- Кисаки хороший лидер.
- Согласен.
- И отличный басист.
- Согласен и с этим.
- Попробуем поговорить с ним еще раз?
- В сто первый? По-моему, мы давно исчерпали запас аргументов. Все, кроме него, хотят быть major. Нас больше, в конце концов, так что он либо меняет свое мнение, либо…
Пожимаешь плечами. Действительно, обсуждать больше нечего. Споры измотали всех. Но я по-прежнему надеюсь переубедить Кисаки. А вот ты для себя всё уже решил. Верно?
Сигарета в пальцах. Прищуренные от дыма глаза. Жесткая линия губ. Длинные волосы, собранные в хвост.
А ведь поначалу ты мне не нравился. Слишком замкнутый. Слишком суровый. Слишком непонятный. Когда я успел изменить свое мнение?
- И кто у нас станет лидером?
Куришь, стряхивая пепел в забитую окурками пепельницу. Сколько мы сидим в студии – час, два? Или уже три? За окном давно ночь. Почему мы не расходимся по домам?
- Кто-нибудь. Кё, например. Он и так главный в группе.
- Кё слишком любит поспать. К тому же не рвется общаться с людьми.
Пустой разговор. Совершенно ясно, кто окажется главным в группе, если уйдет Кисаки. Тихоня Терачи не потянет, я… ну, нет. Я слишком ценю свою свободу. Да и не хочу такой ответственности. А вот ты подойдешь идеально: решительный, целеустремленный, настойчивый. Твое музыкальное чутье восхищает. Как и организаторский талант. Иногда мне кажется, что ты просто какое-то ходячее совершенство. К тому же всегда знаешь, чего хочешь и как этого добиться. Кстати, именно после твоего прихода мы решили, что не хотим больше оставаться indie. Ты умеешь убеждать… Вот только с Кисаки не вышло. А может, он чувствует в тебе соперника и не хочет уступать просто из принципа? Я не знаю…
А ты?

***

- Нам нужен новый басист.
- Да.
Кисаки все-таки ушел – прямо перед концертом. Это катастрофа. Точнее, будет, если не найдем замену. И быстро.
Впрочем, есть еще вариант. Мы можем позвать его обратно. Не на это ли сделал расчет наш лидер? Бывший лидер. Но ты не позовешь, я уверен. Не станешь сдавать свои позиции.
Мы снова одни в студии. Эти вечерние разговоры уже вошли в привычку. Нетерпеливо постукиваю носком ботинка по ножке стула.
- Есть кто-нибудь на примете?
Киваешь, собирая со стола исписанные нотные листы.
- Хара Тошия. Он подходил поговорить со мной, когда мы выступали в Нагано. Кажется, не прочь сменить группу.
Улыбаюсь против воли.
- А, да! Он еще потом приезжал на наш концерт… вроде бы, уже в Осаке? Забавный парень. И такой высокий!
- Он хорошо играет. Надеюсь, сработаемся.
Надеваешь куртку, берешь свою гитару и вопросительно смотришь на меня.
- Ты сегодня ночуешь здесь?
- Конечно, нет! Я должен дождаться звонка.
Указываю на стоящий в углу телефон. Для наглядности.
На самом деле я просто не хочу выходить с тобой. Мы слишком много времени проводим вместе и я, похоже… Нет, не важно.
- Тогда пока.
- До завтра.

***

- Шинья-ку-у-у-ун, ты опять играл на трубе?
- Отстань! Сколько можно издеваться?
- А кто издевается? Я тебя хоть раз назвал сегодня губошлепом?
- Вот, только что назвал!
- Это не считается! Да и вообще, я же любя!
- Иди ты!..
Прячешь улыбку. Я смеюсь в открытую. Перепалки басиста и ударника уже стали чем-то вроде ритуала. Частенько и мы присоединяемся к ним.
Да, Хара вписался в группу. Словно всегда тут и был. Ничуть не уступает Кисаки как басист, готов работать до изнеможения, пишет неплохую музыку и с чувством юмора все в порядке. Ты сделал удачный выбор.
Если бы он еще не крутился постоянно рядом с тобой…
- Ну, хватит, давайте репетировать. Кё, подъем!
Шинья и Тошия расходятся по своим местам. Кажется, вполне довольные друг другом. Кё, зевая, поднимается с дивана, на котором прикорнул, пока остальные настраивали инструменты и обменивались колкостями. А мы с тобой уже готовы.
Перехватываю твой одобрительный взгляд. Пряча смущение, подмигиваю в ответ. Хмуришься. Расстроившись, беру неверный аккорд. Ксо…

***

Дни, недели, месяцы. Новое название группы, новые песни, бесконечные репетиции, первый концерт, первый альбом. Фотосессия. Мучительно больно смотреть на тебя в гримерке. Я и не смотрю. А потом, вечером, лежа в постели, закрываю глаза и вижу…
Бледная кожа. Дорожка выступающих позвонков на обнаженной спине. Прямые плечи. Узкие бедра…
Я запрещаю себе думать. Запрещаю вспоминать. Зачем? Ты ни жестом, ни намеком не даешь понять, что испытываешь ко мне какие-то чувства кроме дружеских. И мы все реже остаемся по вечерам наедине. Нет, разговоры и обсуждения продолжаются, но теперь при них присутствуют все. И это правильно. Мы ведь одна команда.
Я все больше восхищаюсь тобой. Ты не только умеешь заставить нас забыть о сне и еде, не вылезать из студии и радоваться этому, но еще ты внимателен к нам, замечаешь всякие мелочи… Ты помнишь, что Кё не любит сквозняков - и закрываешь окна, если он рядом; обсуждаешь с Тошией его рисунки; запрещаешь нам слишком много курить в присутствии Шиньи; а мне иногда приносишь пиво. Если честно, я с трудом удерживаюсь от желания коллекционировать эти бутылки… Слишком похоже на манию, верно? Я в курсе. Поэтому оставляю себе только крышки.

***

- Эй, Дай! Пойдем, покурим?
- Ну пойдем.
Выхожу вслед за басистом на улицу. Ежусь от прохладного ветра. Нужно было взять куртку.
Хара искоса поглядывает на меня, словно собираясь с духом. Не выдержав, спрашиваю сам:
- Случилось что-нибудь?
- Да не то чтобы случилось… Просто не могу решить, надо ли тебе это знать.
Усмехаюсь.
- Ладно, рассказывай давай, а то ведь я теперь умру от любопытства.
- Помнишь, как мы играли в бильярд?
- Еще бы!
Смеемся. Действительно, соревнование двух команд рокеров, половина из которых и кий-то никогда в руках не держала, трудно забыть.
- Каору потом расспрашивал меня.
Поднимаю брови.
- О чем?
- О тебе и Кисаки. Разговаривали ли вы с ним, как себя вели – ну и все такое.
- Понятно…
На самом деле, не понятно ничего. Но выяснять подробности я не стану. Если честно, гораздо больше хочется вернуться в студию, схватить тебя за грудки и как следует приложить о стену. Я всего лишь перекинулся парой слов со старым другом! Неужели не имею права? Какое тебе вообще дело до нас с Кисаки?
Машинально спускаюсь с крыльца, делаю несколько шагов по дорожке. Хара идет вслед за мной.
- Я ему сказал, что вы только немного поболтали и все.
Басист выглядит расстроенным и встревоженным. Заставляю себя улыбнуться.
- Не бери в голову. Просто наш лидер любит совать повсюду свой нос.
- Не совать повсюду свой нос, а держать все под контролем!
Мы оба вздрагиваем, услышав твой голос. Оборачиваемся. Ты стоишь в дверях студии и смотришь на нас, засунув руки в карманы джинсов.
Тошия, кажется, готов провалиться сквозь землю. А я разворачиваюсь и, неторопливо подхожу к тебе, держа в руке недокуренную сигарету.
- В следующий раз, если захочешь что-то узнать, не выясняй это за моей спиной.
Смотришь прямо в глаза. Сейчас, когда ты стоишь на ступеньку выше, мы одного роста. Пожимаешь плечами.
- Прекрасно. Меня интересует, не звал ли тебя Кисаки в свою новую группу. Не хотелось бы, знаешь ли, лишиться гитариста.
- Ты рехнулся? Им не нужен гитарист. Да и я не собираюсь уходить, даже не надейся!
Возможно, я говорю слишком резко. Но это от неожиданности. Что за безумные мысли бродят в твоей голове?!
Коротко киваешь.
- Рад слышать.
И уходишь обратно в здание.
- Не хорошо вышло…
Басист, про которого я успел забыть, снова стоит рядом.
- Точно…
- По-моему, подобная подозрительность сильно смахивает на ревность.
- Чего?!
Он снова закуривает.
- Тебе повторить?
- Нет. Это ерунда. Полная ерунда.
- Ничего подобного. Вы не слишком-то осторожны. Думаешь, никто ничего не замечает? Вот ты, например, ревнуешь Каору ко мне. А он ревнует тебя к Кисаки.
Я думал, сегодня уже не смогу ничему удивиться. Ошибался.
Отворачиваюсь.
- Я не ревную.
Хара смеется.
- Ревнуешь-ревнуешь! Видел бы ты свое лицо, когда я рядом с ним. Кстати, не переживай, у нас с ним ничего нет. А вы давно вместе?
- Мы не вместе!
Вот теперь удивленным выглядит он.
- Странно. Между вами чувствуется какая-то связь. Я считал…
Цежу сквозь зубы:
- Ты ошибся.
- Я в таких вещах редко ошибаюсь. Не вместе - значит, скоро будете!
«Мне б твою уверенность», - думаю я. Но вслух не говорю ничего.

***

Снова дни, недели, месяцы. Работа. Первый тур по стране.
Мы целыми днями рядом и, кажется, напряжение, возникшее после того разговора во дворе, исчезает. Ты засиживаешься допоздна в моем номере. Нам всегда есть, о чем поговорить и это совсем, как раньше… Возможно, Тошия прав? Хотел бы я верить в это. Но ты по-прежнему держишь дистанцию.
Очередной город. Концерт.
Выбрав момент, подхожу к тебе. Играем. Твои пальцы скользят по грифу. А если бы ты вот так же… О чем только я думаю?!
В горле становится сухо. Повинуясь импульсу, наклоняюсь и дотрагиваюсь губами до твоей щеки. Вскидываешь на мгновение голову, улыбаешься. И я до конца песни остаюсь возле тебя.
А вечером ты, впервые за эту поездку, не приходишь в мой номер.
Прождав полтора часа, иду к тебе сам, стучу в дверь. Через мучительно долгую паузу, длиной в полминуты, открываешь.
Влажные после душа волосы. Черное кимоно. Ты великолепен в гриме, но без него – еще лучше.
- Пришел поцеловать лидера на ночь?
Твое лицо абсолютно серьезно, но в глазах пляшут насмешливые искорки.
- Эй! Это был всего лишь фансервис!
- Да ты на полчаса присосался к моей щеке!
- Серьезно? Я и не заметил…
Изображаю раскаяние. Не слишком убедительно, судя по твоему смеху.
Открываешь дверь шире.
- Прошу! Полагаю, нам стоит обсудить твое поведение.
Вхожу в номер. Жду, пока ты закроешь дверь. Тихо спрашиваю:
- Почему не пришел сегодня?
И слышу в ответ, произнесенное непривычно мягким тоном:
- Хотелось, чтобы ты проявил инициативу.
- Разве наш лидер не предпочитает все держать под контролем?
- Предпочитаю. Но не сейчас.
Объятие. Поцелуй. У тебя теплые, неожиданно податливые губы.
Ты обнимаешь меня в ответ, шепчешь на ухо:
- Я думал, ты никогда не сделаешь этого.
- Я не думал, что ты хочешь.
- Хочу.
Твоя постель. Смятые простыни. Ты. Я.
- Хорошо?
- Очень…
- Что же ты так долго молчал?
- Надеялся, ты сам догадаешься.
- Каору…
- Дай…