А так вообще – бывает?
А так вообще – бывает?
Автор: Тё при участии Darian из D&D
E-mail: te_pushistyi@mail.ru
Бета: Hanatarou
E-mail: shawaazu@mail.ru
Фэндом: j-rock
Рейтинг: PG (за алкоголь)
Категория: General
Жанр: Drama
А так вообще бывает – чтобы сразу и с головой? Нет. Не бывает.
Так только тонут. И то – не всегда.
А еще так напиваются. Чаще всего.
А что еще делать? Скука. Скука.
В комнате было темно. Город за окном деловито поблескивал огнями. Из неплотно прикрытого окна просачивались приглушенные запахи и звуки. Взвизгнули тормоза. Протяжно завыла сигнализация.
Гишо огляделся. В поле зрения попадали странные предметы, вырванные из контекста темноты неярким светом настольной лампы – круглый стол, винтажное кресло, жестяной пюпитр.
Паркет – темно-коричневый при дневном свете, сейчас казался почти янтарным. А небо – черным, угольно-черным. Таким же черным пятном у стола разливался персидский ковер – на самом деле баклажанного цвета. На нем, собственно, и лежал бывший басист «Penicillin», потягивая коньяк и рассматривая корешки книг на полках и глянцевые фотографии без рамок, в изобилии развешанные по стенам.
Ску-ка.
Ужасная пошлость – «Хенасси» с лимоном, но ничего более оригинального в голову не приходило.
В последнее время его поражало в себе именно это – странная апатия, нежелание придумывать что-то новое. Зачем экспериментировать, если всегда есть «Хенасси»? Все равно никто не появится на горизонте, чтобы составить ему компанию, а значит, вполне достаточно пошловатой классики. Еще можно закурить. Сигареты – ментоловые. Герой дешевых американских фильмов в момент депрессии и болезненной рефлексии. Получилось неплохо. Только неубедительно.
Мужчина вздрогнул, когда от окна ощутимо повеяло холодом.
Но вставать было лень.
Сил и желания хватило только на то, чтобы включить подсветку у фотографий.
Было совершенно непонятно, зачем они здесь висят. Хозяин оправдывал себя тем, что концертные фотографии «Penicillin» помогают ему стремиться к достижению новых высот в творчестве, поднимая планку, которую, в идеале, следует перепрыгнуть. Тоже – неплохо. И абсолютно неубедительно.
Фотографии служили своеобразным напоминанием о том, от чего он отказался. Добровольно. С известным шиком даже.
Да, он покинул группу не первым. Да, и до этого существовали сольные проекты. Да, каждый выбирает для себя. Но, пожалуй, от него такого хода не ожидали. Словно бы уготованная роль второй скрипки, приятного дополнения к мелодичному голосу Хакуэ, закрепившаяся за ним в группе, должна была его полностью удовлетворять. А хотелось – не так. Хотелось выбирать. Жизнь и музыку. Самому исполнять свои песни, потому что, когда их пели другие, звучание их казалось Гишо фальшью.
Он осторожно поставил пустой стакан на стол и перевернулся на спину.
Его никто не держал. А зачем, собственно?
В конце концов, он поступил так, как хотел. Был ли его выбор удачным – вопрос иного порядка. И чем дальше, тем реже Гишо хотелось задумываться над этим.
Оценивал он себя непредвзято – со всей очевидностью ему не хватало харизмы лидера. А еще ему так и не удалось изжить в себе привычку быть всего лишь второй скрипкой в оркестре. Эту роль он исполнял прекрасно. Остальное же смотрелось глупо и пошло, как коньяк рядом с нарезанным дольками лимоном.
Но гордость не позволяла вернуться. Для этого не было и весомых причин. Диски продавались удачно, концерты шли с аншлагами.
И все же он постоянно сравнивал себя – с Хакуэ. И не мог примириться с тем, что результаты были явно не в его пользу.
Гишо выключил лампу и уставился в окно. Скука.
Зачем придумывать что-то новое, если сравнений все равно не избежать? Пусть лучше будет так, как есть. А есть – две непочатых бутылки в баре и копченые осьминоги в остром соусе на столе. До конца ночи должно хватить.
… хочешь, я раскрашу небо желтым – для тебя?..
С такой мыслью Сугизо вернул скрипку в футляр, аккуратно его закрыл и отошел к окну. Передвинув стоящую на подоконнике пепельницу, он привычным жестом открыл пачку сигарет и закурил.
Пасмурный день – небо какое-то мутное, сероватого оттенка, но дождя нет. Оконная рама поддалась с коротким сухим щелчком, пропуская в комнату запахи нагретого асфальта, бензина и дорожной пыли. В такие дни у него просыпалась неодолимая апатия – скрипка не вынималась из футляра часами, молчали оба телефона, а пепельница постепенно наполнялась окурками. Сугизо много курил – он и сам знал это. Но, выбирая между сигаретами и бренди, отдавал предпочтение именно сигаретам. А между тем, выпить хотелось смертельно.
Входная дверь негромко хлопнула: из школы вернулась Луна. Подростковый период один из самых сложных, а его дочери было уже пятнадцать. Пятнадцать лет…
… ему было три, когда отец впервые вложил в его руки скрипку. Самый строгий учитель, он требовал, чтобы сын занимался не менее пяти часов в день. Сугизо задерживался после окончания уроков в школе, возвращался домой самой длинной дорогой. Тогда ему казалось, что нет ничего хуже, чем родиться в семье музыкантов.
… он учился в седьмом классе, когда купил свою первую гитару. Ему необходимо было сделать это, чтобы хоть ненамного приблизиться к миру той музыки, которая давно уже владела им. Отец был против его увлечения, разумеется. Вне классической музыки для него не существовало ничего ценного и значимого. А Ямада искренне радовался приобретению друга – он уже тогда водил дружбу с Джем и Инораном. Эти ребята придумали «Lunacy» и пригласили Шинью в качестве ударника. Но тот категорически отказался принимать в этом участие без Ясухиро. Тот не стал отказываться, понимая, что второго шанса попасть в мир шоу-бизнеса у него не будет. Тогда же они сменили название группы на «Luna Sea». Это было в 89-м. Кажется, так.
Они с дочерью перестали разговаривать около года назад. Просто не находилось общих тем. Он искренне, но как-то чересчур официально интересовался её успехами в школе, задавал дежурные вопросы, когда она уходила гулять с друзьями, просил позвонить, если придется задержаться у подруги и – не более того. Ему казалось, что Луна смотрит на него почти сочувственно, и он торопился закрыться в спальне или студии, в глубине души надеясь, что сигареты не закончились, а телефоны он успел отключить.
… всё закончилось четыре года назад. Они просто решили, что им незачем оставаться вместе, не о чем петь и нечего играть. Группа, в которой Сугизо был гитаристом, прекратила свое существование по взаимному согласию всех участников. Вот так просто. Судорожно затянувшись в последний раз, он затушил окурок о дно пепельницы и вытянул следующую сигарету.
… конечно, жизнь не остановилась на том моменте. Тогда он просто выдохнул и продолжил работать. Попробовал себя в совершенно новом качестве – занялся продюссированием. Время от времени до него доходили слухи о сольных проектах бывших друзей, и каждая такая новость отмечалась горой окурков и пустыми бутылками. Луне это не нравилось, и он пообещал себе бросить пить. Пока у него получалось.
Откуда-то сзади донеслось негромкое пиликанье сотового телефона. Сугизо поморщился – неясное чувство дискомфорта, которое преследовало его целый день, обрело зримые формы. Оказывается, он позабыл выключить телефон утром. Не выпуская сигареты из рук, вернулся к дивану и поднял мобильный. Звонил Юна. Помедлив, Ясухиро отменил вызов и, отключив аппарат, бросил его на подушки.
… просто однажды всё заканчивается.
Скверные мысли лезли ему в голову.
Почему-то всегда ночами думалось о чем-то нехорошем. Тоска приходила к нему - самая верная женщина, - опускалась напротив и заглядывала в глаза. От проскальзывающего в ее глазах понимания того, что происходило с ним - хотелось бежать. Но бежать было некуда. И тоска уходила, только для того, чтобы опять вернуться.
А значит – следовало придумать себе занятие.
Тускло горела подсветка фотографий, нервно подрагивал ночной воздух с явной примесью озона.
Он подлил еще коньяку.
Идея родилась неожиданно и была настолько странной, что Гишо даже удивился.
Он чуть приподнялся, чтобы достать из-под стола большой деревянный ящик, похожий на сундук, покрытый почти незаметным слом пыли. Горничная убиралась два раза в неделю. Этого было вполне достаточно.
Гишо провел пальцем по медным бляхам, украшающим гладкую деревянную поверхность. Выпуклая крышка, тяжелое кольцо, массивный замок – все как в старой книжке про пиратов, которыми он зачитывался в детстве. Сундук с сокровищами. Сундук с чужими сокровищами.
На самом деле там хранились компакт-диски. Это было одним из неписанных правилах их замкнутого мирка: выпустил альбом или сингл – подари знакомым. Для многих это было лишь формальностью, и подаренные пластинки тут же выбрасывались или передаривались, но Гишо их все сохранил. Сказывалась его тяга к собирательству.
Маленькая сокровищница – на самом дне встречались настоящие раритеты – малоизвестные синглы «X-Japan», «Luna Sea», «Malice Mizer», «Baiser» с автографами музыкантов, студийные записи знакомых, перекинутые на болванки и торопливо подписанные авторами. Такие вещи всучивали на бегу заглянувшим в студию гостям, надеясь на их помощь, если что не так. Потом из этого вырастали хиты – фантастические, почти легендарные вещи. А начиналось все очень прозаично.
Гишо перебирал разноцветные пластиковые футляры, припоминая курьезные случаи и просто мимолетные встречи. Хотя, сегодня у него была вполне конкретная цель – он собирался систематизировать свою маленькую сокровищницу.
Годы проплывали мимо, источая запах пыли и оставленных теперь надежд. 1992 – сладкий, манящий предвкушением. 1993 – пугающий осознанием своих возможностей. 1994 – известность. 1995 – признание. 1996 – любовь.
Казалось бы, ничего особенного.
Это как теорема Ферма – доказать нельзя, но всегда можно попробовать.
1997 – горечь, пряная, как корица и терпкая, как коньяк. 1998 – страсть. 1999 – возрождение. 2000 – вишневое варенье. 2001 – поиски себя. 2002 – дождливые ночи.
И вот он наткнулся на простой диск в черной коробке. Никаких надписей, автографов и прочих мелочей, по которым можно догадаться о содержимом самого диска. Странно, что он так долго не мог найти его. Ведь это был его подарок на очередной день рождения.
Подарки на день рождения всегда были больной темой. Что, спрашивается, можно подарить человеку, у которого есть все, о чем только можно мечтать и еще чуть больше этого?
«Не бойся своих желаний, бойся – чужих» - так была подписана поздравительная открытка.
Повертев коробку в руках, Гишо коротко хмыкнул, испытывая непонятное смущение с легким привкусом страха. А потом вставил диск в стереосистему. Несколько мгновений тишины позволили ему придти в себя.
Затем из колонок послышалась пронзительная скрипичная трель. И хрипловатый, непривычный к пению голос зазвучал неуверенно и громко:
- Хочешь, я раскрашу небо желтым – для тебя?..
... а если я..?..
На авантюры надо решаться быстро, без лишних раздумий, иначе они теряют свою привлекательность.
Гишо резко поднялся с ковра, покачнулся – выпитое дало о себе знать, - и нашарил на столе сотовый. Нашел в памяти телефона номер. Нажал кнопку вызова и прислушался.
- The number you have dial is not…
Острое разочарование заставило крепко сдавить пальцами пластик
Хотелось сделать что-то еще. Чтобы сразу и с головою.
Кусая губы, он набрал непослушными пальцами короткое sms.
/Что ты пьешь, когда остаешься совсем один?/
Когда же нибудь Сугихара включает свой телефон?
… всё же, я был неправ, наверное…
Сугизо покосился на одиноко светлеющий среди диванных подушек телефон и, покаянно вздохнув, протянул к нему руку. Объяснить Юне, почему он не ответил на его звонок будет несложно, однако, извиняться приходилось все чаще и Сугизо это совсем не нравилось. Юна был на редкость тактичным и терпеливым молодым человеком и отличным музыкантом; он глубоко уважал и совершенно искренне восхищался своим продюсером и вторым участником их общего проекта. «The Flare» появилась на музыкальной сцене, когда Ясухиро, наконец, в полной мере оценил творческий потенциал Катсуки. Чтобы решиться на это, ему понадобилось долгих семь лет. Сугизо ни в коей мере не переоценивал своего влияния на молодого гитариста (в свое время это подкупило участника «Luna Sea», помимо того, что у паренька был мягкий и довольно-таки своеобразный голос). Но вместе с тем он не мог отрицать и того факта, что именно благодаря ему Юна после распада «Lazy Knack» отказался от прежних своих взглядов на музыку и, вместо популярной занялся рок-музыкой. Всё это время Сугизо держал Катсуки в поле своего зрения, издали руководя его новым проектом «R.E.D.» и даже приняв участие в записи одного из синглов. Бывший участник boys-band незаметно открыл в себе талант к написанию текстов и соответствующей им музыки. Это открытие удачно – удачно? – совпало с распадом прежней группы самого Ясухиро; оказавшись в свободном плавании, он поначалу растерялся, и тогда предложение Юны показалось ему намеком на спасение, чем-то вроде второго шанса. Но, не имея привычки торопиться, Сугизо испробовал еще несколько средств, которыми пользовались многие музыканты в его положении: сольные проекты, некоторые из которых оказались весьма удачными и совместные выступления с другими артистами. Катсуки проявил завидную выдержку, время от времени являясь к нему с текстами новых песен и прося помочь с аранжировкой. Постепенно Ясухиро начал все больше времени отдавать работе над тем, что предлагал ему Юна, увлекаясь его идеями и поддаваясь невольно тому азарту и глубокой убежденности, которые сквозили в каждом произнесенном им слове или действии. Около месяца назад «The Flare» заявила о скором выходе своего первого сингла. Юна предложил назвать его "Inner Child", вызвав улыбку Сугихары.
Вернув сотовый в рабочее состояние, он еще некоторое время раздумывал над необходимостью звонить Катсуки, когда на дисплее появился символ, извещающий о наличии нового сообщения.
Перечитав коротенький текст еще раз, Сугизо вернулся к окну и напечатал ответ:
/Мартини без сока/
Номер, с которого отправили sms был ему незнаком. Непонятно чему улыбаясь, он открыл окно пошире и уселся на подоконнике, разглядывая снующих внизу прохожих. Наконец телефон подал сигнал, что сообщение отправлено абоненту. Выпрямившись, Сугизо приготовился ждать.
Заметно похолодало. Настолько, что Гишо пришлось закрыть окно.
В комнате осталось ощущение прохлады и голос Сугихары.
Не попадая в такт, но как-то очень в тему тикали часы.
Он сел у подоконника и легонько стукнул пузатым бокалом по оконному стеклу.
…хочешь, я раскрашу небо желтым - для тебя?..
Хотелось, да. Отчаянно. До ломоты в мышцах и болезненного напряжения мускулов. Сейчас же. Немедленно.
И почти сразу же, не дав возможности опомниться и отступить, первыми аккордами «Blue moon» телефон возвестил о приходе нового сообщения.
Так быстро? Странно…
Гишо отставил бокал в сторону и кинулся к мобильному. Его ощутимо потряхивало. Прочесть более чем лаконичный ответ удалось далеко не сразу. Прочел – и нервно рассмеялся.
Он же не любит сок. Никакой. Да и зачем разбавлять мартини?
Словно в горький чай налить морской воды.
Он машинально написал:
\Я знаю, ты не любишь сок\
Нажатие клавиши «ОК» сразу же, не перечитывая и не меняя ничего - чтобы не передумать.
Ночь уже не была такой бесконечно-одинокой и чужой. Что-то изменилось. Потому что он…
… просто – захотел?
- Действительно, не люблю… - прошептал гитарист, перечитав сообщение в своем телефоне. Перегнувшись через карниз и держась одной рукой за раму, он пристально всматривался в густеющие далеко внизу сумерки. Ему уже не хотелось знать имя человека, с которым он обменивался короткими, явно двусмысленными посланиями. Узнать, кем был таинственный собеседник, значило бы разрушить хрупкий мост взаимопонимания между ними, а для Сугизо это стало бы крахом еще одной иллюзии. Сейчас, в эту самую минуту, он не ощущал так остро собственного глухого одиночества, запертый между прошлым и будущим. Момент истины настигал его, стоило только ему остаться наедине со своими мыслями, когда возникал самый главный вопрос, ответив на который он мог бы обрести душевное равновесие и успокоиться.
Прошло не менее получаса прежде, чем он решился продолжить разговор. Устроившись на диване и прижав к груди подушку, он спросил своего невидимого собеседника:
/А ты?/
Ответ пришел почти мгновенно.
/Только, если он холодный/
Запрокинув голову, Сугизо негромко рассмеялся, сжимая в руке сотовый. Отсмеявшись, он быстро записал номер абонента в телефонную книгу и нажал клавишу вызова.
…отвечай же!
Для Гишо ожидание всегда представлялось наихудшей из пыток, но сейчас он был готов даже на это. Всему виной был флер, неясный флер разговора по душам с незнакомым ему человеком.
Они были приятелями, и не более того.
И сейчас, вероятнее всего, Сугизо даже не догадывался, с кем разговаривает.
Гишо не хотел и пытаться представить себе нынешнее состояние Ясухиро, смутно догадываясь, что оно чем-то напоминает его собственный душевный настрой.
Когда сумасшедшие фанаты превратились в респектабельных клерков, а визжащие на концертах девчонки стали примерными женами и рачительными хозяйками.
Когда уже ни один из них не выйдет на сцену в окружении друзей и не услышит, опьяненный безумным драйвом, крики толпы, скандирующей название его группы.
Когда каждый новый проект оставляет после себя горькое послевкусие, как если бы тянуть дрянное пиво взамен любимого мартини. Пусть даже и без сока.
Когда кажется, что все лучшее уже сыграно.
Сотовый пискнул, принимая очередное сообщение. Гишо впился взглядом в подсвеченный желтым дисплей. Все мысли разом покинули его.
Негромко, почти нежно зазвучала джазовая обработка «Chaos» - он не ленился поставить для каждого абонента свою собственную мелодию.
…Ясухиро Сугихара вызывает…
… ну же… давай, ответь мне.
- Moshi-moshi…
Сугизо не сразу нашел, что ответить. Голос на том конце провода казался удивительно знакомым, но где…
- Гишо-san?
- Ты удивлен, Сугизо-san?
- Наверное, так. Ты появился неожиданно.
- И некстати?
- Почему же… - Ясухиро улыбнулся. – Просто ты меня удивил.
- Ты меня тоже, - рассмеялся Гишо, подливая себе еще коньяку. – Не думал, что ты позвонишь.
- Мне стало интересно. Очень интересно, Гишо-san.
- М-м… значит ли это, что твой интерес ко мне еще не угас?
- Ты смешной, Гишо-san. Где ты сейчас находишься?
- Я в Нагойя, - после короткой паузы ответил Гишо и зачем-то пояснил: - Префектура Айти.
- Так ты в Японии? – недоверчиво протянул Сугизо, прислушиваясь, как Луна ходит по своей комнате.
- Да, в Японии. В Европе меня не ждут, знаешь ли…
Возникла заминка в разговоре. Наконец Сугизо торопливо проговорил, надеясь, что его предложение не прозвучит слишком уж нелепо:
- Может быть, ты приедешь в Токио на днях? С меня мартини, а с тебя – сок.
- Только, если холодный, - улыбнулся Гишо. – Я подумаю, хорошо?
- О`кей, - согласился тот и выключил телефон. В дверь негромко постучали. Очнувшись от раздумий, Сугизо оставил сотовый на столе и пошел открывать. На пороге стояла Луна – немного смущенная, сжимая украшенную люрексом сумочку в руках.
- Ты надолго?
- Не знаю. Там все ребята из нашего класса. И еще Саюри с Миядзаки вернулись вчера. Они ездили на Кюсю.
- Если решишь остаться у Хотару, перезвони мне, пожалуйста. Не забудь.
- Конечно, папа.
Сугихара из коридора наблюдал, как собирается Луна, изредка бросая взгляд в овальное с оранжевой подсветкой зеркало. С последним поворотом ключа он выключил свет в доме и вернулся в студию – репетировать.
Когда связь оборвалась, Гишо зашвырнул сотовый на диван и снова растянулся на ковре. По лицу его блуждала рассеянная, с прозрачным оттенком безумия улыбка. Сомнения отступили на второй план, оставив только предвкушение, рассыпанные по полу старые диски и хрипловатый голос недалекого теперь прошлого.
Гишо мог себе позволить улететь в Токио уже завтра. Уход из «Penicillin» подарил ему свободу, о которой он раньше и помыслить не мог. Работать именно тогда, когда приходит вдохновение? Легко! Уходить тогда, когда кончаются силы? Без проблем! Отправиться в Токио на неделю? Помилуйте, а что такого?
Сугизо зовет его в гости на стакан мартини с холодным соком? Весьма неплохой способ провести выходные.
Решение было принято и за это следовало выпить. Подняв пузатый бокал, Гишо отсалютовал лунному свету, вливающему в окна.
Незаметно прошли три напряженных дня, наполненных встречами, контрактами, поисками и телефонными звонками. Гишо раздавал долги. Чтобы чувствовать себя свободным – надо не быть должным. Эту истину гитарист понял уже давно. Оставалось только приобрести билет на самолет, что он и сделал в самый последний момент. Прибыв в аэропорт за час до вылета, Гишо торопливо прошел внутрь здания, торопясь поскорее пройти регистрацию на рейс. Звонок от Хакуэ, раздавшийся в тот момент, когда он уже поднимался по трапу, был им попросту проигнорирован.
Кроме него в салоне находились еще пять пассажиров. Лететь бизнес-классом чуть больше часа – странная прихоть, но сама ситуация требовала нестандартного подхода. Стюардесса сообщила присутствующим о системе безопасности. Раздалось ровное гудение двигателей. Самолет мягко вырулил на взлетную полосу. Выключили основное освещение.
А закатное небо окрасилось в золотистый цвет. Мужчина расслабился и закрыл глаза
…интересно, это для меня?..
- Говоря по правде, я плохо представляю себе, как эта песня впишется в общий стиль альбома, - говорил Юна, пока Сугизо перечитывал принесенный им текст. Они находились в мини-студии Ясухиро – Юна пришел, чтобы уточнить последние детали накануне записи альбома. Бросив исписанный листок на стол, Сугихара достал сигарету из пачки, прикурил и посмотрел на замолчавшего Катсуки.
- Я не знаю, Юна-san, - выдохнул он, опираясь локтями о спинку стула.
- Всё так плохо, Сугизо-sama? – тихо спросил музыкант.
- Нет. Нет, Катсуки, песня замечательная. Просто… Ты прав, она может разрушить концепцию первого альбома.
- Я не об этом, - прервал его Юна и тут же добавил: - Вы считаете «The Flare» ошибкой?
- Нет… - ответил тот после непродолжительного молчания и, спохватившись, отряхнул пепел с сигареты. – Просто это всегда страшно, когда начинаешь что-то новое. Сомневаешься, колеблешься, испытываешь страх.
- Понимаю, - кивнул Катсуки и поднялся на ноги. – Спасибо за то, что уделили мне время, Сугизо-sama. Я буду ждать вас завтра днем в студии. Надеюсь… - он слегка улыбнулся, - Нам предоставят нормальную аппаратуру.
Рассмеявшись, Ясухиро затушил окурок в пепельнице и пошел следом за музыкантом. Они пожали друг другу руки, и когда Юна исчез в кабине лифта, Сугизо захлопнул входную дверь. Он еще немного постоял в коридоре, разглядывая ящик для обуви, после чего вспомнил о припрятанном в баре мартини и направился в комнату. Наполнив невысокий стакан прозрачным напитком, музыкант поднес его к глазам, всматриваясь в содержимое, а потом только позволил себе выпить его.
В дверь коротко позвонили. Со стаканом в руке Ясухиро пошел открывать. На пороге стояло его прошлое в виде экс-басиста «Penicillin». Оценив растерянный вид Сугихары, Гишо показал ему весьма объемистый бумажный пакет:
- Я привез тебе сок.
- Здесь немного не прибрано, - пробормотал Сугихара, пропуская гостя в небольшую светлую кухню и проходя следом за ним.
- Не страшно, - улыбнулся Гишо, осматриваясь и замечая початую бутылку посередине стола.
- Пьешь? И без меня?
- Не думал, что ты приедешь, - усмехнулся Сугизо, доставая второй стакан и забирая у Гишо пакет. – Ведь ты сказал, что подумаешь.
- Я подумал и решил приехать, – ответил Гишо, занимая свободный табурет и придвигая к себе пустой стакан. Апельсиновый сок хозяин дома предусмотрительно засунул в холодильник. Обернувшись, Сугизо задал тот единственный вопрос, который не давал покоя никому из них:
- Ты в порядке?
Повисла неловкая пауза. Гишо рассматривал стоящий перед ним стакан, проводя подушечками пальцев по его краю, и, наконец, сказал:
- Можно и так сказать, наверное. Просто… Ты же знаешь, как это трудно поначалу, Сугизо-san. Привыкать к свободе труднее всего. Я свободен, но иногда… иногда мне кажется, что я совсем… - он запнулся.
- Один, - закончил за него Ясухиро и отвернулся к холодильнику. Гишо молчал, уперев взгляд в крышку стола. Сугихара – тоже молча – плеснул немного сока в стаканы, долив сверху мартини, и сел рядом с гитаристом.
- Ну, как бы там ни было сейчас, я все же думаю, что мы справимся, - он довольно скоро осушил свой стакан, поставил его на стол и посмотрел на Гишо. Тот пил медленно и осторожно, маленькими глотками, словно напряженно о чем-то раздумывал.
- Хотелось бы, - наконец произнес Гишо и улыбнулся. - У тебя были планы на вечер, Сугизо-san?
- Нет, не было, - отозвался Ясухиро, доливая себе еще мартини в стакан. - А ты привез еще что-то, кроме сока?
- Ага… - кивнул тот и, встав из-за стола, прошелся раз-другой по кухне. – Не против съездить куда-нибудь? Какое-нибудь тихое место. Парк?
Музыкант некоторое время молчал, потягивая свой мартини и размышляя над предложением Гишо.
- Ну… - неуверенно протянул он наконец. – Почему бы и нет. Ночь обещает быть теплой. Моя машина в гараже, так что нужно будет за ней спуститься.
- Отлично, - немедленно согласился Гишо и, недолго думая, отобрал у Сугизо его стакан и выплеснул содержимое в раковину. Проследив действия гостя, Ясухиро нехотя поднялся следом за ним и вышел в коридор. Сборы двух гитаристов заняли не более семи минут.
- Куда поедем? – спросил Сугизо, садясь за руль. Опустив боковое стекло, Гишо ответил, не раздумывая ни секунды: - Парк Рикушен.
Даже если его спутник и был удивлен, то никак этого не показал, только согласно кивнул и повернул ключ зажигания.
Парк Рикушен встретил их уютными извилистыми аллеями, которые освещали редкие фонари, трогательными лавочками и приветливым шелестом листьев. Гишо, выбравшись из машины немногим раньше своего спутника, уверенно зашагал по усыпанной гравием дорожке к центру парка. Там располагалось маленькое летнее кафе – пять столиков под навесом, кухонька в дощатом домике и, самое главное, – опрятная деревянная сцена, непонятно как попавшая сюда. Сейчас один из столиков занимала пара студентов. Они сидели друг против друга, наклонившись вперед так сильно, что их головы почти соприкасались и о чем-то увлеченно беседовали вполголоса. Гишо не обратил на них внимания. Его интересовала сцена. На деревянный помост была выведена простенькая аппаратура (иногда здесь пели караоке), а по левому краю выставлены в ряд простые стулья с жесткой спинкой.
Миновав кафе, Сугизо увидел Гишо и остановился чуть поодаль. Он не слишком хорошо понимал, чего ради старый друг притащил его сюда на ночь глядя. Впрочем, Гишо опередил его вопрос, сказав:
- Ты когда-нибудь задумывался, правильно ли то, что ты делаешь?
- М-м… постоянно об этом думаю, - честно ответил Сугизо, пряча ладони в задних карманах брюк. – Боюсь фатально ошибиться.
- И стать хуже, чем был когда-то?
- Да, наверное, - пожалуй, Ясухиро впервые настолько ясно осознал, что все это время продолжал сравнивать свои настоящие успехи с тем, что было у него несколько лет назад, когда существовала «Luna Sea».
- Это самое страшное, правда же? – Гишо, казалось, думал о своем.
- А ты сам? – решил задать тот же самый вопрос Сугихара, подходя ближе и останавливаясь рядом с гитаристом. – Разве ты не боишься проиграть своему прошлому?
Вздрогнув от прямоты вопроса, Гишо затравленно посмотрел на улыбающегося музыканта и, помедлив, проговорил:
- Только этого и опасаюсь.
Сугизо наклонился вперед и застыл в этой позе, упершись взглядом в разноцветный гравий под ногами.
- Спой для меня, пожалуйста…
Решив, что неправильно расслышал прозвучавшие слова, он переспросил:
- Что?
- Спой для меня, - повторил Гишо чуть громче. – Ну, ту самую песню…
- Которую? – машинально уточнил Сугихара, хотя ответ был известен ему заранее.
- Хочешь… - негромко запел Гишо, прикрыв глаза и откидывая назад голову, - Хочешь… я раскрашу небо… желтым. Для тебя-а-а…
- Хочешь… - вторил ему Сугизо на тон выше, - Хочешь, я заставлю время возвратиться… Птицы… будут снова – слышишь, снова! – петь… Для тебя-а-а…
Парочка за столиком в кафе удивленно на них оглядывалась, но те, игнорируя направленные на них взгляды, продолжали вполголоса петь – Сугихара обнимал Гишо за плечи, а тот чуть слышно повторял слова полузабытой песни.
- Хочешь…
- Для тебя…
Сугизо припарковал свой «Сааб» около здания аэропорта и вышел из машины. Прислонившись спиной к бамперу, он ждал, пока появится Гишо. Тот выбрался из салона, прижимая к груди небольшой, тщательно упакованный сверток.
- Купил-таки?
- Ну… да, - смущенно улыбнулся музыкант. – На память.
Сугизо молча улыбался, и Гишо чувствовал, что любые слова, сказанные им сейчас, не будут значить ровным счетом ничего, потому всё самое нужное уже прозвучало. А значит…
- Пора прощаться, - сказал Сугихара, выпрямляясь.
Прежде, чем шагнуть на тротуар к дверям аэропорта, Гишо наклонился к другу, на мгновение крепко обняв его за плечи и коснувшись щекой его лица.
- Спасибо… - шепнул он, отстраняясь. Когда матово-серые раздвижные двери скрыли от него уходящего гитариста, Ясузиро достал из нагрудного кармана солнцезащитные очки и спокойно надел их.
… неужели так всё-таки бывает, чтобы сразу – и с головой?
OWARI
back
