Холодный октябрьский дождь стекает по сизому небосклону. Он падает прямо в лапы глубокой токийской ночи и растворяется в бликах неоновых вывесок. Багровая осень, перепившая Кровавой Мери, закралась в сердце. Она впустила свои когти слишком глубоко, вырывая с живьем пыльные воспоминания, что я когда-то пытался стереть, глуша спиртным. А теперь я помню. Помню нашу с тобой осень.

Стою под твоим окном больше часа. Всё ещё стою, ловя губами кислые дождевые капли. В твоём спальном районе сейчас ни души. Только тонкие узловатые улочки, тонущие в пожаре деревьев, и я – придурок, опёршийся о бетонный столб потухшего фонаря. Я мог не прийти, если бы ты для меня ничего не значил, но, как выяснилось, ты – всё, что осталось в моей жизни. И если я потерял тебя навсегда, то она, наверное, закончилась. Я умер молодым. Красиво сказано, только, это не выход. А пока, я стою здесь и наблюдаю за смертью других…

Дождь усиливался. Он барабанил по запотевшим стёклам домов своим мелодичным прощальным маршем. Именно тем, что играет в его исполнении каждую осень.

Мерные капли больно секли листву, смывая с неё техногенную городскую пыль. В следующий миг листья срывал ветер, бросая под ноги прохожих. А те, беснуясь, топтали пожелтевшие летние воспоминания. Люди хоронили их под сводами пластика и грязи, вбивая в мокрый асфальт ударами лакированных каблуков. Сегодняшние похороны ничем не отличаются от остальных. Мы так и не вспомним о зябком спокойствии, которое дарили эти листья летом, скрывая от чёртового зноя. А завтра поминки.

Но ты был другим. Ты видел в этих изувеченных сухих клочках что-то прекрасное. Ржавые разводы, которые оставляла пьяная осень, иссохшие прожилки, лишённые жизни, рваные края… Но ты собирал эти листья в букеты, перевязывая их красной лентой, и ставил у нас дома. Да, когда-то это был «наш» дом.

Конечно, многие говорят, что любви между парнями быть не может, только крепкая мужская дружба. Ну и пусть говорят, что мне до мнения остальных. Когда ты рядом, мой пульс учащается. От твоих нечаянных прикосновений бросает в жар, в висках пульсирует: «Мой, только мой». Пускай, мы уже давно расстались.

Но сегодня я снова пришёл к твоему подъезду. И вот, застыл в нерешительности. Какой-то острый приступ меланхолии захлестнул меня и шипящим ядом разлился внутри, посылая конвульсивные импульсы по телу. И я смотрю в тёмные окна, один на один со своими мыслями. Юта, мне так хочется сейчас прижаться к тебе, ощутить под пальцами нежную кожу, вдохнуть твой запах, который навсегда остался в моих легких. Я всё это помню. Но сейчас я не знаю, что мне делать.

Знаю только, что за то время, что я провёл рядом с тобой, выучил тебя всего. Твои движения, то, как ты говоришь, как смеёшься над шутками. То, как улыбаешься, легко и приветливо, а, главное, искренне. Всё это высечено на сетчатке глаза. Я помню. И всё ещё стою под дождём, глотая слова, которые так тебе и не сказал. Слова, которые сейчас терзают моё сознание.

А ты ведь любишь дождь. В пасмурную погоду ты всегда бежишь к окну и раскрываешь его настежь, чтобы впустить в дом свежесть и прохладу, которая вальяжно заплывает в квартиру, стелясь по мохнатому ковру синим туманом. Но как только ты слышал хриплые раскаты грома или видел блики молнии на глянцевых стенах, ты прижимался ко мне всем телом. И я ощущал твою мелкую дрожь, каждой клеточкой ловил внутренний трепет, пока за окном громыхало разъяренное небо. В такие моменты, я мечтал только об одном: чтобы дождь никогда не заканчивался.

Но это было прошлой осенью, а сейчас… Ничего. В душе так же пусто, как и в твоём окне. Меня никто не ждёт. И мне так хочется вернуть то время, прочувствовать заново, но на этот раз сделать всё по-другому. Ютака, если бы ты дал мне второй шанс, я бы не испортил всё и не стоял бы тут под дождём. Холодным октябрьским дождём.

Юта, я не хочу терять тебя насовсем. Как же я хочу остаться другом для тебя. Хотя, что я несу? Другом ты перестал мне быть, когда признался, что любишь меня. Тогда рухнули все границы, которые можно было построить между нами. И я не хочу возводить их обратно. Ты мне нужен.

Мне кажется, я смогу описать тебя одними прилагательными, но, боюсь, всех этих слов не хватит, чтобы выразить то, какой ты на самом деле. Ведь сочетания букв – ничто. Они такие же бессмысленные, как этот листопад. «Только любящий может описать всё то, что нельзя выразить словами». Я запомнил эту фразу, которую ты мне сказал, когда мы впервые встретились. Ютака, ты чертовски прав.

Дождь стихает. Холодные капли неспешно стекают по стеклянным вертикалям окон, оставляя грязевые потёки. А в твоих окнах всё ещё нет света. Где ты сейчас? С кем? Ну, я надеюсь, что тебе хорошо с ним. Может быть, он сможет сделать то, что я не смог. Дать тебе насладиться существованием и не жить в постоянной тревоге за то, что я попал в аварию, рассекая ночь на полной скорости, или не вписался в поворот, или меня банально оштрафовали.

Думаю, он сможет сделать тебя счастливым и защитить от всего. От тревоги, опасности, тоски… и от меня. Когда-то я тоже пытался оградить тебя от внешнего мира, ведь ты такой изящный и хрупкий. Просто как фарфоровая кукла с грустными карими глазами. Но у меня не получилось, а у него выйдет. Обязательно. И, если ты только скажешь, я уйду. И плевать, что сердце сжимает свинцовая лента, что я не хочу отдавать тебя кому-то. Странно всё это. Разум твердит мне, чтобы я закончил свою извращенную пытку, чтобы отпустил тебя и перестал мучить нас обоих, но сердце шепчет обратное. Я не хочу верить, что это наша последняя осень.

А может, ты сидишь дома, выключив свет, и в полумраке гостиной ты вспоминаешь те дни, когда мы были рядом. И комкаешь край рубашки. Ты всегда так делаешь, когда плачешь. Не надо Юта, слышишь, не надо! Я не стою твоих слёз. Посмотри на Аоя, Уруху, Руки они счастливы, каждый по своему, но, счастливы. Да, у них бывали трудные моменты, когда они прибегали к тебе и плакались в жилетку в память очередного неудачного романа. Они ведь знают, что двери твоего дома всегда распахнуты настежь, как и двери твоей души. Но не для меня.

А ведь дождь уже прекратился. Только грязные лужи, разбросанные по асфальту напоминают о нём. Безликий, никем не понятый странник, которого, кажется, ощутил только я, купаясь в его кислотных каплях. Но листья продолжили безумную пляску под приглушенные звуки музыки с соседнего кафе. Ярко-красные, пунцовые, желтые, рыжие и те, которые уже успели почернеть, нося траур по лету. Они чем-то напоминают мне людей. Одинаковые, но не похожие друг на друга. Со странностями и отклонениями. А этот, алый с зелёной каймой на тонком стебле. Он совсем ещё юный, ещё хранит не иссякающий отпечаток тепла. Такой знакомый. Руки.

Он заходил ко мне на днях, и мы разговаривали о всякой чепухе. Но он мне сказал одну очень важную вещь. «Настоящая, искренняя любовь не умирает никогда. Она продолжает жить в наших сердцах, даже если с нами рядом уже другой человек». Никогда не был романтиком и всячески открещивался от красивых, но, увы, пустых фраз. Но с ним я не могу не согласиться, ведь в этом есть доля правды. А моя любовь к тебе была, есть и будет настоящей и искренней. Даже если она осталась в прошлой осени, а сейчас мы обречены.

Така ещё много чего говорил об отношениях, любви и о том, что я придурок. Но больше всего его удивило то, что ты смог полюбить меня. Эгоиста, прожигателя жизни. Действительно, Ютака, почему ты меня любил? Зачем? За что?

***
Одинокая фигура, опирающаяся на фонарный столб, медленно съехала вниз. Колени вытирали пористый асфальт, а руки судорожно закрывали лицо. Немой крик – последний аргумент против безысходности.

Хлопнула железная дверь и из подъезда выбежал парень в пижаме, шлёпая босыми ногами по лужам. Он подошел к блондину у столба и опустился перед ним на колени. Осторожно отняв его руки от лица, парень тихо спросил:

- Ты её снял?

- Она мешает выражать эмоции.

- Какие?

- Те, что я никому не хотел показывать. Те, что существуют в моей душе только для тебя. Прости меня, Юта, я такой дурак.

- Нет, Акира, мы оба дураки. Нам нужно научиться понимать друг друга.

Притихший ветер легко закружил в вальсе одинокий лист. Тот самый, алый с зелёной каймой.

- За что ты меня любишь?

- Я… За то, что рядом с тобой я становлюсь самым счастливым человеком на земле. И за ту осень, - шатен притих, но сразу же возобновил речь, - а ещё я люблю то, как ты дёргаешь носом, когда спишь, и что это могу видеть только я.

- Руки ошибся, это ты маленький эгоист.

- Может быть.

- Пойдём домой?

- Пошли, а то я замёрз стоять на балконе больше часа.

- А я под твоим окном.

А осень уже разбила свою бутылку о серое небесное полотно, окрашивая луну в пурпурный. И, наверное, ушла в парк, дремать до утра. Всю ночь беспокойно кричали птицы. Холодом по их перьям уже скользнула зима, требуя к себе внимания. А двое чудаков стояли на улице в обнимку, не смотря на колючий морозный воздух. Их осень только началась.

back