не зная, куда провалиться от смущения, нарезал круги по комнате, пытаясь успокоиться.
- Не смотри на меня так! Чувствую себя жеребцом на аукционе.
- Ну уж нет. Никакого аукциона. Всё достанется только мне. Раимондо… - голос Атсуши был, как обычно, мягким и тихим, но в нём проскальзывали нотки предвкушения и азартной радости. Глаза обоих лучились общей тайной. Как у детей, закопавших в песочнице любимый папин пейджер.

- Атсуши, ты знаешь, пожалуй, зря мы заказали тот мини-генератор. В этой комнате столько электричества, что я могу подключить гитару без розетки, - Имаи, будто привидение возникший в дверном проёме, сделал ударение на слове «мы». Маленькие губы были плотно сжаты в презрительной усмешке. - Рэй, сделай что-нибудь со своей антенной, а то у меня выработается комплекс неполноценности.
- Сарказм - великая вещь, Хиса. Видишь, сколько английских слов ты сразу вспомнил, - Рэймонд, не стесняясь, поправил джинсы и развалился на диване, с вызовом смотря Имаи прямо в глаза.
- Хисаши, я... - выпрямился Сакураи в кресле. Задорные искорки карих глаз превратились в потухшие угли.
- Атсуши, поезжай, пожалуйста, с Фуджи. Нам с Раимондо нужно поговорить.
Имаи говорил с Атсуши ласково, как с умственно отсталым ребёнком. Сакураи нехотя поднялся с кресла, взял гитарный кофр и, мельком бросив взгляд в сторону Рэя, побрёл к выходу. На пороге он обернулся и как будто хотел что-то сказать, но Хисаши прервал его.
- Не волнуйся. Этот концерт слишком важен для меня. И… Атсу, у тебя помада размазалась.
Входная дверь тихонько закрылась. Спустя мгновения послышался шорох отъезжающей машины. В комнате воцарилась тишина. Двое мужчин почти с минуту буравили друг друга взглядом, пока Имаи не сдался и не опустил глаза.
- Рэй, - Хисаши так и топтался в проходе, не зная, что сказать человеку, ещё позавчера считавшемуся его лучшим другом, а сегодня… чужому. Раздражающему до такой степени, что хотелось выволочь его на улицу за шкирку и провезти мордой по асфальту.
Имаи помолчал ещё немного, собираясь с мыслями. Нужно было бить точно. Ревнивыми воплями этого озабоченного самца не прошибёшь. Может, сказать ему правду? Как есть? Может, до него и правда не допирает, что он ломает Атсуши жизнь?
- Рэй, пойдём. Хочу тебе кое-что показать.

Поднимаясь по лестнице за Хисаши, Уоттс думал, что никогда видел столько мрачной решимости в глазах маленького весёлого разбитного японца. Даже от хрупкой сгорбленной спины Имаи исходила сила.
Они подошли к спальне Атсу. Хисаши открыл дверь и отступил в сторону, приглашая Рэя войти первым. Англичанин замялся, тревожно вглядываясь в темноту комнаты. Дверной проём с исходившим из глубины тяжёлым запахом цветов, напоминал вход в склеп. Или в храм какого-то особо почитаемого божества. Хисаши скептично хмыкнул и прошёл в комнату первым. Щёлкнул выключателем.
Густо-коричневые не пропускающие солнечный свет шторы скрывали за грузными складками высокие окна. Мягкий тёмный ковёр на полу скрадывал шаги. Огромная двуспальная кровать. Тёмная викторианская мебель. Нагромождение мебели. Комната казалась коконом, старинной шкатулкой, полной хлама. Пуфики, кресла, столики. И цветы. Цветы в больших, средних и маленьких вазах. Безупречно свежие. Как на свежей могиле горячо любимого человека.
- Ты хоронишь его заживо, - это было первое, что пришло на ум остолбеневшему Рэю.
- Я создаю ему условия. Для того, чтобы он смог выжить, - Хисаши небрежно взял с кровати домашнее кимоно Атсу, скомкал его в руках и выжидающе уставился на Уоттса. В прищуренных глазках светилось превосходство.
Англичанин настороженно осматривал комнату.
- Вот, посмотри, - Хисаши открыл ящик стола и аккуратно расставил в ряд несколько баночек с лекарствами. - «Панкреатин», «Креон», «Платифиллин». Эти, зелёные - перед едой два раза в день. Эти - при острых приступах. Они очень сильные, и их нельзя принимать помногу.
Рэй в ужасе смотрел на разыгрываемый перед ним спектакль. Имаи напоминал истово верующую в святость своих действий мать хронического инвалида. Решительную и готовую вцепиться в горло любому, покусившемуся на её неприкосновенного ребёнка.
- Ты решил пройтись по нему своими грязными ковбойским сапогами? По нему, по мне, по всей нашей жизни? Что будет с ним, когда ты уедешь?
- Ты не имеешь права решать за него. Он не твоя собственность, - англичанин еле сдерживался. Имаи своим кудахтаньем над воображаемым прахом вполне живого ещё Атсуши выводил его из себя.
Рэй подошёл к полке с книгами и аудиокассетами. Взял в руки маленький томик в чёрной обложке.
- «Aku no Hana» Шарль Бодлер. Его любимая книга ещё со школы. Суицид присущ японцам с рождения. Похоже, что в Атсуши он с момента зачатия, - Имаи забрал у Рэя томик и открыл на одной из заложенных страниц. - «Отвергнут всеми навсегда, я стал души своей вампиром, всегда смеясь над целым миром, не улыбаясь никогда…» - Хисаши захлопнул книгу и бережно поставил на место. - Ещё вопросы есть?
Рэймонд достал сигарету, но прикуривать не спешил. Он, в отличие от окружающих, никогда не считал себя тугоумным мужланом. Но к такому проявлению тонкой японской чувственности был явно не готов.
- Хиса, скажи честно, я встал у тебя на пути? - Рэй всё же решился закурить. Хисаши его не останавливал, даже вежливо подал пепельницу.
- Дело не в этом, - Имаи присел на край кровати и, задумчиво уставившись в потолок, произнёс нараспев. - Понимаешь, в случае с Атсуши мои желания – дело десятое.
- Bullshit! - выражение лица Имаи, напоминающее сейчас икону какой-нибудь великомученицы, взбесило Уоттса. - Ты не любишь его! Ты любишь себя рядом с ним!
Рэй склонился над невозмутимым японцем и злобно прошипел:
- Ты чудовище. Ты отвратителен, Хисаши. Твоя так называемая любовь отвратительна! - Рэймонд повысил голос, почти переходя на крик.
- Твоё желание засунуть в него свой огромный член для меня не менее отвратительно, Рэй! - Имаи неожиданно вскочил и схватил англичанина за ворот футболки.
- Иди в задницу, Имаи! - Уоттс оттолкнул от себя японца. Ненависть, пылавшая в маленьких глазках друга, поразила Рэя.
- Я бы с удовольствием… - Хисаши горько улыбнулся. Вспышка гнева отступила так же внезапно, как и нахлынула. Да и в чём, собственно, виноват этот английский увалень? Он же ничего не знает. Не видит из-за собственного стояка, - …но вся проблема заключается в том, что на эту задницу нацелился ты. Может перестанешь вести себя как оккупант и подвинешься?
Японец подошёл к Рэю и примирительно положил руку ему на плечо.
- Мы уже опаздываем. Я вызову такси.

Глава 5.

…Уже опаздываем, чёрт. Нужно успеть «прогнать» хотя бы пару песен перед выступлением. Я взял тот сиреневый шнур? Ах, да, шнур у Атсуши.
Ат-су-ши... Требовательный стон. Запрыгиваешь ко мне на колени. Грациозная, дикая, совершенно свихнувшаяся от желания кошка. Большая, гладкая, напряжённая. Тебя так приятно сжимать в руках. Выгибаешься мне навстречу. Почти чёрные сейчас глаза, влажно блестят в темноте. Можно не бояться причинить тебе боль. Можно всё, что захочется. Прорваться сквозь жаркую тесноту вперёд, почти вынуть… Поймать на грани слышимости недовольный вздох, снова вперёд. Быстрее, быстрее… Если бы я умел брать что хочу без колебаний… Тебя, жизнь. Рэй прав. Я слишком долго испытывал его терпение. И теперь он ускользает. А я всё ещё пытаюсь уцепиться за его юбку слабеющими, скрюченными в судороге пальцами. Всё наперекосяк. Понимаю, что не в праве, не должен, но… Надеюсь? На что? Я не могу быть для тебя сильным, Атсу. Никогда не мог. Так же, как ты никогда не захочешь быть сильным для меня. Отпустить?
Хисаши, ёрзающий на переднем сидении машины, напряжённо всматривался в блестящую на солнце разметку дороги. Свежая краска, то пролетающая рваными полосами, то сливающаяся в чёткую линию, напоминала азбуку Морзе. Три точки. Три тире. Три точки. "Save Our Souls". Всё это слишком затянулось. Будто сидишь на вокзале и ждёшь поезд, который никогда не придёт.
Он открыл окно и закурил. Сзади грустно вздохнул в полудрёме Рэймонд. Хисаши даже не сомневался, что именно снится этому обормоту.
А Рэй не спал. Просто с закрытыми глазами ему было легче копаться в себе.
Некоторые оптимистки принимали его пресыщенную лень за нежную осторожность и ласку. Про него говорили: «Рэй ласковый.» А он снова и снова проводил языком по чужому лобку, пытаясь почувствовать хоть что-нибудь, но в глубине души уже не надеясь.
Рэй не спал. Он просто не хотел встречаться взглядом с маленькими пронзительными глазками Имаи. Он хотел видеть лишь огромные, с расширившимися от острой краткой вспышки боли зрачками, глаза Атсуши. Близко-близко. Он хотел мазануть губами по пушистым ресницам и ощутить влажно-солёный привкус. Он хотел надеяться. Атсуши, невероятный, желанный и близкий, заново научит его надеяться.

Задворки клуба. Первое, с чем столкнулся Рэй - Атсу, нервно щёлкающий зажигалкой.
Уоттс с детства любил старые фильмы про войну. Ему нравилось всматриваться в лица женщин, встречающих поезда с фронта. Если бы Атсуши играл в одном из таких фильмов, ему непременно дали бы Оскара за лучшую женскую роль.
Рэймонд, не торопясь, выбрался из такси и лениво закинул на плечо сумку. Сопровождаемый пристальным взглядом плетущегося позади Имаи, подошёл к Сакураи. Ни слова не говоря, выдрал из рук японца зажигалку. Чиркнул, с первого раза высекая огонь и отстранённо отмечая, насколько плотно губы прикуривающего Атсу обнимают сигаретный фильтр на вдохе. Рэй намеренно обращался с вещами Атсуши, да и с самим Атсуши с напускной небрежностью. Всем своим видом показывая: я сильнее, и тебе придётся поволноваться, ожидая моего решения.
Сакураи и не думал скрывать волнение. Влажный взгляд молнией перебегал с лица Хисаши на Рэя и обратно. «Боишься, что я откажусь от тебя… - с каким-то садистским удовольствием подумал Уоттс. - Бойся, детка, бойся. Тебе полезно. Втянули меня в свои разборки…» Через долгие мгновения невыносимой игры в «гляделки», Рэй, наконец, сжалился над Атсу.
- Everything is all right, my disease, - сказано было так буднично, словно они женаты по меньшей мере лет двадцать.
Что ж ты такой перепуганный, родной мой? Родной, мой. Почему бы и нет? Шальная мысль, появившаяся, казалось, без причины, прочно обосновалась в голове. Рэй улыбнулся открыто, радостно. Медленно - так, чтобы видел Хисаши, - провёл пальцами по губам Сакураи. Забрал у него изо рта сигарету и, с наслаждением затянувшись, скрылся за дверью клуба. Имаи скептически хмыкнул и сплюнул на асфальт.
- Хиса? - Атсуши тщетно пытался скрыть довольное выражение лица.
- Ну что? - Имаи сощурился. - Извини, что не могу порадоваться за тебя, бестолочь. Настроение не то.
- Хиса... - укоризненно покачал Атсу головой.
- Что, Хиса? Хиса! Ждёшь моего благословения?
Вдруг накатило острое желание забежать куда подальше и оставить Сакураи умирать от счастья в одиночестве.
- Ну, поздравляю, твою мать! Рад? Всё просто охрененно! Развлекайся! Злобный тиран Хиса даёт добро! - Хисаши раздражённо рванул дверь.
-Имаи, подожди! - в голосе Атсуши промелькнули нотки отчаяния.
- Да иди ты…

Концерт прошёл… как обычный концерт, на котором половина пришедших в глаза тебя не видели и понятия не имеют, где находится Англия. Фуджи встречали более чем тепло и дружелюбно. При виде Хисаши визжали и радовались. Вытягивали шеи, высматривая Сакураи, на концертах «Buck-Tick» обычно появляющегося сразу за гитаристом. Видимо, отсутствие всеобщего любимца на сцене было одинаково непривычно для всех. Имаи заметно нервничал и путался в проводах. Черноголовая, клонированная, словно глиняная армия императора Циня, толпа внизу бесила Рэя своей чуждостью и сдержанным неприятием состава группы. Настроение спасали лишь мысли о горячем прикосновении губ Атсуши к обнажённому предплечью. В темноте, когда Рэй проходил мимо него на сцену по узкому коридору.
Не коситься за кулисы. Не поворачивать голову. Он стоит там и смотрит, я знаю. Его глаза прожигают насквозь. Интересно, все видят, как шипит под его взглядом пот на спине?
Ещё пара песен, и каторга кончится. Растолкать этих сливающихся в одно большое пятно радостных гномиков - и к нему. Закрыться на неделю в спальне. В этой чёртовой мрачной спальне. Рэймонд обязательно распахнёт шторы. Рэймонд уложит его на ковёр, разденет и распахнёт шторы. И будет любоваться мягким светом луны, отражённым его кожей.

- Как на счёт «After Party»? - затянутое в чёрный полупрозрачный блейзер существо сидело на диване и задумчиво пялилось на полуголого Уоттса, трогая кончиком языка фильтр тоненькой сигареты.
В наполненной дымом душной гримёрке было достаточно левого, с точки зрения англичанина, народу, и вытирающий полотенцем мокрую спину Рэй не сразу понял, что ленивое мурлыкание обращено именно к нему. Уоттс вскользь проехался взглядом по ладной фигурке и рявкнул, раздраженно швыряя полотенце в угол:
- Хисаши! Мне переодеться можно, или как? Кто-нибудь, уберите блядей из гримуборной!
Маленькая японка, разминавшая в этот момент плечи Имаи, испуганно ойкнула и выскочила за дверь. Наглое существо даже не дёрнулось.
- А может, они хотят посмотреть на великого и ужасного Рэймонда Уоттса без штанов! Правда, Эндо-чан? - Имаи, ополовинивший за время концерта бутылку виски, пьяно хихикнул. - Не лишай людей удовольствия!
- Рюичи, он назвал тебя... - развалившийся на том же диване Атсуши подавился минералкой и закашлялся сквозь смех.
- Сакураи-сан, спасибо, я не глухой, - солист «Soft Ballet» смерил ржущего коллегу по цеху презрительным взглядом и вновь переключился на Уоттса. - Прошу прощения, вы имели в виду убрать всех блядей? Или только лишних? - искусно дополненный дымчато-серыми тенями прищур Рюичи походил на кошачий. - Боитесь не окучить?
Теперь уже вся гримёрка загнулась от смеха. А Фуджи даже зааплодировал, отдавая должное острому язычку своего солиста. Под общий гогот Рэй хищно оскалился и медленно расстегнул массивный ремень на кожаных штанах. Подошел к дивану и навис над Рюичи, почти касаясь напудренного носа японца губами.
-Всех, - насладившись лёгким разочарованием на модельном личике, Уоттс дождался, когда особенно крупная капля пота с его волос шлёпнется на щёку Эндо, хмыкнул и отстранился.
- Пойдёмте, Сакураи-сан, нам здесь не рады, - Эндо Рюичи лениво поднялся и расправил несуществующие складки на ужасающе узких брюках. Всё ещё кашлявший Атсу притворно округлил глаза и отрицательно замотал головой:
- Нет, я хочу видеть стриптиз! Рэй, давай, здесь все свои!
- А-чан, Эндо назвал тебя блядью, - повысил голос Имаи и отсалютовал присутствующим металлической фляжкой.
Гитарист хоть и веселился вместе со всеми, но Атсуши то и дело чувствовал на себе его выжидающий напряжённый взгляд.
- Я слышал, Хиса, - достаточно резко оборвал его Сакураи.
Атсуши не показалось смешным то, что друг заострил внимание именно на этой фразе Рюичи. Он прекрасно понимал, что имеет в виду Хисаши. И гадкая ухмылка на лице гитариста будто бы говорила: «Да, именно это слово подходит тебе больше всего».
Когда ты успел возненавидеть меня, Хиса?
- Так что на счёт вечеринки, великан? - Рюичи призывно сверкнул белозубой улыбкой. - Мне идти за девочками?
- А не надо никуда идти, - Фуджи закрыл молнию на кейсе с синтезатором и, подойдя к двери, мечтательно улыбнулся. С улицы доносилось нестройное визгливое «Kawaii!» голосов эдак на сотню. - Если мы не выйдем через пять минут, они вынесут двери клуба и изнасилуют нас прямо тут.
- Я пас, - Атсуши метнул взгляд в сторону натягивающего свежую футболку Рэя. - Мне вставать завтра рано. Раимондо, если эти животные… - Сакураи покосился на Имаи, -…будут не в состоянии вызвать тебе такси, лучше оставайся у Хисы. А то заблудишься ещё.
- Нет, я тоже домой, - подмигнул Рэймонд скривившему разочарованную мордашку Эндо. - У меня завтра по плану… Ээ…- Уоттс вытащил из заднего кармана брюк пожёванную бумажку. -Уэно.
- Ну-ну. Будешь в Токийском зоопарке - береги это, как его, достояние Англии, - Имаи, пошатываясь, поднялся с кресла. - А то у нас, природа, знаешь ли… Дикая! Даже сакуры кусаются! Пошли, ребята. Оргия переносится в мою квартиру.
Хисаши дождался, когда Эндо наденет пиджак, взял гитару и направился к двери. Пропуская Фуджи вперёд, он повернулся к Сакураи.
- Ненавижу тебя.

Глава 6.

- Хисаши, ключи, - Атсу мягко улыбнулся, но ладонь была протянута слишком поспешно. Слишком требовательно.
Имаи запнулся в дверях и непонимающе уставился на Сакураи.
- Я, кажется, забыл ключи от моего дома, - Атсуши нетерпеливо дёрнул рукой. Ещё одна наигранно смущённая улыбка. - У тебя ведь есть запасные?
- Да, конечно, - браво, Атсу!
Имаи порылся в карманах, стараясь не выглядеть при этом, как пинком выгоняемая из дома собака. Фуджи и остальные, ждущие его в коридоре, не должны ничего понять. Не их дело.
Из клуба Хисаши и Атсу вышли порознь. Покурили, перед тем, как разъехаться. Тоже порознь. Будто в разных терминалах аэропорта, отгороженных плотным стеклом. Расстояние полметра, а сказать ничего не можешь. Лишь улыбаешься глупо, переминаясь с ноги на ногу и косясь на часы.
Имаи всё-таки не сдержался. Обернулся, нехотя залезая в машину вслед за горланящим песни Маки.
Господи, Хиса, перестань разыгрывать передо мной мелодраму! Атсуши раздражённо вышвырнул сигарету, улыбаясь сквозь зубы, помахал рукой Эндо и Фуджи, порывавшимся выйти из машины и попрощаться ещё раз, развернулся на каблуках и пошёл к Рэю.
За спиной рванула с места машина. А впереди в свете загорающихся фонарей стоял Рэймонд, услужливо открывающий перед ним дверцу такси. И когда только успел? Весь из себя такой обманчиво-надёжный. Но сегодня Атсуши хотел обманываться. Заблуждаться и падать в пропасть. Отпустить тормоза и забыть, наконец. Хоть на секунду забыть нерешительные, краткие, жалящие прикосновения Хисаши по утрам. Когда, притворяясь спящим, Атсу надеялся, что уж в этот раз, тонкая рука не отпрянет, сожмёт сильнее… И так год за годом. Годы тщетного ожидания.

- Это так странно…- Рэймонд, не обращая ни малейшего внимания на водителя, вжал Сакураи в сиденье, как только он оказался в машине, осторожно целуя пахнущую пудрой мочку уха.
- Куда уж страннее, - Атсу, задыхаясь от желания, пытался высвободиться как можно аккуратнее, не привлекая внимания шофёра. Хотя, поздно. Любопытствующие глазки в зеркале заднего вида следили вовсе не за дорогой. Ну и пускай… Рэй с его жаждой немедленного обладания просто сносил Атсуши крышу.
- У тебя был… кто-нибудь до меня? - напирал Рэй, пытаясь подавить собственное смущение и обдавая лицо японца тяжёлым прерывистым дыханием.
- Не было, - Атсуши выдернул из штанов Рэя футболку и запустил тонкие пальцы за пояс мужчины, млея от близости жаркого тела. - Это имеет какое-то значение?
- Нет, подожди, - Уоттс отстранился, выпрямил спину, насколько позволяли размеры такси, и крепко сжал ладонь Сакураи. - Скажем, у тебя есть мечта. Она очень чистая, но умом ты понимаешь, что на деле она может оказаться не такой, как ты представляешь.
Англичанин сбивчиво шептал, вставляя в монолог все японские слова, которые знал, и пожирая японца глазами. Ребёнок. Большой ребёнок. Сакураи почему-то стало смешно. Слишком уж нелепым выглядел огромный и сильный Рэй, преданно заглядывающий ему в глаза.
- …И тут, твоя мечта приходит и сама просит: «Трахни меня». И ты боишься. До безумия боишься разочароваться. Но она на самом деле оказывается чистая. Только твоя, - Рэймонд перевёл дух и добавил совсем тихо, будто раскрывая страшную тайну. - У меня руки трясутся, Атсу.
Опять двадцать пять! Да что с вами со всеми такое?
- Не будь Имаи, - полный желания взгляд карих глаз потускнел, а на лице японца промелькнуло раздражение. Но Рэй, слишком занятый своей исповедью, даже не заметил. Или очень умело сделал вид, что не заметил. Не услышал обидного сравнения. Обидного, чёрт возьми! Чтобы суметь довести человека, который тебя любит до такого состояния, нужно обладать недюжинным талантом психолога-извращенца. Либо быть непроходимым тупицей! Ни то, ни другое качество не льстило Рэймонду. Как и то, что Атсуши воспринимал его в качестве замены, раздражителя, катализатора, хрен знает, чего ещё… Но только не как мужчину, в которого можно влюбиться.

Пройдя в дом, Атсуши поднялся по лестнице в спальню, включил приглушенный свет и занавесил шторы, превращая комнату в некое подобие кокона.
- Иди ко мне, - Сакураи присел на край кровати и медленно, миллиметр за миллиметром, развязывал шнуровку на широком поясе. - Ну же, Рэй. Помоги снять.
Рэймонд нерешительно топтался на пороге. Атсуши заставлял его чувствовать себя неотёсанным увальнем. Рэй точно знал: если упаковка подарка не поддаётся, её нужно разорвать. Если застёжка бюстгальтера слишком сложная - оторвать лямки. Если женщина выпендривается - двинуть в лицо, засадить, а извиняться потом.
Атсуши не был женщиной. Существо в глубине комнаты расплывалось перед затуманенным желанием взглядом. Поблескивало браслетами на тонких запястьях. Искрилось стразами на одежде. Манило, притягивало влажными тёмными глазами и ароматом надушенных волос. Как ЭТО трахать, Уоттс не представлял.
«Не будь Имаи». Вскользь брошенная фраза вовремя всплыла в мозгу, выводя Рэя из оцепенения. Англичанин прошёл в спальню, по-хозяйски развалился в кресле, потянулся за графином с виски, стоящем на столике и бросил негромко, даже не смотря на Сакураи:
- Если бы я хотел женщину, я бы поехал с остальными. Иди и сейчас же смой с себя всё это. И разденься. Сам.
- Не смей обращаться со мной, как с дешёвкой! - японец вскочил с кровати, гневно сверкнув глазами.
- Не веди себя, как дешёвка, - лениво парировал Рэй, отхлёбывая из бокала.
Атсуши запустил в англичанина только что снятым поясом, прошипел что-то на японском и скрылся в ванной, громко хлопнув дверью.
Сакураи не было минут двадцать. Что он всё это время делал в ванной - плакал или бился головой о стену - Рэймонда не интересовало. Он успел спуститься к себе, по-быстрому принять обжигающий душ, завернуться в полотенце и снова развалиться в кресле в той же позе с бокалом в руках.
Атсу вышел к нему полностью обнаженным. Ни грамма косметики.
Равнодушно-ленивая маска в мгновение ока слетела с лица Рэя. У англичанина перехватило дыхание. Он отставил бокал в сторону и медленно подошёл к Сакураи, переминающемуся босыми ногами на ковре. Откинул со лба Атсу длинные волосы. Осторожно, двумя пальцами приподнял низко опущенный подбородок, ловя смущенный взгляд, спрятанный под влажными ресницами. Рэй прикоснулся к ресницам губами. Солёные. Как в его сне. Слов не хватало, чтобы выразить то, что чувствовал сейчас Рэй.
- Атсуши, ты… Можно я включу свет?
Сдержанный кивок головы. Рэймонд бросился к выключателю, боясь даже на секунду выпустить из поля зрения свою мечту, изваянием застывшую посреди комнаты.
- Ты будешь осторожен?
Мягкий голос дрожал, прокрадываясь в самое сердце. Рэймонд обернулся. Угловатые плечи японца чуть сгорбились. Непонятно было - то ли от стеснения, то ли под тяжестью тёмного шёлка волос, укрывавших спину почти до пояса. Куда делась вся его спесь?
- Конечно, конечно, буду, - Рэй обнял его сзади, зарываясь лицом в мягкие волосы на макушке. - Не волнуйся.

Атсуши оказался страстным и нежным. И совершенно ничего не умеющим. Он трогательно смущался, подставляя обезоруживающим губам Рэя самые интимные уголки своего тела, высвеченные в мельчайших подробностях ярким светом огромной люстры. Жмурился, кусая губы, когда Рэй шире разводил в стороны его колени. Протяжно стонал, когда жадный рот Уоттса вгрызался в его тело особенно сильно.
А Рэй наслаждался им, как дорогим шоколадом. Неторопливо проводил губами по груди, ощущая, как тает под языком горячая кожа, раскрывая свой еле уловимый вкус и аромат. Пил его губы, без помады оказавшиеся тёмными, с чётко очерченной линией. Мял его бёдра, словно тугой не успевший застыть фарфор. Совершенство.
Нет, конечно же, Рэймонд не был слепым. Он видел и заросшие темной порослью подмышки, в которые было до безумия приятно зарываться носом, и не слишком аккуратные белёсые шрамы на впалом животе, оставшиеся, видимо после операции. И размытую линию загара, спускающуюся со смуглых плеч и обрывающуюся возле сжавшихся в бусины сосков на бледной груди. Ах да, он же никогда не раздевается…
Рэй наслаждался им, запуская язык в пупок, размеренно вылизывая тяжело поднимающийся низ живота. Даже не смотря на чужой вздыбленный тёмный член, упирающийся ему в подбородок. Мягко покусывал сморщенные яички, не обращая внимания на красноватые полосы с внутренней стороны бёдер. У совершенных женщин из журналов, которые привык читать Рэй, не бывает опрелостей. У них не бывает таких жёстких волос на лобке. Не бывает небритых подмышек, и мышцы ануса у них розовые и соблазнительные. И всё равно он хотел его - пахнущее сильно, пряно и дико совершенство…

Атсуши было больно. Очень и очень больно. Огромный орган, разрывающий его изнутри, не шёл ни в какое сравнение с изредка используемыми игрушками. Лёжа на животе, Атсу вгрызался в услужливо подставленную руку Рэя, моля всех богов, чтобы это поскорее закончилось. И в то же время было так сладко слышать слова утешения, которые Рэй нашёптывал ему на ухо, вдалбливаясь в напряжённое тело. Было мучительно сладко осознавать себя жертвой, плакать, не сдерживаясь, стонать, выгибаясь навстречу боли. Раскрываться, поддаваясь сильным пальцам, оставляющим синяки на ягодицах, и брошенным сквозь зубы коротким просьбам расслабиться, больше походящим на приказ. Добровольное насилие. Это именно то, что ему было нужно. Ощущать себя распластанной под сильным самцом шлюхой. Наконец-то его внутренние ощущения полностью совпадали с физическими. Две боли слились воедино и захлестнули сознание, даря покой и уверенность. Вымывая ненужные сомнения вместе с заляпавшей простыни собственной спермой.

Потом они долго лежали рядом, перебрасываясь смущёнными смешками и выравнивая дыхание. Атсуши с наслаждением курил, лёжа на спине и уже не стесняясь раздевающих до костей взглядов Рэя. Уоттс раздвинул его ноги и лениво поглаживал дрожащие бёдра Атсу, собирая на пальцы липкие потёки крови. Ни у одного из них не было чувства сожаления о произошедшем. Лишь благодарность и нежность. Иногда, чтобы понять и принять человека, которого в принципе понять не можешь, двум здоровым мужикам нужно подраться. Или заняться любовью. Теперь, когда вывороченные наружу мысли и чувства обоих не отпугнули их друг от друга, они, наверное, смогут стать друзьями...
- Ты ведь любишь его, да? - Рэй чмокнул Сакураи в плечо и вытянулся на постели.
Атсуши затушил сигарету, помолчал немного и тихо ответил:
- Очень.
- Мне сейчас уйти? - в голосе англичанина читалось уважение к чувствам Атсу, смирение и тихая нежность.
Сакураи приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Уоттса. Чего-чего, а такой душевной проницательности и корректности он от него не ожидал.
- Нет. Конечно же, нет. Оставайся, - Атсуши выдернул из-под Рэймонда одеяло, закутался в него и прислонился щекой к плечу мужчины. - Я хочу чтобы сегодня именно ты был со мной. И, Рэй… Спасибо, что понимаешь.

Глава 7.

Было немного дико и непривычно проснуться и обнаружить на своём лице чужую пятерню, а на бедре - волосатую ногу. Затёкшая за ночь шея безбожно болела. Как он вырубился на плече Рэя после четырёх раз подряд, Атсуши даже не помнил. В кои-то веки без снотворного. Сакураи попробовал высвободиться из цепких объятий тихонько сопящего в ухо англичанина, но не тут то было. Рэй лишь усилил захват, плотнее прижимаясь к Атсуши и требовательно утыкаясь в ягодицу японца стоящим колом членом.
Сакураи улыбнулся. Уоттс, казалось, был начеку даже во сне, ни на секунду не желая отпускать от себя своё сокровище. Атсу перестал трепыхаться и замер, дожидаясь момента, когда любовник ослабит бдительность и можно будет незаметно выскользнуть в ванную.
На улице снова лил дождь. Из приоткрытых окон сквозь приглушающие звуки плотные шторы в комнату просачивался успокаивающий осторожный шорох. И запах мокрых хризантем из сада смешивался с запахом скомканной жаркой постели. Странно, но Атсу не испытывал к развалившемуся на нём мужчине ни капли раздражения, какое обычно бывает после ночи с малознакомым человеком. Рэй был горячим, сонным и удивительно «своим».
Атсуши решил, что ванная может и подождать. Он хохотнул, откинул одеяло и, легко скользнув вниз, обнял Рэя за бёдра, вдыхая тёплый утренний аромат жёстких тёмных волос на лобке. На затылок Атсу тут же легла рука, требовательно прижавшая его лицо к тяжело пульсирующему члену.
- Я надеялся, что ты спишь, - Атсуши сильнее сжал пальцы на бёдрах мужчины и игриво тронул языком тёмно-бордовую, натянутую до предела гладкую кожу. Рэймонд задышал чаще, и со стоном перевернулся на спину.
- Давай, детка, - голос Рэя был сонным, ласковым и таким просящим, что Атсуши решил не выпендриваться. Тем более что ему и самому этого хотелось.
Задыхаясь в потоке ощущений, ещё не до конца проснувшийся Рэй бережно придерживал голову склонившегося над ним любовника. Пропускал сквозь пальцы тёмный шёлк его волос, расплывающийся перед заспанным взглядом искристым пятном, и думал, что так хорошо ему не было очень давно. Просто лежать и таять под осторожными, неумелыми, но такими искренними ласками. Чувствовать каждым пробуждающимся нервным окончанием объятия мягкого рта. Чувствовать, как приливает к паху бурлящая горячая кровь. Не сдержать стона, загоняя почти семь с половиной дюймов требующей разрядки плоти в судорожно сжимающееся горло. Излиться с рыком, больше похожим на крик умирающего животного. Дёрнуть отплёвывающегося сквозь смех Атсуши на себя и прижаться губами к губам, размазывая по раскрасневшейся довольной мордашке собственную сперму. Сгрести в охапку и отнести в ванную, осторожно обходя разбросанные по полу пустые бокалы, недоеденные суши, ополовиненные коробки конфет и презервативы. Мы что спускались вчера на кухню? Запихнуть в душ, встать рядом, намылить, с силой проводя по бархатной коже руками, вырывая из приоткрытого рта протяжные стоны и ловя их губами. Прижать к себе крепко-крепко, помочь кончить. Завернуть обессиленного и совершенно счастливого маленького японца в полотенце шлёпнуть по заду и, наконец, с сожалением выпустить из рук. Да, чёрт возьми, так хорошо давно не было…

Мокнувший под противно моросящим дождём Хисаши выплюнул отсыревшую сигарету и в который раз раздражённо посмотрел на часы. Этих двоих придурков, похоже, совсем не волновала стоимость часа в одной из лучших студий звукозаписи. Как и то, с каким трудом при всех его связях Имаи выбил для них этот час. Двадцать минут из которого они уже пропустили. Ну и пусть. Им же хуже. В свете последних событий Хисаши было уже наплевать на проект. После вчерашнего во рту было ощущение давно не проветриваемого подвала, а голову разрывали отзвуки уходящей в поход конницы Токугавы. Вместе с топотом копыт в висках и рёвом боевых тигров.
Переминаться с ноги на ногу под крохотным козырьком у входа в студию было ужасно тоскливо, но Имаи не заходил внутрь. Он всё стоял и стоял, с каким-то мазохистским удовольствием подставляя лицо капающей с козырька воде. И это всё ради того, чтобы Атсуши прошептал пару строчек на японском для песни Рэя. Ну не может музыкальное произведение великого монстра английского индастриала обойтись без пошлого японского язычка, облизывающего микрофон! Хисаши живо вообразил, как Рэймонд за тысячи миль отсюда трахает под их музыку очередную английскую курицу, представляя, что это Атсу, и его передёрнуло.

- Ohayou, Хиса! - всклокоченный и явно довольный жизнью Рэй вырулил из-за угла, подлетел к Имаи и хлопнул его по плечу.
Хисаши обернулся. За спиной Уоттса, пошатываясь на каблуках и цепляясь тонкими пальцами за рукав англичанина, нерешительно топтался Атсуши.
- Ohayou, - Хисаши поморщился, сбросил со своего плеча лапищу Рэя и, бесцеремонно отодвинув его в сторону, подошёл к Атсу.
От одного только вида наспех накрашенного, еле державшегося на ногах, но абсолютно счастливого Сакураи хотелось выть. Но чем дольше Хисаши вглядывался в лучащиеся сытым удовлетворением небрежно подведённые глаза Атсу, тем глуше становилась злость, с тихим недовольным урчанием отползая назад, на задворки сердца. Имаи и Рэй обменялись довольно прохладными взглядами, и англичанин отошёл в сторону, доставая из кармана сигаретную пачку.
- После записи пресс-конференция. Я думал, ты помнишь, - Имаи открыл перед Атсу дверь, пропуская его в холл студии.
- Хиса, не парься. Я помню, - Сакураи оглянулся, выискивая рассеянным взглядом фигуру Рэя, почему-то задержавшегося на улице.
- Тогда какого хрена ты припёрся в таком виде в общественное место, где за каждым фикусом папарацци? - Хисаши дёрнул Сакураи за рукав и поволок в сторону туалета. - Пошли!
- В каком виде, Хиса? Что ты несёшь? - Атсуши вяло сопротивлялся, но всё же позволил себя увести.
Имаи запер дверь, усадил Атсу на стоящую рядом с раковинами скамейку и, выдернув у Сакураи из рук сумку, закопался в ней в поисках косметички. При этом он не переставал читать нотации.
- Ты идол. Ты лицо группы. Ты можешь трахаться с кем угодно и сколько угодно…
- Ой ли? Так уж и могу? - Атсу расплылся в саркастичной ухмылке и помада, которой Хисаши в этот момент проводил по его губам, мазанула по щеке.
- Как показала практика, можешь. Не вертись, мать твою! - Имаи схватил Атсуши за подбородок. - Так вот, с кем угодно, сколько угодно, но ни одна сука при виде тебя не должна усомниться в твоём совершенстве. Ты - совершенство!
- Я твоя марионетка, - Атсуши устало прикрыл глаза и вздохнул.
- Нет. Ты - моя муза, - Хисаши достал пудреницу и с видом опытного визажиста припечатал пуховку к носу Атсу.
- Вот именно. Ты придумал меня себе, и боишься правды, - абсолютно будничным тоном говорил Атсуши, вытягивая шею и подставляя скулы под бесцеремонные пальцы Имаи, размазывающие румяна. - А у муз не бывает желаний. Музы бесполые, Хиса. У них не бывает стояка по утрам.
- Ну что это? Нет, ну ты посмотри! - Хисаши отпустил Сакураи, раздраженно выкинул пудреницу в угол и облокотился о край раковины. - Что это за синяк? Там, на шее.
- Хиса… - Атсуши подошёл к Имаи и просто обнял его со спины, прислонившись щекой к влажной от дождя кожаной куртке. - Ну разве ты не видишь? Я счастлив.
-Нет, я знать об этом ничего не хочу! - Хисаши повел плечом, но Атсу только крепче прижал его к себе, запуская пальцы под пряжку ремня. - Он хоть тебя не бил?
- Как же ты отпустил меня с ним вчера, если считаешь Рэя таким монстром? - Сакураи нежно потёрся носом о затылок Хисаши. Гитарист уже и не думал отбрыкиваться, с удовольствием принимая скупую, почти ничего не значащую ласку.
- Что же мне тебя связать надо было, что ли? - буркнул Имаи и повернулся к Атсу лицом. Провёл ладонями по мягким волосам, бережно обнял за плечи. Прошептал тихо, будто стыдясь своего вопроса. - Почему он? Почему не я, А-чан?
- Я не знаю… - Сакураи крепче прижался к Имаи. - С тобой я чувствую себя слабым. Даже порой никчёмным. С ним - маленьким, беззащитным, но не слабым. А ты… Ты давишь.
- Вот и Хидэ говорит, что давлю…- Хисаши мягко отстранился и улыбнулся грустной, какой-то обречённой улыбкой.
- Это участь всех гениев, Хиса. Смирись, - Атсуши улыбнулся в ответ. Солнечно, радостно, стараясь улыбкой разогнать тучи в тусклых глазах Имаи.
- Хм, гениев! - рассмеялся Хисаши. - Пошли уже. Если гений не поторопится и не договорится ещё на один час, Уоттс останется без твоего бэк-вокала.

Они умудрились записать всё с первого раза. Голос Атсу - немного хриплый и глубокий - был пропитан воспоминаниями о прошедшей ночи. Рэй остался доволен. С присущей ему скромностью обозвал это «чистым сексом» и, не стесняясь находящегося в студии персонала, поднял Атсуши на руки и закружил по комнате, чуть не угробив при этом дорогостоящий пульт.
Имаи немного успокоился, и куртка англичанина уже не дымилась под его взглядом. Имаи думал, что на его памяти Атсуши всего пару раз не капризничал и работал, выкладываясь на полную. Или в этот раз он и не думал «выкладываться»? Просто внутреннее умиротворение дало ему новые силы? Просто Атсу наконец раскрылся? Я действительно давил на него всё это время… Хисаши стало противно от самого себя. Какой-то незнакомый мужик, которого Сакураи видит впервые в жизни, сумел разгадать его в считанные дни. Сумел рассмотреть и раскрыть в нём то, что Хисаши взращивал годами упорного труда.
Это я никчёмный, А-чан, а не ты. Это я…

Глава 8.

Алый шар солнца тяжело перекатывался через крыши, распугивая мелкие облачка. Недавно включенные и ещё не проморгавшиеся неоновые вывески расцвечивали узкую улочку красным и синим. Пластиковые стулья кафе уже успели просохнуть после дождя и даже нагреться до того, как сгустились сумерки.
После целого дня мотания по душной Токийской сырости Рэй с удовольствием грел зад, облокотившись локтями на стол и потягивая тёплое саке. Сакураи пил сухое красное вино. Этот напиток очень шёл его губам. Такой же строгий, терпкий и таинственный. Маленькая ладошка Атсуши покоилась на колене Уоттса. Японец что-то доказывал сидящему рядом Толлу, и тонкие пальцы то и дело сжимали джинсу, заставляя Рэя вздрагивать. Наверное, Уоттс смог бы просидеть так всю жизнь. Тая под мимолётными прикосновениями хрупкого и желанного мужчины. Ловя чуткими ноздрями его мягкий уютный запах. Слушая его низкий напевный голос, закрадывающийся под грудину тихой мантрой. Ни хрена не понятно, но от этого ещё красивее.
Непринужденное, вполголоса, какое-то очень интимное и радушное веселье. Свободное от условностей и обид. Да, конечно, взаимные претензии нашлись бы у всех, но под огромным цветастым зонтом кафе они отступали на второй план. Глядя на пересмеивающихся Хидэ, и Толла, и Имаи, и Хигучи, Рэймонд в который раз за вечер пожалел, что у него нет своей группы. И своего солиста… Такого, для которого захотелось бы написать самую лучшую песню на свете.
Рэй не мог объяснить своего отношения к Сакураи. Порой, излучающий секс японец вызывал в нём желание разложить его прямо на асфальте. Но большую часть времени о нём хотелось заботиться. Завернуть в плед, усадить на колени. Целовать изящные кончики пальцев и знать, что у него всё в порядке. Рэю почему-то очень важно было знать, что у Атсуши всё в порядке.
- Раимондо, - Сакураи отставил бокал, повернулся к Рэю и смущённо улыбнулся. В карих глазах плескались последние лучи заходящего солнца. - Похоже, я немного перебрал. Ребята хотят ещё посидеть… Ты не проводишь меня?
В голосе Атсу явно слышалось: «Ты хочешь меня?»
- Да, конечно, - Рэй поспешно поднялся, помогая Атсуши отодвинуть стул.
Хисаши недобро покосился на обоих, но промолчал.

В такой вечер Рэю не хотелось лезть в тесное такси. Маленькие улочки окраин незнакомого города утопали в зелени. В темноте Атсуши можно было принять за девушку, и поэтому Рэй, не стесняясь, взял его за руку.
- Завтра, похоже, опять будет дождь, - Сакураи шёл рядом с Рэймондом и курил, запрокинув голову вверх.
- Я думал, ты любишь дождь, - Уоттс украдкой наблюдал за стремительно меняющимся изгибом губ Атсу. Словно рисунок кардиограммы сердца Рэя.
- Хиса тоже так думает, - хитро сощурился Атсуши. - Ему так проще. Думать, что я люблю всё, что он для меня делает. Я его не разубеждаю.
Сакураи дотянулся до уха Рэя и заговорщически прошептал:
-А знаешь, мне иногда кажется, что и дождь за моими окнами - тоже его рук дело.
- Но это же неправильно. Настолько зависеть от него, - Рэймонд чуть притормозил, приобнимая Атсу за талию и заглядывая в глаза. - Ты воспринимаешь его как бога. Это неправильно.
-Ну, в каком-то смысле он и есть бог, - грустно улыбнулся Атсуши. - Мой создатель. Благодаря его стараниям ты сейчас видишь перед собой всё это.
Сакураи немного нервно одёрнул многочисленные юбки, чуть не навернулся на каблуках и уцепился за руку Рэя. Уоттс поймал Атсу, прижал к груди и зарылся лицом в мягкие волосы.
- Если ты не возражаешь, я хочу немедленно стянуть с тебя «всё это».
- Не возражаю. Тем более, что мы уже пришли, - Атсуши вложил в ладонь англичанина ключи. - Только сегодня, командую я, ладно?

Было всё, как хотел Атсуши. Были умопомрачительные поцелуи в прихожей. Были страстные, перемазанные помадой губы, обжигающие каждый миллиметр кожи Рэя, до которого могли дотянуться. Были задушенные ладонью крики. Стройные ноги, закинутые на плечи. Рот Рэймонда, впервые вобравший в себя другого мужчину. Дико, жадно, до боли в щемящем от осознания скорой разлуки сердце. Не раздеваясь. Прямо на столе гостиной. Когда белёсые капли брызнули на кружево задранных впопыхах юбок, и Атсуши расслабил выгнутую дугой спину, Рэй поднял его, уже не сопротивляющегося, на руки и отнёс на диван. Усадил на колени. Баюкал, медленно поглаживая обнаженные дрожащие бёдра. Зацеловывал губы. Проникал бесстыжими пальцами в самые укромные уголки его тела, ловя на себе смущённый и одновременно полный животной похоти взгляд.
- Я хочу, чтобы ты раздел меня.
Рэй не сопротивлялся. Да и как можно сопротивляться, когда тебя так просят?
- As you wish, Your Majesty.
Рэй кайфовал, доводя себя до изнеможения, задыхаясь от предвкушения, подавляя желание взять его прямо сейчас. Бережно и сосредоточенно он развязывал неподдающиеся маленькие тесёмочки и ремешки, пока Атсуши увлеченно урчал от удовольствия, зарываясь лицом в его пах. Вздрагивая от прикосновений горячего языка, Рэй благодарил всех богов за этот подарок, который можно было распаковывать часами…

Атсуши уснул на диване. Измождённый, наполовину раздетый (Уоттс так и не понял, что и как там развязывается, а рвать не хотелось), убаюканный настойчивыми ласками Рэя и ещё двумя бокалами вина. Рэймонд сидел на полу возле ног своего сокровища, словно верный сторожевой пёс. Он рассматривал обтянутые тонкой смуглой кожей косточки на его лодыжках, поправлял сползшие чулки. Проводил ладонями по гладким, как у девушки, ногам. Переползал поближе к лицу Атсу и изучал тёмный пушок в уголках успокоенных губ. Осторожно дотрагивался до свисающих с дивана прядей волос и чувствовал себя самым счастливым мужиком на планете.
Мозг Рэя никак не хотел примириться со страшным словом «влюбился». Он просто чувствовал, что порвёт любого, кто посмеет обидеть его Атсуши.
«Его Атсуши». Звучало заманчиво, но Рэй никогда не обманывался на свой счёт. Хотя ему очень льстило, что Атсу выбрал его. Рэй просто знал, что сможет переступить ради Атсуши через свою гордость. Точно знал, что если для счастья такого хрупкого, беззащитного и ранимого Атсу потребуется связать Имаи и приволочь к Сакураи в спальню, он свяжет и приволочёт. И будет держать за ноги, если потребуется, пока эти два психа, несомненно любящих друг друга, не разберутся между собой. Тогда он сможет уехать со спокойным сердцем. И, чёрт побери, выть в одиночестве, вспоминая каждый шорох, каждый мимолётный запах нескольких безумных, самых лучших в его жизни японских ночей.

Ветер трепал занавески на кухне, не в силах рассеять повисшее под потолком облако сигаретного дыма. Предрассветные сумерки несмело заглядывали в окно, отражаясь в пустых бутылках из-под банальной водки.
Хисаши припёрся глубоко за полночь. Долго, видимо по привычке, ковырялся неподходящим ключом в двери, пока Рэй не открыл ему и не проводил за шкирку на кухню.
Сначала хотели подраться. Потом, когда Рэймонд достал из шкафчика первую бутылку, передумали. Несколько часов до рассвета пролетели быстро. За шипящими в полголоса перебранками, призывами орать потише, потому что в гостиной, видите ли, спят, взаимными уверениями в дружбе и пьяными объятиями.

- Хисаши, успокойся, - Рэй устало провёл ладонью по лицу.
- Успокоиться? - Имаи долил в бокал остатки, выпил залпом и вперился в Рэя мутным взглядом. - Ты выебал мою мечту и говоришь мне, чтобы я успокоился?
- Ну, начнем с того, что я, как ты очень вежливо выразился, «осквернил» мою мечту, - занудствовал, действуя Хисаши на нервы, англичанин. Его такое смешное количество алкоголя затронуло гораздо меньше, чем японца. - Для тебя он давно уже не мечта, а реальность, которую ты в силу своего тугоумия упорно игнорируешь.
- И что мне прикажешь делать, а? - вновь взъелся Имаи.
- Не быть кретином и послушать меня хоть раз в жизни! - Рэй не выдержал, вскочил, и стукнул кулаком по столу, угрожающе нависнув над японцем. - Он тебя любит. Он тебя как женщина любит. Ты ему нужен, чёрт бы тебя побрал! Не твои таблетки по расписанию, не нотации, не ревность твоя на пустом месте, а ты! - Уоттс тяжело грохнулся на стул и добавил тихо. - Я бы очень хотел быть на твоём месте, Хиса. Но я не ты. Я для него слишком… Ты бы видел его глаза, когда он говорит о тебе… В них такая жажда… Он такой… недолюбленный, что ли?
Хисаши обалдело хлопал глазами. Чего-чего, а такой откровенности от Рэя он не ожидал.
- Ты говоришь мне всё это, даже не смотря на то… - Хисаши закусил губу, пытаясь поймать мысль в пьяном мозгу. - Ну, если у нас всё получится, ты же не сможешь быть с ним?
- Ты мне говорил, что в случае с Атсуши твои желания - дело десятое, - Уоттс плеснул себе выпить и закурил. - Я тебе не поверил тогда. А теперь… Я не знаю, как это объяснить… Просто, сидя там у себя в Англии, мне очень нужно быть уверенным, что он в порядке. И если я узнаю, что ты его обидел, я тебя придушу! Хоть ты мне и друг, Хиса.
- Я обещаю, - Имаи как-то сник и будто сделался меньше.
- Не слышу, мать твою! - Рэй повысил голос и выдохнул в лицо японца облачко дыма.
- Я тебе обещаю, что у моего любимого всё будет в порядке, - Хисаши с вызовом посмотрел в глаза англичанина, сделав ударение на слове «моего».
- Эх, ты, чучело японское! - Рэймонд перегнулся через стол и потрепал Имаи по голове. - Никогда ведь мне не простишь, да?
- Я не думаю, что ты помрёшь без моего прощения, наглая твоя рожа! - Хисаши рассмеялся. Вместе с заглянувшим в окно первым лучом солнца пришло спокойствие и стало удивительно легко на душе.
- Я думал, они уже давно поубивали друг друга, а они мою водку пьют, - в голосе заспанного Атсу, лохматым привидением возникшего в дверях, было столько детской обиды, что Рэй и Хисаши рухнули под стол от хохота. - Битый час тут орёте почём зря, хоть бы кошку покормили…
Атсуши поплотнее закутался в плед, смущённо прикрывая остатки одежды, и уковылял на второй этаж - досыпать.
- А признайся, ты ведь его любишь? - хитрые карие глазки Имаи нацелились на Уоттса.
- Хиса, не наглей.

Эпилог.

За окном как оголтелые стрекотали цикады. Хисаши давно проспался и уехал к себе, со спокойным сердцем оставив Уоттса наедине с Атсу. У него ещё будет время. Годы и годы времени, если он всё сделает правильно.
- О чём вы говорили? - Атсуши мыл посуду.
Рэй стоял у него за спиной и отвлекал от столь важного занятия, забираясь руками под рубашку.
-Да так, немного вправил мозги твоему «богу», - англичанин наклонился и поцеловал открытый кусочек соблазнительной шеи отбрыкивающегося Сакураи. - Так что, если он будет скулить под дверями твоей спальни, не удивляйся.
Атсуши перестал хихикать, и, бросив тарелку в раковину, повернулся к Рэю.
- Не раньше, чем ты уедешь, - в глазах японца горела мрачная решимость. И что-то, напоминающее обиду. Конечно, эти двое давно всё решили, даже не спросив его мнения. - Не хочу разрываться между вами.
- А я безумно не хочу делить тебя с кем-то, - Рэймонд обнял Атсуши и бережно погладил по волосам.
- Не хочешь? Тогда почему ведёшь себя как сводня? - вырвался из объятий Сакураи.
- Я прекрасно осознаю, кто я и что я для тебя, - Рэй подошел к гневно сверкавшему глазами японцу, завёл его руки за спину и впился в мягкие губы изматывающим поцелуем.
Отстранился, как-то неловко, будто стесняясь того, что сейчас скажет, и выдохнул:
- Если единственное, что я могу сделать для человека, которого люблю, - это отойти в сторону, я отойду.
- Любишь? - тихий тревожный шёпот. Сакураи недоверчиво заглянул в полные тщательно скрываемой грусти глаза.
- Не подлавливай меня на слове, Атсуши. Это жестоко, - Уоттс снова обнял его, крепко-крепко, лишь бы не встречаться с ним взглядом. Не видеть этих огромных, бездонных и таких родных глаз.
- Раимондо. Прости меня, - Атсуши прижался к нему. В этом объятии было столько нежности, столько сожаления о том чего никогда не будет…
- За что ты просишь прощения, глупый? - англичанин улыбнулся и поцеловал Атсу в висок. - За то, что я буду сравнивать с тобой всех моих будущих баб и разочаровываться всю оставшуюся жизнь?
Уоттс подхватил Сакураи на руки и посадил на стол. Взял его лицо в ладони, долго целовал ресницы, скулы, стараясь вобрать в себя каждую частичку. Запомнить. Чтобы потом воспроизвести с фотографической точностью в своих песнях. Рэй с сожалением оторвался от Атсу. На глаза наворачивались непонятно откуда взявшиеся слёзы. Стареешь, Рэймонд. Становишься сентиментальным…
- По крайней мере, мне теперь есть о ком заботиться, пусть и издалека.
- Когда самолёт? - Атсуши не хотел отпускать его и поэтому обвил талию Уоттса ногами.
- Завтра, в шесть утра, - Рэй расстегнул пуговицы на рубашке японца и с наслаждением уткнулся носом в обнажённое плечо. - Я поменял билеты. Не могу тут… Тяжело.
- Завтра? Так скоро… - в голосе Атсу сквозила обида вперемешку с желанием. И страхом перед завтрашним днём. - Раимондо, можно я проснусь, а тебя нет? Не люблю расставаться.
- Можно, - Рэй запустил пальцы в волосы Атсуши, оттягивая его голову назад. Провёл губами по нежной коже на шее, вырывая из приоткрытого рта японца протяжный стон. - Я просто уйду тихонечко, ты и не заметишь. Ты будешь плакать по мне?
- Как минимум неделю. Я же плакса, ты знаешь, - Атсуши стянул с Рэя футболку и откинулся на стол, предоставляя рукам и губам мужчины право делать всё, что захочется.
- Вот и договорились. Неделю, не меньше! А то я обижусь!
Рэймонд по очереди приласкал губами напряженные соски. Прислонился щекой к груди Атсуши, вслушиваясь в каждый удар не принадлежащего ему сердца.
Хотя, до утра ещё несколько часов. Несколько безумно долгих часов рядом с ним.
- Атсу, я так хочу тебя… Пойдём в постель?

- Мистер Раимондо Уоттс? Вот ваше место, - бортпроводник вежливо поклонился.
Рэй невольно вздрогнул. Он ещё долго будет вздрагивать, слыша такую интерпретацию своего имени.
Все четырнадцать часов до Лондона...
Всю оставшуюся жизнь...

back