Мажоры!!!
"Ну наконец-то" — было первой мыслью, пришедшей мне в голову, стоило лишь проснуться. Нет, она не была связана с тем, что я наконец-то проснулся, все дело в том, что именно сегодня случится то, чего я добивался уже несколько лет. Сегодня мы наконец-то получим статус "Мажоры".
С улыбкой прикрыл глаза и потянулся. Погода на улице стояла отличная. Чистое голубое небо, солнце, легкий ветерок — красота. Продолжая улыбаться, пошел в душ, по дороге закинул в микроволновку кусок вчерашней пиццы и включил чайник.
Быстро приняв душ и позавтракав, стал собираться на работу. Хорошее настроение и не собиралось меня покидать. У ребят в студии на лицах сияли такие же улыбки.
— Ну что, ребята, готовы к триумфу? — спросил всех Йо.
— Конечно готовы... к вечеринке, — подмигнул ему Ю.
— Вам бы только развлекаться, — фыркнул Аяме и тут же добавил, — А кто будет? И что — как вообще?
— Ну... небольшая речь, пара наших песен. Вот ведь, у нас праздник, а все равно работать, — возмущению Ю, казалось, не было предела. — Думаю ребята из DELUHI придут, ну и конечно же Versailles.
— Versailles? — Проявил я интерес к беседе.
— Ага, — согласно кивнул Йо, — Наши наставники и своего рода покровители, тем более, Камиджо — наш продюсер, куда ж без них-то?
— Ну да, да. Просто давненько уже Камиджо не появлялся, — почему-то начал оправдываться я.
— Дак у них же новый басист теперь, вот и вводят в курс дела.
— Масаши, симпатичный мальчик, ученик Жасмина, — неожиданно подал голос Анзи.
— Симпатичный? — я удивленно посмотрел на нашего гитариста.
— Ага, — спокойно кивнул он, — симпатичный, очень даже.
— Неее, ты не прав. Самый красивый у них — Хизаки-химе, — возразил ему Аяме.
— Да не, Теру очень милый, прямо как герой из аниме, — как оказалось, у Ю тоже было свое мнение насчет самого красивого участника группы Versailles. — Соно, а ты-то как думаешь?
И даже не успев подумать, я выпалил:
— Камиджо, конечно же. Вообще не понимаю вашего спора, когда такой человек, как он, есть в группе.
Все почему-то озадаченно посмотрели на меня.
— А что я такого сказал?
— Да нет, ничего. Камиджо, так Камиджо, мы что против что ли? — голосом, как будто разговаривает с тяжелобольным, отозвался Йо.
Я же продолжал стоять и непонимающе на всех смотреть до тех пор, пока не раздался дружный смех.
— Ребята, вы чего это? — осторожно поинтересовался я, чем вызвал новую волну, теперь уже дикого ржача.
— Ой, не могу... лидер-сан... видел бы ты свое лицо... — в перерывах между смешками, попытался ответить Аяме.
— Ах так, весело вам значит? Как грозный лидер, приказываю вам прекратить ржать и немедленно взяться за инструменты. Сделаем последний прогон.
— Кааакой ты страшный...
— Разговорчики отставить!
Продолжая подхихикивать, ребята разошлись по своим местам, а я встал к микрофону. С первых же звуков, с головой погрузился в музыку, выкинув из головы все мысли. Этот разговор тоже забылся.
Вечеринка
После небольшого прогона мы отдали себя на растерзание визажистов, и вот, уже через каких-то пару часов, все были полностью готовы к предстоящему торжеству, на которое незамедлительно отправились.
В клубе, где все должно проходить, уже собралась приличная толпа народа. Как и было запланировано, мы подъехали не к самому началу, чем и привлекли к себе дополнительное внимание. Со всех сторон на нас смотрели улыбающиеся лица, и доносились поздравления.
Организаторы предоставили нам слово, и, как лидер группы, я должен был произнести речь, хоть и не особо это люблю.
— Дамы и господа, рады приветствовать вас на этом балу,посвященном... — говоря, я с наслаждением любовался слегка прифигевшими от такого начала J-Rock'ерами. — Да ладно, шучу. На самом деле, мы очень долго ждали этого дня и очень к нему стремились. Вот мы и мажоры!!! Огромное спасибо всем, кто верил в нас, и тем кто нас все это время поддерживал.
— Мы вас всех-всех любим!!! — влез Ю.
— Эй, кажется, это моя речь, — притворно возмутился я. Ю же сразу сделал ангельское личико, это с его-то мейк-апом! чем вызвал смешки в зале. — Хотя ты прав, мы и вправду вас любим! Спасибо всем! А отдельное спасибо нашему продюсеру, Камиджо, тебя мы любим больше всех, — я улыбнулся, — Еще раз огромное всем спасибо, а мы счастливы!!!
Под аплодисменты мы поклонились и встали к инструментам, чтобы исполнить пару запланированных песен. Музыка, драйф, радость и щепотка фан-сервиса в качестве затравки для зрителей. Возможно мне показалось, но этот мини концерт был одним из лучших, за все годы выступлений. В конце последней песни неугомонный Ю подбросил палочки вверх и громко крикнул:
— А теперь вечеринка!!! — его сразу поддержал одобрительный гул голосов.
Стоило мне спуститься со сцены, как я сразу угодил в объятья моего лучшего друга.
— Соно, солнце, поздравляю тебя!!! Вы такие молодцы!!!
— Джури, ты же узнал об этом раньше всех остальных, чего сейчас-то так радуешься? — выпутываясь из крепких дружеских объятий, произнес я.
— Ну и что? Это же так здорово!
— Что, Джури-кун, опять домогаешься нашего вокалиста? — поддел Джури подошедший Йо, эти двое почему-то друг друга недолюбливали.
— Завидуй молча, Йо-кун, тебе вокалисты вообще не светят, — Джури показал ему язык.
— Блин, парни, давайте хотя бы не сегодня, — мне совершенно не хотелось слушать, как мой друг и мой басист весь вечер огрызаются друг на друга.
— Прости нас Соно-чан, больше так не будем, — вокалист DELUHI состроил кавайную мордочку, — Ой, слушай, я побежал, здесь где-то Бьо ходит.
— Иди уже, Казанова.
— Еще увидимся, — и он растворился в толпе.
— Соно, как думаешь, у них все серьезно?
— Не знаю Йо, а что?
— Ну вы же друзья...
— Друзья, но в личную жизнь друг друга особо не лезем. Но знаешь, вроде они просто дурачатся.
— Ясно. О, Versailles.
И точно, к нам направлялась четверка из Versailles. Четверка? Как четверка? А где Камиджо? Я тут же начал искать его глазами, но увы и ах, конечно же, не нашел. Тем временем рядом со мной нарисовался Анзи.
— Соно-сан, поздравляем вас. Вы наконец-то это сделали, — несколько церемонно, впрочем, как всегда, провозгласил Хизаки.
— Теперь можно хвастаться, что я участвовал в одном туре с самими Matenrou Opera, — подмигнул нам Теру.
— Ах, Теру-сан, не преувеличивайте.
Это кто сказал? Аяме??? А он когда успел подойти?
— Аяме, ну хватит уже этих "санов", я ненамного тебя старше.
— Понял, понял.
— Жаль, что мне не удосужилось играть с вами и познакомиться более близко, — немного смущенно произнес Масаши.
— Ну еще не все потеряно, а с познакомиться поближе вообще проблем нет. Пойдем выпьем, — и схватив басиста за руку, Анзи куда-то его потащил.
Все ясно, не зря значит говорил, что он симпатичный. Решил взять парня в оборот, ну Анзи...
— Соно, если твой гитарист... — начал Юки.
— Не переживай, Юки-сан, сам шкуру спущу.
— Хм... ну хорошо.
— Кстати, а где Камиджо?
— Камиджо? — мне показалось или Хизаки смутился? — Ой, Джука-сан, прошу меня простить.
Химе быстренько прошествовал к своему коллеге по Node of Scherzo.
Не понял? Это он так от ответа ушел значит. Ладно, спрошу остальных. Я повернулся, но не увидел никого из тех, кто мне был необходим. Эти... хм... семпаи скрылись в неизвестном направлении, до кучи забрав и моих музыкантов. Ладно, разберемся. Хотя, не на трезвую голову, как говорится. А что, можно и выпить, праздник же. Взяв бокал шампанского, я решил найти местечко поуединеннее, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию.
Поцелуй
Взяв бокал шампанского, я решил найти местечко поуединеннее, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию.
— Не хорошо пить в одиночестве, тем более находясь на подобном мероприятии.
От неожиданности я аж подпрыгнул. Шампанское в почти полном бокале подпрыгнуло вместе со мной, и теперь несколько капель остались на подбородке.
— Ах, как неловко, — Камиджо осторожно провел рукой, затянутой в перчатку по моему лицу, стирая злополучные капли. — Неужели я такой страшный, что ты даже испугался?
— Нет, вы очень красивы, просто не ожидал встречи.
— Почему же? Ведь я ваш продюсер.
— Ну, ведь Масаши и новый сингл...
— Ах, Соно, не ревнуй. Разве может быть что-то важнее этого события?
Рука все еще была на моем лице. Я смотрел в его немного холодные глаза, хотя, возможно, это лишь эффект линз. Чарующий голос Камиждо и вся эта ситуация странным образом подействовала на меня. Не задумываясь о том, что делаю, повинуясь лишь желанию, я чуть наклонился вперед и припал к его губам поцелуем. В тот момент я даже не мог подумать, что он может оттолкнуть меня или что это кто-либо увидит. Но ничего подобного и не произошло. Его губы с готовностью ответили на мой порыв, рука плавно переместилась на затылок, другая легла на талию, притягивая ближе, и тем самым углубляя наш поцелуй.
Интересно, сколько это длилось? Мне одновременно казалось, что всего лишь мгновение, и что уже, как минимум, пол часа. Это было просто головокружительно и очень нежно. Камиджо осторожно расцепил объятья и прервал поцелуй, отчего я разочарованно вздохнул и потянулся за прерванным наслаждением. Тихий смешок вернул меня в реальность.
— Ну не все сразу, да и нас могут увидеть.
И тут я понял, ЧТО сейчас произошло. Мои глаза удивленно распахнулись, и краска прилила к лицу. Рука Камиджо нежно коснулась моей щеки.
— Расслабься, — он почти невесомо коснулся губами уголка моего рта и ушел. Я же продолжал ошарашенно стоять, прижимая ладонь к щеке, ровно в том месте, где мгновение назад была рука солиста Versailles. Вот я и сделал то, о чем иногда задумывался. Он же действительно красивый. Вот только стоит ли продолжить или... Так, стоп, кто-то тут пить собирался. Вот и буду пока пить.
— Соно, ты что тут стоишь один? — это Джури нарушил мое уединение. Рассказать или нет? Нет. — Пошли, пошли, там этот твой, Камиджо пришел. Ищет тебя, хочет поздравить.
Он схватил меня за руку и потянул ближе к центру зала. Камиджо стоял там. Длинные золотые волосы, завитые локонами, обрамляли его лицо с идеальным макияжем. Камзол, точно по фигуре, и белые перчатки. Странно, что раньше я даже не обратил внимание на то, как он выглядит. В руках у Юджи был огромный букет темно-красных роз.
— Соно-кун, я от всей души рад и очень вами горжусь. Вы наконец-то достигли одной из своих целей. Позволь же подарить тебе этот скромный букет, — он протянул мне эту громадину, — Поздравляю, — губы скользнули по щеке, все как положено, и ни намека на тот поцелуй.
Ну вот, последнее поздравление получено, теперь можно и повеселиться. И все завертелось бешеной круговертью. Мы пили, много смеялись. То появлялся, то вновь исчезал Джури. Вечный энерджайзер, чтоб его, но это я любя, конечно же. Ребята тоже периодически попадали в поле моего зрения. Анзи постоянно был рядом с новым басистом Versailles. Неужто и вправду нравится? Хм, что-то раньше не замечал за ним тяги к лицам мужского пола. Хотя в наше время нечему удивляться. Да и кто бы говорил, собственно. Кстати, куда опять делся Камиджо? Надо будет его найти, хорошо бы повторить наш поцелуй, а лучше вообще пойти дальше.
То, чего я хочу
Домой решили разбредаться глубоко заполночь. Джури, в обнимку с Бьо, свалил самый первый. Анзи ушел вслед за ним, предварительно взяв у Масаши номер телефона и, кажется, договорившись встретиться в ближайшие дни. Йо ушел, прихватив с собой пару бутылок из бара. Странный он какой-то в последнее время. Вслед за ним ушли и остальные члены моей группы. О, вот и Камиджо появился. А что если?
— Камиджо, я что-то немного перебрал, не мог бы ты подвезти меня? Просто все ребята уже ушли, а такси ловить не хочется, вдруг водитель узнает, а я в таком состоянии. — Ну я же и вправду слегка перебрал.
— Хорошо, поехали.
Как быстро он согласился. Что ж, отлично. Ехали молча, каждый думал о своем. У меня в голове мелькали мысли о том, правильно ли то, что я собираюсь сделать. Камиджо, конечно, всегда интересовал меня, но сегодня, после того разговора в студии и поцелуя на вечеринке, я понял, что он мне и правда очень нравится. И все-таки, стоит ли? Жаль, что я не настолько пьян, чтобы не думать. А, была — не была. Машина плавно остановилась возле моего дома.
— Спасибо тебе большое, — улыбаясь, сказал я.
— Да не за что, всегда рад помочь. Спокойной ночи, Соно, — Юджи улыбался мне в ответ.
Я немного шатаясь вылез из машины.
— Оясуми.
Продолжая деланно покачиваться, а еще и спотыкаясь, я побрел к дому.
— Эй, Соно, подожди. Может тебя проводить? Видимо ты и вправду слегка перебрал.
— Да не стоит беспокоиться, — я беззаботно махнул рукой, тут же опасно покачнувшись.
— Нет уж, чудо ты пьяное, идем провожу.
Он вышел из машины и, приобняв меня за талию, повел домой.
— Еще раз спасибо тебе.
— Ничего, мне не сложно.
Он такой милый и заботливый. Мы поднялись на лифте на 14 этаж и дошли таки до моей квартиры. Порядочно повозившись с ключами, я все-таки открыл двери. Камиджо все еще аккуратно поддерживал меня. А у меня талант изображать пьяного, ну... настолько пьяного. Мы вошли в квартиру, и я решился. Обвив шею Камиджо руками, я потянулся за поцелуем, но он отстранился.
— Ты меня хочешь? Хочешь переспать со мной? — мне опять показался холодный блеск в его глазах. Дурацкие линзы! Отбросив все сомнения я сказал:
— Да, очень хочу. — И вновь хотел его поцеловать, но Камиджо снова уклонился. Вместо этого он начал покрывать властными поцелуями мою шею. Его руки забрались ко мне под футболку.
— Давай в спальню, — прошептал я.
Он лишь кивнул и за руку потащил меня в спальню, благо, расположение комнат в моей квартире знал довольно хорошо, так как не раз раньше бывал в гостях.
— Раздевайся, — выдохнул он мне в ухо, хотя прозвучало это как приказ. Сам он стал стягивать с себя камзол.
Странно. Ну да ладно, зато я опять получу то, что хочу, а сейчас я очень хочу его. Непослушными руками я стал снимать с себя одежду. Когда на мне осталось лишь белье, я поднял глаза на Камиджо. В тусклом свете, что просачивался с улицы, его силуэт был просто прекрасен. Шикарные волосы рассыпались по обнаженным плечам. Захотелось оказаться за завесой этих волос, целуясь с их обладателем. От одной этой мысли дыхание перехватило, я протянул руку, пытаясь его коснуться. Но не тут-то было. Юджи перехватил ее и повалил меня на кровать, тут же впиваясь мне в шею немного болезненными поцелуями. Рука сразу стала поглаживать мой пах через ткань трусов.
— Я же сказал раздеться, — недовольно произнес он, отстраняясь.
— Прости, просто оставил это тебе, — и как в таком состоянии опьянения и нехилого возбуждения я вообще могу внятно говорить?
— Хорошо.
Вот я и лишен последней части одежды. Камиджо не теряя время взял с тумбочки какой-то крем и выдавил его себе на руку.
— Повернись.
Ну вот, а я так хотел видеть его лицо, но он уже помогал мне занять нужную позицию. Я ждал проникновения, но он что-то медлил. Тогда я повернул голову и, пройдясь языком по нижней губе, как можно более соблазнительнее произнес:
— Возьми же меня, пожалуйста, — слова я подкрепил действием: сильнее прогнувшись в спине.
Дальше он уже не медлил. Положив руки мне на бедра Камиджо стал медленно входить, давая мне привыкнуть и, видимо, привыкая сам. Войдя до конца, он начал медленно двигаться, постепенно наращивая темп. От заполнявшего удовольствия я срывался на громкие стоны. Он же лишь тяжело дышал.
— Еще... сильнее...
Я уже сам стал подаваться на встречу толчкам, желая получить как можно больше наслаждения. Его движения ускорились и стали более жесткими. Он то почти выходил из меня, то вновь врывался, насаживая до конца. В таком темпе надолго нас не хватило. Через пару минут я не выдержал и с громким стоном, переходящим в какой-то всхлип, кончил практически падая на простыни. Камиджо толкнулся в мое тело еще раз и тоже достиг оргазма, сильнее вцепляясь пальцами мне в бедра. Через какое-то время он вышел из моего тела и прилег рядом. Поддавшись порыву я обнял его. Руки Юджи обвили мою талию, а сам певец накрыл мои губы нежнейшим поцелуем.
— Камиджо, я люблю тебя, — разорвав этот восхитительный поцелуй, признался я.
То, что я получил
— Камиджо, я люблю тебя, — разорвав этот восхитительный поцелуй, признался я.
Руки с талии тут же исчезли, и Юджи сел.
— Ты, что? — в голосе не было и намека на ту нежность, что была еще секунду назад.
— Люблю тебя, — повторил я.
— Секс — это не любовь, Соно, это просто секс. Ты этого хотел, ты это и получил.
— Как ты можешь говорить такое человеку, который только что признался тебе в любви? — я подорвался с кровати, садясь рядом и требовательно заглядывая ему в лицо.
И что же я там увидел? Да ничего. Полное равнодушие.
— Просто так оно и есть, то, что ты называешь любовью, всего лишь желание, похоть.
— Да кто ты такой, чтобы так говорить? Что обо мне знаешь? Кто дал тебе право решать за меня, что я чувствую?
— Соно, не веди себя как ребенок, к чему эта истерика?
— Ах ребенок значит? А кто только что трахал этого ребенка, между прочим, на этой самой кровати? Что ты пережил в жизни, чтобы судить обо мне? Что ты знаешь о любви?
— Я больше не вижу смысла продолжать этот разговор, — он встал и совершенно спокойно стал одеваться.
— Но ты же сам меня хотел, почему же теперь уходишь?
— Этого хотел ты, и начал это тоже ты, я просто дал тебе то, чего ты желал.
— А тот поцелуй на вечеринке?
— Его инициатором тоже ты выступил.
— А какого тогда было отвечать на него и сейчас на это все тоже, если ты так этого не хотел. Зачем играть с моими чувствами?
— Говорю тебе, ты путаешь любовь с чем-то другим.
— Да что ты знаешь о любви? Ты вообще хоть раз любил? — я уже кричал.
— Это имеет значение?
— Значит нет, если бы ты хоть раз в своей жизни любил, ты бы понял меня, а не просто воспользовался моим телом на одну ночь.
— Я никогда не использовал людей, и я понимаю тебя даже более, чем ты сам. И если тебе так интересно, то я любил Жасмина... и люблю.
— Так значит я всего лишь замена ему? Так, развлечение на одну ночь.
— Нет. Никто не сможет заменить Жасмина, — твердо произнес он.
— Вот и отлично, вот и катись в ад к своему Жасмину! Проваливай из моего дома! — в порыве я запустил в него подушкой.
Камиджо легко поймал ее и положил на кресло, стоящее возле двери.
— Какой же ты все-таки глупый, — с этими словами он ушел, аккуратно прикрыв дверь спальни.
А я просто обессиленно повалился на кровать, глотая не пролитые слезы и медленно погружаясь в какой-то тяжелый сон.
Запой
Мда, сегодняшнее утро совершенно отличается от вчерашнего. Голова раскалывается, во рту противно, немного побаливает поясница, а на душе полное дерьмо. Что вчера было? Неее, это просто какой-то страшный сон. Ну и я конечно сболтнул лишнего в запале, да и под алкоголем. А что бы вы сделали на моем месте? Я признался человеку в любви, а он... И как только Камиджо мог так со мной поступить? "Это не любовь", да много он понимает в любви-то. Ах да, он же любит Жасмина, как я мог забыть? Любит человека, который уже мертв, какая ирония. Ну а я-то ведь жив. И у меня есть чувства. НО КАК ОН МОГ ТАК ПОСТУПИТЬ СО МНОЙ???
Только сейчас я начал осознавать, что все вчерашнее и вправду было сделано по моей инициативе. Целовал первым я, предложил переспать тоже я. Но ведь он мог отказаться. "Этого хотел ты". Да, я этого хотел, но ведь и он тоже, иначе бы не поддался, да он бы просто не смог, если бы не хотел. Хотя... Если вспомнить, то все его движения, все его действия, каждое прикосновение — во всем этом не было и капли чувства. Все было какое-то стандартно что ли, все было по минимуму: скупо и "как положено". О черт, от этого только хуже. Я всего лишь замена, жалкая и бесполезная замена на одну ночь.
От осознания этого я вновь повалился на только что заправленную кровать. Слезы все-таки потекли из глаз. Меня просто использовали. Стоило мне лишь пойти на поводу у своего желания, сделать шаг вперед и предложить свое тело, как прекрасный аристократ из моих грез легко этим воспользовался. Легко, необременительно и как-то нехотя. Нехотя... черт. А стоило мне лишь предложить свою душу, как она оказалась не нужна. "Это просто секс". Да, видимо для тебя это и был просто секс, но для меня нет. Сволочь ты, Юджи, вот ей богу, сволочь.
Любил он, ага, как же, видимо только себя. Что-то не помню я, чтобы когда-нибудь слышал о том, что они вместе или что Камиджо как-то по особому страдал после его смерти. Себя он любит, вот кого. Прекрасный аристократ, с прекрасной жизнью придворного любимчика. А мне просто обидно, что он мной так воспользовался. Да не просто воспользовался, а еще и не поверил, посмеялся над моими чувствами.
Сколько я провалялся на кровати, анализируя все и жалея себя, не знаю. Но когда я посмотрел за окно, было уже темно. Взяв из бара бутылку виски и за пол часа выпив более половины, я завалился спать. Примерно так же: в слезах, алкоголе и сне, я провел еще три дня. Зато я уже почти убедил себя, что Камиджо мне вообще не нужен. Ну вот совершенно. Разве может мне быть нужен холодный, эгоистичный ублюдок, думающий только о себе и своих чувствах? Человек, который всегда так безупречно выглядит, создает такие образы и пишет такие тексты, от которых иногда хочется плакать? Человек, который так прекрасно смотрится в темной комнате в тусклом свете с улицы, который может целовать настолько нежно? Этот поцелуй. Вот зачем он меня тогда ТАК поцеловал. От этого поцелуя стало только хуже. Никогда еще никто не целовал меня так, как будто я самый ценный для него человек. Почему Юджи? Зачем?
Ответ на этот вопрос я нашел только на четвертый день. Он целовал не меня. И та поза, в которой мы занимались любовью, нет, просто сексом, и то, что он не сказал практически ни слова, и, в конце концов, этот поцелуй. Все это было со мной, лишь как с заменой Жасмину. Все автоматически и не глядя в глаза, лишь за тем, чтобы там, в своем сознании, заменить меня его образом. А поцелуй лишь потому, что он слишком увлекся своими фантазиям. Все просто. А тут еще я со своей любовью. Какой дурак. Еще один день запоя мне обеспечен. И все же я себя так и не убедил до конца.
Камиджо — сука, это бесспорно. Но зато я смог затащить его в постель, а этим мало кто может похвастаться. Жасмин Ю — сволочь. Ну не люблю я кому-либо проигрывать, поэтому однозначно сволочь. Мне не нужны отношения с Юджи, даже просто любовниками быть не хочу. Да, мне было хорошо, но и страсти можно бы побольше. От меня он все равно никуда не денется, продюсер, как-никак. Парня я себе могу найти легко,тем более мы же теперь мажоры.
Придя к таким выводам, я решил, что хватит пить. Да и отдыхать осталось совсем немного. Поэтому оставшееся время я решил посвятить себе любимому. Тем более, что из зеркала на меня смотрело малосимпатичное существо с опухшей рожей и мешками под глазами. Вот они, последствия почти недельного запоя. Ой, еще и прибраться не мешало бы. Впервые за долгое время я улыбнулся и взялся за уборку.
Пьянка продолжается
В последний день своих импровизированных каникул я решил навестить Джури. Это высоко позитивное существо я нашел в его собственной квартире в состоянии глубокой задумчивости, а потому с гитарой в руках, что со времен ухода из прошлой группы, было крайне редкое явление, и с открытой бутылкой текилы. Ну просто интереснейшая картина.
— Празднуешь или хоронишь? — присев на мягкий диван, обтянутый бежевой кожей, спросил я.
Квартира Джури вообще вся была отделана материалами светлых тонов, в отличие от моей, где доминировал синий. Вот и комната, где мы сидели, была в теплых тонах. Светло-песочные стены, бежевый диван и пара кресел. Стеллаж почти на всю стену, паркетный пол. А еще на одной из стен, прямо по обоям, краской нарисованы две огромные бабочки. Когда-то мы вместе рисовали их, по купленному где-то трафарету. Под бабочками стояла коллекция гитар Джури, рядом, прямо на полу сидел и он сам. Журнальный столик затемненного стекла был придвинут к нему и радовал глаз открытой бутылкой и упаковкой чипсов.
— И праздную и хороню, — соизволил ответить мне хозяин квартиры.
— О как, интересно. А ты в курсе, что чипсы с текилой — это нонсенс?
— А пофиг, мне нравится. Хочешь? — он отложил гитару и протянул мне бутылку.
— Нет, спасибо, с меня хватит, сам только из запоя, — поспешно открестился я.
— А ты с чего пил? — удивленно и слегка мутно посмотрел он на меня.
— А у меня отпуск и хреновая личная жизнь, — усмехнулся я.
— Аааа... Вот и у меня хреновая личная жизнь. Прямо невозможно какая хреновая. Сплю с одними, а люблю другого, и так противно от всего этого, что вот, — он указал на бутылку, — Не придумал ничего умнее, чем напиться.
— Хм, с кем ты спишь я, кажется, знаю. Это Бьо.
— Нууу, не только он.
— Изменяешь значит.
— Изменяю, а что поделать-то? Вот как увижу парня похожего на Него, так все тормоза срывает. А Бьо не знает, хотя может и знает, но виду не подает. А я жду, когда ему это надоест, и он от меня уйдет, — Джури сделал приличный глоток из бутылки и закусил чипсиной.
— Ну, брат, тогда ты сможешь подкатить к своей любви.
— Неа, не смогу.
— Что, натурал? Дак нам это не проблема. Анзи вон тоже натуралом был, пока Масаши ему дорогу не перешел. И твой никуда не денется.
— Не, Соно, поверь, тут все сложнее.
— Ну кто он хотя бы?
— Извини, но сказать не могу даже тебе, — он извиняясь развел руками.
— Я не в обиде. А гитара тебе зачем?
— Дак я это, музыку пишу, для Него, — глупо улыбнулся Джури.
— Оу, Ромео блин, ладно, давай свою отраву, а то трезвый пьяному не товарищ.
Пили мы долго и много. Совсем расстроили бедную гитару, да и не одну, если честно. В итоге я выслушал душещипательную историю несчастной любви вокалиста DELUHI. А так же то, какие у его мечты глазки, губки и так далее. Мы даже настрочили некое подобие серенады, и мне стоило больших усилий удержать неугомонного Джури от похода для исполнения сия сомнительного произведения у кое-кого под окнами. Имя он мне, кстати, так и не сказал. Впрочем как и не спросил, что творится в моей жизни, за что я ему благодарен. Ведь все равно не рассказал бы. Джури имеет просто фантастическую способность спрашивать лишь о том, что я могу и хочу рассказать и тогда, когда это возможно.
Вырубились мы в той же комнате, счастливо обнимая гитары и ворча на бабочек, что так нагло разлетались по всей стене.
Буря
И вот, которое утро совершенно не радует меня своим наступлением. Привычные симптомы похмелья, привычный ужастик в зеркале и привычный гиперактивный Джури, что обиднее всего. У этой заразы никогда не бывает похмелья. Сколько бы он не выпил – голова никогда не болит, лицо не опухает, ну подумаешь не поест пол дня, вот и все неудобства.
— Соно, быстрее-быстрее, пошевеливайся. Каникулы кончились, у тебя репетиция сегодня, — вот редиска, он еще и подгоняет меня, – Иду, иду, — ворчливо отозвался я, – А ты что со мной намылился?
— Конечно, должен же кто-то помочь господину алкоголику добраться до места работы – это раз, — начал загибать пальцы он. – Я уже непростительно долго не подкалывал Йо – это два. У меня есть дело к Хизаки, Леда не может поехать, — это три. Так что собирайся и поехали.
— Уже, — надевая куртку пропел я.
— Ой, солнце, только не пой пока. Без распевки и опохмела ты сегодня явно не звезда. Пиво по дороге купим. И вот еще, — он протянул мне солнечные очки.
— Спасибо. Пошли уже, раз сам торопил.
Мы вышли из дома и сели в машину. Через некоторое время уже бодренькой походкой шли в студию, по пути выкинув в ближайшую урну банку из-под пива. Я даже почти не опоздал, разве час – это опоздание для людей богемы? Вот и я говорю, конечно нет. Джури сразу улетел по своим делам, а я пошел к себе.
Войдя, я увидел странную картину. Анзи активно душил Аяме, на что тот лишь ржал на всю комнату.
— Эээ, а что здесь происходить? – удивленно спросил я.
— Да ничего особенного, — отмахнулся Ю, – Просто Аяме вчера ходил с Масаши в клуб, а сегодня подкалывал этим Анзи.
— О, так наш гитарист просто ревнует.
— Я не ревную! Просто этот урод надо мной издевается. Если я сказал, что парень симпатичный, это не значит, что он мне нравится. Мы просто дружим. И не смотрите на меня так, – взъярился Анзи.
— Анзи, пусти, дурак, задушишь ведь. Наврал я, слышишь, наврал. Не целовался я с твоим Масаши. И да, конечно же, вы просто друзья, и он тебе не нравится, и ты вообще натурал. Ребята, подтвердите, – прохрипел бедный Аяме, так как не в меру горячий гитарист во время своей речи слишком сильно сжал руки.
— Ну конечно натурал, — серьезно кивнул Ю, — Пошли вечером на стриптиз сходим.
— Не, я не могу. Мы с Масаши сегодня в кино идем, — смущенно улыбнулся Анзи, отпуская многострадального клавишника.
Студию огласил взрыв смеха, и даже наш горячий мачо не смог сдержать улыбки.
— Ладно народ, теперь по делу. Соно, пока тебя не было, заходил наш любимый продюсер. Скоро будет концерт, посвященный памяти Жасмина Ю. Мы участвуем, – отрапортовал Ю.
— Нет.
— Что значит нет, Соно?
— Нет, значит нет. Мы не будем выступать на этом концерте. Я так решил и сейчас же иду к Камиджо, чтобы отказаться от выступления. Все, – сказав это, я вышел из студии, не дав никому и слова вставить.
Концерт памяти Жасмина, ага, обязательно. Прямо горю желанием. И это после всего, что я из-за него пережил за эту неделю. Ну уж нет. Камиджо что издевается? Концерт, видите ли. А на меня ему опять плевать. Ничего, сейчас я ему все выскажу. Жасмин Ю! Опять Жасмин Ю! Рррр...
С такими мыслями, в степени крайнего раздражения и злости, я несся по коридорам, направляясь к кабинету Камиджо. Но как назло, его там не оказалось. В студии Versailles его тоже не было. Там вообще были лишь Хизаки и Джури.
– Где Камиджо? – спросил я с порога.
— А что-то случилось? – безразлично спросил Химе.
— Случилось! Где он?
— Или у себя, или к вам пошел.
— Соно, что произошло? — обеспокоенно спросил Джури.
— Не сейчас Джури, лучше вообще не лезь, – отшил его я.
К нам значит пошел, что ж, прекрасно. Вот там я ему и выскажу все. И точно, Камиджо был в нашей студии, когда я вошел туда, громко хлопнув дверью. Все сразу уставились на меня.
— О, Соно, здравствуй. Нехорошо опаздывать, — покачал головой Юджи, – Я хочу разъяснить кое-что насчет предстоящего концерта. Вы будете выступать сразу после…
— О нет, Камиджо-сама, мы не будем выступать.
— Как так?
— А вот так, группа Matenrou Opera не будет участвовать в концерте, посвященном памяти басиста группы Versailles, – твердо сказал я.
— Соно, это не тебе решать, я все-таки ваш продюсер. Тем более я не вижу никаких причин для отказа.
— Причины есть. Я не буду петь для ТВОЕГО Жасмина.
Лицо Камиджо стало очень серьезным и каким-то разочарованным.
— Ах, вот оно что. Соно, не будь ребенком.
— Тебе напомнить, что было с этим ребенком, как ты снова выражаешься, неделю назад? — ехидно спросил я.
Он лишь прикрыл глаза рукой.
– Соно, давай не будем, работа есть работа.
— Я сказал нет.
— А нас ты спросить не хочешь? – вступил в разговор Ю.
Во время нашей перепалки ребята молча переводили взгляд с одного на другого.
— Вас? А зачем? Лидер же я.
— То, что ты лидер, это правда, но решать все сам ты не можешь. У нас тоже есть право голоса.
— Ю, а давай ты права качать в другой раз будешь?
— Но Ю прав. Тем более, что мы многим обязаны Жасмину. Это он привел нас с Анзи в группу, когда Карен и Мика решили уйти.
— Аяме! Тебя я вообще не спрашивал.
— Не ори на него, — тут же вступился Анзи.
— Кто бы говорил. Ты вообще его чуть не задушил, около часа назад.
— Соно, успокойся пожалуйста, — Йо положил руку мне на плечо, – Жасмин Ю всегда помогал нам, если требовалась какая-либо помощь. Мы не можем теперь так поступить с памятью о нем.
Я стряхнул руку басиста со своего плеча.
— Ну мне он ничем особым не помог. Поэтому мы не выступаем.
— Хорошо, не выступай, — как-то слишком серьезно сказал Ю, – У группы Matenrou Opera есть и просто инструментальные композиции. Мы исполним их.
— Что? Ты понял вообще, что ты сейчас сказал? А ты чего молчишь? Ты же продюсер! – обратился я к Камиджо.
— Я не буду вмешиваться во внутренние дела группы. Сами решайте, не маленькие. Жду любого вашего решения у себя в кабинете. – И он ушел, аккуратно прикрыв дверь. У него что привычка так закрывать двери? От этого я взбесился еще больше.
— Мы не выступаем! Все, точка!
— Ты, конечно, как хочешь, но я буду, — твердо ответил мне Ю.
— Я тоже.
— И я. Мы многим ему обязаны, – это уже Анзи с Аяме.
Я посмотрел на Йо. Всегда, во всех мелких конфликтах, он был на моей стороне.
— Прости, Соно, но твоя позиция просто некрасива. Я уважаю Жасмина Ю. Он был прекрасным басистом, до которого мне еще расти и расти. Тем более Камиджо лично просил, я не могу ему отказать, прости.
— Это значит ты с ними?
— Да.
— Что ж, прекрасно, раз вокалист вам не нужен и на его мнение абсолютно наплевать, я ухожу из группы.
— Но, Соно… — Попытался возразить Ю.
— Поздно. – Я развернулся и гордо прошествовал к двери. – Не больно-то вы мне и нужны. Я соберу более хорошую группу, где мое мнение будут уважать, и вы еще не раз пожалеете о своем поступке. Сайонара, – сказав это, я вышел.
В коридоре я столкнулся с Джури.
— Соно, прикинь, нас пригласили на концерт памяти Жасмина Ю, – улыбаясь во весь рот, «обрадовал» он.
— Замечательно, и ты тоже значит. Сдался вам этот Жасмин.
— Эй, ты чего? Что случилось-то?
— Ничего. Что пристал-то? Со своей жизнью сначала разберись, а потом в мою лезь.
— Ты офонарел? Чего орешь-то?
— Ничего. Если тебе так интересно, то скажу. Я ушел из группы.
— Ой зря, пожалеешь ведь. Тебе бы успокоиться и все нормально обдумать. Уверен, ты поймешь, что тоже в чем-то был неправ. Нельзя же из-за ссоры все бросить. Кто ты будешь без группы?
— Да пошел ты, — я прижал его к стене, – Тоже мне умник нашелся. Это они без меня ничто.
— Не говори ерунды. Успокойся и отпусти меня.
— Это не ерунда! Я – лицо группы, это меня любят сотни фанатов. Без меня они и месяца не протянут.
— О, да у тебя мания величия, — усмехнулся он.
Это стало последней каплей. Размахнувшись, я вдарил ему по лицу.
— Ты еще об этом пожалеешь, – зло бросил я.
Вышел из студии и пошел в клуб, где часто тусуются молодые группы. Всю дорогу я лелеял в себе злобу на весть мир. На Камиджо, который никак не хочет уходить из моих мыслей, постоянно издеваясь. На группу, которая меня предала, возомнив о себе не весть что. На Жасмина, из-за которого все и началось. Как же я тебя ненавижу Жасмин Ю, как же я тебя ненавижу! Но самое горькое – это поведение Джури. Друг называется. Не может поддержать, когда мне это так необходимо. Обвинять еще меня в чем-то вздумал. Ну да ничего, я обещал, что ты еще об этом пожалеешь. Достав телефон, я порылся в телефонной книжке и, найдя нужный номер, нажал на вызов.
— Моши-моши, Бьо-кун? Привет, это Соно, помнишь. наверное. Есть тут у меня для тебя одна информация…
Джури. Часть первая
Утро выдалось прекрасное. После ночной пьянки с Соно я чувствовал себя… да впрочем как обычно, после массивного вливания алкоголя. Слава моему организму за отсутствие видимого похмелья. Вот только чувствую, что опять, как минимум до обеда, буду ходить голодным. Ну просто не лезет в меня еда.
Быстро приведя себя в порядок, я стал торопить это чудо. Вот уж у кого эта ночь отпечаталась на лице. Сегодня необходимо поговорить с Хизаки. Они с Камиджо планируют какой-то концерт в память о Жасмине Ю по идее, конечно должен был ехать Леда, но наш лидер-сан почему-то не может. Он не может, а отдуваться, конечно же, приходится мне. Бедный я, бедный.
Доехав до студии, мы с Соно сразу же разбежались по своим делам. Хизаки я нашел в не лучшем настроении.
— Здравствуй, Хизаки-сан.
— Привет, Джури. Леда предупредил, что ты будешь вместо него.
Ну кто бы сомневался.
— Значит так, концерт будет примерно через месяц, даже чуть позднее. Точную дату сообщу позже. Концепция выступлений основана на четко выраженных басовых партиях. Леда сказал, что у вас найдется пара подобных песен. Он прав?
— Думаю да.
— Что ж, отлично. Тогда мы можем на вас рассчитывать.
— О, безусловно. Леда ведь уже все решил, а раз Леда что-то решил, он нам спуску не даст, – улыбнулся я.
И в это момент наш «милый» разговор прервал буквально влетевший в комнату Соно. Ну и видок у него. Интересно, зачем ему Камиджо? Но на мои вопросы он лишь ответил, причем довольно грубо:
— Не сейчас, Джури, лучше не лезь, – и унесся прочь.
Я явно чего-то не понимаю или, что скорее всего, не знаю.
— Джури, что это происходит с твоим другом? Какой-то он нервный, – несколько удивленно спросил Химе.
— Без понятия, утром он был вполне вменяем.
— Да? Что ж, это не мое дело. У тебя есть какие-нибудь вопросы по поводу концерта?
— А, да. Кто еще будет выступать?
— Kaya, Sugar, UnsraW и Screw уже дали согласие. Думаю также будут присутствовать Moi dix Mois и D, Мана-сан и Асаги-сан весьма заинтересованы, тем более что Асаги-сан дружил с Юичи. Ну, и конечно же Matenrou Opera. Более точный список будет в ближайшее время.
— Значит Screw тоже будут?
— Что-то не так?
— Да нет, все нормально, просто Бьо ничего мне не говорил.
— Они дали согласие дня два назад. Всю остальную информацию я пришлю по факсу.
— Конечно, до свидания Хизаки-сан.
Он лишь кивнул мне, погрузившись в какие-то бумаги. С головой, полной различных мыслей, я решил заявиться в студию к Matenrou Opera. Все-таки я и вправду давно Йо не подкалывал, да и вообще не видел. Хотя все же странно, что Бьо мне ничего не сказал о концерте. Мы же встречаемся, как-никак. Медленно бредя по коридорам, я встретил безумно злого Соно.
— Соно, прикинь, нас пригласили на концерт памяти Жасмина Ю, – улыбнулся я.
— Замечательно, и ты тоже значит. Сдался вам всем этот Жасмин, – зло выпалил он. Странная реакция на мои слова. Явно что-то случилось. Надо попытаться это выяснить и помочь, если смогу конечно.
Ох, зря я попытался это сделать. Ни к чему хорошему наш разговор не привел, только поругались. И все же зря он из группы ушел, да еще с такими мыслями. Все таки иногда он бывает очень глупым, и я всерьез переживаю, как бы он не наломал дров. Но вот моя гордость. Если намек на то, что моя жизнь еще большая помойка, чем его, и прижатие к стене, я смог стерпеть, списав на вспышку гнева, то удар по челюсти за, собственно, правдивые слова в его адрес, это уже нет. У моей доброты и заботы тоже есть предел.
Дотронувшись пальцем до разбитой губы, я сел прямо на пол. Вот черт, Леда же меня за такой «макияж» по голове не погладит.
— Что за шум, а драки нет?
Я поднял голову и увидел стоящего рядом Йо. Он посмотрел на мое лицо, и глаза его расширились. Басист опустился рядом со мной на колени и, протянув руку, аккуратно коснулся раненой губы, стирая кровь.
— Ками-сама, а драка все же была значит. Джури, кто так тебя? – Обеспокоенно спросил он.
— А ты угадай. Я сегодня лишь одну истеричку видел, — усмехнулся я, отчего кровь выступила еще сильнее.
Йо протянул мне платок и сел рядом.
— Он из группы ушел, – а голос грустный.
— Знаю.
— И, кажется, теперь меня ненавидит.
— За что? – я удивленно воззрился на Йо.
— Долго рассказывать.
— А я никуда не тороплюсь, да и пол здесь очень удобный.
Он рассмеялся и встал, протянув мне руку, приглашая подняться, что я собственно и сделал.
— Джури, ты неисправим, можешь ты быть серьезным или нет? Хотя что я говорю, конечно, нет.
— А вот и да, я сама серьезность, – я попытался состроить самую серьезную физиономию, на которую только был способен.
Видимо мне не очень удалось, потому что Йо вновь залился смехом, что в принципе неплохо, у него приятный смех.
— Что ж, хорошо, если тебе нечем заняться и ты ни к кому не спешишь, я могу тебе все рассказать, только не здесь. Найдем другое место, репетиции у нас все равно не будет.
Я согласно кивнул, мысленно отметив это «…ни к кому не спешишь…»
— Пошли тогда прогуляемся.
— Идем.
Мы вышли из здания и уже хотели направиться в ближайший парк, как у меня зазвонил телефон.
— Моши-моши, Бьо… — услышав имя моего парня, Йо как-то помрачнел и отошел в сторону.
— Джури, я хочу сказать тебе кое-что важное, – не здороваясь начал Бьо.
— Ммм, милый, может позднее, я сейчас немного занят.
— Нет, позднее никак. Короче, дело в том, что я от тебя ухожу.
— Что? То есть как так? Почему? – признаться, я опешил от такого заявления.
— Почему? Все просто, Джури, все очень просто. Я всегда знал, что ты любишь другого человека. Даже во сне ты обнимал меня и называл его именем.
— Я…
— Я знаю, ты наверно не подозревал, тем более, что наши имена так похожи. Я мог с этим смириться. Я ведь тоже не люблю тебя. Нам просто было классно вместе.
— Тогда почему?
— Я мог стерпеть твою нелюбовь, но вот твои измены нет. Не потерплю, когда мною так пренебрегают. Я слишком горд для этого, а потому ухожу. Моих вещей у тебя нет, впрочем, как и твоих у меня, – я услышал, как он усмехнулся.
— Бьо, прости.
— Да ладно, забыли.
— Надеюсь мы друзья?
— Друзья? Я бы посоветовал тебе лучше выбирать друзей, Джури. Если так хочешь, мы хорошие знакомые и коллеги, но друзьями я бы нас не назвал, особенно после всего, что между нами было.
— Тогда, хорошие знакомые. И… прости еще раз.
— Сказал же, забыли. Увидимся на концерте. И знаешь что… удачи тебе с ним.
— Спасибо, тебе тоже удачи.
Я стоял и тупо пялился на телефон. Все-таки Бьо очень хороший парень. Зря я так с ним. Но не могу я сдержаться, когда вижу кого-то похожего на НЕГО. Черт, я еще и во сне называл Бьо ЕГО именем. Самое время почувствовать себя полным отморозком. Поделом мне, поделом. Я бы не его месте еще и морду мне набил, вместо пожелания удачи. Хотя ее мне сегодня уже набили. А Соно – сука, друг называется. Только он мог рассказать Бьо про измены, больше ведь никто не знал. Отомстил значит. Ну молодец, поздравляю. Видеть его больше не хочу. Сунув телефон в карман, я подошел к Йо, постаравшись придать лицу как можно более беспечное выражение.
Джури. Часть вторая
— Эй, Йо, я закончил.
— Вижу и так понимаю, мы никуда не идем, – хмуро ответил он мне.
— Нет, друг, еще как идем, только не в парк, как планировали изначально, а в бар. Хочу нажраться.
Его лицо тут же переменилось, приняв обеспокоенное выражение.
— Джури, что-то случилось? С Бьо что-то серьезное произошло?
— С Бьо? Да нет, с ним вроде все в порядке… надеюсь… Просто мы больше не пара, – как можно спокойнее сказал я.
— Вы расстались? Но как? Почему?
— Идем уже в бар. Там все друг другу и расскажем.
Я схватил его за руку и потащил к своей машине. В паре кварталов от моего дома есть замечательный бар. Спокойный и уютный, я часто бывал там, возвращаясь из постели очередного любовника, так похожего на мою манию. В том баре было удобно сидеть и заливать алкоголем сосущую пустоту в душе, от того, что похож, но опять не он, что я опять сорвался и предал близкого мне человека. Именно в это место я вез совсем несопротивляющегося Йо, который как-то странно смотрел на меня всю дорогу.
В баре царил приятный полумрак, и играла тихая ненавязчивая музыка. Бармен поприветствовал меня кивком головы и вновь принялся за протирание и так уже чистых бокалов. Мы прошли к моему любимому столику в самом углу бара. Тяжелые темно-бордовые портьеры, спускающиеся со стен, образовывали мягкие складки. Лампы из красного стекла добавляли атмосфере таинственности.
— А здесь довольно мило, — оглядываясь, произнес Йо.
— А еще здесь лучшая выпивка в городе, проверено, – улыбнулся я.
— Ну кто бы сомневался, что ты уже облазил все злачные местечки, тусовщик ты наш.
— Хоре подкалывать, не до этого сейчас, — отмахнулся я, – Что пить будем?
К нам подошел официант, чтобы принять заказ. Прошло, наверно, минут двадцать, а никто из нас еще не произнес ни слова, просто молча пили. Но надо было начинать.
— Что ж, Йо, давай рассказывай, что там у вас такого произошло.
Он тяжело вздохнул, сделал большой глоток и начал говорить:
— Ну думаю, про концерт ты уже наслышан. Так вот, узнав о нем, Соно неожиданно вспылил. Он отказался от участия и решил разыскать Камиджо, чтобы сказать ему об этом. Но пока он его искал Юджи пришел к нам в студию, и мы ему рассказали про Соно. Он же попросил нас выступать в любом случае, ради памяти Жасмина, ради всего, что он для нас сделал. А потом вернулся Соно и для начала поругался с Камиджо, а потом заявил, что он лидер и в группе решает все сам. Ю возразил, он сказал, что вся группа имеет право выбирать, выступать нам на концерте или нет, и он будет играть в любом случае. Анзи и Аяме тоже сказали, что будут играть. Сонно спросил меня. А что я? Он же мой друг, но Камиджо очень просил выступить на концерте, да и Жасмин Ю… ведь после его смерти Versailles никого не могли видеть на месте басиста. Но поклонники так их поддерживали, так желали возвращения, что когда было принято решение вернуться, меня попросили временно, нет, не занять место Жасмина, ибо его место всегда будет принадлежать лишь ему, и не я, не даже Масаши, не сможем его заменить. Они тогда просто попросили меня на время стать шестым участником группы. Я не смог отказать. Для меня это очень многое значит. Именно поэтому я не смог отказать просьбе Камиджо и сейчас. Я тоже не согласился с решением Соно. Раньше я всегда, во всех спорах вставал на его сторону, а тут… Я его разочаровал. Думаю он меня теперь ненавидит, – закончив, он налил себе целый бокал, залпом его выпил и устало опустил голову.
Весь его вид был таким подавленным, что я не смог сдержаться и, пересев на его диван, обнял за плечи. Йо весь застыл в моих объятьях, но потом как-то сразу расслабился, немного откинувшись мне на грудь.
— Не переживай ты так. Побесится и успокоится. Ты же знаешь Соно, иногда он ведет себя как капризный ребенок. Тем более, что при таком раскладе с группой, он не будет сильно заморачиваться на тебя, – почувствовав, как он напрягся, я поспешно добавил, – Нет, нет, я вовсе не считаю, что твои слова ерунда, правда. Просто я не хочу, чтобы ты сейчас очень сильно переживал по этому поводу. Вот увидишь, он еще образумится, поймет ситуацию и научится думать о чувствах других людей.
От моих слов он вновь расслабился, отпил от уже наполненного мной бокала и спросил:
— Почему?
— Что почему?
— Почему ты не хочешь, чтобы я расстраивался сейчас?
— Просто потому, что не хочу, да и не так часто мы с тобой по-человечески разговариваем, — озвучил-таки я давнюю мысль.
Эти обнимания надо было уже прекращать, и потому я откинулся на спинку дивана. Йо подозвал официанта и заказал нам еще выпить.
— Хорошо, пусть будет так. Теперь твоя очередь Джури. Из-за чего ты расстался с Йо.
А вот и он, этот ужасный вопрос. Но я ведь обещал рассказать, когда вез его сюда. Да и Йо, несмотря на наши не самые блестящие отношения, рассказал о том, что его мучит. Но могу ли я рассказать ему все? Сложно, как же сложно. Но поймет ли? Не сделаю ли я лишь хуже? А к черту все. Я устал, я и правда уже устал.
— Мы с Бьо не то что бы расстались. Просто он от меня ушел.
— Ушел? От тебя? Странно, насколько я знаю всегда ты уходил от всех своих пассий, – басист аж поперхнулся.
Интересная реакция и мнение обо мне. Я лениво улыбнулся.
— Так было не всегда. До определенного момента я жил как все. Когда-то бросал сам, когда-то меня. А потом я влюбился и пошло-поехало. Чтобы отвлечься, я стал искать кучу замен. Это было весело, в какой-то степени, но и противно тоже. Потом я встретил Бьо, началось с ним все как обычно, но нам было классно и легко вместе, поэтому мы решили встречаться. А ушел он от меня, потому что я ему изменял, – я усмехнулся, – В принципе я верный и с другими партнерами ничего подобного не было, да и ему я изменял лишь с определенными людьми. Просто когда я видел парня, похожего на того, кого люблю, у меня крышу сносило. А Бьо не знал, может и догадывался, но наверняка не знал ничего, пока Соно ему не рассказал.
— Соно? – кажется, Йо был сильно удивлен.
— Да, это его месть за ту стычку в коридоре. Но я сам виноват. Как сказал мне Бьо, я еще и по ночам называл его тем именем, именем любимого мной человека. И ведь действительно Бьо – Йо, можно и перепутать. Так что не удивительно, что он от меня ушел. Но, как ни странно, у нас, кажется, сохранились нормальные отношения. Вот и все, больше рассказывать нечего.
Я посмотрел на Йо и то, что я увидел, привело меня в шок. Он сидел с широко раскрытыми глазами и смотрел на меня. Нижняя губа мелко подрагивала, а рука так и застыла в воздухе на полпути ко мне. Я сказал что-то не то? Не понимаю я такой реакции на вполне заурядный рассказ.
— Йо? Ты сказал Йо? Ведь мне не послышалось, Джури? – наконец произнес басист.
И тут я понял, что случайно проговорился. Я открыл свою самую страшную тайно человеку, которому совсем не собирался ее открывать, ну, по крайней мере, не таким образом. Но сделанного не вернешь и отрекаться бессмысленно.
— Значит, я все же это сказал. Да, Йо, тебе не послышалось.
— Это… я? – его голос прозвучал как-то странно.
— Да.
А что я еще мог сказать? Ох, не хотел я так признаваться в любви. Я вообще не хотел, а так уж тем более. Да что за день-то сегодня такой?! Мне страшно посмотреть на Йо. Но я услышал его голос:
— Можно задать тебе еще один вопрос?
— Задавай, теперь-то мне уже все равно, раз я так глупо проговорился.
— Ты и на самом деле любишь меня? И давно?
— Давно. Сейчас уже и не вспомню когда именно это началось. Я помню лишь, что ты запомнился мне с первого взгляда. А разве это важно? – я перекатил голову по спинке дивана, чтобы посмотреть на Йо.
Если раньше он был растерян, то теперь взял себя в руки и вполне спокойно смотрел на меня, сидя в такой же позе. К этому моменту мы достаточно напились, и чтобы сфокусировать взгляд на одной точке приходилось зажмуривать один глаз.
— Знаешь, а я ведь тоже тебя люблю, — протянул Йо.
А вот и моя очередь удивляться.
— Ты ведь не шутишь?
— Неа, — он довольно улыбнулся, – Я тоже давно тебя люблю, вот совпадение-то.
— Тогда мы просто обязаны сейчас поцеловаться, — твердо сказал я.
— Ммм, думаешь?
— Уверен!
— Тогда давай.
Мы потянулись друг к другу губами и даже не промахнулись, что не могло не радовать в нашем-то состоянии. Губы соприкоснулись. Вот и наш первый поцелуй. Не думал, что он вообще может случиться, хоть и представлял себе это не раз. Действительность оказалась лучше, чем любая мечта. Нежно, восхитительно приятно.
— Думаю нам уже пора домой, – разорвав поцелуй, сказал я.
Он согласно кивнул, встал и протянул мне руку. Мы заплатили и пошатываясь пошли к выходу. О том, что бы сесть за руль не могло быть и речи, а потому пришлось поймать такси. Йо назвал адрес и машина тронулась с места. Весь путь до дома басиста мы отчаянно целовались, не обращая внимания на хмурого таксиста. А за окном уже опускались сумерки.
Как мы поднялись до квартиры Йо и добрались до спальни, я помню очень смутно. Первое просветление, это когда мы рухнули на кровать и мой любимый сказал:
— А теперь по сценарию у нас должен быть секс.
— По какому сценарию? – уклоняясь от губ, спросил я.
— Ну, как в любовных романах, – улыбнулся он и попытался залезть мне под футболку.
— Прости, милый, но сегодня ничего не будет, мы слишком пьяны, потому раздевайся и давай просто спать. Не хочу, чтобы наш первый раз был сплошным нелепым разочарованием.
— Ты прав, давай тогда просто спать.
Мы кое как разделись и залезли под одеяло, где, обнявшись ,погрузились в царство Морфея.
Джури. Часть третья, заключительная
Утором я проснулся уже после Йо, потому что когда я открыл глаза, он сидел на краю кровати и в упор смотрел на меня. Весь вчерашний вечер промелькнул перед глазами. Мдаааа…
— Привет, — а голос-то у меня после сна хриплый.
— Здрасте.
— А что так недовольно?
— А с чего мне радоваться, раз ты тут?
— Все понятно, а я почему-то надеялся, что ты это серьезно.
Я встал и начал натягивать на себя, валяющиеся у кровати джинсы. А ведь я вчера поверил, что Йо тоже меня любит. Дурак.
— А сам-то? Неужели ты вчера не шутил?
Я пристально посмотрел на него.
— Нет, если сказал, что люблю, значит это так и есть.
Ясно, он меня не любит и не верит в мои чувства. Ладно, значит не судьба. Переживать буду дома, а сейчас надо уходить отсюда.
— Джури, кофе будешь?
Что? Я не ослышался? Оборачиваюсь и удивленно смотрю на басиста, а он миленько так мне улыбается.
— Кофе? Нет спасибо. А вот от чая не откажусь.
— Тогда я пошел ставить чайник.
Он спрыгнул с кровати и помчался на кухню, мимоходом шлепнув меня по заднице. Ну и как это понимать? Сначала строит недовольную рожу, потом обвиняет, чуть ли не во всех смертных грехах, а теперь пошел наливать чай. Еще и по заднице шлепнул. Вот извращенец! Улыбка сама появилась на губах. Поздравляю вас, Джури-сан, ваша мечта исполнилась и теперь будет явно не до скуки. А жизнь-то прекрасна.
— Джури, хватит уже мечтать. Пошли чай пить, – Йо, уже одетый, появился в дверях спальни.
— Я и не мечтал.
— А что же тогда?
— Да вот думал за что мне такое наказание в виде тебя.
— Наказание? – он подошел и обвил мою шею руками, – Думаю вы достаточно грешили, Джури-сан, чтобы вас так наказали.
— Хм, тогда я буду грешить еще больше, начало наказания мне уже нравится.
— Не в этой жизни, ты теперь со мной, – Он потянулся меня поцеловать, но я резво выкрутился из его объятий и пошел к двери.
— Кто-то звал пить чай, идем же.
— Эй, а поцелуй?!
— Не я один грешил в этом мире. Ты идешь? Я вообще-то не знаю где тут кухня.
***
С того дня мы с Йо стали встречаться. Все наши знакомые сильно офигели от такого поворота событий. Ну еще бы, ведь обычно ни одна наша с ним встреча не обходилась без довольно грубых насмешек и подколов с обеих сторон. А как еще нам было обратить внимание друг друга на себя? Вот и цапались постоянно.
Наши отношения складывались как у обычной… хм… ну скажем шестнадцатилетней пары. Мы ходили на свидания. Да я на свиданиях уже лет сто не был. А с Йо будто романтика вернулись в мою жизнь. Кино, уютные кафешки и даже ночные прогулки по крышам.
Сегодня мы возвращались с очередного свидания ко мне домой. Как-то так получилось, что Йо еще ни разу не был у меня дома.
— Ой, какие у тебя бабочки на стене, — он восторженно рассматривал это художество.
— Нравится? Мы с Соно их пару лет назад нарисовали.
— Красиво. Просто и красиво.
— Рад, что тебе нравится. Слушай уже поздно, придется тебе остаться у меня.
— Хорошо, показывай, где тут спальня.
Мы прошли в спальню.
— Ну, нифига себе, вот это кровать! Да сюда человека четыре можно положить и еще место останется.
— Четыре? Как-то не пробовал, но вот трое точно свободно могут спать.
— А ты значит пробовал, — Йо опасно сузил глаза и резко повалил меня на кровать, нависая сверху.
— Слушай, Отелло, давай полегче. Просто после выхода одного из синглов, мы с ребятами отмечали у меня. Так вышло, что на ночь все остались здесь. Вот я и уложил Агги, Леду и Сойка на эту кровать, а сам, как радушный хозяин спал на диване в гостиной.
— Ладно, на этот раз поверю, но знаешь, теперь эту кровать никто, кроме нас двоих не займет.
Одним движением я поменялся с Йо местами.
— Тогда сделай что-нибудь для этого.
— С удовольствием.
Йо впился в мои губы поцелуем, на который я конечно же ответил. Поцелуй становился все более страстным. Руки басиста забрались мне по футболку. По телу стало разливаться приятное тепло, собираясь в тугой узел внизу живота. Я стал покрывать поцелуями его шею, насколько позволяла футболка, а позволяла она немного.
— Солнце, а ты не хочешь снять с себя эту дурацкую футболку?
— Да мне и так хорошо, — мило улыбаясь и невинно хлопая глазками ответил он.
Я бы наверно даже поверил в эту картину ангельской невинности, если бы рука этого гаденыша не сжимала мой пах. Рыкнув, я рывком встал с кровати, ставя на ноги и его. Со следующим движением злополучная футболка была снята и отброшена куда-то на пол.
— Ну вот, теперь я замерзну.
Опять это невинное личико, а руки-то уже расстегивают ремень на моих джинсах.
— Не бойся, я тебе не позволю.
Теперь мои губам доступно больше его тела, чем раньше. Но видимо его не устраивает наличие одежды на мне самом, и вот теперь уже моя футболка встречается с полом. Мы вновь падаем на кровать, и я продолжаю прерванное занятие. Спускаюсь поцелуями к груди, облизываю, а потом прикусываю зубами сосок, тем самым вызвав негромкий стон. Продолжая ласкать соски, справляюсь с ремнем на его джинсах. Йо приподнимает бедра, и его джинсы и белье прощаются со своим хозяином. Впиваюсь в губы страстным поцелуем, а кончиками пальцев, едва касаясь провожу по его животу и внутренней поверхности бедер. Йо вздрагивает и сильнее обнимает меня за шею.
— Аккуратней, любимый, ты же не хочешь меня задушить.
А самому дыхания почти не хватает от переполняющего возбуждения. Тело Йо так остро реагирует на все мои ласки. Это просто кружит голову.
— Сними… сними уже свои джинсы.
Улыбаюсь и с удовольствием выполняю этот, практически, приказ. Теперь мы оба полностью обнажены. Касание кожи к коже вызывает мелкую дрожь по всему телу. Губы Йо терзают поцелуями мою шею. Наши руки путешествуют по телам друг друга, лаская. он прикусывает мочку моего уха , обнимает ногами за талию и хриплым от возбуждения голосом шепчет:
— Я хочу тебя, Джури. Я так тебя хочу. Возьми меня, возьми мое тело так, как забрал уже однажды душу.
От этого шепота и слов крышу сносит окончательно. Мы вновь утопаем в поцелуе, а я, нащупав смазку, уже подготавливаю наши тела к полному слиянию. Вхожу в него одним плавным толчком. По комнате проносится наш двойной стон. Замираю, привыкая к ощущениям. Тесно, жарко и сердце готово выпрыгнуть из груди. Подаюсь бедрами назад, потом вперед, слыша еще один стон. И снова, и снова, и снова. Мы движемся навстречу друг другу, постепенно ускоряясь. Жаркие стоны наполняют пространство. Руки любимого скользят по моей спине, а ногти впиваются в кожу при каждом особенно сильном толчке, но это лишь сильнее разжигает страсть. Я чувствую, что развязка уже близка. Пара движений и, простонав мое имя, Йо сотрясается в оргазме. Его наслаждение эхом отдается в моем теле. Оргазм накрывает волной, на пару мгновений буквально выбивая из реальности.
Вернувшись с небес на землю, я ложусь на кровать рядом с любимым.
— Джури, это…
— Да…
Зачем слова, если и так все понятно. Мы еще какое-то время лежим, лениво целуясь и приходя в себя после пережитого. На душе наконец-то полное спокойствие. Нет больше той сосущей пустоты, потому что вот ОН, тот самый, настоящий, и теперь навсегда со мной.
— О чем задумался?
— О том, как мне повезло.
— Я настолько хороший любовник?
— Безусловно, — целую его в кончик носа, от чего он забавно морщится, – Но дело не только в этом. Мне очень повезло, что ты наконец со мной. От этого так тепло на душе и так спокойно. Тебе я готов отдать всего себя до конца, без остатка. Ты не просто любовник, ты любимый.
— Ты меня смущаешь, я еще ни от кого не слышал таких слов.
Его щеки чуть порозовели, а глаза светятся счастьем.
— Но все мои слова правда. Я люблю тебя, Йо.
— Я тоже люблю тебя. Сильно-сильно.
Мы еще немного полежали, а потом пошли в душ. Звонок телефона прервал мое пребывание под струями воды.
— Моши-моши.
— Джури, здравствуй, это Соно. Извини за столь поздний звонок, – услышал я робкий голос друга.
— Соно? Ты что-то хотел?
Я уже не злюсь на него, слишком много хорошего у меня в жизни, чтобы вспоминать старые обиды, но пойти на сближение первым гордость не позволяет, а тут он сам звонит.
— Я хотел попросит прощения. За все. За ту ссору в коридоре, за то, что ударил тебя. И еще, это я позвонил Бьо и рассказал про измены. Слышал, вы расстались. Прости меня, пожалуйста, прости. Я не должен был этого всего делать, ты мой лучший друг, а я поступил с тобой как последняя сволочь. Теперь я все понял и правда очень сожалею. Прости меня, если можешь.
— Все нормально, я уже простил. Мы же друзья. А знаешь, ты даже помог мне.
— Как помог?
— Твой звонок Бьо, он подтолкнул меня к человеку, которого я люблю. Теперь мы вместе и я счастлив, – я не мог сдержать улыбки, – Так что все хорошо.
— Я рад за тебя, от всей души рад.
— А как ты сам-то поживаешь?
— Я-то? Ну как тебе сказать? Более или менее.
— Если помощь нужна, обращайся и давай встретимся на днях и…
— Извини, но нет, — перебил он меня, – Не надо пока встречаться, я сейчас очень занят и времени совсем нет. Но ты не переживай, со мной все в порядке и спасибо за предложенную помощь, ничего другого я от тебя не ожидал. А сейчас прости, но мне пора. Пока.
— Пока.
Какой-то странный звонок. Переживаю я за него, но вмешиваться не буду, раз он так просил, да и что-то подсказывает, что не стоит.
— Кто звонил? – теплые руки обняли мня.
— Соно.
— Соно?
— Да, он извинялся.
— Как он? – в голосе Йо было слышно волнение.
— Говорит, что все в порядке. Весь в делах, свободного времени почти нет. Не переживай за него, что бы не было, он со всем справится.
— Угу, пошли спать, – Йо обошел меня и обнял за шею, – Отнесешь?
— Неа, ты тяжелый.
— Ничего подобного! Я не тяжелее тебя. Ну любимый, ну пожалуйста, – басист состроил умоляющую физионимию.
— Эх, горе ты мое, уговорил.
— Горе? А еще недавно был счастье…
— Ну конечно же счастье. Самое большое в жизни счастье.
Грандиозный план
Закончив разговор с Бьо, я на секунду задумался о том, правильно ли я поступил. Нет, определенно правильно. Нечего было Джури лезть в мою жизнь. Мне поддержка нужна, а не глупые и ошибочные наезды.
Место, где находился тот самый клуб было довольно далеко, такси ловить не хотелось, пешком не в кайф – это я до вечера только идти буду. Выход один – метро.
В подземке, как и обычно, полно народу. Все куда-то спешат, о чем-то разговаривают. Вот идут два парня, на первый взгляд лишь друзья, но если присмотреться, то можно заметить, что идут они слишком близко друг к другу, взгляды, которыми они обмениваются, вовсе на дружеские не похожи. Друзья так не смотрят, нет их взгляде такого количества нежности и обожания. Ну почему и у меня так быть не может? Почему Камиджо не может также на меня смотреть? Почему не может полюбить меня? Почему, ну почему между нами стоит тень проклятого Жасмина Ю? Ведь если бы не он, мы бы стали парой. Я уверен, потому что, если бы Юджи меня хоть немного не хотел, в ту ночь ничего бы не было.
Ну вот, опять мои мысли свернули в его сторону. Надоело, сейчас надо думать о другом. Из группы я ушел, просто не вижу смысла продолжать работу с людьми, которые не умеют слушать никого кроме себя. Я лидер, уж к моему мнению стоит прислушаться в первую очередь. Но ничего, посмотрим сколько они продержаться без меня. Мой голос – главная составляющая успеха. Музыка без голоса звучит совсем иначе, чем с ним. Если компания их не бросит, наверняка найдут какого-нибудь мальчишку из начинающих. Такому легко будет навязать чужое мнение. Но вот примет ли его публика? Это очень спорный вопрос. Публика сейчас стала более разборчивой. Молодых групп с посредственным вокалом сейчас как грязи. 80% из них распадается, не просуществовав и пары лет, также полно групп «одной песни». Но даже в этой куче можно при желании найти несколько стоящих вещей. Надо лишь поискать.
В клубе сегодня опять были выступления каких-то новичков, мечтающих стать великими, и не просто мечтающих, а «знающих», что так и будет. Впрочем, такие выступления здесь бывают каждый день. Глупцы.
Я занял такое место, чтобы хорошо была видна сцена. Похожу сюда пару дней, присмотрюсь к материалу. Свою карьеру певца я прекращать не собираюсь ни в коем случае, а потому найду себе более или менее нормальных музыкантов. Даже если они сразу не смогут приемлемо играть, мой голос все вытянет на необходимый уровень. Я покажу, что был прав, и тогда Камиджо будет проситься поздравить нас со статусом Мажоров, вот только вряд ли сможет это сделать. Он уже не будет нашим продюсером. Сейчас не так сложно найти себе лейбл, если уже что-то из себя представляешь, а я представляю и уже не мало. Взять ту же PS Company, их основной профиль как раз симпатичные бойсбенды с милыми вокалистами по типу Шо, Руки и Такеру. Ну или наш же Artist Society, не думаю, что они мне откажут, вот только ни к Versailles, ни к Matenrou Operа я уже отношения иметь не буду.
За мыслями я и не заметил, что пришло время выступлений. Не знаю всегда тут так, или мне просто «повезло», но посмотреть было на что. Уже давно я так не веселился. Одна группа старательно подражала раннему Penicillin. Вот только их солист, как бы ни старался, ни преподносил себя со всех сторон, до уровня Хакуэ явно не дотягивал. Не было в нем той природной яркости и бьющей сексуальности, как у второй порнографии нашей сцены. Я не имею в виду, что он какой-то страшненький, нет, напротив, очень даже ничего. Подкаченное тело, глаза на пол лица, смазливая мордашка. Просто не его это амплуа, ему бы подошло что-то по типу Мику или все того же Шо, но никак не Хакуэя. Да и музыканты, что с ним играли, были не на самом высоком уровне, так средничек. Зато сколько важности, аж смешно. Даю этой группе еще максимум пару месяце, а потом все, распад.
Следующие группы не выделялись ничем. Такие услышишь и сразу забудешь, если вообще обратишь на них внимание. Нет в них никакой изюминки, никакого яркого элемента. Все слишком обычно и как-то серо.
Зато последняя из выступающих групп вновь «порадовала». Пафос, слишком много пафоса. По сравнению с этими «талантами» Kaya и Tokyo Decadаnсе нервно курят в сторонке. Интересно, в каком музее или театре они костюмы стащили, да еще высыпали на них тонны две блесток и стразов? Не люблю большое обилие этих элементов. Да еще видимо ни один павлин и страус пострадали при пошиве этих нарядов. А сколько денег надо вбухать в такое творение, подумать страшно. Пафос пафосом, я ничего против не имею, столько лет бок о бок с подобным проработал, но у них он просто переходит все границы, плавно сливаясь с полным отсутствием вкуса. Без слез не взглянешь, да еще и не понятно, от смеха слезы или от жалости к потраченной на все это безвкусие работе.
Тут я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и поспешил обернуться. В зале сидели компании молодежи, на меня никто не обращал внимания и ,вроде бы, даже не узнавали. У каждого здесь своя цель, свой интерес. Кто-то пришел поддержать выступающих друзей, кто-то выступить сам, а кто-то просто отдохнуть и выпить. Но, говорят, что иногда в подобных заведениях появляются «большие шишки», и избранные счастливчики получают шанс покорить музыкальный олимп visual key’я и гитарных соло. Так что не стоит удивляться, что так много групп распадаются не успев твердо встать и на первую ступень музыкального олимпа. Из чего выбирать-то? Но я не отчаиваюсь, свое я точно найду.
Все же интересно, кто на меня смотрел? Не могло же мне показаться, в самом-то деле. Или все же могло? Наверняка это просто кто-то засмотрелся, думая о чем-то своем, а может даже узнал, но подойти не решился, а может я просто понравился, всякое бывает. Ладно, не буду заморачиваться на каком-то там взгляде, а то еще параноиком стану. Все, пора отсюда уходить. Сегодня удача явно мне не улыбается, ничего, в следующий раз обязательно повезет.
***
На следующий день, впрочем, как и в следующий за ним, я не нашел ничего интересного для себя. Все это время мой телефон молчал. Никто не звонил: ни теперь уже бывшая группа, ни бывший уже продюсер, ни такой же бывший лучший друг. Даже из компании не было звонков. Они что еще не поняли, что я не шутил, когда сказал, что ухожу? Ну что ж, раз так просто отпустили, не одумались и не просят вернуться, значит и мне они не нужны. Вот только бы еще перестали сниться руки и губы Камиджо по ночам, особенно тот последний его поцелуй, и все было бы замечательно. Только злость на такое тройное предательство все не уходила. Она лишь разгорелась с новой силой, когда просматривая новости в интернете, я увидел сообщение о дате проведения концерта «Вечный цветок, на ложе воспоминаний». Там описывали все: дату проведении, место и список участвующих групп и сольных проектов. Два слова – «Matenrou Operа» больно резанули по глазам. Не передумали, будут играть без вокала. Ну и пусть, значит я принял правильное решение.
День на четвертый своего пребывания в клубе, я нашел по настоящему хорошую группу, но у них уже был вокалист. Конечно не такой профессиональный и блестящий, как я, но тоже весьма и весьма. Избавиться от него, на примере доказав, что я лучше, не составило бы особого труда. С другой группой не составило бы, но только не с этой. Как я узнал, все ее участники дружат чуть ли не с раннего детства и скорее прекратят попытки покорить мир музыкального бизнеса, чем променяют кого-то из своего состава на другого человека. Даже обидно, меня-то никто не пытался удержать. Даю этой группе на существование еще год. Слишком уж они независимые и не меняющие своего собственного взгляда на то, как и что должны играть. С такими не согласится работать ни один продюсер, и ни один лейбл не заключит с ними контракта, так как условия там, на первое время, до приобретения какого либо веса в индустрии, весьма стандартные. Такие условия не для таких, как эти ребята. Через год они сдадутся и найдут себе нормальное дело в этой жизни, станут какими-нибудь менеджерами или экономистами, а о музыке будут только мечтать и вспоминать с грустными вздохами. Еще есть вариант, что все же найдется тот, кто сможет растащить их по разным группам. Но смогут ли они также играть, отдавая себя музыке, в другом составе, с другими людьми? Это вряд ли, а значит исход будет как и в первом случае. Но все же стоит мысленно пожелать им удачи и запомнить название. Вдруг за этот отведенный мной им срок, найдется такой человек или компания, которая сможет найти с ними компромисс. Уверен, что в этом случае они смогут взлететь на олимп. Буду потом рассказывать внукам, что сам, собственными глазами видел, как начинала свою карьеру группа Still, в одном из клубов Токио.
Этот, весьма привлекательный вариант, провалился, но я упорно продолжал приходить каждый вечер в этот клуб. Мой распорядок дня был сведен к минимуму. Подъем не раньше обеда, душ, просмотр новой информации о злополучном концерте, руки просто сами тянулись к нужному сайту, завтрак, изредка поход в магазин, чтобы пополнить запасы провизии и сигарет, а потом уже сборы в клуб, чтобы вновь испытывать удачу. Возвращался я всегда ближе к утру, полностью просмотрев все выступления. И постоянно было это ощущение, что на меня кто-то смотрит, но засечь этого кого-то мне никогда не удавалось. Нервировало. Нервировало и в то же время интриговало.
Ничего стоящего мне пока так и не попалось, но я знал, что однажды мне повезет. Я знал это и вот, как-то ко мне подсел один паренек…
Banshi
Я как обычно сидел за полюбившимся мне столиком, скучал и изредка посматривал на сцену, когда ко мне неожиданно подсел паренек. У него были рыжие волосы, находящиеся в творческом шухере. Несколько фиолетовых прядок только усиливали общую рыжину. Глаза у него фиолетовые, понятно, конечно, что линзы. Как я успел заметить, он был в коротких шортах, а-ля Уруха, фиолетовом топе и жилетке. В носу блестел камешек пирсинга, уши также проколоты в нескольких местах. На вид он был чуть младше меня.
— Привет, скучаешь? – улыбаясь спросил он.
— Да, есть немного.
— Я тебя тут уже не первый день вижу. Музыка нравится?
— Не особо, я немного другую предпочитаю.
— Слушать или исполнять? – заинтересованно.
— По разному, — уклончиво ответил я, – А ты сам? Судя по виду, ты являешься участником какой-нибудь группы, но на сцене я тебя не видел, иначе запомнил бы.
— А я и играю в группе, Banshi называется, сомневаюсь, что слышал. Просто сейчас мы остались без вокалиста, потому и не выступаем. Здесь не очень ценят инструментальные композиции.
Хм, вот значит как. Интересно. Парень мне симпатичен и, если они играют что-нибудь стоящее, надо узнать их получше. Есть шанс на воплощение моего плана.
— И в каком направлении творите?
— Да так, в разном, словами и не описать, тут слушать надо, но без вокалиста все же не то. Каверами еще балуемся, ну там Dio, Versailles, Matenrou Opera, Kaya…
Все интересней и интересней. Мальчик симпатичный, играет в группе без вокалиста, нравится привычный мне стиль, судя по каверам. Да и подсел сам, видимо с целью склеить меня, но даже не узнал. Я конечно без макияжа и отличаюсь от сценического образа, но при желании узнать можно. Хотя это даже к лучшему. Надо брать…
— Как интересно… — мечтательно протянул я и изобразил самую милую улыбку, на которую только был способен.
— А знаешь что, если тебе действительно интересно, можешь прийти к нам на репетицию и послушать, думаю ребята не будут особо против. Только, если тебе действительно интересно, а то выглядит так, будто я навязываюсь, – он обезоруживающе улыбнулся.
— Ну что ты, я об этом даже не подумал, не парься. Мне действительно интересно.
— Ой, вот оно как вышло. Я ведь совсем не для того к тебе подсел, а получилось, что пригласил на репетицию, – парень заливисто рассмеялся.
— Никогда не знаешь как вечер закончится, – мда, получилось как-то грустно это произнести. Просто вспомнился тот вечер, когда нас официально объявили мажорами. От таких воспоминаний стало как-то муторно на душе, и я лишь сильнее вцепился в идею с этими Banshi. – Когда там у вас репетиция?
— Завтра, в пять вечера, – он достал из кармана карандаш для глаз и что-то написал на салфетке. – Вот, это адрес, тут недалеко, если не передумаешь, то приходи. Я буду ждать.
Я взял салфетку и прочитал написанное. Действительно недалеко. Ну что ж, раз уж я решил туда наведаться, здесь мне делать больше нечего, по крайней мере на сегодня. Положив салфетку в карман пиджака, что был на мне в этот вечер, я встал из-за стола.
— Ты куда? – удивленно спросил мой собеседник.
— Домой, здесь мне больше ловить нечего. Сегодня точно, – я развернулся и хотел уже идти.
— Подожди, меня, кстати, Хигаши зовут, а тебя как?
Но я лишь улыбнулся и, махнув на прощание рукой, ушел.
***
Ровно в половину шестого вечера я стоял перед гаражом, который по все видимости и являлся репетиционной группы Banshi. Вздохнув я толкнул дверь.
В помещении помимо Хигаши было еще трое ребят. Один с длинными черными волосами сидел на одном из диванов, что был у стены. Два дивана стояли друг напротив друга, разделенные невысоким столом. Брюнет окинул меня каким-то оценивающим взглядом и нехорошо ухмыльнулся. С другого края, рядом с какими-то полками и холодильником, стояли еще двое. Невысокий парень с волосами, активно косящими под натуральный каштановый, что-то доказывал высокому блондину, меланхолично настраивающему гитару. Хигаши же сидел за барабанной установкой и увлеченно рылся в телефоне. Драммер?! Никогда бы не подумал, он больше на гитариста похож. Стоило мне войти, как парень поднял глаза на меня и тут же захлопнул крышку телефона.
— Ты все-таки пришел, — радостно улыбаясь, возгласил он, вставая и направляясь в мою сторону.
— Я же сказал, что мне это интересно.
— Здорово, давай я тебя с ребятами познакомлю. Это Камидзу, наш басист, — Хигаши показал на хмурого брюнета.
Камидзу значит. Интересно это настоящее имя или псевдоним. Если псевдоним, то парень очень себе льстит. Не каждый назовется подобным богу.
— А это Хикаро и Сёмей, наши любимые гитаристы, – он поочередно представил блондина и шатена. Те приветливо мне улыбнулись. – Меня ты уже знаешь, я драммер. А это, — теперь он уже обращался к своим друзьям, указывая на меня, – Тот самый парень, с которым я вчера встретился в баре.
Они все тут же более внимательно посмотрели на меня. Я почувствовал себя как под микроскопом. Неприятное чувство.
— Понятно, ну раз уж он соизволил появиться, может начнем репетицию? – Камидзу встал с дивана и взяв в руки бас прошел к своему месту.
— Слушай, ты давай тогда пока на диванчике посиди, послушай, а мы пару каверов сыграем для начала. – Хигаши, улыбаясь, повел меня к одному из диванов, а потом прошел за установку.
Остальные уже были там с инструментами в руках. Отсчет и полилось. Звуки Prince заполнили гараж. Черт, но почему именно эта песня? Это жестоко. Стараясь не думать, я старательно вслушивался в технику игры. В принципе неплохо, но для полного погружения в атмосферу песни не хватало глубокого голоса Камиджо. А они все же молодцы, вот только пока ничем не удивляют. Prince подходит к концу, и я опускаю голову, чтобы перевести дух, потому что как бы я не старался, эта песня слишком сильно на меня влияет. Взгляд случайно цепляется за микрофон с длинным шнуром, лежащий на столе. Точно, у них же нет вокалиста, а я уже успел об этом забыть.
Первые же аккорды следующей песни заставили меня вздрогнуть. Dolce. Но как они собираются исполнить ее без клавишных партий? Как оказалось вторая гитара заменила их. Интересный ход и новое звучание старой уже песни навели меня на одну мысль. Беру в руки микрофон, включаю и вступаю сразу после припева небольшим речетативом:

"Я вижу твою истинную развратную природу,
Я собираюсь делать то, что мне нравится больше всего,
Разоблачая твою блядскую сущность,
Я заставлю тебя плакать! Плакать и кричать!
Подхватив ритм и вздрагивая,
Напрягая пальцы ног,
Отдавайся мне..еще..еще.. пока не кончишь..."

Хигаши улыбается, а Камидзу скептически смотрит, гитаристы же не обращают внимания полностью уйдя в мелодию. Странно, что никто еще не узнал мой голос, хотя этот отрывок мы всегда исполняли с Анзи. Перехожу на припев:

"Танцуя до самого конца, следуя уговорам
Изменяй, крепче сжимая мое тело, плотнее прижимаясь
Сходи с ума всем телом и двигайся быстрее."

Я еле успеваю допеть последнюю строчку, как все звуки замолкают, и четыре пары глаз в упор смотрят на меня.
— Ты… — начинает Хикаро.
— Соно, бывший лидер и вокалист группы Matenrou Opera, – заканчиваю я за него.
— Бывший? В каком смысле бывший? – удивленно спрашивает Сёмей.
Улыбаюсь, слегка постукивая микрофоном по губе.
— Я решил создать свой проект. Как вам мое предложение?
— Предложение? Ты предлагаешь нам создать совместный проект? – ошарашенно спрашивает Хикаро.
— Не совсем. Я предлагаю вам стать моими музыкантами. Вы хорошо играете и неплохо смотритесь. Хотелось бы услышать вашу собственную музыку для начала, а потом я уже решу окончательно, подходите вы мне или нет…
Я думал, что Камидзу начнет возражать на такую формулировку, но он лишь пошел к барабанной установке. Туда же направились оба гитариста. Посовещавшись немного, они вновь разошлись по местам. Хигаши задал темп и все его подхватили. Полилась немного агрессивная мелодия. Красивая, если признаться честно. Я дослушал ее до конца и обратился к своей будущей группе.
— А слова к ней есть?
— Слов к сожалению нет, наш прошлый вокалист был не мастак в написании текстов и именно на эту композицию ничего толкового не выходило. Он говорил, что она слишком агрессивная, – пояснил мне Хигаши.
— А почему тогда вы сыграли именно ее?
— Не знаем, просто все почему-то подумали сразу о ней, – пожал плечами Камидзу. Теперь он не смотрел на меня с тем презрительным превосходством, как поначалу.
— Тем более, если ты хочешь начать что-то новое, надо начинать с чего-нибудь яркого, — буднично произнес Хикаро, – Только слов к ней все равно нет.
— Хм, сыграйте ее еще пару раз, а я посмотрю, что можно придумать.
— А у нас она записанная на диск есть, правда в плохом качестве, – робко вставил Сёмей.
— О, дак это вообще замечательно, тащи диск. Я дома напишу текст, и тогда начнем репетировать по-настоящему.
— Соно, это значит, что мы теперь одна группа? – слабо улыбнулся Хигаши.
Я счастливо улыбнулся в ответ и кивнул головой.
— Ура!!! – рыжий подбежал ко мне и повис на шее, – Ты мне сразу понравился, честно-честно. Прости, что не узнал.
— Да ладно, всякое бывает.
Проблема с группой была решена. Все сложилось очень даже прекрасно. Мы еще немного пообсуждали наше соединение. Они сыграли еще пару своих песен. Все это время у меня на лице играла довольная улыбка. Может еще и от того, что Хигаши смотрел на меня горящим взглядом? Не знаю. В итоге, я забрал с собой диск, пополнил телефонный справочник новыми номерами и пошел домой. Предстояло еще написать слова к этой песни, в голове уже блуждали соответствующие фразы и вспыхивали образы.
Сон
Всю ночь я не мог уснуть. В голове то и дело вспыхивали строчки из будущей песни. Я исписал уже почти сотню листов, но все никак не мог сложить их в единую картину. Диск в проигрывателе проиграл уже столько раз, что я смог запомнить все инструментальные партии и, наверное, даже с закрытыми глазами воспроизвел бы любую. Голова уже трещала по швам, а на улице стало светать. Нет, небо еще не окрасилось первыми красками восхода, но стало намного светлее. Не люблю такое время суток, складывается ощущение, что все демоны повылезали из своих укрытий, чтобы в последний предрассветный миг сделать что-то по настоящему ужасное для того, чтобы люди и помыслить не могли о радости в солнечный день. Мне даже иногда кажется, что умру я именно в такое время – на границе ночи и утра. Эх, что-то не о том я совсем думаю.
Чтобы хоть как-то развеять мрачные мысли, я стащил с дивана плед и пошел на балкон курить. Было довольно прохладно, и плед оказался кстати.
Я сел в плетеное кресло и уставился на улицу совершенно бездумным взглядом. Из этого состояния меня вывела догоревшая до фильтра и обжегшая пальцы сигарета. Покурил называется. Что ж, видимо сегодня я уже ни на что не годен, пора и спать ложиться. Тяжко вздохнув, и посмотрев на так и не выкуренную сигарету, я поплелся в спальню.
Мне снилось болото. Черное, мрачное и гибельное. Небольшие кочки, покрытые мхом, торчали из зловонной жижи. Я стоял на одном из таких клочков суши и понимал, что мне надо каким-то немыслимым образом выйти из этого болота туда, где, я знаю, меня ждет что-то хорошее, что-то, с чем я почувствую солнце и теплоту. Но каким образом? Тут нет и намека на тропу. Одна топь, туман, холод и воздух, такой затхлый, что становиться плохо от каждого вдоха. Я начинаю паниковать, понимая, что меня неудержимо тянет к тому, что там, за границей этого болота безнадежности.
Неожиданно тот небольшой пяточек, что не дает мне погрузиться в трясину, начинает уходить из-под ног. В страхе я пытаюсь перепрыгнуть на ближайший. Прыгаю и последний момент понимаю, что расстояние слишком велико, а эта кочка, хоть и больше моей, но все равно слишком мала. Лишь кончиком ноги касаюсь спасительной поверхности и начинаю заваливаться на спину, ясно осознавая, что как только мое тело погрузится в топь, из нее уже будет не выбраться никогда. Я закрываю глаза и готовлюсь к неизбежному. Но тут чья-то рука хватает меня за предплечье и тянет вперед. Миг и я уже твердо стою на ногах. «Соно, ты должен идти дальше, вперед,» — Слышу я чей-то смутно знакомый голос. «Но как? Ведь следующий островок еще дальше, чем был этот,» — возражаю я, оглядываясь в поисках говорившего, но никого не нахожу. «Зато он больше, и воздух там чище,» — вновь раздается голос. – «Глупо думать, что самое сложное — сделать первый шаг. Самое сложное – пройти весь путь до конца. Но я верю, что ты сможешь. Иди же, а я помогу в меру своих сил. Иди же.» Теплая ладонь ложится мне на спину и слегка подталкивает.
Все страхи о том, что ничего не получится, ушли на второй план. Я знаю, все выйдет так, как он говорит, а если все же оступлюсь, то мне помогут встать на нужный путь снова, не дадут захлебнуться в черной жиже. Не задумываясь больше, я прыгнул к следующему островку в этом болоте, вперед, где ждет то, о чем я мечтаю и чего хочу больше всего на свете. Я прыгнул и… проснулся.
После пробуждения я ходил как чумной, курил сигарету за сигаретой и литрами пил кофе. А сон все никак не выходил из головы. Я помнил его досконально. Каждую веточку мха, каждый оттенок цвета. Все, но только так и не мог узнать говорившего со мной. Я отчаянно пытался вспомнить голос, даже пересмотрел все имеющиеся у меня видео, где запечатлены мои друзья, так как голос был до удивления близким. Но нет, все не то. Что мог означать этот сон? Этого я тоже не мог понять. Может то, что я на правильном пути? Кто знает…
Устав мучиться подобными мыслями, я решил взяться за песню. Работа не ждет.
Новая песня
Наконец наступил тот момент, когда все мысли в моей голове сложились в текст песни. Прочитав написанное, я попытался спеть это, для верности. Ммм… неплохо, очень даже. Надо позвонить ребятам. Но вот кому? Обзванивать каждого жутко не хотелось. Поразмышляв немного, я остановился на кандидатуре Хигаши.
Парень довольно долго не брал трубку, но вот свершилось:
— Моши-моши, — голос его был слегка задыхающимся, как после бега.
— Привет, это Соно.
— Соно! Рад тебя слышать, — радостно, — Ты по делу или просто соскучился?
— На самом деле по делу. Кстати, я не отвлекаю? Просто голос у тебя какой-то запыхавшийся.
— Нет, что ты, конечно не отвлекаешь. Я тут бегаю немного, ведь чтобы и дальше носить такие костюмы, надо поддерживать себя в форме.
Спортом занимается значит. Вот умничка. У меня-то из всего спорта только поход за сигаретами. Хотя форма у него и так отличная.
— Ты и так в хорошей форме, это я точно говорю. Я вот что собственно звоню-то. Можешь обзвонить ребят и сказать, что сегодня в начале пятого будет репетиция. Я текст написал.
— Правда? Здорово! Я в тебе даже не сомневался. Конечно я всем позвоню. Только… Соно, а что и правда совсем по мне не соскучился? – его голос с радостного сменился на разочарованный.
— Соскучился, но только по тебе, — я улыбнулся в трубку, — Ну раз ты всем скажешь, то не опаздывайте.
— Сам не опоздай, а то знаю я твою привычку являться везде "вовремя", — на том конце послышался смех. – Ну, тогда до вечера?
— До вечера.
Вот и началась новая жизнь. Новая песня, новая группа. Я смог отказаться от старого и уверен, что новое принесет только хорошее. Так, надо бы уже начать собираться. Живу я дальше всех, а потому и времени на дорогу уходит больше. И ничего я не опаздываю. Начальство не опаздывает, оно задерживается! Но сегодня я этого не допущу. Выбрав из кучи вещей светло-голубые джинсы и темно-синюю рубашку, я переоделся. Теперь осталось взять ключи, телефон, бумажник и, собственно, текст. Все можно выходить. Эх, жил бы я на менее высоком этаже, спустился бы пешком. Энергия бьет ключом. Хочется петь и улыбаться.
И все равно я опоздал, то есть задержался. Музыканты уже собрались и ждали меня.
— Всем привет!
— Привет, Соно, — улыбнулся мне Хигаши и подошел, чтобы обнять. Остальные лишь сдержанно кивнули. Это было так не похоже на наши приветствия с Ю, Йо, Анзи и Аяме. Что это я о них, вдруг, вспомнил? Это все теперь в прошлом.
— Неужели ты и вправду написал текст за какие-то полтора суток? – о, Камизу сегодня опять не в духе.
— Написал, и даже твоя угрюмая морда не испортит мне настроения, — я не удержался и показал ему язык. На что он лишь буркнул и отвернулся, ну хоть драться не полез, а то, чувствую, он может.
— Фу, не ссорьтесь. Соно, а покажи пожалуйста текст. Мне безумно хочется узнать, что там написано, – Сёмей посмотрел просящим взглядом.
— Да конечно, – я протянул каждому участнику группы распечатанный вариант стихов.

«Открой глаза, услышь меня,
Давай найдем свой мир,
Где будем жить лишь мы, любя,
И где умрет сатир.
Где будет солнца ясный свет,
И возродятся вновь,
Сняв с нас бесчувственный запрет,
Надежда и Любовь.

В нашей жизни нет справедливости,
Это молью изъеденный мир.
Мы погрязли в материи сытости
И из жизни устроили пир.
Но мы все на пиру том нищие,
От обилия яств как в бреду,
Тянем руки свои загребущие,
Чтоб хотя бы потрогать еду.
Но они — наши кукловодители,
Тянут нити с рукою назад.
Смотрим мы в эти лица безликие
И с улыбкой целуем их в зад.

Открой глаза, услышь меня,
Давай найдем свой мир,
Где будем жить лишь мы, любя,
И где умрет сатир.
Где будет солнца ясный свет,
И возродятся вновь,
Сняв с нас бесчувственный запрет,
Надежда и Любовь.

Ну когда же? Когда это кончится?
Ты не будешь от яств этих сыт,
Лучше сдохнуть от одиночества,
Голодая, не видя сей стыд.

Открой глаза, услышь меня,
Давай найдем свой мир,
Где будем жить лишь мы, любя,
И где умрет сатир.
Где будет солнца ясный свет,
И возродятся вновь,
Сняв с нас бесчувственный запрет,
Надежда и Любовь.»

— Ух, сильно. И написано так интересно. Припев идет в самом начале. Раньше мы до подобного не додумались, вот наверно ни одни слова и не вписывались, – выразил общее мнение Хикаро.
У всех были очень задумчивые лица. Они не по разу перечитали текст.
— Достаточно агрессивно?
— Ага. Как раз в нашем стиле. Блин, ты реально гений, такое написать. Я даже не ожидал… — Сёмей смотрел на меня, как на своего кумира. Смотри, смотри, я он и есть.
— Соно, ты правда гений, — нежно улыбнулся драммер.
— Так, хватит тут дифирамбы петь, не известно еще как слова на музыку лягут. – Ррр, Кумизу…
— Так давай проверим, но я в себе уверен, – прозвучало с вызовом.
— Фу, опять вы начинаете, – Сёмей недовольно скривился.
— Не обращай ты на Камизу внимания. Просто через два дня в клубе выступление лучших и очень хотелось бы на него попасть. Как думаешь, мы успеем? – с опаской спросил рыжий.
— Да. Обязательно. Мелодию вы знаете. Текст знаю я. Два дня на репетиции как раз хватит. Заявку я так понял, вы уже подали?
— Еще месяц назад.
— Тогда по местам.
После репетиции ко мне подошел Хигаши:
— Соно, может сходим куда-нибудь, отпразднуем? Эээ… вдвоем…
— Почему бы и нет, – я согласно кивнул, – Куда пойдем? Только давай сильно пить не будем, а то я себя уже алкоголиком чувствую.
— Это как пожелаешь,— улыбнулся драммер, – Ты пиццу любишь? Тут недалеко есть отличная пиццерия. Пицца это, конечно же, не японское блюдо, на она там реально очень вкусная.
— Идем! Я обожаю пиццу!
А ведь я действительно пиццу люблю. Когда неделю сходил с ума, после той ночи с Камиджо, только на ней и жил. Но даже этот факт, связанный с неприятными воспоминаниями, не уничтожил мою любовь к сему продукту.
Пицца и правда оказалась очень вкусной. Мы просидели в заведении очень долго, болтая на разные темы и попеременно смеясь. Вот только Хигаши постоянно откидывал с лица непослушную прядь волос, спадающую на глаза, и этот жест всякий раз привлекал слишком много моего внимания. Я всматривался в прикрытые линзами глаза, и всякий раз хотел и боялся увидеть там привычное серебро, но лишь натыкался на теплый фиолетовый оттенок, и мне это очень нравилось.
В той же пиццерии мы провели следующий вечер после репетиции. И следующий тоже. Я решил подвезти Хигаши до дома, так как сегодня мы что-то засиделись. Мы сидели в машине и уже собирались прощаться.
— Нервничаешь перед выступлением с нами? – спросил рыжий и, как бы ненароком, накрывая мою руку своей.
— Да нет, наоборот интересно, – я нервничал, но не показывать же ему мое состояние.
— А я вот очень. Это тебе не привыкать выступать на огромных площадках, а для меня и такая сцена уже прорыв.
— Не волнуйся, все будет хорошо, – я сжал его руку в своей, – Обещаю, что эта песня прозвучит еще в самом Токио Доме.
— Обещаешь?
— Обещаю.
После моего ответа Хигаши, вдруг, подался вперед всем телом и прильнул к моим губам поцелуем. Не сказать, что я был сильно удивлен от такого поворота событий. Я же замечал его симпатию по отношению ко мне. Потому и отказываться от поцелуя не стал, согласно приоткрыв рот и приобнимая его за талию. Хигаши определенно умел целоваться. Ох, как умел. Еще совсем недавно я бы сказал, что из всех людей, с кем мне довелось целоваться, он был лучшим. Некоторое время назад…
Когда поцелуй закончился, рыжий резко отстранился от меня и потупил взор.
— Прости я… просто ты мне так нра… Мне пора, – он открыл дверь и выскочил из машины.
— Хигаши! – но парень даже не обернулся, – До завтра, – уже тише сказал я и поехал домой.
Я был доволен. Я уже практически подтвердил, что был прав, когда ушел из Matenrou Opera, что не стал чего-то доказывать Камиджо про свои чувства. Ведь у меня теперь своя группа, замечательная песня и завтра мы дебютируем на сцене. А еще у меня есть человек, которому я нравлюсь. Есть от чего радоваться.
Вечер сюрпризов
До нашего выступления было еще порядком четырех часов, но мы уже были в клубе. Сегодня выступало не так много групп, всего четыре. Мы были третьими, а за нами шли те самые Still, что приглянулись мне когда-то. Каждой группе даже выделили гримерки, мы отхватили себе аж две, правда, далеко друг от друга. Ну, я же звезда, могу позволить себе побыть одному перед концертом или нет? Конечно могу! Меня бьет небольшой мандраж и неплохо бы сейчас немного расслабиться. Но как? Пить не лучшая идея. Сходить что ли на улицу покурить? Можно конечно и здесь, никто не запретит, но на улице хотя бы проветрюсь. Только я хотел открыть дверь, как она открылась сама, и буквально мне в объятья влетел Хигаши.
— Ой, С-соно, а я вот к тебе… шел, — он мило покраснел, даже не пытаясь отодвинуться от меня.
— Вижу. Что-то случилось? – мне захотелось смутить его еще больше и свой вопрос я прошептал ему в ухо.
— Н-нет, просто я соскучился и хотел извиниться за вчерашнее, – он посмотрел мне в глаза, – Просто ты мне очень нравишься, правда.
— Тогда ты тоже прости, – он только и успел, что удивленно приподнять бровь, как я накрыл его губы своими.
Вот и нашел способ отвлечься и расслабиться. Он жадно отвечал на мой поцелуй, крепче обнимая. Волнение перед выступлением покидало мое тело, это страстный поцелуй вытеснял его. Замечательно, лучше и быть не может. Красивый парень, которому я нравлюсь, тает в моих объятьях.
Как-то совсем неожиданно вся робость и скромность Хигаши сменились напором и страстью. Руки активно пробирались под футболку, а пробравшись заскользили по спине. Губы, до этого покорно принимавшие мою ласку, сами перешли в наступление, перехватывая инициативу. Хм, что ж, интересно. Не желаю оставаться в долгу, я стал подталкивать его к низкому диванчику у стены. В процессе пары незамысловатых движений он оказался подо мной на этом самом диване и уже без топа. Моя футболка также не задержалась на теле. Ловкие пальчики в мгновении ока оставили меня без нее.
Я чувствую, как возбужден Хигаши, наверное ему не особо удобно в своих ультра облегающих шортах. Ну да это ненадолго, потому что я также прилично возбужден. «Хочу его», мысленно произношу, покусывая его шею. « Хочу… Юджи». Лицо Камиджо мгновенно всплыло перед глазами. Его длинные волосы, холодные серебряные глаза и чувственные губы. За считанные мгновения я вспомнил ту ночь, что мы провели вместе. Пусть она не была самой шикарной в моей жизни, пусть даже он представлял на моем месте другого человека, все равно лучше так, с ним, чем пусть даже божественно, но с Хигаши.
— Соно, ну чего же ты медлишь? Возьми меня, я весь твой, – жарко шепчет мне драммер на ухо, но я не могу. Не с ним. Поэтому я мягко отстраняюсь, заглядывая в его фиолетовые, кукольные глаза. А вот глаза Камиджо, даже в линзах никогда не казались мне кукольными.
— Прости, но я не могу.
— Почему? Ты же хочешь меня, я же не слепой, я вижу, – в его голосе сквозит разочарование и удивление.
— Я не могу. Не сейчас. Я все еще люблю другого человека и не хочу тебя обманывать. Ты красивый, с тобой легко, и еще совсем недавно я бы не мог пожелать лучшего парня, чем ты. Прости, я слишком сильно люблю того человека и не могу сейчас так поступить не с ним, не с тобой.
По лицу Хигаши пронеслись десятки эмоций, пока я говорил, только вот я не особо на них зацикливался, пытаясь сказать все, что у меня на душе так, чтобы его не обидеть. Когда это я начал задумываться о чувствах других людей? Наконец он совладал с собой и спросил:
— Соно, я все понимаю, но ответь только, у меня есть надежда? Надежда на то, что когда-нибудь ты все-таки забудешь его и увидишь, как сильно я тебя люблю?
— Надежда есть всегда, — слабо улыбнулся я, – Ты мне очень нравишься, правда, я смогу однажды забыть того человека, и тогда, если ты все еще захочешь быть со мной…
— Я буду ждать, — он невесомо прикоснулся к моим губам, —Буду ждать столько, сколько потребуется, – Он подхватил с пола топ, оделся и вышел, негромко хлопнув дверью.
А вот Камиджо обязательно бы ее аккуратно прикрыл. Губы расползлись в жалкой улыбке, а глаза предательски защипало. Что за черт? Когда уже мысли о нем меня отпустят? Ведь я же ему не нужен, но почему тогда мне он так необходим? А Хигаши? Он мне нравится, и я бы совсем не против быть с ним. Но как? Как, зная, что между нами стоит тень Камиджо? Я бы мог сейчас переспать с ним. Просто представит вместо него Юджи, ну или совсем не думать, сведя все на простую механику. Сделать так, как когда-то поступил со мной сам Камиджо. Но я не могу, не могу так поступить с Хигаши. Я знаю какого это и не хочу, чтобы кто-то еще испытал подобное, а ведь скрыть это я не cмогу. Мне не раз говорили, что все мои мысли и желания написаны у меня на лице, я конечно умею их скрывать, но недолго. Я же хочу чего-то настоящего, поэтому сам должен быть честен. Хигаши мне нравится, и я очень хочу начать с ним отношения, но для этого придется окончательно вычеркнуть образ Камиджо из своей жизни и мыслей. Смогу ли я? Смогу, но не сразу. Уже очень давно все мои отношения ограничивались парой-тройкой ночей. «А зачем дольше?» Думал я тогда. Ведь я же и так могу заполучить кого угодно, а привязываться к одному, это не для меня, это слишком скучно. Вот только Камиджо… Я все таки смог полюбить, нашелся человек, который крепко привязал меня к себе, я люблю его, но так и не получил. Мне не хватило одной ночи с ним и даже десяти бы не хватило. Я хочу его всего, насовсем, вот только он этого не хочет и даже не думает о чем-то подобном. Теперь я не просто ненавижу Жасмина Ю, я ему еще и жутко завидую.
Хм, как интересно движутся мои мысли. Начал с того, что не хочу поступить нечестно с Хигаши и что не прочь все же замутить с ним. А закончил мыслями о Камиджо и Жасмине Ю. Хоть я и старюсь не вспоминать о них в последнее время, но чувства-то не заткнешь. Мои мысли прервал стук в дверь.
— Простите, вы ведь вокалист Banshi? – какая-то девушка из персонала вопросительно смотрела на меня.
— Он самый.
— Там на улице какой-то человек просит вас позвать. Говорит, что ваш друг, а заходить не хочет.
— Друг? – я удивленно приподнял бровь.
— Да, такой симпатичный шатен. Попросил передать «Соно, я жду тебя на улице, нам надо поговорить.» — заученно произнесла девушка.
Шатен. Сердце предательски дрогнуло. Джури! Но как он узнал где я? Впрочем не важно. Футболку я одевал уже на ходу.
— Дж… ты кто? – я как вкопанный встал напротив высокого шатена с колечком в нижней губе и тонкими, явно с примесью европейской крови, чертами лица. Глаза у него были серые и это не линзы, что только подтвердило мою догадку.
— Это так важно? – хрипловатым голосом в ответ спросил он.
— Вообще-то невежливо отвечать вопросом на вопрос. Ты знал?
— Хорошо, я отвечу. Меня зовут… да впрочем это действительно не важно. Тебе будет достаточно знать, что я бывший вокалист Banshi.
Дак вот кто он такой, тот самый парень, что ушел из группы сразу после подания заявки и, который никак не мог написать слова к песне. Но что ему от меня потребовалось? На бек-вокал не возьму, пусть даже не напрашивается.
— И что тебе надо? – блин, как-то враждебно получилось.
— Да решил спасти тебя, по доброте душевной.
Он прислонился к стене бара и достал пачку "More", предлагаю мне закурить. Чувствуя, что разговор будет интересным, я не стал отказываться, хоть и не курю такие крепкие сигареты.
— Спасти? Это от чего, интересно?
— От позора. Вы ведь выступаете сегодня третьими с песней без слов и…
— Я написал к ней слова. — перебил я. Он удивленно посмотрел на меня и продолжил:
— Да? Допустим. Так вот, все дело в том, что никто из нашей группы не писал к ней музыку. Музыка написана Иридой из Still и принадлежит соответственно им же. Вы конечно можете ее сыграть сегодня, тем более что она теперь со словами. Этим самым вы запорите выступление Still, вот только сами не меньше опозоритесь. О том, что песня написана Иридой, знают очень многие. Потому вы и опозоритесь. Точнее именно ты. Пришел богатенький, знаменитый мальчик и украл песню у мало кому известной группы. Все это падет на твои плечи, не особенно затрагивая других участников группы, зато уверен, известность вы приобретете.
— С чего вообще ты решил, что это не наша песня? – я посмотрел ему прямо в глаза, на что он ответил открытым и тяжелым взглядом.
— Я просто слишком хорошо знаю эту чертову четверку, особенно лидера.
— Время проходит, люди меняются, сколько ты их не видел? Месяц? Он, конечно, хоть и не самый приятный тип, но бывают и хуже. Не думаю, что он бы стал красть песню.
— Не такие как он и не за такое короткое время. Я не видел их не месяц, а чуть меньше недели. Да, не смотри на меня так удивленно. Я ушел, а точнее меня выгнали из группы в день твоего прихода. А песня появилась за пару дней до этого. Я сам слышал, как лидер говорил, что смог стащить ее у Ириды. И еще… что ты обязательно на нее клюнешь. Этот план оказывается был составлен уже давно.
— План? Какой план? На что я должен был клюнуть? – я все слышал, но его слова как-то не укладывались у меня в голове, – Я не понимаю о чем ты.
— Конечно не понимаешь. Для этого лидер слишком хороший актер и стратег. Он гений, шлюха, тварь, но гений своего дела. Он мечтает о славе и толпах фанатов и он этого добьется. Любым способом, даже идя по головам и ложась под каждого, кто даст на это хоть малейший шанс. На вот, возьми, а то напряженный какой-то, — он протянул мне еще одну сигарету и я почти на автомате закурил, – Я так думаю, что как только ты стал приходить в клуб, он сразу что-то заподозрил. Потом он оговорился, что ты распрощался с Matenrou Opera. Не знаю как, но, наверно, нашел способ у кого-то это вызнать. С тех-то пор он и задумал свою комбинацию. Было найдена, пардон, украдена песня, которая смогла бы тебя зацепить. Оставалось только как-то дать ее тебе послушать. Судя по тому, что меня выперли, способ был найден. Вот и все что мне известно, то, что не слышал сам, могу предположить с вероятностью в 100%. Только что-то мне подсказывает, что все обстоит чуть хуже и сложнее. Ведь лидер слишком хороший манипулятор и актер.
Я был поражен. Я не хотел в это верить, но в то же время верил, так уверенно звучали слова шатена. Мне и самому показалось странным, что меня так долго не узнают. Но он сказал, что лидер хороший актер и манипулятор, поэтому неудивительно. Но украсть песню, выдать ее за свою, крупно подставив другую группу, да еще и собственного вокалиста выкинуть к чертям собачьим... Ками-сама, да что же за человек такой этот Камидзу?! Черт, Хигаши, этот светлый мальчик, как он только может терпеть все это? Ему наверное очень тяжело, ведь отношения внутри группы никогда не поощрялись. И что мне делать?
— Не знаю, – ой, значит, последнее я произнес вслух, – Я тебе все сказал, а уж что делать с полученной информацией решать тебе, – парень отошел от стены, – Но мне все же хочется верить, что ты не такой, как мы. Ведь я тоже делаю это только для себя. Это месть, а в этом случае правда оказалась лучше всякой выдумки, – он нехорошо улыбнулся и пошел прочь.
Правда, или сюрпризы продолжаются
Я не знал, что делать: поверить или нет? Идея! Надо найти Хигаши и спросить все у него. Он точно мне не соврет. Да, так и сделаю. Приняв такое решение, я пошел в бар. Сначала решил заглянуть в свою гримерку. Там меня поджидал сюрприз. Сёмей сидел на столе, а Хикаро увлеченно его целовал. Причем первый обнимал второго ногами за талию.
— Ой, прошу прощения. – Я поспешно закрыл дверь.
Совсем народ обнаглел. Хотите целоваться, целуйтесь, но не в моей гримерке! Зато теперь я знаю, что Хигаши должен быть у себя. А если и Камизу там? Тьфу, блин, чего я парюсь? Просто попрошу его выйти, ну или наоборот позову драмера в коридор. Камизу был там. Это я понял, даже не заходя, по разговору и смеху.
— Дак он все же отшил тебя. – Ржал басист.
— Хватит ржать, идиот. Я перевозбужденный и злой. Вот где ты шлялся? Я пока тебя искал наткнулся на Ириду. Эта тварь чуть мне лицо не расцарапала, благо ее парни оттащили. Вот что называется дай бабе в руки гитару и поставь лидером группы. Ну что ты копаешься??? Сними уже с меня эти чертовы шорты!!!
Послышалась возня, а затем благодарный стон рыжего.
— Хигаши, а тебе говорили, что ты стонешь как настоящая шлюха? Хотя ты же и есть шлюха. Только ты мог придумать привязать к нам того мажорного мальчика с помощью секса. Скажи, а под ним ты бы также стонал? Ведь я прав? Прав?
— Да, ты прав, Камидзу. Ну возьми же меня! Сейчас я весь твой.
Дальше мне по ушам ударила сеть громких стонов и тяжелого дыхания, вперемешку с фразами: «Так? Тебе ведь так нравится?» и «Да. Еще. Сильнее.» Не было сил слушать все это, но и уйти сил тоже не было. Я будто бы прирос к полу и не мог двинуться с места. Каждый стон Хигаши убивал что-то во мне. Но что? Возможно надежду на любовь, а возможно веру в то, что жизнь снова вошла в привычную мне колею везения и исполнения желаний. Я стоял и слушал, как двое парней за дверью занимаются сексом, и не знал, что делать дальше. Но когда они закончили, руки сами потянулись к телефону. За дверью заиграла мелодия, и вот:
— Да, Соно…
Параллельно я услышал, как Камидзу проворчал: «Что за дурацкая привычка звонить нам, когда мы занимаемся сексом? Ладно хоть в этот раз кончить дал, а не в самом процессе, как тогда.» Все понятно, Хигаши тогда не бегал. Еще одна ложь.
— Откройте дверь, я все слышал.
— Ты…
— Открой!
Когда дверь открылась, драммер был в длинном кардигане Камизу, надетом на голое тело, а последний застегивал брюки. Ну, хоть оделись.
— Соно, понимаешь, просто мы с Камидзу когда-то встречались… ему нельзя отказывать, это может плохо кончится,— на лице рыжего было выражение искреннего раскаяния. Но я не верил.
— Я СЛЫШАЛ ВСЕ. Зачем ты сказал, что я тебе нравлюсь?
— Но так и есть, ты мне очень нравишься. Ты мне веришь? – он продолжал умоляюще смотреть на меня, – А все это…
— Да кому ты нужен? – перебил его Камидзу, закуривая и одаряя меня злобным взглядом, – Из проекта тебя выперли, друзей нет, да и вообще…
— Заткнись, тебе тут слова не давали, – как выстрел прозвучал недовольный и холодный голос Хигаши. И уже намного теплее, с нотками мольбы, – Соно, я тебе все объясню, просто поверь мне.
— Тогда объясни заодно и то, что мы будем играть не свою песню. Она ведь принадлежит Still, верно?
— С чего ты взял? – удивленно воскликнул он.
— Встречался только что с вашим бывшим вокалистом.
Аура в гримерке как-то сразу изменилась. Мне стало неуютно.
— Канаме, вот сука, — процедил Хигаши, – И ты ему поверил? – моляще-вопросительно, с оттенками обиды и грусти.
До этого я никогда прежде не видел, чтобы человек так искусно управлял своим голосом и лицом. За секунду драммер менялся от злого и опасного, до мягкого, нежного и умоляющего. Где же правда? Глаза! Глаза не могут врать. Я пристально посмотрел ему в глаза, пытаюсь увидеть его настоящего, но лишь натолкнулся на кукольное безразличие линз. Так вот зачем он их постоянно носит.
— Теперь верю.
— И, что ты будешь делать? Сбежишь? – вновь подал голос брюнет.
— Я, кажется, сказал тебе заткнуться! – развернувшись к басисту, произнес Хигаши.
От его слов грозный Камидзу как-то весь съежился и сник. Кажется, он даже побледнел. Рыжий же прошел к дивану и сел, закинув ногу на ногу. С него будто бы слетела маска. От милого и нежного мальчика с немного наивным взглядом на мир не осталось и следа. Передо мной сидел расчетливый и циничный человек, без капли нежности и мягкости. Он даже утратил всю свою привлекательность, зато показал свое истинное лицо.
— Как жаль, Соно, а ведь мой план был так хорош. И надо было Канаме все испортить и поговорить с тобой до выступления. Потом бы ты уже никуда от нас не делся. Да и сейчас, в принципе, тоже. Камидзу прав, кому ты нужен, кроме нашей группы? После скандала, что ты устроил, тебя уже не примут назад в Matenrou Opera, друзей у тебя тоже нет. Пойми, у таких людей, как ты, друзья есть лишь тогда, когда они на гребне славы. Упадешь вниз, исчезнут и друзья. Всем нужна только твоя популярность. И мне тоже. Still не смогут доказать, что это их песня. Что значат слова каких-то новичков в сравнение с твоими. Ты все-таки, какая-никакая, но звезда. А благодаря твоему имени и связям, мы быстро взайдем по лестнице популярности. Поэтому заканчивай психовать и иди распеваться. Другого пути у тебя все равно нет: или с нами или никак. Я просто не дам тебе возможности присоединиться к какой-то другой группе. Пара интервью и все, твоя карьера и репутация будут полностью разрушены. Журналисты любят сенсации. И вот еще что. Запомни одну вещь. В этой группе лидер — я. Я был им и всегда буду. Здесь даже дышат по моей указке. А будешь себя хорошо вести, займешь место Камидзу в моей постели, – он чувственно провел по своему телу, – Все, иди, скоро наш выход.
И я пошел. Сделал так, как мне было велено. В голове стучало лишь «Он прав! Прав!» Но в чем именно он был прав, я не успел разобраться, так как меня неожиданно припечатали к стене.
— Запомни еще кое-что, детка, – зашипел злой голос мне прямо в ухо, – Хигаши тебе не видать, как своих собственный ушей. Он конечно та еще шлюха, но это МОЯ шлюха. Ты для него просто способ заработать деньги и выбраться наверх, потому не питай никаких иллюзий. Жаль, что ты не захотел переспать с ним, упустил свой единственный шанс. Привязал бы он тебя с помощью секса и лживой любви, и продолжал бы ты носить свои розовые очки. А теперь ему пришлось тебя надломить, а уж я доломаю, просто так, ради собственного желания.
Камидзу вновь ударил меня об стену, да так, что выбило воздух из легких, а попом впился в мой рот грубым поцелуем, кусая губы в кровь. Мерзко, унизительно.
— Ты такой эгоистичный слабак, так себя любишь, что стал очень легкой добычей для лидера. Истеричка, киданувшая всех, кто хоть как-то ей дорожил. Но не бойся, нам ты тоже очччень дорог. Не каждому удается найти такую занятную вещичку. Трахнуть бы тебя, чтобы все мои слова дошли окончательно, вот только Хигаши этого не одобрит, да и мне противны сломанные куклы.
Он оттолкнул меня так, что прочертив затылком по стене, я упал на пол, больно ударившись. Одарив меня напоследок презрительный взглядом и вытирая рукой губы, что унижало еще больше, басист ушел. А мне же хотелось свернуться в клубок и забиться с головой под одеяло. Или пожаловаться на все Джури, чтобы он утешил и выслушал, не теребя особенно больные темы и не вытягивая слова насильно, так, как умеет только он. Но ведь они правы. Теперь я никому не нужен. Я сам помог этому случиться. Теперь я всего лишь вещь, способ получения денег. А вещь должна подчиняться хозяину и не иметь своего мнения. Я все же свернулся в клубок прямо на полу.
Мир потерял все краски, становясь сплошным оттенком серого. А разве у вещей может быть по другому? Стало холодно и мерзко. Все как в моем сне. Сон. Как луч света, мне вспомнились слова того не узнанного друга, что помог мне во сне: «Соно, ты должен идти вперед… я верю, что ты сможешь». Почему-то это воспоминание придало мне сил. Сломан? Я же сломан? Нет, я еще держусь. Пусть я эгоист, пусть я слабый, но вы еще не сломали меня. Я не буду таким же ничтожеством как вы. Пусть у меня больше нет группы, нет друзей, любимого, но я не сдамся просто так. Музыка — это не единственное, чем можно заниматься в жизни. И даже если другое не будет приносить столько удовольствия и радости, лучше так, чем то, что есть сейчас.
С такими мыслями, пока силы вновь не покинули меня, я решил воспользоваться этим просветлением и кое-что сделать. Встав с пола, я пошел в свою гримерку, там уже никого не было, что, несомненно, к лучшему. Следующим местом назначения была гримерка группы Still. Найти ее оказалось несложно. Постучав для приличия, я открыл дверь. Всей группы там не было, лишь рыжая девушка сидела в кресле и настраивала гитару. Ирида, гитаристка и лидер группы, определил я. Прищурившись, она посмотрела на меня.
— О, конкурент пожаловал, пришел посмотреть, как мы упали духом? Не дождешься. Лучше уходи, пока я тебе морду не набила, а то парни покурить вышли, некому будет мне помешать.
— Я пришел не для этого, – я прошел внутрь и положил листы с текстом песни на подлокотник кресла, – Вот. Это слова к той песне, что Banshi украли у вас. Я их написал и отдаю вам
— Слова? – она удивленно посмотрела на меня, – Как отдаешь? Зачем? Ведь вы же… Стой! Да я тебя знаю! Ты Соно, тот, что вокалист Matenrou Opera. Дак ты… Ками-сама, и как только Хигаши до тебя добрался? Вот же сволочь! Ты же не знал, да? Не знал, что это не их песня?
— Не знал, а вот теперь узнал. Но все равно хочу извиниться, что принял участие во всем этом. Я договорюсь с организаторами, чтобы вы выступили перед той группой, — назвать Banshi своей группой язык не поворачивался. Только не после всего этого. Я развернулся, чтобы уйти.
— Эй, Соно, спасибо тебе, это очень по-честному. И за слова тоже спасибо. Для нас будет честью исполнять их, – девушка стояла, прижимая к себе одной рукой гитару, а другой слова. Я верил ей, верил, потому что не было в ней фальши, как в Хигаши, который, кажется, просто состоял из нее, – Спасибо и пусть у тебя все будет хорошо, а эта рыжая тварь еще свое получит, я обещаю.
— Не стоит, – я махнул на прощание рукой и вышел. Надо еще найти руководство клуба и обо всем с ними договориться. Это не месть, это просто восстановление справедливости.
Договориться обо всем оказалось несложно. Хватило лишь вежливой просьбы, пары автографов и обещания иногда заходить и приводить друзей. Все, дела улажены, а теперь прочь из этого места, от этих людей.
Почему в фильмах, когда у главного героя все плохо обязательно идет дождь? Сейчас теплый вечер, и легкий ветерок ласкает кожу. А у меня жизнь порушена, так где, черт возьми, мой дождь??? Я замедляю шаг и падаю коленями прямо на жесткий асфальт, благо от клуба ушел уже далеко и никто из "тех" меня не увидит. Просветление закончилось. Душу раздирает от боли, и слезы сами текут по лицу. Меня использовали. Опять. За что? Почему? Нет ответа. Не хочу больше жить. Замахиваюсь и со всей силы ударяю кулаком об тротуар. Но удара нет. Кто-то перехватил мою руку в паре сантиметров от цели.
— Не стоит, — раздается голос из моего сна.
Я поднимаю голову, и зрачки расширяются от удивления и шока.
Ты???!!!
Я поднимаю голову, и мои зрачки расширяются от шока и удивления.
— Ты??? Какого черта ТЫ здесь делаешь??? – я не верю своим глазам.
Человек, который спас мою руку от встречи с асфальтом, никак не может сейчас сидеть на корточках рядом со мной. Неужели Камидзу так сильно ударил меня об стену? Ну не может Жасмин Ю быть сейчас здесь. Он же умер. Умер, черт подери! Но он тут, в своем концертном образе. Сидит и участливо смотрит на меня.
— Соно, успокойся. Еще не все так плохо, не стоит думать о смерти.
Нет, я реально сошел с ума. Но ведь ни один сумасшедший не признает себя таковым. В ужасе вскакиваю на ноги и отступаю к стене ближайшего дома.
— Ты умер! Умер! Тебя здесь нет! – как мантру твержу я.
Жасмин тоже встает и грустно смотрит на меня. Да как такое возможно? Может я сплю? Проснись, Соно, проснись! С силой щиплю себя за руку, но лишь вздрагиваю от боли. Не сон. Но тогда как? Юичи хочет приблизиться ко мне, но я лишь в панике кричу:
— Стой! Не подходи! – но он не слушает, делая шаг вперед, – Не прикасайся!
Меня накрывает истерика. В ней переплетается все: боль, гнев, обида, ненависть и страх. Я дергаюсь, колочу руками по спине басиста, реву навзрыд. Но он крепко сжимает меня в своих объятьях, гладит по спине и успокаивающе шепчет:
— Соно, успокойся, пожалуйста, тебе не надо меня бояться. Все будет хорошо. Я помогу тебе, я же обещал, помнишь? Ты сделал первый шаг, а дальше я тебе помогу.
Он повторяет это снова и снова, и я действительно начинаю успокаиваться, пока безжизненно не повисаю в его руках, уткнувшись лицом ему в плечо и пропитывая ткань платья, не желающими останавливаться, слезами.
— Поплачь, поплачь, и станет немного легче.
И я плачу. Окончательно расслабляюсь, в так надежно обнимающих меня руках, и просто плачу. И мне действительно становится легче. Пусть и не намного, но легче. Умереть уже не хочется, теперь мелькает шальная мысль о добровольной сдаче в психушку.
— Успокоился? – спрашивает Жасмин. Киваю, боясь сказать хоть слово, – Вот и хорошо. А теперь лови такси и поехали домой.
Снова киваю и подхожу к обочине дороги. Странно, но за все это время не прошел ни один человек, и не проехало ни одной машины. Мистика какая-то, хотя чему тут удивляться, если рядом со мной, склонив голову на бок, стоит давно умерший человек, которого я, кстати, вроде как ненавижу. Вот передо мной послушно останавливается машина, и я сажусь на заднее сиденье, Жасмин уже тут. Даже не удивляясь, называю адрес, и мы едем. Всю дорогу стараюсь молчать и не смотреть на моего неожиданного спутника, нечего смущать водителя. От моего безумия буду страдать только я сам. Приезжаем. Я расплачиваюсь и вхожу в подъезд. Жасмин идет следом. Лифт. Ключи. Входим в квартиру.
— Ну и… — начинаю я, но Ю меня перебивает.
— Давай завтра. Ты сейчас слишком устал и многого не поймешь. Мой тебе совет – выпей стакан виски и ложись спать, а утром мы обо всем поговорим.
— А ты не исчезнешь? – с сомнением спрашиваю я.
— Нет, не исчезну. Я буду здесь до тех пор, пока нужен тебе, – Юичи мягко улыбнулся и подтолкнул меня в сторону комнаты.
Я как-то слишком покорно выполнил все его указания. Уже заворачиваясь в одеяло я попросил:
— Посиди со мной, пока я не усну, – и зачем я это прошу, а главное кого? Но я слишком устал и не хочу засыпать один.
— Конечно. Спи, и пусть тебе приснится что-нибудь хорошее, – он ласково улыбнулся и погладил меня по голове, как маленького.
Как ни странно, но я уснул почти сразу, и мне действительно снилось что-то хорошее, потому что проснулся я отдохнувшим.
Первой мыслью после пробуждения было: «Ну ничего себе мне сон приснился!» Но шишка на голове, опухшие от слез глаза и неприятный привкус во рту от выпитого алкоголя, говорили об обратном. А Жасмин Ю? Он тоже был реален?
— Уже проснулся? – я аж подскочил на кровати от неожиданности, зато получил ответ на свой вопрос. Да. Реален.
— Что ты здесь делаешь?
— О, прямо так сразу, не здороваясь, и такие вопросы. Может сначала умоешься и позавтракаешь?
— А че это ты приказываешь? – возмутился я, – Ты вообще труп.
— Может хватит мне об этом напоминать? Я сам прекрасно знаю, – брови Жасмина недовольно сошлись на переносице.
Мне стало как-то не по себе, но я выполз из кровати и гордо прошествовал мимо него в ванную. Умылся, оделся и пошел завтракать. «Черт, а ведь я ему подчиняюсь!» Сидя за столом, подумал я. От злости развернулся и со всей силы шандарахнул кружкой с недопитым кофе об пол. Она конечно же разбилась.
— Ну и что буянишь? – в дверях кухни возник Жасмин Ю, – Хотя лучше буянь, чем думать о таких вещах, как вчера. Можешь еще половину посуды перебить.
Вот и зачем он напомнил? Все вчерашние чувства накатили с новой силой. Я уткнулся головой в колени. Больно, как же все таки больно. Опять захотелось реветь. Совсем как девчонка стал.
— А ну прекрати, – Жасмин с силой встряхнул меня за плечи, – Пошли в комнату, поговорим.
— Не хочу! – мотнул я головой.
— А придется. Идем уже, ребенок.
— Нет! – это уже было делом принципа — не подчиниться Жасмину вновь.
— Ну что с тобой будешь делать?
Он потянул меня, поднимая, а потом взял на руки, будто я ничего не весил, и понес в комнату. Я конечно же попытался его ударить, но не тут-то было. Сволочь. Уложив меня на диван, он сел рядом.
— Рассказывай.
— Не буду, — гнул свое я.
— Почему?
— Я тебя ненавижу. Ты отнял у меня самое ценное. Забрал Камиджо. Я не верю тебе. Я уже никому не верю.
— А зря. Нельзя терять веру в людей.
— Много ты понимаешь, – фыркнул я.
— Ты, конечно, можешь меня ненавидеть, обвинять во всем, но это мало что изменит. Я сейчас единственный, кто может тебя выслушать. Ведь я уже умер, как ты любезно мне напомнил, и существую только здесь, для тебя.
— Да я тебя ни о чем и не просил.
— Неважно. Рассказывай, что вчера произошло. Тебе необходимо выговориться.
И действительно, что я теряю? Он же не живой и никому рассказать не сможет. Тяжело держать все в себе. Я набрал в грудь побольше воздуха и начал говорить. Сначала медленно и неохотно, а потом все более уверенно, вытаскивая на свет все скопившееся за эти сутки. Я рассказал про встречу с Хигаши, про знакомство со все группой. О том, как вдохновился музыкой и написал к ней слова. О том, как был рад, когда стал замечать знаки внимания со стороны рыжеволосого драммера. Как был счастлив, когда он поцеловал меня. Как строил планы на новую жизнь, в которой все будет хорошо. Как не смог переспать с Хигаши, потому что понял, что все-таки слишком сильно люблю Камиджо. А потом рассказал о том, как все надежды рухнули. Начиная с разговора с Канаме, бывшим вокалистом Banshi. Продолжая подслушанным разговором и сексом за закрытыми дверями гримерки. Всей открывшейся правдой о истинной роли Хигаши во всем этом. Удары об стену и унизительный поцелуй. А главное, слова ,болезненно запавшие в душу, «Да кому он нужен… даже друзей нет». И ведь правда — нет. Когда они были так мне нужны, никого не оказалось рядом.
Я говорил очень долго, за окном уже стало темнеть. Но стало немного легче. Жасмин все это время молчал, а когда я закончил, сказал:
— С тобой поступили ужасно, бесспорно, но и ты не во всем прав. Хигаши, конечно не самый лучший человек…
— Но и его любят, — всхлипнул я, – Он нужен Камидзу.
— У тебя тоже есть люди, которым ты очень нужен, которые тебя любят.
— Нет!
— Есть! У тебя есть Джури.
— Он бросил меня.
— Это ТЫ его бросил. Вот смотри, как ты поступил. Он никогда не грузил тебя своими проблемами, но всегда выслушивал твои. Не лез дальше, чем ты сам позволял. А когда он рассказал о том, что его гложет, чем ответил ты? Предал его. Разве друзья так поступают? Не поступают.
— Но он не поддержал меня! – воспротивился я.
— Но ведь он и не мог. Он совсем не знал ситуации, твоих чувств. И группа, уверен, все еще с тобой. Во многом виноват ты.
— Понял-понял, конечно, я самый ужасный, а они белые и пушистые, – я подскочил с места и, выпрямившись, сел. Злость переполняла меня, – На кого все можно свалить? Конечно на Соно! Да никто из них меня просто не знает! Ну, а сами-то? Сами разве лучше? Как Джури поступил с Бьо? А как группа сделала, они же так легко меня отпустили. А Камиджо? Вот чего он добился, посмеявшись над моими чувствами? Просто толкнул меня в пропасть, даже не заметив этого. Про Хигаши я вообще молчу! Дак почему же теперь я один оказался таким плохим?
— Не утрируй, ты не плохой, ты просто человек, а людям свойственно ошибаться. Только принять свои ошибки могут не все. А что скажешь мне ты? Ты признал свои ошибки?
— А почему тебя это вообще волнует? Почему ты вообще тут появился? – уже кричал я.
— Соно, ты опять ведешь себя как ребенок, – устало сказал Жасмин.
— И ты туда же! Да хватит уже сравнивать меня с ребенком! – я долбанул рукой по подлокотнику кресла, – Я взрослый человек и сам могу отвечать за свои поступки.
— И почему же ты не делаешь этого сейчас?
— Я делаю!
— И как же? Думаешь о суициде? Даже сейчас я чувствую в тебе ночки отчаяния.
— И что?
— Самоубийство – это побег от проблем, от реальности, а не выход из сложившейся ситуации.
— Легко рассуждать, когда ты уже мертв и не чувствуешь боли.
— Ошибаешься, мертвые тоже умеют чувствовать, именно поэтому я здесь. Я не хочу, чтобы ты наделал еще больше ошибок и причинил боль окружающим тебя людям.
— Я им не нужен.
— Ошибаешься, Соно, ошибаешься. Мы все друг другу нужны. И если они не проявляют своих чувств сейчас, это не значит, что их нет.
— Правда? – с надеждой спросил я.
— Конечно, правда, — тепло улыбнулся он.
Я почувствовал, как гнев и ярость покидают мою душу, оставляя после себя некое успокоение и усталость. По щеке скатилась слеза. Может все-таки он прав?
— Соно, ты плачешь?
— Нет, — покачал я головой.
— Глупый. – Жасмин притянул меня к себе и стал баюкать в объятиях, напевая мотив какой-то красивой и нежной песни. Я сам не заметил, как уснул.

Рассказ о Камиджо Юджи
Проснуться на руках у Жасмина было… странно как минимум.
— Привет.
— Добрый день, ну ты и спать, мне даже скучно стало.
— А ты что, не ложился?
— Мне не нужен сон и еда, и еще много чего, что необходимо живому человеку, — пояснил он.
— Ммм, понятно, — я встал, чувствуя неловкость, – А можно вопрос?
— Да, конечно.
— Почему ты в таком виде, ну в смысле одежда и макияж...
Он разгладил складки платья и склонил голову набок.
— Я такой, каким ты привык меня видеть.
— Понятно, — хотя на самом деле мне не особо и понятно, — Я сейчас приведу себя в порядок, а потом выпьешь со мной кофе?
— Кофе не выпью, но рядом посижу, — улыбнулся он.
Я кивнул и, взяв чистую одежду, пошел в ванную. Хотелось расслабиться, а теплая вода, с добавлением какого-нибудь масла, всегда меня расслабляла. Пока ванна набиралась, я почистил зубы и долго пялился в зеркало. Все, пора в воду. Теплая вода расслабляла тело и успокаивала мысли. Все-таки в словах Жасмина есть некий смысл, может я и правда сам виноват? Или нет? Блин, даже не знаю, мысли скачут с одной на другую, не давая сосредоточиться на чем-то одном. Надо успокоиться. Глубокий вдох. Выдох. Как быстро остыла вода или это время так быстро летит? Надо еще кое о чем спросить Жасмина, но уж в этом-то я уверен на все 100%. Вытерешись и одевшись, бреду на кухню. Кофе, мне просто необходим кофе, для ясности мысли. Пока он варится устраняю последствия вчерашнего срыва.
Жасмин входит в кухню и садится за стол. Я наливаю кофе, ставлю рядом пепельницу и закуриваю. Кофе и сигарета вместо завтрака, кого-то я себе напоминаю. Точно, Сойка, драммера DELUHI, это он каждое свое утро начинает с кофе и сигареты. Усмехаюсь и осторожно начинаю разговор:
— Жасмин, скажи, а ты любил Камиджо?
— Я и сейчас его люблю.
— А он тебя?
— Он? – Юичи на секунду задумался, – Думаю да. Скорее всего да. Только тут не все так просто: у нас немного странная любовь была.
— Нет, он точно тебя любит, — возражаю я, – Я это знаю, он сам мне сказал, сразу после того, как трахнул, заменяя твоим образом.
— Соно…
— Не перебивай. В этот раз меня не надо упрашивать, сам все расскажу, – нет, злости во мне нет, гнев не кипит, и даже холодной ярости не видно. Только обида, зависть и какая-то желчь заполняют все существо. А голос не в меру спокоен. Тихая истерика? – Знаешь, за что я тебя ненавижу? Не за то, что ты такой «хороший» и тебя все любят, нет. Я ненавижу тебя за то, что тебя любит ОН. А я люблю его. Вот такая вот ситуация. И пусть он любил тебя раньше, но сейчас должен отпустить. Знаешь, как больно, когда человек, которого ты любишь, целует тебя, но в тоже время и не тебя? Твои тут только губы, а вся ласка предназначена тому, чей образ он видит в своем сознании. Знаешь, как неприятно осознавать, что в постели тебя просто используют? Когда даже твое тело не особо нужно, оно лишь инструмент для удовлетворения физиологической потребности. Никаких чувств, никаких эмоций, почти нет страсти, только действие. Но все это можно пережить, еще можно. Но только не тот последний поцелуй, — тут мой голос все же дрогнул, – Никто и никогда меня раньше ТАК не целовал. И он, как оказалось, тоже. Я ненавижу тебя за то, что безумно хочу оказаться на твоем месте. Узнать, что это такое, когда он дарит тебе свою любовь. Не быть просто заменой, не быть использованным, а быть любимым.
— Он бы никогда не стал использовать тебя.
— Ой, ли? Да он уже это сделал. Я должен, должен его презирать, ненавидеть, забыть, а я… — голос опустился до шепота, — а я люблю.
— И все же нет, — Жасмин отрицательно покачал головой, — Я слишком хорошо знаю Юджи, не станет он использовать людей, тут дело в чем-то другом.
— В чем? Я с той ночи уже все, что только можно передумал. Это самый логичный вариант. По-другому быть не может.
Я устало опустил голову на стол. Ведь так и есть, чего Жасмин не верит? Если бы меня так любили и помнили, я был бы только рад, а он… Не понимаю. Жасмин погладил меня по волосам, странно, но его прикосновения успокаивают.
— Давай так, я тебе немного о нем расскажу, а ты уж сам думай, что и как.
— Хорошо, но вряд ли я изменю свое мнение, — я прищурился и прикурил новую сигарету.
— Хм, прогресс на лицо, ты уже не так агрессивно реагируешь на несогласие с тобой, – я недовольно нахмурился, на что Юичи примирительно поднял руки, – Все-все, молчу по этому поводу. Позволь спросить, что ты знаешь о Камиджо? — я удивленно заморгал, – Что ты знаешь о нем, кроме того, какой он сейчас и голых фактов, известных каждому фанату? Сомневаюсь, что много, скорее, почти ничего, а я вот знаю. Что-то видел сам, а чем-то поделился Юджи. Он бы не стал использовать тебя, слишком часто сам оказывался в этой роли.
Что? Камиджо использовали? Что-то не верится, не создает он впечатление такого человека. Я удивлен. Ю тем временем продолжил:
— Он всегда был целеустремленным. Захотел стать звездой еще со старшей школы и вот, теперь его знают далеко за пределами Японии. Захотел быть именно вокалистом, и он вокалист, несмотря на неплохую игру на гитаре. Став менеджером по сопровождению групп, он близко подошел к сцене. Тогда-то, уж не знаю, на счастье или на беду, но целеустремленного паренька заметил Маю. Наша «Лошадка» мечтал о славе, а ту такой шанс. Появилась Lareine. И началось: одно Маю не устраивает, другое. Участники постоянно менялись, а потом Маю психанул и сам ушел. Камиджо буквально умолял его вернуться. Не спорю, Маю хороший гитарист, но думаю он того не стоил. Поломавшись немного и поняв, что группа становится популярна, он все же вернулся. Камиджо, как лидер, буквально зашивался, пробивая им дорогу наверх. Ради себя и ради Маю. Oстальные же просто плыли по течению, попутно привлекая к себе внимание. Один тур «Metamorphose» чего стоил. Кто тогда отжигал? Маю, Мачи и Эмиру. В двухтысячном эта троица ушли, придумав какие-то пустые отмазки. Решили, что они звезды и Камиджо им больше не нужен. Маю опять предал, а Юджи опять простил, опять поверил и с радостью окунулся в его проект NEW SODMY, отодвинув Lareine на второй план. Но через два года он в плотную вернулся к «Королеве». На Маю тогда упала большая часть все организационной деятельности, и что он сделал? Он опять ушел, а Камиджо его опять простил. Любовь штука сложная, она закрывает глаза влюбленного на многие вещи. А Юджи сильный, он тянул группу, то есть все тех же Маю, Мачи и Эмиру, чьи собственные проекты не были столь успешны. Мачи в дальнейшем ушел. Не знаю, умнее стал, все надоело или совесть проснулась, но ушел. У Ками была подруга детства – Юи, они дружили очень давно и делились друг с другом самым сокровенным. Была. Однажды она не выдержала и призналась, что встречается с Маю около восьми лет, за спиной Камиджо, и, что самое главное, «Лошадка» действительно ее любит. Был большой скандал, закончившийся окончательным распадом Lareine. У Юджи открылись глаза: Маю никогда не любил его, ему просто хотелось славы, а управлять влюбленным человеком очень легко. Остальные члены группы также использовали его в качестве «проходного билета». Навалилось все и сразу: распад группы, предательство любимого, предательство друга. Слезы, запои, нервные срывы. Лишь музыка помогла не сломаться. Сначала сольный проект, потом судьбоносное знакомство с Хизаки. Химе нет нужды использовать кого-то ради достижения славы. Он сам, если захочет, кого угодно возведет на ее вершину. Но даже к нему Камиджо долго и настороженно присматривался. Он изменился с тех пор. Стал старше, мудрее, научился искусно скрывать свои истинные чувства и не верить всем безоговорочно. И линзы он носить стал почти всегда, – при упоминании о линзах, невольно вспомнился Хигаши. Чувствую еще долго не смогу спокойно переносить фиолетовый, — Он закрылся от людей, никого не пропуская внутрь. Теперь никто со стороны не заметит, если с ним будет что-то не так. Он просто не позволит это увидеть.
— А тебе значит позволил?
— А я сам смог рассмотреть. К тому же, я тогда и не требовал ничего. Слава? Она у меня есть. Корысть? Я не корыстен. Любовь? Хотелось бы, но вполне хватит тепла и дружбы. Не знаю, как мы все-таки сошлись. Просто в один из дней поняли, что должны быть вместе. Любили ли? Несомненно, только странная это любовь была – на грани между любовью и дружбой.

Он слегка пожал плечами, заканчивая свой шокирующий меня рассказ.
— Любовь! Это любовь, я уверен, — почему-то захотелось его поддержать,— И у меня нет шансов бороться против этой любви.
— А зачем? Зачем бороться? Просто построй свою. Ели бы Юджи лишь хотел переспать с кем-нибудь, он не стал бы использовать тебя. В наше время «снять» кого-нибудь не так сложно. Я знаю, это была твоя инициатива, но все же…
— Откуда ты знаешь? Я этого не рассказывал.
— Не важно, — он загадочно улыбнулся, — Но я уверен, что тут что-то есть. Сводить все на физиологию, если уж он и представлял меня, просто глупо и не рационально. Подумай об этом.
— Думаешь, у меня есть какая-то надежда? Не после всего того, что я наговорил ему. Нет, если когда-то она и была, то не теперь.
— Кто знает…
— Я все равно не могу в это проверить. В группу я не вернусь, нет, не потому, что они меня предали, просто иначе я буду не уважать себя.
— Попробуй найти другой путь, — посоветовал Юичи.
Другой путь? Я встал и пошел в коридор.
— Ты куда?
— Искать другой путь, – он удивленно воззрился на меня, – Шучу. Хочу прогуляться, хватит дома сидеть. Только… Жасмин, кто же ты? Ты слишком много знаешь обо мне и слишком много, того о чем я даже не подозреваю.
— Пожалуй, оставлю этот вопрос без ответа.
— Хм, хорошо, пусть так. Ладно, я пошел, пока.
— Прощай.
***
Я бесцельно бродил по улицам и просто думал над словами Жасмина про Камиджо. Никогда бы не догадался, что он через столькое прошел. От размышления меня отвлекла мелодия мобильного. Номер не знаком.
— Моши-моши.
— Здравствуйте Соно-сан, — в трубке раздался женский голос, — Это Ирида, помните такую?
— Ирида? Из Still?
— Она самая. Я взяла ваш номер… впрочем, не важно.
— А крови много было? – заинтересованно спросил я.
— Крови? Нет, всего лишь ребро сломалось и пара фингалов, — ответила девушка. — Я чего вам звоню-то, у меня есть одна наинаглейшая просьба.
Просьба? Понятно, ничего другого я и не ожидал. Не на свидание же она будет меня приглашать, в самом-то деле.
— Ну, давай свою наинаглейшую просьбу.
— Понимаете, тут такое дело. Нам нужен продюсер. Конечно предложения уже были, но те условия, что мы видели, просто ужасны. Нам такое не подходит, но мы очень хотим выступать. Уверена, мы сможем дать слушателям то, что им надо. Нам есть что предложит. Поэтому нам и нужен продюсер, который не лез бы в наши дела, а просто подписывал документы. С остальным мы справимся сами. Вы не знаете подобного человека?
Как я и думал. Они все же отклоняли «стандартные» условия. Молодцы или дурачки? Пока не ясно, но помочь им хочется. У них хорошая музыка и стиль. Кто бы мог помочь, да так, чтобы не ущемляя их прав? Хм, думаю Хизаки справился бы. Хизаки? А что если…
— Ирида, есть один человек, только он не будет просто «подписывать документы». Он реально сможет помочь, не меняя вас и не загоняя в рамки «стандартов».
— Правда? А разве такое возможно, — ее голос был немного насмешлив, с него уже слетела вся напускная вежливость. Так даже лучше, устал я от фальши, – Ну раз есть, это просто замечательно. Кто же он, если не секрет?
- Я.
— Ты???
— Да я. Я слышал как вы играете. Вам действительно есть что предложить и менять ничего не стоит, так отшлифовать кое-что. Условия контракта можно написать самим, так, чтобы они устраивали обе стороны.
— Нам надо подумать, – она отключилась не попрощавшись.
Продюсер. Я попробовал это слово на вкус. А что, звучит замечательно. Это реально другой путь. Я смогу оставаться в музыке, пусть и не так, как привык до этого, и в тоже время смогу показать, что я действительно чего-то стою, а не просто поверхностный пустозвон. Я уверен, что смогу. Камиджо же может. Из мыслей меня вновь выдернул телефонный звонок.
— Соно, мы согласны.
— Замечательно. Тогда давайте завтра встретимся и все подробно разберем. Куда мне приехать?
Она продиктовала адрес и мы распрощались до завтра. Ятта! Они согласны! Надо немедленно рассказать Жасмину. Я со всех ног бросился домой, чтобы поделиться с другом… Другом? Да. Другом. Зайдя в квартиру с порога начал говорить:
— Жасмин, ты не поверишь… — в доме царила какая-то странная пустота, – Жасмин? Юичи!
Я обошел все комнаты, но его нигде не было.
— Ушел… — в горле встал ком.

Дела, дела, дела
— Ушел… — в горле встал ком.
Но как же так? Почему? Ты даже не сказал мне, что собираешься уходить. «Я буду здесь до тех пор, пока нужен тебе…» вспомнились далекие слова когда-то им сказанные.
— Но ты же сейчас мне нужен, — я сел на пол прямо посреди комнаты.
Хотелось… курить. Щелчок зажигалки, и вот уже сизый дым, выпущенный изо рта, растворяется в пустоте комнаты. Жасмин, кто же ты был? Призрак реального человека или моя больная фантазия? Ты так неожиданно появился, когда я был на самой грани и так же неожиданно исчез, разъяснив мне очень многое. Пепел летит прямо на ковер, но мне наплевать. Ложусь, закинув руку за голову. Кто сказал, что курить лежа неудобно? Очень даже удобно. Лежу, разглядывая потолок. Все мысли потихоньку встают на место. Я начинаю осознавать, каким был идиотом, сколько всего могло бы произойти по-другому или совсем не произойти, если бы не мои глупые амбиции. Кажется, что все лежит на поверхности, только глянь и увидишь. Как же раньше я этого не замечал? Это Юичи помог мне открыть глаза. Стоп. Резко поднимаюсь с пола. Он мне так помог, а чем ответил я? «Ненавижу… я тебя ненавижу..» — вот чем я ответил. Ками-сама, а ведь я даже не поблагодарил его, не то что не извинился. Ну и сволочь же ты, Соно! Других осуждаю, а сам чем лучше? Да ничем.
Вновь опускаюсь на пол и прикуриваю новую сигарету. Прошлая уже догорела, и я закинул ее куда-то в угол, надеюсь, пожара не будет. В голове завертелась мелодия, которую вчера напевал мне Жасмин. Вчера? Как все же странно идет время, такое чувство, что с событий в клубе прошла как минимум неделя, а на деле всего-то два дня. Удивительно, а мелодия в моей голове преобразовывается, углубляется и набирает силу. Перед глазами появляются строчки, что идеально ложатся на уже полностью сформировавшуюся музыку.
Не теряя времени, бросаюсь записать их. Эта мелодия Жасмина станет песней для Жасмина. Она должна прозвучать на концерте! Вот только доправлю и подгоню ее и сразу же отнесу ребятам. Если понадобится, буду умолять их сыграть ее. Да, так и сделаю.
***
Как ни странно, вопрос с продюсерством решился довольно быстро. Все-таки Хигаши говорил правду, касаемо того, что я какая-никакая, но звезда, и мое имя во многом поможет. Правда помогло. Все документы были готовы через два дня. У группы Alice Nine на днях должен был состояться концерт. Я связался с Нао-саном и их менеджером по поводу выступления Still на разогреве. Они обещали позвонить, но я как-то не уверен, что получу согласие. Моя группа совсем неизвестная, я только начинающий продюсер, да и вообще, это немного не характерно. Ну да ничего страшного, кто говорил, что будет легко? Никто. Сам на это подписался. Все равно мы пробьемся, я в это верю.
За эти два дня я сделал еще одну очень важную вещь, я позвонил Джури и извинился. Сначала долго буравил телефон взглядом, не решаясь набрать номер. Он долго не брал трубку, я невольно бросил взгляд на время. О, черт, ночь ведь, долго же я собирался с духом, он уже, скорее всего, спит. Только я собрался сбросить вызов, мне ответили. Он меня простил, по его голосу было слышно, что он за меня переживает и даже предложил помощь, от которой я отказался. Сам справлюсь. Джури, друг, какой же ты все-таки хороший и как же я тебя люблю и скучал все это время. Я так его подвел, а он даже не переменил ко мне отношения. Новость о том, что теперь он с любимым человеком, двояко отразилась на мне. С одной стороны я был искренне рад и счастлив за него, а с другой… какая-то часть моей души болезненно заныла. От встречи также пришлось отказаться, слишком много дел с новым проектом, а надо еще бывших товарищей уговорить исполнить нашу с Жасмином композицию. Конечно я не скажу, что она наша с Жасмином Ю, слишком много придется объяснять и вряд ли мне поверят. Думаю Юичи не обидится, если я не впишу его в авторство.
***
С самого утра я тщательно готовился к походу на бывшее место работы и разговору. Одевая любимые линзы, а-ля я из клана Учиха, глубоко задумался. Камиджо и Хигаши практически постоянно носят линзы, пусть и по разным причинам, но с одной целью – скрыть истинные чувства, что выдают глаза. Я тоже не редко этим балуюсь, но просто ради забавы, о таком их предназначении как-то раньше не задумывался. Нет уж, время баловства прошло, теперь только для работы. С чувством некого отвращения убираю пластиковые контейнеры в ящик. Надоела скрытность и ложь. Пред дверью в некогда собственную студию я в нерешительности замер. Было… страшно и… стыдно? Возможно. Глубоко вздохнув я открыл дверь.
— Привет.
— Соно? – Ю в недоумении уставился на меня.
Остальные тоже оторвались от своих дел.
— Да, — я неловко улыбнулся.
— Соно, ты вернулся! – Йо с надеждой посмотрел мне в глаза.
— Прости, Йо, но нет. Я не могу вернуться, после того, что произошло.
— Ты все еще злишься на нас? – подал голос Анзи.
— Не в этом дело. Просто… не могу, это очень долго объяснять. Вот что, я извиняюсь за все те слова, которые наговорил тут, — я низко поклонился. – Я был не прав, вы полноценные члены группы и можете сами решать, что и как делать. Я не должен был быть таким самовлюбленным эгоистом. Простите меня.
— С-соно… — пораженно прошептал Аяме. Не удивительно, я никогда прежде не извинялся.
— Это может прозвучать нагло, но у меня есть к вам огромная просьба. Я написал песню и очень прошу исполнить ее на предстоящем концерте. Для меня это очень важно. Пожалуйста, я умоляюще сложил ладони.
— Песню? Покажи пожалуйста, — ответил за всех Ю.
Я протянул ему нотную версию мелодии. Все собрались рядом с ним, тщательно углубившись в изучение.
— Я смогу это сыграть, — дал заключение Аяме, — Это не особо сложно, так что не займет много времени для разучивания, до концерта не то что успею, но еще и время останется. Она проста и в тоже время очень красива, — он ободряюще улыбнулся.
— Мне это тоже не составит труда, — сказал Анзи, – А к ней есть слова?
— Да, есть.
— Ты будешь петь? – с надеждой спросил Йо. Глупый, я же сказал, что не вернусь.
— Нет, попрошу об этом Камиджо. Очень сильно попрошу, чтобы он не смог отказать. Так вы возьметесь за это?
Ребята переглянулись, и Ю высказал общее мнение:
— Да, сыграем ее последней композицией.
— Домо аригато годзаимас, — я вновь поклонился. Одна проблема решена.
— Может все же вернешься? – я не разобрал, кто это сказал.
— Нет, — отрицательно покачал головой, — Простите ребята, но мне уже пора.
Я попрощался и вышел за дверь. Было огромное желание съехать по ней вниз, но я подавил его на корню. Надо идти к Камиджо. Но как я смогу посмотреть ему в глаза? Ками-сама, какой же я придурок. Я должен это сделать, ради Жасмина и ради того, чтобы вновь увидеть Юджи. Не задумываясь какое же желание сильнее, я как можно более увереннее пошел к его кабинету. Два стука в дверь и вечность в ожидании ответа. Хоть бы он был там один…
— Войдите, — от звука родного голоса сердце пропустило удар.
Я нерешительно толкнул дверь. Камиджо сидел за столом и что-то писал. Какой-то усталый у него вид, но не смотря на это он безумно красив. Серебристые глаза посмотрели на меня.
— Соно? – бровь немного приподнялась. Удивлен.
— Здравствуй, Камиджо, — голос предательски дрожит.
— Что тебя привело сюда?
— Я бы хотел… то есть я так… нет, не то, — я затряс головой, приводя мысли в порядок, – Так вот, бы хотел попросить тебя кое о чем.
Юджи как-то разочарованно вздохнул. С чего бы это?
— Хочешь вернуться? Дак никто тебя не выгонял. Контракт все еще в силе, в СМИ ничего сообщено не было. – Вернуться? Вот о чем он подумал…
— Нет, — Камиджо вновь слегка приподнял бровь, — Я не стану возвращаться. Моя просьба заключается в другом. Я написал песню для концерта в память о Жасмине. Ребята уже согласились ее сыграть, но нужен тот, кто стал бы петь. Я прошу тебя об этом. Не бойся, там нормальные слова. Я многое переосмыслил и многое понял за прошедшее время. Вот, — я подошел к столу и положил папку на самый его край. – Прочитай, пожалуйста, тут и ноты есть, и я отметил места вступления вокальных партий.
Камиджо протянул руку, чтобы взять папку, но тут мой телефон разразился веселенькой мелодией. Мы оба вздрогнули. Посмотрев на дисплей, я сразу решил ответить, слишком важен этот звонок, чтобы заставлять ждать.
— Добрый день, Нао-сан… Да-да, я все понимаю… Конечно, это даже не обсуждается… Нет, они отличные ребята, с характером конечно, но проблем возникнуть не должно… Да, опыта в этом плане у меня нет, но я очень стараюсь… Значит вы согласны! Нао-сан, я так вам благодарен… Конечно я сейчас могу подъехать, Still тоже захватить?.. Да-да, уже едем… — я отключился и обратился к Юджи, — Камиджо, прошу прощения, но мне срочно надо бежать. Дела не ждут, но ты пожалуйста подумай о моей просьбе, хорошо?
— Я подумаю и позвоню тебе, — ответил он, пристально смотря на меня, — До свидания, Соно.
— До свидания, — попрощался и я и так, чтобы он не услышал, добавил, — Вот только именно свидания у нас, к сожалению, никогда не будет.
Очень надеюсь, что он согласится. Прошу, Камиджо, согласись. А пока ты думаешь мне надо заниматься работой
На следующий день раздался звонок:
— Здравствуй, Соно, — от голоса любимого глупое сердце забилось чаще, а дыхание перехватило, – Я прочитал песню и решил, что не буду ее петь…

Песня для Жасмина Ю
— Здравствуй, Соно, — от голоса любимого глупое сердце забилось чаще, а дыхание перехватило, – Я прочитал песню и решил, что не буду ее петь…
— Ч-что? – неужели он отказал, почему?
— Эту песню может спеть только один человек. Понимаешь о чем я? Только ты можешь ее спеть.
— Я? Но как?
— Обычно. Просто придешь на концерт и исполнишь ее. Только ты и никак иначе. Пожалуйста.
Я? Он отказался только по тому, что спеть ее могу лишь я? Камиджо… Но я уже не в группе, не будет ли это означать мое возвращение? Что же делать?
— Пожалуйста, Соно, спой ее, — вновь попросил Юджи.
— Хорошо… я спою, — не могу отказать его просьбе. Не могу и не хочу. Все ради того, чтобы вновь его увидеть.
— Тогда давай сделаем так. Ребята ее доработают немного, и я пришлю тебе вариант через интернет. Если не хочешь, на репетиции можешь не ходить, прорепетируешь дома. Я уверен, что у тебя все получится, — его голос стал мягче.
— Ладно, так и сделаем. Спасибо тебе огромное…
— За что?
— За то, что все-таки разрешаешь ее исполнить, это очень важно для меня.
— Не за что. Я все понимаю. До встречи на концерте.
— До встречи,— как эхо повторяю я, и мы синхронно отключаемся.
Я буду исполнять эту песню. Как странно. Да, это конечно замечательно, но и неожиданно тоже. Не думал я, что Камиджо так все решит. Не думал. Интересно, он и вправду все понимает. Скорее всего…
***
Мы усиленно готовились к дебюту в мире большой музыки. Ребята из Alice Nine очень тепло отнеслись к Still. Шо даже сказал, что они далеко пойдут. Результат стоил усилий. Публика, что поначалу встретила новичков весьма настороженно, но под конец третьей их песни, как раз той, к которой слова написал я, зал ликовал. Я не ошибся, Still действительно есть что предложить слушателю. Сюрпризом стало, что PS Company предложила свои услуги в качестве лейбла. Условия обговаривались довольно долго и с большим количеством споров и уступок с их стороны, все-таки моя группа необычная, их не впишешь в рамки стандартов. Через месяц было решено выпустить первый сингл и снять клип, угадайте на какую песню…
Когда до концерта «Вечный цветок, на ложе воспоминаний» оставалось порядком трех дней, Камиджо, наконец, прислал мне демо запись. Клавишная часть мелодии неуловимо изменилась, но стала лишь лучше. Появилось в ней какое-то особенное звучание, как раз то, чего я не смог уловит. Умничка Аяме, профессионал своего дела. Временно пришлось отойти от продюсирования, чтобы вдоволь порепетировать самому. Облажаться очень уж не хотелось. К тому же надо было подобрать костюм. Я остановил свой выбор на классических черных брюках и белой рубашке, но чего-то не хватало. Поразмышляв на эту тему, я отнес рубашку в ателье, и на груди мне вышили цветок жасмина. Да, так просто идеально. С макияжем, пожалуй, перебарщивать не буду.
***
В день концерта я приехал намного раньше назначенного, зато гримерам было больше времени, чтобы подготовить меня. На саундчеке выяснилось, что мое выступление будет последним. Хм, с чего это они так решили? Но спорить с Хизаки было себе дороже, пусть будет так. Очень обидел тот факт, что Камиджо, казалось, совсем не обращал на меня внимания. Почему? Я совсем его не понимаю…
— Соно! Любимый, родной, дорогой мой! Как же я по тебе безумно соскучился!!! Как ты? Как дела? Все хорошо? Я так рад, что мы наконец-то смогли увидеться. Чем ты был занят все это время? – стоило мне покинуть собрание, как на мне повис Джури. – Я так скучал, — обнимая, прошептал он.
— Джури, я тоже очень соскучился, мне так тебя не хватало… — блин, только бы не разреветься.
Нашу трогательную встречу прервал насмешливый голос:
— Эй, голубки, хватит уже зажиматься, постыдились бы людей и потерпели до гримерки.
— Завидуй молча, Джука-сан, — мгновенно отреагировал Джури.
Джука лишь хмыкнул и гордо удалился. Такой момент испортил, зараза. Последним из комнаты выходил Бьо. Мне сразу стало как-то неловко перед двумя вокалистами.
— Привет Соно, привет Джури. Вижу, вы помирились.
— Привет, — в один голос ответили мы, — Помирились.
— Бьо, прости меня, — что-то часто я стал извиняться. Он лишь махнул рукой и улыбнулся:
— Забыли. Мы же с Джуриком все равно остались друзьями, — вокалист Screw приобнял выше названного «Джурика» за плечи.
— Значит все-таки друзья? – прищурился тот, обнимая в ответ, — Еще недавно ты так не считал.
— Конечно друзья,— улыбнулся блондин.
Он хотел сказать что-то еще, но тут коридор огласили два возмущенных вопля. С разных концов к нам шли Джин и Йо. Я чего-то не понимаю? Когда Йо оттащил Джури, а Джин без предупреждения впился в губы Бьо собственническим поцелуем, я понял, что и вправду очень многое не понимаю. Басист и драммер сверлили «не своих» вокалистов грозными и предупреждающими взглядами. Меня никто не замечал, ну что ж, посмотрю со стороны. Очень уж зрелище интересно.
— Значит ты теперь с Джином? – спросил Джури.
— Да, — Бьо прижался к своему парню, — Я был таким слепым, что совсем не замечал его чувств на протяжении нескольких лет, а теперь, — он с любовью посмотрел в глаза все еще настороженного драммера, — Я и сам его полюбил, он у меня самый лучший, – блондин погладил парня по щеке, отчего тот мгновенно расслабился, – У тебя я смотрю тоже все хорошо, добился-таки своего.
— Добился, — Джури буквально просиял, – Я так счастлив, только он ревнует меня к каждому столбу.
— Ничего подобного! – возмутился Йо, — Вот поставлю тебе на лбу клеймо «Собственность Йо», сразу перестанешь обниматься со всякими там парнями.
Все засмеялись, и ,все еще витающее в воздухе напряжение, мгновенно спало.
— Ладно, ребят, мы пойдем, наш номер второй, надо уже готовиться, — сказал Джин, и парочка из Screw удалилась.
— Значит вот к кому под окна ты порывался сходить спеть серенаду, — протянул я обращаясь к Джури.
— Какая серенада? Ты хотел спеть мне серенаду? – удивился Ой.
Джури лишь смущенно потупился.
— Еще как хотел. Такого монстра о признании в любви, я в жизни своей не слышал, — продолжал развлекаться я, – И давно это у вас? – уже серьезно.
— Давно, причем у обоих, — ответил лучший друг.
— Тогда понятно почему вы так грызлись постоянно. Ну что ж, рад за вас, — немного фальшиво улыбнулся я, но они этого не заметили. Просто когда вокруг тебя любовь, а у самого лишь ее обломки, немного больно улыбаться. – Желаю вам счастья и с нетерпением жду тату на лбу у Джури.
— Эй!!! – возмутился вокалист, но я уже убегал с места разговора.
У них все будет хорошо, я уверен. Они так гармонично смотрятся вместе и оба светятся. Рад за ребят. Но не успел я отойти от этой счастливой парочки, как за углом наткнулся на еще одну. Мой бывший гитарист увлеченно целовал нового басиста Versailles, а тот с жаром ему отвечал.
— Чтоб вас, — вырвалось непроизвольно, но парни меня даже не заметили, продолжая свое крайне увлекательное занятие.
Я поспешил удалиться и, дойдя до гримерки, заперся там. Еще одной подобной встречи я просто не переживу. У них что поветрие какое? Вздумали на пары разбиться. Ну я еще понимаю Бьо и Джури, они никогда особой гетеросексуальностью не отличались, но эти двое! Они же оба 100% натуралы… были. Куда катится мир. Я устало закатил глаза. Так, Соно, прекращай завидовать. Зависть плохое чувство. Радоваться надо за людей. А я и радуюсь, просто обидно, что сам растоптал свое счастье. Ничего, жизнь на этом не закончилась. Все, вставай давай, и вали смотреть концерт, ты все равно в самом конце, так хоть на других пока посмотришь, тем более, что в целом зале никто не осмелится зажиматься, пресса как-никак повсюду. К тому же, послушаешь, как поет Камиджо, и лишний раз посмотришь на него. Вали уже!
***
Концерт подходил к концу, было сказано много теплых слов и прозвучало огромное количество песен. Мой выход. По задумке я выхожу на сцену первым, и свет направлен только на меня. Сначала начинает играть акустика, а потом вступает синтезатор, настроенный «под рояль», и берет на себя всю основную мелодию, оставляя гитару на втором плане.
Хизаки объявил мой выход, и я пошел на сцену. Вот начинает перебирать струны Анзи, а потом вступает Аяме. Проигрыш, и я начинаю петь:

"Отчаявшись, я на колени упал
У смерти спасенья ища.
Ты руку мою в свою ладонь взял,
Страданья легко все круша.
Тебя ненавидел, каков был дурак,
Со всеми я связь разорвал.
Но сделав ошибочный в сторону шаг,
Я глупость свою осознал

Сорвался с губ беззвучный стон,
Ты то ли призрак, то ли сон.
Ты его жизнь, моя судьба,
Я помню все твои слова.
Но ты в небо ушел как птица,
Ты научился летать.
И теперь мне ночами не спится,
Мне охота с тобой поболтать."

Оборачиваюсь назад и пораженно замираю. За синтезатором стоит не Аяме. Камиджо… играет Камиджо. Пальцы плавно скользят по клавишам, перебирая их. Юджи ласково мне улыбается, и я продолжаю петь, на время отгоняя мысли о том, что он тут делает.

"Спасибо тебе за мудрость твою,
За то, что помог мне в беде.
«Домо» — скажу я тебе Жасмин Ю,
«Большое спасибо тебе».
Как жаль, что не смог я сказать «Прости»,
Я просто чуть-чуть не успел.
Ты шепчешь издали мне «Не грусти,
Теперь у тебя много дел.»

Сорвался с губ беззвучный стон,
Ты то ли призрак, то ли сон.
Ты его жизнь, моя судьба,
Я помню все твои слова.
Но ты в небо ушел как птица,
Ты научился летать.
И теперь мне ночами не спится,
Мне охота с тобой поболтать.

Исчез мой призрак, растаял мой Ю.
Я снова как будто здоров.
Теперь я на вещи трезво смотрю,
Исчезла и тяжесть оков.
Теперь ночами смотря на луну,
Вдыхая токийский смог,
Я вспоминаю тебя Жасмин Ю
И то, как ты мне помог.

Сорвался с губ беззвучный стон,
Ты то ли призрак, то ли сон.
Ты его жизнь, моя судьба,
Я помню все твои слова.
Но ты в небо ушел как птица,
Ты научился летать.
И теперь мне ночами не спится,
Мне охота с тобой поболтать."

Под конец песни из глаз начинают течь слезы, а на последнем аккорде мне показалось, что голос Жасмина шепнул мне на ухо: «Спасибо». Переполненный чувствами я кланяюсь и быстрым шагом покидаю сцену. Надо найти место и успокоится. По дороге к гримерке доносятся восторженны отзывы коллег, слушаю их, но не слышу. Достигнув цели, без сил падаю на диван и, проведя рукой по лицу, стираю набежавшие слезы, размазывая макияж. Щелкает замок двери, и я оборачиваюсь на звук, успев обругать себя за то, что не запер ее.
— Камиджо…

Два эгоиста
— Камиджо…
— Нам надо поговорить, — его голос крайне серьезен.
Я сел на диване, собирая разрозненные мысли, и вновь вытирая глаза ладонью. На руке остались черные разводы от туши.
— Да, конечно, о чем ты хочешь со мной поговорить? – мой голос слегка дрожит, после пролившихся слез.
Камиджо сделал несколько шагов и встал недалеко от меня.
— Соно, я все знаю.
— Что все? – не понял я.
— Все, что произошло после того, как ты ушел из группы, когда узнал о предстоящем концерте, – Он знает? Откуда? Я вопросительно посмотрел на Юджи. – После того звонка, ну, когда ты принес мне песню, мне стало интересно, кто звонил. Подумав немного, я пришел к выводу, что Нао-сан — это, скорее всего, лидер Alice Nine, а мы знакомы еще со времен его игры в группе Fatima. Я решил позвонить ему и узнать, что вас может связывать. Я был на их концерте. Ты нашел действительно хорошую группу, Соно. А лидер у них очень умная женщина.
— Ты разговаривал с Иридой? – теперь понятно кто ему рассказал, вопрос лишь в том, что именно.
— Да, разговаривал, — он согласно кивнул, – Не знаю почему, но она как-то странно ко мне отнеслась. Сначала долго разглядывала, а потом рассказала о Banshi. Это правда? Все было так, как мне сказала эта девушка? Хигаши действительно так с тобой обошелся?
— Я не знаю, что она тебе рассказала, но история и вправду вышла некрасивая, — я поморщился, вспоминая те неприятные события.
— Соно, — Камиджо присел рядом с диваном, — Прости меня, это я во всем виноват.
Виноват? О чем это он?
— Если бы я не ответил на твой поцелуй тогда, ничего бы не было. Если бы мы не переспали, ты не стал бы говорить о любви и не покинул бы в дальнейшем группу…
— Нет, — перебил я, — если бы ты поверил моим словам, а не ответил так, как это сделал, только тогда бы ничего не было, — боль и обида вспыхнули с новой силой, он так мне и не поверил.
— Значит, ты тогда сказал правду? – удивился Камиджо, — Ты действительно сказал «люблю» потому что любил? – он внимательно всмотрелся в мои заплаканные глаза и кивнул сам себе, – Какой же я идиот. Ведь я не верил, никогда не верил. Я считал, что просто очередной «следующий» в твоей постели, а быть просто очередным не очень хотелось. Я так хотел показать тебе, что ты ничего не понимаешь в чувствах, а только все испортил. Я такой эгоист, что даже ни на мгновение не подумал о тебе. Из-за моего эгоизма и желания показать, что не все будет так, как ты хочешь, ты попал в такую ужасную ситуацию. Ками-сама, — он приложил ладонь к губам, — я почти сломал человеку жизнь, только ради того, чтобы защитить себя. Я ничтожество. Как ты можешь разговаривать со мной после всего этого? Ты должен меня как минимум ненавидеть. А ты… ты общаешься, как ни в чем не бывало. Ты оказывается намного сильнее и серьезнее, чем я о тебе думал.
Я с удивлением слушал сбивчивые слова Камиджо. О чем он говорит? Он виноват? Ненавидеть? Чтобы спасти себя? Дак он действительно считал себя просто очередным моим трофеем? Но… но по началу так и могло быть, если бы не тот отказ от моих чувств, они не стали бы такими, как есть сейчас. Я хотел сказать это, но произнес совсем другое:
— Да, меня так и не сломали, хоть ты и подвел меня к этому очень близко.
Он дернулся как от пощечины, видимо, годами выработанное умение сдерживать себя дало трещину.
— Прости. Я и тогда-то был совсем не достоин твоей любви, поэтому не удивительно, что она все-таки прошла, после всего случившегося. Прости, я больше тебя не потревожу.
Он встал и направился к выходу, а я смотрел на его удаляющуюся спину, и в голове билось лишь одно слово «Нет». Неужели я опять так легко отпущу свою любовь? Не попробую ее обрести? Во второй раз… НЕТ! Вскакиваю с дивана и нагоняю его у самой двери. Крепко обнимаю за талию, уткнувшись лицом в спину. Камиджо пораженно замирает.
— Сам ты глупый, сам ты ребенок, ну о чем ты говоришь? Разве может настоящая любовь так легко пройти? Разве могу я ненавидеть и презирать человека, которого действительно люблю? Чтобы не случилось, чтобы еще ты не сделал, как бы ни втаптывал мои чувства. Я все равно буду любить тебя, несмотря ни на что, – голос перехватывает , и слезы вновь начинают течь из глаз. Все-таки я плакса.
Камиджо осторожно поворачивается в кольце моих рук и обнимает, прижимая к себе.
— Что ты сказал? Ты все еще меня любишь? – в его голосе сквозит легкое недоверие.
Да сколько можно? Мне же больно, я же не железный. Сколько можно мне не верить. Я знаю, что ты любишь Жасмина, но я и не прошу ничего. Просто поверь. Поверь мне, слышишь! Меня начинает колотить дрожь, как при лихорадке.
— Я верю. Я верю тебе. Прости, что так долго к этому шел. Просто я так не хотел обжечься… снова.
Что он говорит? Он что, читает мои мысли или я сказал это вслух. Скорее последнее. Дурак. Но… что значит «снова»? В попытке выяснить это заглядываю ему в лицо. Он немного грустно улыбается, а больше ничего не понять. Придется спросить.
— Снова?
Камиджо вздыхает и зарывается лицом мне в волосы, целуя в макушку.
— Снова. Я так не хотел снова оказаться совсем ненужным любимому человеку. Я не хотел вновь испытать эту боль. И в итоге причинил боль тому, кого люблю. Ну и кто же я после этого? Я не достоин твоей любви, — по голосу слышу, что он хочет отстраниться, но лишь сильнее обнимает и вновь целует.
А я? Я просто схожу с ума от услышанного. Сплю, я наверно сплю. Но не мог Камиджо сказать, что я его любимый. Не мог, не мог, это было бы слишком хорошо, а я уже так отвык от счастья. Сильнее вцепляюсь в его одежду. От силы наших объятий уже тяжело дышать, но никто из нас не стремится их разомкнуть первым. Как хочется поверить, Ками-сама, как же хочется. Мне же не послышалось? Ведь не послышалось же. Глаза, хочу посмотреть ему в глаза. В надежде подтвердить или опровергнуть услышанное, неловко мотаю головой, а потом поднимаю взгляд на Юджи. В его глазах… холодное равнодушие линз. Ненавижу!!! В панике отскакиваю от него, тем самым разорвав объятие. За что? Почему?
— Соно, что случилось? – Юджи делает шаг мне навстречу, но я вновь отскакиваю, — Я что-то не то сказал? Прости…
— Сними их, сними их, пожалуйста, — чувствую, как подкатывает истерика, еще немного и я сорвусь.
Видимо, Камиджо понял, о чем я, так как он подходит к зеркалу и начинает снимать линзы с глаз. Кидает их прямо на стол. От этого мне почему-то становится смешно, смех вырывается из горла вперемешку с рыданиями. Кажется, я все же сорвался, закрываю глаза и продолжаю хохотать, но неожиданный поцелуй все это прерывает. Я в шоке. Широко раскрытыми глазами смотрю на Камиджо, а он, не отрывая взгляда от моих глаз, прекращает поцелуй.
— Успокоился? – а в карих глазах теплота и тревога.
Пораженно киваю и кончиками пальцев провожу по его лицу. Он перехватывает мою руку и целует в раскрытую ладонь.
— Не пугай меня больше, – он вновь меня обнимает, — Я же так тебя люблю.
И снова пытаюсь найти этому подтверждение, заглядываю в его глаза. Сердце окончательно сходит с ума. Не врет! Он говорит мне правду! Я это чувствую и вижу. Темно-карие озера глаз светятся любовью. В них больше нет холодного равнодушия. Глупо улыбаюсь и сам тянусь за поцелуем. И мне отвечают. Нежно и осторожно, будто бы это наш первый поцелуй. А ведь можно сказать и так.
— Наконец-то ты целуешь меня, — не сдержавшись, слетает с губ.
— В каком смысле? – удивленно спрашивает он.
— Наконец-то ты не заменяешь меня образом Юичи, — почти шепотом поясняю я.
— Глупый, — он еле весомо касается моих губ своими, — я никогда так не делал. Ни разу я не заменял тебя его образом. Неужели ты так думал? Как же тебе должно быть было больно, — тяжелый вздох, – Я просто не верил, что был нужен тебе, что не очередной трофей в твоей постели. Знал бы ты, как тяжело мне было сдерживаться, не показывать своих настоящих чувств, играть в равнодушие.
— Значит тот поцелуй…
— Я тогда сорвался, не смог в очередной раз перебороть себя. Все для тебя, Соно. Каждое мое прикосновение, каждый поцелуй, каждый вздох – все для тебя.
— Юджи, какие же мы оба придурки, — крепче прижимаюсь и кладу голову на его плечо.
— А я и не спорю, но теперь мы все исправим, обещаю… — горячее дыхание касается моего уха, и по телу пробегает мелкая дрожь…

Все для Соно
От его шепота, от тепла прижавшегося тела, от ощущения, что он рядом волна возбуждения разлилась по мне. Как же это неправильно, как в глупых фильмах, где герои сразу после признания в любви занимаются сексом. Неправильно, но так желанно.
— Да, — с придыханием выдыхаю я, чуть отклонив голову, приглашая…
Губы Камиджо принимают приглашение. Они медленно скользят по шее, кончик языка оставляет влажную дорожку. Сладко… Не выдерживаю его медлительности и впиваюсь в губы страстным поцелуем. Языки переплетаются в причудливом танце, но в тоже время поцелуй не теряет своей нежности. Мы будто бы хотим с помощью него передать всю ту любовь и нежность, которую сейчас испытываем. Глупо? Возможно. Животное желание, обладать и нагнать потерянное время, без боя уступает место этой нежности. Теперь уже моя очередь исследовать шею Юджи. Я с удовольствием отмечаю, как его дыхание сбивается. Улыбаюсь сквозь поцелуи. "Я узнал твою эрогенную зону, Юджи Камиджо, и я воспользуюсь своим знанием в полной мере." Слегка прикусываю нежную кожу зубами. Ты тяжело выдыхаешь, сильнее вцепившись мне в талию.
— Юджи, — шепчу тебе, а затем легонько оттягиваю мочку уха зубами и ласкаю языком.
Несильно тянешь меня за волосы, вовлекая в новый поцелуй, и я даже не успеваю расстроиться, что ты прервал мое занятие. Продолжая целоваться, отступаем к дивану. Ты взглядом просишь меня сесть на него, а сам снимаешь камзол, оставшись в одной рубашке. Теперь мы в равных условиях. Наклоняешься и снова целуешь. Мне кажется, что уже от одних твоих поцелуев я готов потерять голову, никто и никогда так меня не целовал. Что же будет дальше? Ками-сама, дай мне сил вынести все это и не умереть от наслаждения.
Камиджо начинает терзать мою шею, опустившись на колени и расстегивая пуговицы на рубашке. В прошлый раз я раздевался сам и был лишен этого. Теперь же я хочу насладиться всем по максимуму. Пуговицы поддаются не сразу, он что нервничает? Но вот с ними покончено, проведя руками по моим плечам, и тем самым невольно лаская, ставшую вдруг очень чувствительной кожу, он освобождает меня от ненужного предмета одежды. На мгновения Камиджо задерживает взгляд на моем теле, а затем пошло облизывается и начинает покрывать поцелуями ключицы. Спускается ниже и прихватывает возбужденный сосок. С губ непроизвольно срывается стон. Я никогда не был особо сдержанным, но не так же сразу. А он не торопится отпускать его из сладкого плена, играет языком, прикусывает. Руки тем временем оглаживают мою спину. Вот и второй сосок удостаивается его ласки. И снова не могу сдержать стон. Вдоволь наигравшись, он отстраняется, чтобы наградить меня новым поцелуем. Пользуясь моментом вытаскиваю его рубашку из брюк. Камиджо понимает мой намек и, расстегнув ворот, снимает ее через голову. Я восторженно касаюсь его тела руками, оно идеально. Но мне не дают продолжить дальнейшее изучение. Юджи без предупреждения целует меня в низ живота. Дыхание резко сбивается. Все, что я теперь могу, это сильнее прижать его голову к своему телу. Язык описывает влажные причудливые узоры, иногда ныряя во впадинку пупка. Зубы прикусывают кожицу, заставляя мелко вздрагивать и громче выдыхать. Я пропускаю тот момент, когда пуговица на моих брюках расстегивается, а молния едет вниз с тихим звуком. Меня слегка приподнимают и стягивают брюки вместе с бельем. От сознания того, что сейчас произойдет, начинает кружиться голова. Камиджо не торопится, покрывая внутреннюю часть бедер поцелуями. Не в силах смотреть на разворачивающееся действо откидываюсь на спинку дивана, отдавая себя во власть этих рук и губ. Головки касается горячее дыхание, заставляя стаю мурашек промчаться по телу. Влажный язык медленно проводит по всей длине.
— Ах… — срывается с губ.
Губы тем временем мягко обхватывают головку, начиная слегка посасывать. Разгоряченная плоть медленно, миллиметр за миллиметром погружается в сладкий плен рта. Слишком медленно, слишком мучительно, но я не решаюсь поторопить. Больно уж это пытка прекрасна. Каждое движение рта отдается во всем теле волнами дикого наслаждения. Я теряюсь в ощущениях. Стоны становятся громче и чаще. Не могу сдерживаться. Длинные волосы Камиджо рассыпались по моим бедрам, своими невесомыми прикосновениями только усиливая эйфорию. Он неожиданно выпускает мой член изо рта. О нет, прошу, продолжай. Опускаю взгляд на его лицо. В глазах все мутится и изображение смазано.
— Прошу… — сказать большее нет сил.
Камиджо улыбается и возвращается к моей жаждущей плоти, беря сразу до конца. Его движения становятся более быстрыми, более пьянящими. Ками-сама, я так долго не выдержу… Язык порхает по выступившим венкам, губы нежно целуют головку и вновь на всю длину, вновь наращивая темп. Ками-сама… Я все-таки не выдерживаю и с громким криком кончаю, изливаясь ему в рот. Меня все еще потряхивает, после пережитого оргазма, но я смотрю на Юджи. Он облизывает губы и слегка улыбается. От этого зрелища у меня вновь вырывается стон. А ведь это только начало, понимаю я.
Немного придя в себя, замечаю, что он все еще одет, не считая рубашки, конечно же. Спешу исправить эту несправедливость. Юджи активно мне помогает. Все-таки он тоже не железный, я вижу, как сильно он возбужден. Но он все же находит в себе силы, чтобы вновь приступить к ласкам. А мне много и не надо. Одни мысли о предстоящем и вид его красивого возбужденного тела быстро приводит меня в состояние нужной готовности. Я вновь возбуждаюсь и понимаю, что хочу его еще больше, чем до этого. Интересно, а я вообще когда-нибудь перестану его желать? Нет, определенно нет. Разве можно от всего этого отказаться.
Губы уже саднит от поцелуев, что мы щедро дарим друг другу. Еще ни с одним моим партнером я столько не целовался. Но это так прекрасно. Я ложусь, полностью укладывая Камиджо на себя. От постоянных касаний до разгоряченного страстью тела дыхание сбывается, но я все же считаю нужным сказать:
— Юджи… ах… с той ночи… с той ночи у меня никого не было…
Он как-то довольно улыбается и поднимается, чтобы пройти к столику с зеркалом. А я неотрывно слежу за ним. Последний и единственный раз я видел его полностью обнаженным больше месяца назад. Я и подумать не мог, что это еще когда-нибудь повторится, и что я так сильно соскучусь по этому зрелищу. Порывшись в баночках и пузырьках на столе, он возвращается с каким-то кремом в руках. Вечно у нас все не как у людей. Улыбаюсь от таких мыслей. Зато у других нет моего принца. Я вновь тяну его на себя и целую припухшие губы, шире разводя ноги.
— Я буду нежным, — хриплым голосом говорит он и почти сразу же проникает в меня пальцем.
Следом идет второй, а потом и третий. Его пальцы нежно растягивают меня, изредка задевая простату, от чего я срываюсь на крик. Но я хочу большего, хочу его всего.
— Хватит… пожалуйста… хочу… — шепчу в полубреду, обнимая его ногами и прося, наконец-то, большего. Как только он может так долго сдерживаться? Я бы уже давно сорвался.
Вняв моим мольбам, Юджи входит одним плавным, но сильным движением в мое полностью расслабленное тело. С наших губ срывается стон. Да! Наконец-то! С благодарностью целую в его губы. Камиджо начинает двигаться, шепча мне на ухо какую-то чушь. А я ее не слышу, я полностью поглощен переливающими за край чувствами и ощущениями. Его движения не очень быстрые, но каждое бьет, как удар тока по обнаженным нервам. Размазываю пот по его спине, иногда впиваясь в кожу ногтями. Сладко, нежно, головокружительно и волшебно. Волосы любимого создают завесу, словно отгораживая от окружающего мира. И в том коридоре, что они создают, я вижу лишь прикушенные полные губы, с которых попеременно срываются ласкающие слух стоны, и почти черные из-за расширенных зрачков глаза. А в глазах огонь страсти и океан любви.
— Все только для тебя, все только тебе, Соно… — пробивается в мой, сходящий от происходящего с ума, мозг его горячий шепот, — Я люблю тебя…
То ли эти слова так на меня подействовали, то ли тело больше не выдержало чрезмерного наслаждения, но с громким криком «Люблю» я кончаю, прогибаясь в спине и сильнее вжимаясь в тело любимого. Находясь в какой-то прострации, на краю сознания слышу протяжный стон Камиджо, и его тело расслабленно опускается на меня. Мы все еще тяжело дышим и не спешим расставаться друг с другом. Но вот Юджи одним скользящим движением выходит из меня и, повернувшись, ложится рядом, обнимая и притягивая к себе. Я обнимаю в ответ и смотрю в его глаза. Никогда бы не подумал, что он будет смотреть на меня с таким выражением.
— Соно, — тихонько выдыхает он и приникает к моим губам поцелуем.
Все как и в тот раз. Все намного лучше, чем в тот раз. За такой поцелуй можно продать душу. Но только одному человеку, который и так уже мягко и ненавязчиво ей владеет, подарив свою взамен. Не значит ли это, что теперь она у нас одна? Хотелось бы думать, что именно так. Я лежал бы так целую вечность, но нашу идиллию нарушает стук в дверь и громкий голос Ю с той стороны:
— Соно, ты здесь? Я знаю, что да. Можешь сейчас не отвечать, но, пожалуйста, подумай о возвращении в группу. Нам всем тебя очень не хватает. Не бросай нас, пожалуйста, мы знаем, что теперь у тебя новый проект, но все же… Прошу, нет, умоляю, вернись. Мы были неправы и наделали кучу ошибок с обеих сторон. Подумай об этом. Все можно вернуть. Слышишь меня?
— Слышу… — кричу в ответ сорванным от стонов голосом.
— Это хорошо, — философски заключает драммер, – Мы будем ждать любого твоего ответа, но ты все же подумай…
— Иди уже, уговорщик.
— Все-все, уже ушел.
Я недовольно хмурюсь и слышу тихий смех Камиджо.
— Что?
— Вы такие смешные. А может и правда вернешься? Что ты теряешь? Свою полную свободу и состоятельность ты уже показал, а они все же твои друзья.
— Может и вернусь… а может и нет.
Романтический момент испорчен, и я встаю, начиная приводить себя в порядок попавшимися под руку влажными салфетками, и натягиваю одежду. Камиджо еще некоторое время наблюдает за мной, а потом тоже поднимается. Я уже оделся, а Юджи шнурует свои уникальные сапоги, от усердия высунув кончик языка.
— Эээ…
— Что такое?
— Можно вопрос? Как ты умудрился так быстро снять этих монстров, когда мы… ну…
— Занимались любовью, — заканчивает он за меня.
— Да. Именно.
— Сам не знаю, как-то вот получилось, — он пожимает плечами.
Сам значит не знает, ну-ну, допустим, я поверил. Ничего, у меня еще будет время разобраться в этом вопросе. Подхожу к столику и заглядываю в зеркало.
— МАМА!!!
В ужасе от него отскакиваю, а потом опасливо заглядываю. Ками-сама, ну и урод. Глаза опухли от слез, губы от поцелуев, волосы всклокочены, а по всему лицу размазаны остатки косметики, да еще проступающие засосы. «Красавец», ничего не скажешь. Слышу истерический смех Камиджо. Хмурю брови и поворачиваюсь к нему, грозно смотря. От этого он начинает смеяться еще сильнее, но подходит ко мне и притягивает за талию.
— Все равно ты самый красивый, — отсмеявшись, говорит он, — А вот это, — он указал на цепочку засосов, — Тебе очень даже идет.
— Извращенец! – я краснею и утыкаюсь ему в плечо.
— Какой есть, — я чувствую, как он улыбается и целует меня в макушку.
Я счастлив, вот теперь я абсолютно счастлив.

Любовь с привкусом жасмина
Прошло несколько дней, которые я провел исключительно с одним лишь Камиджо. За это время я многое смог обдумать и окончательно принял несколько решений. С утра пораньше мы с моим любимым поехали на работу. Юджи пожелал мне удачи и отправился в себе, репетировать. Я же с видом хозяина распахнул дверь собственно студии.
— Не понял? Чего сидим, кого ждем? Репетировать я за вас должен? – с порога начал я.
Все, кто находился в репетиционной, пораженно замерли, а Аяме выронил из рук стаканчик с кофе.
— Так, мы еще и мусорим! Стоило вас на месяц оставить без чуткого руководства, как вы совсем распоясались. Анзи, заканчивай болтать по телефону, никуда твой Масаши не денется, дай человеку порепетировать спокойно, сам знаешь, какой Хизаки в своем ледяном гневе. Йо, кончай уже в облаках летать, а то скажу Джури, что ты ему с басом изменяешь, знаешь каким он бывает ревнивым, ууу. Так, Аяме, а ну быстро пошел за уборщицей, нечего мне тут грязь разводить. Ю, а ты чего расселся? Думаешь самый умный, раз за барабанной стойкой сидишь? Молчать, я тебе еще припомню день концерта, такой кайф мне сбил, – ругался я.
Но меня никто не послушал, с радостным воплем все кинулись ко мне. Хотел спрятаться за дверью или выбежать в коридор. Не успел. Я думал, меня задушат… и даже зацелуют. От радостных криков закладывало уши.
— Пустите, черти, задушите, — отбивался я.
Тщетно. Пришлось принять свою нелегкую участь. Да и радовало это меня не слабо. Минут через пять меня все же отпустили. Раскрасневшиеся и довольные лица, смотрели на меня, улыбаясь во все 32, а у кого-то и 28 зубов.
— Соно, мы так рады, что ты вернулся, – сказал Ю.
— Мы так скучали, — вторил ему Йо.
— Правда-правда, — а это уже Аяме.
— А мы пару песен написали, для нашего первого мажор-альбома, с тебя слова, — вот, сразу видно, что Анзи деловой человек.
— Без проблем, записи уже есть?
— Блин, Соно, Анзи, заканчивайте уже с работой, сегодня же праздник. Надо отметить возвращение любимого лидера, — капризно произнес Ю.
— А усиленную репетицию, как способ этого «празднования», ты значит не рассматриваешь? – подколол я.
— Неа, — драммер еще шире улыбнулся.
— Эх, ладно, уговорили, давайте отпразднуем наше воссоединение… вечером. Но завтра, чтобы все были на репетиции! Без опозданий! Надо нагонять пропавшее время, поэтому работать будем сутками, нам еще альбом записать надо. Всем понятно?
— Так точно. А почему не сейчас? – переспросил Йо.
— Потому что мне еще с одними лодырями разобраться надо.
— Ой-ой-ой, ты же у нас теперь занятой человек, — протянул гитарист, — Конкурентов нам растишь.
— Может и конкурентов, — подмигнул я, — Все, в семь встречаемся в нашем любимом баре. Пока ребята.
— Пока, отозвались все в один голос.
На пороге я все же обернулся.
— А кофе с пола все же уберите.
Провожали меня четыре недоуменных взгляда.
***
В новой репетиционной Still, что находилась на базе PS Company, царила такая же нерабочая атмосфера.
— Не понял? Чего сидим, кого ждем? Репетировать я за вас должен? – слово в слово повторил я свою утреннюю речь.
Такуя, гитарист группы хотел что-то сказать, но Ирида остановила его взмахом руки.
— О, продюсер-сан пожаловал, – насмешливо произнесла девушка, — И куда же это мы запропастились? Все развлекались со своим аристократом?
И откуда она все знает? Это не женщина — это демон. А она тем временем продолжала:
— А у нас тут праздник. Я замуж выхожу.
— Замуж??? – нифига себе новость, — За кого???
— А за Шо, вокалиста Алисов.
— Как за Шо? Но у него же есть девушка, — пораженно произнес я.
— Девушка не стенка, отодвинули. Тем более мы такая хорошая пара. И дети у нас будут красивые…
— Дети?
— Ну да, дети. Вот смотри. Я красивая, он высокий. Я гениальнейшая гитаристка и он неплохо поет. Что из такого симбиоза получится? Не дети, а загляденье.
О, Ками-сама, мне надо сесть, столько такой информации и сразу — это слишком.
— Да не беспокойся ты, Соно-сан, — мягко улыбнулся мне басист, – Не правда все это. Просто наша рыжая хочет таким образом показать, что мы все по вам соскучились и хотели бы видеть чаще. Не забывайте про нас.
Ирида только фыркнула и отвернулась, а у меня будто бы гора с плеч упала.
— Сумимасен. Я был немного занят. У меня, кстати, две новости. Первая, я вернулся в Matenrou Opera и теперь буду уделять вам чуть меньше времени, уж извините. Вторая, мы сейчас записываем свой первый мажор-альбом, а после его выхода будет тур в его поддержку, поэтому хочу предложить вам ехать с нами.
— Правда! – лидер вскочила с места и повисла у меня на шее, — Соночка, ты такая лапа, я так тебя люблю. Так мальчики, быстро репетировать, нам к тому времени еще надо что-нибудь новенькое написать, – перейдя на командный тон, стала распоряжаться девушка.
Нет, ну реально демон. Не хотел бы я оказаться под ее острым каблучком. Все мгновенно заняли свои места, взяв инструменты. Вот, а меня мои так не слушаются, завидно даже.
— Эй, ребята, я вообще-то еще не ушел, — напомнил я о своем существовании.
— Ой, Соно, и правда. Ну ты, продюсер, не переживай, мы не подведем. Удачи с твоим аристократом. Пока-пока, – Ирида помахала мне рукой и подмигнула.
Я слегка покраснел и, попрощавшись, вышел. На улице светило солнце, дул легкий ветерок, пели птицы. Дети бегали по улице, пуская мыльные пузыри и весело смеясь. Царила радость и гармония. У меня в жизни тоже было все прекрасно. Был человек, которого я безумно люблю, и который любит меня в ответ. Лучший друг, который всегда выслушает и поможет. Новый амбициозный проект с очень проницательным лидером. Любимая группа, с которой мы почти как одна семья и скоро у нас появится новое детище. А еще музыка, музыка которая наполняет каждую клеточку моего тела. Что еще для счастья надо? А ведь я чуть не потерял все это, из-за собственного эгоизма и глупости. За то, что вовремя понял и исправил ошибки надо поблагодарить одного человека. Человека, которого хоть и нет в этом мире, но который всегда рядом с нами, в наших сердцах «Спасибо тебе Жасмин Ю, Юичи. Спасибо за то, что вновь помог мне увидеть жизнь и показал любовь… любовь с привкусом жасмина…»

Бонус Track
— Соно, ты простил меня? – зачем-то вновь спросил Камиджо, когда мы в один из вечеров сидели в его шикарной квартире.
— Почему ты спрашиваешь? – я даже поднял голову с его плеча.
— Просто я не могу до конца поверить в то, что ты со мной. Я боюсь, что это лишь сон или что ты уйдешь, решив, что я того не стою. Поэтому мне важно знать, — он крайне серьезно смотрел на меня.
Простил ли я его? Конечно, простил, причем уже давно. Я и сам виноват не меньше, да и не мог же он тогда знать, что все так получится. Я уже хотел сказать: «Да, конечно», но произнес почему-то совсем другое:
— Не совсем…
Камиджо горько улыбнулся и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не позволил, продолжив:
— Но прощу, если ты кое-что сделаешь. Удиви меня, прямо сейчас, но так, чтобы мне это понравилось, — что я несу? Но все же интересно, что он сделает.
Тревога и горечь ушли с его лица. Он на секунду задумался, потом его глаза хитро заблестели, а на губах заиграла улыбка, которой позавидовал бы сам Люцифер.
— Ммм… хорошо. Только пообещай мне кое-что, — прошептал Юджи, склонившись к моему уху.
— Эм… хорошо.
— Ни в коем случае не вставай с места.
Я сглотнул, что-то теперь эта затея уже не казалась мне такой привлекательной, как по началу. Камиджо тем временем поднялся с дивана, выключил лампы и стал зажигать стоящие по всей комнате свечи. Помещение наполнилось мягким желтым светом, но не таким, чтобы можно было рассмотреть все до мелочей. Этот свет оставлял загадку, сглаживал линии, а волосы Юджи при нем казались цвета расплавленного золота. Жаль, что сейчас, дома, они были собраны в хвост. Но даже в обычной одежде: белой рубашке и черных джинсах, он умудрялся быть все тем же аристократом, каким был на сцене, только уже своим, одомашненным.
Закончив со свечами, он повернулся ко мне и одарил еще одной дьявольской улыбкой.
— Запомни, ты не должен вставать, — напомнил мне любимый.
Что же он все-таки задумал? Я обвел внимательным взглядом комнату. Где-то должен быть подвох. Но где? Свечи? Может они как-то по особому стоят? Да вроде нет. А может он сейчас уйдет? Вот уж точно будет сюрприз. Но ведь мне это не понравится, а уговор был об обратном.
Неожиданно заигравшая музыка вытянула меня из мыслей. Кажется, я отвлекся, перевожу взгляд на Камиджо и замираю. Челюсть грозит повстречаться с полом. Он же не собирается? Это же не то, о чем я думаю? Нет, нет, нет, это просто невозможно! Но он начинает медленно двигаться в такт музыке, стоя ко мне спиной. Поворот, и я вижу его улыбку и шальные глаза. О черт, я не ошибся, он действительно решил станцевать для меня стриптиз?! О таком я даже и помыслить не мог, чтобы холодный и неприступный вокалист группы Versailles сделал нечто подобное. Но он делал, да так, что я, затаив дыхание, не мог отвести глаз.
Его руки пропорхнули по груди, и рубашка, будто бы по волшебству, распахнулась, обнажая чуть загорелую кожу. Камиджо прошелся языком по нижней губе и вновь продолжил извиваться в танце. Иногда, он как бы случайно, касался своих сосков и закидывал голову в немом наслаждении. Но вот белая рубашка, так контрастирующая с золотистой кожей в свете свечей, стала плавно соскальзывать с тела. Сначала обнажились плечи. Разворот, и я вижу, как сантиметр за сантиметром обнажается спина. Ткань слишком медленно двигается, видимо, она не хочет прощаться с телом своего хозяина. Но вот, она остается лежать на полу. А Камиджо поворачивает ко мне голову и вновь проходит кончиком языка по губам.
Ками-сама, что он творит! Я слежу за каждым его движением, как загипнотизированный. Сердце стучит как сумасшедшее. По телу разливается приятная истома, концентрируюсь в районе паха.
А Юджи продолжает извиваться в танце. Кончиками пальцев левой руки скользит от уголка губ по шее вниз: по ложбинке между ключицами, по груди, животу, пара круговых движений около пупка и снова вниз, чтобы наткнуться на край брюк. Резкий полет вверх, и пальцы оказываются между чувственных губ. И новое движение по шее, оставляя поблескивающую в свете свечей полоску, назад к выступающим позвонкам. Миг, и волосы больше ничем не сдерживаемые, золотым водопадом падают на его спину и плечи. Именно от этого зрелища по моему телу резко бьет волна дикого возбуждения. Еле сдерживаю пытающийся вырваться стон. Ведь он еще на половину одет, а я уже изнемогаю от желания. Что же будет дальше? Хочется вскочить с места, подойти, сжать в объятьях и накрыть эти, так призывно и развратно улыбающиеся, губы своими. Но нет, нельзя, я обещал.
Камиджо и сам возбудился, я вижу. Он не останавливаясь ласкает себя, медленно подбираясь к тесным, теперь уже, брюкам. Слишком неохотно расстегивается пуговка, мучительно медленно скользит вниз молния. Становится видна частичка белья, но Юджи не спешит раздеваться дальше, все больше дразня меня движениями тела, томными взглядами и прикушенной губой. Тени в комнате повторяют каждое его движение, но на то они и тени, чтобы не быть такими же идеальными. Когда я уже больше всего на свете мечтаю освободить танцора от джинс, он сам, будто бы услышав мои мысли, расправляется с ними. Черная джинсовая ткань оказывается на полу, и он просто переступает через нее, тем самым становясь еще ближе ко мне. Я почти могу почувствовать жар его тела. Стоит только вытянуть руку, смогу коснуться. Но я держусь, держусь из последних сил.
Камиджо плавно двигается, сливаясь с музыкой, эдакое слишком эротичное ее воплощение. Он поглаживающими движениями проходится по своему члену и тут же негромко стонет, откинув голову назад и прикрыв глаза. От этого стона у меня срывает весь самоконтроль. Я кому-то что-то обещал? Не помню, не важно. Хочу прикоснуться к нему и прикасаюсь. Хочу впиться в его губы страстным всепоглощающим поцелуем и делаю это.
На мне слишком много одежды, она не дает мне прижаться кожа к коже. Впитать в себя его жар. В четыре руки решаем эту проблему. Вещи трещат по швам. Да черт с ними! Не время думать о тряпках, когда то, чего ты так жаждешь оказывается в твоих руках. Языки сплетаются в диком танце, руки скользят по разгоряченным телам. Мы падаем на пол ни на миг не прекращая своих ласк. В висках бешено стучит кровь, губы мгновенно пересыхают, стоит им лишиться таких необходимых губ Камиджо. Надо бы сказать, чего я хочу, но все слова растворяются в океане безумия. Поэтому лишь шире развожу ноги и сильнее вжимаюсь в тело любимого. Он все понимает, слова не нужны. Пульсирующая плоть касается моего входа. Сам насаживаюсь на его член. Из горла вырывается протяжный стон. Да! Ищу губы Камиджо своими и яростно целую, пытаясь выразить этим поцелуем всю гамму переполняющих меня чувств. Вцепляюсь в его спину и двигаюсь навстречу. В его глазах бушует пламя и какое-то животное бешенство. Он то целует, то кусает мою шею. Но мне только еще больше хочется этих поцелуев и укусов, этих сильных толчков и горящих глаз. Я уже практически вою под ним, на обычные стоны просто не хватает голоса. Горячо, страстно, терпко. Еще… еще сильнее, быстрее, ярче. Камиджо тихо рычит и впивается зубами мне в плечо. Выгибаюсь, почти ломаясь в позвоночнике, и с громким криком кончаю, чувствуя, как изнутри меня заполняет горячая жидкость. Этот оргазм похож на взрыв, вспышку, извержение вулкана. Он пронизывает каждую клетку тела. Я будто бы разбиваюсь и собираюсь вновь, но уже не один, уже рядом с единственно необходимым человеком. Вдвоем. Меня вышвырнуло из реальности в омут голых чувств, и вернуло назад, туда, где еле удерживаясь на руках, чтобы не придавить меня своим телом, приходит в себя Юджи. Значит, не я один испытал все это. Взгляд Камиджо становится осмысленней, он выходит из меня и ложится рядом, заглядывая в глаза.
— Ты как? – голос его охрип.
— В шоке, со мной никогда такого не было, — пытаюсь подобрать нужное слово, — Это так безумно.
Он смеется и целует меня.
— У меня тоже никогда ни с кем такого не было.
Поворачиваюсь на бок и недовольно морщусь.
— Что такое? – обеспокоенно.
— Плечо больно, ну ты и кусаться, точно синяк будет. Хотя странно, что у меня еще и в другом месте не болит, после такого-то.
— Ну, — Юджи потупил глаза, указывая на баночку со смазкой.
— Ты знал! Ты с самого начала это задумал, — моему возмущению нет предела, — вот значит чем занимается Камиджо Юджи на досуге – соблазняет невинных мальчиков!
— Это ты-то невинный?! – зашелся в приступе хохота певец, — А кто на меня набросился, как голодный зверь?! А это просто мера предосторожности, и не знал я, что ТАК на тебя повлияю.
— Ты просто себя со стороны не видел, – шутливо надулся я, обнимая любимого.
— Значит, при случае придется тебе мне это показать, с собой в главной роли, — задумчиво ответил он, — Интересно, а на сколько меня хватит?
— ЧТО???!!!

back