- Я всегда знал, что ты не являешься членом нашего клуба почетных холостяков, хотя, признаться честно, в последние годы порой сомневался в этом. Ты так упорно держался, старик! И все же, против натуры не попрешь...
Пьяный вдребезги и довольный, как сытый удав, Кен смотрел на Тетсу с таким видом, будто только что выиграл целое состояние. Или эксклюзивную гитару. Не менее пьяный и от этого чересчур восприимчивый Тетсу почувствовал себя неуютно — будто на него поставили деньги. Он нахмурился.
- Какая еще натура? Я всегда искал... хорошую женщину... - После пятой бутылки пива мысли все время норовили сбежать прочь. Басист не сдавался, упорно ловя их за отдельные слова. - У-чан замечательная... девушка, я ее... и ждал...
- Ждал он, конечно! Именно поэтому ты, видимо, и избегал женский пол всеми возможными способами столько лет. - У Кена было больше опыта с пьянством, поэтому он еще не утерял способность говорить связно.
- Я не избе... не избегал я...
- Да? А кто мне рыдал в трубку, что после Аюми ему никто не нужен, что музыка — это все, что у него есть, что он не может сделать счастливой ни одну женщину, что семьи ему до конца века не видать, как Альфу Центавра на горизонте?
- Неп... Неправда. Ни про какую альфу я ничего не говорил... - Сквозь легкую дымку Тетсу различил подозрительно прищуренные глаза друга недалеко от своего носа.
- О-о, я и не думал, что тебя так развезет... Впрочем, ладно. Когда тебе еще придется, если послезавтра ты уже будешь женатым семейным мужчиной? Пей-пей. И не спорь, про Альфу Центавра говорил именно ты. Я всегда подозревал тебя в излишней любви к драматизации. Ты это успешно скрываешь от мира, все эти яркие краски, тра-ля-ля, но меня не проведешь. - Он коротко хохотнул. - Что можно сказать о человеке, который в молодости семнадцать раз на концерт Dead End ходил, а? Только романтики и пессимисты могут так фанатеть по Морри... Эх... Да, Тет-чан. Серьезный шаг, серьезный. Она — милая девушка, да. Но ты знаешь... Женщины — они такие, порой, двойственные. Они иногда...
Дальнейшая обличительная речь Кена утонула в легком приятном гуле проезжающих по улице машин и ненавязчивой музыки. Слова гитариста о милой девушке навевали разные воспоминания нескольких прошедших месяцев.
Эта женщина будет его женой. Такова была первая и единственная мысль, посетившая его при первом знакомстве с актрисой Аяной Сакаи. Шальная мысль, учитывая то, что до этой встречи он был уверен: он никогда не женится. Кен был прав, он действительно практически поставил жирный крест на семейной жизни, решив всего себя посвятить музыке. Он не давал себе клятвенных обещаний никогда не жениться, но не сомневался, что этого не произойдет. И сам удивился, когда, увидев спокойную и симпатичную молодую актрису на какой-то вечеринке, моментально решил завоевать ее расположение любой ценой. Аяна была девушкой скромной, вежливой и создавала вокруг себя атмосферу давно забытого домашнего уюта. Похоже, поначалу она несколько испугалась его напора, но он не собирался отступать. И однажды, направляясь с ней на машине в горы покататься на сноубордах, он увидел справа от себя огромную, яркую радугу. Это был знак, без сомнений. И он решился. Он предложил ей руку и сердце. Возможно, несколько коряво — у него не было времени подготовить слова, — зато искренне, от всего сердца. Аяна улыбнулась, хлюпнула носом, аккуратно утерла левый глаз и согласилась. Это было очень забавно — полный романтики момент и довольно нелепый сам по себе разговор. Он даже не знал, как ответить на ее согласие, даже не мог понять, насколько он рад. Или даже счастлив. Осознание пришло позже, когда он лежал ночью, крепко прижав ее к себе и понимая, что теперь так будет каждую ночь его жизни. Дыхание перехватило от какой-то почти отцовской нежности. А тогда, в машине, он просто бессмысленно улыбался и молчал. И Аяна просто улыбалась и молчала. И было во всей атмосфере что-то настолько легкое и непринужденное, от чего он полностью расслабился душевно. Пожалуй, это было главное, что он ценил в Аяне: покой, который она в него вселяла одним своим присутствием.
Наконец-то ему было на кого тратить деньги. И он тратил. С размахом. Самые лучшие дизайнерские вещи и ювелирные изделия, самые изысканные рестораны, новейшие театральные постановки — Аяна обожала театр. Он был безумно рад, что мог подарить ей столько замечательных мелочей, заставляющих ее глаза гореть. Она легко влилась в его быт, благо, тот был отлично обустроен: Тетсу всегда любил уют и порядок и скрупулезно создавал их в своем доме. Аяна же со своей стороны не стремилась что-либо кардинально менять: будучи существенно младше возлюбленного, она предпочитала довериться его опыту и вкусу. Его это устраивало — он слишком долго жил один, чтобы мечтать о женщине-вихре, способной в мгновение ока перевернуть его жизнь с ног на голову.
Откладывать день свадьбы Тетсу не хотел. Он организовал встречу родителей, после которой отец пожал ему руку и поздравил с хорошим выбором. Родители давно уже не играли решающей роли в его жизни, но тот факт, что отец был искренен, его глубоко тронул. Родители же девушки чуть ли не светились от довольства — как ни странно для него самого, но он явно считался выгодной партией. Аяна с головой ушла в подготовку радостного события, периодически только беря с него слово не мешать ей заниматься собственной карьерой. Он давал его легко — он достаточно разбирался в людях для того, чтобы знать: Аяна была домашней женщиной, из тех, что всегда выберут семью. Время показало, что он не ошибся. Он чувствовал себя счастливым от того, что его невеста была не только любимой женщиной, но и женщиной, способной украсить и облегчить его жизнь.
Друзья и знакомые удивились столь поспешному развитию событий, но проявили чудеса тактичности — никаких вопросов, одни поздравления. Только закадычный друг юности Кен позволил себе определенную долю иронии, но Кену всегда было дозволено больше, чем другим. Именно поэтому он сейчас сидел здесь, в кабаке, вдрызг пьяный, и слушал размышления убежденного холостяка о супружеской жизни.
- ...вот и твоя уже, вроде такая тихая, спокойная, тебя исключительно «Тетсу-сан» величает, а мальчишник запретила категорически, - Тетсу встрепенулся — это было чистой правдой, - а ты, вместо того, чтоб стукнуть кулаком по столу, пошел у нее на поводу. И лишил друзей праздника!
В пьяном голосе Кена прозвучала обида: похоже, он лелеял мечты о безумной вечеринке с того момента, как узнал о торжестве. Аяна действительно была против «разнузданного мальчишника», упросив Тетсу ограничиться спокойными посиделками с ближайшими друзьями. Ближайшие друзья были разочарованы, но чинно отсидели в кабаке, тихо напившись за счет жениха. Гитарист был последним из не уснувших.
- Ну, что ты от меня хочешь? Она молодая, опыта своего нет, о мальчишниках слышала только плохое...
- Правильно слышала...
- Тем более. Не стоит ее беспокоить.
- И вправду. Не стоить беспокоить невесту. Смотри, чтоб она тебя вконец под каблук не загнала. Потеряешься для общества...
Что-то в голосе Кена заставило Тетсу напрячь расфокусированное зрение и как следует всмотреться в его лицо. Возможно, дело было в алкоголе и позднем часе, но ему показалось, что в глазах друга проскользнула труднообъяснимая тоска. Он широко улыбнулся и наклонился вперед, сощурившись и понизив голос:
- Кен-чан, я тебе клятвенно обещаю: жена женой, но общество — это святое, как и работа. По этому поводу можешь не переживать.
Он подмигнул, гитарист хитро ухмыльнулся в ответ.
- Ну, что же... Тогда женись на здоровье!

***

- Я ничего не запоминаю, Тетсу. Ничего. Ничего не запоминаю. Я ничего не помню.
Хайд сидел за гримерным столом и смотрел в зеркало, себе в глаза. Смотрел очень внимательно, чуть ли не с остервенением. На секунду басисту показалось, что он опять видит его в первый раз, как бесконечное количество лет назад.
- Что ты имеешь в виду, Хиде-кун?
Он спросил как можно мягче, действительно не понимая сути проблемы. Они только что дали отличный концерт в поддержку последнего альбома. Один из череды отличных концертов. В этом туре потрясающим было все — декорации, публика, подбор песен, самочувствие и настроение самих музыкантов. У них все получалось. И особенно у Хайда, с некоторых пор начавшего петь так, что остальные трое периодически переглядывались на сцене в восхищении, без слов вопрошая «Что это с ним?». Вокалист не распространялся на эту тему, но у них закралось подозрение, что на пятнадцатом году карьеры он все-таки дошел до учителя по вокалу, рассказавшего ему, как правильно пользоваться тем сокровищем, коим так щедро одарила его природа. Выступления приносили им огромную радость, и мрачное настроение главного виновника торжества выглядело совершенно не к месту.
- Что я имею в виду? - Хайд слегка сощурился и наклонился еще ближе к глади зеркала. - Концерты. Раньше я запоминал свои эмоции. Лица людей перед сценой. Каждую мелкую ошибку и неполадку. Ваши взгляды и улыбки. А сейчас... - Он резко откинулся на спинку стула и закрыл глаза. - Сейчас я ничего из этого не помню. После концерта как провал в памяти. Меня это... несколько удручает.
- Ты просто устал, Хиде. Два тура подряд, альбом, промоушн. Ты вообще не отдыхал последние...
- Лет десять...
- Вот именно.
- Если я остановлюсь, Тетсу, то... все.
- Почему же остановиться? Взять паузу.
- Мы и берем паузу.
Это было правдой — они решили по окончании их масштабного тура не давать концертов следующие два года. Это не был хиатус, они не собирались прекращать работу. Просто вдруг оказалось, что постоянные туры уже не приносили такого удовольствия, как в молодости. Напротив, чем меньше было концертов, тем больший отпечаток в сердце оставлял каждый из них. Им совершенно необязательно было выступать до потери сознания для того, чтобы поддерживать интерес к себе: статус живой легенды — это такая награда, которая присуждается раз и навсегда. Они могли позволить себе более спокойный график, тем более, что у каждого давно уже появилась жизнь вне L'Аrc~en~Ciel. К примеру, сам Тетсу готовился к собственной свадьбе. Только вот насчет своего вокалиста он уверен не был.
- Если честно, я сомневаюсь, что ты все два года пролежишь на диване.
- Я и говорю, что не могу отдыхать. Не могу остановиться.
- Тогда придется смириться с провалами в памяти.
- Не в том дело. - Хайд покачал головой, развернулся к нему и только тогда снова открыл глаза, как будто не желал более видеть свое отражение.
- А в чем?
На секунду показалось, что Хайд ответит. Он, вроде как, даже открыл рот. Даже качнулся всем телом в его сторону, будто хотел сообщить ему какую-то тайну. И тут же отпрянул вновь.
- Неважно.
- Как это, неважно? То, что тебя удручает, не может быть неважным! - Тетсу решительным шагом подошел к вокалисту и оперся руками о ручки кресла, в котором тот сидел. - Ты хотел рассказать. Рассказывай.
Бесполезно, момент был упущен, он это знал. Но он хотя бы показал свое небезразличие. Хайд сморгнул, дернул левой бровью и криво улыбнулся.
- Забудь, Тет-чан. Это неважно. Просто легкая хандра.
- Ты болен? - Тетсу положил ему ладонь на лоб — признаков температуры не наблюдалось.
- Нет, нет. Я чувствую себя отлично. Это настроенческая хандра. Наверное, и вправду усталость. - Хайд искренне попытался изобразить на лице беззаботность. Получилось неважно. Тетсу убрал ладонь с его лба. Слова, рожденные из давней догадки и множества отмеченных про себя мелочей, вырвались сами собой:
- Скажи мне, ты, случайно, не влюбился?
Он отлично знал, что совершенно зря задал этот вопрос, и тут же пожалел о нем. Но отступать было некуда, поэтому, изо всех сил стараясь сохранить на лице выражение праздного любопытства, Тетсу вопросительно приподнял брови. Хайд побледнел. Не сильно, но басист смотрел достаточно внимательно. Пауза несколько затянулась. По его расчетам, вокалист должен был с шуткой послать его к черту.
- У меня есть очаровательная супруга, Тетсу, конечно же, я ее люблю.
Тетсу никогда не мог понять, осознает ли сам Хайд, что всякий раз, пытаясь увильнуть от вопроса, он давал абсолютно исчерпывающий ответ. Так было всегда. И, надо сказать, это сильно облегчало общение с ним, потому что прямых ответов вокалист не давал практически никогда. Сомнений не оставалось: его интуитивная догадка попала в точку. И, конечно, Мегуми тут была совершенно ни при чем. Впрочем, игру надо было поддержать.
- Разумеется. Быть может, в таком случае тебе не мешало бы чаще бывать дома? Я, теперь уже сам в статусе жениха, отлично знаю, какая это мука — быть вдали от любимой.
В глазах Хайда вдруг мелькнула такая тоска, что Тетсу резко захотелось извиниться за свою подколку. Он отступил от кресла.
- Да, ты прав, Тетсу. Быть вдали от любимого человека — это мука. - Хайд поднялся и продолжил спокойным тоном: - Как только мы освободимся, я тут же... вернусь к себе домой. - Последние слова были произнесены так, что Тетсу сразу начал по привычке выискивать в них тайный смысл. Безуспешно. - Я предлагаю пойти уже к парням. Пора выпить за удачное выступление.
- Откуда ты знаешь, что оно было удачным, если ты ничего не помнишь?
- О, на этот счет не беспокойся. - Теперь в черных глазах блеснула злость. - Провалы и неудачи я никогда не забываю.
Обойдя басиста, Хайд вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

***

Он настоял на относительно скромной свадьбе. Они с Аяной познакомились под вспышками камер, не стали томить своих фанатов, официально сообщив о помолвке, сделали фотосессию. Тетсу считал, что свой долг известного человека перед общественностью он выполнил, и вовсе не хотел видеть журналистов в банкетном зале и поклонников на улице перед окнами. В одном из самых фешенебельных ресторанов Токио собрался весь цвет японского шоу-бизнеса: журналисты и поклонники — это одно, но коллег по цеху не пригласить было нельзя. Впрочем, ничем страшным это сборище закончиться не грозило — учитывая характер жениха, весь цвет японского шоу-бизнеса, как на подбор, вел себя исключительно прилично: не паясничал, не напивался до потери сознания, не употреблял нецензурных слов, не выяснял отношения и не шумел. Тетсу в свое время доводилось побывать на разных мероприятиях такого плана, так что чинное поведение взбалмошных музыкантов заставило его крепко задуматься о собственном авторитете в определенных кругах.
Его новоиспеченная жена вышла в очаровательном платье собственного дизайна, за которое он испытал чувство гордости: все женщины рассыпались в комплиментах. Мегуми, на правах супруги одного из ближайших друзей жениха, сразу взяла Аяну под руку, так что в итоге весь банкет девушки шушукались друг с другом, как ближайшие подружки, хоть и видели друг друга впервые. Тетсу поймал блуждающий по залу взгляд Хайда и легонько кивнул в сторону женщин. Вокалист украдкой глянул на дам, криво усмехнулся, покачав головой, и прошептал одними губами: «Спелись». Тетсу тихо прыснул в бокал с шампанским — пока что его такие женские штучки только умиляли, но у Хайда явно было намного больше опыта.
После нескольких бокалов шампанского, внутри забурлила трудносдерживаемая веселость. Он нагнулся к жене и нашептал ей на ухо замысловатый комплимент о ее духах, от которых у него медленно, но верно начинала кружиться голова. Комплимент плавно перешел в намеки, от которых Аяна покраснела и захихикала.
- Тетсу-сан, да что ж ты такой игривый? Неудобно.
- У-чан, это наша свадьба, нам все можно.
Аяна снова захихикала, но слегка отодвинулась, смущенно потупившись и пресекая его дальнейшие попытки наступления. Отвернувшись от нее, он прислушался к разговору сидевших по правую руку Кена с Юки:
- Я тебе говорю, Юки-чан, так он со времен Grand Cross не светился!
- Да нет же, на Юбилее он светился не меньше.
- А я говорю, меньше.
- Нет.
- М-м, вы о чем это? - Тетсу посчитал своим долгом вклиниться. Оба друга многозначительно на него уставились.
- Да вот, Тет-чан, пытаемся определить, когда мы тебя в последний раз таким счастливым видели.
- Таким счастливым?
- О, Кен-сан, Юки-сан! - Аяна, только что поглощенная разговором с Мегуми, вдруг резко развернулась к ним. - А что, Тетсу-сан бывал когда-нибудь таким счастливым?
Кен с Юки переглянулись и уверено замотали головами.
- Ну, что ты, Аяна-сан...
- Ну, как можно...
- Конечно, нет...
- Никогда!
Тетсу довольно ухмыльнулся. Аяна тоже сверкнула белоснежной улыбкой в сторону мужчин.
- А что, Тетсу-сан, ты и вправду не бывал таким счастливым еще?
Тетсу сделал большие, честные глаза и усиленно замотал головой, подумав про себя, что, конечно, на пятнадцатилетии L'Аrc~en~Ciel он был счастлив не меньше. А возможно даже больше. Все-таки такая дата дела всей его жизни, сто тысяч счастливых фанатов за два дня, полное единение с группой... Но его очаровательной юной супруге совершенно необязательно было знать такие подробности. Аяна одарила его полным обожания взглядом и самодовольно вздохнула, полностью удовлетворенная его немым ответом. Справа от него он услышал, как гитарист с ударником дружно тихо выдохнули и шепотом продолжили свой странный спор. Слева же он заметил, как Хайд, до этого тихо витавший где-то очень далеко отсюда, внезапно встал, сказав что-то на ухо своей жене, и направился к выходу. Тетсу слегка пожал плечами и снова обратился к Аяне, отвешивая очередной комплимент — ему очень нравилось, когда она смущенно хихикала.
Дождавшись некоторой паузы в программе и череде тостов, Тетсу поцеловал Аяну в щеку и, пожимая руки всем мужчинам, попадавшимся на пути, стал пробираться в сторону двери, чтобы пройти в туалет. По дороге его поймал Таканори и подхватил под руку.
- Ну, что, Тет-чан, дорогой, я тебя еще раз поздравляю, такая радость!
- Таку-чан...
- Я, честно, и не думал, что ты вообще женишься. Тебе и без жены неплохо было, - Нишикава радостно засмеялся. - Но нашлась все-таки, нашлась.
- Да и я не думал, но женщины, они такие... В общем, если хочешь знать, какие, спроси Кена, он много чего может рассказать.
- Я боюсь, если я хоть раз поговорю на эту тему с Кен-чан, то вообще на всю жизнь зарекусь подходить к девушкам ближе, чем на десять метров. Удивительно, что, несмотря на его влияние, ты все-таки пошел на брак.
- Любовь — страшная штука.
- О, это да!
В коридоре было пусто и тихо. Таканори пошел на балкон, чтобы покурить, сам же Тетсу дошел до туалета и с удовольствием омыл лицо холодной водой, приводя себя в относительный порядок — слишком большое количество эмоций, даже положительных, всегда выматывало его. Тряхнув головой и поправив галстук, он снова вышел в коридор, буквально наткнувшись глазами на Хайда с Казом, стоявших у противоположной стены. Гитарист, традиционно для себя засунувший руки в карманы нетрадиционных для себя строгих черных брюк, с нечитабельным выражением лица слушал докуривающего сигарету певца.
- …поэтому я хотел спросить, какие у тебя планы?
- Планы? Какие именно планы ты имеешь в виду, Хайдо-кун?
- Ну... - Вокалист несколько замялся, опустил глаза и бросил окурок в стоявшую рядом с ним урну. - Музыкальные, разумеется.
- Если ты о том, буду ли я играть с тобой дальше, раз уж Ларуку берет паузу, то, разумеется, я буду. До тех пор, пока я тебе нужен.
Хайд улыбнулся и протянул руку, собираясь дотронуться до плеча собеседника в слишком осторожном для просто дружеского жесте, но в паре сантиметров от цели его пальцы замерли. Тетсу был уверен: если бы Мегуми увидела эту сцену, она бы взревновала. Каз же остался совершенно невозмутим, будто вовсе не замечая происходящего. Вокалист отнял руку и кивнул.
- Нужен, конечно. Я...
- О, счастливый молодожен! - Каз вдруг посмотрел басисту прямо в глаза. - Тетсу-сан, ты почему не рядом с супругой?
Вздрогнувший при этих словах Хайд резко обернулся и выдавил из себя улыбку. Тетсу улыбнулся в ответ, пытаясь изобразить на лице полнейшую беззаботность.
- В такие места с супругой не ходят, даже на свадьбе.
Каз рассмеялся, Хайд усмехнулся. Через две минуты все трое уже сидели на своих местах в банкетном зале, в котором воцарилась гробовая тишина: слово для поздравлений в адрес молодой семейной пары взял сам кумир детства жениха Морри.

***

- Что-то мне подсказывает, что погулять по Парижу нам не придется, - Кен философски взглянул на огромные электронные часы на стене. Вот уже восьмой час они сидели в VIP-зале аэропорта, ожидая вылета во Францию. Вылет откладывался уже три раза. Усталые и раздраженные, они постепенно начинали нервничать.
- Кен, будь добр, не нагнетай обстановку. И так тошно. И голодно.
- Да ладно, Хайдо-чан, мы же только что ели.
- Неправда. Это было два часа назад.
- Никогда не замечал за тобой обжорства.
- Это не обжорство! Следи за языком! Просто я нервничаю, а когда я нервничаю...
- О, эти старые, как мир отмазки. Ну, пойди, закажи себе что-нибудь.
- Мне лень вставать.
- Тогда не ной. Бери пример с Тетсу, вон как спит. - Басист, сидевший с закрытыми глазами и надеявшийся, что перепалка обойдет его стороной, плотнее зажмурился и даже попробовал всхрапнуть.
- Если бы я всегда вел себя спокойно, как Тетсу, я бы никогда и строчки не спел. Так что радуйся, что я такой импульсивный.
- Твое неуравновешенное состояние — залог нашего успеха? – Судя по звукам, гитарист хохотнул.
- Кен, не беси меня. Говорю еще раз — я голодный и злой.
- Хайдо-сан, возьми, поешь сэндвич и перестань злиться.
Тетсу не видел, но, судя по всему, вечный миротворец Юки принес бутерброды в надежде успокоить флегматично переругивающуюся парочку.
- Тетсу-сан, хватит притворяться, ты не спишь. Лучше тоже поешь, я на всех принес.
Басист открыл глаза — Юки ставил на стол огромный поднос с едой. Молоденькая официантка стояла рядом, держа в руках такой же с напитками. Кен и Хайд смотрели на ударника со смесью уважения и обожания. Тетсу улыбнулся: хоть Юки и пришел в группу позже всех, но с его авторитетом не мог поспорить даже он, лидер.
- Спасибо, Юки-сэмпай.
Кен и Хайд активно закивали. Юки нахмурился, хмыкнул и промычал что-то неразборчивое. Официантка глянула на него так, что стало ясно — если бы Юки хотел жениться, далеко ходить за невестой не пришлось бы. Ударник хмыкнул еще раз, поблагодарил девушку и сунул ей в руки пустые подносы. Слегка разочарованная, та удалилась, бросив на их столик тоскливый взгляд.
Сытый Хайд действительно оказался намного добрее голодного и умиротворенно углубился во французский разговорник. А вот Кен явно скучал и сидеть спокойно не собирался. Сначала он поприставал к барабанщику, но приставать к Юки было так же бесполезно, как к медитирующему тибетскому монаху. Гитарист переключился на Тетсу, но очень быстро разочаровался: басист был сыт, расслаблен и стремился к покою. В итоге, Кен снова одарил вокалиста оценивающим взглядом.
- Хайдо-чан, ты серьезно надеешься выучить французский за полтора дня? Может, лучше положиться на английский?
Вокалист глубоко вздохнул и демонстративно прикрыл глаза.
- Кен-чан, ты специально?
- Нет, мне и вправду кажется, что английский был бы лучше.
- Ты забыл все, что ты знаешь о французах? Они ненавидят Англию, англичан, английский менталитет, английскую политику, английскую еду...
- В последнем они не одиноки...
- И! Английский язык. Зачем обижать принимающую сторону?
- Да брось, Хайд, тебе фанаты все простят. Даже если ты по их головам пробежишься.
- Какая милая идея!
- Э... - Лицо Кена приобрело напряженное выражение. - Если что, это шутка была.
- Ничего не знаю, мысль мне нравится.
- Хайд...
- Не дергай меня. Сам виноват. Сам предложил.
- Черт, кажется, мне и вправду стоит заткнуться.
- Вот именно. - Хайд угрожающе сверкнул на него глазами.
- Господа, хватит гнать бурю. Дайте поспать спокойно. - Тетсу недовольно поежился, пытаясь устроиться поудобнее. Спорщики приутихли.
- Кен-сан, пойдем, прогуляемся, покурим. - Юки поднялся. - Хайдо-сан, пойдешь с нами.
- Нет, спасибо, Юки, я лучше еще поучу.
Кивнув, ударник взял гитариста под руку и повел в зоны для курения. Воспользовавшись паузой, Тетсу задремал. Дождь за окном усилился — похоже, погулять по Парижу им и вправду предстояло еще не скоро.
И все же, они прилетели. Французская столица встретила их ярких солнцем, оглушительно шумными улицами и полной неразберихой с организацией. Принимающая сторона повела себя именно так, как и предвещали слухи об изысканной нации: много эмоций и мало результата. Впрочем, жаловаться особо не приходилось — в конце концов, они были в Европе. Конечно, они уже выступали за границей, в Америке, но американцы давно уже проявляли интерес в японской музыке. Здесь же, в Старом Свете, они даже не знали, чего ждать. Париж был волнующ и непредсказуем. В первый же день они разбрелись кто куда — Кен уехал в загородный дворец Марии Антуанетты, дышать свежим воздухом, Хайд решил окунуться в волнующий мини-мирок Монмартра, Юки пошел гулять по набережной, а сам Тетсу с упоением проехался по парижским магазинам, с удовольствием истратив кучу денег. Даже купил пару стульев себе в гостиную. Возвращаясь в гостиницу, он заприметил у входа Юки, окруженного десятком человек и с улыбкой раздававшего автографы. За пару минут толпа рассосалась; остался только один парень, который возбужденно вещал что-то на французском и жал Юки руку. Трогательная мизансцена завершилась лишь тогда, когда товарищи паренька почувствовали, что рамки приличий нарушены, и уговорили его оставить ударника в покое.
- Что, Юки-чан, осчастливил пару фанатов? - Тетсу, осторожно выждавший в тени, подошел к другу.
- О, этот последний что-то говорил о том, как я повлиял на его игру на установке. Удивительно, правда? Всегда мы ровнялись на западных музыкантов, а теперь уже они попадают под наше влияние.
- Круговорот влияния в природе, - Тетсу улыбнулся.
- Точно. Это... как бы сказать...
- Радует?
Пару секунд внимательно посмотрев на небо, Юки кивнул.
- Да, радует.
- Я думаю, рано или поздно японские музыканты станут достаточно известны на Западе.
- Посмотрим. Я был бы только рад, если бы мы приняли в этом посильное участие.
- Какие наши годы?
Тихо смеясь, они вошли в гостиницу.

***

Хайд носился по сцене как вихрь, оглушая весь зал совершенно фантастическим пением. Сколько концертов они дали в своей жизни, а все равно особо успешные выступления вокалиста каждый раз восхищали, как в первый. И, несмотря на их профессионализм, в определенном смысле они все зависели именно от певца. Если он был не в голосе или не в настроении, концерт получался обычным. Если же Хайд был в ударе, то шоу получалось таким, как сегодня. Волшебным.
Французы знали все их тексты наизусть. Они танцевали как сумасшедшие, кричали, тянули к ним руки, реагируя на каждый их жест. После нескольких песен Тетсу настолько ушел в себя и свою игру, что даже перестал отличать песни — это было не нужно. Партии баса и слова песен приходили сами собой, без малейших усилий с его стороны. Его охватили эйфория и умиротворение. Сама музыка превратилась в одну сплошную гармонию и лилась, лилась, пока... куда-то не исчезла гитара. Резко и совершенно не вовремя. Пальцы продолжали перебирать струны, Юки играл, Хайд пел, а в дальнем от него углу сцены творилось что-то странное: Кена не было видно, зато там суетились несколько посторонних человек. Однако он не волновался до тех пор, пока не увидел перепуганное насмерть серое лицо Хайда, на ломанном английском извинившегося перед публикой и стремительно скрывшегося за кулисами. Еще не совсем понимая, что происходит, Тетсу пошел за ним. Юки на ходу бесцветным голосом бросил ему, что Кена ранило искрами от петарды: кто-то напортачил с пиротехникой. От стука собственного сердца он чуть не оглох — его накрыло волной настоящего страха. Он попытался пробиться к Кену, но его не пустили: гитариста внесли в какую-то комнату, где над ним хлопотали врачи и переводчики. Им же пришлось остаться в полутемном коридоре. Мимо бегали люди, менеджеры ходили вокруг них с тем же страхом в глазах, что Тетсу видел на лице Хайда и Юки, совершенно не помогая им успокоиться. Из зала доносилось какое-то скандирование и отдельные диковатые вопли.
- Юки-чан, Хайдо-чан, главное сейчас успокоиться, все будет в порядке, - собственный голос предательски дрожал, но он чувствовал, что должен был что-то сказать. Хайд кивнул и глубоко затянулся сигаретой, опустившись на ближайший стул. Юки переминался с ноги на ногу, не замечая ассистентки, по привычке обмахивающей его веером. Ни один из них ему не ответил. Из темноты появился Такуя со стаканом кофе в руках:
- На, Тетсу-сан, выпей. Поможет.
- Спасибо, Такуя-сан.
- Я только что спрашивал, вроде, с Кеном-сан все в порядке, он сильно испугался, да и болевой шок. Но сейчас уже смеется.
- Вот боец...
- Без этого у нас никак.
- Это точно, - басист хлопнул его трясущейся рукой по плечу, выдавив из себя кривую улыбку.
Через несколько минут Кен, действительно жизнерадостно улыбающийся, вышел из комнаты, в которой ему оказывали врачебную помощь, и весело подошел к ним:
- Все, парни, пошли на сцену, народ ждет.
- Ты точно в порядке? - Хайд в очередной раз нервно затянулся.
- Ага. Во — повязку наложили. Боевые шрамы, будет хоть, чем перед внуками похвастаться. Чтоб не думали, что дед только шампанским упивался, да с девочками веселился. Наш труд — тяжел и опасен! Пора выходить на публику с триумфом. Хайдо-чан, дай мне пару минут поговорить с ними, - Кен мотнул головой в сторону зала, из которого доносились истошные вопли.
- Да, пожалуйста, герой.
Кен самодовольно улыбнулся и развязной походкой двинулся в направлении сцены — похоже, инцидент лишь впрыснул в его кровь новую дозу адреналина. Его слова о том, что он просто отлучился в туалет, вызвавшие смех успокоившейся публики, только подтвердили это подозрение. О себе Тетсу такого сказать не мог — колени неприятно тряслись, — но не подавал вида. Он нагнал гитариста и вопросительно сжал его руку: если была хоть малейшая вероятность того, что Кен не в состоянии был продолжать концерт, он бы не допустил возвращения на сцену. И он знал, что ему друг лгать бы не стал. Гитарист не повернулся в его сторону, просто улыбнулся, кивнул и коротко сжал его ладонь в ответ. Тетсу показалось, что он снова вспомнил, как дышать, хотя его все еще сильно шатало. В крови забурлил адреналин. Несколько тысяч французских фанатов ждали и верили в них, и теперь, когда все страхи оказались ложными, они не имели права обманывать эту веру.
От звуков скрипок, играющих вступление к «Anata», по спине побежали мурашки. Из всех своих песен эта была не просто самой любимой — она была самой значимой. Его шедевром. Он написал ее, находясь в особом состоянии душевного подъема. Ему казалось тогда, что у него выросли крылья — он был влюблен в Аюми, влюблен, как ни в кого, ни до, ни после, его группа завоевала всеобщее признание, он был молод, успешен и счастлив. Ему хотелось обнять весь мир. И он это сделал — этой песней он обнял весь мир, даже если бoльшая часть этого мира об этом и не подозревала. Проблема была одна — он не мог ее спеть. В этом он зависел от Хайда. А Хайд... Нет, он исполнял ее неплохо. И он написал очень трепетный текст, передав эмоции композитора. И все же, она не летела, не перекрывала собой время и расстояния. В ней было больше, он знал, но вокалист многие годы чего-то ей недодавал, какую-то толику понимания и духа свободы. Тетсу не мог ему объяснить, поэтому уже давно не чаял надежды услышать то исполнение, которое звучало в его воображении. А зря. Потому, что с первой же фразы ему стало понятно — Хайд запел. Басист даже не сразу понял, слышит ли он желаемое у себя в голове, или и вправду уши его не обманывали — Хайд ее пел. Так, как Тетсу мечтал. Он боялся даже глянуть в сторону вокалиста, опасаясь нарушить гармонию. Голос, несмотря на то, что играла последняя песня очень непростого и нервного концерта, несмотря на усталость, был кристально чистым и сильным, как порыв морского ветра. «Anata» распустила крылья и унесла весь зал, всех зрителей и его самого куда-то в иное измерение. По правой щеке стекла слеза — он даже не заметил. Люди в зале тоже плакали, в их глазах он читал бесконечный, неудержимый восторг. И сам был абсолютно, безусловно счастлив.
Все еще находясь в состоянии эйфории, Тетсу, бездумно улыбаясь, спустился за сцену, пожимая руки помощникам, принимая поздравления и ища глазами единственного человека, которого ему необходимо было увидеть прямо сейчас. Два раза ошибившись дверью, он, наконец, нашел гримерку. Группа была там, Юки открывал бутылку шампанского, Кен проверял свой ожег и, судя по лицу, рассказывал какую-то шутку. Все это было сейчас неважно — Тетсу оглянулся и нашел Хайда, стоявшего в углу и пытавшегося зажечь сигарету зажигалкой. Похоже, пустой зажигалкой. Заметив стоявшего в дверях басиста, Хайд вынул сигарету изо рта и улыбнулся ему. Тетсу быстро подошел к нему и порывисто обнял, со всей силы прижав к груди. Певец издал какое-то смущенное бульканье и напрягся всем телом — басист редко обнимал его, особенно после возвращения из хиатуса. Но вместо того, чтобы ослабить хватку, Тетсу рассмеялся ему на ухо и только сильнее притянул к себе. Вокалист был мокрый насквозь, как мышь, вымокшая под дождем.
- Спасибо тебе за нее. Спасибо.
Краем глаза он видел Кена и Юки, молча и с большим интересом поглядывающих на них.
- Да ладно тебе, Тет-чан. Просто спел.
- Не просто. Ты стал мастером, Хайдо-сама. - Хайд вдруг громко всхлипнул и уткнулся ему лицом в плечо. - Мастером.
Певец наконец обнял его в ответ и тихо прошептал:
- Без тебя не стал бы.
Тетсу радостно заулыбался — сейчас он действительно был абсолютно и безусловно счастлив.

***

Токио Доум встречал их как любящий друг. Тетсу даже удивлялся иногда, как они могли так бояться выступления в этом удивительном месте в первый раз. Тогда, много лет назад, этот зал был пределом их мечтаний. Пределом мечтаний любого японского музыканта. Сейчас же окончание тура именно здесь было чем-то само собой разумеющимся. И все же, было в этом месте что-то особенное, что заставляло сердце биться чаще, чем перед иными концертами. Уже не страх, уже не переживания и не сомнения, скорее, предвкушение впрыска убойной дозы адреналина в кровь. Он обожал выступления в Токио Доум. Он помнил каждое из них в подробностях, помнил, какие ошибки допустил в игре и какие импровизации оказались особенно удачными, помнил фанатов из первых рядов, помнил все, что говорили ему товарищи за сценой после концерта. Такие ночи не забывались независимо от того, сколько их было. Ну, и, конечно же, каждая такая ночь обязательно увековечивалась в форме видеозаписи. Это было доброй традицией всех японских рок-групп: выступил в Токио Доум — выпусти запись с концертом. Концерты в главном зале страны предназначались для всей страны, а не только для пятидесяти пяти тысяч счастливчиков.
Для нынешнего концерта они подготовили потрясающие декорации — идея Хайда, поддержанная всеми участниками группы и приведшая стафф в отчаяние. Пиратский корабль. Осуществление детской мечты любого мальчишки. Менеджеры хватались за голову и умоляли их придумать что-нибудь менее замысловатое: такая сцена стоила, мягко говоря, немало, да и мороки было выше крыши. Что-то постоянно шло не так, что-то постоянно ломалось. Однако с возрастом Тетсу стал относиться к таким вещам спокойнее — если в молодости любая перегоревшая лампочка приводила его в состояние, близкое к панике, то теперь отвалившийся каркас импровизированного носа корабля вызвал не более, чем философское покачивание головой. Так или иначе, но у них всегда все получалось. Тем более, что свою карму по этому туру они уже отработали в полной мере: после выступления в Париже Кен месяц ходил с повязкой на локте. Интуиция Тетсу не подвела — каркас удалось водрузить на место, пиротехника не проявляла никаких признаков неполадок, звук был на высшем уровне. Прохаживаясь по палубе, он впервые подумал, что Хайд как в воду глядел, когда назвал его капитаном корабля. Сейчас он и вправду был настоящим капитаном настоящего судна. Он не мог сдержать детский восторг, мало приличествующий взрослому респектабельному мужчине, но вполне простительный успешной рок-звезде, находящейся в зените славы.
- Я хочу посмотреть, как кто-нибудь переплюнет это!
Хайд с горящими глазами аккуратно лазил по перегородкам, периодически поглядывая в зал, приложив ладонь ко лбу.
- Главное, не сверзнуться с палубы вниз, а то уж точно никто и никогда этот концерт по зрелищности не переплюнет. - Кен задумчиво затянулся сигаретой, пнув носком сапога многострадальный каркас.
- Да уж, Кен-чан, ты знаешь, о чем говоришь... - Тетсу с Хайдом прыснули. Сидевший за своими барабанами Юки вопросительно хмыкнул, приподняв брови.
- А что, Юки-чан, ты не видел ту запись?
- Я видел столько записей, что в голове мутится.
- О, эту ты ни за что не забыл бы, гарантирую. Там Кен умудрился каким-то невероятным образом грохнуться со сцены прямо на ровном месте. Публика была в восторге.
- Я это специально сделал!
- Да, конечно.
- Само собой. Надо же было как-то выделиться на общем фоне.
- Тем более, что многое для этого было не нужно, всего лишь напиться перед выходом на сцену.
- Исключительно для поддержания духа!
- Ну, разумеется.
- Я хочу увидеть эту запись, - задумчиво протянул барабанщик.
- Обязательно! - В унисон закивали головами Тетсу с Хайдом.
- Ни за что! - Прорычал Кен.
Все четверо засмеялись. Подумать только, восемь лет назад Тетсу и думать без содрогания не мог о последнем концерте тура, а сейчас эта мысль наполняла его сердце лишь радостью и ожиданием большего. Он был уверен, он просто знал, что следующий альбом был не за горами, что они поймали нужную волну, что теперь перед ними простираются годы успешных выступлений, одно за другим, одно за другим. Вот только вернутся на сцену через два года, и весь мир будет у их ног.
На следующей день он проснулся с той же мыслью. Финальный концерт прошел триумфально, даже Кен, обычно вообще не комментирующий их выступления в положительном ключе, подошел к нему и сказал, что шоу было просто «за гранью». Да что Кен, даже Юки утирал в конце слезы гордости и довольства — зрелище, прямо сказать, нечастое. Они до утра праздновали окончание тура и разошлись по домам, полные мечтаний и планов на будущее.
- Тетсу-сан, ты проснулся?
- М-м? У-чан, который час?
- Уже слишком поздно, чтоб об этом спрашивать.
Его жена забралась на кровать рядом с ним и мягко улыбнулась.
- Ты совсем себя не бережешь — после такого тура еще и такая пьянка...
- Да ладно, милая, не переживай. Раз в пару лет можно.
- Ну, разве что раз в пару лет. Завтракать будешь?
- Я не голоден.
- Ну вот, ты еще и не голоден! - Аяна театрально всплеснула руками. - Как хоть концерт прошел?
Она не ходила. Неважно себя чувствовала. Как он мог объяснить ей, как прошел концерт? Как тряслись руки, как вибрировал бас, как трогательно его обнял за сценой обычно такой сдержанный Юки, как поражен и счастлив был Кен, как искренне и удовлетворенно улыбался Хайд...
- Отлично прошел, - он улыбнулся.
- Замечательно! Ты сегодня отлеживаешься?
- Лучше мы с тобой погулять выйдем, надо проветриться.
- Тогда, быть может, мы зайдем в туристическое бюро? К твоему знакомому, о котором ты говорил?
Одной из отличительных черт Аяны было то, что она никогда ничего не забывала. Перед свадьбой он обещал ей организовать самый шикарный медовый месяц на свете с помощью своего давнего друга. Из-за выступлений и записей L'Arc~en~Сiel поездку пришлось отложить, но, судя по настрою, его супруга решила взять быка за рога. Он улыбнулся.
- Отличная идея, У-чан! Собирайся, поехали. Я обещал тебе самый лучший на свете медовый месяц? Супруг сказал, супруг сделал.
- Ура!
Девушка, весело напевая, умчалась в гардеробную. Он медленно поднялся, покряхтев для приличия и с удивлением отметив, что жена была права: попойки явно не проходили больше бесследно, как в молодости. Ухмыльнувшись этой мысли, он начал собираться и был прерван самым бесцеремонным образом — трелью телефонного звонка. Ему не хотелось подходить, но деловая натура не дала проигнорировать звонившего.
- Алло?
- Тетсу-сан? Добрый день. Это Каз.
Сердце почему-то ухнуло в район желудка. Тетсу выдавил из себя улыбку, хоть его собеседник и не мог ее увидеть.
- О, здравствуй, Кадзу-сан, рад тебя слышать. Как твои дела?
- Отлично, Тетсу-сан, благодарю. Твои?
- Тоже просто замечательно. Вот, собираюсь в медовый месяц с супругой.
- О, это великолепно. Поздравляю тебя с таким радостным событием.
- Спасибо большое. - В трубке повисла неловкая пауза — они оба никогда не отличались особым умением говорить ни о чем. - Итак, чем я обязан?
- Я бы хотел поговорить с тобой. При личной встрече, если это возможно. И как можно скорее. Это важно, и касается нас обоих.
Вдруг подумалось, что слишком рано он начал себя чувствовать полностью счастливым и удовлетворенным. Что-то было не так, определенно. Но вот что, он даже предположить не мог. Ему захотелось встретиться с Казом немедленно, отменив поход в туристический центр, но обижать Аяну было нехорошо.
- Разумеется, я встречусь с тобой. Это может подождать до завтра?
- Конечно. Не будем рушить планы твоей очаровательной супруги.
- Именно, спасибо.
- Тогда завтра в два в кафе Aux Bacchanales, если тебе подойдет?
- Отлично, договорились. Я буду тебя ждать.
Тетсу поскорее положил трубку.
- Ну, что, Тетсу-сан, едем? - Аяна, вошедшая в комнату, выглядела так, будто собиралась на красную ковровую дорожку.
- Да, У-чан, я почти готов.

***

Тетсу нетерпеливо постукивал пальцами по столу, с преувеличенным интересом рассматривая пузырьки газа, плавающие в стакане газированной воды. Он ждал уже восемь минут и постепенно начинал злиться. К сожалению, злиться он мог только на себя, — это он пришел слишком рано. Человек же, позвавший его на эту встречу, продемонстрировал чрезмерную пунктуальность, войдя в двери кафе с боем часов.
Каз сильно изменился с тех пор, как они работали вместе семь лет назад. Да, Тетсу видел его и после концерта Faith-тура, и на собственной свадьбе, но оба эти события подразумевали определенные рамки поведения и общения, так же, как и особенный внешний вид. Вот так же, в жизни, они не встречались очень давно. И басист с удивлением отметил, что перед ним сейчас появился совершенно незнакомый ему человек. Он привстал навстречу и ответил поклоном на поклон.
- Здравствуй, Тетсуя-сан, рад встрече.
Разговор начал Каз. Что ж, это было правильно, в конце концов, именно он был инициатором встречи.
- Здравствуй, Кадзу-сан, рад тебя видеть в добром здравии.
Что-то было не так. Он не знал, зачем Каз его позвал сюда, и не было никаких поводов нервничать. И все же, Тетсу нервничал. Более того, он почувствовал, как откуда-то из глубин его существа поднимается волна неопределенной, иррациональной враждебности. Незаметно для гитариста глубоко вздохнув, Тетсу опустился обратно на стул, в упор глядя на устроившегося напротив мужчину. К ним моментально подпорхнула молоденькая официантка, с поклоном предлагая Казу меню. Тот вежливо отказался, попросив простой воды. Вздохнув и вяло улыбнувшись, девушка удалилась, — столик номер пять явно не собирался приносить ее заведению прибыль. В молчании они дождались второго стакана воды.
- Я побывал на вашем финальном концерте, Тетсу-сан. Совершенно потрясающее выступление. Мои поздравления.
- Благодарю.
Зная Каза, Тетсу готов был биться об заклад: гитарист упомянул концерт неспроста. Перед внутренним взором встали полные слез глаза Хайда, когда после исполнения «Forbidden Lover» вокалист глянул на него, — да уж, выступление и вправду удалось. Он многозначительно приподнял брови. Каз понял его намек.
- Я не хочу тратить твое время впустую, так что перейду прямо к делу. - Смоляные глаза, казалось, вот-вот готовы были прожечь в нем дыру. - Я не знаю, сообщил ли тебе Хайдо-сан, но он предложил мне организовать группу. Полноценную группу.
В кончики пальцев впились ледяные колючки — Тетсу мог только надеяться, что его лицо не выразило всю глубину того душевного шока, который он испытал. Группа. Полноценная группа. Не сольный проект. Не способ занять свободное время. Группа. Каз продолжал неотрывно на него смотреть, следя за реакцией. Надо было что-то ответить, несмотря на то, что мозг отказывался обрабатывать поступившую информацию. Тетсу решил говорить предельно откровенно, терять все равно было нечего.
- Кадзу-сан. Хайд ничего не говорил мне ни о новой группе, ни о своих планах на Ларуку. Поэтому я сейчас в некоторой растерянности.
- Мне он о планах на Ларуку тоже ничего не говорил. Потому что Ларуку тут ни при чем. По большому счету. И, тем не менее, ты понимаешь, что такое группа, и какая это ответственность.
- Разумеется, понимаю. - Первый шок прошел, сменившись раздражением и обидой. Глупое, какое-то детское чувство — Хайд не давал никаких клятв верности, в конце концов. Да и поводов переживать за свое детище еще не было, вокалист вполне мог бы играть в двух группах. Однако врать самому себе басист не мог: он начинал чувствовать себя преданным. - И чего же ты хочешь от меня?
- От тебя? От тебя я хочу разрешения.
Каз говорил на полном серьезе, без шуток, без надрыва, без просьбы. Тетсу почувствовал, как шок возвращается. Ситуация становилась все более абсурдной.
- Разрешения на что? На организацию группы тобой и Хайдом? Извини, но я не понимаю.
- Чего именно? Ларуку — это не просто группа. Твоя группа — главная рок-группа в Японии. На вас гигантская ответственность. Это я могу творить, что хочу. Ты же знаешь Хайда, он не просто группу хочет создать, он мечтает о мегауспешном проекте. Он пока не думает о том, как он будет совмещать две такие группы, он захвачен новой идеей. А мы с тобой люди рациональные. Так что, - Каз сделал многозначительную паузу, - я хочу спросить у тебя совета и разрешения.
- И что ты скажешь Хайду, если я вдруг откажу?
- Скажу, что создание группы не входит в мои планы.
Тетсу замер. Это было бы решением. Никуда бы Хайд не делся, возможно, они прямо сейчас бы снова пошли в студию. Все как всегда, все замечательно. А так... Новая группа, записи, туры, съемки, все это могло затянуться на годы. Будущее L'Аrc~en~Ciel представлялось при таком раскладе крайне туманным. Он же мог решить судьбу этого будущего раз и навсегда... Глупости. Тетсу неслышно вздохнул. Если осторожный, скрытный Хайд нашел человека, с которым захотел создать группу, значит, отказ этого человека причинил бы вокалисту боль. Тетсу не был вправе считать, что L'Аrc~en~Ciel стоила такой жертвы. Он посмотрел на мужчину напротив.
- Мне странно, что желания Хайдо-сан значат для тебя гораздо меньше, чем мои, если честно. Или ты сам не хочешь организовывать эту группу?
- Я не склонен драматизировать ситуацию, Тетсу-сан. - Каз еле заметно улыбнулся. - Я вполне могу продолжать быть просто сессионным музыкантом при легендарном Хайде из L'Аrc~en~Ciel. Гораздо хуже будет, если из-за нашего с ним опрометчивого решения развалится такой мощный феномен, как ваша группа. Хайд первый же впадет в депрессию по этому поводу.
Нет, у него определенно не было ни шанса понять этого человека наперед. Уж насколько спокойным и разумным Тетсу считал сам себя, но до Каза ему было далеко. Его отношение к жизни, казалось, граничило с безразличием. Тетсу усмехнулся, слегка склонив голову.
- И ты думаешь, он не будет против оставить все, как есть?
- Не будет. Он меня послушает. - Лицо Каза выражало такую уверенность, что Тетсу даже проникся.
- Ладно, это не столь и важно, Кадзу-сан. Ты уже давно работаешь с Хайдом, но я все же считаю своим долгом тебя предупредить. Хайд, занимающийся сольным проектом, и Хайд в группе — это не одно и то же. Он... Как бы сказать... Любит, когда за него решают... организационные вопросы.
- Я знаю.
- А на таком, как ты сказал, масштабном уровне, на который нацелен Хайд, ты еще не работал.
- Нет.
- Думаешь, справишься?
- Не сомневаюсь.
Тетсу слегка прищурился. Он не знал, что Каз сейчас вызывал в нем в большей степени — раздражение или восхищение. Он не мог не злиться, в конце концов, вся эта затея с группой не на шутку его беспокоила. Злиться на Хайда было бесполезно, поэтому он злился на Каза, несмотря даже на этот разговор. А может, именно из-за него. Из-за того, что Каз, как никто другой, прочувствовал его, как лидера, прочувствовал, как невыносимо было бы для него узнать о новой группе своего вокалиста из газеты. Из-за того, что Каз буквально заставлял его принять окончательное решение здесь и сейчас. Тетсу восхищался его уверенностью, его выдержкой, и злился на него из-за того же. И отлично понимал, почему Хайд захотел организовать группу с этим человеком.
- Тетсу-сан, - басист и не заметил, что пауза затянулась, - ты же не думаешь, что Хайд предложил бы собрать группу человеку, в котором не был бы уверен на сто процентов? Я, разумеется, не говорю, что так уж заслуживаю такой чести и доверия, - Каз снова ухмыльнулся, - и все же, Хайдо-сан достаточно осторожен в выборе своих коллег.
Он еще и мысли читать умеет. Тетсу чувствовал себя побежденным по всем фронтам. И, похоже, Каз это знал.
- Так что же? Ты мне так и не ответил, Тетсу-сан.
Не ответил. Тетсу опустил глаза и снова забарабанил пальцами по столу. Сейчас ему было уже все равно, что Каз увидит, как он нервничает. Он отлично знал, что должен был сказать. И отлично знал, что хотел сказать. И вещи эти были прямо противоположны. Нет, он не думал, что Хайд заявит ему об уходе из L'Аrc~en~Ciel. Они уже выросли из таких методов. Однако хиатус мог продолжаться вечно. И если творческая жизнь Хайда била бы при этом ключом, то остальные трое откровенно пострадали бы. С другой стороны, у него больше не было никаких душевных сил смотреть на метания и мучения своего вокалиста, то витающего в облаках, то рыдающего на песнях о любви, то впадающего в абсолютную апатию и не интересующегося ничем, кроме сигарет и выпивки. Тут нужны были кардинальные меры, какое-то...
- А знаешь... - Ставший внезапно очень тихим и задумчивым, голос Каза, говорившего, казалось, с самим собой, прервал его на полумысли. Гитарист наконец отвел от него взгляд и теперь смотрел в окно. - Мне почему-то кажется, что совсем и не в группе дело. Желание Хайдо-сан вызвано совсем другим. Так странно...
- Согласен.
- Прошу прощения? - Каз слегка нахмурил брови. Тетсу глубоко вздохнул.
- Ты разрешения хотел? Я его тебе даю. С полным пониманием того, какие последствия могут ожидать мою группу. И не мне тебе объяснять, что Ларуку для меня значит. - Тетсу посмотрел на него в упор, буквально требуя внимания к каждому слову. - Но Хайд мне дороже. И его душевное состояние — тоже. Которое, разумеется, зависит вовсе не от группы или музыки. Поэтому бери его в охапку и делай все, что он хочет. Пиши для него песни, снимай клипы, повези его в туры, хоть в эту треклятую Америку, которой он так бредит. Ну, и все остальное. У меня же к тебе будет два условия.
- Слушаю.
- Первое. Я знаком с ним семнадцать лет. И все эти семнадцать лет он находится в мучительном поиске. И когда он рядом с тобой, даже на сцене, я вижу, что поиск увенчался успехом. Я этому рад. И я буду... крайне недоволен, если в итоге он будет разочарован. - Он вложил в свой взгляд всю силу убеждения, на которую был способен. Каз даже бровью не повел.
- Второе?
- Второе. В 2011-ом году у нас юбилей. Двадцать лет. Как ты понимаешь, это дата. И я собираюсь ее отметить, независимо от того, хочет Хайд этого или нет, и будет ли он настроен. Мы должны это нашим фанатам. Так что я хочу, чтобы через два года ты, в случае необходимости, убедил его посвятить целый год Ларуку. А как события будут развиваться дальше, покажет время.
- Это все?
- Да.
- Тетсу-сан, можешь не переживать. Я верну тебе Хайдо-сан в целости и сохранности, довольным и счастливым, прямо к Рождеству через два года.
На этом разговор можно было заканчивать. Обсуждать больше было нечего. Тетсу сейчас не чувствовал ничего, кроме усталости. Все было слишком неожиданно, слишком быстро, слишком важно. Он пришел в это кафе, чувствуя легкое беспокойство, а теперь вынужден был уйти с грузом тяжелых переживаний, грозящих продлиться как минимум два года. И он никак не мог этог изменить. Каз первым встал из-за стола и поклонился.
- Благодарю за разговор, Тетсу-сан. И приношу свои извинения за то, что так тебя взволновал.
- Ничего страшного, Кадзу-сан, я рад, что ты был так честен со мной. - Тетсу ответил на поклон. Достав из кармана брюк смятую бумажку, гитарист положил ее на стол рядом с нетронутым стаканом воды.
- Всего доброго, Тетсу-сан.
- Всего доброго. И... удачи.
Каз криво улыбнулся, слегка склонив голову, развернулся и твердым шагом покинул помещение. Звякнул колокольчик на входной двери. Тетсу посмотрел на свой стакан — пузырьков совсем не осталось.

back