- Я никогда. Никогда. Никогда на запомню эти дурацкие движения!
Своим истеричным воплем Кен выразил их общую мысль — видео для нового сингла «Stay Away» грозило никогда не быть снятым. Тетсу не помнил, в чью светлую голову пришла гениальная мысль вставить в него забавную хореографию, но идею радостно поддержали все. Это было бы приятной сменой имиджа — они были слишком серьезные последние пару лет. Тетсу даже порой казалось, что от них веяло пессимизмом. Поэтому веселые танцы были очень к месту. Так они думали ровно до того момента, пока не приступили к, собственно, репетициям. Хайд был единственным, кто, похоже, не имел никаких проблем. Он быстро и легко заучивал непростые движения и мог достаточно пластично воплотить их перед камерой. На закономерный вопрос, откуда такие навыки, он сослался на опыт работы в баре своих родителей, где ему частенько выпадало организовывать для клиентов всевозможные вечеринки и празднетства. Все согласились, что опыт оказался крайне полезным. Остальным же не оставалось ничего, кроме как по-черному завидовать вокалисту и насиловать себя в тщетных попытках выглядеть так же уверенно. Режиссер уже предлагал пару раз переменить тактику и вырезать танцы, но никто из них не решился согласиться, чтобы не ударить лицом в грязь, мужественно продолжая репетировать сутки напролет. Хайд, поначалу с энтузиазмом пытавшийся им помочь, теперь только бродил кругами вокруг съемочной площадки и мрачнел с каждым часом.
- Боже мой, но в этом же нет ничего сложного! То есть, есть, конечно, я понимаю. Но ничего непреодолимого. И Тетсу, ты опять спутал лево и право.
- Да, Хайдо-чан, я заметил. - Тетсу метнул в него сердитый взгляд. Хайд, тяжело вздохнув, ретировался.
Но, несмотря на все трудности, им было весело. Они буквально силой заставили себя немного расслабиться, отнестись к взметнувшейся ввысь карьере не как к ответственности, а как к удовольствию. Записывая новый альбом, они отчаянно пытались звучать более взросло, матеро. Но в итоге, оценивая результат, они пришли к выводу, что альбом звучал тяжело, он довлел над слушателем, пригибая его к земле, а не окрыляя. В этом был свой шарм, но мрачность надо было немного развеять. И сейчас они веселились от души. Тетсу не обсуждал это с друзьями, но в глубине души был счастлив, что, несмотря на феноменальный успех и пристальное внимание публики, они все еще не боялись ни экспериментировать, ни казаться смешными.
В итоге, клип, конечно, смонтировали — их танцевальные потуги режиссера не удовлетворили. Просмотрев конечный результат, они долго хохотали до слез, толкаясь и тыча пальцами в экран. В какой-то момент Хайд встал и вышел из комнаты. Похлопав по плечу рыдавшего Кена и случайно наступив на ногу хихикавшему Юки, Тетсу последовал за ним. Вокалист стоял возле окна и медленно курил, выпуская струи дыма в открытую форточку.
- Хайдо-чан, ты доволен результатом?
- Да, получилось забавно. - Он не обернулся.
- Все нормально?
- Да, все хорошо.
- Что-то мне не кажется, что мысль о туре тебя радует. Ты все время мрачный.
- Нет, не особо, если честно. К тому же, ты мне когда-то говорил, что мы никогда больше не поедем в клубный тур.
Им показалось это хорошей идей — после сумасшедшего по своим масштабам Grand Cross тура выступления в небольших клубах были одновременно и испытанием, и свободой. Хайд в начале, вроде, не возражал.
- Ты же не был против.
- Не был, но сейчас я совсем не хочу ехать.
- Слушай, сейчас...
- Уже поздно, я понимаю. Ты просто спросил, я ответил.
Резкость и печаль, так же как и бездумная веселость каких-то десять минут назад, беспокоили Тетсу. Хайд вел себя странно. Но пытаться выпытать было бесполезно — если Тетсу и понял что-то за все годы общения с ним, так это одно: Хайда невозможно было заставить рассказать то, что он хотел скрыть.
- Ну, что же. Уже ничего не изменишь, так что советую тебе ситуацию переосмыслить и попытаться радоваться тому, что есть.
Хайд посмотрел на него так, что Тетсу без слов понял, куда он мог отправляться со своими советами. Пожав плечами, он вернулся в комнату, оставив вокалиста наедине с видом из окна.

***

Хайд сидел на гримерном столе, облокотившись прямо на зеркало, подсвеченный со всех сторон лампочками, и, запрокинув голову, выкуривал сигарету за сигаретой. Погоняв дым во рту, он медленно и задумчиво выпускал струю в направлении потолка, делая долгие паузы между затяжками.
Не обращая на него внимания, Кен, полулежа в гигантском кресле, со скучающим выражением лица листал последний выпуск Playboy, периодически отпуская краткие комментарии в телефонную трубку, с которой он общался вот уже больше часа. Юки, в гигантских наушниках, расположился напротив него на диване и, закрыв глаза, не реагировал ни на какие раздражители.
Тетсу положил пальцы на гриф бас-гитары. Обычно, прикосновение к дорогому сердцу инструменту настраивало его на медитативный лад, успокаивая и давая ощущение целостности. Но сейчас это не помогло. Даже наоборот, проведя пальцами по верхней струне и поморщившись от резкого звука, он почувствовал, как остатки нервов разбиваются вдребезги. Впервые в жизни он не хотел идти на сцену. Впервые в жизни он был рад, что вечерний концерт был последним в туре.
Отложив бас на диван рядом с собой и хрустнув пальцами, он встал и, навернув пару кругов по комнате, подошел к так и не поменявшему ни позу, ни занятие Хайду. И застыл перед ним, не зная, что сказать. На уровне подсознания промелькнула мысль, что раньше он всегда знал, что сказать, когда ему было нужно вывести Хайда на разговор. Но это было раньше. Теперь он только и мог, что ждать. Вокалист, кожей почувствовав чье-то вторжение в его личное пространство, подчеркнуто медленно поднял ресницы и глянул на него прищуренными, томно-наглыми глазами. Голубыми. Он уже успел вставить линзы, за которыми традиционно для этого тура прятал свою душу.
- Тетсу-кун? Ты хочешь что-то спросить?
Голос такой, будто он говорил «Тетсу-кун. Не мог бы ты отвалить, пожалуйста?». С некоторых пор перед концертами он начал уходить в себя и становился невыносим. Тетсу решил сделать вид, что не заметил его тона.
- Хотел попросить. Постараться сегодня.
- Я что, даю повод для таких просьб?
Удивленно приподнял брови. Сама невинность.
- Я, конечно, не считаю себя в праве тебе указывать, но последние три концерта ты провел отвратно.
- Серьезно? Я не заметил.
- Ты вообще много чего не замечаешь в последнее время.
- Я устал, Тетсу. Кажется, ты забыл, что петь — это непросто.
- Мы все устали. И, нет, я не забыл, как непросто петь. И тем не менее. Фанаты имеют право на хорошее шоу.
- Да уж, им точно все равно, как мы себя чувствуем.
- А тебе, кажется, все равно, как себя чувствуют они. А, между прочим, без них ты бы тут сейчас не сидел в дизайнерских шмотках и не курил дорогущие сигареты. - Тетсу знал, что этого лучше было не говорить, но, черт возьми, он тоже устал.
- Это правда. Но нам бы хватило и продаж последнего диска, ехать в тур было совершенно необязательно.
- Когда ты в последний раз контракт наш перечитывал? В нем, на случай, если ты вдруг забыл, черным по белому написано: альбом — тур. Ты тоже на это согласился.
- Ты нас убедил.
- Ты считаешь, что я ошибся? - Это был прямой вызов. Еще никогда его решения не оспаривались и не критиковались. Тем более, что именно это решение они принимали вместе. И если Хайд хочет скандала, он его получит. Может, хоть это его встряхнет и выведет из состояния самовлюбленной депрессии. Надежда не была оправдана: Хайд тут же сдал назад.
- Нет, я этого не говорил, и не скажу, потому что не придерживаюсь такой точки зрения. Я просто устал, Тетсу. От всего.
Тетсу судорожно втянул в себя воздух. Раздражение испарилось в ту же секунду, как взгляд Хайда из циничного превратился в грустный. Они все еще имели на него поразительное влияние, эти взгляды. И он все еще не мог по-настоящему злиться на него.
- Я понимаю, Хиде. Мы все устали, правда. Тебе тяжелее всех, никто с этим не спорит. Я только прошу тебя выложиться сегодня. Мы записываем концерт, мы его продавать будем, ты же понимаешь, он должен быть идеальным. Ну, или хотя бы максимально приближенным к иде...
- Я знаю, - резко перебил певец. Слишком резко, как от мухи отмахнулся. Раздражение снова показало свои клыки.
- Ну, раз знаешь, я на тебя рассчитываю. - Тетсу уже собирался выйти из комнаты и прогуляться по коридорам в надежде успокоить расшалившиеся нервы, когда его догнал голос Хайда.
- Жаль, зря все это.
Тетсу обернулся, вопросительно приподняв правую бровь. Хайд нарочито медленно слез с насиженного места и, достав из пачки очередную сигарету и взяв со столика зажигалку, двинулся в сторону выхода, мимо басиста.
- Пойду, прогуляюсь.
- Ну-ка, подожди. - Тетсу поймал его за локоть. - Что значит зря?
- Будто ты не понимаешь. - Хайд посмотрел на него с какой-то дикой смесью невинности и издевки. Он таким взглядам научился недавно и доводил ими Тетсу до бешенства.
- Боюсь, ты преувеличиваешь мои телепатические способности. Так что потрудись объяснить.
Хайд глубоко вздохнул, на секунду прикрыв глаза, и посмотрел на него уже спокойно и серьезно.
- Ты же отлично знаешь: это потолок. Ну, чего еще мы сможем добиться? Распродадим Токио Доум еще пару сотен раз. И?
- Ты так говоришь, будто каждая японская группа легко распродаст Токио Доум пару сотен раз.
- Знаешь, ты можешь говорить что угодно, но я-то знаю твои амбиции. И ты мои — тоже. Мы думали, что после Grand Cross сможем все, а на самом деле мы сейчас его даже и не повторили бы. Мы уже на спаде, и не вздумай со мной спорить, потому что я знаю, что ты думаешь о том же.
Тетсу быстро глянул в сторону и с облегчением отметил про себя, что ни Кен, ни Юки их не слышали: гитарист все еще говорил по телефону, листая журнал, а ударник полностью погрузился в музыку.
- Зачем же спорить? В чем-то ты прав. На данный момент. Но в этом нет ничего удивительного — после взлета всегда идет спад. Я думал, ты понимаешь, что таковы законы шоу-бизнеса и психология поклонников. Но, на мой взгляд, в нас еще полно потенциала.
- Я не знаю, как в вас, а в себе я его особо не чувствую. До легендарного статуса я лично не дотяну, в этом ты просчитался. А со мной и вся группа.
- Группа до него уже дотянула. И спорить с этим бессмысленно. И ни черта я не просчитался, потому что если у тебя и есть проблема, так это твоя депрессия. Из-за которой у меня тоже скоро начнется такая же.
- Это не у меня депрессия, это твой природный оптимизм не дает тебе признать очевидное.
- Знаешь, - Тетсу слегка склонил голову, прищурившись, - это даже забавно, как сильно ты стремишься к статусу легенды, при этом убеждая себя, что тебе не дано. Серьезно. Со стороны это выглядит так, будто ты просто напрашиваешься на похвалу.
Этого тоже не стоило говорить. Но подбирать слова уже надоело — в конце концов, от нелицеприятной правды всегда меньше вреда, чем от подхалимской лжи. Хайд резко побледнел и тоже сощурился. Наверное, они сейчас были похожи на двух выясняющих отношения котов.
- Правда? Очень печально, что ты так превратно меня понял. А может, ты и прав в чем-то, - эти слова он произнес, почти шипя, - может, я и напрашиваюсь на похвалу. Так, на подсознании. А знаешь, почему ты меня не хвалишь? Потому что я прав — во мне нет той харизмы, благодаря которой можно было хотя бы выйти на уровень мировой звезды.
- Ах, вот оно что. Мировой звезды. Ты так бредишь Западом? Никуда он от тебя не денется. С твоей-то упертостью.
- Зачем я Западу? У них свои есть. На уровень Курта Кобейнаили Джима Моррисона я никогда не выйду, а мимолетное признание молоденьких девушек мне не сильно интересно.
- Ты б еще Элвиса вспомнил, вот уж у кого и харизма, и успех были. Только вот незадача: все они умерли давно. А с мертвыми вообще сложно конкурировать.
- Думаешь, если я умру, слава придет? Какое интересное предложение, надо...
Договорить Хайд не успел — Тетсу со всей дури ударил его раскрытой ладонью по лицу. И с удовлетворением пронаблюдал, как вокалист отлетел метра на два, рухнув на журнальный столик. Боковым зрением он отметил, что справа от него из кресла вскочил Кен, уронив при этом журнал, а слева Юки резко стянул с головы наушники. Но это его сейчас мало интересовало. От ярости по телу пошли волны силы, одновременно пьянящие и пугающие. На какую-то долю секунды он замер, не совсем представляя, что делать дальше, а затем Хайд пошевелился на столе, пытаясь перевернуться. Неуверенность мгновенно исчезла: в два шага преодолев разделявшее их расстояние, Тетсу схватил его за ворот белой концертной шубы и со всей силы встряхнул.
- Как ты смеешь, подонок? Как ты, твою мать, смеешь говорить такое мне? Мне! - Голос, казалось, был вовсе и не его, так он исказился, но это было даже к лучшему. Хайд сказал непростительную вещь. - Я тебя спрашиваю, мерзавец, как ты посмел?!
Хайд молчал. Не предпринял ни малейшей попытки вырваться, ответить, ударить в ответ — ничего. Тетсу взбесился еще больше, хоть это и казалось невозможным. Он почувствовал, как на правом плече повис подскочивший к ним Кен. Тетсу подсознательно ждал этого, поэтому на гитариста его ярость не перекинулась — тот вел себя адекватно ситуации. Басист просто отпихнул его в сторону. Рассчитать силы он не смог — Кен от толчка не удержался на ногах и рухнул в кресло, но это было неважно сейчас. Все его внимание сфокусировалось на голубых глазах перед его носом.
- Скажи что-нибудь. Немедленно. Или я тебя убью к черту.
- Прости.
- Что? - Либо он не был в состоянии воспринимать звуковые сигналы, либо Хайд сказал самое неожиданное из всего возможного.
- Прости меня, пожалуйста. Я не имел права так говорить. Прости. - В его голосе было искреннее сожаление. Он выглядел подавленным и удивленным. Но при этом живым. По-настоящему живым, каким не был уже несколько месяцев. От этой фразы ярость и обида моментально улетучились.
- Тетсу, пожалуйста, пусти его. - Тихий голос Кена над правым ухом отрезвлял и утешал одновременно. - Пусти. Отпусти.
Тяжело дыша, Тетсу, наконец, разжал пальцы и позволил гитаристу оттянуть себя в сторону и усадить в кресло. В голове помутилось; как в тумане он пронаблюдал за Кеном, который вернулся к Хайду и теперь потирал его плечи, тихо спрашивая, все ли с ним в порядке. Певец, тоже задыхающийся, уверенно кивал. Пришедший в себя Юки наконец-то встал и, взяв вокалиста под руку, потащил его в коридор, чуть не столкнувшись в проеме двери с ассистентом. Ничего не подозревающий паренек сообщил, что до выхода осталось двадцать пять минут. Кен, исчезнувший на пару секунд из его поля зрения, сел напротив него на стул и ткнул в руки холодный тяжелый стакан.
- Ты пей, давай. Это виски.
- Ты же знаешь, я не люблю виски.
- Знаю, но сейчас это неважно. Тебе еще на сцену.
- Черт, Кен. Ты можешь представить, что я туда не хочу идти?
- Могу.
- Ты тоже не хочешь? - Тетсу все же заставил себя проглотить мерзкую жидкость.
- Хочу. Я всегда хочу на сцену. Но я могу тебя понять. Что он тебе сказал?
- Кошмар какой. Поверить не могу, что я его ударил.
- Да ладно, брось. Подумаешь.
- Ты издеваешься? Я в последний раз лет в десять дрался. Совсем голову потерял.
- Так что он такого сказал-то?
- Да ничего особенного.
- И избил ты его тоже за ничего особенного? Не ври мне, а?
- Да какая разница, что он сказал? Все равно я повел себя ужасно. - Осознание собственного поступка накатило в полной мере — совесть забила тревогу.
- Что значит, какая разница? Он иногда такое ляпнуть может, что я вообще удивляюсь, что он до сих пор еще жив.
- Да, правда, ничего такого. Просто он очень метко попал в больную точку.
- Ладно, не говори. Только послушай моего совета — не грызи себя. Ничего жуткого не произошло. Подумаешь, врезал. Это вообще неудивительно. Я тебе вот что скажу. Хайд — он форменный эгоист. Нет, ты не подумай, он мой друг, он мне дорог, он классный парень... - Кен сделал короткую паузу, - периодически, да. Но он эгоист. Живет для себя и в себе. К тому же, он немного того, точно тебе говорю. Так что лучше тебе на него не злиться, только нервы себе испортишь. И на слова его не злись, бесполезно. Ударил, значит, было за что. А сейчас, расслабься. - Кен снова ненадолго умолк и задумчиво добавил. - В последнее время он вообще как с цепи сорвался. Даже хорошо, что тур заканчивается.
- И не говори. Дожить бы.
- Ладно. Ты в порядке? Выступать хоть сможешь?
- Да, конечно. Я уже успокоился. И начинаю чувствовать себя жутко виноватым, если честно.
- Прекрати это. Вмазал и вмазал. Он давно нарывался.
- Иногда я завидую твоему подходу к жизни. – Тетсу мягко улыбнулся. - Ладно, пошли. Скоро на сцену.
Выйдя из тихой гримерки в коридор, ведущий к сцене, Тетсу смог, наконец, привести себя в чувства. Он спокойно дал традиционное наставление на концерт, не подав виду, что что-то не так. Прокрутил в голове несколько особо сложных партий, взял в руки бас-гитару, провел пальцами по струнам. Поднимаясь по лестнице, он признался себе, что все-таки лукавил, когда говорил, что не хочет выходить на сцену. Сейчас, чувствуя несущийся по венам адреналин, он не просто хотел, он жаждал увидеть перед собой тысячи восторженных лиц. Он не знал ничего, что могло бы сравниться по остроте ощущений с живым выступлением. Недаром со сцены добровольно почти никто не уходил — это был настоящий наркотик.
Конечно же, инцидент в гримерке не прошел бесследно. Замелькавший перед глазами резкий свет от прожекторов заставил снова почувствовать ярость. Не направленную на Хайда лично или на его слова, а абстрактную и будоражащую. И, судя по всему, в ярости был не он один. Юки чуть не сломал установку, к полному восторгу всего зала. Кен пытал свою гитару с особой изощренностью. Хайд был вообще бешенный, метал дикие взгляды, швырял микрофонные стойки и впервые в жизни кричал со сцены «Fuck off!». К середине концерта адреналин и ярость дошли до такого уровня, что Тетсу, тоже впервые в жизни, разбил свою любимую синюю бас-гитару. Если бы его спросили, зачем он это сделал, он не смог бы ответить. Он всегда считал разбитые инструменты прерогативой взбалмошных гитаристов, а не уравновешенных басистов. Поскольку Кен никогда не впадал на сцене в безумие, их фанаты были до сегодняшнего вечера лишены этого зрелища. Но сегодня на него нашло что-то непонятное, и он кинул несчастный инструмент об пол. Почувствовав, что пар вышел еще не полностью, он не без удовольствия повторил процедуру. Восхищенный рев зала его чуть не оглушил. Глубоко удовлетворенный, он поднял многострадальную гитару и швырнул ее в сторону первых рядов.
Когда, в конце концерта, он выпустил в зал весь арсенал традиционных бананов и нетрадиционных овощей и ушел за сцену, остальные участники уже успели переодеться. Хайд сидел в кресле и сосредоточено курил. Увидев входящего басиста, он замер и внимательно на него посмотрел. Набрав в грудь воздуха, Тетсу подошел вплотную.
- Спасибо. Сегодня ты пел очень хорошо. Концерт, на мой взгляд, получился отличным.
- Спасибо. - Певец продолжал неотрывно смотреть ему в глаза. Не вопросительно, но выжидающе. Тетсу оглянулся — Юки и Кен усиленно делали вид, что не обращают на них никакого внимания.
- Хиде, я не буду просить прощения за произошедшее, потому что то, что ты сказал, меня очень сильно задело. Я не имел права поднимать на тебя руку, но я тоже человек, ты должен понимать. - Хайд медленно кивнул. - Но твои извинения я принимаю и считаю инцидент полностью исчерпанным. Ты согласен?
Вокалист снова кивнул, на секунду прикрыв глаза. Тетсу положил ладонь ему на плечо и наклонился максимально близко к его лицу, вглядываясь в голубую глубину.
- А что касается нашего разговора, то вот, что я тебе скажу — ты слишком принципиален в своих требованиях к себе. Перестань себя с кем-то сравнивать. Ты не обычный, ты не просто фронтмен или вокалист. Ты не просто один из. И в глубине души ты и сам это прекрасно знаешь. Иначе ты бы этим не занимался, уж я-то тебя знаю. Так что перестань портить нервы себе, мне и всем окружающим, я тебя прошу. Все, я все сказал. Дальше твое дело.
Хайд так ничего и не ответил, просто кивнул еще раз одними ресницами. Тетсу очень четко понял, что его слова не возымели того действия, на которое он надеялся. Пожав плечами, он вышел из комнаты.

***

- Хайдо-чан, послушай, песня, конечно, хорошая, но, ты понимаешь, она несколько... чересчур мрачная. Для сборника лучших вещей. - Кен говорил медленно и вкрадчиво, явно подбирая слова с большой осторожностью. Это не помогло — Хайд посмотрел на него с обидой и огорчением.
- Нет, не понимаю. Она замечательна. Она мне очень дорога. Пожалуйста, Кен-чан, подумай еще. Послушай еще разок. - Он с печальным видом отошел к окну курить.
Тетсу тихо фыркнул — с таким упрямством сложно было спорить. Сидящий напротив него Юки криво усмехнулся.
Они собирались выпустить сборник лучших вещей, добавив на диск одну новую песню. Кандидатки было три — от Тетсу, Кена и Хайда. В принципе, ни он сам, ни гитарист не имели ничего против песни вокалиста, но она и вправду была очень мрачной. Это если сказать мягко. Про себя Тетсу окрестил ее «гимном предсуицидальной депрессии». Выпускать такую песню в качестве бонуса к best of было как-то неправильно. Но Хайд настаивал. Обычно, выбор песен не был большой проблемой, все решалось путем голосования, демократия в лучшем виде. Но иногда автор намекал, что какая-то конкретная вещь очень дорога ему, и тогда они записывали ее, даже если остальным она не нравилась. Это было проявлением уважения друг к другу, и они старались не злоупотреблять этой традицией. Однако сейчас случай был особенный, песня должна была символизировать будущее коллектива. И трек Хайда обрисовывал это будущее в крайне темный тонах. И, тем не менее, вокалист практически умолял ее записать. Никакие уговоры оставить ее до следующего альбома или выпустить независимым синглом его не убеждали — он хотел видеть ее именно на сборнике. Ситуация приобретала конфликтный характер. Тетсу и Юки уже даже согласились, но Кен упорствовал. Он все еще надеялся на здравый смысл и логику вокалиста, почему-то искренне веря, что они у последнего имелись. Они вот уже три дня наблюдали, как Кен и Хайд друг друга уламывают, и сцены эти порядком надоели. Поймав гитариста за рукав, Тетсу заставил его опуститься рядом с собой на диван.
- Кен-чан, ну, черт с ним, а? Ну, давай запишем ее. Красивая ж песня.
- Причем здесь это? Под нее только вешаться!
- Я знаю. Но ты же видишь, он со своего не сдвинется.
- Сдвинется. Если ты скажешь...
- Перестань. Я не собираюсь ни на кого давить по таким пустякам.
- Угу. Сейчас ты давишь на меня. - Кен нагло ухмыльнулся. Тетсу закатил глаза.
- Прекрати это, ну?
- У меня идея. - Оба глянули на вышедшего из медитации Юки. - Что, если мы запишем ее с каким-нибудь оркестром? Я думаю, если найти аранжировщика получше, то из нее можно будет сделать что-то нормальное. То есть, мрачной она все равно останется, но хоть не будет навевать мысли об апокалипсисе.
- А, кстати, хорошая мысль. - Тетсу, вскинув брови, глянул на Кена. Гитарист, пошевелив губами, утвердительно кивнул.
- Думаешь, он согласится?
- Сейчас спросим. Хайдо-чан?
Вокалист, все это время не отрывавшийся от вида из окна, обернулся и направил на них бесконечно печальный взор темных глаз.
- Ты не против, если мы запишем песню с оркестром?
- Мою?
- Ну, да.
Хайд широко улыбнулся — вещь редкая в последнее время.
- А можно с Лондонским Симфоническим? У меня там пара знакомых.
- Опять в Лондон поедем?
- Нет, если вы против...
- Нет. - Кажется, они сказали это хором. Они потратили уже столько времени на обсуждения, что были готовы лететь для записи хоть на Марс.

***

Тетсу не мог отделаться от странного ощущения дежавю. Лондон. Серый город. Серое небо. Серые воды Темзы. С момента их прошлого приезда сюда прошли годы, их мир изменился почти до неузнаваемости, а здесь все было по-прежнему. Как будто они прокатились на машине времени. Они снова бродили по улицам без всякой опасности быть узнанными. Снова сняли одну квартиру на всех. Снова с трудом заказывали еду в ресторанах, хотя, к чести Хайда, надо было отметить его приличное продвижение в языке. Тетсу даже сходил на домашний матч Челси с Эвертоном, как и тогда. Правда, счет был другой, к счастью, а то басист не смог бы спокойно спать от таких совпадений.
У Хайда действительно обнаружились приличные связи в знаменитом Лондонском Симфоническом Оркестре. Они были поражены — никто из них и не подозревал, что вокалист периодически ездил в Англию и был знаком с большим количеством людей из местного шоу-бизнеса. Когда он это успевал, осталось загадкой. Так же, как и то, почему вокалист делал это тайком. Они записали эту песню, «Anemone». Оркестр и вправду немного спас положение, но, прослушивая готовый трек, Тетсу не мог отделаться от ощущения беспокойства. Он не стал врать себе — он не хотел бы, чтобы она была в репертуаре его группы. И он не хотел бы, чтобы Хайд еще писал такие вещи. Это не предвещало ничего хорошего.


***

- Тетсу. Я хочу уйти из Ларуку.
Басист стоял лицом к окну — погода, казалось, сошла с ума. Он давно не помнил такого ненастья. Весь день Токио тонул в ливне, ветер рвал ветви деревьев, а периодические раскаты грома разносились по окрестностям как гонг. Вчера он планировал пойти с парой друзей к морю, но встречу пришлось отменить. Дождь был такой силы, что ночной город в огнях превратился в одно сплошное марево. В трубке тоже был дождь. И рокот автомобильных моторов. Его осенило:
- Хиде, ты что, на улице? Ты звонишь из автомата?
- Что? А. Да. В Уэно .
- В такую погоду?
- Тетсу, господи, о чем ты говоришь? Я хочу уйти, понимаешь? Из группы.
Нет, он не ошибся в первый раз — Хайд действительно это сказал. Он подозревал, он опасался, он ждал. Он строил планы, стратегию разговора. Так, на всякий случай. А сейчас он чувствовал себя абсолютно беспомощным, как лыжник, замирающий при виде снежной лавины на последние несколько секунд его жизни. Ему нужно было время. День, час, хоть минута. Подумать, взвесить, подобрать слова. Время, время. Что он мог сказать сейчас?
- Тетсу, почему ты молчишь? Скажи что-нибудь. Пожалуйста.
Значит, ему все еще нужен его ответ. Значит, он все еще сомневается. Просит совета, как ударить более эффективно — под левую лопатку или в печень?
- Я молчу, потому что не знаю, что сказать. Ты звонишь мне по телефону и сообщаешь такую новость. Ты даже не считаешь нужным, после десяти лет, сказать мне это в лицо. Что я могу на это сказать?
- Зачем ты так?
- Как, так?
- Ты думаешь, мне просто? - Глухой, простуженный голос дрогнул.
- Я не знаю. Я никогда не говорил ничего подобного.
На другом конце провода раздался какой-то странный звук, полувсхлип-полусмешок. Тетсу отчетливо слышал сбитое дыхание, сплетающееся со звуком дождя в монотонную мелодию.
- Можно... Можно я приеду к тебе? Сейчас?
Тетсу снова вспомнил, как дышать. Душивший ком в горле вдруг бесследно исчез — у него появилось время. Немного, но все же.
- Я жду тебя. - Он первым положил трубку. Чтобы Хайд не успел забрать свои слова обратно. Если он не придет теперь, это будет целиком на его совести.
От Уэно до его квартиры было двадцать минут пешего хода. Хайд шел полтора часа. От неудобной позы — скрючившись на подоконнике — ныла спина. Он не знал, почему сидит так, в темноте, всматриваясь в причудливые узоры, нарисованные каплями на стекле. При желании в них можно было увидеть целую жизнь. От резкого звонка в дверь он вздрогнул так сильно, что чуть не упал на пол. Он почти забыл, чего ждет.
- Ты шел от Уэно?
Хайд, стоявший на пороге, казалось, на сто процентов состоял из воды. Вода ручьями текла с его распахнутого на груди пальто, с длинных волос, даже с ресниц. Капли текли по лицу, почти как слезы. Только глаза были сухими. Совершенно сухими.
- Да. Я давно пришел. Но у тебя в окнах не горел свет, и я подумал, ты спишь. Глупо, конечно, ты ведь сказал, что ждешь... Но я не решался.
В дальнем уголке сознания промелькнула мысль о романтичности такой ситуации — стоять под окнами битый час под проливным дождем, боясь разбудить. Это даже можно было принять за заботу. А можно было и за трусость. Тетсу не смог сделать выбор.
- Можно я войду? Или ты хочешь здесь разговаривать?
- Нет. Просто я уже перестал тебя ждать, поэтому сейчас немного растерялся. Заходи. И стой в коридоре. И раздевайся. Полностью.
- В каком смысле? - Хайд посмотрел на него чуть ли ни с ужасом. Наверное, решил, что он рехнулся.
- В прямом. Мне совсем не улыбается хоронить тебя после твоей скоропостижной кончины, вызванной осложнениями после простуды. Я уже молчу, что мне жаль моих ковров и мебель. Я принесу тебе твои вещи.
- Мои?
- Да. Твоя сумка каким-то образом затесалась в мой багаж.
Не дожидаясь ответа, он принес вещи и ушел ждать в комнату. Подошел к мини-бару, осмотрел его содержимое и взял тяжелую бутыль с виски. Он ненавидел виски. Хайд тоже ненавидел виски. То, что надо.
Вокалист беззвучно вошел в гостиную, озираясь по сторонам. Кивнул на приглашающий жест Тетсу и сел в кресло. Бросил на стакан и бутыль быстрый взгляд и отрицательно помотал головой. Тетсу отвел взгляд от его лица, уставившись на его отражение в темном стекле журнального столика. И с ужасом отметил, что отражение выглядело куда более здоровым, а главное, знакомым, чем реальный его прототип, сидевший напротив.
- Итак?
Хайд набрал полную грудь воздуха.
- Тетсу. Я, правда, хочу уйти.
- Почему?
- Почему?
- Да, почему? Или ты просто проснулся с мыслью «это было бы забавно, почему не попробовать»?
- Нет. Нет, конечно, нет. Я... Я не знаю. Мне надо что-то изменить, понимаешь? Я не могу больше делать вид, что... - Он умолк. Выждав секунд десять, Тетсу решил дать понять, что уклончивые ответы его сегодня не устроят.
- Делать вид, что что?
- Что я счастлив, выступая с Ларуку.
- А ты не счастлив?
Хайд поднял, наконец, на него глаза — черные, усталые, безрадостные. Ответ был не нужен.
- Ну что же, Хиде, если это так, если ты считаешь, что так будет лучше, то, значит, так и будет.
- То есть, ты согласен принять мое решение?
- Боже мой, Хиде-чан, мы же взрослые люди. Как я могу не принять твое решение? Приковать тебя цепями?
- Ты... Ты можешь вычеркнуть меня из своей жизни.
Тетсу на секунду подумал, что ослышался. Но нет, Хайд говорил серьезно, даже с надрывом. Казалось, он и вправду опасался такого развития их отношений. Тетсу сморгнул.
- Не вычеркну.
- Серьезно? Это ведь предательство. А с предателями ты расправляешься безжалостно.
- Это не предательство. К тому же... - Он позволил Хайду закончить за себя.
- У тебя есть конструктивное предложение?
- Именно.
Хайд криво, вымучено усмехнулся.
- И?
- Хиатус. Возьмем паузу, отдохнем пару лет, переключим внимание на другие проекты, быть может, или вовсе забросим все и просто отдохнем. Я думаю, Кен с Юки не будут против. А потом, если через пару лет ты придешь ко мне и скажешь, что все еще хочешь уйти, мы так и сделаем.
- Ты и вправду пойдешь на это? На развал твоей группы?
- Естественно. Я же, кажется, не раз уже говорил, что без тебя Ларуку не будет. Сколько раз еще я должен это повторить, чтоб ты, наконец, понял?
- Ты мне не простишь. Ты все-таки мне не простишь. Не спорь! - Он протестующе поднял руку, увидев, как Тетсу открывает рот. - Я согласен. Ты все правильно продумал, лидер-сан. Ты, как всегда, прав. - Тетсу ожидал какого-нибудь дополнения, вроде «аж тошно», но ничего не последовало.
- Что ж, тогда я поговорю с Юки и с Кеном. С менеджментом. Надо будет сделать официальное заявление.
- Ты сам?
- Да, об этом не переживай. Езжай к себе и забудь мой номер телефона ровно до тех пор, пока тебе не захочется услышать мой голос.
Хайд очень медленно кивнул, несколько раз моргнул и слабо улыбнулся. Слабо, но очень искренне.
- Извини за сумку. Понятия не имею, как она к тебе попала.
- Ничего страшного, наоборот, пригодилась. Я вызову тебе такси.
Глядя сквозь капли на оконном стекле на отъезжающую машину с ярким желтым огоньком на крыше, Тетсу апатично думал о том, что впервые в жизни действительно не знал, чего ждать дальше.

back