В жизни каждого человека наступает момент, когда все вокруг, бешено крутящееся, останавливается, даря несколько мгновений передышки. И в эти моменты Судьба словно спрашивает тебя: «Ты не передумаешь? Еще есть шанс все бросить и повернуть назад. Ты на самом деле хочешь двигаться только вперед?»
Такой момент наступил в жизни Хироши Мориэ совершенно внезапно, вместе с осознанием того, что уже утро, а у него страшно болит голова.
Кроме того, в уши настойчиво бился равномерный гул, и его словно покачивало на волнах неведомого моря, ласкового и приятного. Глаза открывать совсем не хотелось потому еще, что Хис был твердо уверен в том, что если он все-таки посмотрит вокруг, то ничего хорошего все равно не увидит.
Состояние беспамятства: когда точно не знаешь, где ты находишься и как сюда попал – очень знакомое и давно забытое, – накрыло мужчину с головой. Оно и раньше накатывало, в моменты наибольшего напряжения – между перелетами и в концертных турах. Но нынче Хис отошел от бурной деятельности, поселился в Калифорнии, на берегу океана, полностью посвятив себя музыке. Всеми остальными вопросами занимался его продюсер Ито-сан, милейший человек.
Память потихоньку начала возвращаться, и басист пошевелил пальцами.

***
Ито-сан уволился почти две недели тому назад, объяснив свой поступок личными трудностями – семья его оставалась в Японии, и в Америку перебираться категорически отказывалась.
Оставшись в одиночестве, Хис не мог сообразить, что же ему теперь делать. Он никогда не занимался продюсерской деятельностью, даже толком не знал, что это такое. Ему всегда помогали, поддерживали, предоставляя Хироши заниматься музыкой, оставляя в стороне техническую сторону дела. Он был хорошим музыкантом, но бизнесменом – никогда.
А теперь мужчина растерялся. У него на руках был свежезаписанный альбом, сотни идей в голове и никакой возможности их исполнить. Промаявшись так дней десять, Мориэ достал мобильный телефон и набрал хорошо знакомый номер:
- Привет. У меня есть проблема. Можешь мне помочь?
В тот же день у калитки небольшой пляжной виллы остановилось серебристое такси, из которого пробкой вылетел невысокий светловолосый человек, на ходу расплачиваясь с таксистом и вешая на плечо дорогой кожаный портфель, забитый до отказа.
- Сёма-сама! – Хис вышел встречать гостя, в сотый раз удивляясь его способности приходить на помощь без лишних вопросов.
Сёма-сама, а точнее Семён Иванофф, потомок русских эмигрантов сорока лет, родившийся в Париже, учившийся в Гаване, а лето проводивший у прабабушки на даче под Москвой, работал в Азии «специалистом по организации мероприятий». Сёма – разговаривающий на пяти европейских и двух азиатских языках, человек с безупречными манерами лорд-канцлера, энергией ядерного заряда и практичным умом компьютера – являлся по сути своей неисправимым русским авантюристом, чем откровенно гордился.
- В чем дело? Какие у тебя проблемы? Дай же мне выпить! И не томи… Что случилось? – выпалил Иванофф, усаживаясь на диван в просторной гостиной и не выпуская портфеля из рук.
- У меня нет продюсера, – грустно сообщил Хис, доставая из бара бутылку текилы и маленький стакан. Сам музыкант предпочитал пиво – привычка, намертво въевшаяся под кожу еще со времен бурной молодости.
- Так позвони Хаяши, он поможет! Тоже мне проблема. Один звонок – и к твоим услугам…– фыркнул неугомонный русский, отпивая горьковатой настойки.
- Нет! – резко оборвал его Мориэ. Сёма оторвался от бокала и внимательно посмотрел на невысокого музыканта. Длинные черные волосы, забранные в хвост, отливали серебром в обманчивом искусственном свете – ранняя седина отметила еще молодого Хироши, занеся его в список рано постаревших людей. Глаза глубоко запали, под глазами залегли тени - следы недосыпания и тяжелой, изматывающей работы. Черты лица заострились, кожа приняла желтоватый оттенок, что служило одним из признаков нервного истощения.
- Я-асно-о, - протянул гость, - Гордость не позволяет. Обидно! Хочешь доказать, что и сам можешь быть успешным? Не надоело, за столько-то лет?
- Нет, – уже спокойнее повторил Хис, но непонятно было, к чему относится эта его фраза.
- Хм, – Иванофф порылся в своем безразмерном портфеле и вытащил потрепанный кожаный ежедневник. – Так, что у нас тут… кажется…да!
Быстро пролистав до нужной страницы, он вытащил мобильный телефон.
- Алло? Господина Кэрна, пожалуйста. Николас, мой дорогой друг! Да! У меня есть для тебя проект на миллионы долларов! Все, как ты хотел – известный музыкант, новый альбом! Легендарный! О’кей! Через два дня? Без проблем! Значит, там и встретимся!
Русский победно посмотрел на Хиса и потянулся, как довольный кот.
- Разве я не молодец? Собирай чемоданы! Мы улетаем… - он бросил взгляд на дисплей телефона – Через четыре часа! Билеты я сейчас закажу.
- Куда мы улетаем? Зачем? Куда? – басиста ошеломил такой поворот событий. Он, конечно, предполагал, что Сёма быстро решит проблему, но надеялся, что все будет не так молниеносно.
- В Южную Африку. На встречу с твоим будущим продюсером. Николас Кэрн – первоклассный специалист. Да, бери с собой что полегче – там как раз самый разгар весны! Девушка?.. Два билета в Йоханнесбург, сегодняшним числом, первым классом. Да, оставьте, я выкуплю! – последнюю фразу его русский друг практически прокричал в телефон.

***
Басист разлепил веки и поморщился – в глаза бил яркий свет галогеновой лампы. Он лежал на кожаном диване в салоне первого класса небольшого аэробуса, летевшего в Йоханнесбург из Сан-Франциско. На самолет они едва не опоздали, и стоило самолету взлететь, как Хис тут же провалился в забытье – слишком велик был пережитый стресс, слишком уж он отвык от подобных встрясок. Это раньше его можно было разбудить среди ночи, и он шел туда, куда звали, и играл то, что возникало у него в голове. На одной из таких вечеринок его и нашел Пата – полуночник, предпочитавший тихие джаз-бары. Именно Пата и привел в «X-Japan» нового басиста, когда ушел Тайджи. И Хис ни разу не пожалел о том, что согласился на безумное предложение высокого кудрявого брюнета с шальными глазами.
А потом завертелось, закрутилось, зажужжало, увлекая молодого гитариста в омут шоу-бизнеса, затягивая все глубже и опьяняя. И разбилось - на пять равных частей. То, что когда-то было единым целым уже не собрать. Жизнь текла своим чередом, но Мориэ казалось, что это – все, финита ля комедия. А ведь ему недавно исполнилось тридцать восемь лет…
Есть ли возможность повернуть назад? – Есть.
Но я этого не хочу.
- Проснулся? Мы скоро садимся! – Сёма, счастливый и довольный, словно не было этих утомительных одиннадцати часов в салоне самолета, потягивал принесенный стюардессой кофе.
- Спасибо, - выдавил из себя Хис, мечтая о сигарете, - Доброе утро.

***
В аэропорту их встречал статный, крупный таксист по имени Билли.
- Мы едем в какое-то конкретное место? – тихо спросил басист у Сёмы, укладывая чемодан в необъятный багажник белого Volvo.
- Да, клуб Kwa Maritana, километров триста еще ехать. Можешь поспать. Встретимся с Ником после обеда.
Иванофф уселся рядом с водителем и завел разговор о погоде, политике, ценах на нефть и виноград.
Хис устроился позади, рассеяно оглядывая окружающий пейзаж.
В южном полушарии цвела весна. Саванна – бесконечное море зеленого цвета, буйного и яркого, изумрудно-прекрасного под лучами неяркого солнца, шелестело травой. Земля у обочины, кирпично-терракотового оттенка, своим контрастом создавала ощущение нереальности происходящего. Небо над саванной слепило глаза глубокой, почти до чернильно-фиолетового оттенка синевой. А из открытого окна внутрь машины проникали запахи, яркие и терпкие. Запах мокрой земли – на горизонте тяжелым свинцом виднелись степенно уплывающие грозовые облака, запах травы – наиболее резкий, запах солнца – теплый, фонтанчиками бьющий в нос и, наконец, последний, наиболее поразивший Хиса. Это был запах предвкушения, ожидания чего-то волшебного и удивительного.
Дорога бесконечной лентой уходила вдаль, и басист наконец расслабился, отдаваясь на волю событиям и не вмешиваясь в их ход.
Клуб, куда они приехали, был расположен на краю одного из многочисленных национальных парков в центре Южноафриканской Республики. Их двухуровневый номер располагал террасой с видом на саванну и горы вдалеке на первом этаже, а на втором – нависающим балконом под черепичной крышей.
- У тебя есть тридцать минут на душ и еще столько же – на моральную подготовку. А потом мы едем обедать, - безапелляционно заявил Сёма, стягивая пиджак и бросая его на стул.
- Куда?
- Отель «Pales» - жемчужина Южной Африки. М-м-м… Обед в итальянском зале, среди китайского фарфора, иранских ковров и люстр венецианского стекла…
- Ты неисправим, - Хис улыбнулся и прошествовал в ванную комнату.
- Ты тоже, – тихо сообщил ему вслед Семён.

***
Иванофф целенаправленно шел вглубь залы к неприметному столику, на ходу диктуя метродотелю список всего того, что он собирался выпить. Мориэ оставалось только следовать за другом. Ресторан его не впечатлил. Вместе с давно позабытым азартом нежданной авантюры вернулась и привычка ничему не удивляться.
Но кое-что его все-таки удивило.
Когда они подошли к столику, и Сёма начал бодро здороваться с высоким, огненно-рыжим европейцем, с соседнего стула поднялся еще один мужчина, худощавый азиат. Хис пригляделся и замер, ошеломленный внезапной догадкой. Прямо перед собой он видел Саваду Тайджи, первого басиста группы X-Japan. Они, конечно, были знакомы и раньше, но тогда, в 1992 году строптивый музыкант исчез – словно в воду канул. А теперь он стоял здесь, в Южной Африке, в ресторане шикарного отеля и поправлял широкий воротник простой льняной рубашки.
- Добб-б-брый день, Тайджи-сан.
- Добрый день, Мориэ-сан, - тот невозмутимо поклонился и кивком предложил присесть.
- Хэй, мы покинем вас ненадолго, утрясем пару вопросов, - Сёма белозубо улыбнулся и, дождавшись еще одного кивка, увел европейца в сторону открытых террас.
Хис совсем отвык от Японии и от соотечественников. Эта немногословность, скупые движения и вежливая улыбка подействовали на него отрезвляюще. Настолько, что он даже заметил лукавый блеск глаз Савады.
- А что вы здесь делаете? – официант принес воды и тарелку пармской ветчины, появившись и исчезнув совершенно бесшумно. Хироши подцепил кусочек дыни и вопросительно уставился на собеседника. Не слишком вежливо, но гитарист все же надеялся получить ответ.
- А я, Мориэ-сан, с некоторых пор занимаюсь ресторанным бизнесом. Вам нравится этот ресторан? – Тайджи невозмутимо улыбнулся, глядя на закашлявшегося мужчину.
- Еще бы! – воскликнул тот, вытирая выступившие слезы.
Вся ситуация показалась ему забавной и странной – последний раз он вел себя подобным образом на набережных Токио, распугивая прохожих громкими криками и разыскивая «счастливые магнолии».
- Вы давно не были на островах? – Савада, спокойный, словно вырезанная из слоновой кости статуэтка, продолжал беседу, не обращая внимания на реакцию басиста.
- Д-давно, – чуть запнулся Хис.
- А Сёма-сан устраивает ваш контракт с Ником, потому что этого хотите вы?
- Вы хотите узнать, почему я не обратился к Йошики? – напрямую спросил Мориэ, не желая играть в сложносочиненные ораторские игры.
- О, нет. В этом отношении я вас прекрасно понимаю, – добродушно ответил тот и потянулся за бокалом, - Хаяши – сложный человек, да и гордость вам не позволит просить помощи у него.
- Вы меня осуждаете?
- Я думаю, что вам не стоит утверждать, будто «X-Japan» лишь сон, правдоподобный. Но все-таки сон.
Хис открыл было рот, но не нашел, что ответить. По правде говоря, он убедил себя в этом, запрещая даже вспоминать о тех днях. А что уж говорить о людях. Он не виделся ни с кем после похорон Хиде, уехав в Америку и зажив новой, сложной жизнью, в которой были музыка, любовь и спокойствие. И Хис был по-своему счастлив.
- Знаете, Мориэ-сан, Николас – замечательный специалист. И Сёма, как всегда, сделал правильный выбор. Не удивлюсь, если сейчас они уточняют детали вашего контракта.
- А вы их видели? – невпопад спросил Хироши и испугался.
- Иногда я встречаюсь с Хаяши здесь. Прилетал в Токио и сумел увидеться с Патой. А Деяма…Того не слышно и не видно, – казалось, Савада совсем не удивился заданному ему вопросу. Напротив, черты лица его разгладились и прояснились.
Пауза затягивалась; Хис смотрел в одну точку, а Тайджи потягивал воду из бокала.
- Европейцы довольно странный народ. Самую южную точку Африки они окрестили Мысом Доброй Надежды, - вдруг медленно сообщил он, - Представьте – это поросшая травой скала, довольно большая, нависающая над океаном, как корма корабля. Волны разбиваются о скалы с такой силой, что начинаешь ощущать себя песчинкой, ветошью.
- И в чем суть?
- В названии. Для моряков эта груда камней была чем-то вроде символа, красивой легендой, которая давала им силы плыть дальше.
- Вы поэт?
- Я такой же сумасшедший, как и вы.
Они снова замолчали, размышляя каждый о своем. Хис думал о прошлом, и оно не казалось ему ни печальным, ни жестоким.
Подошли Николас и Сёма-сан и наперебой начали рассказывать о составленном на салфетке контракте.
Тайджи элегантно раскланялся.

***
До темноты Хис, Сёма и Кэрн утрясали все возможные варианты их совместного сотрудничества, а потом Хироши ушел, сославшись на усталость. Он действительно уснул, едва добравшись до номера и упав на хрустящие простыни.
Ему снился Мыс Доброй Надежды.