Чеширским котом на небе улыбка всплывает.
Всё это большая ошибка. Бывает.
Мы вместе, чужие друг другу, и всё же
Всё так на тебя и меня не похоже.
Меняться за пару часов невозможно – нет смысла.
Игра между мной и тобой – лишь тяготы мыслей.
И глаз снисходительный лунный над нами смеется.
Видно, он знает, чем это для нас обернется.
Ну а пока лишь безумный город под нами.
Сегодня его мы разрушим своими руками.
И может быть после, волею судеб, чужие
Хоть ненадолго, но станут друг другу родными.
©Ritsuka





Я сижу в небольшом парке на окраине города. Холодная осень дает о себе знать. Словно маленькими плётками бьют по коже засохшие листья, летящие с деревьев. Читаю собрание сочинений Бусона.
Kaze ga Mekuru Page*
Сегодня я никуда не тороплюсь. Сегодня в холодной забытой Шакьямуни* квартире меня никто не ждёт. Наврядли, кто-то будет меня там ждать когда-то…
Я неспешно читаю каждое слово.
«Я тоже умру.
Зашелестят над могилой
Сухие метелки мисканта…»
Снизу небольшая подпись: «написано Бусоном на каменной стеле рядом с хижиной Басе в храме Компукудзи». Я не очень люблю старые жанры. Вообще не очень люблю японскую поэзию: танка, хокку – всё это не для меня. Мне намного больше нравятся такие, как Шекспир, или Паул Мари Верлаин, или Джордж Гордон Байрон. Возможно, потому что они как-то по-особенному пишут о смерти.… Но, почему-то, сейчас мне захотелось почитать именно Бусона, и именно здесь – в этом парке.
Я не так уж и редко выбираюсь из дома, бродя по пустынным улицам, собирая пыль и грязь этих мест. Сегодня я не хочу вновь ходить по заброшенным старым домам в поисках старых никому ненужных вещей, мыслей, людей…
Я закрываю книгу, отчего становится одиноко ветру, поднимаю голову вверх и смотрю на пасмурное небо, в котором читается печаль и серость этого мира.
«Сегодня меня никто не ждет, поэтому я могу сидеть здесь, сколько я хочу» - пролетело в моей голове ещё тысячу раз. В груди защемило. Хочу ли я так проводить всё свое время? Разум отказывается отвечать на этот вопрос.
- Рюиза? – слышится знакомый голос. Я опускаю глаза, передо мною ты. Утончённый японский принц, гордый и циничный, тот самый принц, на которого постоянно заостряется взор, тот самый циник, которого все так желают, и этот циник мой.
- Асаги? – улыбаюсь я, - Что ты здесь делаешь?
- Проходил мимо, решил пройтись здесь, и вот, увидел тебя.
Koibito. Suki desu! Nantoshitemo…*
- Знаешь, сегодня я так не хочу возвращаться домой. Приютишь темного принца на одну ночь? – нагло улыбаешься, показывая клыки.
- Конечно, мой принц, - киваю головой.
Yoru ga nokosu hagata *

1* Ветер перелистывает страницы.
2* Шакьямуни – в Японии это имя Будды. Это прозвище носил Сиддархата Гаутима – основатель буддизма, который, как свидетельствуют мифы, достиг какой-то степени духовного развития, что стал богом во плоти, и после своей физической смерти рождался на земле вновь и вновь, что бы развить своё учение.
3* Возлюбленный. Люблю. Несмотря ни на что!
4* Ночь оставит следы от зубов.

Я давно уже не помню того времени, когда мог сказать, что я не знаю такого человека – Асаги. Я давно уже не помню такого времени, когда бы мог сказать, что не люблю Асаги. Моего Асаги. Эти мысли вертятся у меня в голове довольно часто, переходя с одной темы на другую: Любишь ли ты меня? Почему ты всё время просишь от меня том, что ненавидишь, когда делают другие? Почему ты до сих пор меня терпишь?..
А на утро яркий слепящий свет в глаза, струящийся из окна напротив. Никогда не любил свет. Никогда не любил утро, когда солнце будит своими лучами, словно обжигая сетчатку глаза.
Поворачиваюсь к стене. Ты.
- Доброе утро, соня, - улыбаешься, - Можешь ещё поспать.
Sono tsudo asa wo suki dayo.*
Я медленно поднимаюсь с кровати. Подтягиваясь, направляюсь к двери.
- Можешь ещё полежать, а я пойду, приготовлю завтрак. Пожелания есть? – говорю тебе.
- Два яйца пожарь с двух сторон, пожалуйста, - ты подтянулся и вспомнил – Ах, да. Чашечку кофе.
- Будет исполнено, - кланяюсь и ухожу на кухню.
Часы показывают 9:07. «Сколько же тебе надо спать, что бы выспаться? Всегда ложимся поздно, а ты всё равно просыпаешься раньше меня» - пролетело в голове. И, правда, вчера уснули как минимум в половине пятого.
Естественно, я не выспался. Я никогда не высыпаюсь, когда в моей постели кто-то есть. С кем бы это не повторялось, всё одно и то же.
Один, два, три. Так, три яйца: одно мне и два Асаги, правильно?
Огонь, плита, сковородка. С утра иногда кажется, что всё это так сложно.
Нужно немного специй, что бы пустым не казалось.
Вот и кофе готово.
Две тарелки, нас ведь двое. Две пары палочек. Две кружки: одна для Асаги, вторая для меня.
Не люблю кофе. Лучший утренний напиток – зелёный чай.
- Асаги, чёрт тебя возьми! Где ты там? Я всё уже приготовил, – кричу в сторону спальни.
- Рю, я забыл какая из зубных щёток моя, - из ванной комнаты показывается голова.
- Я тебе тысячу раз уже говорил, что тёмно-зелёная, - улыбаюсь.
Когда в этом доме появилась лишняя зубная щётка, уже не помню. Я давно купил её специально для тебя. В этой квартире есть и щетка Асаги, и тапочки Асаги, и одежда Асаги, даже хозяин квартиры принадлежит Асаги.
Ты медленным шагом, зевая, прошёл на кухню и сел за стол.
- Что? – нахмурился ты, увидев, что мой взгляд направлен на тебя.
- Ты такой забавный по утрам, - начал трепать тебя за волосы.
- Ой, вот только не надо, - улыбнувшись, протянул ты.
- Ладно, давай есть.
Завтрак проходит в полной тишине, словно боимся сказать друг другу что-то лишнее, словно боимся в чём-то признаться, словно, словно…
- Ты поедешь домой? – спрашиваю я, уже моя посуду.
- Да, надо хоть изредка там появляться, - говоришь мне из соседней комнаты, по звукам – одеваясь.
- Тебя проводить?
- Не стоит, - появляешься передо мной, застёгивая чёрную рубашку. Узкие темно-синие джинсы, чёрная кружевная рубашка, из-под которой виднеется чёрная майка и небольшой крестик с синими камнями. Прекрасен, как и всегда.
Закрываю дверь. Остаюсь один. Сам с собой, как в злой игре, где твой противник – целый мир и ты понимаешь, что оставшуюся единственную жизнь ты вот-вот проиграешь.
Boku no temmei.*

5* В такие моменты обожаю утро
6* Моя доля

На улице сгущались сумерки. Я всегда люблю это время. Не люблю утро, не люблю день. Когда мне позволяет расписание, я просыпаюсь часов в десять вечера: часом раньше, часом позже, всё примерно.
А сейчас я сяду на широкий подоконник и, с наушниками в ушах, буду смотреть на облака, плывущие по тёмному небу. Главное, не смотреть вниз, что бы взгляд не останавливался на причудливых людишек, которые подобно тараканам кишат на улицах. Всё это настолько изъезжено, что, порой, становится противно.
Медленно перевожу взгляд на вазу с сухими светло-жёлтыми розами, что стоит на столе. Слишком сильная любовь к сухим розам не позволяет их выкинуть, хотя они стоят на этом месте уже почти что год. Их, кажется, подарили на какой-то праздник. Точно не помню, на какой. Я почему-то всегда их очень долго храню, пока кто-нибудь из моих любовников не психанёт и не выкинет их. В очередной раз.
Отчего такой страх остаться без сухих мёртвых цветов, понятия не имею. Листья и лепестки давно лишены влаги: кажется, едва их коснёшься, и они обратятся в прах, который облетит всю комнату и вылетит через форточку в окно. А ещё, они необычно пахнут. Вы когда-нибудь чувствовали запах мёртвой розы? Он подобно ей самой – такой же, на вид, живой, но стоит быть внимательней, и ты можешь почувствовать запах смерти в растении.
Inochi no nai hito niou onaji desu ka?*
А знаете, я так хотел сегодня увидеть алый закат! Я так хотел утопиться в огненных лучах уходящего солнца, что специально встал пораньше. К моему глубочайшему сожалению, закат был слишком тусклым.
Я помню, как когда-то в детстве: алые лучи уходящего солнца, я и солёный воздух. Лишь три вещи: одиночество, я и ветер. Я всегда вспоминаю своё беззаботное детство за утренней чашкой чая, когда надо скорее спешить на съёмки или куда-либо ещё, я всегда вспоминаю это время, когда смотрю из окна своей квартиры на преломляющееся солнце – всё это лишь привязанность, всё это – кусочек меня.
Kara no kokoro, kara no karada, kara no ore ga.*

7* Мёртвый человек пахнет так же?
8* Пустая душа, пустое тело, пустой я.

Сейчас мне уже не десять лет. В том смысле, что хоть что-то о жизни мне знать положено. Хотя положительной черты я, получается, так и не узнал. Всё, что со мной было – приносило мне лишь боль. Хотя очень странно, ведь я рос, в отличие от многих, довольно счастливо. У меня был отец, была мать, были мои бабушки и дедушки – я был богат. Хоть почему-то я никогда не чувствовал чего-либо такого. Это не потому, что я на себя что-то навязываю, пытаюсь выглядеть несчастным. Люди и в войну улыбались, а кто-то стонет, сидя на диване. Мне кажется, что это не правильно, хоть, возможно, я немного из разряда тех – вторых убогих людей, которые не понимают, что они имеют, не понимают, что счастливы.
И смешно осознавать, что душевная боль длится всего двенадцать минут, остальное – глупое самовнушение. Это доказали ученые, не я придумал.
Я в полной мере это осознаю, даже когда понимаю, что вот она – боль. Но минут через пятнадцать вполне могу спокойно говорить. Может, в такие моменты сказывается мой атеизм? Что, как и в богов я не верю, поскольку считаю это самовнушением, так и болью душевной больше десяти минут не страдаю – кто знает.
Я не очень то увлекаюсь философией или психологией. Это больше по твоей части. Это ты у нас великий психолог.
Знаешь, я ведь ненавижу психологов. Я просто не вижу в них смысла. Они просто заменяют нам чужие уши, которые есть и у наших друзей и близких. На западе у каждой семьи есть личный психолог. Я даже и представить не могу, что я сделаю, если меня отправят в этот никчёмный кабинет.
Всё это чертовы американские принципы. Ненавижу американцев. Корчат из себя что-то стоящее, а на деле ничего кроме войны показать и не могут. Естественно, я не говорю про всех абсолютно. Там есть гениальные люди, как и в любой другой стране. Но, возможно, ни одну страну я не хочу так разрушить, как Америку. И почему все так туда стремятся – для меня загадка.
Сегодня я решил пройтись по ночному городу.
Yoru wa subarashi desu.*
Ночные огни проснувшегося от дневного сна города светили ярче, чем солнце. Проходящие мимо люди как-то особенно выделялись из толпы. Каждый ночной житель был чем-то особенным. Отдельным муравьём, не больше. Но каждый муравей приносит какое-то благо «городу» и каждый очень больно кусается.
Почему-то мне до одури захотелось выпить. Вообще, я и не помню, когда последний раз брал в рот алкоголь. Вроде это было с тобой на какой-то праздник. Факт в том, что это было давно. Да и вообще я же обещал, что не буду пить.
Горло постепенно сохло, и я подумал, что от небольшой дозы спиртного мне не станет хуже. Правда, никогда не пил в одиночестве.
Я не позвоню тебе и не скажу, что хочу снова побыть с тобой. Это снова походит на привычку.
Зашёл в какой-то странный бар. Не потому, что в нём было что-то не так, скорее, в нем чего-то не было. Взял бутылку хорошего виски и вышел на улицу. Пару минут ещё думал, куда пойти дальше и, ничего не придумав, просто пошёл вперед.
В паре кварталов от бара ко мне пристал какой-то странный мужик.
- Молодой человек, подождите! Постойте! Куда вы торопитесь? – он еле перебирал ноги, пытаясь успеть за мной.
- Вы что-то от меня хотели? – спросил я, не останавливаясь.
- Почему вы бежите? Вы куда-то торопитесь?
- Я никуда не тороплюсь, - я продолжал идти.
- Тогда куда вы так быстро? – незнакомец уже запыхался.
- Куда глаза глядят, - я остановился на секунду и глубоко погрузился в его взгляд, после чего снова начал идти. Мужик больше не шёл за мной.
Когда ко мне первый раз пристал мужик, мне было одиннадцать лет. В детстве и во время юности я выглядел намного старше своих сверстников. Иногда мне это помогало, но в таких случаях, когда к тебе начинают приставать различные незнакомые тебе люди, которым далеко за тридцать – понимаешь, как это невыгодно. Возможно, будь я такой же, как и сверстники, многое было бы по-другому.
Я остановился на пару секунд возле какого-то здания. Дверь блестела различными яркими фонариками, но никакой вывески не было. «Наверное, какой-нибудь бордель» - подумал я. Дверь резко открылась, и из помещения вышел какой-то поддатый мужик. Воздух сразу наполнился неприятным запахом перегара. Ненавижу таких людей, хоть и не лучше никого из них.

9* Ночь прекрасна.

Когда я вернулся домой, стрелки часов показывали половину четвертого утра. Спать совершенно не хотелось. Я достал из-за пазухи бутылку вискаря и поставил на стол в гостиной. Там же обнаружил свой сотовый, на котором было два пропущенных звонка и четыре электронных письма.*
«2 пропущенных вызова – Асаги»
«4 новых электронных письма»
«просмотреть почту сейчас \ пропустить»
Асаги, какого чёрта? Ты на время смотрел? Естественно, я не стал перезванивать. Я редко когда сам перезваниваю, ведь если человеку так сильно нужен я, он сам соизволит объявиться.
«Новое электронное сообщение – Асаги»
«Новое электронное сообщение – мама»
Она никогда не забывает мне надоесть.
«Новое электронное сообщение – Асаги»
«Новое электронное сообщение – Асаги»
Ну, что же, начнем?
«Прочитать письмо»
«Где ты, чёрт тебя подери, когда ты так нужен?»
«Прочитать письмо»
«Милый, как ты там? Я звонила тебе сегодня днём, ты снова был недоступен. Научись всё-таки уважать свою мать!»
«Прочитать письмо»
«Ты знаешь, я скоро разрушу здесь все стены! Твою же мать, Рюиза! Хотя бы раз будь человеком!»
Я никогда и не утверждал, что я – человек. Далёкая неизведанная звезда – возможно, человек – никак нет!
«Прочитать письмо»
«Начинаю кусать прохожих и ругаться мотом!!!»
Похоже, он был ещё и на улице.
«Ответить»
«Ну, прохожие от тебя ещё и не такого терпели, так что, перетерпят и это! Ладно тебе, не злись! Спокойной ночи, мой Принц!»
Ну, вот, теперь моя совесть чиста и я спокойно могу высушить пару бокалов виски.

10.* В Японии не используют «СМС», а отправляют друг другу электронные письма.
Электронная почта, если я не ошибаюсь, идет со стандартными настройками сразу в телефоне у каждой модели телефона.

Когда уже утром я открыл глаза, то понял, что сегодня должен быть потрясающе-хороший день! Не знаю, отчего такая уверенность. Хоть и не скрываю, что зачастую моя уверенность меня подводит.
Я заснул в гостиной на диване. Мне снова было лень подниматься и нести своё тело до спальни. Ночью я выпил не так уж и много. Всего два бокала. Голова не болит. После алкоголя, на утро, никогда в жизни не болела голова. Помню, как все обычно меня проклинали, когда все после пьянок в годы юности начинали стонать из-за головной боли, а я был «как огурчик».
Я посмотрел на часы: стрелка медленно приближалась к цифре «четыре», опустошая весь смысл ценности этого хрупкого явления – времени.
Меня разрывало на части от желания прийти к тебе. Я до одури желал именно сейчас дойти до тебя. Словно, мне без тебя чего-то не хватало: какой-то маленькой ниточки ДНК или чего-либо ещё такого, что составляет мою жизнь.
Я много без чего не могу жить. Учёными доказано, что для жизни не хватит простой нити ДНК, нужна целая клетка, которая начнёт делиться, и в процессе деления должен уже получиться живой организм. Ты – есть малейшая часть меня – ДНК, но тебя одного слишком мало для существования, для явления – жизни.
В общем, я не стал тянуть, оделся и вышел из квартиры. Спускаясь по лестнице, я всё думал о том, что тебе сказать, когда ты снова нахмуришь брови, и долго будешь удивляться, зачем я пришёл и почему, когда мне одиноко я иду именно к тебе.
Когда я открыл дверь подъезда, увидел перед своим носом невысокую стройную девушку, она, увидев меня, улыбнулась и сказала:
- Привет, Рюи-чан! Я как раз шла к тебе! – только, когда она улыбнулась, я узнал Митсуми.
- Здравствуй, Митсуми, - кивнул ей в ответ.
Митсуми – одна из моих временных любовниц. За два года в моей постели побывали девять человек, не включая тебя. Не буду ставить тебя с этими людьми, с ними я просто сплю. Для меня – они игрушки.
Митсуми похожа на тех девушек, что гуляют по Гинзе. Мне, честно признаюсь, такие не очень нравятся, но что-то в ней было такое, а может чего-то в ней и не было... С Митсуми мы очень часто встречались пол года назад. Она со своим характером легко могла бы стать проституткой. Однажды я сказал ей это, а она даже обрадовалась. Для неё было очень важно то, как я это сказал. «Знаешь, ты могла бы стать проституткой» - сказал я. Наверное, если бы я сказал тогда: «Ты можешь идти работать на панель» - она бы на меня обиделась.
Митсуми очень сильно меня любила и, как утверждает, до сих пор любит. Но правило гласит: «не влюбляться в своих игрушек!». И я не люблю, когда для них это становится серьёзным.
- Рюи-чан, ты куда-то пошёл? – она взяла меня за руку и прижалась к ней грудью.
- Да, Митсуми, сегодня я хотел кое-что сделать, так что, наверное, нам не удастся побыть вместе, прости, - я отцепил её от своей руки.
- Да? Так жаль. Я хотела пригласить тебя в какой-нибудь ресторан или просто посидеть с тобой в кафе. Мне так скучно.
- Найди себе уже партнера, - улыбнулся я, - Когда найдешь – обязательно познакомь, - я попрощался с Митсуми и пошёл к твоему дому.
Мы пол года уже не спим вместе. Она на меня не обижается, хотя я всё-таки перед ней виноват. Митсуми очень хороший человек, правда, по развитию больше похожа на маленькую обезьянку. С ней нельзя поговорить на хорошие темы, мы с ней разговариваем на разных языках.
Хотя, я не должен её за это судить. И даже если вспомнить, с кем бы я не спал, мне не удается именно общаться с этими людьми так, как мне хотелось бы общаться. Ни с Джуном, который ни о чем, кроме секса и думать не мог. Он всегда придумывал для себя всё новый и новый фетиш. Его не очень сильно волновало с кем, когда, его волновал сам процесс. Единственное, что мне в нем нравилось – это то, что он никогда не принимал наши отношения в серьез, хоть и обычно считал, что все ему обязаны. Со мной такого не было.
Ещё одна моя игрушка – Чихиро. Чихиро была из тех девушек, которым от парней нужно было только удовлетворение. Но и она слишком серьезно воспринимала всё, что было, всё, что она слышала и видела. Это было похоже на какой-то ненормальный фанатизм, который немного раздражает меня в девушках.
Ещё шесть людей побывали в моей постели за прошедший год. Это из постоянных людей, которые приходили ко мне на протяжении некоторого времени. Я меняю людей, как перчатки. И меня мало волнует, что они чувствуют, что говорят обо мне. Хотят назвать меня бесчувственным. Я? Без чувств? Это исключено. Как же ненависть?
Ka mo shirenai… kimi wo suki janai…*
Иногда приходят такие мысли в мою голову. Что, если это так? Может, то, что я чувствую к тебе нельзя назвать любовью? Да и что вообще такое любовь? «Каждый из нас знает, что такое любовь, но все понимают её по-своему». Не помню, кто сказал. Но и, правда, я ведь всегда думал, что любовь – это не просто равное физическое и платоническое влечение, оно должно быть взаимным.
Иногда хочется, что бы мы лучше просто спали вместе, как обычно это происходит с другими, а не занимались петтингом в одинокой темноте, заботясь о том, что же скажут, не забывая о том, что это не всегда будет правильно. Да и можно ли вообще назвать это правильным?

11* Может быть... Я тебя не люблю…

Пара шагов до нужной двери. Звонок телефона.
«Асаги»
«Ответить»
- Да? – отвечаю я.
- Привет. Ты чего вчера трубку не брал? - твой голос в трубке всегда такой злой.
- Открой дверь, пожалуйста.
- Что? В смысле?
- Просто открой, - так всегда. «Я сейчас приеду» или «открывай дверь». Ты уже не удивляешься.
Щелчок. Открываешь дверь.
- Я даже не ожидал, что ты придешь, - довольно улыбаешься, показывая клыки.
- Мне просто захотелось, - улыбаюсь и обнимаю тебя.
- Проходи, - впускаешь меня в квартиру.
- Ты чего-то вчера хотел? – спрашиваю я, успевая в это время снимать обувь и расстегивать плащ.
- Да, уже не важно, - машешь рукой.
- Ну, как скажешь.
Ayashige na*
Солнце уже несколько часов как зашло за горизонт. Улицы освещаются фонарями и светом из окон домов. Улицы постепенно пустеют и вместо людей по улицам бродят лишь непонятные потерянные тени.
- Сегодня опять невозможно будет спать. Снова в окно будет светить яркая луна, - ты сидишь на диване и гладишь мои волосы, пока моя голова лежит на твоих коленях.
- А вот из моей комнаты не видно луну. Только когда зима снежная под окнами отражается её свет. И то, не всегда это отражение именно от луны.
- Сегодня увидишь ночью, как я ворочаюсь и не могу уснуть при луне, - проводишь пальцами по шее и ключицам.
- Как это? Нет, знаешь, я сегодня пойду домой. Тем более, чего-то я у тебя засиделся сегодня.
- Да ладно тебе. Тебя никто не выгоняет. Оставайся, - ты говоришь всегда это довольно спокойно, словно тебя это совсем не касается.
- Нет, я, пожалуй, не буду тебя стеснять сегодня.
И я ушёл. Правда, через некоторое время. Возможно, даже не потому, что не хотел стеснять. Дело ведь совсем не в этом. Я чувствую, что скоро взорвусь от всего этого. Словно моя голова вскоре лопнет, как воздушный шар от избытка в нем гелия.
Просто скажи мне хоть раз правду. Нужен ли я вообще тебе или нет? Я за свою жизнь привык к такому роду отношений. Не будь бы ты мне так дорог, я бы, наверное, давно послал бы тебя прогуляться по склонам Фудзи.

12* Странный, подозрительный.

Завтра возможно уже не настанет. Мне каждый день приходится задумываться над тем, что мне делать завтра. Я попутно строю свои планы, закрывая глаза и погружаясь в сон, если, конечно, нет определенного графика, тогда всё по-другому. Но что, если вдруг однажды это самое «завтра» не наступит? Что же я буду чувствовать? Свободу в поступках, мыслях? Или повсеместное одиночество? А может, я ничего не смогу чувствовать? Это, наверное, и есть упокоение.
А ты когда-нибудь задумывался над такой ерундой?
Когда я думаю, что если завтра ничего не будет, хочется в это поверить. Выходов в такой ситуации немного: веревка с мылом, лезвие, полощущее по шее, многоэтажки…
Но такие мысли останавливает мысль о том, что если умру сейчас, то мир не будет плакать. Я ничем не запомнюсь этим скучным серым рожам, которые всю свою жизнь убивают, углубляясь в СМИ-паутину. Они мне не нужны. Мне на них плевать. Я хочу просто увидеть, как они страдают. Ты ведь тоже этого хочешь?.. Так что, пока я ничего такого не сделал, что бы я запомнился этим убогим существам, мне рано задумываться о свободе.
Jiyu wo inai*
Сегодня ночью я в серьез задумался.
«Я никого не люблю»
Suki wo inai… desu ka?
А есть ли человек, которого бы я любил по-настоящему. У тебя вот такого нет. Хоть ты и не кажешься таким, но ты всех ненавидишь… особенно меня.
Иногда твои глаза просто бешенные. Но этих глаз никто не видел, кроме меня…
Иногда ты просто бьешь кулаком. Но эти удары никто не ощущает, кроме меня…
Иногда ты пышешь своей ненавистью. Но эту ненависть на себе никто не испытывает, кроме меня…
Я – «груша»?
Я одна из тех игрушек, о которых я сам вытираю ноги.
Разница между нами лишь в том, что моей ярости не видит никто... Даже я сам.

13* Свободы нет.
14*Любви нет, так?

А давай взорвем все звезды на небе?
А давай запустим ракету в космос?
А давай не будем ночью спать?
А давай снова забьём на всё, что нас окружает?
Мы стали рабами внешнего мира. Мы так часто думаем о том, что бы было, если бы не этот мир. В своих собственных мирах мы бы не стали такими, какие есть. Не нужно говорить за это «Спасибо», ведь, кто знает, какими бы мы тогда стали…
Musouka*
Таким образом, мы видим картину. Легкую загадочную картину из моей жизни, которая до жути никчемная. В ней нет ни грязи, ни вселенского стыда, ни чего-то завораживающего , про что обычно пишут такие авторы, как Мураками или Акутагава, лишь малая доля безумия и ничтожная капля нежности, в которой я так нуждаюсь. Всё это – не более чем волны на водной глади от энергии, что передал камень при соприкосновении; волны через пару сантиметров становятся всё меньше и меньше, энергия угасает, так и моя жизнь. Я не оставил чего-то умопомрачительного, меня мало кто будет помнить, словно волны на глади воды воспоминания будут уменьшаться и обрываться на какой-то мелочи, которую я когда-то сказал.
Я очень противоречивый человек. Я могу сказать тебе, что хочу, чтобы никогда тебя не знал бы, но вот мгновение – и я уже лечу к тебе, повторяя о том, что не могу без тебя жить.
- Мне кажется, что всё это – не для тебя, Асаги. Это не та жизнь, частью которой ты хочешь быть.
- Ты так решил?
- Просто сам ответь на вопрос: «Хочешь ли ты этого?»
- Я не стану тебя заставлять. Не буду отвечать за двоих.
- Тогда, может, лучше всё забыть? Думаешь, так будет лучше? Лучше ничего не делать и ни о чем не думать – это ведь намного проще, не та ли?
- Я же сказал, что не могу решать за двоих.
- Тогда, всё кончено?
- Как скажешь.

15*Мечтатель

Это не было сугубо моим решением. Всё само шло к этому. Осталось только посмотреть, на сколько меня хватит. Через сколько я сдамся?...

Чернеют тучи,
Вот-вот прольются дождем,
Только Фудзи бел.
© Matsuo Basho

back