RAINBOW
Автор выражает сердечную благодарность:
Diana_ за переводы интервью участников группы;
Эйф за моральную поддержку и веру в меня даже в самые тяжелые времена и за тяжелейшую роль первого читателя;
Меховой за неоценимую помощь в редактировании романа; за комментарии, вдохнувшие в меня силы и желание роман закончить; за бесчисленные часы, проведенные со мной в разговорах, дискуссиях и спорах; за бесконечное терпение; и за согласие, терпеть меня и дальше, помогая мне в написании следующего произведения.
L'Аrc~en~Ciel©
Все персонажи и события романа вымышлены. Любые совпадения случайны и не имеют своей целью оскорбить реальных людей.
Все права принадлежат Nel.
http://nel6.livejournal.com/
http://texts-nel6.livejournal.com/
Первая редакция: Тен Ольга ака Reborn Euphoria ака Reu_Tei
http://reborn-euphoria.livejournal.com/
http://www.diary.ru/~amazonic/
Финальная редакция: Ольга Мостовая ака Mehovaya
http://mehovaya.livejournal.com/
Copyline Kopier-Service
Mainz
2012
- Токио Доум.
Вечно прищуренные глаза Чикаши округлились.
- Шутка такая?
- Ничего подобного. Мы будем выступать только в Токио Доум.
Менеджер посмотрел на Кена с Хайдом, сидящих немного в стороне.
- Кен-сан? Хайдо-сан? Что с Тетсу-сан?
Хайд не изменился в лице, молча затянушись сигаретой. Кен примиряюще улыбнулся:
- Чикаши-сан, с Тетсу все в полном порядке, уверяю тебя. Мы решили, что будем давать концерт в Токио Доум или не будем давать его вообще. Мы все обдумали, просчитали и решили, что так правильно.
На самом деле, группа так не решила. Тетсу не смог их убедить. Когда они заговорили о своем концертном камбеке, и Хайд, и Кен были за Будокан. То есть не так, они не были за Будокан, они считали Будокан единственным возможным вариантом. Даже и не задумывались над другими. Сам же Тетсу Будокан не рассматривал. Их последний концерт с Сакурой состоялся именно там. И список песен особо поменять было бы невозможно, они не записали практически ничего нового. Выступать в том же месте с тем же сет-листом, но другим составом, входя в новую жизнь, было бы неправильно. Плохим знаком. Тетсу верил в знаки. И решил, что они вернутся на самой большой, самой главной арене Японии. Это тоже было бы знаком. Правильным знаком. Кен с Хайдом были против. Кен потому, что был свято уверен — Токио Доум им не собрать. Хайд свою позицию вменяемо объяснить так и не смог; у Тетсу закралось подозрение, что вокалист просто сильно трусил. Не от того, что не соберут. От того, что вдруг смогут, и ему придется петь перед пятидесятью тысячами фанатов. Впрочем, мотивы сопротивления были не так важны, главное было то, что он так и не смог их убедить. Как ни странно, Юки его поддержал. Он тоже свою позицию особо не обосновывал, но выразил ее очень четко. Однако он не был полноправным участником группы, не нес за нее ответственность, а значит, его мнение не могло играть большой роли. Но Тетсу не уступил. Можно сказать, тоталитарно принял решение вопреки всем. Что удивительно, товарищи, вроде, не обиделись. Просто тяжело вздохнули и признали его позицию их общей. И теперь защищали ее как свою. Тетсу еще никогда не был им так признателен. С Чикаши было намного сложнее — его авторитетом задавить было невозможно.
- Кен-сан, я не знаю, что вы там просчитывали и решали, но я вам, как ваш менеджер, со всей ответственностью заявляю — вы не соберете Токио Доум. А нет ничего страшнее, чем взяться сейчас за то, что вам не по зубам.
- Чикаши-сан, это наше дело, так или иначе. И решение наше, и ответственность. - Тетсу надоел этот спор.
- Ошибаешься, Тетсу-сан. Мы вложили в вас деньги.
- Ты хочешь сказать, мы их не отработали? - Тетсу осознавал, что ступает на путь конфликта, но останавливаться не собирался. Он только глянул на товарищей — Кен улыбнулся, Хайд еле заметно кивнул. Чикаши несколько опешил.
- Конечно, отработали. Но это постоянный процесс. И в ваш концерт деньги тоже будем вкладывать мы. Под мою личную ответственность. Думаете, на лейбле все так уверенны в успехе этого мероприятия?
- Мы соберем.
- Не соберете.
Тетсу глубоко вздохнул. Спор его бесконечно утомил.
- Соберем. А если не соберем, я лично уплачу тебе неустойку.
- Мы, - категорично произнес Хайд. - Мы выплатим неустойку. И по концерту, и по всем остальным убыткам. Все, Чикаши-сан. Дальше эта тема не обсуждается.
Тетсу понял, что означает выражение «глаза на лоб полезли». Он просто почувствовал, как веки поднимаются все выше и выше. Посмотрев в сторону Кена, он увидел на его лице такой же шок, какой испытывал сам. Он перевел взгляд на Маммо — у того буквально отвисла челюсть. Хайд же, казалось, и не заметил произведенного впечатления, совершенно спокойным тоном продолжив:
- Так что я прошу тебя, Чикаши-сан, заняться организацией концерта в Токио Доум в конце декабря и рекламной кампанией.
Маммо несколько раз моргнул. Побледнел. Покраснел. Тяжело задышал. И выдавил:
- Ну, хорошо. Раз так, то пусть будет так. Но на вашем месте я бы особо не рассчитывал. Со своей стороны я сделаю все возможное, как и обещал. Но не удивляйтесь, если вам придется выступать перед пустыми местами.
Он встал, собираясь уйти. Но Тетсу еще не закончил.
- Чикаши-сан. У меня к тебе еще одна просьба.
- Да, Тетсуя-сан?
- Если мы соберем аншлаг, мы изменим условия контракта, подняв нашу долю с двадцати пяти до сорока процентов.
В комнате воцарилась гнетущая тишина. Все четверо мужчин долго смотрели друг другу в глаза. Маммо сдался первым.
- Хорошо. К черту. Если соберете, сорок процентов ваши.
Он вышел.
Музыканты репетировали, когда им сообщили. Сначала, что билеты поступили в продажу. А через пять минут, что они уже были проданы. Все. За четыре минуты. Абсолютный рекорд. Они даже не поверили, переспросили раз двадцать. Это не было ни шуткой, ни ошибкой, они действительно распродали Токио Доум за четыре минуты. Это было просто какое-то сумасшествие. Юки был единственным, кто смог выдать относительно адекватный комментарий:
- Ну, вы, парни, даете.
Ответить они ничего не смогли. Минут через сорок в студию приехал Чикаши. Молча достал из портфеля новый контракт и демонстративно его подписал. Они сделали то же самое. Маммо пожал руки всем троим.
- Поздравляю. Беспрецедентный случай. В офисе даже распили шампанское. Если концерт пройдет с успехом, вам все пути будут открыты. Впрочем, что мне вам объяснять, вы и сами все знаете.
Он, покачав головой, уложил контракт обратно в портфель.
- Ударника бы вам на постоянку, и вообще никаких проблем.
Он выжидающе глянул на Тетсу.
- Вы не обсуждали этот вопрос с Юки-сан? Юки-сан? Они с тобой не обсуждали?
- Я думаю, сейчас не время. Дадим концерт, а там посмотрим.
Тетсу обрадовался, что Юки не дал теме ходу. Сейчас меньше всего хотелось впутываться в очередные убеждения и дискуссии. Маммо снова покачал головой.
- Иногда я не понимаю, зачем я вам вообще нужен. Все сами решаете. Ладно, я пошел. У меня теперь куча работы.
Уже у дверей он обернулся:
- В общем, вы теперь — главная надежда и гордость нации. Главная группа. Скажу по секрету, X Japan с первого января распадаются. Да, да. Не смотрите на меня так. В бизнесе все знают, просто на публику еще не вынесли. Так что их концерт в Токио Доум сразу после вас будет последним, советую запастись билетами. Luna Sea тоже долго не протянут, попомните мое слово. Пару лет, не больше. Они на спаде. А из новых никто и никогда не распродаст Токио Доум за четыре минуты, масштабы не те. Так что будущее за вами. Советую не проворонить шанс. Четыре минуты... Уму непостижимо...
Первые дни после этого они находились в состоянии эйфории, но дни эти прошли быстро. Осознание ситуации навалилось в полной мере — они стремительно приближались к главному концерту своей жизни. И сказать, что они нервничали, было бы ничего не сказать. Тетсу был вынужден прибегнуть к снотворному, потому что, промучившись три бессонных ночи, понял, что просто не сможет выступать, если не помирится с Морфеем. Кен, как он сам говорил, наоборот, впал в хроническую сонливость и отключался прямо во время репетиций. Юки, хотя особой ответственности и не нес, все равно утверждал, что никогда так не переживал. Хайд же ничего не говорил, ни на что не жаловался и от репетиций не отвлекался — он просто все больше и больше бледнел, постепенно все сильнее походя цветом лица на поганку. А за два дня до концерта он не смог петь. Не то, чтобы у него пропал голос. Как он объяснил, он просто не мог расслабить горло. В итоге, они отправили его на два дня домой, решив, что он мог обойтись и без репетиций в последние дни.
Токио Доум показался им гигантским. Необъятным. Впервые выйдя на сцену во время репетиции, Хайд жалобно пропищал:
- Господи... Господи... Как же я буду подключать тех, кто сзади? Тетсу? - Он подергал басиста за рукав, нервно сглатывая. - Тетсу, что мне делать?
- Ничего особенного. Так и прокричишь: «Задние ряды! Я вас не слышу».
Хайд, было, успокоился немного, но, обведя взглядом сцену, снова потянул басиста за рукав.
- Тетсу. Ты посмотри, какая сцена огромная! Что я на ней делать-то буду?
- Хайдо-чан, ну, не усложняй, а? - Он осмотрел свой рукав на предмет повреждений. - Побегаешь вокруг. Уж это-то точно не проблема.
- Ну да. Но нервно как-то...
Нервно. Этим словом можно было описать состояние всех, кто имел отношение к мероприятию. В день концерта нервозность достигла своего апогея. Юки казался самым спокойным, несколько часов к ряду просидев в кресле в наушниках и постукивая палочками по воздуху. Хайд, сначала три часа мужественно вытерпев, пока визажистка сооружит на его голове прическу, а потом перемеряв по десять раз каждый костюм, сейчас докуривал вторую пачку сигарет.
- Если он так дальше будет дымить, то точно не выдавит сегодня из себя ни ноты. - Кен нервно теребил струны своей гитары.
- Уже поздно, плюс-минус пара сигарет не играют никакой роли. Лишь бы нервы успокоил.
- Не успокоит, по себе знаю. Ладно, думаю, на сцену выйдем, расслабимся.
- Надеюсь. А то колени трясутся.
- Помнишь, как мы с тобой невыученный экзамен по биологии сдавали?
- Помню, конечно. Ты тогда страшно разочаровал сенсэя.
- Ну, еще бы. Любимчик подкачал. Вот я себя сейчас так же чувствую.
- А я хуже. Там хоть комиссия не из пятидесяти тысяч была.
Оба нервно рассмеялись.
Перед самым выходом Тетсу традиционно собрал группу в круг. Каждый положил руку на ладонь другого. Его рука легла на ладонь Хайда, и он почувствовал, как трясутся пальцы вокалиста.
- Ну что, вот мы и в Токио Доум. Мы об этом мечтали с самого первого дня, как собрали группу. Это была наша цель. Это не предел. Вы все знаете, что не предел. Это — барьер, который нужно преодолеть. Барьер, за которым совсем новая ступень нашего развития. Та грань, за которой нам откроется мир, весь мир. Нам осталось только этот барьер пересечь. Сегодня. Один концерт, два с половиной часа. И мы там. Они, те, кто сейчас стоят перед сценой, выдали нам кредит доверия. Наши фанаты. Мы им обязаны. Очень сильно и всем. Но я знаю абсолютно точно, что никто из нас их не подведет. Я в этом уверен на все сто. Я сам нервничаю, никто не железный. Но у нас все получится. Они будут кричать, смеяться, плакать и петь наши песни. Никуда не денутся. Так что вперед, никаких страхов, никаких сомнений. Потому что они на нашей стороне. Так?
- Так, - ответили ему хором.
Кен с Юки отошли, тихо переговариваясь, а Хайда басист удержал за руку.
- Хайдо-чан, перестань трястись, все будет отлично.
- Не будет. Я ни одного текста не помню.
- Вспомнишь по ходу. Я тоже не помню ни одной партии.
- И петь не могу, горло свело.
- К выходу на бис распоешься. Это главное.
- Ох, Тет-чан, мне не до шуток.
- А я и не шучу. Это народ помнить будет. А не начало. Так что особо не переживай. Пей побольше воды. Почаще и подольше болтай с публикой. Мы с Кеном тебя на низах и верхах, если что, прикроем. Главное, помни — начинаем с «Niji». Не пропусти вступление. Все, иди на сцену, подойди к микрофону и подержись за него, успокоит. Тебя через занавес все равно не видно. Давай.
Кивнув, Хайд медленно и с явной неохотой поплелся по лестнице на сцену.
Начало он действительно отчаянно запорол. Первые песен шесть он принципиально не попадал ни в одну ноту. Он честно следовал всем советам Тетсу, подолгу крича мало чего значащие фразы в зал и поглощая воду в несметных количествах. И к середине концерта это дало свои результаты — Хайд смог более-менее достойно закончить выступление. Но даже несмотря на это концерт прошел с оглушительным успехом. Это не было лучшее их выступление, но зрители действительно были на их стороне, простив все погрешности игры заочно и всеми силами поддерживая музыкантов. Сомнений не оставалось — они действительно вернулись.
В конце Тетсу подбежал к Юки, взял его за руку и вытащил из-за установки, чуть ли не силой заставляя пройтись по сцене. До концерта он не был уверен, но сейчас он знал — Юки будет постоянным участником L'Аrc~en~Ciel. Тетсу принял про себя решение. Да, придется пережить долгий разговор с Хайдом, скорее всего. И с самим Юки тоже. Да, фанаты Сакуры какое-то время будут обижены до глубины души. Но это не имело никакого значения — Юки был частью их триумфального возвращения, а значит, уже был их неотъемлемой частью и всего их мира тоже.
За кулисами Кен в полуобморочном состоянии, не двигаясь, битый час пролежал в кресле. Он даже не предложил сходить в бар и отметить такое важное событие. Просто уехал домой — как он сказал, отсыпаться. И попросил пару дней его не беспокоить. Пока Кен не вылезал из кресла, Юки, пышущий энергией, ходил взад-вперед, пил воду и громко напевал себе под нос — для него концерт в Токио Доум тоже был первым в жизни, и, кажется, этот факт его бесконечно радовал. Сам Тетсу устал безумно, но расслабиться и успокоиться не мог. Он переговорил и пережал руки каждому работнику, а некоторым и по нескольку раз, раздал автографы пробравшимся за сцену фанатам, поговорил по телефону с Маммо, пообщался с несколькими друзьями, которых пригласил на концерт, и теперь не знал, чем себя занять. Он испытывал радость, облегчение и странную апатию одновременно. Блуждая по коридорам и, от нечего делать, заглядывая за каждую дверь, он в итоге обнаружил Хайда. Вокалист исчез из виду сразу после окончания выступления и теперь сидел на полу в одном из туалетов, прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза. Цвет его лица сливался с белым кафелем и белоснежным концертным костюмом. Тетсу присел рядом, тронул его за руку и тихо произнес.
- Хиде, ты молодец. Ты просто молодец. - Хайд открыл покрасневшие и припухшие глаза. - Я очень тобой горжусь. И я очень тебе благодарен.
Хайд медленно кивнул, еле слышно всхлипнув. Набрал полную грудь воздуха и снова опустил ресницы.
- Ладно, приходи в себя, я пришлю сюда Кенджи, он поможет тебе добраться до машины. Договорились?
Хайд снова кивнул, так и не посмотрев на него. Тетсу мягко похлопал его по колену.
- Отдыхай. На три дня у нас никаких планов, так что отдыхай.
Вокалист слабо улыбнулся. Выходя за дверь, басист услышал тихое «спасибо» себе в спину.
***
Он собрал Кена и Хайда в студии на час раньше назначенного срока.
- Кен-чан, Хайдо-чан, я хочу обсудить очень важную вещь. Я полагаю, Юки надо брать в группу.
- Да я уже давно «за». Вопрос в том, сможем ли мы его уговорить. Он же говорил, что не собирается вступать в группы.
- Я думаю, самый насущный вопрос — это Хайдо-чан. - Тетсу и Кен вопросительно посмотрели на вокалиста. Лицо Хайда приобрело непроницаемое выражение.
- Хайдо-чан, ты имеешь что-то против конкретно Юки-сан?
- Нет, ни в коем случае, он отличный парень. Странный немного, но отличный.
- Тогда в чем дело?
Хайд достал сигарету, покрутил ее в пальцах и сунул в пепельницу.
- В том, в чем и раньше. Во-первых, это приведет к расколу в рядах фанатов.
- Не говори мне, что это тебя так сильно волнует. - Тетсу мягко улыбнулся. Хайд сморгнул.
- И все же. Во-вторых, он сам не хочет. А если человек не хочет, это не может привести ни к чему хорошему.
- Это мы будем обсуждать уже с ним. Если он не хочет — это одно дело, тут не о чем говорить тогда. Но я думаю, его нежелание не так уж велико. В-третьих?
- В-третьих... - Хайд тяжело вздохнул, опустив глаза. - В-третьих, у нас уже был участник, пришедший не с самого начала. Мне кажется, это очень сложно — вливаться в уже сформировавшуюся группу. Я... боюсь, что появится непонимание, претензии, напряг. Мне кажется, у нас сейчас отличная химия, и я не хочу, чтоб она была разрушена дисбалансом. Как-то так.
- Другими словами, ты ему не доверяешь.
- Не ему лично, говорю же.
- Знаешь, - Кен решил вмешаться в их диалог, - если кто и может, как ты говоришь, влиться, то это Юки. Он ответственный и спокойный. - Тетсу нервно подумал, что Сакура тоже был ответственным и спокойным. Он надеялся, что Хайда эта мысль не посетила.
- Да, он ответственный и спокойный...
- Хиде, я надеюсь, ты понимаешь, что просить его работать с нами в качестве сессионного музыканта вечно — это наглость с нашей стороны, и унизительно для него. Он — один из лучших барабанщиков Японии. Он явно заслуживает большего. Значит, придется отпустить, если он вдруг захочет уйти в другой проект. И что ты тогда предложишь нам делать? И кем его заменить? - Тетсу пустил в ход тяжелую артиллерию — логику бизнесмена. Хайду всегда было сложно с ней спорить.
- Я понимаю. Черт, я понимаю.
- Если мы будем вести себя правильно и с умом, то ничего такого, как уже было, не произойдет.
Хайд уставился на свои руки.
- Черт, с тобой невозможно спорить, Тетсу.
- Это моя работа. Нет, если ты против наотрез...
- Если бы я был против наотрез, мы бы и не спорили.
Тетсу в очередной раз почувствовал, что глаза лезут на лоб. Хайд неуклонно менялся. Еще пару лет назад он такого никогда бы не сказал. Впрочем, хоть такие изменения в поведении и удивляли его, но совершенно не пугали — Тетсу знал, что всегда сможет найти к нему подход. Он в этом не сомневался ни на секунду.
- Тогда я принимаю это за согласие.
- Угу. Ты только еще самого Юки уговори, он упертый страшно.
- Это точно. Так что прошу меня поддержать, если что.
Услышав предложение, Юки, отчаянно сутулясь на стуле, начал размышлять вслух. Тетсу решил его особо не убеждать.
- Я, как уже говорил, не стремлюсь вступить в группу.
- Мы знаем.
- Мне, в общем-то, нравится быть независимым.
- Мы понимаем.
- У меня много мыслей для своего собственного проекта.
- Одно другому не мешает.
Юки посмотрел на него исподлобья.
- Ну да. Хайдо-сан, - он вдруг резко обернулся к вокалисту, - а ты разве не против?
Он застал их всех врасплох. Хайд смущенно захлопал глазами.
- Я? Нет, я... вовсе не против.
- Правда? Это замечательно. Ну. В общем. Если подумать, то можно, конечно. В конце концов, почему нет? Только, Тетсу-кун?
- Да?
- Тебе... кхм... придется... кхм... извини, но придется подтянуть технику немного.
Тетсу подсознательно ожидал стука упавших на пол челюстей Кена и Хайда, так вытянулись их лица после этого заявления барабанщика. Но сам Тетсу не удивился совершенно — Юки действительно превосходил его по классу игры, и басист морально уже готовился к предстоящим трудностям.
- Придется, конечно. Я надеюсь в этом на твою помощь.
- Само собой.
- Значит, ты окончательно согласен?
Юки обвел их всех тяжелым взглядом и очень дружелюбно улыбнулся. Эта его особенность всегда поражала басиста — вроде улыбается, а от глаз мурашки по коже.
- Значит, согласен.
- Тогда — добро пожаловать!
***
У них никогда еще не было такого количества материала сразу. Они в нем утопали. То ли последние события влили в них новые творческие силы, то ли так совпало, то ли еще что, но каждый из них приносил песню за песней. И им это нравилось, в этом был какой-то азарт. Они даже заставили Юки принести его песни, которые он не собирался сначала им показывать, и отобрали две для записи на альбомы и еще пару для би-сайдов. Юки ничего не сказал, но, судя по глазам, был тронут. Это была положительная сторона записи.
Отрицательная же заключалась в притирке ритм-секции. Как бы готов к этому ни был Тетсу изначально, но нервы, порой, сдавали. Они с Юки вдвоем играли иногда часами. Стучали, гремели, менялись инструментами. Даже выясняли отношения. Выглядело это примерно так: на пятом-шестом часу игры, получая периодические замечания от барабанщика и сам без устали выдвигая свои претензии, Тетсу не выдерживал и хороших полчаса к ряду объяснял свою позицию. Иногда на повышенных тонах. Юки молча курил, делая вид, что внимательно его слушает. Потом, когда Тетсу выдыхался, ударник произносил какую-нибудь одну-единственную фразу, сводящую на «нет» всю стройную теорию басиста. Тетсу заводился опять. Так могло повториться несколько раз. Частенько они по одиночке сбегали из студии. Последняя находилась в отдаленном районе в горах, и они уходили в леса. Сначала Тетсу думал, что так делает только он сам. Сбежать было некуда — дальше гор были только горы, и он носился между деревьев и по лужайкам, матеря все на свете, рассказывая пролетающим птицам о вселенской несправедливости и сетуя на незавидную судьбу басиста, которому по роду деятельности положено быть вечно зависимым. Потом, как-то раз, он сквозь просеку увидел на соседней лужайке Юки, который, видимо, делал все то же самое, только на свой манер — сидя на пне и угрюмо вглядываясь в горизонт. Горы делали свое дело — оба на какое-то время успокаивались, и работа начинала продвигаться более плодотворно. В это время Хайд с Кеном откровенно изнывали от скуки. Записав свои партии по сто раз, доведя их до совершенства и отполировав до блеска, они с тоской наблюдали за бурлением ритм-секции и с горя без конца писали песни. От чего материала становилось еще больше. Маммо, периодически заезжавший к ним проконтролировать процесс, видя количество материала, слезно просил остановиться и не слушать больше своих муз, потому что человечество еще не изобрело способов размещения на одном альбоме пары сотен песен. Они усиленно кивали головами и брались за ручки и бумагу сразу, как только он выходил за дверь. Другими словами, работа кипела.
Однако, как это ни странно, несмотря на такую бурную творческую деятельность, атмосфера была натянутой. Как небо перед грозой. Вне записи каждый предпочитал забиться в свой угол и заниматься своими мыслями. Призрак ответственности, казалось, заполонил собой все пространство вокруг. Они работали ожесточенно, одержимо, и не могли расслабиться ни на минуту.
В студии остались только четверо, все сессионщики и операторы звукозаписи были отправлены по домам в честь грядущих выходных. Они же сами уходить не собирались. У них накопилось такое количество материала, что жалко было терять даже час. Сейчас они записывали «Ibara no Namida», песню Хайда, нервную, сложную и мощную. Точнее, свои партии трое уже записали, и только сам автор гонял себя по сотому кругу, пытаясь довести вокальную партию до совершенства. Они же сидели с другой стороны стекла, с интересом наблюдая, как Хайд с энтузиазмом по десять раз пропевает одну и ту же строчку, делая какие-то ему одному заметные поправки.
- Ты глянь, как пашет. Прям приятно смотреть. - Кен с видимым удовольствием вытянул ноги, развалившись в кресле.
- Угу. Было бы неплохо, если бы эта пахота его все-таки удовлетворила, а то мы так никогда ее не запишем. - Юки терпеть не мог сидеть в студии, ничего не делая, поэтому упертость Хайда его начинала постепенно раздражать.
- Да ладно, пусть поиграется. Сколько души зато вкладывает. - Тетсу наоборот был не прочь немного отдохнуть. К тому же, он вокалиста отлично понимал — песня не была еще спета, как положено.
За окном начало смеркаться, солнце спряталось за горами, позолотив их верхушки. Залюбовавшись видом из окна, Тетсу даже не сразу понял, что произошло, когда Хайд вдруг посреди второго куплета резко исчез из поля зрения куда-то вниз. Пару секунд они молча смотрели на опустевшую вдруг стеклянную кабину, а потом, как один, рванули внутрь. Хайд полулежал на полу, слегка приподнявшись на локтях, и тяжело дышал, как будто ему не хватало воздуха. Тетсу почувствовал, как его начинает охватывать паника.
- Черт, Хайд, что с тобой, тебе плохо?
Упавший рядом с ним на колени Кен взял его за плечи, слегка тряхнув, от чего вокалисту, судя по всему, стало только хуже. Он прикрыл глаза и окончательно опустился на пол. Перепуганный насмерть гитарист отпустил его и вскочил на ноги.
- Черт. Надо скорую... Где телефон?
- Кен, у тебя же был мобильник? Куда ты его сунул?
- Не знаю, не помню.
- Воды надо.
- Тихо. - Спокойный голос Юки подействовал как пощечина. Оба мужчины уставились на него. - Успокойтесь оба. Сейчас все сделаем.
Он опустился рядом с Хайдом и осторожно похлопал того по щекам. Ответа не последовало.
- Ничего страшного. Просто обморок. Тетсу-кун, на столе стоит бутылка коньяку. Могу я попросить тебя ее принести?
Басист пулей вылетел из кабинки, слыша, как Юки наставляет Кена.
- Кен-чан, будь добр, принеси с дивана одеяло и подушки. Самые большие, какие там есть.
Они чуть не столкнулись на пороге. Юки, кивнув, принял бутылку коньяку и налил немного в рюмку. Затем осторожно приподнял голову Хайда и смочил его губы терпкой жидкостью. Вокалист медленно разлепил веки, тихо застонав.
- Что... Что случилось? - В затуманенных глазах уже плескалась паника — он был помешан на своем здоровье.
- Хайдо-сан, лучше молчи. Кен-чан, давай подушки. Надо подложить их под ноги, тогда кровь прильет к мозгу, и ему сразу станет легче.
Проделав эту операцию, барабанщик медленно и с усилием начал растирать плечи, грудь и щеки вокалиста.
- Ничего страшного. Главное, Хайдо-сан, не пугайся, с тобой все в порядке, я уверен. Но от паники может поплохеть. Дыши глубоко и спокойно. - Хайд послушно набрал полную грудь воздуха. - Я подозреваю, что это просто переутомление и последствия стресса. Ты слишком много работал в последний год. Я бы настоятельно рекомендовал тебе взять недельку отпуска. Расслабиться и отвлечься. Да и нам всем бы не помешало отдохнуть. А то совсем себя загоним. Тетсу-кун, вы нашли телефон, нет? Я полагаю, врач был бы все же не лишним.
Хайд попытался протестующе покачать головой:
- Не... надо. Мне уже лучше... Правда.
- И все же, никогда не стоит пренебрегать комментарием профессионала. Так говорит мой жизненный опыт.
- Да. Юки-кун, я уже звоню.
Кен снова присел рядом с вокалистом и испуганно спросил:
- Ну, что, отпустило немного?
- Угу. - Хайд перевел глаза обратно на барабанщика. - Э, Юки-сан? Кто ты по основной профессии? Врач?
- Нет. Экономист.
Скорая приехала довольно быстро. Пощупав Хайду пульс, померив давление и температуру, врач пришел к выводу:
- Ничего страшного. Просто переутомление и последствия стресса. Вы, я полагаю, слишком много работаете. Я бы настоятельно рекомендовал взять отпуск. Хотя бы на недельку. Расслабиться и отвлечься. А то совсем себя загоните, знаю я вас, музыкантов.
Проводив врача, все трое уставились на барабанщика.
- Экономист, говоришь? - Кен глубоко затянулся.
- Ну, да.
- Юки-чан, почему тебя все-таки называют «сенсэй»?
- Юки-сан называют сенсэем? - Глаза Хайда расширились до неестественных размеров.
- Ага. Я когда в первый раз с ним встретился, одна девушка назвала его сенсэем. Не беспричинно же?
- Я же говорю, у меня... богатый жизненный опыт. - Юки смущенно улыбнулся, растягивая пальцами длинный рукав своего свитера. От самоуверенности, проявленной каких-то полчаса назад, не осталось и следа.
- Что же, Юки...-чан. Мне очень повезло, что он у тебя есть. - Хайд открыто улыбнулся. - Спасибо большое.
- Да без проблем.
Тетсу в тот же вечер сообщил менеджменту о вынужденном перерыве. Вернувшись же спустя неделю обратно в студию, он не узнал атмосферы. От былого напряжения не осталось и следа. Такого довольного и дружелюбного Хайда он уже давно не помнил. И тихо посмеивался про себя: Юки интуитивно использовал ситуацию единственно верным способом — проявил о вокалисте заботу, от чего тот растаял, как снег под лучами солнца. Он всегда был падок на подобное внимание к своей особе. Еще неделю назад Тетсу казалось, что Хайд нового барабанщика в ряды избранных — своих друзей — не примет никогда. Теперь же Юки, похоже, был в этих рядах одним из первых.
***
- Тетсу, Хидэ умер. Тетсу? Не наш, не Хайд! Хидэ.
- Твою... мать... Кен... Тебя убить мало...
- Тетсу, ты там в порядке?
- Какое в порядке? Я десять лет жизни потерял! Такое выдать! Хиде умер!.. Стоп. Хидэ?
- Дошло, наконец.
- Подожди. Как? Когда? Я же всего неделю назад...
- А я позавчера. Но это было позавчера. Включи телевизор.
- Какой канал?
- Любой. На всех одно и то же.
Тетсу, раздираемый сильной неохотой и жаждой действия, нажал на кнопку пульта. Кен оказался прав — на всех каналах говорили только об одном, смерти бывшего гитариста X Japan. Толпы людей вышли на улицы, девушки плакали, парни пытались что-то ответить на вопросы журналистов.
- Кен? Я не совсем понимаю, тут не передают пока, как он умер?
- Говорят, повесился.
- О, господи.
- Ты посмотри, что творится.
Тетсу не мог этого видеть, но точно знал, что их телевизоры показывают одни и те же кадры тотального хаоса и шока. Хаоса, шока и какого-то странного, дикого, страшного восторга — Япония стоя приветствовала своего первого трагического рок-героя.
- Надо... Черт. Надо соболезнования, надо...
- Тетсу. Им сейчас ничего не надо. Им надо, чтоб их оставили в покое. Сейчас не до профессиональной вежливости и шапочных знакомств.
Кен был абсолютно прав в эту минуту. Тетсу всегда поражало, насколько его взбалмошный и прямолинейный друг умел в некоторых ситуациях проявить исключительное чувство такта.
- Знаешь... Хорошо, что Хайд все-таки имя поменял. Я не суеверен, но такие совпадения никому к черту не нужны.
- Это точно. Знаешь, что я сейчас думаю? Наверное, это очень цинично, но я не могу от этой мысли отделаться. Чикаши ведь прав был. Как-то наперед. Теперь точно у нас конкурентов не осталось. Даже теоретических... Какой кошмар, господи.
Тетсу трясущимися, задубевшими пальцами стер со лба капли ледяной влаги. Кен каким-то образом нащупал его собственные мысли, которые он вот уже несколько минут отчаянно загонял в самый дальний уголок сознания. Его всего передернуло.
- И все-таки надо будет через пару дней послать им наши соболезнования.
- Не стоит. Все равно все на похоронах встретимся. Там и скажем все, что полагается.
От слова «похороны» потемнело в глазах.
***
У них действительно не осталось конкурентов.
Похоронив одного героя, Япония с жадностью и нетерпением ждала появления новых. Они оказались в нужном месте, в нужное время, с нужными песнями. Всего лишь за какой-то год из просто успешной группы они превратились в монстр бэнд, в социальный феномен, в образ жизни. Любой сингл взлетал на вершины чартов в день своего выхода, каждый клип крутили по многу раз в день, каждая песня неминуемо попадала в репертуар караоке. Казалось, они могли позволить себе любую выходку — и они начали позволять, проверять свои возможности. Выпустили три сингла в один день — они заняли первые три строчки Орикона. Выпустили два альбома в один день — две первые строчки национального хит-парада принадлежали им. Их лейбл ликовал всем составом, конкуренты вконец потеряли покой, а молодые группы смотрели на них с трепетом, даже ужасом. Где бы они ни появлялись, собиралась толпа фанатов, любой концертный зал распродавался со скоростью звука, радио- и телестанции дрались до крови за право получить их в эфир. Каких-то полтора года назад Тетсу не исключал, что группе придется исчезнуть. Сомневался, что они смогут собрать Токио Доум. Токио Доум? Теперь они ходили туда, как к себе домой. Только вот Токио Доум уже не дотягивал до их масштабов. И они поехали в беспрецедентный в истории тур — шесть городов, двенадцать концертов, около миллиона зрителей. Даже самые крупные города не могли предоставить им арены, способные вместить такое количество людей, поэтому они устроили национальный тур опен-эйр, устанавливая сцену на гигантских пустырях. Несмотря на то, что билеты продолжали разлетаться с неестественной скоростью, даже полностью распроданные площадки не могли покрыть все затраты. Но их это не волновало — они выкладывали деньги из собственного кармана, приведя этим менеджеров в состояние глубокого шока. Им было все равно. Они были королями сейчас, и они хотели испробовать все, достичь всех возможных вершин, побить все существующие рекорды. Они понимали, что так не могло продолжаться вечно.
Они шли с Хайдом по улице, в сопровождении двух охранников, замаскировавшись под очками, шляпами и шарфами, поминутно вздрагивая и обходя стороной группки юных школьниц. Болтали о чем-то своем, повседневном, когда Хайд вдруг встал, как вкопанный, глядя на двери маленького магазинчика электроники. На них висела огромная вывеска: «Новый диск Ларуку поступил в продажу! Приобретайте у нас!». В этом магазинчике даже не было музыкального отдела.
- Знаешь, Тет-чан... Я думаю, сейчас мы при всем желании не смогли бы зайти в музыкальный магазин и проверить, правильно ли висят наши постеры...
Тетсу весело рассмеялся.
- Ничего, мы с тобой свое отходили. Пусть теперь уже сами магазины беспокоятся, правильно ли они висят.
***
О смерти своей бабушки он узнал где-то посередине записи песен для их двух альбомов, вышедших одновременно. Простой звонок от ее соседки — у них практически не было родственников вблизи, и соседка была главным источником информации о повседневных проблемах старушки, так не любившей грузить своего внука. В принципе, он всегда знал, что рано или поздно это бы произошло. Он обожал свою бабушку, она растила его с малолетства и какое-то время была его миром. Но, утирая ночью со щек слезы, он понимал, что скорбит не столько об утрате любимого человека, сколько о потере части самого себя. Себя того, что был «до». До славы, до признания, до амбиций даже. Себя из детства. Бабушка была как будто связующим звеном между этими двумя мирами, потому что в ее доме ничего не менялось. Не важно, приходил ли он после школы или заскакивал на полчаса между гастролями, он всегда находил ее улыбку, кулинарные программы на экране телевизора и вкусный обед. Это была константа. И теперь она исчезла, разрушив часть его самого. Он бы не сказал, что это было трагедией. Но это надо было пережить.
Вернувшись из Осаки в Токио после похорон, он пошел к Хайду. Он не знал, не смог бы четко сформулировать, почему именно к нему — просто послушался интуицию. Конечно, с тем же Кеном он мог бы обсудить гораздо больше вещей — гитарист, по крайней мере, отлично знал усопшую. Или же съездить к Самми, старому другу, с которым можно было видеться раз в год, всегда находя общий язык. Или даже к Юки, пусть и знакомому с недавних пор, но действительно обладавшему, как он выражался, жизненным опытом. Но он пошел к Хайду. Наверное, потому, что Хайд знал, как надо страдать. Не потому, что сильно страдал сам, об этом Тетсу судить не мог, но потому, что не пропускал страдание через себя, как большинство, а предпочитал в нем бурлить, перерабатывая и раскладывая по полочкам. Иначе он просто бы не писал такие тексты, это было его природное призвание поэта. И Тетсу был уверен, что именно в разговоре с ним найдет душевное равновесие.
Хайд открыл сразу, как будто ждал.
- Я знал, что ты придешь ко мне. Проходи. Я даже уже все приготовил.
Тетсу не совсем понял, что именно вокалист имел в виду, но спрашивать не стал. Он не бывал у Хайда дома со времен того ужасного разговора об уходе Сакуры. Как-то не доводилось. С тех пор певец успел переехать в шикарную квартиру в два яруса, обставленную с безупречным вкусом. Огромные окна в пол и всю стену выходили на Фудзияму, а внизу мелким бисером были рассыпаны огни ночного города. Но, несмотря на смену жилья, атмосфера была все та же — приглушенный свет от свечей, пустая птичья клетка под потолком и дубовая мебель. Некоторые вещи никогда не менялись.
На столе возле дивана и двух кресел уже стояла свеча, бутылка саке и две рюмки — Хайд действительно его ждал. Молча устроившись в кресле, вокалист разлил прозрачную холодную жидкость по рюмкам. Выпив, какое-то время они просидели в молчании. Хайд заговорил первым.
- Что я могу для тебя сделать?
Просто так, никаких слов соболезнований, сопереживаний, сожалений. Ничего лишнего, ничего ненужного или лживого. Тетсу благодарно улыбнулся.
- Многое. Ты можешь сделать для меня очень многое. - Он достал из кармана аудио-кассету. - Это «Pieces». Она только появилась, но я знаю, что она будет потрясающей. Я хочу, чтобы ты написал для нее стихи. Определенного содержания. Сейчас, здесь. Я хочу, чтоб ты облек мои чувства в слова. Чувства, которые я тебе попытаюсь объяснить, в стихи, которые поймет каждый. Я хочу, чтоб мы сняли на нее клип. И я хочу, чтоб в этом клипе ты меня убил.
Во взгляде Хайда, неотрывно смотревшем все это время ему в глаза, появилось что-то, от чего Тетсу показалось, будто его вены превратились в оголенные провода. Это было очень странное ощущение, все чаще появлявшееся у него в присутствии вокалиста. Иногда на сцене. Иногда в разговоре. Со временем он начал понимать, что то, что он когда-то по молодости принял за харизму, на самом деле было гораздо большим. Хайд обладал особой энергетической аурой — магнитным биополем, которое неминуемо поглощало внимание и эмоции попадавших в зону его действия людей. Возможно, Тетсу был особенно восприимчив, но иногда ему казалось, что в некоторых ситуациях, когда вокалист испытывал сильные чувства, ему от него передавались заряды этой энергии. Волосы на загривке приподнимались, в пальцах появлялось покалывание, а кончик носа леденел. Он сам не способен был испытывать эмоции такой силы, и он не знал никого, кто был бы способен. В такие минуты от Хайда веяло энергетикой. Поэтому он и на сцене мог достучаться до каждого отдельного зрителя — во время концертов концентрация этой энергии просто зашкаливала. В этих ощущениях было мало приятного, на самом деле, — все существо охватывало метущееся беспокойство, хотелось куда-то бежать, что-то искать, кого-то звать. У басиста это проходило очень быстро — пара секунд, и связь исчезала. Но она всегда оставляла после себя одну и ту же мысль: «И он так живет постоянно. Он так чувствует постоянно». Эта мысль его пугала. Вот и сейчас искорка отскочила от мужчины напротив, пробежала по его собственным венам и погасла, а мысль осталась.
- Убить? - Голос Хайда, вопреки выражению глаз, был абсолютно спокоен.
- Именно.
Нет, он не был одержим идеей смерти. Он был далек от этого. Но ему хотелось умереть в кадре, отпустив через видеопленку то, что ему не принадлежало больше с той минуты, как он узнал о кончине бабушки. Хайд должен был понять.
- Я думал, из нас всех игры в смерть привлекают только меня.
- Не волнуйся. Это так и останется твоей прерогативой. Я не хочу играть. Я хочу пережить. Сделаешь?
- Да. Только, Тетсу?.. Можно просьбу?
- Само собой.
- Я тебя заколю. В спину.
Тетсу вздрогнул. Это не могло быть случайностью, у Хайда ничего не бывало случайно. Он явно хотел этим что-то сказать, но басист сейчас был не в том состоянии, чтобы проводить глубинный анализ поведения своего друга. Вздохнув, он ответил на выжидающий взгляд черных глаз:
- Ну, если тебе уж так не терпится ударить меня в спину, пожалуйста. Только я тебя прошу, постарайся с первого дубля, ладно? Не думаю, что для меня в этом процессе будет много приятного.
- Не переживай, - Хайд усмехнулся одними уголками губ и сверкнул глазами, - я сделаю все, что в моих силах.