1982. Tateyama.
Лето... Жарко... Воздух такой плотный, и в нем так тяжело двигаться, будто плаваешь в какой-то желеобразной субстанции. Поэтому я просто лежал, раскинув руки в стороны, подставляя лицо солнцу. Раскаленный воздух звенел от стрекотания разморенных цикад. И трава под пальцами будто сонная... За закрытыми веками все казалось красным, но вдруг краснота помутнела и потемнела...
-Йошики...
-Ммм?
-Не спишь? Если уснешь, спалишь себе кожу напрочь.
-Не-а, не сплю. Думаю.
Трава рядом зашуршала, где-то в ее зеленой глубине сломалась пара сухих веточек. На волосы опустилась мягкая ладонь.
-У тебя шевелюра сейчас расплавится!
Я открыл глаза и резко сел, обхватив руками колени.
-Отстань, Тошимицу! Я тут частенько бываю и еще не умер.
«И еще неизвестно, хорошо это или плохо», - додумал я, но вслух решил не говорить. Тоши не любит, когда я начинаю об этом...
-Но сегодня, по-моему, самый жаркий день...
Тоши прищурился, вглядываясь в ослепительное идеально-голубое небо без единого облачка.
-Какая нам разница – жара в плюс тридцать или заморозки... Это же самое начало! Начало, понимаешь?
-Ты Х имеешь в виду?
-Ну а что же еще?
-А... Смотри, как бы все не обернулось тем же, чем в прошлые два раза.
-Э, нет, Тоши. На этот раз все будет по-другому.
-Откуда ты знаешь?
-Не знаю... Чувствую.
Тоши снисходительно улыбнулся и даже хихикнул, не сводя глаз с неба. Потом он все-таки обернулся ко мне и пристально заглянул в глаза. Зрачки у него были узкие-узкие, почти точки, из-за яркого обжигающего солнца.
-Я не очень-то в это верю... Но знаешь, вот уже третья группа, а в ней все равно есть ты и я. Неважно, какие стоят рамки, важно то, чем мы занимаемся.
Спина затекла, сидеть стало неудобно, и я снова лег, положив голову Тоши на колени. Теплые пальцы заскользили по раскаленным волосам... Да, они и в самом деле чудовищно нагрелись.
-Ты прав. Рамки... они только мешаются. У музыки их не может быть... И все-таки надо попытаться. Ты ведь со мной?
-Конечно. Разве есть варианты?
-Нет вариантов.
Улыбка в ответ на улыбку. Лето... Искорки в глазах. Если они погаснут, то это будет равносильно смерти. Они исчезают, когда ничего не хочется. А нам хотелось. Мы были уверены, что совсем скоро нам будет рукоплескать весь мир, стоит только немного постараться... И это было такой само собой разумеющейся вещью, когда мы, семнадцатилетние подростки, сидели на берегу реки, купаясь в солнечном свете, и мечтали... Мечтали о сцене, о музыке и о том, что всегда-всегда будем вместе. Иначе просто не могло быть.
***
1982. Yokosuka.
Дождь может быть разным. Он может яростно хлестать по лицу, как дает пощечину оскорбленная женщина, а может нежно и тепло целовать. Но мне больше нравится, когда дождь обволакивает, растворяет в себе. Когда ты и дождь – это одно неповторимое целое, которое, кажется, навсегда таким и останется.
-Нии-сан, может, хватит?
Я сидел на подоконнике, свесив одну ногу вниз – на улицу. Окно было открыто, иначе никакого взаимодействия нельзя было бы почувствовать... Все должно быть именно так: безветрие, капли, падающие в идеально вертикальном направлении, мокрые волосы, залепляющие лицо.
-Нии-сан! – снова окликнул меня Хироши. – Слезай, а то свалишься вниз и переломаешь себе все, что можно. И что нельзя – тоже.
-Нет, не слезу.
Мне так не хотелось ничего объяснять... Просто не хотелось. Это мое. Только мое. Этот дождь принадлежит только мне и никому больше. Зачем брату знать?..
-Нии-сан! Подожди, хотя бы, пока закончится дождь!
-Он не закончится, Хироши.
Я не смотрел на него... А даже если бы и посмотрел, то все равно ничего не увидел бы. Брат сейчас в другом мире – в том, нашем, обычном. А я – в своем. Идеальном. Где дождь там старательно сшивает землю с небом, перед тем, как умереть. Или...
-Он не закончится. Этот дождь бесконечный.
Бесконечный дождь... Как и мой идеальный мир.
-Ты... эээ... Ты в порядке?
-В полном. Отстань, пожалуйста.
-Но, Нии-сан!
В глубине сознания начало зарождаться раздражение. Я обернулся, оставив ненадолго дождь за спиной.
-Ты рассуждаешь так, Хироши, а потому навсегда останешься в тени! А я – нет.
Кто знает, зачем я тогда так сказал? По правде сказать, я не отдавал себе отчета... Просто хотелось поскорее остаться одному. Вернее, не совсем так... Вместе с моим дождем... С моим бесконечным дождем...

Часть первая. Get the party started.
Одно и то же... Одни и те же лица, одни и те же ритмы, мелодии в голове, проступающие через густой туман. Вернее не туман, а дым. Ведь каждый вечер мы собирались в прокуренных донельзя барах, уставшие, но довольные, и порой убивали целую ночь за сакэ и бессмысленными разговорами, перемежаемыми звонким пьяным смехом. Признаюсь, иногда это казалось таким замечательным, но от этого не становилось менее бессмысленным. Казалось, что главное – вовремя спрыгнуть с карусели, иначе закружится голова и перестанешь себя контролировать. А потеря самоконтроля – жуткая вещь... Даже странно, что мы так беззаботно игрались с этим. Но какая теперь разница? Достаточно было одного вечера, чтобы понять, что на полном ходу с карусели никак не спрыгнуть, не переломав при этом позвоночник. И именно это рукопожатие спасло меня тогда от жутчайших душевных травм, по сравнению с которыми перелом позвоночника – все равно что царапина.
Я знал его несколько месяцев, хотя казалось, что в жизни вообще не было того времени, когда мы не знали друг друга. Длинные волосы, дерзкий и наглый взгляд, открытая ребяческая улыбка, но самое главное – энергия, которая просто захлестывает весь зал на его концертах. Подобно черной дыре он затягивает в себя всех и все в радиусе полукилометра, а то и больше... Наверное, тогда я оказался слишком близко.
А ведь я ничего и не подозревал, разыскивая его в этом полутемном душном помещении, когда вдруг, тряхнув головой, так, что длинные волнистые волосы рассыпались по плечам, он откуда-то появился прямо передо мной.
-О, Хидэто-кун?
Признаться, я даже растерялся. Я уже представлял, как буду слоняться из стороны в сторону, спрашивая первую попавшуюся физиономию «Эй, а где можно найти Йошики-сан из Х?» Теперь-то я понимаю, что такой человек как Йошики просто не будет ждать, пока его найдут. Он заявит о себе сам, будь то моя скромная персона или вся Япония...
-Да... Можно просто Хидэ. Так удобнее.
Он рассмеялся, вороша ладонью волосы.
-Окей-окей, как скажешь! Я Йошики. Рад, что наконец-то встретил тебя.
Сплетение ладоней повисло в воздухе. Звуки исчезли, свет тоже. Во всем мире осталось лишь звонкое эхо рукопожатия. А может быть, это я только теперь напридумывал? Откуда я тогда мог знать, что последует за этим? Да, разумеется, я преувеличиваю.
Его улыбка оказалась жутко заразительной. Я сначала даже не заметил, что улыбаюсь во весь рот – даже щеки немного свело. А за ударными он всегда такой неистовый, что даже кажется озлобленным на весь мир. И я не исключал, что этот электрический разряд когда-нибудь поразит и меня, но все, что я видел – была эта улыбка. Искренняя, детская. «Двуличный какой-то», - назойливо вертелось в голове.
-Впервые вижу, чтобы вот так вот все ломали и громили на сцене... Сами придумали?
-Естественно, - самодовольно улыбался этот демон-ударник, провожая меня в какую-то маленькую дымную комнатку с парой ободранных диванчиков. – Это рок’н’ролл, одной музыки здесь недостаточно, важно еще шоу, - Йошики поворошил рукой длинные светлые волосы и небрежно шлепнулся на диванчик, жестом приглашая меня сесть рядом. Я принял приглашение весьма осторожно – все-таки это не моя территория.
-Да, пожалуй, ты прав. Смотрится эффектно.
-Скажешь тоже! Я был на концерте Saver Tiger – вы, ребята, жгли ничуть не хуже!
«Ага, значит, он не просто так меня пригласил».
-Ну спасибо, спасибо... коллега.
Йошики громко расхохотался – видимо, его так развеселило мое шутливо-формальное обращение.
-Слушай, Хидэ, ты ведь придешь на вечеринку после концерта? Приходи-и-и, - Йошики подергал меня за рукав. – Там тоже будет весело.
Нет, это точно было не просто так. Не понимаю, почему я был так напряжен... «Но вечеринка – это ведь ничего такого! – успокаивал я себя. – И не с такими людьми приходилось пить...»
-Конечно! Я слышал, что вечеринки Х – это нечто достойное внимания!
Йошики моего напряжения не заметил и энергично покивал.
...Спустя полчаса... или минут сорок – не так важно – мы сидели в ресторанчике, забившись в тесный угол около окна. За кружками с саке беседа лилась ровно и весело, перемежаемая все тем же самым пьяным смехом, чьими-то веселыми шутками, поминутным стуком стаканов, хлопками рук, фальшивыми гитарными наигрышами...
-...Просто мне кажется, что главное в жизни – свобода. Когда знаешь, что можешь, и в конце концов делаешь это, - вещал Йошики, сжимая маленькую белую кружку.
-О, это точно про нашего Йошики, - откуда-то сбоку нарисовался Тоши (кажется, так звали вокалиста?), наливая мне еще чего-то из странного вида красной бутылки. – Он еще в школьных сочинениях писал, что хочет стать рок-звездой.
-Серьезно? – Йошики покивал, видимо, заметив восхищение в моих глазах (которое, кстати, я так старался скрыть!) – Ну ты даешь! Но насчет свободы – это точно. Думаю, Х когда-нибудь покорят всю Японию.
-Бери чуть выше, Хидэ-чан, - он напомнил мне моего учителя музыки: «Бери чуть выше, Хидэто-кун». – Не только Японию, но и весь мир.
-Сколько пафоса, - рассмеялся Тоши, который все еще сидел, прижавшись плечом к Йошики и почти вдавив его в стенку. Но ударник не возражал и иногда в приступах смеха после какой-нибудь реплики, утыкался носом ему в шею.
-Подожди! – Йошики помахал рукой у меня перед носом. – Я имею в виду... Присоединяйся к Х, а?
Шум отступил куда-то на задний план. За соседним столиком сгрудились ребята из Saver Tiger, поочередно глядя то на меня, то на изрядно выпившего ударника, который еще додумался прокричать последнюю фразу чуть ли не на весь ресторан.
Жидкость из красной бутылки, которой услужливо угостил меня Тоши, оказалась на вкус чем-то жутким, но зато после того, как я осушил весь стакан разом, мне в голову пришла единственно верная мысль. Я схватил еле держащегося на ногах Йошики и оттащил куда-то в конец зала, где было потемнее и потише, чем везде. Шестым чувством я понимал, о чем думают сейчас мои согруппники, но сначала нужно было разобраться с этим сумасшедшим.
-Йошики, ты с ума сошел?! – наверное, несколько фамильярно по отношению к едва знакомому человеку... Но ему уже все равно. – Говорить такое при всех и при моей группе!
Но он только надменно улыбался, умудряясь еще и смотреть на меня сверху вниз.
-Когда-нибудь Х станет популярнее, чем Saver Tiger... Когда-нибудь мы – ты и я – точно будем вместе.
Я рассмеялся... только для того, чтобы скрыть откуда ни возьмись взявшуюся дрожь и мурашки по всему телу. Слишком уж властный был тон, в особенности для не совсем трезвого... Но тогда я еще совсем не знал эту стихию, именуемую Йошики Хаяши.
-Ты бредишь... Я пойду, ладно? Спасибо за вечеринку и концерт... Можно, я еще загляну как-нибудь?
-Конечно, Хидэ-чан. Тебе – всегда можно.
Я окликнул ребят. Солист тоже засобирался уходить...
-До встречи, Йошики.
-Спокойной ночи, Хидэ.
Странное прощание, не правда ли?
-Ночь не должна быть спокойной. Спокойная ночь – это провал, разве не так?
Но Йошики только улыбнулся из-под спадающих на лицо светлых волос.

Часть вторая. Trigger.
Вообще-то я не привык бездействовать. Но иногда это просто необходимо. Если бегать за бабочкой с раскинутыми руками, то в жизни ее не поймаешь, а если и поймаешь, то точно повредишь хрупкие крылышки. Никто не любит насилия, ведь верно? Но если достаточно долго неподвижно стоять, эта желанная бабочка сама рано или поздно сядет на плечо. Нужно просто сделать так, чтобы эта бабочка не забыла о тебе, раз уж смогла произвести такое впечатление.
Тем не менее, жизнь продолжалась, пульсируя в точно таком же ритме, как и до нашей встречи с этим странным, но определенно талантливым маленьким гитаристом. Никто из Saver Tiger больше не появлялся – конечно, после своей глупейшей выходки я стал для них врагом народа. Для всех... кроме Хидэ? Иногда он каким-то непостижимым образом возникал на наших вечеринках и так же внезапно исчезал, оставив после себя какой-то шлейф недоумения. В периоды кризиса я даже набирал его номер, и каждый раз в его первых словах слышалась неуверенность, смешанная с недоверием.
Так случилось и в тот вечер. С утра в окошко поливал дождь, старательно изолируя нас с Тоши от внешнего мира. Как будто во всей вселенной осталась лишь эта крошечная комнатка, где в жутком бардаке из дисков, бумажек с нотами и текстами и прочего музыкального барахла, мы сидели на полу, изредка перекидываясь не внушающими оптимизм фразами.
-Не в настроении я сегодня играть, - кажется, я уже говорил это, но в прошлый раз Тошимицу меня напрочь проигнорировал. Но в этот раз он все-таки соизволил поднять голову и бросить на меня подозрительно-взволнованный взгляд.
-Ты не заболел ли, Йошики?
-Придурок ты, Тоши. Нет. Просто погода дурацкая. И еще знаешь... Будущее Х мне кажется каким-то туманным.
Тоши сгреб в охапку свою гитару, мирно стоявшую в углу, и зачем-то взял пару аккордов, поглаживая струны одним большим пальцем. Прикрыв глаза, начал что-то тихонько напевать. Сначала я даже воодушевился – неужто эта хмарь вдруг послужила музой для него? Но это была всего лишь на всего старенькая «I’ll kill you», просто Тоши как-то так необычайно нежно ее напевал, что узнать ее было почти невозможно. Потеряв и друга, и песню из поля зрения, я потянулся за телефоном.
-Ты кому это?
-Хидэ-чану.
-Снова? – его голос прозвучал как-то разочарованно.
-Снова. Хочу обеспечить себе стимул, чтобы оторвать задницу от пола и пойти на репетицию.
Тоши отложил гитару.
-А со мной это для начала не нужно обсудить?.. – он хотел сказать еще что-то, но я вовремя сверкнул глазами в его сторону. Такого взгляда обычно бывает достаточно.
-Если ты не хочешь, чтобы лучший гитарист стал частью Х, меня это не колышет. Этого хочу я.
-Ты помешался, Йошики.
Да, может быть, он был прав... Но, несмотря на вдруг накатившую жуткую лень и плохую погоду, обстоятельства складывались как нельзя лучше. Saver Tiger объявили о роспуске, и теоретически Хидэ был свободен... Если бы только не эта его идея фикс завязать с музыкой... Пусть не столько, но я все-таки не исключал того варианта, что бабочка так и не прилетит. Если она не захочет лететь, то ничто не сможет ее заставить...
Я не успел набрать номер. Телефон зазвонил у меня в руках.
-Да?
-Йошики, - голос не такой, как всегда. Нет неуверенности, нет недоверия. Какой-то убитый и абсолютно безразличный... – Как дела? Чем сейчас занимаешься?
-Экстрасенс фигов... – пробурчал Тоши, отворачиваясь с гитарой в угол и закрываясь от всего мира.
-О, Хидэ-чан. Все хорошо, только на репетицию ехать лениво...
-Репетиция? – Показалось или нотки заинтересованности? – А где?
-В Икэбукуро. Знаешь где там студия?
-Да-да. Я приеду, не возражаешь?
-Нет, конечно. Будем ждать.
-Тогда до встречи!
-До встречи...
Я вскочил, швырнул трубку на кровать, потянул Тоши за руку, пытаясь поднять его на ноги. В голове пульсировала одна единственная мысль – это не просто так!
-Такой прилив энергии сразу...
-Да, черт побери, да! И чего ты сидишь? Одевайся, едем репетировать!
***
Пока мы играли, Хидэ сидел на полу. За все время он не издал ни единого звука и даже почти не шевелился. Взгляд его блуждал от инструмента к инструменту, но Хидэ будто бы видел там нечто больше, видел насквозь, как если бы музыка была чем-то материальным и струилась в воздухе подобно лентам на ветру. Все шло как-то на удивление гладко, и я иногда даже забывал о сидящем напротив парне с длинными светлыми волосами. Но, сталкиваясь с этим туманным меланхоличным взглядом, я каждый раз чувствовал себя как-то странно. Не то что бы неуютно, скорее, непривычно. Бабочка порхала где-то совсем близко, не решаясь опуститься. Бабочка пока была в свободном полете...
-Мы идем выпить. Ты нами, Хидэ? Пошли, редко видимся же, - предложил Тайджи, заталкивая одной рукой свой бас в чехол (вторая рука была занята и дружелюбно жестикулировала в сторону гитариста). Я знал, что наш басист тоже любит и уважает Хидэ как музыканта, и, хотя я не говорил ему о своих коварных планах, тоже был бы очень рад видеть его в Х.
-С удовольствием, - натянуто улыбнулся Хидэ.
Было совершенно очевидно, что он жутко переживает. Хотя бабочке и даны крылья, она не может летать слишком долго... Может быть, в этом и заключается ее мнимая свобода. Ее... да и моя тоже.
-Слушай, Йошики, - снова начал Хидэ своим недоверчивым тоном, которым всегда разговаривал со мной. Сакэ в прозрачной чашечке чуть заколыхалось. – Х еще нужен гитарист?
-Ну... да... а что?
Я ощутил прикосновение легких крылышек к щеке...
-Я присоединяюсь.
...но когда полет бабочки заканчивается, порой это кажется просто иллюзией...
-Что, извини?
-Я присоединяюсь к Х! – он выдохнул, залпом осушил стакан и в упор посмотрел на меня, терпеливо ожидая, пока до меня дойдет.
...осторожнее, черт возьми, осторожнее... Но как быть, если эмоции просто захлестывают с головой?
-Хидэ-чан! – как только у него все кости остались целы после таких объятий? Сверху навалились и Тайджи, и Исао, даже Тоши скромно похлопал новоявленного гитариста Х по плечу.
...Сложив крылышки, бабочка сидела у меня на плече и не собиралась улетать.
-Прости... Ты в меньшинстве, - шепнул я другу.
-Ничего. Наверное, если ты так считаешь, это правильно, - печально улыбнулся Тоши.
***
Поезд мерно постукивал колесами, а за окном проплывали размытые огоньки, отражаясь в потемневших стеклах. Вагон был почти пустой... Только мы, да пара каких-то уставших людей в деловых костюмах, которые, наверное, навсегда закованы в эти цепи обычной городской жизни.
Мы оба жутко устали... Сонное пьяное тепло растекалось по телу, и так тяжело было не заснуть прямо здесь, на жестком сидении. Хидэ прислонился к моему плечу, отрешенно глядя на них.
-Не хотел бы так жить.
-И чуть было не выбрал именно такую жизнь. Хорошо хоть вовремя опомнился.
-Но разве не это та свобода, о которой ты тогда говорил? Типа... свобода выбора там, свобода действий.
У меня непроизвольно вырвался саркастический смешок.
-Ты думаешь, сможешь почувствовать себя свободнее, чем когда играешь на гитаре?
-Черт побери... а ты прав, - он поднял уставшие прищуренные глаза, улыбнулся. – Вот почему ты всегда так безнадежно прав?
-Наверное, иначе я бы не был лидером Х...
В уши ворвался голос, объявивший название станции. Хидэ вскочил.
-Тьфу, чуть не заснул. Пока, Йошики!
-Эй, стой. Приходи завтра репетировать! В то же время, в том же месте. И... спасибо тебе.
Он остановился, пьяно пошатнувшись. В глазах Хидэ появились озорные чертики, которых я не видел с тех самых пор...
-Тогда до завтра?
-Спокойной ночи, Хидэ.
-Я же говорил тебе! Ночи больше не будут спокойными!
Махнув рукой, он скрылся в закрывающихся дверях.

Часть третья. Life is a journey.. .
Прошло время. Я так и не научился верить в судьбу... Не скажу, что встреча с Йошики была чем-то предначертанным, но точно знаю, что мы просто не могли не встретиться. Почему? На такие вопросы не отвечают. Это просто знают, бережно храня ответ где-то в глубине рассудка.
Это глуповатое «чан» наконец-то отвязалось от моего имени, превратив его в простое и короткое «Хидэ», которое мне так нравилось. Вместо этого тот же самый суффикс прилепился к имени лидера, поглотив при этом половину имени. И все-таки «Йо-чан» звучало как-то тепло и дружелюбно и главное – без намека на издевку, которая часто слышится в этом на первый взгляд безобидном суффиксе. Наверное, эта незначительная перемена и стала отправной точкой наших отношений, как особенных друг для друга людей. Каждая случайно сказанная одновременно фраза, каждая совпадающая идея, каждый день, проведенный в работе над музыкой и записью, еще больше убеждали меня в этом. Йошики – особенный. Причем особенный не только для меня, а особенный вообще, отдельно от всех.
Это был наш первый тур. Один из самых сложных, если не самый сложный... Непросто, когда в тяжелой работе схлестываются вместе пять таких разных характеров – Йошики, Тоши, Тайджи, Пата – он заменил ушедшего Исао – и я. Но, наверное, все-таки у нас получилось. Пусть криво, косо и плохо спланировано, но получилось. Мы были слишком молоды – и в этом был наш главный недостаток и главное преимущество. Мы фонтанировали новыми идеями, мы выкладывались так, что еле держались на ногах под конец шоу, мы сорили немногочисленными деньгами направо и налево... И эта бешеная, лишающая рассудка пульсация помогала нам держаться на плаву и верить, что мы сможем сделать еще больше. Намного больше.
Я даже не помню куда мы ехали – в какой-то провинциальный городок, из тех, что стоят на берегу какой-нибудь небольшой речки и не спеша дышат полной грудью. Какой диссонанс! Неужели же и там мы кому-то можем быть нужны? Дорога плавно утекала под колеса. Йошики сжимал руль и время от времени клевал носом. Тогда мне приходилось толкать его вбок или говорить что-нибудь ободряющее, хотя у меня самого сознание то и дело мутнело и грозилось заснуть независимо от моих желаний.
Машина вильнула по пустой дороге, проехав пару метров по встречной полосе. Йошики тряхнул головой и схватился за руль так, что костяшки пальцев побелели.
-Черт... Слушай, расскажи что-нибудь, я ведь на самом деле засну сейчас, и это будет наша последняя поездка.
Я задумался, потер подбородок.
-Рассказать... Ну хорошо, слушай. Несколько лет назад, когда я еще был подростком, мне очень нравилось смотреть на дождь.
-А сейчас?
-Не перебивай! Сейчас, конечно, тоже нравится, но тогда дождь казался мне чем-то священным. И каждый раз я был уверен, что он никогда не закончится. Что будет вот так же идти и идти, стучать по стеклу, по подоконнику, по крыше, а я буду жить с осознанием этого дождя.
Я сделал паузу, давая Йошики сосредоточиться на повороте.
-Бесконечный дождь? – проговорил он, почти по слогам. – Пожалуй, ты прав... Он и есть бесконечный.
-Но несмотря ни на что, он каждый раз заканчивался.
-Дождь не заканчивается, Хидэ. Он просто уходит. Но в другом месте, где-то далеко от тебя он продолжает существовать.
-Ты думаешь?
-Да. Не уверен, но, кажется, так оно и есть. Так что пускай это осознание остается. Кстати, - глаза Йошики в зеркале заднего вида маниакально заблестели. – Отличная тема для новой песни.
«Если бы я знал... Если бы я предвидел то, что случилось через восемь лет, я бы ни за что не рассказал тебе об этом...»
Прислонившись к остывшему стеклу и неспешно куря, я разглядывал спящих в креслах фургончика ребят. Тоши и Пата обычно спят спокойно, могут даже ни разу не шевельнуться за всю ночь, только иногда негромко вздыхают. Снится что-то страшное? Или наше очередное безумное шоу? Впрочем, какая разница? А Тайджи как обычно ворочается с боку на бок. В одном положении он не в состоянии находиться больше пяти минут... Интересно, где путешествует душа, когда человек спит? Полная ли это свобода, или ограниченная какими-то рамками разума? Во сне мы можем увидеть что угодно, но ни один человек не в силах это контролировать. Я выпустил в темноту белесое облачко дыма. Идиотизм. Спать явно надо больше... Но оставить Йошики наедине с ночью и дорогой было бы слишком жестоко. Кстати, и где сейчас этот горе-драммер? Я насколько возможно тихо отодвинул дверь фургона и окунулся в глубокую ночь со всеми ее звуками, цветами и запахами. Внизу на траве светился рыжий огонек сигареты, поднимался и опускался, зажатый между пальцами, и тянулся к небу зигзагообразный голубоватый дым.
-Не спишь, - я сел на траву рядом. Откуда-то доносился плеск воды. Река?
-Закон подлости. За рулем просто отключался, а теперь ни в одном глазу, - раздраженно, но вместе с тем весело ответил Йошики, закинув руку за голову.
-Вот и мне не спится... Все думаю.
-Ты слишком много думаешь. Ляг лучше, посмотри, - он ткнул сигаретой куда-то вверх. Струйка дыма изогнулась в какую-то причудливую форму и снова выпрямилась.
Я послушно улегся рядом, потушив сигарету о мокрую от росы траву.
...от одного взгляда наверх голова закружилась. Если бы я уже не лежал, раскинув руки в стороны, я бы точно сразу же плашмя грохнулся на траву. Звезды... Я никогда не считал себя таким уж романтиком, чтобы восхищаться звездами, но теперь... Они просто давили на меня всем своим весом, оставаясь при этом бесконечно далеко, ослепляли, не оставляли ни единой частички мыслей в помутневшем рассудке. Может быть, просто нужно было, чтобы кто-то показал мне их? Да, Йошики?
-И все-таки... – начал я, собравшись с мыслями. Взгляд цеплялся то за одну, то за другую светящуюся мушку весом в десятки тонн. – И все-таки, что будет потом? Сейчас нам едва хватает денег на то, чтобы поесть или заправиться...
-Кстати о еде, - перебил Йошики. Огонек сигареты исчез в траве, которая казалась почти черной. – У нас еще что-нибудь осталось?
-Кажется, коробка печенья, и та последняя... Посмотри в салоне.
Он послушно поплелся к фургону, а трава мягко зашелестела под подошвами кроссовок. Я остался наедине со звездным давящим небом... Странно. Почему, интересно?...
-Где, Хидэ? Тут нет нифига!
-Получше поищи!
Да черт побери, я додумаю когда-нибудь эту мысль до конца? Почему...
С негромким вздохом Йошики опять прилег рядом на траву, торжественно поставив между нами неаккуратно разорванную коробку с печеньем, и вгрызся в одно из них зубами.
-Йо-чан, слушай, может, хватит растрачивать все деньги на гулянки? Если уж ты такой голодный...
Йошики захихикал, прикрывая рот рукой и одновременно дожевывая печеньку.
-Ага, а сам-то...
Я даже смутился.
-Я – другое дело... Ты-то лидер. Если ты начинаешь – все тоже начинают.
-Хидэ, ну что за бредятину ты опять несешь?!
-Просто... Тоши уже скоро взвоет с вас всех... Э-э... с нас всех, - поспешно поправился я, понимая, что не помню абсолютно ничего из событий позавчерашнего вечера.
-Тоши... Как бы то ни было, душой он все равно рокер. Так что нечего выть. Пусть лучше поет.
Я машинально протянул руку за печенькой. Как будто сама собой она оказалась у меня в руке... Йошики с таким упоением их ел, что я тоже почувствовал, что желудок у меня уже давно совсем-совсем пустой.
-Так ты меня выслушаешь или нет? Достал со своим печеньем.
-Так говори, я тебе мешаю что ли... – хруст прекратился. Йошики перевернулся на спину и уставился в светлеющее небо, почти не моргая. Может, так ему лучше слушается?
-Так вот. Что потом будет с нами? Не всегда же мы будем бедной хард-рок группой, тратящей чуть ли не все свои деньги на следующее шоу... Без менеджеров, продюсеров, мэйджор-лейблов и прочей мишуры...
-Мишуры... Это ты правильно сказал.
«Он точно не слушает!» - навязчиво стучало в висок.
-Просто интересно, какая наша конечная цель? Огромные тур-автобусы с фотками, стотысячные стадионы и миллионные продажи?
Йошики лениво повернул голову в мою сторону.
-Вот скажи, Хидэ. Тебе нравится играть на гитаре?
-Ну... да. Конечно. К чему такие вопросы?
-Вот и играй. А с тем, что будет завтра, разберемся завтра. Как ни крути, завтрашний день прогнется под нас, а не мы под него. Мы же вместе! И мы – Х. В конце концов жизнь – это путешествие, а не пункт назначения.
«А пункт назначения – это...»
-А, черт с ним... – пробормотал я. Веки внезапно стали свинцово-тяжелыми, как и все тело, которое срочно нужно было перетащить куда-нибудь в теплое и сухое место.
-Что?
-Да нет, не бери в голову. Ты как всегда прав, - сонная улыбка. – Скоро солнце взойдет... Может, успеем вздремнуть хотя бы пару часов.
Йошики смахнул росу с и так безнадежно мокрых волос, бодро вскочил на ноги. Мне бы хотя бы половину его энергии.
Устроившись на соседних креслах мы, уже почти по привычке соприкоснувшись головами, с облегчением закрыли глаза. Косые холодные лучи солнца медленно заползали в фургон сквозь пыльное окно – это было последнее, что я увидел.
-Спокойной ночи, Хидэ, - сонно пробормотал Йошики, хотя в голосе все еще явно слышалась издевка.
-Я тебя убью, Хаяши... – пообещал я и отключился.

Часть четвертая. The endless rain theory
Невозможно предугадать, что изменится, а что останется неприкосновенным. Странно, что обычно меняются вещи, казалось бы, железобетонные, стойкие к любым превратностям судьбы. А мысли, чувства, недосказанные фразы остаются прежними. Быть может, они просто переходят из одного состояния в другое, видоизменяются, развиваются, но сам смысл, ядро их не меняется. Представьте себе землетрясение. Оно может разрушить дома, дороги и эстакады, на первый взгляд такие прочные и надежные. Но какой бы силы оно ни было, дождь и ветер останутся такими же. То же самое случилось и с нами. Мы изменились. Мы повзрослели. Еще несколько лет назад – таких коротких лет! – нам казалось, что мы навсегда останемся беззаботными вечно пьяными юнцами, играющими хэви для сотни зрителей в лайвхаузе. И хотя мы и строили грандиозные планы, они казались чем-то таким далеким – когда это еще будет? Мы жили сегодняшним днем и делали всего лишь то, что считали нужным именно сегодня, где-то на подкорке осознавая, что движемся вперед. И с таким настроем мы шли вперед, хотя я и пытался поддерживать боевой дух ребят несколько в другом состоянии. Тем не менее, если бы у меня была возможность вернуться назад и что-то исправить, именно это я бы не стал менять. Кое-что другое – безусловно, но не это. А все потому, что я помнил тот короткий разговор с Хидэ на берегу реки под тяжелым звездным небом. Я помнил его уставшие глаза, все-таки живо блестящие в темноте, и совершенно искренний вопрос, который, наверное, каждый из нас хотел задать, но молчал. «Что с нами будет?» И я не отказался от своих слов. «Тебе нравится играть на гитаре? Вот и играй. А с тем, что будет завтра, разберемся завтра». Я знал, что Хидэ это помнит, и потому не хотел изменять ни себе, ни тем более ему.
И мы играли. На гитарах, на басу, на ударных и клавишах. Играли сегодня. Двигаясь поступательно, мы все-таки достигли того, чего хотели. О нас узнали, а это, согласитесь, то, о чем мечтает каждая музыкальная группа. А к этому прилагалось и все остальное. И мэйджор-лейбл, и более качественные записи, и огромные площадки. Tokyo Dome, который, кажется, только вчера был за миллионы километров и светил путеводной звездой, распростерся у наших ног и взорвался восторженным визгом под первые аккорды «Kurenai». «Ради этого стоит жить! – думал я, махнув рукой на пронизывающую боль в позвоночнике. – Ради этого стоит жить! И было бы не жалко умереть прямо здесь на глазах у всех прямо за ударной установкой...» Иногда мне казалось, что как только я закончу играть, у меня остановится сердце или я просто перестану дышать. «Тишина» - слово и понятие, которое меня больше всего пугало. Я совершенно искренне верил, что мир кончится, когда оборвется музыка. Она не затихала ни на секунду, даже когда заканчивался лайв, когда умолкали фанаты, когда мы наконец-то, обнявшись еще где-то сотню раз, расходились по домам. Где-то в глубине рассудка она звучала постоянно. Кто знает, откуда она там возникала? Ясно было одно – она стала частью меня. Или я – частью нее?.. Да, музыка оставалась неизменной. Она не подчинялась рамкам. Остались с нами и теория бесконечного дождя и рассуждения о свободе. Остались в памяти незабываемые моменты из прошлой жизни, когда мы колесили в фургончике по стране и чинили беспредел в клубах по вечерам.
Конечно, не все на этом не то чтобы очень коротком пути было так гладко. Я все еще надеюсь, что большая часть всех трений внутри группы все-таки укрылась от слушателей, хотя и было кое-что, что скрыть было уже невозможно. В особенности, конечно, эпизод с уходом Тайджи. Слишком много было споров, вопросов, интервью на эту тему. Столько, что я даже почувствовал себя виноватым. Но с другой стороны именно тогда после очередного неприятного мероприятия мы с Хидэ случайно обнаружили эту старую набережную. Это была какая-то уже совсем невидимая, обратная сторона жизни X. И в ней принимали участие только я и Хидэ. Мы решили никому больше не рассказывать об этом странном месте, куда лучи солнца проникали только на рассвете и на закате, и то всего лишь на несколько минут просачиваясь между старых высотных домов. Такие места ни за что не отыщешь, если тебе кто-то скажет точный адрес. Но в определенные моменты руки сами ложатся на руль, нога вдавливает педаль в пол, здравый смысл тонет в размеренном шорохе шин... И вот, пожалуйста. Много слов было сказано в тот вечер. Лишенных смысла и логической опоры. Сказанных всего лишь для того, чтобы привычный голос успокоил и дал силы продолжать. Поселил в рассудке твердую уверенность в том, что все точно скоро наладится, несмотря даже на то, что обещанный лайв был давно отыгран, старый басист разорвал контракт, а нового мы даже не начинали искать. И, несмотря на то, что зима продлится еще так долго.
И – может, в этом действительно было какое-то волшебство? – все налаживалось. Хиса мы сразу приняли как в музыкальный коллектив, так и в круг друзей, хотя человека, более непохожего на Тайджи, наверное, в мире не существует. А зима закончилась так же незаметно, как и началась.
Но все-таки было что-то, что никак не хотело налаживаться. И даже Хидэ ничего не мог с этим сделать. Скорее даже именно он послужил причиной этому, сам того не замечая. Признаться, я тоже не замечал этого, пока меня не ткнули носом, объяснив самую суть проблемы. А может быть, просто не хотел замечать, идеализируя, замыкаясь в своем маленьком мирке? Или все-таки в нашем?
В тот день – кажется в середине июня – шел дождь. Точно такой же, как тогда, когда раз и навсегда решилась дальнейшая судьба X, а теперь уже X-Japan. Обволакивающий, запирающий на замок все окна и двери и медленно растворяющий весь остальной мир за окном. Я возвращался в студию после короткого перекура. На самом деле каждый раз во мне предательски шевелилась мысль, что пора бы уже бросать, но вся сила воли уходила немного на другие вещи. Я уже взялся за ручку двери, повернул ее... И еле успел отскочить, потому что иначе дверь бы замечательно прилетела мне по лбу. Из студии выскочил Хидэ, на ходу поправляя шапку на голове (одну из тех, что так меня раздражали) и глядя в пол. Он даже не взглянул на меня, а скорее всего и вообще не заметил. «Ничего, - успокоил я себя. – Хидэ бывает вспыльчивым, это просто рядовой случай!» Но что-то внутри меня кричало, что это – самое начало готовящейся бури.
Студия была пуста. Вернее, сначала мне так показалось. Стоящего у окна Тоши я заметил не сразу. Он стоял, как-то странно сгорбившись и засунув руки в карманы, отчего задранные по бокам полы рубашки неряшливо топорщились в стороны. Капли стекали по стеклу и отражались на его лице, лишенного всякого выражения.
Мне стало не по себе.
-А что с Хидэ? – я пытался придать голосу как можно больше непринужденности, но какие-то случайно просочившиеся нотки так заметно дрогнули. – Он отсюда выбежал сам не свой.
-Чувство собственного достоинства задели, - с сарказмом пробормотал Тоши, не отводя глаз от меланхолично бегущих по стеклу капель.
-Вы говорили о чем-то?
-Да, немного.
-Немного? О чем?
-Скажи, Йо-чан, - Тоши чуть обернулся, так что теперь я видел его не в профиль, а в три четверти. В таком ракурсе его лицо показалось мне каким-то... обреченным. – Почему ты первым делом спросил, что с Хидэ, а не что со мной? Ведь в разговоре принимали участие мы оба.
Такого поворота событий я не ожидал. Я молчал даже не потому, что после слов Тоши в горле встал ком, который ни проглотить, ни выплюнуть я не мог. Я молчал, потому что мне нечего было сказать.
-Это получилось... само собой. Извини, - выдавил я, наконец. – Так что все-таки произошло?
-А ты уверен, что хочешь знать, что произошло? Мне казалось, тебя это не очень интересовало все время.
-Тоши, если я спросил, значит хочу.
Тоши провел рукой по запотевшему стеклу, оставив на нем пять прозрачных дорожек.
-Скажи, ты хотя бы за кем-нибудь из нас видишь людей? Или мы для тебя – машины по воплощению твоих идей в реальность? – поняв, что я не собираюсь отвечать, он продолжил: - Я всего лишь спросил Хидэ об этом. Думал, он достаточно хорошо тебя знает, чтобы ответить.
-Тоши, ты с ума сошел?
То, что только что сказал мой друг детства, никак не укладывалось у меня в голове. Как? Каким образом? Неужели я когда-нибудь давал повод так думать? Мне всегда казалось, что я пытаюсь уважать мнение каждого, имеющего отношение к такому глобальному проекту, как X-Japan, ведь иначе механизм просто не стал бы работать!
-Да нет, непохоже на то... – Тоши забрал ладонью волосы назад, остановил руку на затылке. – Я просто вспомнил кое-что. Да, уже тринадцать лет прошло, но... Помнишь, что ты сказал тогда? «У музыки не может быть рамок». И мы думали, что мы сможем сделать невозможное, а ты сам загоняешь нас всех в рамки своим эгоизмом! – на последних словах он сорвался на крик. Прямо как в «Alive» на словах «…get me out of here!»
Я молчал. Я понимал, к чему он клонит. Но мне так не хотелось этого понимать...
-Впрочем, нет. Одному из нас ты все-таки даешь некоторую свободу. Вы же с ним вроде как креативный мозг группы.
На этом мои предположения окончательно подтвердились. Иллюзии рухнули с концами. Это было именно это чувство...
-Хидэ? С чего ты взял?
-Хочешь сказать, что у него абсолютно столько же прав, сколько у всех?
Да. Этого я боялся больше всего. Это была ревность.
-Я предвидел это, Йо-чан. С самого начала я знал, что так получится, - он продолжал бессмысленно вычерчивать витиеватые узоры пальцем на стекле.
-Зачем ты так, Тошимицу? Ты же знаешь, без Хидэ Х не достигли бы и половины того, чем мы являемся теперь!
-А я всегда думал, что X-Japan – это мы с тобой. И что бы ни случилось... пока есть мы с тобой – есть и X-Japan! Разве не так должно было быть?!
Он уже чуть ли не плакал. Конечно, наверное, нужно было расчувствоваться, сказать, что мол, да, оно так и есть, оно всегда так будет, и нечего расстраиваться по этому поводу. Но мной почему-то овладела какая-то немыслимая детская обида, смешанная со злостью.
-А разве сейчас это не так, идиот?! – я даже не заметил, как сорвался на крик. Слова отзвенели в тихой студии, эхо растворилось в шуме дождя снаружи. – Тебе недостаточно того, что есть у тебя сейчас? Чего бы ты добился, если бы я тебя не вытащил? Что было бы с тобой, если бы я не притащил Хидэ в нашу группу, которая чуть не загнулась тогда?! Ты не подумал об этом? Соберись, Тоши! Соберись и не ной! Лучше просто продолжай петь вместо этого!
Хлопнула дверь, замелькали изображения перед глазами, словно ускоренная запись. Я не заметил, как оказался в машине. И вот тогда наступил этот самый момент исступления. Руки сами легли на руль, нога нажала на газ. Этот маршрут был заложен в подсознании уже с тех самых пор... Только дворники мелькали на лобовом стекле, смахивая агрессивные потоки воды. Частички нашего бесконечного дождя.
Только когда мотор затих, оставив дождь свободно стучать по крыше и стеклам, сзади раздался раздраженный голос:
-Да что с тобой такое, черт бы тебя побрал?!
Я даже на секунду забыл, что злюсь.
-Хидэ, что ты тут делаешь?!
-Я без машины сегодня. В студии оставаться не хотелось, на улице дождь, я решил где-нибудь вздремнуть. А потом вспомнил, что ты как-то давал мне запасной ключ... – Хидэ улыбнулся и поболтал брелком у меня перед глазами. Я тем временем пытался вспомнить, какого черта я дал ему ключи.
-Ладно... Может, хоть ты расскажешь мне, о чем говорили вы с Тоши?
Хидэ нахмурился.
-А можно я просто не буду отвечать? Я смотрю, ты и так не в лучшем расположении духа.
Тучи уходили куда-то в сторону материка, а ручейки на лобовом стекле стали совсем узенькими. Но мы оба знали, что дождь не заканчивается. Он просто уходит. Потому что он бесконечный.
-Ладно... Только скажи мне... Я действительно всех вас использую?
Хидэ перелез на переднее сиденье и сел рядом со мной.
-У-у... Это тебе Тоши наплел?
-Просто это так похоже на правду... Помнишь, как мы начинали? Какие красивые слова говорили... «Свобода», «безграничность», «бесконечность»... А теперь получается, что я сам все это разрушаю...
Хидэ смотрел на меня в упор. Робкие желтоватые лучи просачивались сквозь тучи, и против солнца глаза его казались совсем темными.
-Йо-чан, я тебя не понимаю, - по интонации я понял, что он хотел применить более крепкое словцо, но счел момент неподходящим. – Даже если ты ограничиваешь нас в чем-то, то это – ради создания. Без этого вся эта... материя, так скажем, просто растеклась бы в стороны и ничего бы не вышло. Не каждый смог бы сдерживать такую мощь, как X.
-Сдерживать? Но ты же противоречишь сам себе! Ты же сам говорил про эту сакральную свободу!
-Все проще, чем ты думаешь, - Хидэ нажал на рычажок под креслом, спинка откинулась назад. Он закинул руки за голову и устремил взгляд куда-то далеко. Туда, где исчезали, теперь уже отчаянно-оранжевые лучи закатного солнца. Что-то притягательное было в их безнадежном желании жить... или умереть? Быть может, они чувствовали то же самое, что и я, сидя за ударной установкой и доигрывая последние риффы угасающей мелодии?
-Проще?
-Ну, да, проще, - на этот раз гитарист нажал на кнопку, и боковое стекло опустилось вниз. В салон ворвался свежий соленый воздух и крик только что проснувшихся чаек. Город влажно шумел вслед уходящему дождю. Я ждал продолжения, но в то же время понимал, что не стоит торопиться, и терпеливо наблюдал, как Хидэ размеренно щелкнул зажигалкой и закурил. Сизый дым растворился в ослепительно-белом небе. – Это наш маленький мир, в котором каждый из нас может почувствовать себя свободным. С нашим бесконечным дождем.
«Он вспомнил!» Даже не разглагольствования Хидэ о разрушении и созидании вернули мне бодрость духа. А именно то, что он вспомнил о бесконечном дожде. Да, несмотря на то, что на каждом концерте мы произносили эти слова, я почему-то сомневался, что хотя бы кто-то из нас донес до этого дня их первоначальный смысл.
Я не смог сдержать улыбки.
-Маленький мир... Неплохо сказано, Матсумото-сенсей, очень неплохо.
-Рад, что ты оценил. Я еще немного посплю, не возражаешь?
-Нет, конечно. Спокойной ночи, Матсумото-сенсей!
Он молча протянул руку и отвесил мне оплеуху.

Часть пятая. Cause still…
-Хидэ, ты уверен, что твой организм и это выдержит?
Оставалось лишь с интересом наблюдать, как светло-золотистая жидкость из бутылки перекочевывает внутрь гитариста. Когда в бутылке осталось меньше половины, Хидэ со стуком опустил ее на стол и искренне открыто улыбнулся.
-Вы... выдержит. Ты так говоришь, будто я семнадцатилетний подросток...
-Не знаю... – я откинулся на диван, закрыл лицо рукой. Было ужасно жарко. – Я тебя тогда, конечно, не знал, но по-моему, ты с тех пор вообще не изменился. Разве что пить стал больше.
Краем глаза я видел, как Хидэ по-кошачьи забрался на диван с ногами и наклонился надо мной. Глаза его как-то болезненно блестели, длинные красные волосы прилипали к лицу и обнаженным майкой плечам.
-Тебя что-то беспокоит?
У меня никогда не получалось обмануть его... Маленький гитарист Х – единственный человек во всем мире, который видит меня насквозь. Только он один может сказать, когда я разбиваю ударную установку для антуража, а когда от зашкаливающих эмоций. Он один видит мою музыку, чувствует ее, и может в точности описать мои мысли в тот момент, когда та или иная мелодия приходит мне в голову. Может быть, он один и не считает меня психованным, как Пата и Хис. Стоит ли сомневаться в том, что по малейшему изменению в глубине зрачков Хидэ прочитает все, что гложет меня сейчас?
-Есть немного. Тебе не кажется, что драйв стал угасать? Мы какие-то не такие, какими были раньше... Как те уставшие люди в поезде тогда, помнишь?
В памяти почему-то четко обрисовалась картинка того дня, когда Хидэ стал частью Х. Той самой немаловажной частью, как в профессиональном, так и в нравственном смысле. Ночь, поезд, смертельно обиженный Тоши, оставшийся за бортом... Стоп. Тоши?
-Может быть, теперь мы не так свободны, как раньше? – продолжал я. - Все эти контракты, мэйджор-лейблы, записи... Все это стало обычной рутиной, которая нас связывает так же, как их. Просто они занимаются одним, а мы – другим, вот и вся разница.
-Нет... Ну, тогда получается, что, скажем, косметология, программирование и музыка – одно и то же. По-моему ты перегибаешь палку...
-Может быть... Но я вижу то, что вижу. И Тоши тоже поет не так, как хотелось бы.
Мы оба прекрасно знали, почему... Но почему мы так не хотели этого признавать?
-И что теперь делать? Может, взять отпуск?
-Ага, а потом всех вас пытаться заставить собраться и все-таки пошевелить пальчиками так, чтобы я смог засунуть между них медиатор?!
-Эй, Йо-чан, - Хидэ наклонился чуть ниже, я почувствовал его горячее дыхание на щеке. – По-моему, отпуск нужен в первую очередь тебе. Ты просто устал тащить за собой все это...
-Да, но...
Хидэ нагло обхватил меня руками за шею, и я ощутил горьковатый привкус виски у него на губах. А я был слишком изумлен, чтобы сопротивляться... А может, он прав? Может быть, мне правда нужен отпуск? Хотя бы на эту ночь... Запустить пальцы в темно-красные волосы, провести руками по смуглой спине...
-Хидэ?..
-Забудь.
Одно слово отдалось тысячей созвучий в туманном рассудке. Правильно – забыть... Забыть обо всем...
«I’ll sing without you…»
Без тебя, Тоши? Если ты не хочешь жить так, то причем здесь я?.. Даже если ты не хочешь, чтобы все было так, это не заставит меня замолчать...
Через пару мгновений мы уже целовались как безумные. Одним резким движением Хидэ расстегнул на мне рубашку, тонкие музыкальные пальцы заскользили по плечам, задевая те самые струны, видимые только ему...
«Can’t you feel my heart falling through the rain?..»
Ты чувствуешь его, Хидэ, правда, чувствуешь?..
Действия со скоростью смены картинки в калейдоскопе приходят на смену мыслям. Пальцы, запутавшиеся в длинных красных волосах... Я отстранился от гитариста только чтобы отбросить в сторону давно мешавшуюся майку. Ярко-алое пятно исчезло на полу. Гладкая влажная горячая кожа спины под ладонями...
«I’ll sing without you…
I’ll sing without you…»
Почему, почему в голову пришла именно эта строчка? Какая разница?.. Хидэ сказал «забудь»...
Набирающая обороты страсть смешивалась с жуткой, почти смертельной усталостью. Казалось, эти две противоположности сейчас разорвут меня изнутри. Стало еще жарче... Кровь буквально закипала, мы плавились, смешиваясь друг с другом, вступая в реакцию, или черт знает, что там происходит... Никогда не любил химию.
Это – наша общая свобода... И тотальная несвобода по отношению друг к другу... Теперь мы связаны друг другом по рукам и ногам.
«Can’t you hold my tears...»
Хидэ вдруг опустил руки, оставив у меня на спине и плечах саднящие красные полоски, стал внезапно каким-то покорным и тихим. Взгляд из-под опущенных ресниц и капельки пота на лбу и на щеках, ниточка слюны в уголке рта...
«Can’t you hold my tears…»
Пауза повисла на этой фразе. Почему я не могу додумать следующую?
-Йо-чан.
Наверное, он хотел сказать еще что-то, но и этого было достаточно.
Я аккуратно вошел, чувствуя тонкое трепещущее подо мной тело гитариста. Шумное дыхание и стон на каждом выдохе... Неуправляемый резонанс – так же звучат фортепиано и гитара на концертах... Невидимые струны души, играть на которых может только Хидэ... А я?
«…Cause still I LOVE YOU!»
Мириады ярчайших несуществующих вспышек за веками сменились той самой дикой усталостью. Она наполняла все тело чем-то тяжелым, будто земное притяжение стало в десятки раз больше... Я опустился на подушку рядом с улыбающимся чему-то Хидэ. Он все еще тяжело дышал и не открывал глаз, но улыбка была искренней и теплой.
-Cause still...
-...I love you... – продолжил он, прижимая мою голову к своей груди.

...Ну и грохот. Боже мой, что это? Непроизвольно морщусь. Голова трещит так, будто на нее что-то давит изнутри, вот-вот лопнет. Приподнимаюсь на локтях – больно. Жестко... Пол? Я на полу? Мда, пробуждение вышло из ряда вон прозаичное. Скатился с кровати – так глупо и по-детски. Даже сложно сказать, что это... Проснулся или же пришел в себя после глубокого пьяного обморока. Или не обморока? Нет... не могу... не могу думать... Сейчас нужно бросить все силы на то, чтобы подняться.
Да, Йо-чан, теперь я понимаю, каково это, когда тебя предает собственное тело... Когда мозг изо всех сил посылает в конечности сигналы «Двигаться! Черт побери, двигаться!», но они только дрожат крупной болезненной дрожью. На самом ли деле так темно, или это только мое больное воображение? Искаженное через призму алкоголя видение мира? Горько усмехаюсь. Ну и эпитеты полезли в голову. Я же не хотел думать... Надо добраться до ванной... Или до кухни – кажется, сигареты остались там, а курить хочется просто невыносимо. После полминуты напряженной борьбы выигрывает все-таки ванная. Стена под ладонью уезжает куда-то то ли вбок, то ли вверх, хотя где-то там, в глубине сознания я понимаю, что на самом деле шатает меня, причем с нехилой такой амплитудой... Нет, я привык... Но сегодня почему-то к этому обычному нелюбимому утреннему чувству примешивается кое-что еще... Удар по выключателю – не рассчитал. Света слишком много... глаза, привыкшие к темноте, кажется, сейчас вытекут из глазниц. Раковина – опора куда более надежная, чем стенка... Она никуда не уплывает, и можно сколько угодно стоять, облокотившись на нее, и слушать свое тяжелое дыхание и бешено колотящееся сердце.
Сколько так можно стоять? Час, два? Конечно, прошло от силы минут пять, прежде чем я встретился взглядом со своим отражением в зеркале, и в ужасе отпрянул назад. Сегодня – хуже, чем обычно. Интересно, что мы пили вчера? Ничего... следующий пункт назначения – кухня. Там и посмотрю... Ох черт, не делать резких движений... Голова еще пока что слишком хрупка...
...Очнулся я почему-то под душем. Холодные струи хлестали по лицу, и длинные волосы, все тяжелея, прилипали к спине... «Дождь? Нет... Дождь, лишенный свободы...» Так вот ты какой теперь, мой идеальный мир. Раньше мой дождь был бесконечным... А теперь – какой-то жалкий кусочек, заключенный в водопроводную трубу. Поверни ручку – и он быстро и бесшумно умрет без всякой борьбы... Такому дождю не смыть это вязкое пьяное тепло. Дальше кожи он не проникает, а тепло это где-то глубоко внутри. Йошики... Йо-чан...
Сложно сказать, сколько я так просидел на скользкой ванной, обхватив колени руками. С этим именем на губах. Ну и кто мы теперь друг другу? Все еще друзья?..
-Хи-и-и-идэ-э-э... – хрипло донеслось из прихожей. Я поднял голову, ударился затылком о кран, и тут же в дверях показался Йошики с растрепанными волосами и в джинсах с расстегнутой пуговицей.
-А я думал, ты уже ушел... – прокряхтел я, потирая ушибленный затылок через мокрые волосы.
-Куда же я уйду? – сквозь усмешку проговорил он, так, что я почувствовал, что вроде бы и сам должен был догадаться, что уходить ему действительно некуда. В конце концов это, кажется, вообще его квартира... Йошики по-хозяйски уселся на край ванной, опершись на одну руку. Я поймал себя на мысли, что точно так же он обычно сидит и смотрит в зал, перед тем как вскинуть руки над клавишами и начать играть... Посидев так с полминуты и в упор меня разглядывая, он протянул ладонь под душ.
-Ты не сдурел ли?! Схватишь воспаление легких, и что будет с Х?!
Слова отзвенели в обоих висках одновременно.
-Тс, Йо-чан, голова треснет сейчас...
Говорит, что волнуется за группу... Кажется, это просто прикрытие. Я невольно улыбнулся, наблюдая за беспорядочными блестящими ручейками, в которые превращался мой «недодождь», ударяясь о белую эмаль. Иногда два, а то и три ручейка сливались в один, и это почему-то делало меня в тот момент чуточку счастливее. Йошики снова протянул руку к крану и повернул ручку. Иногда хорошо, когда дождь повинуется простому движению руки... Стекающие по волосам струи воды стали теплее. Да, давно уже надо было это сделать. Когда-то я точно так же думал, что кое-что в этой жизни мог бы сделать и сам, но без тебя, Йо-чан, я бы никогда до этого не додумался...
-Который час? – теплые струи вычерчивали дорожки на лице, и приходилось жмуриться.
-Семь... или полвосьмого... Что-то около того.
-И что я тут тогда делаю?
-Не знаю. Хочешь, я отменю репетиции на сегодня? Выспишься.
Нет, это точно был Йошики. Его манеры, его голос. Но говорил он вещи, которые наш Йошики просто не мог говорить!
-А ты изменился, Йо-чан. С чего бы?
-Разве?
-Ты стал гуманнее, - я попытался улыбнуться, сделать вид, что иронизирую.
Йошики выключил воду, преграждая путь искусственному дождю, и накинул мне на плечи большое полотенце, появившееся будто из воздуха.
-Ну, я же не хочу, чтобы вы все думали, что я считаю вас машинами для воплощения моих идей в реальность, - эти слова он произнес с какой-то особенной горечью, которая не укрылась от меня. Смутно, но я догадывался, кому принадлежат эти слова.
-Иными словами, ты не хочешь, чтобы Тоши так думал. Я прав?
Я завернулся в полотенце и присел на край ванны, прижавшись мокрым плечом к плечу Йошики. Это обычное прикосновение согревало и почему-то успокаивало меня, приводя в порядок помутившийся рассудок. Даже голова болела не так сильно. Или все это – чудодейственный душ-«недодождь»?
-Тоши – замечательный друг. Он не будет говорить лишних слов, чтобы задеть.
-Вот именно, что просто друг...
Внезапно я почувствовал себя виноватым. В сущности, это я во всем виноват. Тоши любил Йо-чана, всю жизнь любил, отдавал всего себя без остатка, а тут так внезапно и нелепо ворвался я, разрушив эту хрупкую гармонию. Мыльная опера какая-то, честное слово. Но теперь, после того, что случилось ночью, все полетело под откос с еще большей скоростью. И – может, я слишком жесток? – мне не было жаль. Не хотелось ни возвращать время вспять, ни исправлять что-нибудь. Именно этой ночью я был счастлив. Настолько, что ради этого готов был переступить через мораль, через сострадание.
Теплые ладони на плечах вернули меня к действительности.
-Не надо, Хидэ. Не вини себя. Это я не уследил. Что бы ни случилось, жизнь продолжается, ведь так? – Йошики улыбнулся, как бы подкрепляя свои слова. – Знаешь, ложись, поспи еще немного. А потом разберемся как-нибудь.
Он помог мне добраться до дивана. Вестибулярный аппарат все еще не хотел работать исправно, и даже плечо Йо-чана постоянно норовило куда-то ускользнуть из под моей руки, ставшей совсем ватной. Оставив меня валяться на скомканном одеяле, он устроился в кресле, сгреб в охапку какие-то листки. Карандаш дергаными движениями заскользил по бумаге. Это последнее, что я увидел перед тем, как закрыть глаза.
-Спокойной ночи, Хидэ! – улыбка чувствовалась в голосе. Ну каков нахал!
-Иди к черту, Хаяши, - то ли пробормотал, то ли подумал я и провалился в вязкую глухую темноту.

Часть шестая. New Year’s dawn
Все время, когда я сидел за роялем и ударной установкой, бросая виноватые взгляды в зрительный зал, я не мог избавиться от противного гнетущего ощущения, пожирающего меня изнутри. Я знал. Я знал, что так все и будет. Мало того, я знал, почему так случится. Но я не сделал ничего, чтобы это предотвратить. Я всего лишь много говорил. Это были либо красивые слова, лишенные всякого смысла, либо железные аргументы, сказанные таким тоном, что они вызывали только лишь обиду и злость. Я знал, что был неправ. Но даже жалеть уже поздно. Пройдет несколько часов – и все оборвется. И прежде, чем наступит новый год, X-Japan уже не станет.
Многие потом заездили этот лайв до дыр, разобрали по косточкам, в особенности зацепившись за то, как мы обнялись с Тоши во время «Forever Love». И в этот раз ни на одном интервью после лайва я просто не смог соврать. Я действительно хотел ударить его. Но я знал, что Хидэ никогда не хотел, чтобы мы ссорились. И поэтому все случилось так, как случилось. Я до сих пор помню, как вздохнул зал, когда мы крепко обнялись, уже даже не пытаясь сдерживать слезы. И я был уверен, что эти объятия – последние.

...В тот момент чувство осознания собственной вины достигло апогея. Это я все разрушил. Но сказать, что я пытался остановить Тоши, - ничего не сказать. Я душу готов был отдать, чтобы хоть как-то убедить его остаться. Но его боль оказалась сильнее. Как ни крути, она подавляет все остальные чувства – чувство вины, любовь, ненависть. Рояль Йошики звучал как-то особенно в тот вечер... Он не хотел уходить со сцены, не хотел отрывать руки от клавиш, отчаянно цепляясь за каждую ноту. Как будто его жизнь оборвется, когда закончится музыка. Или всему виной атмосфера? Кажется, столько, сколько мы плакали в тот вечер, мы не плакали за всю свою жизнь. Даже Пата – я раньше и представить не мог! – даже на его лице читалась это невыразимое чувство, которое одним словом-то и не опишешь.
Когда мы заиграли «Endless Rain», я думал, что сгорю заживо. Так четко стояла перед глазами темная лента дороги, освещенная фарами, одинокий шорох колес, отчаянно борющийся со сном Йошики...
«Несколько лет назад, когда я еще был подростком, мне очень нравилось смотреть на дождь».
I’m walking in the rain
yuku ate mo naku kizutsuita karada nurashi
karamitsuku koori no zawameki
koroshi tsuzukete samayou itsu made mo
Until I can forget your love…
Зачем? Зачем я начал тогда об этом? Пальцы едва не сорвались со струн.
«Тогда дождь казался мне чем-то священным. И каждый раз я был уверен, что он никогда не закончится».
nemuri wa mayaku tohou ni kureta
kokoro o shizuka ni tokasu
mai agaru ai o odorasete
furueru karada o kioku no bara ni tsutsumu
I keep my love for you to myself…
Сколько времени прошло с тех пор? Восемь лет. И все это время он помнил... Казалось бы – какая нелепица! Всего лишь дождь...
«Я буду жить с осознанием этого дождя».
Endless Rain…
Fall on my heart
Kokoro o kizu ni…
Let me forget
All of the pain, all of the sadness…
Это вырвалось случайно... Но так и вышло. Я так и живу. С осознанием дождя. И не только я...
«Пожалуй, ты прав... Он и есть бесконечный».
Иногда мне кажется, что люди, которые пришли в Tokyo Dome в тот день, до сих пор поют эту песню, которая случайно родилась в темном фургоне по дороге в забытый город.
«Но несмотря ни на что, он каждый раз заканчивался».
«Дождь не заканчивается, Хидэ. Он просто уходит. Но в другом месте, где-то далеко от тебя он продолжает существовать».

Вытянув руки кверху и бездумно дотрагиваясь до дверных косяков, я направлялся в гримерку. Не хотелось ни о чем думать, ничего чувствовать. Я был бы счастлив, если бы мог стать в тот момент милым бездушным растением... Но спина по-прежнему ныла, а еще сильнее ныло что-то другое... Наверное, теперь это на всю жизнь. Придется просто привыкнуть к этой новой частички боли, как и ко всем другим, поселившимся во мне раньше. Как бы то ни было, я смирился....
В дверях гримерки мелькнула розовая прядь волос, и в ту же секунду я увидел, как Хидэ, тяжело дыша, отвесил Тоши такую оплеуху, что тот пошатнулся и попятился назад. На скуле вокалиста моментально проступило красное пятно.
-Самовлюбленный идиот! Ты вообще понимаешь, что ты наделал?!
Он уже занес руку для второго удара, но я схватил его за запястье. Не понимаю до сих пор, как я в долю секунду пересек это расстояние...
-Йошики, отпусти! – кричал Хидэ, задыхаясь от чего-то. Бессильный гнев? – Я убью его нафиг! Ненавижу!
-Хидэ, успокойся!
Звенящая тишина, перемежаемая выдохами гитариста, ворвалась в уши, давя на черепную коробку изнутри. На секунду мне показалось, что сейчас я шлепнусь в обморок... Но рука моя все равно продолжала бессознательно сжимать запястье Хидэ, враждебно направленное на Тоши. Вокалист молчал, избегая смотреть на нас. Сделав еще пару шагов назад, он прислонился к стене и вздохнул.
-Йошики, отпусти... мне больно, - Хидэ стоило немалых трудов это выговорить - он и так еле дышал. Я послушно разжал ладонь, рука гитариста безжизненно повисла. Надо было увести его куда-нибудь как можно скорее. Я обхватил Хидэ за плечи (пальцы заскользили по лаковому пиджаку) и направился к выходу, увлекая за собой отчаявшегося гитариста.
-Йошики... – прошептал Тоши мне в спину, пряча глаза за упавшими на лоб волосами.
-Забей, Тоши. Все что мог ты уже сделал. Надеюсь, мы больше не встретимся.
В тот момент, сжимая дрожащие плечи Хидэ, я действительно так думал. В памяти не было ничего, как будто ее выжали, как губку. Ни начала, ни первого лета, ни умопомрачительных вечеров... Ничего. Это была единственная мысль, обрисовавшаяся более-менее четко. Все остальное было мутным и неярким, как пейзаж за мокрыми от слез ресницами...
Кое-как одевшись, мы выбрались на улицу через задний вход. Странно, что фанаты до сих пор не знали о его существовании. Хотя, может и не странно, ведь мы всегда гордо выходили через парадный, сверкая уставшими улыбками и раздавая автографы... Но здесь было тихо, безлюдно, мертво... Я вспомнил, что ничего не сказал Хису и Пате. Но сейчас лучше всего было просто исчезнуть. Мне казалось это ненормальным, просто невозможным. Я жив, все еще жив, но почему? Почему я не умер сегодня за ударной установкой или за клавишами, когда в течение нескольких часов так ярко и феерично умирало мое творение, отшлифованное годами – Х... А если нет Йошики из Х, то нет вообще никакого Йошики.
Хидэ тихо нервно курил, облокотившись на мое плечо. Прядь его волос, пахнущая лаком и дымом, трогательно дрожала у меня перед носом... Мы молчали, окруженные промозглой ветреной реальностью. Реальностью, в которой не была места Х, а значит, не было места и нам.
«Машина припаркована где-то поблизости. Тоши скажет остальным, что мы ушли...»
-Пойдем, Хидэ?
Он поднял на меня раскрасневшееся лицо с темными дорожками от того, что ранее было шикарным сценическим макияжем. Влажные глаза были пересечены красной паутинкой. Гитарист еще пару раз всхлипнул, истинно детским жестом вытер кулаками со щек растекшуюся тушь.
-Мда... Извини, не знаю, что на меня нашло... – он улыбнулся краешками губ. – Надо бы извиниться перед Тоши...
-Завтра позвонишь ему и извинишься. Лучше сейчас туда не возвращаться... Поехали?
-Куда?
-Куда-нибудь...
Но в нашем случае «куда-нибудь» - это вполне определенный пункт назначения.
Всю дорогу, которая длилась может быть два часа, а может быть десять минут, мы молчали. Смысла говорить просто не было – звук в вакууме не распространяется. А в вакуум обратилось все – мысли, чувства, прошлое, будущее... Порой я видел свои глаза в зеркале заднего вида, и в них тоже был вакуум...
Хидэ сидел, склонив голову набок, и притворялся спящим, хотя мокрые ресницы еле заметно дрожали. Давно испробованный способ, если не знаешь, что делать и что сказать. Хидэ прибегал к нему при каждом удобном случае, и иногда это злило меня... Но в вакууме нет места гневу. В нем вообще ничему нет места.
Машина легко остановилась, шурша колесами по замерзшему асфальту. Хидэ среагировал, поерзал на месте, разлепил веки – это было имитацией пробуждения.
-А, мы уже...
-Да, уже. Выйдем или тут останемся тут?
-Пойдем... Посидим, пока не замерзнем.
Старая набережная. Предрассветное утреннее марево хлынуло в легкие. Я закашлялся. Хидэ присел на краешек ступеньки на лестнице, спускающейся к темной непрозрачной воде... Где-то в глубине ее зарождался рассвет.
-Рассвет... первый рассвет нового года... – бессознательно пробормотал я, усаживаясь рядом.
-Это конец...
-Что?
-«Это конец». Это ты хочешь сказать? – губы гитариста тронула язвительная ухмылка. Если бы кто-то сказал мне, что только что он бился в истерике, намереваясь убить теперь уже экс-вокалиста Х, я бы не поверил.
-Ну, что-то вроде. Разве не так? – какой-то тормоз внутри слетел. – Все, ничего не осталось! У вас всех... у каждого были свои проекты, свои маленькие семьи... А Х были для меня всем! И ты скажешь, что это не конец?!
-Йошики. – Хидэ обхватил меня за шею и опустил мою голову себе на колени. Пальцы запутались в холодных волосах, разминая затекшую шею. Единственные руки, которые могли меня успокоить...
-Йо-чан, - повторил он, будто исправляясь. – Знаешь... Когда Тоши объявил о своем уходе, я почувствовал себя как подросток, у которого развелись родители. Да, я всегда понимал, что в Spread Beaver мне всегда будет чем заняться... Но без Х не было бы ни их, ни вообще нынешнего Хидэ. Ничего бы не было! И мы были бы незнакомы. Ты все равно потянулся бы к музыке, а я стал бы каким-нибудь вшивым косметологом у себя в Йокосуке. Но мы только что отыграли лайв в Tokyo Dome!
-Последний лайв, - машинально поправил я.
-Неважно. Что изменил этот последний лайв? Сделано было слишком много, чтобы исчезнуть после него. И мы все еще Йошики и Хидэ.
-Но уже не из Х.
-И снова ты не прав. Мы всегда будем Йошики и Хидэ из Х.
В память потоком цветных изображений хлынул тот солнечный день в начале июля. Тогда я вот так же лежал на коленях Тоши, подставляя лицо солнцу, будто пытаясь пропитаться им насквозь... Это было начало... Это было пятнадцать лет назад.
-Верно. Еще тогда, когда мы только начинали, мы пообещали друг другу не ставить рамок.
-«Неважно, чем мы ограничены, важно, чем мы занимаемся»?
-Откуда ты знаешь?
Хидэ рассмеялся в утреннюю тишину, откинув волосы назад.
-Pink Spider всегда знает чуть больше, чем ему положено.
Мы замолчали. Руки гитариста замерли в моих спутанных волосах. Серые облака, чуть тронутые мазками рыжей кисти, засветились.
-Рассвет?
-Да...
-Поедем домой. Холодно.
***
Косые лучи заливали маленькую пустынную холодную квартирку, когда мы вошли и разулись. Уставшие и бледные мы не добавили ни каплю жизни в ее атмосферу... Все тот же вакуум. Все та же холодная пустота и мысль, из последних сил бьющаяся в рассудке «да пошло все к черту».
-Зачем тебе эта халупа? Я думал, ты давно ее продал или подарил кому-нибудь.
-Для таких вот случаев, - парировал Йошики, с размаху падая в кресло. Он по-кошачьи жмурился от наглых солнечных лучей, просочившихся сквозь шторы, и даже выглядел в какой-то степени довольным... Но у меня сжималось сердце даже при мимолетном взгляде на лидера... Это я во всем виноват. Из-за меня Тоши ушел.
-Прости меня, Йо-чан... – пробормотал я в потолок, лежа на диване и подсознательно надеясь, что Йошики меня не услышит. Но Хаяши отреагировал как и всегда моментально:
-За что?
-Я пытался уговорить Тоши остаться... Наверное, я слишком рано остановился. Еще чуть-чуть и этот лайв стал бы обычным новогодним лайвом.
Подушка метко спикировала мне в голову.
-Идиот ты, Хидэто.
Несколько нервных шагов по паркету, и Йошики опустился на диван рядом со мной.
-Ага. Полный.
Полусонные пальцы сами собой сплелись на подушке. Светло-рыжее, как волосы Йо-чана, солнце, потоком лилось в комнату, и от этого веки становились тяжелыми и будто бы липкими.
-Спокойной ночи, Хидэ...
-Да, Йо-чан. Эта ночь и правда будет спокойной.

Часть седьмая. Oyasumi, Hide…
Зачем все это? Зачем?.. Зачем?.. Зачем делать то, что причиняет боль? Почему так болит спина, что, кажется, я сейчас сложусь пополам... А может, сломаюсь на три, четыре, пять частей... Тогда меня на всех хватит... Где я? Кто я? Темнота и пустота... Вакуум... Внутри, снаружи... Меня нет. Меня просто не существует... Для чего? Для кого? Волна боли тонкой противной иглой прошила позвоночник насквозь. Синдром Йошики, не иначе... Кстати... Йошики? Йо-чан? Пожалуй, позвоню ему... В Лос-Анджелесе как раз сейчас должен быть день... Но сначала - облегчить боль... Иначе я просто не дойду до телефона... Легче? Не знаю... Если бы он был здесь, он бы точно знал, что делать... Повернуть кран, сменить холодную воду на горячую... Что-то вроде этого, и тогда будет не так плохо... А сейчас? Терпимо... Только дышать тяжело... А зачем вообще дышать? Я же решил больше не делать того, что причиняет боль... Можно не дышать вообще, не делать лишних телодвижений, сковать нечто парализующее и разрушающее тебя... Свобода? Это - свобода? Свобода от всего... Не та, не мнимая - настоящая. Свобода как противоположность боли...
Пульс становился реже и медленнее. Йо-чан, где ты?.. Где ты?..

-Уиллс, мне показалось, или меня кто-то звал?
-Но я ничего не слышал, мистер Хаяши. Наверное, показалось.

***

Как же я ненавижу свою слишком хорошую память. Как порой хочется вырвать все это из себя с корнем, стиснув зубы от боли, и отшвырнуть куда-нибудь подальше... Но я помню все, и помню слишком хорошо. Я помню, как сначала не поверил и рассмеялся, а потом пообещал себе, что тебе крепко достанется за такие шуточки, как только ты мне попадешься. Как сидя в неудобном кресле самолета, увидел этот злосчастный репортаж... Как снова не поверил. Я не поверил даже тогда, когда увидел твое осунувшееся уставшее лицо с закрытыми глазами и холодными губами. Да что уж там... Я не верю до сих пор. И прекрасно помню, как красиво и мужественно лгал твоим фанатам, до крови кусая губы, чтобы не расплакаться.

А еще я помню тот вечер в Лос-Анджелесе. Интересно, почему меня всегда так тянул к себе этот город? Дело ведь не только в звукозаписывающих компаниях. Может быть, все из-за этого особенного приглушенного высотой шума, который дрожит по ночам в холодном синем воздухе? Окно было открыто настежь. Хидэ, разморенный от усталости и алкоголя, валялся у меня на коленях, разметав по черным брюкам свою кислотно-розовую шевелюру.
-Не спишь?
-Не-а... - пьяно протянул он, дергая меня за волосы двумя пальцами. - Помнишь нашу теорию о свободе?
-А разве была какая-то теория?
-Так вот, - Хидэ не обратил никакого внимания на мой вопрос. - Не думаю, что мы вообще когда-нибудь были свободными. Хотя... может быть, до тех пор, пока ты не коснулся клавиш, а я - струн?
-Хидэ, ты вообще о чем?
-Мы давно уже стали заложниками, Йо-чан. Свобода - это мгновение, а не состояние. По крайней мере, для нас. - Хидэ поднялся и сел, в упор глядя на меня. Разумеется, настолько, насколько позволял фокусироваться помутневший рассудок, но и этого вполне было достаточно. - Давай воссоздадим Х?
-Э?
-На Тоши свет клином не сошелся. Тем более, он такой же заложник, как и мы. Мы найдем нового вокалиста, в конце концов. Понимаешь, трудно быть Хидэ из Х, когда Х не существует.
-Может быть... Да, знаешь, - Хидэ все еще смотрел на меня, но взгляд стал каким-то пустым. Он будто спал с открытыми глазами. - По сути дела, что такое Х? Это мы с тобой. Не Тоши, не Пата и не Хис. Это мы, мы двое.

Какой сумбурный и нелепый ритм выбивали тогда мои мысли! «Это сон? Конечно, это просто не может быть реальностью. Гораздо реальнее сейчас тот вечер... Тот вечер, который ни я, ни ты никогда не назовем последним. В тысячу раз реальнее этот чертов лайв, который я тоже не считаю ласт лайвом! И бесконечно реален вечер, когда мы встретились... «Спокойной ночи?» Давай же, улыбнись и скажи: «Иди к черту, Хаяши, ночь не будет спокойной!» Открой глаза – сейчас ты во сне...

-Ты думаешь? – я произнес это медленно, растягивая момент осознания. Что же, черт возьми, он хочет сказать? – Но группа из ударника и гитариста – это как-то невесело.
-Йо-чан, не тормози... Ты же прекрасно понял, что я имею в виду, - голова бессильно опустилась на спинку дивана, розовые волосы фосфоресцировали на темно-синей обивке. – Без тебя Х не существовали бы и это факт. Не хочу показаться самонадеянным, но...
Так вот оно что!
-...Но если бы ты тогда не позвонил, я бы, в конце концов, отчаялся. И Х были бы уже совсем не Х. Ты это хочешь сказать?
Хидэ слабо улыбнулся.
-Ну да, что-то вроде того.

Да, ты сейчас во сне. Что тебе снится? Вдруг тебе приснюсь я... И, материализовавшись где-нибудь в другом измерении, я снова смогу услышать дерзкое гитарное соло. Только, пожалуйста, прошу тебя, открой глаза. Это же не сложно... Ты просто спишь. Тебе даже не нужно просыпаться... Просто впусти меня туда, где ты сейчас. Я не проживу долго в этом вакууме. У тебя есть еще немного времени... Немного времени на то, чтобы так и не проснуться.

Мысли скрипели, шевелились лениво и неспешно, но все-таки каким-то непостижимым образом наконец-то сложилась готовая картинка.
-Значит... главное – чтобы были мы с тобой. И если будут Йошики и Хидэ, то будет и Х...
Хидэ тихо рассмеялся и снова шлепнулся мне на колени.
-Ну наконец-то ты врубился. Только... наверное, нужно будет какое-то время подождать.
-Миллениум. Как тебе?
-Что?
-Двухтысячный год. Начнется новое тысячелетие. И в нем тоже будут Х. Другие... Но все-таки будут!
-Эпично... Мне нравится.
-Рейтинги будут зашкаливать – будь уверен!
-Йо-чан! Я знал, что ты можешь убить всю романтику! – Хидэ как-то беспокойно заворочался. – Я, конечно, понимаю, что тебе не хотелось бы из Tokyo Dome вернуться обратно в клубы и лайвхаузы, но рейтинги – это все-таки не главное. Ты же хочешь еще раз испытать это чувство, когда вдруг тысячи людей разом начинают петь твою песню?
-И снова ты прав... Почему ты всегда так безнадежно прав?
-Эй. Это мои слова.
Было уже давно за полночь... Густую темноту за окном не могли рассеять даже бегущие где-то внизу огни магистрали. Темнота однородным потоком лилась в комнату, ласково окутывала, заливалась в глаза, в рассудок...
-Йо-чан, ты спишь?
-Почти...
-Я тоже...
-Спокойной ночи?
-Заткнись уже, наконец... Мы же уже все решили...

...Что тебе снится? Не я. Никто из нас. Мы все здесь, а ты – там. Мне нет места в твоем сне. Это – только твой сон. Только твой мир... Только твой май. Твой бесконечный май.
Oyasumi, Hide. Soshite… aishiteru.

Часть восьмая. Please, sorry.
Стеклянную веранду заливало уставшее закатное солнце Лос-Анджелеса. Странно, почему-то в таких мегаполисах, как Лос-Анджелес или Токио, оно постоянно кажется таким вымотанным к вечеру. Будто живет в одном ритме с горожанами, которые весь день проводят на заведенной пружине... И именно такое изможденное солнце нехотя окрашивало в розово-рыжий деревянные полы, какие-то живые цветы в стильных горшочках, небольшой столик темного дерева и, наконец, два кожаных кресла, где друг против друга сидели они. На столе стояла открытая бутылка «Jack Daniel’s» и два почти квадратных стакана. Помнится, мы постоянно пили из таких у Йошики дома, и меня это почему-то раздражало. Но теперь вид этих нелепых стеклянных параллелепипедов всколыхнул в памяти массу дорогих сердцу картинок... Стакан Тоши оставался почти не тронутым, зато в стакане Йошики только золотились почти не растаявшие кубики льда. Разговор явно не клеился.
-Так ты просто хотел увидеться или действительно поговорить о чем-то? - нервно заговорил Йошики. С облегчением я понял, что ничего важного не пропустил.
Тоши позвенел льдом в стакане, и снова поставил его на стол, так и не притронувшись к виски.
-Не знаю, с чего начать...
-Начни уже хоть с чего-нибудь, ты уже полчаса тянешь!
Не к добру это было, ой не к добру... Я думал, что былая обида прошла, но в глазах Йошики появился этот нездоровый блеск. Как у юноши, готового ринуться в драку.
-Чем планируешь заниматься в ближайшее время?
Я искренне пожалел, что Тоши так и не снял темные очки. Увидь Йошики его глаза теперь, он сразу понял бы, в чем дело.
-Музыкой. Чем еще я могу в этой жизни заниматься?
-И... Ты ни о чем не жалеешь?
-Тоши, идиот, не тяни... - пробормотал я вслух, отчетливо понимая, что меня никто не услышит.
Йошики не ответил, только тихо хмыкнул, косо поглядывая на бутылку. Он всегда считал невежливым наливать себе прежде, чем собеседнику...
-Когда Хидэ умер, я подумал, что надо бы сделать что-то такое, чего бы он хотел от нас больше всего на свете...
-Ты же никогда не любил его, - перебил Йошики. - Тебе всегда было плевать, хотя ты очень искусно делал вид, что все в порядке.
-Не говори глупостей. Все и было в порядке. Впрочем, выслушай до конца. Дело же в одном... Тогда это было невозможно, но теперь... (Я замер, вжавшись в дверной косяк.) Быть может, теперь ты снова выйдешь на сцену... Как лидер Х?
Тишина со звоном ворвалась в напряженное сознание. Хотелось кричать... Нервы натянулись у обоих... И у меня тоже. Тишину нарушил нервный болезненный смех Йошики.
-Ты издеваешься? Если ты только за этим приехал, можешь сразу разворачиваться.
-Но Йо-чан!
Я не заметил, как оказался прямо напротив кресла Йошики, упершись руками в спинку по обе стороны его головы. Я знал, что это бесполезно... Но вдруг?
-Что – «но»? - вскрикнул он, но тут взгляд потускнел, фокус переместился ближе, губы изумленно приоткрылись.
-Йо-чан, - продолжал я, пока во мне неумолимо крепла надежда. - Да пойми же ты, наконец, что тебе самому этого постоянно хотелось!
-Эй, Йошики, что с тобой? Ты как-то побледнел.
-Но... Разве ты... Мы же собирались вместе...
-Мы и будем вместе, идиот!
-Конечно! Я же для этого приехал!
-Но... Х... Как Х без тебя?
-Со мной, Йо-чан, со мной! Вам просто нужен шестой участник!
-Я знаю, Йошики, прости меня... Постарайся простить.
-Шестой?..
-Я не единственный гитарист, Йо-чан! Вспомни, как ты говорил? Х - это явление не завязанное на одном из участников. Х - это все. Все вместе.
-Но ты же говорил совсем другое в последний раз!
-Это было давно, Йошики. Пожалуйста, забудь это. Давай начнем сначала, как тогда...
-Я многое понял с тех пор... Прости.
-Ничего... Все в порядке.
-Так каков твой ответ?
Сердце колотилось так бешено, что я готов был упасть навзничь. Спасала лишь теплая от солнца спинка кресла...
Йошики сидел, не шевелясь. Незримая нить взгляда между зрачками восстановилась. Он был готов поверить мне... Поверить в меня.
-Соглашайся уже, черт тебя подери! - закричал я ему прямо в лицо. Он даже не пошевелился.
-Я... Я подумаю. Я позвоню тебе... на днях. Не уезжай, ладно?
Тоши печально улыбнулся. Кажется, я уже давно не видел его настоящей улыбки.
-Буду ждать, - коротко бросил он, оставляя Йошики наедине с «Jack Daniel’s». Уже даже не со мной: взгляд снова устремился в горизонт, а я занял свое привычное место в дверях.
-Ну не мог же я сойти с ума, верно? - медленно произнес Йошики, разглядывая плавающие в воде остатки льда. - Значит... Спасибо, Хидэ.
Наверное, в этот момент он просто улыбнулся, не подозревая, что улыбается в ответ.
Эту ночь я провел, сидя у изголовья беспокойно ворочающегося лидера Х. Не бывшего, не будущего. Он стал им однажды и теперь останется им навсегда. Перед тем, как заснуть, Йошики пробормотал в подушку:
-Спокойной ночи, Хидэ.
«Когда же ты, наконец, запомнишь?» - подумал я, осторожно перебирая светлые волосы лидера.

Часть девятая. Welcome home.
Сколько времени требуется, чтобы поверить? Чтобы осознать? Чтобы понять, что дождь не заканчивается, а просто уходит.
«...Но в другом месте, где-то далеко от тебя он продолжает существовать».
«Ты думаешь?»
Я не знаю. Наверное, я просто еще не научился так думать... Но я обязательно научусь, несмотря даже на то, что дождь уже никогда не пойдет в моей пересохшей и потрескавшейся душе.
Спустя десять лет мы наконец-то провели этот концерт. Hide memorial summit. Я не был готов, я не был уверен, что все получится. Воскресшие X Japan были пока еще слишком слабы. Мне просто хотелось убедиться, что Хидэ жив. Вот таким вот странным образом – в музыке, орущей из наушников, в позитивном мотивчике, который напевает какая-нибудь девочка с безумной прической, в идеях тех, кто считает себя нашими последователями. Ради этого все и было придумано. И ребята знали об этом. В особенности Тоши. Он знал на все сто пятьдесят процентов. Иначе, наверное, он не сделал бы для этого так много.
Оставалось несколько часов до того момента, когда мы должны были выйти на сцену. Все приготовления мало-мальски завершены, приглашения разосланы, билеты проданы. Написана новая песня. Все идет так гладко, так хорошо... И мы уже такие взрослые. Даже, я бы сказал, слишком взрослые. И мне хотелось верить, что Хидэ каким-нибудь непостижимым образом сможет увидеть это. Увидеть и порадоваться, что он так и не повзрослел. Остался все таким же...
Старая маленькая квартира. Я решил остаться там на эту ночь, которая обещала быть слишком короткой, чтобы выспаться, но слишком длинной, чтобы посвятить ее размышлениям. Все-таки июнь еще так далеко... Стены давили, оставляя все меньше пространства, чтобы дышать. Но именно эти стены были особенно дороги. Они помнили все. Наши разговоры, наши секреты, наши планы и ту переломную ночь, после которой все покатилось туда, откуда уже нет возврата. Получается, в том, что случилось, виноват каждый из нас, как ни крути. Бессмысленно объяснять, почему... Механизм снова заработал, закрутились шестеренки, задвигались поршни. Но обратного хода нет – под это он не заточен.
-И как теперь быть, Хидэ? Как ты считаешь, получится ли у нас? – пробормотал я вслух, уставившись в темноту в окне сквозь собственное отражение.
На столе – два стакана с виски. Один почти пуст, другой так и остался нетронутым.
-Разговор не клеится, верно? Раньше все было по-другому... Ты ведь помнишь, как мы сидели здесь, пили и говорили, говорили, говорили без конца, и может быть, именно поэтому прочувствовали друг друга до самой глубины души.
Тишина. Полный золотистый стакан на столе с тающими кубиками льда.
-Совсем с ума сошел, Йо-чан?
Где-то глубоко внутри что-то с грохотом перевернулось и покатилось вниз. Да-да, ты прав, друг. Я совсем сошел с ума. Оборачиваться было не страшно. Тяжело. Слишком тяжело.
-Мда, я так и знал, что ты здесь. Ты так безнадежно привязался к этим четырем стенам, даже не верится, что у кого-то вроде тебя могут быть такие тараканы в голове...
Он сидел в кресле прямо за моей спиной. Розовые волосы дерзко зачесаны назад, рукава пиджака засучены до локтей, ноги закинуты на подлокотник... На стекле мелькнуло предательское отражение. Теперь можно было и обернуться...
-Хидэ, ты... каким образом?!
Пальцы заходили ходуном. Воспоминания с силой цунами ударили в голову. И не о времени, проведенном со старым составом Х... А о том теплом вечере в Лос-Анджелесе и ледяной встрече с Тоши. Если сейчас происходит то же самое, то... то я просто не знаю, что и подумать. Как найти этому хоть какое-то мало-мальски адекватное объяснение?! «Мда, Йо-чан, ты еще рассуждаешь об адекватности...»
-Я рад, что ты меня наконец-то заметил, - внезапно – ледяная искорка в голосе.
-Но Хидэ... я думал, что...
Он вдруг резко поднялся и начал нарезать круги по комнате. Под ногами нормального, настоящего человека пол бы тут же затрещал, загрохотал, заходил ходуном, шаги бы гулко отдались в моих собственных ногах... Но Хидэ ходил бесшумно. И эта зверская тишина тонкими натянутыми ниточками прошивала пространство и меня вместе с ним...
-Говоришь, я «жив в ваших сердцах»? И каким же образом я жив? Вот этим вот, да?! – он в долю секунды пересек комнату и схватил с полки давно забытый мной диск «Psyence». – Или вот этим?! – на этот раз альбом Zilch. Да, его я тоже умудрился сохранить. – Или... – он медлил, как хищник перед решающим броском. - Этим, да?! - последний удар пришелся под дых. «Vanishing Vision». Мне казалось, что я начинаю задыхаться на самом деле. – Ни черта это не жизнь... Если где-то я и остался, то разве что здесь... – он занес было руку, но она плетью упала вдоль тела, хлестнув по клетчатому пиджаку.
-Успокойся... – все-таки выдавил я из себя, пытаясь уговорить скорее самого себя, чем разбушевавшегося друга. Таким он обычно бывал, если кто-то во время пьянки случайно портил ему настроение... Но что же произошло теперь, что он несколькими фразами просто пригвоздил меня к месту. Натянутые ниточки в пространстве чуть ослабли, но отпускать пока что не спешили. Хидэ молча скривил губы, намекая на продолжение.
– Знаешь, чтобы быть в полной мере живым, не надо было... – слово «смерть» никак не получалось выговорить. Нет, оно по-прежнему ни капли не пугало меня, но... – Это я должен был умереть, Хидэто, я! Ты не любил ни думать, ни говорить о смерти, зато я любил! Меня это успокаивало, и я уже десять тысяч раз должен был умереть... и хотя бы один из них – вместо тебя... – что-то встало поперек горла, голос сорвался. Невольно вспомнилась запись «Jealousy». Впервые я пожалел о том, как измывался тогда над ребятами, и особенно над Тоши...
Взгляд Хидэ стал точно таким же, как когда он пытался сказать что-то очень серьезное в абсолютно размазанном состоянии.
-Слушай, Йошики. Ты меня бесишь. Вы вообще ВСЕ меня достали! Может, хватит наматывать сопли на кулак, а? Уже десять лет прошло, и все эти десять лет я был с вами, только вы привыкли считать, что меня не существует, просто не хотели меня видеть, купаясь в своей скорби!
-Да что ты такое... – но он не дал мне и рта раскрыть.
-Да-да, Йо-чан, я был с вами, и не вот в этом, - он кивнул на разбросанные по полу диски, - виде, нет! А вот в этом, - он запустил руку в волосы, - и еще вот в этом! – грубо схватил за гриф желтую гитару.
Какая-то странная симфония чувств, не выраженная, как обычно в звуках, подступила к горлу. Когда Хидэ замолкал, в голове наступала такая отчаянная тишина, что хотелось кричать. «Говори! Говори еще, только не молчи! Пусть я сошел с ума, пусть на самом деле этого не происходит, но только продолжай говорить!» Но вместо крика я изо всей силы ударил кулаком в стену. Звякнули два стакана на столе... и снова тишина.
-Да... Ты был с нами. Всегда. Но знаем-то об этом только мы двое! – откуда-то из глубины вырвался негромкий смешок. – Вообще обо всем всегда знали только мы! Обо всем! Об Х тоже знали только мы вдвоем и больше никто...
По руке пробежал неприятный электрический импульс, а вслед за ним начала растекаться тупая ноющая боль. «Барабаны! А... к черту... не привыкать...»
Ладонь, наполовину скрытая клетчатым рукавом, мягко опустилась на мою руку, заставляя меня все-таки оторвать кулак от стены. Боль стала чуть мягче. Такие же мягкие, невесомые руки обвили сзади мою шею, теплое дыхание шевелило волосы на виске...
-Хидэ...
-Кажется, я дома...
-С возвращением.
Пауза. Я не чувствовал ни запаха его сигарет, ни парфюма. Из-за этого ощущение было каким-то плоским... Но все-таки это был он. И мне не хотелось задавать себе вопросов вроде «как», «каким образом» и «почему»...
-Все-таки забавно увидеть тебя сейчас так близко.
Мы отражались в темном окне на фоне мерцающих неоновых огоньков. Наверное, разумнее было бы погасить свет, но тогда бы пропало отражение... А этого просто нельзя было допустить. Казалось, одно нелепое движение – и Хидэ растворится, как утренний туман.
-И как впечатление? – грустная улыбка. – Я постарел, да?
-Нет, ни капли. Ты вообще не изменился. Все такой же сумасшедший помешанный музыкант с безупречной укладкой.
-Именно. Которого сейчас обнимает такой же язва-алкоголик, каким ты и остался.
Хидэ улыбнулся мне в плечо и дернул меня за волосы.
-И навсегда тридцатитрехлетний... Выходит, я стал старше тебя. Прямо как в «Tears»... Помнишь? Someday I'm gonna be older than you... Никогда бы не подумал, что это будет применимо к нам. Я ведь тогда вообще имел в виду...
- Знаю. I've never thought beyond that time... – тихо произнес Хидэ, видимо, на ходу вспоминая слова. – Знаешь, и не думай. Не надо. Вспомни старых Х. Вспомни, как мы жили... Тогда мы не думали... И сейчас не надо.
Коротко вздохнув, он отпустил мою шею, печально опустил руки. А мне стало холодно. Будто все огоньки за стеклом внезапно пропали, затягивая меня в эту колючую и тихую темноту, прошитую натянутыми нитями молчания.
-Слушай, ну вот почему ты раньше не появлялся? Ведь могли бы так же как сейчас просто поговорить... Мне было бы достаточно этого, правда!
-А может, все дело в тебе?
-То есть?
-For now I will try to live for you and for me, - процитировал Хидэ мои же строчки, написанные так бесконечно давно. – Теперь я – это ты. Разве ты не обещал тогда играть за нас двоих? Или это было очередной «просто красивой» фразой?
-Может быть, тогда и было... Но сейчас я понимаю, что это было не просто так. Спасибо, что разъяснил.
-Равноценный обмен, Йо-чан. Ты меня тоже многому научил. Теперь я точно спокоен за завтрашний день... – он повернулся спиной к окну. В темном стекле отразились розовые волосы и клеточки пиджака.
-Уходишь?
-Ага.
-Но ты еще вернешься?
-А это уже от тебя зависит, - он улыбнулся. Улыбка слышалась в голосе. «Только не оборачивайся...» - проскочило в перекошенном рассудке.
Он не обернулся.
Я думал, он растворится, улетит, мгновенно исчезнет – в общем, сделает что-то, что живому человеку не под силу. Но Хидэ просто тряхнул шевелюрой и вышел, тихонько хлопнув дверью. Такой земной и обычный звук... Словно просто вышел покурить и через пару минут зайдет снова, сияя привычной дружелюбной улыбкой. Но прошла одна минута, две, секундная стрелка лениво переползла за цифру двенадцать и начала новый круг. Я бросился к окну. Думал, получится увидеть, как он спокойно выйдет из подъезда и сядет в такси... Но улица была так пронзительно пуста...
По стеклу потекли первые капли дождя. Дождь – он не заканчивается.

2008. Tokyo.
Знаешь... когда звучит гитарное соло из «Kurenai» или еще из какой-нибудь нашей песни, мне уже даже не важно, кто его играет. От этого оно не становится менее твоим. И все те, кто сейчас смотрит на нас, прекрасно понимают это. Рояль звучит точно так же, как звучал десять, пятнадцать, двадцать лет назад. Мы изменились – это бесспорно. Все в этом мире так или иначе движется, материализуясь то в том, то в ином виде, плавно перетекает друг в друга, меняется форма, цвет, размер, меняется характер, меняются привычки, даже взгляд на жизнь так или иначе претерпевает какие-то изменения. Неизменными остаются только воспоминания. Воспоминания и те маленькие, наивные, но такие дорогие сердцу истины – порождения этих воспоминаний. И ни одному, даже самому разрушительному потоку времени, не под силу сделать что-то с маленькой студией в Икэбукуро, с берегом безымянной реки у безымянного городка, со старой набережной. А значит и с тобой. Посмотри, сколько людей собралось здесь! Чего-то они не знают, о чем-то и догадываться не могут. Но ход их мыслей очень похож на мой. И против этого бессильно даже Время. А значит это и есть Бесконечность.
***
Наверное, сейчас я жалею только об одном. Я так и не сказал тебе спасибо. За что? За свою спасенную жизнь. За спасенную свободу – пусть она и была мнимой. Какая к черту разница? Впереди еще целый май. Впереди – мириады поднятых вверх рук. Впереди – сцена. Впереди – ты. Ты и ребята. Прошло столько времени, но искры в ваших глазах горят все так же. Если они погаснут – это будет равносильно смерти. Но пока еще есть желание и пока получается верить в бесконечный дождь. Только не забывай, о своем обещании. И не забывай, что эта ночь точно не будет спокойной!

back