Публикация на других ресурсах:
С разрешения и со ссылкой
Утро такое же обычное, как и всё в этой веренице серых полупустых дней. Смятые простыни – как молчаливый намек чьего-то присутствия, звенящая тишина и… холод, несмотря на плотно закрытые окна.
Открыть глаза оказывается пыткой. Проникающие сквозь неплотные занавески утренние лучи резко бьют по глазам и по нервам, невольно вызывая непослушную влагу. Пальцы сжимаются, комкая и без того мятую ткань. Тишина пугает и давит, и одиночество наваливается всей своей тяжестью, заставляя с силой зажмуриться и вжаться затылком в подушку.
И хочется вынырнуть из реальности, вернуться обратно в сон, туда, где нет тонких полосок света, словно смертоносный лазер, прорезающих комнату, где нет оглушающей звенящей тишины.
Там есть он.
…Непослушные пряди под изучающими пальцами, мягкие губы и податливое тело. От него пахнет ветром, кожей и почему-то ванильными пирожными.
Он улыбается – мягко-мягко, — и взгляды встречаются; его – искристый, светящийся смутным озорством и едва различимой нежностью, словно источаемой из самой, кажется, как небо бездонной голубой глубины, и твой – в котором искорка только тлеет…
Твое тяжелое дыхание прорезает тишину комнаты, и тихий шепот срывается с губ.
— Не уходи…
И снова давит тишина, утро перестает дарить надежду на новый день, оставляя мечты о том, чтобы он как можно быстрее кончился. Чтобы пришел новый, такой же мутно-серый, несмотря на эти яркие лучи и удушающую жару, и ушел в небытие, канул в прошлое, выстраиваясь в ровный ряд опостылевшей тебе вереницы. И еще один – следом за ним, и еще, и еще. Чтобы пришел тот миг, когда взгляды снова встретятся. В последний раз.
Раннее утро; в доме тихо, только ровное глубокое дыхание улавливает твой слух – девочка в соседней комнате еще спит.
Ты закрываешь глаза, прячась от тонких струнок света.
…А на губах – отчетливый привкус ванили.

back