Улыбаться.
Напрячь несколько мускулов, чуть приподнять уголки губ и сорвать невиданные аплодисменты.
Для того, что бы зал ревел от восторга, мне нужно только улыбнуться.
А мы ведь все носим маски, да… Мы все играем роли – только те, что выбрали для себя.
Я вот, например, молчаливый отсвет черной свечи. Я – ответ на вопрос «что есть человек?» Ожившая кукла итальянского театра – красивая марионетка с выбеленным лицом и ярко накрашенными губами.
А ведь у меня есть жена. Как можно быть не женатым в современном мире? Она невысокая, черноволосая, ее зовут Йоко. Или – нет? Мне кажется, мне снова кажется. Я могу вспомнить запах ее волос, косметику, которой она пользуется, могу вспомнить, что за снотворное она пьет, но вот имя затерялось. Память часто подводит меня.
И еще она – мать моего сына. У меня есть сын. Ему четыре года. У него ярко-красная машинка с дистанционным управлением. Он не узнает меня, если вдруг видит в концертном костюме.
И, правда – а зачем это ему?
Я прихожу домой поздно. Или рано. Не знаю. Для сына – поздно, он устал и хочет спать, поэтому я целую его в лоб, между бровей, легонько провожу по щеке ладонью и выключаю свет в его комнате.
А для женщины без имени, для той, что должна быть моей тенью, но не стала – у теней ведь нет своей тени, для нее я пришел рано. Надо поговорить. Надо напрягать лицо. Только я устал. В том месте, которое я зову домом я тоже молчу, также как и на сцене. Но, под светом софитов, когда липкий пот заставляет костюм липнуть к спине – кто же придумал эти платья, эти кринолины, эти прически? Кто придумал косметику – она же почти течет, и мне безумно жарко, так вот, только там я улыбаюсь. Легко. Уголками губ.
И молчу.
А дома, дома я принимаю душ. У нас большая квартира, мы живем на земле, которая стоит столько, что можно купить небольшое европейской государство или остров средних размеров. Я вытираюсь черным полотенцем – привычка, глаза привыкли к черному, но я люблю более мягкие оттенки.
Песочный. Малиновый. Желтый.
Я одет в светлый костюм. Светлый льняной костюм, который пачкается и мнется через полчаса после того, как его сняли с вешалки, но он так мне идет. Молча киваю женщине, что сидит на краешке огромной кровати. Она кивает в ответ, и лицо ее разглаживается. Поздно - рано. Не столь существенная разница, на самом-то деле.
Я ухожу – потому что еду в ресторан. Европейский ресторан. Французский? Нет, итальянская кухня мне ближе, я же марионетка.
И вот он какой – настоящий Манабу Сатоу. Невысокий мужчина с кроткими черными волосами, жесткими от частых окрашиваний. Глаза у него темно-карие, почти черные, только белки пожелтели – билирубин, знаете ли, повышенный.
В песочном костюме, в малиновой рубашке, с желтым галстуком и крупной суммой, рассованной по карманам.
У него хриплый голос (слишком много курю, да), тонкие руки, стальные мускулы и яростные мысли. А еще он умеет улыбаться.
Счастье, как и горе, нужно пережить. Так, кажется, говорил Ками, только очень давно, я забыл, когда это было.
Ведь в счастье, полном, кристальном счастье не видно ничего. Только ощущение полета и яркие цвета мира вокруг. Я ведь не хочу снимать очки, пусть тысячу раз они будут розовыми. Или голубыми.
Он ждет меня. Он, такой же как и всегда, только что-то меняется с каждой новой встречей. Светлые волосы, забранные в короткий хвост. Белая рубашка с небрежно расстегнутой верхней пуговицей. Желтые топазы в запонках, идеальные стрелки на брюках. Он ждет меня. Камуи Гакт.
А еще у него зеленоватые глаза – точь-в-точь как больная персидская бирюза, или не так сказал этот сумасшедший русский поэт сто лет назад, а?
У него есть имя, у него есть прошлое, настоящее и будущее. И еще у него есть я.
Пережить счастье. Расчленить эмоции на составляющие, перестать то и дело жмуриться от удовольствия.
Он встает мне навстречу – желтый свет люстр отражается в гранях камней, и я ловлю себя на мысли, что совсем не думаю о себе. Я думаю о нем.
- Добрый вечер.
- Здравствуй.
Кто-то думает, что мы не общаемся. Ха. Я умею язвить? Еще как.
Это трудно понять, да и выглядит странно, но…
Мы сидим за столиком, баюкаем в руках бокалы с белым и чертовски сухим вином, обсуждаем итальянские фильмы ужасов, ждем горячее и…
…ну да, мы думаем о счастье. Я вот – точно.
Гакт флегматик, у него все совсем по-другому, да и я никогда не смогу узнать, что он думает на самом деле, глядя на меня. Наверное, удивляется. Я тоже частенько изумляюсь, глядя в зеркало. Но это уже мелочи.
Все-таки Ками был не прав.
Препарируй я свое счастье – у меня останется только моя маска, которую я одену через сутки. Может быть, позже. Это уже зависит от Камуи.
Настоящий Мана? Найдите его в толпе людей.
Не лишайте меня права голоса, и я расскажу вам о том, в какие именно цвета окрашен мир.
Я смотрю мимо него, и он оборачивается вслед за моим взглядом. Никого там нет, там только свет и ветер, и моя машина, которая ждет.
Вы знаете, что нужно, чтобы с размаху влететь в разноцветный мир, очерченный объятиями Гакта?
Всего лишь только улыбнуться.