Он аккуратно прикрыл за собой входную дверь. Снял обувь. Пальто. Шарф. Черные очки и шляпу, неизменно сопровождавшие его на улице. Положил ключи на полку. И сел на пол, закрыв лицо руками. Со стороны кухни доносился грохот посуды, вкусные запахи заставили его вспомнить о голоде, но ему было все равно. Не отнимая ладоней от лица, он опустился на пол полностью, улегшись прямо поперек коридора. Через пару мгновений где-то рядом раздались тихие шаги, и встревоженный женский голос позвал его по имени:
- Тетсу-сан? Тетсу? Что с тобой, тебе плохо?
Аяна опустилась рядом на колени, гладя его ладонями по плечам и груди. Он покачал головой, наконец-то открыв лицо.
- Не беспокойся, У-чан. Со мной все хорошо.
- Тогда что... ну, говори. Что-то с родителями? Хайдом? Кеном? Юки? Вообще группой? О чем еще ты можешь так переживать?
Он был слишком вымотан, чтобы позволить себе выслушать еще десяток вопросов, поэтому поспешил ответить:
- Ничего, со всеми все хорошо. Просто Хайд организовал группу.
- Ушел от тебя? - В голосе жены послышалось удивленное сомнение.
- Нет, нет. Просто организовал группу. Еще одну, параллельно.
- Бог мой, Тетсу-сан, это не повод так убиваться, ну. Милый, все будет в порядке, - она нагнулась к его лицу, улыбаясь, - пойдем, я приготовила вкусный обед.
- Спасибо, У-чан. Я сейчас. Дай мне телефонную трубку, пожалуйста.
В конце концов, может, Аяна и права. Почему он так отреагировал? Ничего страшного не произошло. Сейчас он поговорит с Кеном и Юки, а потом спокойно поедет в медовый месяц, а потом... А потом будет потом. Хайд наиграется и вернется. Он решил начать с ударника, на ощупь набрав его номер.
- Юки-чан. Я должен сообщить тебе одну новость. Хайд организовал группу. С Казом. Да... Как бы... - В трубке царило гробовое молчание. Тетсу тоже умолк, снова закрыв лицо рукой. Хрупкий, иллюзорный мирок спокойствия, который басисту с таким трудом удалось создать внутри, рухнул в одночасье. Наконец, Юки ответил. Так хрипло и тихо, что басист с трудом мог разобрать слова:
- Это значит, что у меня опять нет группы?
- Что? Нет! Нет, вовсе нет. Он... Он не собирается уходить из Ларуку, он...
- Ты говорил с ним?
- Нет...
- Тогда откуда ты знаешь?
- Каз знает. - Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал ему, что он будет возлагать надежды о будущем своей группы на человека со стороны, он бы сильно оскорбился.
- Каз знает?
- Да.
Снова молчание. И снова хриплый ответ:
- Ну, что же. Тогда я просто жду.
- Я тоже.
Они не попрощались, это было не нужно. Он повторил Кену все слово в слово, начиная чувствовать тошноту. Кен выругался. Коротко и крайне грубо. И замолчал. Тетсу тоже не мог подобрать слов. Он уже перестал ждать, когда голос гитариста снова раздался в трубке:
- Мне приехать?
Кен все знал. Все понимал. Этого было вполне достаточно.
- Спасибо, Кен-чан. Но не стоит. Черт с ним со всем. Я устал, Кен.
- Ты зачем женился?
- В смысле?
- Езжай в медовый месяц. Отключись от всего. Когда вернешься, все будет выглядеть совсем иначе.
- Спасибо, Кен-чан. Я так и сделаю.
- А он никуда не денется. Он всегда возвращается к тебе. Гарантирую. - Кен отключился.
Гитарист был прав. Исключительно прав. Тетсу поднялся, вошел в кухню, открыл одну из кастрюль на плите, втянул носом аромат, улыбнулся сидевшей за столом Аяне.
- Все, У-чан. Собирай вещи. Мы уезжаем.

***

Тетсуя открыл дверцу автомобиля и тут же наступил в лужу. Поморщившись, басист вылез из машины — осенний дождь зарядил еще ночью и прекращать не собирался. Ежась и пытаясь спрятаться под зонтом, не обращая внимания на промокшую насквозь обувь, он проскочил к одному из служебных входов токийского аэропорта. Благодаря полезным связям, он имел возможность избегать главных дверей и общих залов, что сильно облегчало жизнь: его непременно узнавали в общественных местах. Его встретил знакомый сотрудник аэропорта, Шюичи, и повел по длинным коридорам вглубь гигантского здания. У Тетсуи оставался целый час. Вполне достаточно для того, чтобы вспомнить все, что нужно было вспомнить.

***

Ему нравилось заниматься своей сольной карьерой. Он мог позволить себе многое из того, что было бы невозможно с группой. Эта свобода не стоила больших жертв, но все же он отлично проводил время. Почти все время. Почти. Просто порой в его жизни стали происходить странные, а то и неприятные вещи. Ничего особенно страшного, но он вдруг понял, впервые в жизни, наверное, какая на нем лежит ответственность. Как на лидере одной из самых успешных групп страны. Во время их первого хиатуса ничего такого не наблюдалось, но сейчас призрак L'Аrc~en~Ciel его буквально преследовал. Ненавязчивые вопросы журналистов, обещавших говорить только о его сольном творчестве. Крики фанатов на концертах и их же письма. Осторожные расспросы знакомых. Многозначительное молчание друзей. Короткие реплики людей на улице, в магазинах, в ресторанах. Ему казалось, что вся страна задалась целью свести его с ума бесконечным напоминанием: мы ждем L'Аrc~en~Ciel. Да, Тетсуя-сан, твои сольные работы замечательны, и Кен с Юкихиро нас тоже радуют, и VAMPS неплохи... Но мы ждем L'Аrc~en~Ciel. В какой-то момент он даже начал думать, что у него развилась паранойя. С него спрашивали, это было очевидно. И он немногое мог сказать в свою защиту, хоть и винить себя было совершенно не в чем.
А один раз он по-настоящему испугался.
Тетсуя пришел на прием к своему врачу — в турах приходилось относиться к здоровью особенно внимательно. Врач назначил капельницу и оставил его на попечительство медсестры. В этом не было ничего необычного, он частенько проходил эту процедуру, хоть и терпеть ее не мог. Не то, чтобы боялся, но вид иглы в собственной вене с детства казался ему противоестественным, от чего в глазах мутилось, и начинала кружиться голова. Басист, как всегда, отвернулся в сторону и разглядывал унылый пейзаж за окном, когда почувствовал, что медсестра смазывает антисептиком не внутреннюю сторону локтя, как обычно, а запястье. Не ожидая подвоха, Тетсуя спросил ее, пытается ли она таким образом уменьшить боль. Медсестра безразличным голосом уведомила его, что так будет только больнее. Начиная холодеть и бледнеть, он заплетающимся языком попробовал отговорить ее, но она пресекла все его попытки одной ледяной фразой:
- Это за то, что Ларуку не выступают.
Он оторопел. Потерял дар речи. Не столько от ее слов, сколько от ее глаз. Она обвиняла его. Капельницу Тетсуя пережил, конечно, но покой был утерян навечно. Разумеется, ему было несколько обидно от такого отношения, но... но в чем-то он понимал всех этих людей. Он терял время. Они теряли время.

***

- Тет-чан, ты все пестреешь и пестреешь.
Они пересекались теперь только за сценой на разных фестивалях: Тетсую на них приглашали из уважения, группу VAMPS — ради успеха. Сам он никогда не ходил на концерты новой группы Хайда, но на таких мероприятиях избежать этого было невозможно. Хорошо подвыпивший и, как результат, излучающий позитив, вокалист поймал его в коридоре, как раз когда он собирался в ресторан со своими музыкантами. Поймал за локоть и теперь с интересом рассматривал его замысловатый и действительно очень пестрый костюм. В голосе певца не было ни капли издевки, только безобидное веселье, но Тетсуя решил не пропускать подколку мимо ушей:
- Хайдо-чан, а ты все светлеешь и светлеешь.
Волосы Хайда и вправду были вызывающе блондинистыми — он уже много лет не красил их так. Певец скривил губы в ухмылке:
- Имидж обязывает.
- Понимаю, да. - Он вложил в эту короткую фразу всю иронию, на какую был способен. Хайд примиряюще улыбнулся.
- Я чего тебя зацепил-то. Хотел пригласить тебя выпить.
- Просто так?
- Не просто так. С Кьо.
- Кьо? - Тетсуя подумал, что ослышался. Тот Кьо, о котором он мгновенно подумал, исчез из жизни певца лет пятнадцать назад. Так басист считал, по крайней мере.
- Тот самый, да. Кьохару. Если ты не заметил, он тоже выступал сегодня. Со своей группой.
- Конечно, я заметил. Я просто удивлен, что ты собираешься с ним пить. Я думал, вы не общаетесь много лет.
Хайд положил ему ладонь на спину.
- Это очень забавно, Тет-чан, но каким-то невероятным образом я теперь пью со всеми своими бывшими любовниками. Даже несостоявшимися. На дне рождения Гакта вон был недавно.
Тетсуя заметно вздрогнул и поспешно заозирался — к счастью, их никто не слышал. Он с удивлением воззрился на певца: такая бровадная откровенность совершенно сбила с толку. Хайд, которого он знал, такого говорить не мог категорически. Причем говорить не вызывающе или провоцирующе, а так спокойно, будто комментировал положение японских фирм на мировом финансовом рынке.
- Да ладно тебе, Тетсу, не нервничай так. Никто не слышал. Я теперь позволяю себе некоторые вольности.
- Я заметил.
- Тебя напрягает?
- Глупости. - Его напрягало, но он решил не заострять на этом внимание. - А Каз знает о твоих посиделках? - Если уж вокалист так хотел говорить открыто, то почему бы не поддержать тему, в конце концов. Хайд приподнял брови.
- Каз все знает, Тет-чан.
- С ума сойти. Я даже немного завидую.
Певец громко расхохотался, хлопнув его по плечу.
- Это только потому, что ты не знаешь всего, что знает он. Я думаю, он бы многое дал, чтоб знать поменьше.
- Бедняга.
- Ничего, ему от меня много пользы, пусть терпит.
- Главное, что тебе от него много пользы.
- О, еще как! Вот, курить меня заставил бросить.
Тетсуя споткнулся; Хайду даже пришлось поддержать его, иначе бы он рухнул на пол. Новость о некурящем Хайде была слишком шокирующей для него. Вокалист снова весело захохотал:
- Я думаю, ты сейчас резко изменишь свое мнение о VAMPS!
- Да, признаться, я подумываю об этом. Казу надо памятник поставить. И я даже не хочу спрашивать о том, как ему это удалось. Лучше расскажи мне про Кьохару.
- О, это было смешно. Однажды утром я проснулся и вспомнил о нем, о нашей близкой дружбе...
«Да, это похоже на тебя, Хиде. Резко вспомнил...»
- …Набрал его номер телефона, там автоответчик. Я оставил сообщение, стал ждать. Ждал два месяца. Ответа не было. Я подумал, что он на меня в большой обиде, решил попытать счастья еще раз, снова набрал. Снова автоответчик. Через пару недель решил, что позвоню в последний раз, чтоб совесть не мучила. И тут трубку берет какая-то старуха и заявляет, что никакого Кьохару и близко не знает. И до меня дошло. Пятнадцать лет прошло, разумеется, он переехал! Так что нашел я его через менеджера. Он был очень рад. С тех пор мы периодически общаемся.
Смеющийся Тетсуя подумал, что эта короткая история удивительным образом раскрывала весь характер Хайда.

Это был совсем другой человек. Тетсуя понял это сразу, стоило ему оказаться вблизи Кьохару. Память — штука ненадежная, и частенько манипулирует сознанием, но он был уверен, что помнил певца хорошо. Пятнадцать лет назад вокруг него царила ненавязчивая атмосфера опасности: басист постоянно был в напряжении, следя за каждым своим словом, за каждым жестом, за каждой интонацией, на уровне подсознания постоянно ожидая резкого и непредсказуемого выпада. Сейчас от былого ничего не осталось — перед ним стоял спокойный, уверенный, ровный мужчина, не вызывающий его на битву, но приглашающий к приятной беседе. Тетсуя был удивлен, потому что современный имидж Кьохару на сцене транслировал в мир далеко не самые положительные посылы. Впрочем, они все так или иначе играли определенную роль. «Хочешь преуспеть в бизнесе — ври почаще».
Они остались за столом вдвоем. Непринужденно проболтав со всеми около часа и выпив три кружки пива, Хайд заприметил какого-то очередного знакомого и исчез с ним в неизвестном направлении. Кьохару проводил его довольным взглядом и посмотрел на басиста, оперевшись локтями о столешницу, скрестив ладони и положив на них подбородок. Темные, внимательные глаза гипнотизировали.
- Он поразительно изменился, Тетсуя-сан. Поразительно. Пятнадцать лет назад я общался с совсем другим человеком. И все же... Все же где-то там, в самой глубине, что-то проскальзывает. Что-то из того, что так очаровывало.
- Мне трудно сказать, Кьохару-сан. - Басист с трудом заставил себя открыть рот — хоть взгляд певца и был намного более дружелюбным, чем когда-то, но пригвождал к месту совсем как раньше. - Я видел его постоянно. Конечно, изменения разительны, но мы все не стоим на месте.
- Только масштабы Хайдо-кун всегда были впечатляющими.
- Это точно. - Тетсуя сделал большой глоток из своего бокала — пиво было отменным.
- Тетсуя-сан, можно я задам один вопрос? Ты можешь не отвечать. Но все же. Что ты думаешь о VAMPS?
- Хорошая группа... - Басист завел, было, свой обычный монолог, заготовленный для этого вопроса на все случаи жизни, но, посмотрев опять в холодные глаза, понял, что сейчас можно было и не лгать. - Это нужно Хайду, значит, имеет право на существование. Больше ничего не могу сказать. На концерты, к примеру, я ходить не считаю нужным.
- Это говорит обо всем. - Кьохару вздохнул и покачал головой. - Обо всем.
- Можно тогда и я спрошу? Зачем ты пытаешься воскресить Куройуме? - Первая группа Кьохару распалась лет десять назад. И Тетсуя не видел ни малейших причин для того, чтобы цепляться за прошлое. В конце концов, сольная карьера певца шла в гору, да и новая панк-группа SADS не могла жаловаться на отсутствие успеха. Кьохару помолчал, буквально прожигая взглядом в нем дыру, а потом медленно и тихо произнес:
- Я расскажу тебе, Тетсуя-сан, одну историю. Об одном утре. Я считал себя очень счастливым человеком. Это было радостное время. И вот одним утром я проснулся. И вдруг, совершенно внезапно, я осознал: моя группа... моя... группа стала легендой; мертвой легендой. Историей. Люди до сих пор слушают музыку моей группы, восхищаются, покупают диски и записи концертов. Постеры моей группы и сейчас еще висят на стенах во многих квартирах и домах. Имя моей группы навсегда внесено в анналы истории японского рока. Но она мертва, ее нет. Меня нет. - Его и так богатый на эмоции голос сорвался окончательно. Прикрыв глаза и усмехнувшись так, будто ему стало неудобно за свою слабость, Кьохару хмыкнул. - Ты посмотри, что происходит вокруг. Все эти старые группы, одна за другой объединяющиеся после долгих лет. Luna Sea, Dead End, да даже X Japan. Ты представляешь, чего им это стоило? Чего это стоило тому же Йошики? Восстать из ада, под сенью призрака мертвого друга и идола миллионов? Знаешь, почему они, он, на это пошли? Потому что однажды утром они поняли то же, что тогда понял я. Это страшно, Тетсуя-сан. Страшно осознавать, что ты, что главное дело твоей жизни — пыльная история. - Он глубоко вздохнул, успокаиваясь. - Извини меня за излишнюю эмоциональность, я, порой, теряю контроль. Но я рассказал тебе это не просто так. - Он склонился над столом, приближая свое лицо к басисту. - Тетсуя-сан, поверь мне. Лучше тебе никогда не испытать этого. Тебе есть, что терять.
Тетсуя, окоченевший, почти не дышащий, пораженный, смотрел в глаза певцу, всем существом ощущая тяжесть его слов. Сглотнув и сморгнув, он силой встряхнул себя и медленно прошептал:
- Спасибо, Кьохару-сан. Спасибо.
Певец широко улыбнулся и резко откинулся на спинку стула.
- А на концерт VAMPS все-таки сходи, или хотя бы посмотри их выступления на фестивале. Интересное зрелище. - Он вдруг подмигнул. Тетсуя улыбнулся, качая головой.

***

Он ехал на эскалаторе, переминаясь с ноги на ногу и молча кивая в ответ на замечания Шюичи. Он не слушал, был слишком погружен в себя.
Каз сам ему позвонил, по-деловому сообщив номер рейса и время прилета группы VAMPS в Токио. Тетсуя, правда, был уверен, что они и так уже давно в столице, потому что финальный концерт амбициозного всемирного тура проходил именно здесь. Однако оказалось, у них были еще какие-то дела в Лос-Анджелесе. Тетсуя не стал выяснять — остатки своего свободного времени Хайд был волен распределять по своему усмотрению. Каз проявил себя как крайне обязательный человек. Даже несколько чересчур: появления Хайда в назначенное время в штабе L'Аrc~en~Ciel было бы более, чем достаточно. Но, тем не менее, Каз позвонил, поделившись, что, вообще-то, ему лететь в Токио было совершенно не нужно — у него был забронирован отпуск, — но он решил не бросать своего вокалиста одного, довезя его до дома. И спросил, не хотел бы басист приехать и забрать его. Вздохнув, Тетсуя признался, что, пожалуй, хотел бы. И нутром почувствовал, как Каз на другом конце провода ухмыльнулся.
Он понятия не имел, зачем приехал сюда лично. Что и кому хотел этим доказать. Продемонстрировать Казу, что именно его группа — главная в жизни Хайда? Нависнуть над самим Хайдом в качестве живого воплощения Долга? Удостовериться, что с его вокалистом все в порядке? Тетсуя скептически покачал головой самому себе — ну, глупости же. И тем не менее, он сейчас ехал на эскалаторе в направлении VIP-зала, ругаясь про себя на некачественные, промокшие насквозь ботинки и с трудом сдерживая довольную улыбку при мысли о том, что через какой-то час Хайд будет сидеть в его машине.
Он давно уже прекратил попытки убедить себя в том, что Хайд — это всего лишь вокалист его группы. Он никогда не был просто вокалистом. Он был причиной создания этой группы. Сколько он ни вспоминал, но, с того момента, как он увидел странного красивого парня на грязной сцене в прокуренном клубе, он не представлял себе своей группы без него. Это всегда был он, Хайд и кто-то еще. Конечно, он отлично понимал, что без музыки и дружбы Кена, без видения Сакуры, а после — без своевременного появления спасшего их от небытия Юки, он бы не добился того успеха, которым так наслаждался сейчас. Но незаменимым был только Хайд. Хиде. Тетсуя улыбнулся.
В главном деле его жизни Хиде дал ему все. И дело было не только в голосе, музыке, лирике или внешности. Все это помогло им достичь успеха, но группа держалась не на этом. Их взаимоотношения, то, что происходило между ними. В студии, в турах, в автобусах и в самолетах, за обеденным столом, в гостях друг у друга, в номерах отелей, в разных городах и новых странах. Или даже тогда, когда они не виделись месяцами. Далеко не всегда радужные и легкие, их отношения держали его в тонусе. Заставляли двигаться вперед. Покорять новые горизонты, писать новый материал, выдумывать новые подходы. Если бы Хиде был более простым, более нормальным человеком, рано или поздно источник энергии самого Тетсуи иссяк бы, он точно знал. Он замечал это по своему собственному сольному творчеству. Он никуда не спешил, он был готов довольствоваться малым. Рядом с Хиде это было невозможно. Рядом с ним нужно было спешить, творить, проживать жизнь. Полноценную и насыщенную. Иначе вокалиста было бы не удержать, а удержать его было совершенно необходимо. Тетсуя изобрел сотни способов подхода к Хиде. Самых разных. Мягких и жестких. Приятных и малоприятных. Честных и не очень. Возможно, это было не всегда правильно, но игра стоила свеч. Находясь постоянно в напряжении, отслеживая каждое свое действие и слово, как и каждую реакцию Хиде, он самосовершенствовался. Он был готов биться об заклад, что даже никогда не писал бы таких песен, если бы писал их не для Хиде. Он удерживал вокалиста подле себя, в том числе, и ими. Потому что тот ничего не любил больше, чем исполнять хорошие песни. И басист был готов писать для него лучшие песни на свете. Он был не единственным, на кого певец так влиял: с Кеном происходило то же самое. И даже с Юки. И — он был уверен — с Казом. А еще он знал, что бoльшая часть проектов без Хиде была бы невозможна. Рядом с вокалистом постоянно хотелось бить рекорды, поражать воображение. Выступить перед сотнями тысяч людей, сделать из сцены пиратский корабль, занять несколько строчек национального хит-парада за раз: все это радовало Хиде, пробуждало его интерес к своей профессии, к своему делу. И басист был готов придумывать все новые и новые безумные развлечения.
Тетсуя получал далеко не только положительные эмоции от общения с этим человеком. Ради Хиде многим приходилось жертвовать. Его надо было принимать, целиком и без лишних вопросов. Прощать некоторые вещи, которые он никогда бы не простил никому другому. Терпеть то, чего он никогда бы не стал терпеть от кого-то иного. И в итоге, после первого хиатуса, Тетсуя сам выстроил некоторую дистанцию между ними. Так было легче.
Это вообще было тяжелое время. Басист даже думал порой, появись Каз или кто-нибудь вроде него рядом с Хиде тогда, тот не вернулся бы в L'Аrc~en~Ciel. Но Тетсуя недаром верил в свою удачу. После такого опыта Хиде уже не заикался об уходе.
Да, это все стоило Тетсуе много нервов. И он не мог не признать, что в чем-то он был разочарован. Но, оглядываясь назад и анализируя весь их совместный путь, он ни о чем не жалел. В конце концов, такие подарки, как парень с удивительным голосом в белом балахоне на сцене андерграундного клуба, просто так никому на голову с неба не падают. За все надо платить. Тетсуе хватило ума и дипломатичности, чтобы, обходя самые острые и опасные углы, в течение вот уже двадцати лет завоевывать с этим парнем вершину за вершиной.
В последнюю секунду успев все-таки соскочить с эскалатора, Тетсуя двинулся за Шюичи по белому коридору, практически не видя пути: перед глазами мелькали совсем другие картинки — из прошлого.

***

В репетиционном зале остались двое — Тетсу и Юки. Время было уже далеко заполночь, и по-хорошему им давно стоило бы отправиться домой, чтобы как следует выспаться перед юбилейным концертом. Однако ударник все еще не был доволен результатом, и басист решил не оставлять его одного.
- Что-то не уверен я насчет «White Feathers», Тетсу-кун. - Барабанщик посмотрел на него исподлобья, отчаянно сутулясь на своем сидении.
- Да брось, Юки-чан, у тебя отлично получается.
- Мне ее трудно прочувствовать, она совсем не похожа на все остальное.
- Конечно, ей же уже сколько лет!
- Ну да, ну да...
- Это, наверное, совсем непросто, да? - Басист внимательно всмотрелся в нахмуренное лицо друга.
- Играть песни, написанные не при мне? - Тетсу кивнул. - Это... необычно, я бы сказал. Я тут подумал... Я ведь ни разу не общался с Сакурой-сан после того, как пришел в Ларуку. До этого мы пересекались, но после — ни разу.
- А ты хотел бы? - Тетсу вздернул брови и положил свой бас на пол.
- Ну, это... как бы... так всегда делается. Вроде передачи эстафеты. По крайней мере, до вас у меня во всех группах было именно так.
- Юки-сэмпай. Не было никакой эстафеты. Мы переродились, стали другой группой. В том числе, благодаря тебе. Поэтому я так хочу, чтобы даже старые песни ты играл по-новому, по-своему, а не повторял стиль Сакуры.
- Да?
- Ну, конечно!
Юки моментально начал настукивать основную линию, полностью сместив акценты. Вдруг он резко остановился, снова посмотрев на Тетсу.
- Знаешь... Я никогда тебе не говорил, но я очень признателен, что ты тогда нашел меня. Я никогда не думал, что останусь в какой-то группе на такое долгое... да навсегда, в общем-то. Как домой попал. - Юки несколько раз кивнул сам себе и снова начал играть, не давая тронутому до глубины души Тетсу возможности ответить. Он явно был жутко смущен такой своей откровенностью. Басист проглотил комок в горле, моргнув несколько раз, и начал подыгрывать барабанам.
Самым счастливым моментом на концерте, посвященном пятнадцатилетнему юбилею L'Аrc~en~Ciel, лично для него стало исполнение «The Fourth Avenue Cafe».
Это была особенная песня. Возможно, даже самая особенная из всех. Главная жертва ареста Сакуры, тот самый снятый с продажи сингл, когда-то заставивший Тетсу подумать, что, возможно, это был конец. Ему всегда было жалко эту песню, она отличалась не только потрясающей музыкой, но и очень пронзительным текстом. Какая-то удивительная смесь легкого веселья и кристально чистой грусти.
Они все же выпустили ее синглом, пусть и на девять лет позже. Он видел в этом знак, символизм. Все это время они были успешны вопреки прошлому. Но сейчас, с выходом этого сингла, с исполнением этой песни, он почувствовал, что они успешны благодаря прошлому. Паззл сложился, все встало на свои места. Они преодолели все. И с триумфом это продемонстрировали.

***

- До прилета еще сорок минут, мне придется оставить тебя ненадолго. Что, если ты пока посидишь в кафе, а я приду за тобой, когда самолет сядет? - Шюичи, до этого упорно общавшийся с самим собой, вдруг остановился и заглянул ему в глаза. - Тетсуя-кун?
Басист вздругнул. Он все еще никак не мог привыкнуть к сочетанию «Тетсуя-кун», хотя сам же всегда настаивал на том, что он больше не «Тетсу».
Его мало кто понял. Возможно, вообще никто. Но он не мог не отреагировать на трагедию, случившуюся с его близким другом. Такуя Кондо был одной из констант в его жизни. Всегда рядом в турах, всегда готовый помочь, всегда дающий честную оценку, всегда полный оптимизма. Без его участия уже много лет не проходил ни один концерт L'Аrc~en~Ciel. Разбился насмерть, врезавшись на полном ходу в дерево. Тетсуя видел его за день до катастрофы. Хотя, разумеется, так всегда бывало. Вечные банальные мысли «я же только вот-вот видел его живым и здоровым!». И тем не менее, такое осознание шокировало. И заставило его в некотором роде переосмыслить свою жизнь. Он почувствовал, что должен был каким-то образом увековечить товарища, и решил присоединить последнюю букву его имени, «я», к «Тетсу». Как оказалось, в итоге получилась просто полная версия его собственного имени, поэтому люди вокруг него не увидели ничего символичного и часто спрашивали, с чего вдруг он решил зваться по паспорту. Вполне возможно, некоторые даже приняли это за проявление надменности. Однако его это не волновало. Просто «Тетсуя» звучало сейчас гораздо более правильно, чем «Тетсу». И все же, с привычками трудно бороться, и обращение «Тетсуя-кун» продолжало звучать несколько чужеродно.
- Да, Шюичи-кун, конечно. Я не без удовольствия выпью что-нибудь горячее.
Его знакомый явно вздохнул с облегчением: видимо, пока они шли сюда, у басиста было такое выражение лица, что парень испугался. Спрятав улыбку в шарф, Тетсуя пожал ему руку и зашел в маленькое уютное заведение. Устроился за столиком, заказал крепкий кофе и расписался на салфетке, протянутой ему дрожащей рукой светящейся от счастья официантки. Потягивая горький напиток и постепенно отогреваясь, басист стал меланхолично разглядывать огромную площадку под окном, залитую дождем. Он любил такие площадки, они всегда вызывали приятные ассоциации.

***

Перед ним, до самого горизонта, простиралось море людей. Тетсу никогда еще не видел такую огромную толпу. И уж тем более не мог представить, что когда-нибудь такая толпа соберется ради него, ради того, чтобы просто послушать музыку его группы. Даже когда они планировали этот невероятный тур, даже когда увидели количество проданных билетов, все равно он не мог себе этого представить. И сейчас, стоя, наконец, на гигантской сцене, вглядываясь в горизонт и не видя ничего, кроме лиц, он испытал удивительное чувство полноты. Какого-то абсолюта. Где-то в дальнем уголке сознания промелькнула мысль, что, если бы он умер сейчас, ему не о чем было бы жалеть, — он достиг всего. Промелькнула и не оставила следа. Думать о смерти сейчас было смешно: он чувствовал себя как никогда живым. Он набрал полную грудь воздуха, пристально всматриваясь в небо, в прекрасный закат, в оранжевую даль, надеясь впечатать это мгновение в память навечно. В ушах зазвенел такой родной голос, напевающий «то ли быль, то ли иллюзия» («Shinjitsu to Gensou to», 1999, альбом Ark.), и Тетсу прикрыл глаза, позволяя себе усомниться хотя бы на секунду в реальности происходящего. Это все слишком напоминало сон, потрясающий, лучший в его жизни сон, насквозь пропахший эйфорией и удовлетворением. И все же, подумал он, открыв глаза, лучшим в этом сне было то, что он происходил наяву. Запутавшись в этих мыслях, в лучах солнца и в смеси музыки и криков, он улыбнулся сам себе, слегка тряхнув головой. Песня кончилась, и морок растворился, оставляя после себя привкус счастья.
- Тетсу-сан, вы кричите... - Журналистка, бравшая у него интервью, уже второй раз шипящим шепотом заявляла ему это. Он действительно очень громко говорил. С некоторых пор это стало его особенностью. Он вообще был несколько нервным сейчас; за последний год произошло слишком много, он не всегда успевал осознать происходящее, от чего мозг не расслаблялся ни на минуту. У него не было времени на передышку. Год назад его группа стояла на краю пропасти, а уже сейчас они давали беспрецедентный по масштабам тур в качестве самой успешной группы страны. И психика не справлялась, что выражалось в перепадах настроения и хронической усталости. Журналистке сегодня повезло — он был в прекрасном расположении духа, бодр, энергичен и доволен миром. Ну, разве что слегка терял контроль над голосом. Улыбнувшись, он понизил голос.
- Да, так вот, говоря о кино, могу сказать, что обычно мне не нравится то, что нравится всем остальным. Вот недавно мой знакомый чуть ни силой заставил меня пойти на «Титаник», заверял, что фильм гениальный. А я был разочарован. Понятия не имею, что люди в нем нашли.
- То есть, ваше мнение отличается от взглядов людей вокруг?
- Да, получается, что так. Если дело касается таких мелочей, как фильмы, то это не страшно. Но иногда бывают более сложные ситуации.
- Можете привести пример?
- Пример? Могу рассказать одну историю. Год назад, когда мы только собрались в студии, чтобы начать запись нового материала...
- Год назад? Это сразу после инцидента?
Тетсу поморщился. Так или иначе, но до сих пор слово «инцидент» продолжало неизменно всплывать в каждом его интервью.
- Именно. Мы тогда пытались написать музыку. Нам приходило много писем от фанатов, что само по себе было замечательно. Они выражали свою поддержку, признание, это было очень важно. Но еще некоторые из них давали нам советы, какую музыку нам стоило бы писать. Меня это очень сильно задело тогда. Как можно говорить, что нам писать? Но пара человек из менеджмента просили нас тогда прислушаться к этим советам, потому что нам нужен был успех. Вот тогда мы разошлись во мнениях, и это было серьезно. Однако я четко придерживался той позиции, что мы будем писать только то, что хотим. И остальные члены группы меня поддержали. Сейчас мы пожинаем плоды.
- Ого! То есть, вы пошли против воли фанатов?
- Совершенно верно. Быть может, со стороны кажется, что мы делаем музыку для фанатов. И не подумайте, каждый фанат нам очень дорог, и мы хотим, чтобы нашу музыку любили. Но, все же, в первую очередь мы должны удовлетворить себя.
- Это очень жесткая позиция.
- А что делать? Я предпочитаю оставаться верным себе!
- И ваш успех показывает, что вы правильно делаете. А теперь давайте поговорим о другом. Декорации в этом туре просто удивительные. И такие фейерверки! Расскажите об этом, пожалуйста.
- О, фейерверки! Ну, тут вам лучше спросить Кен-чан, он у нас фанат фейерверков, но со своей стороны могу сказать...
- Тетсу-сан, вы снова кричите... - Глаза девушки предательски заблестели. Похоже, она была в бизнесе совсем недолго и не была готова к внештатным ситуациям.
- Ах, простите. Я чересчур эмоционален. Так вот...

- Кстати, давно хотел тебя спросить. Ты заметил, что Хайд стал намного лучше писать музыку? - Кен откинулся на спинку стула, глубоко затягиваясь сигаретой и с шумом выпуская клубок дыма изо рта. Они сидели в ресторане очередного отеля вдвоем, потягивая пиво и обсуждая насущные дела перед тем, как пойти спать.
- Конечно, заметил. Он очень старается угнаться за тобой.
- Да ладно! - Раскосые глаза гитариста округлились, а в голосе, помимо недоверия, отчетливо послышалось удовольствие.
- Точно тебе говорю, уж я-то знаю. Он тебя очень уважает как композитора, постоянно мне говорит, какая у тебя музыка гениальная, мол, вот бы ему так писать. - Тетсу отпил из кружки и поиграл бровями. - По-моему, он даже немного завидует.
- Ты что, серьезно?
- Абсолютно.
- Вот глупый!
- Это ты ему скажи.
- Ни за что, я жить хочу. Но и вправду, чему завидовать, он же такой талантливый.
- Ну, ты же знаешь, Хиде-чан всегда мало.
- Знаю, да. Как и тебе. - Гитарист ухмыльнулся.
- Да, наверное. - Почему-то ему не хотелось развивать тему, поэтому он умолк, уткнувшись в свое пиво и отчетливо ощущая на себе взгляд друга.
- Скажи мне, Тет-чан. Ты счастлив?
Тетсу поднял на него глаза, пытаясь уяснить, насколько серьезен был поставленный вопрос. Судя по выражению лица Кена, очень серьезен. Он задумался. Вот вчера на концерте он точно знал, что счастлив. А сейчас...
- Не знаю, Кен-чан. Иногда мне кажется, что да, иногда, что нет.
- Вот это и есть несчастье.
- В смысле?
- Понимаешь... - Кен снова затянулся, не отрывая внимательного взгляда от его лица. - Когда человек знает, что счастлив, он наслаждается. Когда знает, что не счастлив, пытается стать счастливым. Но когда он не знает, он мечется, а в итоге не делает ничего.
- К чему ты это?
- К тому, что очень сильно хотел бы, чтоб ты немного успокоился. Ты очень нервный, Тетсу, ты постоянно о чем-то думаешь. Даже сейчас, когда все просто великолепно, в твоей голове роится целая стая мыслей о том, что ты будешь делать, если что-то вдруг пойдет не так. Разве я не прав?
- Прав, конечно. - Тетсу медленно кивнул, отставляя кружку подальше. Его немного замутило. - Но, если бы я... не был таким холериком, - он криво усмехнулся, - мы вряд ли бы добились того, что имеем, разве нет?
- Да какое «разве»? Разумеется, нет! Но, Тет-чан, хоть я и ценю твои достижения безмерно, ты мне дороже. Ты сам. - Гитарист вдруг наклонился вперед и положил ладонь ему на запястье. Тетсу моргнул пару раз: Кен крайне редко прикасался к нему, между ними это было как-то не принято. Пальцы гитариста были такими горячими, что даже сквозь рубашку вверх по руке побежало тепло. - Нельзя всегда думать только о других, Тетсу, даже если эти другие — твоя группа, твои друзья, да хоть семья. Надо иногда думать о себе.
- У меня, похоже, плохо получается. - Собственные слова отдали горечью во рту.
- Я вижу. Но ты ж умный мальчик, научишься. - Сжав его руку напоследок, Кен снова откинулся на спинку. - А то совсем себя загонишь. И как мы без тебя?
- Плохо вы без меня.
- Ну, вот.
- Кен-чан. А ты-то сам счастлив?
Кен глубоко вздохнул, подняв брови и сложив руки на груди.
- Я, конечно, не могу сказать, что стопроцентно счастлив по моей собственной теории счастья. Иногда я сомневаюсь. Но, вообще, да, я счастлив. И сейчас, и в целом по жизни.
- Я думаю, после твоего ответа я сам стал намного более счастливым человеком, - басист широко улыбнулся.
- Ну, вот, опять. Я ж говорю, не о других думай, не обо мне, о себе! Говоришь ему, говоришь, а все впустую...

Втроем с Кеном и Юки они до изнеможения бродили по ночному городу, в котором назавтра был назначен очередной концерт. Хайд гулять с ними не мог: на протяжении всего тура вокалист беспощадно болел, поэтому не выходил из комнат отелей. Остальные же, несмотря на отсутствие времени, все же устраивали вылазки поздними вечерами, то ударяясь в шоппинг, то расслабляясь в разных клубах. А сегодня ходили в боулинг. Кен в итоге был недоволен, потому что Юки оказался мастером боулинга и выиграл с большим отрывом. Юки вообще, казалось, был мастером всего, к чему прикасался, что не переставало поражать Тетсу.
Вернувшись в отель и распрощавшись с товарищами, басист заглянул к Хайду. Он заходил к нему каждый вечер, стараясь держать состояние певца под постоянным личным контролем. Вокалист лежал на футоне, по нос закутавшись в одеяло и, не мигая, глядел в экран телевизора. Тетсу вздохнул — болеющий Хайд всегда заставлял его дико переживать. Он просто не вписывался в его картину мира. К счастью, простуда была не так страшна, чтобы вынудить их отменить концерты, но смотреть на кашляющего и хлюпающего носом, совершенно несчастного вокалиста было испытанием не для слабонервных.
- Хиде? Ну, что, как ты тут?
Хайд перевел на него полные страдания черные глаза, подумал и с чувством чихнул.
- Без изменений.
- Ну, хоть хуже не становится, уже хорошо.
- Угу. - Певец страдальчески вздохнул, еще глубже зарываясь в одеяло. Этот спектакль Тетсу наблюдал каждую ночь — чувствуя, что имеет право на капризы, Хайд, при людях почти не выказывающий признаков болезни, оставаясь один на один с басистом, давал себе волю. Тетсу это очень забавляло.
- И чем занимался весь день? Опять фильмы смотрел?
- Угу.
- И где ты только их берешь?
- А что мне еще делать? Приходится выкручиваться. Вот, сейчас «Титаник» смотрю.
- И как?
- Очень грустная история, глаза на мокром месте.
- Понимаю. - С любым другим человеком Тетсу обязательно поспорил бы о ценности этого фильма для мирового кинематографа. Но спорить с Хайдом было невозможно. Особенно сейчас, когда его лицо приобрело совершенно детское выражение — смесь обиды и жалости к себе. Басист рассмеялся.
- Что? Чего ты смеешься?
- Ничего, извини.
- И не стыдно тебе издеваться над больным человеком?
- Стыдно, больше не буду. Ладно, досматривай свой фильм и засыпай. Завтра увидимся. Спокойной ночи.
Он уже положил ладонь на дверную ручку, когда, ставший внезапно очень серьезным, простуженный голос окликнул его.
- Тетсу?
- А?
- Скажи мне... - Хайд вдруг сел, продолжая кутаться в одеяло. Всю детскость как рукой сняло; напротив, он казался старше своих лет. - Тебе не бывает страшно?
- Страшно? - Он приподнял брови, вглядываясь в лицо певца, озаряемое бликами от телевизора. - От чего?
- От всего. От всего, что с нами происходит. От всего... - Хайд развел руками, будто пытался продемонстрировать что-то очень большое. - Этого.
- Страшно не бывает. Иногда мне просто не верится, но это нормально. А тебе страшно?
- Порой. И очень. Но, я думаю, если тебе не страшно, то все в порядке?
- Конечно, Хиде. Все просто отлично.
- Хорошо тогда. - Вокалист слабо улыбнулся, потом скривил губы и снова чихнул.
- Главное, чтоб в порядке был ты. А с остальным мы справимся. Спокойной ночи.
Подмигнув напоследок, Тетсу вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь и оставляя Хайда в одиночку наслаждаться видом тонущего гигантского корабля.

***

VAMPS.
Тетсуя усмехнулся сам себе, откусив шоколадку, поданую к кофе. Он не соврал Кьохару, он действительно ни разу не ходил на концерт новой группы Хайда; тем не менее, он внимательно отслеживал каждый шаг своего вокалиста. Просто чтобы быть в курсе событий — сюрпризов разной степени приятности ему хватило уже на всю жизнь.
Он не имел четкого мнения о VAMPS. Наверное, впервые в жизни он не мог его сформулировать даже для себя. Он ожидал, что не узнает своего певца: Хайд бы не стал ввязываться в такую мороку, как группа, если бы не хотел попробовать что-то кардинально новое, полностью противоречащее всему, что было до. И все же, порой Тетсуе казалось, что спектакль под названием «Карьера и творчество группы VAMPS» выходил за рамки привычных жанров, напоминая гротескный фарс. Не в музыкальном плане, музыка как раз была очень предсказуема и для Хайда, и для Каза. Дело было в имидже, в поведении, в выступлениях, записи которых басист просматривал по ночам, удобно устроившись в кресле. Его не покидало ощущение, что Хайд экспериментировал. Над собой, над своими возможностями, над фанатами, наконец. Каждый раз, когда Тетсуя думал, что дальше раскрепощаться уже просто некуда, вокалист придумывал что-то новое. Даже тот простой факт, что группа отправилась в своей первый тур, записав всего две песни, уже позволял надеяться на довольно феерическое будущее. И оно не заставило себя ждать. Сначала VAMPS поехали в Америку. И не на один концерт, а в тур. Просматривая DVD, басист был откровенно поражен тем, что Хайд с огромным удовольствием играл перед толпой в триста человек в каких-то жутких, ободранных клубах в техасской глубинке, где гримерки располагались в лучшем случае в подвале, а в худшем — прямо на улице. Это его-то Хайд, привыкший к огромным залам, пятизвездочным отелям и зеркалам в полный рост. Басист был рад, что узнал о туре только постфактум, а то на его голове точно прибавилась бы пара седых волос. В следующий раз он долго не верил своим глазам после просмотра нового видео, в котором Хайд, впервые за двадцать лет карьеры, поцеловал девушку на камеру. Двадцать лет режиссеры как заводные умоляли его о такой великой милости, но Хайд упорно отказывался, и вдруг такое развитие событий. Сидевший с ним рядом при просмотре Кен злорадно пообещал, что теперь Хайд будет целоваться в каждом клипе L'Аrc~en~Ciel, просто из принципа. Потом был совершенно очаровательный клип про нечто, отчаянно напоминавшее свадебное путешествие. Двух главных участников группы. Друг с другом. Конечно, официальная версия объяснения была чиста и невинна, но фанаты и Тетсуя сделали свои выводы. Если это был просто пиар, то это был не тот вид пиара, которым басист стал бы гордиться. Если же это был не пиар... То Хайд, похоже, начал терять ориентиры. Эта догадка подтвердилась на последнем концерте VAMPS, во время которого Хайд вспомнил о старой шутке Кена и прошелся по рукам зрителей. Тетсуя не знал, как к этому относиться. С одной стороны, он не смог сдержать смех: его вокалист, крайне неэлегантно ползающий по людским головам, изображая из себя рок-бога, был очень забавен. Даже не смотря на то, что в первую секунду басист испугался чуть ни до обморока. Однако с другой стороны, все это слишком уж сильно напоминало какую-то безумную, страшную мессу. Это было неправильно. Тетсуе даже не нужно было никаких аргументов. Такое поведение было неприемлемым. Фанаты были товарищами и сообщниками музыканта, а не его паствой. По крайней мере, в Японии. По крайней мере, в его представлениях о музыкальной этике. Тетсуя решил обернуть инцидент в шутку, как не более чем яркий номер шоу, но осадок остался. Осадок, и абсолютная уверенность в том, что Хайда пора было уже возвращать домой. Что он и собирался сделать в самом ближайшем будущем.

***

- Знаешь, Тетсу-кун, я тебе скажу одну вещь. Мне порой кажется, что было бы лучше, если бы я ушел из группы.
Было еще довольно раннее утро, но они уже собрались в студии, в которой вот-вот должен был начаться очередной этап съемки видео на «And She Said». Это была первая песня Хайда, которую они выпустили синглом, в связи с чем вокалист вот уже две недели порхал, как сошедшая с ума бабочка. Специально по его просьбе они даже пригласили американского клип-мейкера, и теперь уже третий день снимали. Результат им нравился, но все успели серьезно подустать, поэтому Тетсу сидел сейчас вялый и разморенный, и с трудом воспринимал информацию извне. Смысл слов Сакуры дошел до него далеко не сразу.
- Подожди. Как ушел? - Он тряхнул головой, раздирая глаза пошире и всматриваясь в спокойные черные глаза напротив. Ударник выпустил в потолок струю сигаретного дыма.
- Нет, ты не пугайся так, я же не говорю, что собираюсь. Просто мне кажется, что мы немного расходимся во взглядах на нашу музыку и нашу карьеру, ты не находишь?
- Сакура-кун, мы — четверо разных людей, разумеется, наши взгляды на многие вещи, в том числе и музыку, будут расходиться. Разве это повод для таких мыслей?
- А разве мой стиль позволяет вам, как основным композиторам, полностью раскрыть свои таланты?
- Ну, лично я ни на что пожаловаться не могу. - Тетсу пожал плечами и помотал головой. Он особо не нервничал, Сакура всегда был странным человеком с кучей всяких неуместных мыслей в голове. Главное, что он не воплощал их в жизнь.
- Да? - В тихом голосе отчетливо скользило недоверие, что даже немного оскорбило басиста: он был совершенно искренен. И страшно не любил, когда его правдивые ответы ставились под сомнение. - Хорошо тогда.
Тетсу собирался было придумать какой-нибудь решающий аргумент, когда в комнату влетел излучающий непривычную для столь раннего часа бодрость вокалист.
- Так, режиссер приехал, скоро будем начинать! Где Кен-чан?
- Да где-то здесь был.
- Главное, чтоб не проспал. Я не хочу, чтоб такой шикарный клип был запорот.
- Да перестань, Хиде-чан. У тебя уже паранойя развилась.
- Точно! Но это от радости. А что, что-то случилось? Какие-то лица у вас мрачные...
- Да вот, Хиде, - Тетсу бросил на барабанщика мстительный взгляд, собираясь пустить в ход самый весомый аргумент из всех — Хайда. - Сакура только что поделился, что порой подумывает, не бросить бы нас.
- Тетсу-кун, - в глазах ударника четко просматривалась мольба, - я же совсем не то гово...
- Что? - План сработал: лицо Хайда вытянулось, глаза широко распахнулись, а в голосе зазвенела обида. - Как это? Как бросить? Сакура-чан, это что, правда?!
Он наклонился к ударнику, заглядывая в глаза и положив обе руки ему на плечи. Тетсу тихо усмехнулся.
- Нет, Хайдо-чан, ну, разумеется, нет! Я ничего такого не имел в виду. Правда, не смотри на меня так.
- Но ты говорил Тет-чан такое?
- Это была шутка, не более того.
- Ну, у тебя и шуточки, Сакура-чан, я тебе скажу. - Хайд фыркнул, выпрямился, откинул волосы на спину и недовольно посмотрел на них обоих. - Вас вообще вдвоем оставлять нельзя, постоянно заводите всякие глупостные разговоры! - Он фыркнул повторно, закатив глаза и покачав головой. Потом нахмурил брови, снова покосился на Сакуру и очень серьезно произнес: - Сакура-чан, ты точно никуда не собираешься?
Сакура метнул в басиста мрачный взгляд и обратился к вокалисту, мягко улыбнувшись:
- Конечно, нет, Хайдо-чан, куда ж я от тебя?
- Вот именно. И мы без тебя никак. Не подведешь?
- Нет. Обещаю. - Это прозвучало твердо и уверенно.
- Ну и славно! - Хайд весело улыбнулся и, пританцовывая, направился в сторону двери. - Пойду, поищу Кена и скажу режиссеру, что все в сборе. Будем начинать!
Присвистывая, он скрылся за дверью. Сакура снова поднял на Тетсу тяжелый взгляд. Басист довольно улыбнулся.
- Вот видишь, даже думать перестань об уходе или о том, что ты, якобы, чего-то там нам не додаешь. Хиде правильно сказал, мы без тебя никак. Так что не нагнетай, все отлично! Пошли, пора на съемки.
Он подмигнул ударнику и дождался, пока тот кивнет в ответ, после чего поднялся и вышел вслед за Хайдом. За его спиной послышался щелчок зажигалки.

***

Шюичи пришел за ним как раз тогда, когда запасы терпения басиста стали подходить к концу. Подмигнув на прощание счастливой официантке, Тетсуя легким шагом направился за своим провожатым. С каждым шагом на душе становилось все спокойнее — цель была близка, самолет благополучно приземлился, группа VAMPS была на борту, а все остальное он был готов преодолеть. Двое мужчин прошли сквозь несколько стеклянных дверей, огибая отдельные группки пассажиров и чемоданов. Наконец, Шюичи остановился.
- Все. Тетсуя-кун, это VIP-зона. Теперь тебе осталось только пройти через две двери, там будет большой зал, и там тебя уже ждут. А я, с твоего позволения, оставлю тебя. Рад, что смог помочь.
- Спасибо большое, Шюичи-сан, ты сильно облегчил мне задачу. С меня причитается.
Шюичи поклонился с улыбкой и растворился в лабиринте коридоров. Тетсуя пошел в указанном направлении.

***

Тетсу шел в указанном направлении — пожилая женщина, у которой он спросил дорогу, послала его в ту сторону, из которой он только что пришел. Оказалось, он проскочил нужный переулок. Ругаясь про себя и спотыкаясь на высоких каблуках, поминутно поглядывая на часы, басист помчался назад. Он уже опоздал; Хиде, разумеется, объяснил дорогу так, что найти его дом не представлялось возможным. Он уже три раза попадал не туда, окончательно заблукав в лабиринте улиц и начиная впадать в отчаяние. Молодой вокалист жил в старом, глухом районе Осаки, славившемся низкой квартирной платой и паршивейшей репутацией. На улице Тетсу встречал только припанкованную шпану и, почему-то, кучу людей крайне пожилого возраста. Контраст был более чем разителен. Люди неизменно провожали его полными удивления и настороженности взглядами, но он не обижался: его внешний вид не мог не вызывать всяких подозрений. Они с Хиде собрались на концерт Dead End, которых, как выяснилось, его новоиспеченный вокалист любил так же безумно, как и он сам. Он даже не смог бы объяснить, почему этот факт обрадовал его даже больше, чем окончание выпускных экзаменов в школе. По какой-то причине обнаружение любого сходства своих вкусов со вкусами Хиде всегда становилось для него маленьким праздником. Надо же, за какие-то полтора года он успел так жутко привязаться к этому странному парню, будто они были ближайшими друзьями с детства. Даже Кен не занимал сейчас столько его мыслей, а уж о Кене он привык частенько думать еще со школы. Такой интерес его самого же забавлял; вот сейчас, думая об этом, Тетсу тоже не сумел сдержать улыбки, чем ошарашил грязноватого вида молодую особу, предположительно женского пола, идущую ему навстречу. Видимо, она подумала, что он улыбался ей, потому что тут же ощерила кривые зубы в ответном оскале и сменила траекторию движения, будто собираясь перехватить его. Тетсу шарахнулся в другую сторону, от греха подальше. Жутковатая улыбка исчезла с лица особы, и она прошла мимо, оглядываясь на него через плечо. Басист вздохнул с облегчением, ускорив шаг. И как Хиде тут живет? С его внешностью и привычкой одеваться он, наверное, вообще спокойно за дверь выйти не может. Хмыкнув, Тетсу в сотый раз глянул на бумажку с адресом и резко затормозил. Справа от него был дом вокалиста.
Хиде открыл далеко не сразу, заставив его пять раз перечитать каракули на бумажке и десять раз осмотреться.
- О, Тет-чан! Ты уже пришел? Привет!
- Привет! Что значит «уже»? Я опоздал почти на час. Твои объяснения не сильно-то помогли...
- На час? - Вокалист округлил и без того немаленькие глаза и оглянулся. Не найдя на стенах часов, он потянулся к руке Тетсу и поднес его часы себе под нос. - Ух ты... И правда. Я совсем выпал из реальности. Ладно, давай, заходи, я сейчас, уже почти готов. Кстати, крутой прикид.
- Ну дык. По последним тенденциям, а как же! Внешний вид в нашем деле — это половина успеха.
- Это поэтому ты меня позвал? - Вокалист манерно собрал волосы в хвост, перекинув их на одно плечо и хитро прищурившись.
- И поэтому тоже. Давай уже, Морри-сан ждать не будет, начнет без нас!
На лице Хиде отразился ужас, он резко развернулся и умчался куда-то вглубь дома, оставив своего гостя на пороге. Покачав головой, басист снял обувь и пошел на звук хлопающих дверцей шкафа и какого-то звона. Попав сначала по ошибке на кухню, он все же добрался до спальни, где вокалист, кидаясь из угла в угол, со скоростью звука то натягивал на себя разные предметы одежды, то снова снимал, бросая критические взгляды в зеркало.
- Тет-чан, ну, что скажешь, какой лучше?
Он повернулся к Тетсу, держа в руках два балахона, черный и темно-синий, и глядя на него так, будто от его решения зависела судьба вселенной. Изобразив на всякий случай на лице глубокую задумчивость, басист ткнул наугад.
- Вот и я думаю, что синий лучше. Все, последние штрихи, и идем.
- Слушай, Хиде-чан. Не жутковато тебе тут жить, а? Я такой народ по пути встречал, мне не по себе было.
- Да ничего. Я привык. Зато плата как у таракана. Да и тихие тут все. И стариков много. А знаешь, рядом со стариками всегда лучше всего жить. Они всегда за всеми следят. Оно, конечно, неприятно, когда тебя отслеживают, зато жить тут совершенно безопасно. Если что, эти моментально в полицию звонят. Больше им все равно заниматься нечем... ай!
В спешке Хиде споткнулся о стопку каких-то книг и чуть не грохнулся на пол. Тетсу рванул было на помощь, но тут же сам налетел на другую стопку.
- Небо, Хиде-чан, ну, почему б тебе полок не купить? Зачем все на полу складировать?
- Да ладно, ты просто слишком помешан на порядке. - Хиде потирал ушибленный локоть. - Черт. Теперь кольцо не могу найти. Придется идти без украшений.
- Да на тебе уже тонна!
- Все равно я хотел еще.
- Вот будет у тебя порядок, будешь все находить. А теперь пошли, разогрев уже точно пропустим.
Кое-как он вытянул вокалиста из дома. Всю дорогу до концертного зала Хиде сокрушался по поводу забытых дома вещей и пару раз, побелев, спрашивал его, не забыл ли он выключить чайник и утюг. Тетсу на всякий случай сказал, что не забыл, хотя совершенно этого не знал. Певец, похоже, ему не верил, но не спорил. Басист же про себя порадовался, что не отдал Хиде билет, решив взять оба с собой.
Прокладывая себе путь локтями, они все же добрались до первых рядов, хоть и пришли одними из последних — небольшой зал уже был забит до отказа. Шоу началось практически сразу.
Тетсу был фанатом Морри. Он восхищался этим человеком. Это был его четырнадцатый концерт, но он не уставал ходить на выступления своего кумира. Музыка была свежей и чужеродной, как порция новой крови в вены, и он обожал ее грохот в ушах. Он не хотел бы сам играть такую же, но считал ее более чем достойной для того, чтобы сходить с ума. Она освобождала. Тетсу кричал, прыгал, танцевал, смеялся и чуть не прослезился на особо проникновенной балладе, вовремя вспомнив, что он не один на концерте, а плакать на глазах у Хиде не хотелось. Он посмотрел на вокалиста и обомлел: тот, казалось, вообще не замечал ничего вокруг, даже тычущих в ребра локтей стоявших рядом. Прижав пальцы обеих рук ко рту, он неотрывно смотрел на высокого, красивого, таинственного мужчину у микрофона. В расширенных зрачках не было ничего, кроме абсолютного, фанатичного экстаза. Тетсу даже оглянулся по сторонам, рассматривая глаза остальных людей, но ни в одних не нашел такого же. Хиде весь был там, в каждом звуке, каждом слове, каждом жесте. Казалось, даже не дышал. Тетсу усмехнулся, удивленный такой реакцией. Конечно, он и сам был фанатом, но все-таки такое преклонение — это нечто особенное. Когда он бросил взгляд на своего певца в следующий раз, тот уже не смотрел на сцену. С плотно закрытыми глазами он, как в трансе, покачивался в такт музыке, так и не отняв рук от лица. До самого конца концерта.
Они ушли из зала последними, потому что Хиде продолжал, не шевелясь, стоять на своем месте, полными слез глазами уставившись на сцену, по которой сновал стафф, собирая аппаратуру. Наверное, если бы Тетсу не взял его под локоть, он остался бы там на всю ночь. И, прикоснувшись к нему, басист в ужасе понял, что вокалиста трясло.
- Хиде-чан? Черт возьми, ты в порядке? Ты весь дрожишь...
- А, что? - Хиде, выходя из своего транса, перевел на него счастливые глаза. - О, Тет-чан, я и забыл, что ты здесь. Не обращай внимания, я всегда такой на концертах. Наверное, мне стоило тебя предупредить...
- Да уж, - ворчливо буркнул басист, переводя дыхание.
Они вышли на улицу. Теплая летняя ночь решила обрадовать их не менее теплым и летним, но очень сильным дождем.
- Черт, а вот зонтик-то я и не взял...
- Да зачем зонтик, Тет-чан, посмотри, какая красота!
Теперь уже Хиде схватил его за локоть и потащил прямо под ливень, смеясь и высказывая что-то по поводу концерта. Во всем потоке слов Тетсу смог понять только одно — Хиде был под глубоким впечатлением от увиденного. Вдруг вокалист встал, как вкопанный, и очень внимательно посмотрел ему прямо в глаза.
- Тетсу-чан. Мы должны играть так же. Я хочу, чтобы люди в толпе, глядя на нас на сцене, чувствовали себя так же. - Он говорил с таким чувством, будто требовал от него поклясться на месте, что именно так и будет. - Я очень этого хочу. Понимаешь?
- Конечно, понимаю. Я и сам этого хочу. - Тетсу сморгнул нависшие на ресницах капельки дождя. Хиде подозрительно на него посмотрел, будто пытаясь прочитать, насколько басист был искренен в своем ответе.
- Знаю. Но... Ладно. Это. Вот именно это, - он снова сделал ударение, - я беру на себя. Это моя задача. И у меня получится. Обещаю.
И, развернувшись, он потянул его дальше по улице по направлению к метро, шлепая прямо по гигантским лужам.

***

Стеклянные двери разъехались в последний раз.
VIP-зал мало чем отличался от остальных залов токийского аэропорта: такие же светлые тона, огромные окна и зеленые растения в квадратных горшках. Только вот людей практически не было. Строго говоря, он увидел лишь двоих.
На фоне необъятного окна, залитого с наружней стороны потоками дождя, на длинной и широкой белой скамье с мягкой обивкой спиной к спине сидели оба участника группы VAMPS. Каз сидел очень прямо и смотрел в стену напротив, похоже, на большие электронные часы. Хайд выглядел совершенно расслабленным, облокотившись на спину друга, положив светлую голову тому на плечо и прикрыв глаза. Оба не шевелились, от чего вся сцена казалась фотографией, которая излучала бы полное умиротворение, если бы вдалеке в сером небе не вспыхивали маленькие молнии. Тетсуя замер на пороге, не зная, как подойти, как нарушить эту идиллию — эти двое, казалось, создали вокруг себя невидимую стену, защищавшую их собственный мирок от любых вторжений извне. Почти силой оторвав себя от этой картины, басист огляделся и обнаружил, что зал был далеко не таким пустынным: в общей сложности человек пятнадцать бродили по углам, перебрасываясь какими-то фразами, разговаривая по мобильным телефонам, поглощая нехитрую еду. Некоторых из них Тетсуя узнал — он видел их за сценой на выступлениях VAMPS на фестивалях. Среди этих людей бурлила жизнь, но магическим образом вся суета обходила стороной пару на белой скамье.
Ему казалось, он простоял так целую вечность, но на самом деле прошло, наверное, не более пары десятков секунд, прежде чем один из менеджеров VAMPS не заприметил его и не подошел, сгибаясь в поклоне. Тетсуя вежливо прервал заготовленную речь мужчины, жестом попросив не вмешиваться. Менеджер с очередным поклоном отступил. Оставшись один, басист снова обратил свой взор на двух мужчин, так и не поменявших позы. И снова не смог заставить себя ступить к ним. Он не знал, сколько бы простоял вот так, если бы Каз вдруг не сморгнул и не повернул голову в его сторону. Пару секунд они просто смотрели друг другу в глаза, а потом гитарист положил ладонь на пальцы Хайда, сжимая их. Вокалист слегка вздрогнул и слишком резко обернулся в сторону Тетсуи, будто и не отдыхал вовсе, а только и ждал его прихода. Теперь на него смотрело две пары черных глаз, явно выжидая его действий. Зашевелившись, мужчины как будто сняли с него заклятье — расправив плечи, он твердым шагом направился к ним. Отпустив ладонь певца, Каз поднялся басисту навстречу, изобразив на лице приветливую улыбку. Оказавшийся вблизи очень бледным Хайд шумно выдохнул и потер лицо руками.
- Добрый день, Тетсуя-сан. Удивительно, что ты вовремя — по телевизору передавали, что в Токио страшные пробки. - Каз протянул ему руку.
- Здравствуй, Кадзу-сан. Да, в Токио просто ад. Особенно под этим ливнем. Я, честно сказать, переживал за вашу посадку.
- Спасибо, но, слава небу, все обошлось. Хотя приятного было мало, мы попали в зону турбулентности.
- О, это отвратительно.
- Да уж.
Оба замолчали и посмотрели на Хайда, все еще сидевшего и как-то растеряно глядевшего на басиста.
- Хайдо-чан? Все в порядке?
- М? А, да. Конечно, Тет-чан, я рад тебя видеть. - Вокалист слабо улыбнулся. - Просто... - Теперь он повернулся к Казу, глядя на него с таким выражением, будто просил о поддержке.
- Просто Хайдо-кун плохо переносит турбуленции. - Лицо Каза было совершенно бесстрастным. Вокалист неуверенно кивнул.
- Вот, точно. Турбуленции.
Опять повисло неловкое молчание. Осознав, что оба мужчины выжидательно смотрят на него, Хайд, наконец, поднялся.
- Спасибо, Тет-чан, что ты сам решил меня встретить. Это было совершенно необязательно, но...
- Ничего, мне вовсе не в тягость, даже совсем наоборот.
- Да... Да, спасибо...
- Кадзу-сан, ты в отпуск?
- Совершенно верно. Развеюсь. Я уже высказал Хайдо-кун свое сочувствие по поводу того, что он отдохнуть не сможет. - Каз слегка дернул бровью. Тетсуя так и не понял, в направлении кого из них. Хайд покачал головой.
- Мне не нужен отпуск, я полон сил и энергии. - Его внешний вид говорил совсем об обратном, но Тетсуя не смог не отметить про себя похвальные попытки певца держаться молодцом.
- Ничего, Кадзу-сан, не переживай, мы его побережем.
Было во всей ситуации что-то абсурдное. Он обещал поберечь своего вокалиста для другого музыканта. По меньшей мере, странно. Судя по всему, Каз понял его, потому что усмехнулся, прикрыв на секунду глаза и кивая.
- Ну, что же, тогда я спокоен. Спокоен и готов отправляться, мой самолет Улетает через двадцать минут.
От Тетсуи не укрылось, как Хайд нервно и быстро кинул взгляд на электронные часы, на которые пять минут назад с таким упорством смотрел Каз. Гитарист наклонился к своему чемодану, перекидывая попутно через плечо небольшой рюкзак. Он выглядел удивительно расслабленным, даже довольным. Как самый настоящий турист, собирающийся в приятный отпуск. Поразительная, непробиваемая выдержка. Или же поразительное, непробиваемое безразличие. Но ведь как-то Хайд его все-таки пробил. Потратив на это огромное количество сил и времени, но пробил. Даже Каз не смог противостоять вокалисту вечно. Тетсую волновало одно: что сам Хайд успел привязаться слишком сильно. Хотя бы и просто потому, что вложил все эти силы и время в отношения с гитаристом. Отдал слишком много, добиваясь своего. И сейчас, в отличии от своего умиротворенного друга, беспокоящегося разве что только о времени до самолета, Хайд выглядел опустошенным и потерянным. Похоже, Каз выполнил только половину их с басистом давнишнего уговора. Тетсуя вздохнул, протягивая гитаристу руку на прощание. Каз, глядя ему прямо в глаза, сильно и уверенно ее пожал.
- Желаю удачи, Тетсуя-сан. Надеюсь, мы скоро увидимся.
- И я надеюсь на то же. Приятного отдыха.
Тетсуя хотел отойти, давая группе VAMPS спокойно попрощаться, но Каз дал понять, что тянуть резину не собирался. Он коротко пожал ладонь Хайда, кивнув и внимательно посмотрев в глаза, после чего подхватил чемодан и направился в сторону дальнего выхода, ведшего в недра аэропорта, по пути перебрасываясь фразами с засуетившимися вокруг него менеджерами и помощниками.
- Они в нем души не чают. - Медленно, устало протянул Хайд, глядя в спину так и не обернувшемуся гитаристу. - Он — хороший организатор. Почти как ты. Жаль, ему все это не так интересно, как тебе.
- Действительно, жаль. Ну, что, Хиде? Пойдем?
Хайд наконец встретился с ним глазами, и Тетсуя незаметно вздрогнул. Он очень давно не видел у своего певца этого взгляда: тот смотрел так, будто был старше басиста на несколько жизней. Задумчиво, спокойно и слегка печально.
- Скажи мне, Тетсу. Почему я всегда возвращаюсь к тебе?
Тетсуя улыбнулся. Так мягко, как только мог. Удивительный вопрос. Удивительная непосредственность. Такая привычная, но никогда не перестававшая поражать его. Что он мог ответить? Лгать было неуместно, а говорить всю правду — чревато. Он наклонился, беря за ручку чемодан певца.
- Пойдем, Хиде. Уже поздно.
- Не ответишь?
Он выпрямился, снова глядя в глаза напротив, задумался на секунду и тихо, твердо произнес:
- Потому, что я всегда тебя жду. Потому, что я всегда на твоей стороне. Потому, что я всегда рад тебе. Что бы ни было. - На лице Хайда не дрогнул ни единый мускул, но Тетсуя знал, что попал в десятку. - А теперь пойдем, в городе и вправду страшные пробки, хватит время терять.
Развернувшись, он направился к выходу, везя за собой чемодан и ни на секунду не сомневаясь, что за ним следуют.

Конец.

P.S.

Осака купалась в чудесном летнем утре. В небе над городом не было ни облачка, но дневная жара еще не успела вступить в свои права, проигрывая пока бодрящей прохладе рассвета. В маленьком кафе прямо на берегу залива в порту миловидная молоденькая официантка, тайком позевывая и поминутно поправляя чепчик на голове, разносила чай, кофе и горячий шоколад. В очередной раз заставив небольшой поднос посудой, она подошла к дальнему столику, расположенному прямо над невысоким обрывом. Недалеко внизу плескалась темно-серая вода, по поверхности которой бегали солнечные зайчики. Официантка, скользнув взглядом по глади моря, поставила на столик две дымящиеся чашки и улыбнулась поблагодарившим ее посетителям. В который уже за это утро раз подивившись этой странной парочке, девушка удалилась, решив не забивать себе голову всякими глупостями. В последние пару лет в ее родном городе появилось огромное количество странных молодых людей. Правда, они крайне редко заходили в ее кафе, но мало ли, что там творится в мыслях этих чудаков.
Пока официантка шла в направлении кухни и размышляла на эту захватывающую тему, один из странных посетителей — симпатичный молодой человек весь в черном, с длинными волосами и хитрым взглядом темно-карих глаз — взял чашку в руки, аккуратно отпил, слегка нахмурившись, попробовал напиток на языке, довольно хмыкнул и сделал еще один глоток. Отставив чашку в сторону, он, сощурившись, посмотрел на своего товарища напротив, внимательно изучая его. Изучать было что, потому что напротив сидело крайне необычное создание. Хрупкий парень в белоснежном балахоне, слегка прикрыв огромные глаза в пол-лица, мягким движением откинул на спину невероятно густые, волнистые волосы и осторожно, будто боясь обжечься, поднес чашку к губам. Несколько секунд он дул на ее содержимое, но, видимо, это действие не принесло желаемого результата — слегка скривив пухлые губы и наморщив нос, парень поставил чашку на место, так и не отпив. Тяжело вздохнув, он жеманным жестом отбросил прядку со лба и посмотрел прямо в лицо молодого мужчины напротив, улыбнувшись и обнажив при этом ряд белых зубов. Пару секунд эти двое смотрели друг на друга, а потом парень в белом, несколько картавя, произнес неожиданно низким, грудным голосом:
- Так ты говоришь, ты нашел подходящее название?
- Ага. - Молодой человек в черном уверенно кивнул. - Рылся в книгах и нашел это название. Радуга по-французски.
- По-французски? Почему не назваться просто «радуга»?
- Ну. Это было бы слишком просто. А по-французски звучит очень красиво. L'arc en ciel.
- Как?
- L'arc en ciel. - Во второй раз парень постарался выговорить слово по слогам. Судя по удовольствию, написанному на его лице, ему самому слово очень нравилось.
- Ла... р... - Его товарищ не излучал такого оптимизма, отчаянно нахмурившись и шевеля губами в тщетных попытках повторить сложное словосочетание. - Ой, напиши, а, я даже выговорить это не могу!
Коротко вздохнув, парень в черном достал из кармана ручку и вывел на салфетке «l'arc en ciel», протягивая ее товарищу. Тот пару мгновений смотрел на бумажку, а потом прочел:
- Ра... ру.. ку.. ен.. щиеру. Раруку ен Щиеру. Симпатично звучит. Необычно. Да и Франция нынче в моде. Дай-ка я только подкорректирую кое-что. - Он взял ручку из пальцев второго и, покусав нижнюю губу, подправил запись. Теперь она выглядела так: «L'Arc~en~Ciel». - Вот. Так смотрится намного лучше, тебе не кажется?
Бросив взгляд на салфетку, парень с хитрым взглядом задумчиво кивнул.
- Ты — художник, тебе виднее. Пусть будет так.
- Пусть. Ну, а все-таки. Почему именно «радуга»?
- По-моему, очень символично, не находишь? Все цвета радуги. Красиво и многогранно. Ну, и сиять мы будем как радуга. Мы — радуга на музыкальном небе Японии. Все хотят быть звездами, а мы будем радугой. Разве плохо?
- Замечательно. Только, - парень в белом заправил волосы за ухо, опустив ресницы, - только вот появляется радуга лишь после дождя. А это тоже символично.
- Конечно. - Лицо его товарища стало очень серьезным, от чего он сразу показался на много лет старше. - Но разве бывает успех без испытаний? Ты их боишься?
- Если ты не боишься, то и я не боюсь. Ты, похоже, знаешь, что делать. - Парень лукаво улыбнулся, слегка наклонив голову набок. Второй твердо кивнул, всем видом излучая уверенность в себе и своих планах.
Подошедшая по их зову официантка с поклоном приняла деньги и проводила их до выхода. Любопытство все же взяло верх, поэтому, когда двое молодых людей уже спустились с крыльца, она окликнула их.
- Скажите. А все же. Кто вы такие?
Парни весело перемигнулись, и тот, что был в черном, громко произнес:
- Мы — группа Раруку ен Щиеру. И очень скоро о нас будет говорить вся Япония!
С этими словами оба отвесили легкие поклоны и удалились по улице прочь от побережья. Девушка пару секунд постояла в задумчивости, а потом пробормотала под нос:
- Ох уж эти музыканты. Развелось, как грибов после дождя. И всем кажется, что о них будет говорить вся страна! Глупость какая. Хотя... Может, я еще и пожалею, что не взяла автограф. Тем более, что тот, в белом, такой хорошенький...
Слегка вздохнув и мечтательно улыбнувшись, она вошла внутрь кафе. Порыв веселого бриза рванул белые занавески на открытом окне, подхватил с дальнего столика забытую салфетку и унес ее в море.

back