-1-
Создавалось такое ощущение, что я опаздываю на собственную свадьбу. Мобильный разрывался, по очереди высвечивая то Акиру, то Таканори, то Ютаку. Все они без конца уточняли, как добраться до Парк Хайят отеля из неведомых дебрей, в которых они все почему-то оказались. Койю, конечно же, не удержался и заказал для празднования целый ресторан. А я уже месяц размышлял, кого ограбил мой любимый, чтобы сегодня мы с таким размахом отмечали третью годовщину.
На мои провокационные вопросы о том, кого нам ждать в гости: очередной обиженный клан якудза, парочку миллиардеров или просто министра экономики страны, Койю демонстративно не отвечал, а только драматически закатывал глаза. К сожалению, я не мог в должной мере проявить настойчивость по разным причинам. И самой главной из них была вот эта: стоило мне хоть немного заупрямиться и повторить вопрос, как Койю тут же оказывался прямо передо мной и начинал медленно расстегивать верхние пуговки на рубашке. Стоило ли говорить, что эта картина начисто лишала меня самообладания. Не было такого дня, чтобы я не подключился к процессу разоблачения Койю. Обычно такие разговоры заканчивались в постели, но время от времени терпения хватало только на то, чтобы добраться до дивана в гостиной зоне или до барной стойки. Да и шторами мы так и не обзавелись, справедливо полагая, что Акире и Таканори и так есть чем заняться, кроме как наблюдать за нашей личной жизнью.
Они тоже не теряли времени зря, всегда прицельно звоня в самый неподходящий момент, и просто требуя, чтобы мы убрались подальше от окна. Чаще всего в трубку гневно кричал Таканори, которому Акира, не желающий отставать от лучшего друга, совершенно не давал работать. Иногда мы с Койю даже отрывались друг от друга и хватались за бинокль, специально заведенный для того, чтобы с удобством подглядывать за жизнью соседей. В такие моменты мы с Койю разделялись на два лагеря и перетягивали бинокль из стороны в сторону: я всегда болел за Акиру, которому приходилось уворачиваться сначала от карандашей, а потом и от планшетов и альбомов. Когда у Таканори заканчивались метательные орудия, Акира выбирался из-за дивана и переходил в наступление. Дальше смотреть было не интересно, поскольку мы сами могли устроить себе нечто подобное.
Я улыбнулся и даже немного расслабился, на время отвлекаясь от бесконечной пробки. Койю до сих пор не позвонил, но я и так знал, что сейчас он мечется между телефоном и шкафом, страстно желая и сегодня выглядеть так, чтобы я с порога перестал соображать и думал только о том, как уговорить Койю на пару минут покинуть гостей и уйти со мной в какой-нибудь укромный уголок.
Телефон снова пронзительно звякнул, но стоило мне потянуться к трубке, как пробка шевельнулась, и автомобили на соседних полосах медленно двинулись вперед. По закону мирового свинства я стоял в совершенно безжизненном ряду и с завистью смотрел вслед своим бывшим соседям по несчастью.
- Нет, Аки, я не еду, - я вложил в свой голос смирение и обреченность приговоренного преступника. Прямо перед капотом моей машины был огромный рейсовый автобус, который снижал видимость до пределов пары метров и мешал мне понять, какие у меня шансы сдвинуться с места до полуночи. – Я стою где-то на Ямато-дори, но точнее не скажу, мешает автобус. Что ты хотел?
- …
- Аки, ну потерпи. Ты же будешь с Таканори и Койю. Это не две истеричные женщины. Как-нибудь управишься, - я засмеялся и прикурил очередную сигарету.
-…
- Акира, ты вообще соображаешь? Если бы я тебе сейчас сказал, что твой обожаемый Таканори временами хуже истерички, ты бы меня намазал на стеночку и сказал Койю, что так и было. Но раз уж ты сам это признаешь, то не могу не согласиться, - сейчас мы причитали исключительно из необходимости развлечься и как-то скоротать время.
-…
- Аки, ты идиот. И я рад, что ты сам это признаешь, - я не смог договорить до конца, потому что сильно хотелось ржать. Акире хватило ума завести со мной разговор в то время, когда Таканори прихорашивался перед зеркалом и отлично слышал каждое слово. Теперь Аки рисковал прийти на мероприятие или в синяках и ссадинах, если Така успел добежать до полочки со специально обновляемой для такого дела коллекцией ваз и тарелок, или в засосах и царапинах, если Така немного не успел. В любом случае можно было смело нажимать на сброс, потому что баталии у божьих коровок были в самом разгаре, а я никогда не любил радиотрансляции.
«Милый, я схожу с ума. Я не видел тебя с утра. Соскучился невероятно». Сообщение от Койю заставило меня нервно заерзать на сидении. Да я мог сойти с ума от нетерпения. Еще секунду подумав, я выбрался из автомобиля и заблокировал дверь. Потом позвонил в службу помощи и попросил забрать машину на стоянку, мотивировав тем, что она внезапно заглохла в пробке. Теперь можно было не волноваться. Автомобиль заберет эвакуатор, когда затор на дороге немного рассосется. А я пока доберусь до Парк Хайят своим ходом.
***
Койю обнаружился в холле отеля. Он сидел в роскошном кожаном кресле и выглядел абсолютно расслаблено. Когда я влетел в стеклянные двери отеля, то даже опешил и замер на месте, увидев эту полную умиротворения картину. А кто мне писал, что соскучился? Что-то я не замечал ничего подобного.
- Юу, ты просто метеор. Что ты сделал с пробкой? – Койю мило улыбнулся и грациозно потянулся, вставая. Я ощутил, что закипаю. Кажется, сейчас кто-то рисковал целостностью не только своей пятой точки, но и великолепно уложенной золотисто-медовой шевелюры.
- Пойдем, я тебе расскажу по пути, - мысленно я порадовался, что уже бывал в здании отеля Парк Хайят, когда вместе с Койю ездил по городу, выбирая ресторан. – Вот только заглянем на минутку в подсобное помещение, - я крепко ухватил Койю за руку и потащил в указанном направлении.
- Что ты задумал? – голос Койю звучал тревожно и одновременно подрагивал в предвкушении.
- Сейчас увидишь, мое сокровище, - кажется, кровожадность грозила перелиться из ушей. Я не слишком церемонясь втолкнул его в тесную комнатку и закрыл за собой дверь, оставаясь в полной темноте и, наконец-то, наедине с Койю. Правда, я едва не забыл, что именно собирался с ним сделать, когда почувствовал сладкие губы Койю на своих и его дерзкие прикосновения. Проворные пальцы смело тянули пряжку ремня, ослабляя ее и проскальзывая под джинсы, чтобы запустить по телу разряды тока. Пришлось поднапрячься, чтобы перехватить руки Койю и завести их за голову. – Не наглей, - я осторожно прикусил пухлую нижнюю губу и тут же пожалел об этом. Койю со стоном подался вперед, прижимаясь всем телом и слегка двигая бедрами. И мне невероятно хотелось наплевать на свои намерения и вжать Койю в стену, чтобы потом зацеловать его, замучить ласками и нежностью, заставить кричать от удовольствия. Вот только наверху нас ждали друзья и гости, а кое-кто еще и имел неосторожность пошутить надо мной. Теперь я просто обязан был сделать так, чтобы Койю скучал по мне. Его прерывистое дыхание свидетельствовало о том, как сильно я был ему нужен прямо сейчас. Не сложно догадаться, что к ночи он будет просто на грани. Заманчивая перспектива, не так ли?
Я отступил на шаг и отпустил руки Койю, быстро поправил на себе одежду и на ощупь нашел дверь, толкая ее и впуская в помещение тусклый свет.
- Юу, я, правда, соскучился, - жалобный голос Койю убедил меня в том, что мой план сработал на двести процентов. Почувствовав себя удовлетворенным и отомщенным, я нежно чмокнул любимого в кончик носа и потянул его за руку к выходу. – Ты об этом пожалеешь, Юу, слышишь, - Койю продолжал канючить, хотя и покорно плелся за мной в сторону лифтов.
- Слышу, слышу, мой милый. Вот только ты заставил меня бросить машину посреди проезжей части, добираться к тебе на метро, полквартала бежать, чтобы увидеть, как ты сидишь, закинув ногу на ногу и разве что не подремываешь. Теперь хоть оживишься немного, - я нажал на кнопку пятьдесят второго этажа.
- Так ты обиделся? – Койю снова прижался ко мне и с нежностью заглянул в глаза. Его ладони ласково заскользили по плечам, потом по шее, пока, наконец, не обхватили мое лицо, не давая отстраниться от горячих и нежных губ Койю. – Прости меня, прости, прости, - он целовал меня отрывистыми, жаркими поцелуями, лишь иногда отрываясь, чтобы вздохнуть или прошептать очередное «прости».
- Койю, не кусайся, потерпи до ночи, - я едва не взвыл, когда мой любимый в очередной раз жадно впился в мои губы. – Час потерпи, давай хоть поздороваемся, Койю, - и снова я не мог больше ничего сказать, задыхаясь под его поцелуями и ласками. – Койю…
- Поздравляем… э-э-э-э, подожди, Аки, они нас не слышат, - засмеялся Таканори, когда мы практически вывалились из лифта. – И после этого мы – божьи коровки. Даже забавно, - Така скрестил руки на груди и сделал вид оскорбленной невинности.
- Сегодня их день, пусть делают, что хотят, - Акира тоже приблизился и обнял Таканори сзади. – Я бы тоже сейчас кое-кого поцеловал, но он отчего-то сердится, - Таканори тут же улыбнулся и сложил губки сердечком, рассчитывая на обещанный поцелуй.
- Господи, куда я попал? – Ютака тоже подошел поближе и теперь переводил взгляд с одной парочки на другую. – Прошло три года, а кажется, что три дня. Вас еще не тошнит? – тут же Ютака получил четыре возмущенных взгляда и предпочел тему не развивать. – Ну, хотя бы отлепились друг от друга. Пойдем, вас ждут гости и подарки, - Ютака не поленился взять меня и Койю за шиворот и допинать до большого стола, вокруг которого столпились приглашенные. Сзади ехидно хихикали и украдкой целовались Таканори и Акира. Им весь этот кошмар еще предстоял месяца через полтора.
-2-
Никто не заметил, откуда в банкетном зале взялась полиция. Мы с Койю и вовсе только что вернулись к гостям, вырвавшись на десяток минут в подсобку. Поэтому звенящая тишина, внезапно воцарившаяся в огромном помещении, оглушила и основательно сбила с толку. Не только мы сами, но и все гости ошалело переглядывались и с тревогой ожидали развития событий. Полиция сама по себе уже была дурным знаком. А моя хваленая интуиция в очередной раз намекнула, что сейчас случится что-то, мягко скажем, отвратительное.
- Господин Сузуки Акира, - по указанию одного из полицейских двое его подчиненных подошли к моему другу и скрутили ему руки за спиной. – Вы обвиняетесь в убийстве господина Ито и нанесении тяжких телесных повреждений господину Такеучи. Вы можете хранить молчание. Любое сказанное вами слово может быть использовано против вас.
Сказать, что мы все были в шоке, значило не сказать вообще ничего. Койю вцепился в мою руку так, что мне стало больно, а на коже появились белые пятна. Таканори утратил дар речи. Он смотрел на Акиру расширенными от удивления глазами и хватал воздух, как выброшенная на берег рыбка. Сам Аки был растерян и подавлен. Он совершенно не понимал, что происходит. Со стороны все это напоминало розыгрыш, чью-то дурную шутку, правда, только до тех пор, пока полицейские не потащили Акиру к выходу из зала. Толпа гостей тут же загудела как потревоженный улей. Некоторые сразу же покинули ресторан, видимо, не желая быть замеченными в подобном обществе. Другие, наоборот, налетели на Таканори с вопросами. Я же прекрасно видел, что парень еле держится, чтобы не сорваться на крик. Он бы давно бросился вслед представителям порядка и попытался бы отбить свое единственное сокровище, но Койю и Юта вовремя поймали его и теперь удерживали, мешая ему совершить какую-нибудь глупость и усугубить ситуацию.
Позднее время, алкоголь и усталость, накопившаяся за день, основательно мешали размышлять. Требовалось немедленно прекратить вечеринку, забыть о том, что у кого-то когда-то был праздник и ехать домой. В первую очередь, необходимо было успокоить Таканори и убедить его в том, что мы сможем справиться с ситуацией. Знать бы еще, как это сделать так, чтобы потом нас всех не забрали под стражу.
Предусмотрительный Юта уже вызвал такси, чтобы доставить нас домой, и даже предупредил своего бойфренда, что покинет его на всю ночь. Нам еще повезло, что друг Ютаки был понимающим и терпеливым. Не хотелось бы, чтобы из-за нас у лучшего друга возникли проблемы.
Хватало и того, что Таканори был на грани нервного срыва. Пока что он только шипел, ругался и рвался из рук Койю, все еще надеясь побежать за Аки, догнать его, уговорить или заставить полицейских вернуть его. У меня, да и у Койю, язык не поворачивался сказать, что неизвестно, когда мы вообще сможем в следующий раз увидеть Акиру снова. Предстояло еще многое сделать, чтобы получить хоть какую-то информацию. В этом вопросе я откровенно полагался на Койю, втайне надеясь, что его компьютерный гений пригодится нам и на сей раз. Даже возможность элементарной встречи с Акирой висела на волоске. Если у обвинения были какие-то серьезные улики, то до суда у нас вообще не было никаких шансов.
Я был уверен, что все, что сейчас произошло, имеет отношение к нашему прошлому. Перед глазами очень четко промелькнуло воспоминание о складских помещениях в порту, о Таканори, избитом и привязанном к стулу, о раненом Койю. Именно тогда я убил человека, а второго бросил умирать, совершенно не заботясь об этом вопросе. Надо сказать, что до сегодняшнего дня совесть меня совершенно не мучила. Я бы, не задумываясь, совершил это еще и еще раз, спасая своего друга и защищая своего любимого. Единственное, что я не учел, так это то, что все тайное станет явным. Рано или поздно, но оно обязательно заявит о себе. Так и случилось. Вот только в данной ситуации меня тревожили несколько моментов, которые стоило основательно обдумать.
***
Едва мы оказались в нашей с Койю квартире, как Ютака рванул на кухню, где с давних пор держал свою обширную аптечку на все случаи жизни. Истерика, зародившаяся еще в пути, но тщательно сдерживаемая и проявлявшаяся только в дрожащих руках и в кровь искусанных губах, наконец, потребовала выхода. Сейчас Таканори трясло. Он едва держался на ногах и безостановочно что-то шептал. Я машинально прислушался и тут же пожалел об этом. Надрывное, отчаянное и пронзительное «Аки» просто разрывало сердце. Таканори все звал и звал Акиру, бессчетное число раз повторяя его имя, а я молился, чтобы успокоительное и снотворное, которое вколол ему Ютака, подействовало как можно скорее. Я сам сходил с ума от беспокойства за друга, но мое волнение не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось с Такой.
Койю вел себя подозрительно тихо и старательно избегал моих взглядом, отворачиваясь и пряча лицо. Когда Таканори затих, свернувшись маленьким беззащитным клубочком на нашей постели, я не выдержал и притянул любимого к себе. Его красные глаза и мокрые разводы на щеках разом дали мне ответы на все вопросы. Койю не только откровенно переживал за Таку, но и успел примерить ситуацию на себя. Только так я мог объяснить его судорожные объятия и нежелание отпустить меня от себя даже на шаг.
- Койю, хоть ты держи себя в руках, иначе я приму меры, - Ютака покосился на шприц и лекарства, а Койю смог выпустить мою руку и позволить мне отойти к кофейному аппарату. Конечно, было бы гораздо лучше, если бы все отдохнули, но времени катастрофически не хватало. Если дело против Акиры было сфабриковано по чьему-то заказу, то становилось очевидно, что и с судом все пройдет также гладко и быстро. Во всей этой интриге витал дурной аромат очень больших денег и криминала, связанного с подпольными боями. Могло статься так, что только к этому времени эта структура оклемалась от того вреда, что нанесли им Акира и Ютака, сорвав последний бой и сдав всю организацию полиции. Тогда стоило искать виноватых среди старых знакомых Акиры. И на всякий случай быть готовым к тому, что в любой момент я могу составить Аки компанию в тюрьме, а то и попросту его там сменить. Мою невиновность доказать будет гораздо проблематичнее.
Оказалось, что Ютака тоже успел так и сяк обдумать все обстоятельства, потому что на глазах становился все более мрачным и с тревогой поглядывал на Койю. С одной стороны, стоило сразу же описать ему ситуацию, чтобы заранее подготовиться к худшему, а с другой, я не хотел, чтобы мой любимый переживал зря. Вышло так, что вместо бурного обсуждения и поиска хоть какого-то решения на первое время, мы сидели как на поминках и не отрывали взгляда от чашек с кофе. Разве что вздрагивали время от времени, когда Таканори стонал во сне, снова и снова зовя Акиру. Никакие лекарства не могли справиться с его любовью.
-3-
Я и Ютака почти досидели до утра. Койю, утомленный событиями дня и насильно напоенный снотворным, спал сейчас у меня на руках. Я тихонько перебирал его волосы и нежно поглаживал его по щеке кончиками пальцев. Ютака нервно курил и уже откровенно ходил кругами, вытаптывая мне дыру в паркете.
- Юу, ты же понимаешь, что тебе нельзя проявлять активность? Если тебя вдруг заметит этот выживший, как его там?
- Такеучи, кажется, хотя я и не уверен, - я не отрывал взгляда от Койю, на всякий случай стараясь еще лучше запомнить и так известное до мельчайших черточек лицо. – Но Юта, а как тогда быть? Бросить все на Таканори и стать серым кардиналом? У меня нет такой волшебной каморки, как у Койю. Я не умею управлять миром, сидя в кресле. А оставить мелкого одного вообще нельзя, это просто опасно для общества. Если Така решит, что кто-то успел еще сильнее обидеть его прелесть, то я им не завидую. Он их насмерть запилит, а потом будет еще долго трепать безжизненное тело.
- Да знаю я, кому ты рассказываешь, - Ютака сморщился, вспоминая, что устроил ему, да и всем нам Таканори, когда Акира имел неосторожность объесться мороженным до воспаления легких. Пока его любимый лежал с температурой под сорок и не подавал признаков жизни, Таканори методично выедал нам всем мозги. Ютаке за то, что он, профессиональный доктор с большим опытом работы, до сих пор не вылечил Аки. Койю за то, что надоумил сходить в кафе и наесться там мороженного до отвала. Поскольку меня в те дни не было в городе, а вернулся я только на разбор шапок, то мне досталось меньше всех, в основном за компанию. К моменту появления свежей порции мозгов, Таканори уже доел все, что смог найти в радиусе ста метров, и звонко барабанил по пустым черепам Ютаки и Койю, требуя добавки. Я невольно хихикнул, вспоминая пустые взгляды и постоянно скрюченные в хватательном движении пальцы, тянувшиеся придушить мелкого психа, и подумал, что натравить его на полицию было не такой уж плохой идеей. – Это негуманно, - кажется, Ютака подумал о том же, что и я, потому что тоже улыбнулся и покосился в сторону спальни.
- Зато представь, как эффективно, - я понимал, что моя внезапная жизнерадостность носит истерический характер, но ничего не мог с собой поделать. Да и не хотелось просить у Ютаки его волшебные таблеточки и прочие снадобья. Лучше всяких лекарств меня успокаивало то, что Койю сейчас ворочался у меня на коленях и все крепче обнимал меня за талию, норовя окончательно закопаться под майку и провести там остаток ночи. – Ладно, это все шуточки, а на самом деле мы влипли по самое не хочу. И я совершенно не знаю, что нам предпринять, чтобы хоть немного разрулить ситуацию.
- В первую очередь, надо найти адвоката, но очень надежного и проверенного. И добиться свидания для Таканори. Если его не убедить, что Акира жив и здоров, то мы потратим больше времени на присмотр за ним, чем на реальные действия, - Ютака замер у окна и закурил очередную сигарету. Я состроил самую жалобную мордашку, на которую только был способен, и через минуту с удовольствием втянул в себя горьковатый дым. Что ни говори, но сигареты также прекрасно успокаивали: они просто притупляли ощущения, сглаживали восприятие, давая небольшую передышку и позволяя справиться с собой.
- У тебя есть кандидатуры на примете? – я стал перебирать всех своих знакомых, но понимал, что с наскока такую информацию могу не вспомнить. – Да и свидание – проблема еще та.
- Знаешь, как раз свидание – не проблема. Если есть деньги, а деньги у нас у всех теперь есть и немалые, то купить полчаса или час мы в силах. Хотя для начала можно попробовать и законный способ. И надавить на то, что Таканори имеет право увидеться с Акирой, у них же официальный брак, как и у вас впрочем. Как знали, что может пригодиться, - Ютака усмехнулся, рассматривая моего супруга, которого сейчас тянуло назвать только недоразумением.
- Что ж ты это сразу Таке не сказал? – я даже поразился, потому что искренне верил в то, что Таканори вел бы себя гораздо спокойнее, зная об этом.
- Юу, не думай, что я не пытался. Разве можно сказать что-то человеку, который сидит на постели с отсутствующим видом, обнимает себя руками за плечи, раскачивается из стороны в сторону и связно говорит только одно слово. Он меня своим «Аки, Аки, Аки» едва в истерику не вогнал. Твое счастье, что ты в это время умывал свое нервное сокровище и не видел этого, - Ютака снова погрустнел, а я только крепче прижал к себе спящего Койю. – Я завтра же позвоню некоторым своим бывшим пациентам и попытаюсь выяснить, куда платить. С вас требуется проверить возможность законного пути.
- Ладно, это я уже понял, - я кивнул, осознавая, что готов уснуть прямо в этой позе, слишком уж устал за день. – Сейчас мы вообще бессильны? В данный момент?
- Сам же говорил, что колдун среди нас один. Но ему, как ни странно, видимо, снится ваш медовый месяц на Северном полюсе, или где вы там были. Больше ничем я это счастливое и улыбающееся лицо объяснить не могу, - я проследил за взглядом друга и невольно улыбнулся сам. Койю выглядел во сне таким довольным, что даже не верилось, что он в курсе событий предшествующего вечера.
- Знаешь, а у меня появилась одна идея, - я сам был уверен, что придумал редчайший по своему содержанию бред, но Ютака все равно заинтересовался. – А что если… Нет, наверно, так нельзя… - я слишком сильно сомневался, что такое вообще возможно.
- Боже мой, Юу, не тяни кота за… не мучай животное, говори уже. Я сам тебя покритикую, если чушь спорешь, - Ютака рассердился и подался вперед, чтобы чуть что стукнуть мне по лбу.
- А что, если Койю сможет стереть информацию об уголовном деле на Акиру из всех баз данных. Ну, нет дела, нет показаний, нет заявления, и все… Тогда Акиру можно отпускать, - я сам не верил, что все может обернуться так легко.
- Нет, нереально, - сразу же отрезал Юта, но тут же добавил, поселяя во мне надежду: - Но вот если провернуть параллельно еще несколько мероприятий, то тогда вполне.
- И что еще надо сделать? – я тоже напрягся, понимая, что мы хоть немного сдвинулись с мертвой точки. – Хотя, дай сам подумаю, - я даже обиделся слегка, когда Ютака с подозрением на меня посмотрел, прозрачно намекая, что я на это не способен. – Надо будет как-то утащить Акиру своими силами, потому что, если мы все подчистим, то его присутствие за решеткой будет выглядеть очень странно.
- Смотри-ка, а я думал, что ты способен только на одну мысль «Всегда и везде хочу Койю», - до глубины души оскорбленный сарказмом Ютаки, я нашарил подушечку и притаился, выжидая удобный момент. – Но сейчас ты прав. Еще одно обязательное мероприятие – уничтожение всех бумажных документов: заявление, свидетельские показания, все, что может всплыть по этому делу. И вот тут нам придется очень сильно подумать, как это провернуть так, чтобы мы все не заняли соседние с Акирой камеры, - едва только Юта закончил фразу, как в лоб ему впечаталась маленькая, но увесистая подушка. – И в кого ты такой меткий, паразит? – Юта изволил гневаться, но мне было совершенно все равно. Я точно знал, что назад мне ничего не прилетит, потому что справедливый Юта элементарно побоится задеть Койю и разбудить его.
- Что про Акиру?- из спальни показался взъерошенный Таканори. Выглядел он, откровенно говоря, отвратительно, но уже хотя бы осмысленно смотрел на людей и не порывался бежать за Акирой.
- Таканори, я ввел тебе лошадиную дозу снотворного вперемешку с транквилизаторами. Ты еще полдня спать должен, - Ютака рассматривал мелкого с откровенным удивлением. – В следующий раз буду рассчитывать на слона.
- Что про Акиру? – кажется, я погорячился, когда сказал про осмысленность. Во всяком случае, слух точно вернулся не целиком. – Что я должен делать?
- Ты? С утра ехать в полицейский участок и тихо… Така, я подчеркиваю, очень тихо и мирно узнать, можно ли легально получить свидание, - я внимательно следил за реакцией мелкого, боясь очередной истерики. – Койю поедет с тобой, - в отличие от Таканори, которого никакие препараты не брали, Койю до сих пор пребывал в сладких снах и совершенно не планировал просыпаться в ближайшие часы. Я порадовался, что утром хотя бы один из нас будет достаточно хорошо соображать, чтобы начать приводить в действие пока еще шаткий план.
- Хорошо, - Таканори кивнул и даже присел на краешек дивана, готовясь к дальнейшему обсуждению. – А вы что будете делать?
- А мы будем искать адвоката и обходные пути для тебя, - Ютака ответил за двоих, а потом неожиданно поднялся. – Все, сейчас мы больше ничего уже не сможем сделать. Четыре часа ночи – это не время для каких-то действий. Така, пусть они ложатся спать, а мы пойдем к вам. Надо еще собрать кое-какие вещи для Акиры. И передать их ему, не важно, легально или за деньги. Понимаешь меня? - Ютака тоже не особо верил в сознательность и спокойствие Таканори, воспринимая его, как затишье перед бурей.
Така молча кивнул и также осторожно поднялся и медленно побрел к дверям. Ютака рванул за ним, по-прежнему опасаясь, что Таканори может в любой момент что-то совершить, а я осторожно перехватил Койю и поднял его на руки, чтобы отнести в постель.
Через пару минут ничто, кроме стойкого запаха табака, не напоминало о прошедшем военном совете. Койю мирно спал, уже раздетый и до подбородка укрытый одеялом, а я курил и смотрел в окно. В доме напротив ярко светилось окно сорок четвертого этажа. Таканори сидел на кухонном столе и грел в ладонях чашку, не свою, а ту, что когда-то подарил Акире. Я смог даже разглядеть любимую рубашку Акиры, в которую сейчас кутался Таканори, и почувствовал, как у меня перехватывает дыхание от жалости и сострадания.
Больше всего я боялся, что когда-нибудь жизнь отберет у меня Койю.
-4-
Я проснулся сразу же, стоило только Койю завозиться в моих объятиях и попытаться отодвинуться хоть на миллиметр. Я тут же машинально сжал руки, чтобы через секунду их разжать и сдавленно пискнуть, когда Койю слегка укусил меня за губу. Первый несколько секунд были светлыми и безоблачными. Мы счастливо целовались и совершенно не вспоминали о вчерашнем вечере.
Напомнил нам о необходимости действовать сам Таканори. Он позвонил и довольно спокойно спросил, сползли ли мы с кровати. Стало стыдно, что мы до сих пор наслаждались отдыхом и друг другом, когда Така провел остаток ночи один, погруженный с свои мысли и дикую тоску по Акире.
Я вкратце объяснил Койю, какая миссия возложена на его хрупкие плечи, и обрадовался, что у моего любимого глаза загорелись традиционным для таких случаев азартом. Он с нескрываемым вожделением покосился на свою аппаратуру, которая в моих глазах была просто металлоломом, и в предвкушении потер руки. Было явно видно, что ему гораздо проще с ходу оценить свои возможности и спланировать атаку на компьютерную систему городской полиции. И ему не терпелось как можно скорее ускользнуть от меня в виртуальный мир, чтобы с душой подойти к такому ответственному делу, как вредительство и уничтожение базы данных.
Но в первую очередь нужно было съездить в участок и выяснить, насколько серьезны дела. Вполне могло статься, что полицейские просто нагнали страху, а обвинение еще не выдвинуто. Тогда Акиру задержали как подозреваемого, а мы могли попробовать освободить его под залог.
Койю уже собрался выходить, как вдруг вернулся с порога и сделал жалобные глазки. Я не сразу понял, что ему от меня нужно, но любимый стал ныть и просто-таки требовать, чтобы я поехал с ними. Мол, ему будет спокойнее, если он будет знать, что я рядом. Само собой, что с разгону соглашаться и в очередной раз показывать, насколько я зависим от пронзительного умоляющего взгляда Койю, я не стал. Я позвонил Ютаке и изложил ему ситуацию, упирая на то, что в Койю взыграла жажда самодеятельности. Этот аргумент изрядно припугнул друга, который уже битый час ходил за Таканори с чашкой кофе и бутербродом, уговаривая того хоть немного поесть. Ютака посоветовал мне поехать с парнями уже просто для того, чтобы успеть поймать их раньше, чем они начнут разносить полицейский участок на молекулы и атомы. Я согласился с его доводами и пообещал посторожить скорее полицейских, нежели своего законного супруга и его лучшего друга. Секунду подумав и взвесив последствия своего поступка, я попросил Юту дать трубку Таке. Я слабо представлял, что должен был ему сказать, но ощущал потребность хотя бы попытаться.
- Така, послушай, - он смущал меня своим молчанием. Если бы не его тяжелое дыхание, выдававшее огромное внутреннее напряжение, я бы вообще не мог сказать, слышит ли он меня сейчас. – Через полтора часа, а если повезет, то и меньше, ты увидишь Акиру. Я тебе обещаю, что ты его увидишь. Но он тоже беспокоится о тебе. О том, чтобы ты его дождался. Приведи себя в порядок и поешь. Если тебя сдует ветром по дороге, я тебе уже ничем не помогу. Ты же не хочешь расстроить Акиру? – я знал, что сейчас бью по больному месту, но иначе с Такой не справиться. А из всех нас только я мог позволить себе такие слова. Таканори всхлипнул и перестал дышать в трубку, а я снова услышал удивленный голос Ютаки, который интересовался, что такое я сказал Таке, что мелкий сразу же забегал по квартире, пытаясь одновременно позавтракать, выпить кофе, умыться и одеться.
- Юта, последи, чтобы он там не подавился. Иначе я буду держать ответ, почему на свидание привез тело, - я нажал на отбой и кивнул подозрительно тихому Койю, что его просьба была удовлетворена. – Койю, что? – я испугался, когда мой любимый резко отвернулся и снова оказался у дверей, всем своим видом демонстрируя готовность в любой момент уйти. Его напряженные плечи и неестественно выпрямленная узкая спина слегка подрагивали, а это могло значить только одно: Койю тщательно пытался скрыть свои слезы. Я тихо подошел к нему сзади и обнял, уткнувшись лицом в его шею. Я так и не научился утешать, да и повода особо не представлялось. Все наши беды за прошедшие три года сводились к порезанным на кухне пальцам да разбитым на катке коленям. Но эти травмы быстро проходили, особенно при том условии, что пострадавшее место зацеловывалось до полного исчезновения боли. А дальше нужно было искать какое-нибудь укромное местечко, вроде раздевалки, или хотя бы дотерпеть до дивана или постели. На столе нам с Койю не понравилось по двум причинам: во-первых, там было слишком скользко, да и крошки отвлекали, впиваясь во все подставленные места, а во-вторых, что было ключевым моментом, стол отлично просматривался из окон квартиры Акиры и Таки. Выслушав ряд замечаний и технических советов, уже после первого опыта мы с Койю хором послали непрошенных лекторов копать в поле лопухи и скрылись в спальне, которую за аквариумной стеной было не видно.
Теперь стало заметно, каким хрупким оказалось безоблачное счастье. Пусть пока мы не испытали этого на себе, а только искренне сочувствовали и сопереживали Таканори и Акире, но не стоило забывать, что в любую секунду мы могли оказаться на их месте. Я мог поклясться, что Койю сейчас подумал о том же.
- Мы сейчас вместе, - я прошептал ему на ухо так тихо, что и сам едва расслышал. – И мы будем вместе так долго, сколько сможем, но я всегда буду любить тебя. Пойдем, сейчас мы нужны Таке, - я осторожно подтолкнул Койю к выходу, а сам повернулся, чтобы запереть дверь. Я спиной чувствовал, что Койю старается держаться как можно ближе ко мне. Едва я сунул ключ в карман, Койю тут же взял меня за руку и переплел пальцы, сжимая почти до боли. Потом и вовсе поднес наши руки к губам и стал нежно целовать мои пальцы. И если бы не мое обещание Таке, то я бы нашел убедительный способ утешить своего любимого и доказать ему, что все не так уж плохо.
***
В полицейском участке царила суета. Никому не было до нас дела, и нам пришлось порядком побродить по кабинетам, прежде чем хоть кто-то смог дать нам вразумительный ответ, куда обращаться и что именно говорить. Пришлось идти на поклон к кому-то из больших начальников, каюсь, я не силен в чинах. Мою физиономию решили на всякий случай светить не особо, поэтому в кабинет отправились только Таканори и Койю.
Така снова оказался рядом со мной только спустя полчаса, он был взволнован и крепко сжимал в руках какую-то официальную бумагу. Не нужно было быть пророком, чтобы понять, что волшебным образом Таканори заполучил разрешение на официальное свидание. Меня смутило лишь то, что Койю застрял в кабинете господина, фамилию которого я даже не удосужился прочитать, и кажется, совсем не собирался выходить. Когда я заглянул в щелку, оставшуюся между дверью и косяком, то в первый миг потерял дар речи. Закрой Таканори дверь плотнее, я мог бы и не узнать, что творилось прямо у меня перед носом. Койю сидел на столе, совершенно наплевав на разложенные там бумаги. Более того, он совершенно бесцеремонным жестом отодвинул в сторону монитор компьютера, который мешал ему откинуться на заведенные за спину руки. Нужно ли было говорить, что поза Койю была донельзя вызывающей и провокационной. Его голос сочился приторной сладостью и кокетством, прерывался глубокими томными вздохами и сопровождался полувзглядами и частыми взмахами ресниц. Я и не заметил, когда моего Койю, искреннего и страстного, успела сменить эта кукла, таявшая от любого сального комплимента и радостно улыбавшаяся, когда чужая рука касалась его колена, плотно обтянутого узкими джинсами.
- Юу, сходи со мной, я боюсь один, - Таканори догадался, что именно я увидел, но решил не развивать тему, а отвлечь меня, пока я не влетел в кабинет и не принялся крушить там все подряд. Я нехотя отлип от двери и медленно побрел за Такой, в бессилии сжимая и разжимая кулаки. Я убеждал себя, что все, что делал Койю, имело какой-то скрытый, недоступный мне пока смысл. Вот только сердце совершенно не собиралось ни с чем считаться, а грозило в клочья разорвать грудь, неистово колотя в ребра. Я ревновал страшно, до темноты в глазах, до яростного желания развернуться и ворваться в кабинет, сломать наглецу его дерзкие ручонки, а еще лучше, просто вырвать их с корнем и сказать, что так и было. Хотелось прижать к себе Койю, проверить, все ли с ним в порядке, на всех видных местах написать, что он принадлежит только мне, и я ни с кем не желаю делиться.
Я даже не заметил, как мы пришли в небольшую комнату со столом и двумя стульями. Из прочей мебели присутствовал только полицейский, ответственный за соблюдение порядка в камере для свиданий. Я тоже притворился табуретом и встал у стены, чтобы не мешать Таке и Акире. Полицейский покосился на меня с подозрением, но выгонять не стал.
Таканори с усилием заставил себя сесть и принять относительно спокойный вид. Он и так слишком долго терпел, и теперь каждая минута, проходящая без Акиры, казалась ему вечностью. Когда очередной конвоир с выражением лица продукта местной лесопилки открыл дверь и пропустил перед собой Акиру, у меня сжалось сердце. И дело было не только в наручниках, но и в том, что Акира выглядел страшно осунувшимся и изможденным. Пусть очевидных следов побоев не было заметно, это еще не гарантировало, что они отсутствовали совсем.
Таканори ощутимо затрясся, жадно скользя взглядом по синякам под глазами, опустившимся уголкам губ, поникшим плечам и закованным в железо рукам Акиры. К счастью, один из полицейских тут же покинул помещение, а второй выглядел не таким уж интеллектуалом, чтобы с ним нельзя было договориться. Акира пересек комнату в пару шагов и опустился на колени перед Такой. Мелкий сразу же наплевал на все ограничения и правила поведения, приникая к губам Акиры. Первые поцелуи, голодные, страстные, рваные, сменились более глубокими и жаркими. Пальцы Таканори ерошили светлые волосы Акиры, гладили его плечи и шею. Акира периодически отрывался от заметно припухших алых губ Таки, чтобы потереться щекой о его колено. Они не разговаривали, измученные общим желанием увидеть друг друга, прикоснуться к любимым губам, единственным правильным способом доказать, что они невероятно сильно соскучились. И только Таканори тихонько шептал свое надрывное, пронзительное «Аки». И его Аки едва держался, чтобы не сорваться и не совершить какой-нибудь опрометчивый поступок.
Невыносимо сильно хотелось дать им столь желанное уединение. И мне стоило поторопиться, пока они еще помнили о нашем присутствии. Я нащупал в кармане куртки приличную по толщине пачку банкнот по тысяче йен и мысленно похвалил себя за сообразительность. Потом аккуратно показал конвоиру сначала на дверь, а затем на уголок пачки. Округлившиеся в радостном испуге глаза подтвердили наличие у субъекта продажной душонки, к которой я нашел самый короткий путь. При желании я мог бы легко справиться с этим человеком. Он легкомысленно повернулся ко мне спиной и первым покинул камеру, на время теряя меня из виду. Можно было бы нанести всего один точный удар и на долгое время исключить этого человека из списка наших проблем. Несколько секунд я боролся с соблазном именно так и сделать, но потом передумал, понимая, что так создам нам еще большие неприятности.
Когда я обернулся, чтобы посмотреть как дела, у Таки и Акиры, то даже смутился немного. Они совершенно не заметили, что именно я для них сделал. Зато успели немного передвинуться так, что Акира оказался сидящим на столе, а Таканори расположился перед ним на коленях. Не трудно было догадаться, что именно он задумал. Я торопливо закрыл дверь и привалился к ней спиной, чтобы никто не смог войти внутрь незамеченным. Толстая пачка денег перекочевала в загребущие ручонки полицейского, который с довольным видом уселся в кресло у стены и через минуту погрузился в сон. Я же так и стоял, с тревогой ожидая, что кто-нибудь может заинтересоваться подозрительно страстными криками из камеры для свиданий.
-5-
- Ну, что у тебя там? – Койю подкрался почти незаметно и заставил меня вздрогнуть и шепотом помянуть всех известных мне духов и демонов.
Вместо ответа я тихонечко приоткрыл дверь и на секунду заглянул внутрь. Мне сразу же показалось, что время отмоталось назад года, примерно, на три: картина «божьи коровки вместе на столе» в очередной раз предстала во всем своем великолепии. И если бы не голые тюремные стены да металлическое звяканье наручников Акиры, я бы решил, что вновь оказался на кухне в старом доме Койю и Таки.
- Еще пять минут, - я с виноватой улыбкой взглянул на завозившегося в кресле конвоира, но он только удовлетворительно крякнул и снова погрузился в сладкий и спокойный сон. Койю понимающе кивнул и подошел ко мне ближе, намереваясь обнять, а то и вовсе пристать с поцелуями. В первый раз в жизни я был так огорчен своей хорошей памятью. Увиденное в кабинете начальника полицейского участка моментально напомнило о себе и заставило отклониться, не позволить Койю вообще ко мне прикоснуться. Моя реакция оскорбила Койю, хотя он и старался не подавать вида. Он снова отступил на шаг и покосился на вальяжно развалившегося в кресле конвоира, которому совсем не хотелось сторожить божьих коровок:
- Чем это ты его так обаял, что смог выбить для ребят приватное свидание? – а я недооценил Койю. Кажется, он решил перейти в наступление.
- Денежками, милый, исключительно денежками. Я не настолько привлекателен, чтобы смело ерзать по чужому столу и давать пощупать свою коленку, - я прикусил язык, но с явным опозданием. Койю сник, понимая, что я стал свидетелем сцены в кабинете. А я, кроме всего прочего, еще и продемонстрировал, как именно я к этому отношусь. И если бы мы не находились сейчас в полицейском участке, то разговор закончился бы грандиозным скандалом и, возможно, страстным примирением. Пока же пришлось ограничиться обменом едкими замечаниями и продолжить копить в себе ревность и ярость.
Наконец, конвоир выспался и решительно поднялся из кресла. Я успел только предупреждающе стукнуть в дверь прежде, чем ее открыли на распашку. К моему облегчению, ребята уже успели привести себя в порядок и теперь просто стояли посреди камеры, тесно прижавшись друг к другу. Заметив, что их уединение нарушено, Така застонал и еще сильнее подался вперед, стараясь раствориться в своем любимом, слиться с ним в единое целое, которое никто и ничто уже не сможет разделить.
- Давай, на выход, - конвоир брезгливо скривился, когда заметил, что эти двое никак не могут оторваться друг от друга, но, перехватив мой предупреждающий взгляд, больше ничего не прибавил. Акира оторвался от губ Таканори с таким явным усилием, что даже у меня перехватило дыхание. Така же никак не мог заставить себя вынырнуть из кольца рук Акиры. Хотя, если быть совсем честным, то он и не пытался этого сделать. Он просто жадно вдыхал родной запах Акиры, нежился в тепле его объятий и прятал заплаканное лицо у него на груди. – Быстрее, быстрее, иначе я применю силу, - кажется, только угроза физического вреда заставила Таку высвободиться из таких желанных объятий и даже отступить в сторону на один крошечный шажок. На большее его просто не хватило. Не особенно церемонясь, полицейский подтолкнул Акиру к выходу, а я вздрогнул, перехватив полный неистовой любви и нежности взгляд, которым обменялись мои друзья. Койю прикрыл глаза и устало оперся спиной на стену. Нам просто необходимо было поговорить.
***
По пути домой мы не проронили ни слова. Не сложно было догадаться, что Таканори не горел желанием обсуждать свое свидание с Акирой. Он сжался в беззащитный комок на заднем сидении моего автомобиля и изредка всхлипывал, пугая меня своим состоянием. В то же время я прекрасно знал, что ничем не могу ему помочь. Вернуть Таканори жизнерадостность и заставить его вновь улыбаться сейчас мог только один единственный человек. И именно от него я сейчас увозил Таку, в глубине души ощущая себя садистом. Хотя, по понятным причинам, я не мог сделать так, чтобы ребята были вместе. Иногда я очень жалел, что по нелепой случайности родился человеком, а не богом. Может быть, тогда я бы быстрее смог помириться с Койю.
О том, что мы поссорились, свидетельствовало все на свете: и так ненавистное мне пионерское расстояние, и сухой, почти официальный тон, и мрачное выражение лица Койю. Я выглядел не лучше, постоянно хмурясь и старательно пряча раздражение.
Я не разрешил Таканори вернуться домой и провести еще один день без сна. Возможно, я действовал крайне жестоко, но я никак не мог допустить, чтобы он опять сидел на столе, не выпуская из рук чашку Акиры и отчаянно теребя подол его рубашки. А может, я просто не хотел остаться один на один с Койю? Я старательно гнал от себя эту мысль, чтобы через секунду все равно к ней же возвратиться.
Койю избегал меня, отгораживаясь в прямом и переносном смысле. Он был глубоко оскорблен моим недоверием, в то время как я мучился от ревности и обиды. При этом мы оба старались вести себя как можно более естественно, чтобы Таканори ничего не заметил. К вечеру стало понятно, что наши неловкие попытки изобразить идиллию можно было даже не предпринимать. Таканори весь день смотрел в окно, не реагируя на наши вопросы и не обращая внимания на то, что происходит вокруг него. Мне пришлось силой вливать в него бульон, а потом и кофе. Единственным аргументом, который заставил Таканори подчиниться, был тот, что я свое обещание сдержал и Акиру ему хоть на время, но предоставил. Теперь он обязан был слушаться меня и не расстраивать своего любимого.
Койю скользил по квартире молчаливой тенью, тихонько суетился на кухне, на шаг вперед опережая мои желания и потребности. В то же время он не подпускал меня к себе, вздрагивал, когда я благодарил его и отворачивался, когда я с уговорами обращался к Таканори.
К ночи напряжение достигло пиковых значений. Я постелил Таканори на диване и пригрозил, что привяжу его, если он опять попробует перебраться на стол. Пришлось тонко намекнуть, что я в курсе, что и наша кухня не избежала участи побыть полигоном для неугомонных божьих коровок. Таканори втянул голову в плечи и опять покорно кивнул, заворачиваясь в одеяло и устраиваясь на диване. Я просидел рядом с ним еще час и отошел только тогда, когда убедился, что усталость и нервное перенапряжение сделали свое дело и усыпили мелкого, давая ему возможность хоть немного отдохнуть от переживаний.
Потом я еще столько же разговаривал по телефону с Ютакой, рассказывая о наших достижениях и старательно умалчивая о том, чем это обернулось для наших с Койю отношений. Ютака в основном молча слушал и принимал к сведению, изредка задавая уточняющие вопросы. В результате мы договорились до того, что решили провести еще один совет и на нем продумать четкий план действий. Если в будущем обстоятельства сложатся также удачно как и сегодня, то увести Акиру из здания не составит труда. Но для этого нужно было еще кое-что подготовить.
Койю загадочно шебуршал за компьютером, притворяясь, что отсутствует в реальном мире. Я бы ему поверил, если бы он не вздрагивал так заметно, когда я упоминал его имя в диалоге с Ютой. Правда, пришлось сделать вид, что я не наблюдаю за ним с болезненной пристальностью, ловя каждый вздох, каждый жест и каждый быстрый взгляд в мою сторону.
Закончив разговор, я смылся в ванную и там долго сидел на полу, привалившись спиной к стене. Моя ревность и недоверие окончательно измучили меня, вынудили поссориться с Койю, а теперь еще и мешали просто подойти и попробовать помириться. Я страстно хотел обнять его, зарыться носом в его волосы и целовать его до тех пор, пока не начнет покалывать губы. И в то же время ждал, что он сделает первый шаг, попросит прощения и убедит меня в том, что у нас все хорошо.
Когда я ложился в постель, Койю по-прежнему сидел за компьютером, не отрывая взгляда от сияющего монитора. Сна не было, поэтому я просто размеренно дышал и ждал, как поведет себя Койю. Прошло еще много времени, прежде чем он устало откинулся на стуле и запустил руки в волосы. Еще через несколько минут кровать немного прогнулась, принимая его худощавое тонкое тело. Я ощутил его тепло даже несмотря на то, что он сжался в комок на своем краю, стараясь держаться от меня как можно дальше. Смутно понимая, зачем я это делаю, и все также не поворачиваясь, я протянул руку в его сторону и на полпути столкнулся с его холодными тонкими пальцами. Я стиснул его ладонь, не желая выпускать свою добычу, и улыбнулся. Практически одновременно мы оказались лицом друг к другу, чтобы тут же начать целоваться. Мы бездарно потратили целый день и сейчас жадно наверстывали упущенное, без конца касаясь любимых губ, лаская их и делясь друг с другом горячим воздухом.
- Койю…, - я практически простонал, облизывая ноющую губу, а мой любимый только тихонько усмехнулся, прежде чем вновь припасть к ней в жалящем поцелуе-укусе.
- Я тебя съем, - прошептал он, когда я перестал сопротивляться его слишком активным ласкам и сам стал требовать большего. – Но попозже. Сейчас только понадкусываю, чтобы все знали, что ты принадлежишь только мне.
- Ах ты, собственник доморощенный. Вообще-то это я ревновать тебя должен. И я тебя ревную. И если ты сейчас не угомонишься, я тебе кое-что откушу совсем, зато буду уверен, что ты от меня точно никуда не денешься, - я просунул одну руку между нашими телами и слегка прижал то, что собрался откусить при необходимости. Койю сдавленно охнул и толкнулся бедрами мне навстречу:
- Прости меня, я же не для себя это делал. Зато этот хмырь разрешил Таканори прийти и завтра. Правда, - Койю замялся, не зная, как сказать, что именно завтра требовалось от него, но я и так догадался.
- Ну что ж, завтра и разберемся, - я решительно послал свою ревность в пешее эротическое путешествие, наказав не возвращаться без магнитиков на холодильник, а сам нежнее провел пальцами по жаждущему моих прикосновений телу Койю. – А сейчас имей в виду, ни звука, - я коротко поцеловал его приоткрытые губы и сполз вниз, с головой накрываясь одеялом. За все время, что я баловался с напряженным и натянутым как струна телом Койю, дразня его и пытаясь доставить особенно сильное удовольствие, он нарушил условие только один раз, не успев подавить глубокий томный стон. Ну что ж, у меня было еще много времени, чтобы наказать его за эту оплошность. Вот только Койю был совсем не против, жадно принимая свое наказание и требуя продолжения.
-6-
Мое утро наступило раньше всех, потому что в последнее время я стал подозрительно чутко спать. Койю сладко посапывал, обнимая подушку, утомленный нашими ночными играми. Он все равно умудрился практически полностью заползти на меня, наивно полагая, что я – разновидность ортопедического матраса. Пришлось сильно постараться, чтобы по сантиметру извлечь из под блаженствующего Койю свои затекшие конечности.
Я долго не мог сообразить, что именно меня разбудило, но, прислушавшись, понял, что отреагировал на всхлипывания Таканори. Правда, в гостиной я обнаружил мелкого крепко спящим, но умудряющимся расстраиваться даже во сне. Захотелось срочно сделать хоть что-нибудь, чтобы прекратить его страдания и снова заставить его улыбнуться. Печальный вид Таканори и его вечно заплаканные глаза послужили прекрасным стимулом к действию. К тому же, я чувствовал за собой вину, понимая, что только по воле случая Акира оказался на моем месте и принял удар на себя. И еще удивительно, что наши, теперь уже общие враги, предпочли сводить счеты только с Аки, напрочь игнорируя меня. Возьмись они за нас обоих, еще не известно, чем бы все могло обернуться. Уверенность, что нам стоит поторопиться прежде, чем наши противники опомнятся от первых успехов, крепла с каждой секундой.
Койю обмолвился, что у Таки было разрешение на еще одно свидание. Мне показалось, что мы и так достаточно ждали, поэтому могли начать действовать прямо сейчас. Оставалось только подготовиться, чтобы быть во всеоружии в самый ответственный момент. Стоило разбудить Койю и занять его важным делом: проникновением в базу данных городской полиции и подготовкой диверсии. Совершенно неожиданно мне пришла в голову мысль, что было бы неплохо разрушить систему изнутри и нанести решающий удар в тот момент, когда мы уже доберемся до Акиры и будем уверены, что сможем вывести его из участка без жертв. План становился гораздо сложнее, нежели казалось сначала, но у него появлялись минимальные шансы на успех.
Прежде чем идти совершать акт насилия, пытаясь вырвать Койю из сладких объятий подушки, я позвонил Ютаке и поделился с ним своими соображениями. Правда, предварительно мой друг, подозрительно тяжело дышавший в трубку и старательно пытавшийся справиться с голосом, прозрачно намекнул мне, куда мне стоит сходить, чтобы отучиться от привычки звонить в любое время суток. Я ехидно заметил, что приличные люди по утрам либо еще спят, либо собираются на работу. Во всех остальных случаях им придется терпеть множество технических накладок. Правда, скорее угадав, чем услышав, сдавленный полустон-полувсхлип, я милостиво дал Ютаке пять минут и отсоединился, чтобы ровно через отведенное время перезвонить и снова выслушать подробный маршрут моего будущего путешествия. Со всей нежностью я предложил Ютаке составить мне компанию в пути, а потом, наконец, перешел к делу. К концу моего монолога Ютака окончательно пришел в себя и даже стал задавать уточняющие вопросы. И если изначально они касались стабильности моего психического состояний и уточнений, не падал ли я вчера вечером так, чтобы сильно удариться головой, то после Ютака даже заинтересовался моим до абсурдности гениальным планом. Только в разговоре с ним я осознал, что в своих фантазиях о героическом освобождении пленного героя, совсем позабыл о том, что наша милая компания слишком заметна, чтобы ее посещение прошло совсем без следа. Требовалось продумать, как вести себя не только с начальником полицейского участка, общение с которым лежало целиком на плечах Койю, но и с конвоирами, да и просто с теми полицейскими, что могли попасться нам на встречу. Покрутив ситуацию и так, и сяк я понял, что совершенно не представляю, как быть. В голову лезли только грандиозные идеи, которые сводились к одной простой, но крайне разрушительной мысли: разнести там все к чертовой матери. Вот только сюда никак не вписывалось желание сделать все как можно менее заметно. Ютака сжалился над моим закипевшим от усердия мозгом и тонко намекнул, что у него есть более рабочие идеи, чем террористический акт. Правда, за их разглашение он потребовал приготовить завтрак к его приезду. Я даже удивился, что Ютака подозрительно осмелел, потому что в прошлые годы он даже готовую пищу из моих рук принимать отказывался, объясняя это тем, что я тайно мечтаю его отравить. По правде сказать, я совершенно не собирался становиться к плите, наивно надеясь, что смогу мотивировать на такой подвиг любимого.
Я вернулся в постель и снова вытянулся рядом со своим сокровищем, с умилением разглядывая его раскрасневшееся лицо, пухлые губы и подрагивающие ресницы. Не удержался и стал покрывать поцелуями горячую кожу, каждую секунду ожидая шумного вздоха и не менее жаркого ответа. Но к моему удивлению Койю спал слишком крепко, он слегка улыбнулся сквозь сон, притягивая меня к себе и обнимая, как любимую плюшевую игрушку, и снова затих. Мне стоило предпринять более решительные действия, если я хотел успеть до приезда Ютаки. Не долго думая, я привычно поднырнул под легкое одеяло, набрасывая его себе на голову. Все равно я прекрасно знал, что именно должен найти. Уже через пару минут я не мог не заметить необычайное оживление как минимум некой части тела, хотя и ее хозяин уже не был столь расслаблен, как немного ранее. Все его тело напряглось, сосредоточилось на ощущениях, которые получало от действий моих рук и губ. Я же старался быть нежным, хотя с каждой секундой сдерживаться становилось все труднее. Бедра Койю двигались в завораживающем ритме, мои пальцы все сильнее, до боли и белых пятен сжимали шелковистую кожу, оставляли свои метки, еще раз доказывавшие всему миру, что этот человек принадлежит только мне.
Койю успел прикусить губу и не вскрикнуть, за что я был особенно ему благодарен. Не хотелось лишний раз травмировать Таканори. Голос совести, который время от времени все равно прорезывался, как я не старался его заткнуть, уже не раз намекал, что можно было бы из уважения и сострадания к друзьям держать себя в руках. Правда, другой голос, вероятно, принадлежавший моей шизофрении, заявил, что для любого из нас завтра может уже не наступить. Поэтому я бесстыдно пользовался любой возможностью провести время рядом с Койю, доставить ему удовольствие или покориться его рукам.
На наше счастье, Таканори все еще спал. Его измученный организм, на радостях дорвавшийся до отдыха, теперь вошел во вкус, намереваясь наверстать все упущенное. Койю натянул джинсы и, напевая под нос что-то жутко романтическое, отправился на кухню, а я мысленно поставил себе высший балл за сообразительность.
Когда Ютака осторожно поскребся в дверь, на столе уже не было свободного места. Койю, за три года поднаторевший в кулинарных искусствах, выглядел вдохновленным, продолжая сочинять что-то еще. Я же сидел на барной стойке с чашкой кофе в руках и с интересом наблюдал, как ловко и быстро двигаются руки Койю, как он сдувает мешающие волосы и хмурится, когда очередная прядь нахально щекочет щеку. Юта осмотрел картину нашей семейной идиллии и удовлетворенно кивнул. На стойку рядом со мной опустилось несколько прозрачных пакетиков. Я вопросительно поднял бровь, а Койю отложил нож в сторону и навис над моим плечом, с подозрением рассматривая светлые порошки.
- Здесь сильные психотропные препараты. И даже не спрашивайте, где я их взял. Меньше знаете, крепче будете спать, - Ютака перетасовал пакетики и продолжил: - Эффект от применения таких веществ заключается в полном отсутствии воспоминаний за короткий промежуток времени. Приблизительно, как с похмелья. Только сопутствующих ощущений вроде тошноты, головокружений, жажды не будет. Как раз то, что нам и нужно. Если скомбинировать этот препарат со снотворным, то у нас появится достаточно времени, чтобы выполнить задуманное, - Ютака гордо выпятил грудь, словно уже приготовился получить орден.
- Я даже знаю, как отправить начальника участка на свидание со сладкими снами, - Койю улыбнулся и потянул к себе два пакетика. – И не надо так сильно меня ревновать, мой хороший. Все только для дела, - Койю осторожно разжал мои побелевшие от напряжения пальцы и отнял у меня пустую чашку.
- Кажется, кого-то недавно покусал Таканори, - хмыкнул Ютака и тут же получил по затылку скрученным в трубочку журналом.
- Я за неприкосновенность частной собственности, - нагло выдал мелкий и потянулся к ближайшей тарелке. – Давайте быстрее, нам нужно многое успеть сегодня.
Мы все пораженно уставились на необычно активного и спокойного Таканори. На фоне его вчерашнего состояния контраст казался слишком разительным.
- Така, у тебя все в порядке? – Койю не выдержал первым, внимательно рассматривая друга и выискивая в нем признаки сумасшествия.
- Конечно, нет. Койю, ты не дурак? – Таканори сунул в рот очередную вкусность и на секунду затих, а потом продолжил: - Если не дурак, то сам должен знать, как я себя чувствую. Но уже сегодня мы можем все исправить. И я хочу сделать это как можно скорее. Что еще ты от меня ждешь?
Я покачал головой, признавая, что Таканори рассуждает вполне разумно. Мы торопливо позавтракали, и Койю тут же рванул к своим компьютерам, чтобы убедиться, что ничего не забыл и не пропустил. Ютака и Таканори стояли у него за спиной и в полголоса обсуждали план действий, вынуждая меня постоянно замирать и прислушиваться. Я же торопливо мыл посуду и рассуждал о несправедливости устройства мира, ощущая себя по меньшей мере сварливой женой. Койю легко читал меня даже на расстоянии, потому что постоянно довольно улыбался и многозначительно поглядывал куда-то ниже талии. Нужно было срочно отвлечься, иначе спасение Акиры грозило отложиться на неопределенный срок.
Еще через полчаса мы уже ехали в направлении участка и обсуждали последние детали своего плана. Хотелось учесть все возможные варианты, чтобы все-таки добиться результата. В зеркало заднего вида я видел Таканори, который всей свой позой пытался изображать спокойствие. Огромное внутреннее напряжение выдавали глаза. Не сложно было понять, что без Акиры Така возвращаться не собирался. И за свободу своего любимого он был готов заплатить любую цену.
-7-
В полицейском участке ничего не изменилось. Люди в одинаковой форме сновали по коридорам, хлопали двери, пахло дешевыми сигаретами и плохим растворимым кофе. Аристократичный Таканори брезгливо наморщил нос, но ничего не сказал. Весь его вид кричал о том, что у мелкого есть дела поважнее.
У дверей кабинета начальника участка Койю замедлил шаг и потянул меня за рукав, вынуждая приотстать. Я понимал, что сейчас он отчаянно боялся нарушить хрупкое равновесие, установившееся в наших отношениях, не решался действовать, опасаясь уничтожить существующее доверие. Я ободряюще улыбнулся своему любимому и кивнул в сторону Таканори. Мы обязаны были справиться с собой, потому что нам было кому помогать. Койю тут же расправил плечи, ослепительно улыбнулся и без стука проскользнул в кабинет, волоча за собой притихшего Таканори. С этого момента пошел отсчет времени, которое мы собирались затратить на свой гениальный план.
Как и в прошлый раз, Таканори вышел из кабинета довольно скоро. Привычный путь до камеры свиданий показался нам совсем коротким, но вот у дверей нас ждало разочарование. Молодой конвоир пронзительным взглядом скользил по нашим лицам, пытаясь установить, какие отношения могут связывать таких респектабельных горожан, как, например, Таканори или Ютака, с такими кадрами как Акира или я. Стоило ему увидеть официальную бумагу, как его лицо и вовсе сделалось кислым, как если бы мы силой накормили его недозрелыми яблоками. Было несложно догадаться, как именно юный служитель закона относился к представителям нетрадиционной ориентации. Оружие в кобуре на поясе превращало его в опасную силу, с которой нельзя было не считаться.
Акиру все никак не приводили, и Таканори начал нервничать. Он смотрел на часы каждые несколько секунд и болезненно морщился, когда замечал, что ничего не изменилось. Ютака решил не испытывать пределы терпения друга и максимально вежливо поинтересовался у полицейского, с чем связана такая задержка. Ленивый и полный насмешки ответ поверг нас в шок. Оказалось, что Акиру увели на допрос, а вот сказать, когда сие мероприятие закончится, конвоир не удосужился.
- По какому поводу допрос, позвольте спросить? – при желании Таканори умел быть обходительным и в то же время надменным. Вид оскорбленной королевы, который Така умел использовать профессионально, вселял во всех его собеседников подсознательный трепет и желание опустить голову. Не могло быть и речи, чтобы уклониться от ответа на вопрос, заданный царственной особой.
- Вчера Судзуки Акиру перевели в большую камеру, рассчитанную на четверых заключенных. Ночью там произошел конфликт, закончившийся нанесением телесных повреждений некоторым заключенным. Разумеется, что управление участка обязано разобраться в ситуации и наказать виновных, - со стороны могло показаться, что полицейский зачитывает свою речь с бумажки. Таканори нервно сглотнул, но от дальнейших расспросов удержался.
Прошло еще два часа до того момента, как Акира в сопровождении уже двух полицейских показался в конце коридора. Таканори прижал руки к лицу, стараясь удержать внутри все свои эмоции. Акира был страшно избит и двигался с явным трудом. Охранники же торопились сдать груз из рук в руки, поэтому постоянно подгоняли его грубыми пинками и толчками.
Таканори первым вошел в камеру для свиданий, Акиру втолкнули вслед за ним. Здоровый полицейский, комплекцией с приличный двустворчатый шкаф, не рассчитал сил и ударил так, что Акира не удержал равновесие, практически впадая в комнату. Таканори чудом успел перехватить своего любимого так, чтобы он не ударился головой о пол. Правда, устоять на ногах оказалось непосильной задачей. Пока я суетился в камере, большее мешая, чем помогая полицейским поднять Акиру на ноги и принести свои извинения разъяренному Таканори, Ютака не терял времени зря. Я краем глаза заметил, как он высыпал содержимое своих пакетиков в графин с водой, стоящий на столике у стены. Как можно более тонко я намекнул полицейским, что во избежание скандала они просто обязаны сейчас удалиться из камеры в полном составе. Чтобы быть более убедительным, я помахал перед их носом телефоном с предусмотрительно включенной камерой и клятвенно заверил их, что найду способ показать видео их начальству. Да и публичные сайты распространения видео еще никто не отменял. Лезть со мной в драку полицейские не решились, опасаясь дискредитировать себя еще больше, поэтом послушно вышли и в напряженных позах расположились у столика. Я привычно привалился к закрытой двери, всем своим видом демонстрируя, что внутрь никого не пущу, а вот Ютака стал действовать на психику конвоирам. Я сам не заметил, откуда он извлек банку с каким-то напитком, но про себя отметил, что в душном и пропахшем пылью коридоре, она была очень кстати. По тому, как именно пил Ютака, я пришел к выводу, что ему стоило сниматься в рекламе прохладительных напитков. Присутствовали не только все дразнящие сознание звуки и запахи, но и соответствующие жесты и выражения лица. Я не мог отказать себе в удовольствии и поучаствовать в любительском спектакле. Первым делом я приложил запотевшую прохладную банку ко лбу и блаженно улыбнулся. После первого же глотка закатил глаза и расслабленно сполз по двери на пол, облизывая губы. И я чудом не засмеялся, когда услышал, как сдавленно выругались полицейские, сталкиваясь руками возле единственного графина с водой. Не менее литра жидкости было быстро разделено на троих и выпито в короткое время. Оставалось подождать еще чуть-чуть, чтобы стало понятно, какие шансы у нашего плана. К тому моменту, когда Таканори тихонько поскребся в дверь камеры, конвоиры уже видели десятый сон. Я быстро распахнул дверь, выпуская друзей. Таканори кусал губы, явно сдерживая слезы. При этом он старался держаться слева от Акиры. Правая рука моего друга болталась плетью, словно была перебита или вывихнута. Хорошо хоть, что волшебным образом исчезли наручники. Специально для меня Таканори потом продемонстрировал еще раз, как можно справиться с браслетами с помощью одной шпильки и пары ловких рук. Правда, облегчить боль Таканори таким образом не смог и теперь надеялся на нашу помощь. Ютака как профессиональный врач решил не терять ни секунды драгоценного времени. Решительными жестами он ощупал плечо Акиры, вызывая у того тихие, но все равно очень неприличные комментарии, а потом кивнул Таканори:
- Держи его, и ради Бога, оба молчите. Предупреждаю сразу, будет очень больно, - Ютака говорил нарочито медленно, а потом сделал только одно движение, от которого Акира побледнел как мел и до крови прокусил губу. Таканори тут же кинулся утешать своего супруга единственным действующим способом. По всему выходило, что вывих – это не повод отказываться от романтики и нежности.
Я был готов танцевать ритуальные танцы народов майя, когда в конце коридора показался встрепанный и расхристанный Койю. Он торопливо воевал с пуговицами своей рубашки и параллельно пытался пригладить взъерошенные волосы. Не трудно было догадаться, на что именно ему пришлось пойти, чтобы напоить начальника управления ударной дозой снотворных и психотропных препаратов. Меня смущало лишь то, что внезапная потеря памяти сразу у четырех человек может вызвать повышенный интерес их коллег. К сожалению, в голову не приходило ничего, что могло бы сделать ситуацию менее подозрительной. Ютака же совершенно не заморачивался по этому поводу, радостно насыпая свое адское зелье во все подвернувшиеся по ходу графины и баки с водой.
Таканори на пару секунд отлепился от Акиры, чтобы своей универсальной шпилькой поковыряться в замке, скрывающем бак кофейного аппарата. Вскоре, коктейль Ютаки оказался и там. Таким образом мы надеялись вывести из строя максимальное число полицейских. Причем многие из них никак не были связаны с нами и вообще никогда нас не видели, что отводило все подозрения. Естественно, что я не смог удержаться, чтобы не заглянуть в приоткрытую дверь начальственного кабинета. Полицейский сладко похрапывал в своем рабочем кресле, посасывая кончик галстука на манер детской соски. Койю прыснул у меня над ухом, с удовольствием любуясь творением своих рук.
Для полного завершения своей миссии нам осталось только выйти через пост охраны и удалиться, не привлекая к себе ненужных подозрений. Пока мы выжидали наступления удобного момента, судьба решила сделать шаг нам на встречу. К тоскующему при исполнении полицейскому заглянул приятель с двумя пластиковыми стаканчиками кофе из автомата. Надо ли говорить, что через несколько минут служители закона спали сном младенцев, подложив под головы журналы учета посещений. Только оказавшись в машине и отъехав на полквартала от ставшего уже ненавистным участка, мы все хором выдохнули и загалдели, стремясь поделиться впечатлениями. Акира благодарил нас всех вместе и каждого по очереди, прерываясь лишь затем, чтобы погладить Таку по волосам и еще крепче прижать к себе. Сам же Таканори молчал и напряженно смотрел в окно. Казалось, что он совсем не рад такому удачному завершению истории.
Я задержал его у двери подъезда, пропуская остальных вперед, и поинтересовался в чем проблема. Ответ Таки мне совсем не понравился.
-8-
- Он всю ночь отбивался от этих… этих… этих…, - Таканори замялся, подбирая подходящее слово, а потом просто махнул рукой, позволяя мне самому придумать определение бывшим сокамерникам Акиры. Из его сбивчивого рассказа, полного исключительно нецензурных выражений, я смог представить, что произошло. Молоденький и симпатичный Акира не мог не привлечь внимания к себе, оказавшись среди людей, которые давно не видели ни мужчин, ни женщин. Если бы не прошлое бойца подпольного ринга, то ночь закончилась бы для моего друга гораздо более плачевно. Так же ему пришлось долгие часы отбиваться от трех ослепленных похотью мужчин, при этом стремясь никого из них не убить, чтобы не задержаться за решеткой на веки вечные.
И если сейчас Акира был доволен и счастлив, направляясь домой, то Таканори горел жаждой мести. И просто с ума сходил, осознавая, что ничего не может поделать. Эмоции Таки было сложно не понять. И еще сложнее было удержаться и не подключиться к тому, чтобы помочь мелкому в его деструктивных порывах.
Пока мы поднимались на лифте, в мою голову закралась не самая плохая идея. Пока еще ничего не говоря Таканори, я решил обсудить ее с Койю. И заодно отвлечь мелкого, поручив ему заботу о его пострадавшем супруге.
Ютака отправился на кухню, напевая себе под нос что-то из репертуара средневековых инквизиторов. Очевидно, что он успел уловить обрывки моего разговора с Таканори и теперь подбирал подходящий вариант среди уже описанных в литературе и народном фольклоре. Така торопливо переоделся в свой излюбленный домашний наряд и теперь тащил упирающегося Акиру в ванную комнату. Недавний заключенный успел за пару минут пригреться на диване и практически погрузиться в сон, наверстывая упущенное за напряженную ночь. Но Таканори не был бы собой, если бы не смог настоять на том, что имело для него значение. И теперь несчастный и стонущий на каждом шагу Акира практически полз следом за Таканори и на одной ноте канючил, прося отпустить душу на покаяние и дать ему умереть спокойно в домашних условиях. Но Таканори был неумолим. Отчасти взбешенный своим бессилием, отчасти успевший затосковать по своим приступам семейного деспотизма Така решил, что так или иначе выполнит задуманное. Теперь Акире было гораздо проще подчиниться и расслабиться, пытаясь получить удовольствие от процесса. Мой друг осознал это, только оказавшись запертым в ванной комнате. Правда, уже через короткое время оттуда понеслись весьма красноречивые звуки, напоминавшие совсем не мытье. Сначала тихонько постанывал Акира, время от времени срываясь на замечания, которые он выражал преимущественно матом. Потом его репертуар сменился откровенными и недвусмысленными комментариями. Даже человек с минимальной фантазией не смог бы не представить, что сейчас творилось в жаркой и тесной душевой. Я на свое воображение и раньше-то не жаловался, а теперь и вовсе не знал куда мне деваться. А тут еще и Койю решил повысить градус в комнате до критического порога, на ходу сбрасывая рубашку и небрежно встряхивая волосами. Я вспыхнул и тут же рванулся к своему сокровищу, на время забывая о всех своих идеях и планах на будущее. Жаль только, что нас с Койю не защищали двери. Ютака не терял бдительности и уже тихонько подбирался к дивану, на который я успел утащить Койю, прикинувшись диким хищником. Пятилитровая кастрюля ледяной воды, выплеснутая преимущественно мне на голову, открыла во мне нереальные вокальные данные. На долю Койю выпало гораздо меньше неприятных ощущений, поэтому он откровенно ржал и отфыркивался, когда ему на лоб и щеки падали холодные капли с моих волос. Напуганные моими воплями, притихли и ребята в ванной. Довольный собой Ютака снова удалился в безопасную зону и на всякий случай вооружился разделочным ножом, который смело можно было назвать тесаком. Я же сполз с Койю и пошел к шкафу за полотенцем. Настроения на какие-либо шалости уже не было, поэтому стоило заняться делом.
Мой план был предельно прост на словах и сложен в исполнении. Я предложил Койю в очередной раз вскрыть базу данных городской полиции, но не сносить в ней все под ноль, а только отредактировать кое-какую информацию. Когда я закончил излагать свою мысль, Ютака не только одобрительно посвистел из кухни, но и пробурчал что-то отдаленно похожее на «извини». Я гордо показал ему многозначительную фигуру из одного пальца и уселся на пол возле рабочего стола Койю. Первое время он задавал мне какие-то вопросы по поводу формулировок, которые я бы хотел записать в уголовных делах бывших сокамерников Акиры, а потом сосредоточился на мельтешащих цифрах и буковках. Я же устроил голову на коленях Койю и задумался о том, что даже в такой неудобной позе, все еще неудовлетворенный и порядочно разозленный выходкой лучшего друга, я ощущал себя бесконечно счастливым. В таком неоднозначном настроении я не заметил, как задремал, и проснулся только тогда, когда Койю осторожно подул мне в лицо.
Во сне я не почувствовал, как Койю перенес меня в постель. Сейчас же Ютака с видом заботливой мамочки сгонял всех к столу, от души охаживая Таканори полотенцем. Акиру пока что бить было жалко, поэтому в отношении него Юта ограничился только очень образными, но все равно непечатными выражениями. Почетная миссия разбудить меня была переложена на плечи Койю по многим причинам: во-первых, он был тем единственным человеком, которого я хотел видеть всегда, а во-вторых, Ютака еще чувствовал свою вину за инцидент с водой и здраво опасался, что спросонья я могу послать его так далеко, как он еще ни разу не ходил. Впрочем, отправлять по мою душу Койю так же было весьма опрометчиво. Надеясь компенсировать себе хотя бы часть утраченного по вине Ютаки удовольствия, я утянул Койю к себе под одеяло и прижал так, чтобы он не мог освободиться. Да и не слишком уж сильно сопротивлялся мой любимый, позволяя закатать себя в рулетик и не издавая лишних звуков. Когда Ютака пришел проверить, почему мы так задержались, то в очередной раз стал свидетелем наших развлечений. Я с удовольствием целовал все, что не успел упаковать в одеяло, а Койю только блаженно мурлыкал, подставляя мне лоб, щеки, нос или шею. Все порывы Ютаки извиниться тут же канули в Лету, судя по тому, каким темпом он рванулся на кухню в поисках еще одной кастрюли. Я не знал точно, много ли он успел пробежать, прежде чем заметил, что одной посудиной ему никак не обойтись, но мерзко захихикал, когда уловил его возмущенный вопль. Я был совершенно уверен в том, какая картина открылась Ютаке на кухне. Божьим коровкам, а по совместительству нашим друзьям Акире и Таканори, всегда было сложно устоять перед большим кухонным столом. А если учесть, что именно совсем недавно они пережили, то не стоило удивляться, что ребята не хотели терять ни секунды времени, которое проводили вместе.
Никто не знал, насколько и за какие заслуги мы получили очередной перерыв. Уже не раз жизнь убеждала нас в том, что счастье коротковременно, если не эфемерно. Оно никогда не длится бесконечно и состоит из кратких вспышек, особенно заметных на общем унылом фоне. Мне не хотелось терять ни одного мгновения. Боги или высшие силы наградили меня Койю, но они же могли забрать его у меня в любой момент. Когда я думал об этом, сердце сжималось, словно схваченное ледяной рукой. Я дорожил им больше, чем своей жизнью. Я просто очень сильно его любил.
Мы не стали испытывать терпения Ютаки и проверять запасы его матерного фольклора, пообещав друг другу наверстать все ближе к ночи. Акира и Така обнаружились на кухне во вполне пристойном виде. Разве что мелкий пытался торопливо застегнуть нижние пуговки на рубашке, не отвлекаясь при том на ладонь Акиры, сжимавшую его колено. Ютака уже не сердился и, кажется, совсем потерял интерес не только к нам, но и к предстоящему ужину. Он ворковал в трубку, докладывая своему любовнику, как развиваются события на дальнем фронте.
Решив, что сейчас самый подходящий момент, я поделился своим планом по отмщению за Акиру с Таканори. Мне было радостно видеть, как загорались радостью глаза друга по мере рассказа. После долгого размышления мы с Койю добавили в уголовные дела всех троих подонков статью за педофилию. Автоматически пришлось увеличивать срок на порядок. Зато теперь до выяснения обстоятельств этих тварей должны были отправить в тюрьму с максимально строгим режимом. А насколько мне были известны устои преступного мира, то с такой статьей бывший сокамерники Акиры получали автоматический смертный приговор. Будущие их соседи должны были отправить их на тот свет в самый краткий срок. К счастью, у нашей совести в прямых родственниках были очень толстокожие животные. Мы совершенно не испытывали моральных терзаний, отдавая себе отчет в своих действиях. Мы просто старались сберечь и защитить друг друга.
-9-
Говорить о том, что все наладилось, было еще слишком рано. В самый короткий срок прежние хозяева подпольного ринга должны были узнать, что их план мести накрылся медным тазом. По-хорошему, нам стоило бы спрятать не только Акиру, но и Таканори, которого уже один раз использовали в качестве убедительного аргумента. Идеальным вариантом оказалась бы возможность отправить их за границу, желательно в теплую страну со множеством людей самых разных национальностей. Койю даже смог убедить Таканори, что для них сейчас это было бы наилучшим выходом, но в диалог встрял Акира и пустил все дипломатические таланты Койю просто псу под хвост. Мотивация Акиры была проста и примитивна, как и все мыслительные процессы австралопитеков. Он напирал на то, что в их отсутствие могут взяться за нас.
Я, видимо, мыслил столь же примитивно, как и Акира, будучи его прямым родственником в вопросах умственного развития. Именно по этой причине я не смог подобрать убедительных контраргументов. Таканори и Койю, как люди интеллигентные и образованные, сначала хором выказали нам свое отношение к упрямству вообще и двум козлам в частности, а потом перешли к откровенным приставаниям и умилительным просьбам.
За те три года, что я прожил с Койю, я так и не научился слишком долго сопротивляться его чарам. Уже через пару минут жалобных хныканий, приправленных полными скрытого эротизма жестами, я был готов подписать акт о капитуляции и сдаться на милость победителя. Я был даже согласен уехать на неопределенный срок из страны, чтобы обезопасить Койю. Более того, в тот момент, когда мой любимый небрежно встряхнул волосами, а потом провел ладонью сначала по шее, потом по груди, видневшейся в вырезе рубашки, плавно опуская руку к напряженному в предвкушении животу. Когда его пальцы вызывающе потянули пряжку ремня, я захлебнулся слюной и подался вперед, демонстрируя крайнюю степень нетерпения. Таканори на столь откровенную провокацию не решился, ограничившись лишь прижатыми к приоткрытым губам пальцами. Акира же, от греха подальше, крепко зажмурил глаза и на всякий случай выставил перед собой кордон из Ютаки, который в споре по личным причинам не участвовал. Таканори уже нацелился на то, чтобы атаковать любимого со спины, когда Акира сообразил, что в относительной безопасности он окажется, только отгородившись какой-нибудь прочной стеной. Все так же прикрываясь телом Юты, как щитом, Акира бодро рванул в ванную, на ходу запевая нечто настолько пошлое и неприличное, что даже я покраснел, хотя только что без всякого зазрения совести был готов устроить публичное порношоу. Оказавшись в недоступной для цепких пальчиков и соблазнительно надутых губок Таканори зоне, Акира быстро свернул свои песнопения и громко провозгласил, что никуда из Токио не поедет. Более того, он пообещал вовсе не покидать оккупированную территорию, если Така и Койю не успокоятся и не перестанут использовать свое секретное оружие.
При ближайшем рассмотрении спонтанный план Акиры оказался не менее продуманным и дальновидным, чем стратегии профессиональных военных. Мало того, что мой друг умудрился утащить с собой заложника, так он еще и в одиночку завладел таким ключевым объектом, как санузел. Все наше ехидное хихиканье, что без пищи Акира протянет там совсем недолго, утихло само собой, стоило только ощутить, как запросился наружу выпитый за ужином зеленый чай. Я всю жизнь придерживался принципа, что пусть лучше лопнет моя совесть, чем мой мочевой пузырь, поэтому первым запросился в добровольные заложники к Акире. Время, которое потребовалось Койю и Таканори, чтобы признать свое поражение оказалось обратно пропорционально количеству поглощенной жидкости. Уже через полчаса в ванной нас было четверо, а вредный мелкий мучительно кряхтел под дверью, не решаясь пойти на попятный и сдаться. Акира не смог долго терпеть тяжкие вздохи и полные страдания стоны, поэтому вскоре смилостивился и снял осаду.
Уже вернувшись в гостиную, мы пришли к одному выводу: никто и никуда не поедет, просто чтобы избежать семейных скандалов. И если мы с Койю помирились практически мгновенно, то Аки и Таке еще предстояло найти подходящие слова, чтобы вернуть прежнее положение вещей. Пока что Така демонстративно отсел подальше, поджал под себя ноги и обиженно надул губы, всем своим видом давая понять, что королеве нанесли смертельное оскорбление, которое можно смыть только кровью. Акира бросал на него виноватые взгляды, но подходить ближе, чем на три метра пока не решался, с опаской косясь на фарфоровую вазочку, которую я неосмотрительно оставил на столе рядом с креслом Таки. Наш маленький принц рассматривал хрупкую посудину с нескрываемым интересом, на глаз прикидывая ее полетные качества и дальнобойность. Вскоре вазочка была признана пригодной, и Таканори, не мудрствуя лукаво, без замаха отправил ее в нашу с Акирой сторону. И если мой друг был привычен к метательной посуде, и уже отточенным до автоматизма движением ушел с траектории полета куска фарфора, то я, не имея опыта знаменитых собак физиолога Павлова, просто тупо смотрел, как снаряд прицельно летит мне в лоб. Визг Таканори и бурная ругань Койю ввинтились в уши одновременно с хороводом звездочек, заплясавших перед глазами. Последние сошлись в кучку и теперь успешно посылали друг друга в поле копать лопухи. От удара тяжелым предметом в голове родилась первая умная мысль за весь вечер: рядом с Таканори лучше всего находиться в каске. Просто чтобы проверить возникшее подозрение, я костяшками пальцев постучал по голове Акиры, ожидая услышать металлический гул от вживленных титановых пластин. Больше ничем тот факт, что он до сих пор жив, я объяснить не мог. Приятный звук, схожий с постукиванием по пустой кастрюльке, меня изрядно повеселил. Я стал машинально выстукивать незатейливый ритм и очнулся только тогда, когда Койю перехватил мою руку и с тревогой заглянул мне в глаза. Я снова автоматически свел их к переносице, а заодно и язык высунул, демонстрируя выражение лица, свойственное высшему разуму. Акира выпал в осадок. Он даже не нашел в себе сил засмеяться, а просто провыл что-то отдаленно напомнившее «извини» в адрес Койю, уполз в укрытие, то бишь, за диван. Зато Ютака хохотал за двоих. Он правильно истолковал просвещенное выражение моего лица и теперь развлекался вовсю. Таканори метался по комнате, роняя вещи и только что не кудахча от волнения. Если не брать в расчет мое поведение, то картинка получилась просто аховая: из пореза на лбу ручьем льется кровь, уже на полу собралась приличная лужица, а виной всему чья-то нервозность и криворукость. Койю никак не мог определиться, что ему делать: то ли пытаться остановить кровь, то ли сразу начать рвать причитающего Таканори на маленькие копии.
Я перестал дурачиться и кривляться только тогда, когда Койю всерьез решил звонить в скорую, а заодно вызвать еще и психиатрическую перевозку. Последняя должна была, по его мнению, забрать неприлично веселого Ютаку и чересчур вспыльчивого Таканори. Акира категорически запретил куда-либо увозить его сокровище, но из-за дивана так и не вылез, до сих пор припоминая, сколько ваз осталось в поле зрения дорогого супруга.
Я едва смог утихомирить Койю, убедив его, что я в относительном порядке. В качестве извинения я взял с Таканори обещание завтра сопровождать меня в рейде по магазинам, а сам утащил свое сердито сопящее счастье в ванную. Мне уже давно хотелось смыть с лица тянущую пленку засохшей крови, а заодно немного пошалить. Уже с порога я услышал, как Ютака пошел по новому кругу, истерически хохоча и задыхаясь. Если ориентироваться на звук, то Таканори выбрал новый способ продемонстрировать Акире свое отношение к их конфликту. Маленькая подушка со свистом рассекала воздух, а потом опускалась на плечи Аки. Голову он старался прикрыть руками. Така же удобно устроился на спинке дивана и ритмично поднимал и опускал руку, всем своим видом символизируя, что внутри у него вечный двигатель, и он может продолжать в том же духе еще минимум несколько часов: пока подушка не порвется. Я на минуту засомневался, что мы сегодня обойдемся без услуг скорой помощи, потому что Ютака уже захлебывался и едва дышал, проклиная несносных божьих коровок и их предков до седьмого колена.
Все мои мысли и тревоги растворились, стоило мне оказаться в шаге от Койю, который торопливо стягивал рубашку через голову. В голове зашумело, когда я заметил полосу светлой кожи над ремнем джинсов. Она все ширилась, а я жадно хватал ртом воздух, страстно желая прикоснуться, погладить пальцами шелковистое великолепие, оставить на нем следы своих губ как символ принадлежности. Койю вздыхал судорожно и прерывисто, сладко жмурился, когда я осторожно трогал его напряженное тело, пока только присматриваясь, словно пробуя на вкус экзотическое блюдо. Я целовал его беспорядочно и нежно, то едва ощущая, как горяча и пьяняща на вкус его кожа, то жадно глотая его аромат, терзая его губами и пальцами, оставляя на чувствительном и отзывчивом теле все новые и новые отметки. Койю плавился в моих руках, позволяя абсолютно все, что я мог пожелать. А я разрывался, стремясь оказаться сразу везде, отдать ему все свое тепло и нежность, принять то, что он предлагал мне так бесстыдно, откровенно и страстно. В том, как он прогибался в спине, обхватывая меня ногами, принимая в себя, приглашая проникнуть как можно глубже, прижаться теснее, не было ничего пошлого. Я подавался ему на встречу, хаотично целовал разгоряченные щеки и губами ловил глухие стоны. Плечи и спина давно уже горели, расцвеченные узорами от его ногтей. Койю торопился закрепить свои права на меня, расписаться в своем желании, убедить меня и весь мир в том, что только я имею для него значение. В каждом нашем движении, слитном и целостном, словно выполненным единым организмом, а не двумя сплетенными телами, был общий ритм, одна мелодия, слышная только нам. И ее кульминация не заставила себя долго ждать, обжигающей волной прокатываясь по венам, опаляя и давая долгожданное освобождение.
-10-
Я неспроста настаивал на том, чтобы идти в утомительный поход по магазинам в компании именно Таканори. До дня рождения Акиры времени почти не осталось, а там уже и до праздника Койю рукой подать. Предпринятая когда-то по неопытности попытка выбрать подарок для моего любимого в его же присутствии провалилась с оглушительным треском. Мы на неделю поселились на Гинзе, приезжая туда ранним утром и убираясь домой только с закрытием последнего магазина. Уже на третий день я предложил Койю разбить палатку где-нибудь возле входа в бутик Шанель. И если сначала проблема заключалась в том, что Койю никак не мог решить, что же именно ох хочет, то к исходу недели направленность страданий моего любимого радикально переменилась. Досконально изучив весь ассортимент не только полюбившегося бутика, но и расположенного напротив магазина Луи Виттон, а также прочих торговых точек, названий которых я даже не читал, по сто раз в час созваниваясь с Таканори и обмениваясь с ним непонятными фразами, мой драгоценный супруг сделал-таки свой эпохальный выбор. После того, как я оплатил все, что вошло в списки «вот это я очень-очень-очень хочу», «без этого я просто не могу жить», «ты же исполнишь мой маленький каприз» и еще несколько менее приоритетных, но все равно крайне важных, я осознал одну крайне неприятную вещь: у меня закончились деньги.
Еще с полуголодных времен юности, когда я из принципа отказывался от поддержки родителей и перебивался случайными нерегулярными заработками, я был уверен, что уж во взрослой жизни смогу прилично зарабатывать и ни в чем себе не отказывать. И достаточно долго я был уверен в том, что все именно так и есть: я же приобрел квартиру, имел дорогие автомобили и мог спокойно сорваться в путешествие хоть в Бразилию, хоть в Арабские Эмираты. Но один единственный день рождения Койю наглядно продемонстрировал мне, что я, оказывается, был весьма стеснен в средствах. Побираться мне было как-то рановато, да и неловко, на панель выходить - уже поздновато, да и Койю совсем не одобрил эту идею, отвесив мне такой подзатыльник, что из глаз искры посыпались.
Но самое главное открытие поджидало меня солнечным июньским утром, которому выпала честь стать днем рождения моего разорителя. На протяжении всего периода подготовки к празднику мне снились исключительно кошмары, в которых меня то приговаривали к вечному поселению в магазинах, то нанимали туда на работу, то банально продавали в рабство. Последняя ночь не стала исключением, поэтому под утро я уже метался в постели, шепча сквозь сон, что с меня хватит. Койю разбудил меня с присущей ему нежностью, так искусно направляя все мои мысли и желания в одно конкретное место, что уже через пару минут я просто сгорал в этом пламени, жаждая продолжения.
Вот только следующая часть оказалась совсем не такой, как я ожидал. Убедившись, что я пришел в сознание, Койю бодро спихнул меня с постели, устроился по-царски, подложив подушки под спину и расправив вокруг себя лиловые шелковые простыни. Ни дать, ни взять царевна. Принцесса. Императрица. Прозрачный намек заключался в том, что «моя прекрасная дама» требовала себе завтрак в постель. И «ей» было совершенно наплевать, в каком состоянии я отправился его готовить. К холодильнику был прикреплен подробный план того, что я должен был делать, чтобы не расстроить Койю и не испортить ему праздник. Способы эвакуации с подводной лодки мне были неизвестны, поэтому пришлось только тяжело повздыхать, поклясться самому себе, что на следующий год я не допущу ничего подобного, и приняться за реализацию капризов и пожеланий новорожденного. Надо ли говорить, что к вечеру я был выжат, как лимон. Кое-как продержавшись до полуночи, я как сомнамбула добрел до кровати и просто рухнул поперек, наплевав на то, что даже не умылся. Уже сквозь дрему я ощутил, как проворные руки Койю бережно стягивали с меня рубашку, и пробурчал что-то типа:
- Будешь трахать, не буди.
Очнулся я только утром, уже в нормальной позе и в подозрительно холодной постели. Койю нашелся в гостиной, где он спал, свернувшись калачиком и трогательно хмурясь. Коварно потирая руки, я утащил свое сокровище обратно в спальню, предусмотрительно обездвижил и только тогда стал будить, выбрав для этого самый чувственный и нежный способ. Я смилостивился только тогда, когда Койю уже охрип от громких и страстных криков и мог только томно постанывать и всхлипывать, жадно и резко двигая бедрами мне навстречу и не имея возможности пустить в ход руки. Только к вечеру выяснилось, что от меня требовался еще какой-то подарок, такой, о котором Койю бы не имел понятия. Честно говоря, измученный бесконечным шоппингом, я и сам забыл, что давным давно подготовил для любимого эксклюзивный сюрприз. Имя ему было Kawasaki_ninja_zx-14. И я со смесью страха и удовольствия предвкушал тот момент, когда Койю сдернет плотный чехол и увидит принадлежащее ему чудо.
Койю баловался с новой игрушкой целый день и вспомнил обо мне только тогда, когда от усталости свалился с мотоцикла и остался лежать на полу гаража, закатив глаза и блаженно улыбаясь. Теперь уже я не должен был будить его ни при каких обстоятельствах.
В нормальный ритм жизни мы вернулись еще не скоро, но с тех пор я зарекся выбирать подарки Койю вместе с Койю. Мелкий чудесно подходил на должность идейного вдохновителя, но при этом не имел гипнотической силы над моим разумом и кошельком. Я рассчитывал, что Таканори все еще будет мучиться угрызениями совести и со всей ответственностью подойдет к процессу выбора подходящего к случаю подарка.
На деле все вышло именно так. Така вел себя тихо и смирно, в машине сидел на краешке сидения, в кафе сладостей не требовал, ограничившись скромным по размерам пирожным с вишнями, в магазинах не отходил от меня ни на шаг, давая исключительно разумные советы. Не иначе, как сдуру, захотелось почаще провоцировать Таканори на подобные выходки, чтобы потом наслаждаться его покладистостью и сговорчивостью. Если он так же вел себя и с Акирой, то я прекрасно понимал, почему мой друг до сих пор позволял швырять в себя все, что хоть как-то могло летать. Мою радость омрачало только то, что оставленные дома Аки и Койю изобразили смертельную обиду.
Мой драгоценный супруг раздобыл где-то последнюю часть игры Final Fantasy, протер от пыли давно не пользованную консоль Sony PlayStation и уволок Акиру в свое логово. Мы тщетно пытались выманить неожиданных геймеров сначала завтраком, а потом и обедом, но успеха не достигли. На мою попытку поцеловать его Койю ответил только небрежным кивком, а потом и вовсе отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Таканори от души проехался свернутым в трубочку глянцевым журналом по непокорным вихрам Акиры, но не дождался вообще никакой реакции.
Такое пренебрежение вынудило нас не торопиться домой. Мы заранее предупредили Ютаку, что будем тянуть время, шляясь по всевозможным магазинам и просто гуляя, а он обязан был изобразить тревогу и оторвать наших половин от игры, когда наше отсутствие станет совсем уж подозрительным.
К сожалению, в наши грандиозные планы по воспитанию уступчивости в наших любимых рассыпались, как карточный домик. А ведь мы всего-навсего заглянули в отделение банка, чтобы обналичить кое-какие деньги и спокойно поужинать во французском ресторанчике. Кто же знал, что именно этот филиал покажется самым привлекательным десятку подтянутых молодых людей в черных масках?
-11-
- Что происходит? – Таканори суетливо обернулся и уже не смог отвести взгляд от стеклянных дверей, через которые быстро забегали террористы. В первое мгновение мне показалось, что их даже больше, чем клиентов в самом банке. Время суток было уже позднее, до закрытия оставалось каких-то полчаса.
- Всем лечь на пол и не двигаться! Кто шевельнется, получит пулю в лоб! – приказы людей в черном были слишком уж четкими, чтобы кто-то рискнул их не выполнить. Я быстро опустился на пол, дергая за рукав замешкавшегося Таканори. Успел вовремя, потому что один из террористов решил было, что мелкий решил ослушаться и не подчиниться. Короткая очередь из автомата со свистом рассекла воздух и выбила фонтан мраморной крошки из дальней стены. Таканори побелел как мел и еще сильнее вжался в гладкий пол, надеясь раствориться в нем и исчезнуть. Я застыл в одном положении, не смея повернуть голову и посмотреть, насколько близко к нам были эти странные люди. Оказалось, что очень близко. Короткий, но сильный удар носком ботинка под ребра заставил меня выгнуться дугой и захлебнуться вдохом. Сквозь боль и острое ощущение беспомощности прорвался липкий страх, что сейчас пострадает и Таканори. На свое гоночное прошлое я испытал немало сильных и неприятных ощущений, я хотя бы знал, какова на вкус физическая боль. А вот мелкому с его хрупким телосложением и мирной профессией ювелира могло основательно не поздоровиться. Если бы не еле слышный всхлип, я бы не догадался, что этот придурок с автоматом все-таки ударил Таканори. Я по миллиметру в секунду стал поворачиваться в его сторону, но тут же об этом пожалел. В спину уперлась сначала подошва ботинка, а потом и вовсе дуло автомата.
- Я же сказал: лежать тихо. Понял? – он ощутимо ткнул меня между лопаток и замер, дожидаясь ответа. Я осторожно кивнул и тут же почувствовал, как меня с силой дернули за волосы, вынуждая поднять голову. – А что, если я тебе не поверю? Уж больно вид у тебя наглый, - пальцы мужчины сжались, до боли стягивая кожу головы. Я даже удивился, как еще слезы до сих пор не брызнули.
- Сайто, оставь его пока, потом успеешь. Пока есть дела поважнее, - властный низкий голос разорвал гнетущее напряжение и заставил моего мучителя немного ослабить хватку.
- Не думай, что легко отделался, ублюдок, - процедил сквозь зубы тот, кого назвали Сайто, и с силой оттолкнул меня от себя. Я неслабо приложился затылком о каменный блестящий пол и ненадолго отключился, оставляя Таканори без присмотра.
Когда я очнулся, то даже удивился сразу, что лежать стало гораздо удобнее. Еле заметно скосив глаза, я рассмотрел знакомый пиджак и облегченно выдохнул. Тонкие пальчики осторожно погладили меня по голове. Таканори сидел, опираясь на стену, а моя голова покоилась у него на коленях. Очень вольная и опасная поза, если учесть, что мне досталось вообще не за что.
- Нас заперли в этой комнате, - Така едва шевелил губами, постоянно смотря в одну точку. – Собрали всех и заставили перейти сюда. А тут даже диванчик был, но его уступили дамам, - он горько усмехнулся, снова пошевелив пальцами.
- А меня кто принес? – этот вопрос не давал мне покоя ровно столько времени, сколько я был в сознании. – Только не говори, что ты сам меня тащил? – кажется, я слегка переборщил с громкостью, потому что Таканори задрожал и с ужасом посмотрел на приоткрывшуюся дверь. Я едва удержался, чтобы еще правдоподобно не изобразить обморок. К счастью, нас охранял другой мужчина, менее агрессивный. Он просто обвел помещение тяжелым взглядом, что-то для себя отметил и снова запер дверь, нарочито громко щелкнув замком. – Така, зачем? – я прошептал на грани слышимости, пытаясь догадаться, почему мелкий решился на подобные жертвы. Я был абсолютно уверен, что его самодеятельность никто не поощрял. – Чего тебе это стоило? – раз уж мой друг проигнорировал прямой вопрос, то я двинулся обходными путями.
Вместо ответа Таканори очень медленно приподнял полу пиджака: светлая ткань на боку превратилась в уродливую темно-бурую.
- Така, - я так растерялся, что не нашел подходящих слов.
- Там просто ссадина, ничего страшного, - Таканори улыбнулся и тут же скривился, задев рану локтем. – Они потребовали у правительства вертолет и крупную сумму, пообещав, что если их условие не выполнят, то они станут расстреливать заложников, - Така снова сморщился, но продолжил: - первого уже убили. Я видел. Они вывели его на крыльцо, поставили на колени и выстрелили в лицо. Через полчаса обещали прийти за следующей жертвой, - Таканори замолчал, а потом и вовсе закрыл глаза. Он тяжело дышал и кусал губы, стараясь не выдавать того, что творилось в его душе.
Не было никакой гарантии, что кто-то вообще собирался выполнять требования террористов и принимать меры по освобождению заложников. В Японии насчитывается около ста двадцати семи миллионов жителей. Кто вообще заметит смерть каких-то двадцати человек? Прикинув в уме, я осознал, что если ничего не изменится, то минимум через полчаса, а максимум завтра буду уже мертв.
- Жаль будет умереть, так и не помирившись, - Таканори снова нарушил безмолвие, озвучив мысль, которая посетила и меня.
- Интересно, а они уже знают? – страшно было представить, как отреагировал бы на такую новость Койю. Реакция Акиры была более предсказуема: его любимый уже единожды побывал в заложниках, а вот что творилось в голове Койю, я прогнозировать не решился. – Хотя, их игровые приставки еще не научились транслировать экстренные новости, - я даже нашел в себе силы улыбнуться, представив огорчение Койю, когда бы из-за всплывающего сообщения о теракте, он не успел сохраниться после успешного убиения особо живучего босса.
- Представляю, что бы сказал по этому поводу Аки, - на секунду лицо Таканори приобрело мечтательное выражение. – Сейчас бы написать ему… хотя бы жалкие строчки отправить, что я его люблю, - и снова отчаяние и безысходность в голосе.
Я осторожно пошевелился, пытаясь нащупать телефон, но Таканори отрицательно покачал головой:
- Все забрали. Часы тоже, - он в который раз опередил мой вопрос, а мне осталось только с тоской посмотреть на неприятно пустое, словно оголенное, запястье. Эти часы подарил мне Койю примерно с месяц назад. Подарил просто так, без причин и поводов, устроив для этого целую церемонию. С тех пор я безумно дорожил этим знаком внимания и не расставался с ним практически никогда. И я был уверен, что Койю доставляло удовольствие видеть меня полностью обнаженным, но упорно перебирающим пальцами браслет часов.
- И когда придут за следующим, мы узнаем только по шагам, - я не спрашивал, я констатировал факт, понимая, что нет ничего хуже, чем неведение. Сидеть взаперти и мучительно ожидать, когда тебя пригласят на казнь. Знать, что ты обязательно умрешь, но даже не иметь понятия, успеешь ли ты хоть попрощаться с теми, кто дорог.
- Кстати, о шагах, - Таканори напрягся и вскинул голову, с тревогой следя за тем, как медленно и тихо открывалась дверь. В комнату ворвались люди все в тех же черных масках, зашумели, ругаясь и споря о том, кого же им выбрать, пока один из них не прикрикнул, вынуждая сборище замолчать.
- Ты, ты, ты, ты, - высокий мужчина по очереди тыкал дулом автомата, выбирая людей. На секунду его взгляд задержался на мне и Таканори, после чего он махнул и в нашу сторону: - еще ты, мелкий. Быстро поднялись и подошли на три шага. Живо! - он немного повысил голос и с удовольствием стал наблюдать, как покорно зашевелились люди.
Таканори выскользнул из-под меня, осторожно переложив меня на пол, и с трудом поднялся, стараясь скрыть гримасу боли. Я же перекатился на бок и ощутил, что в кармане до сих пор лежала маленькая коробочка с моим подарком Койю.
Я даже не рискнул окликнуть друга, вместо этого он обернулся сам. Я в тот момент был абсолютно уверен, что эту группу заложников обменяют на что-то нужное террористам. Не зря же они отобрали обеих женщин, пожилого мужчину и подростка. Хрупкий, невысокий и бледный Таканори, со встрепанными волосами и в своей экстравагантной одежде, тоже не выглядел на свой возраст, сходя за юношу.
- Передай это Койю, - я сунул ему в ладонь коробочку и тут же отпрянул, опасаясь, что и так излишне злоупотребил терпением террористов. Таканори мгновенно убрал мой подарок в карман и двинулся дальше. Все произошло в мгновение ока. Возможно, что грозные мужчины с автоматами и вовсе не обратили внимания на мой жест. Зато я вздохнул с облегчением, искренне понадеявшись, что если Таканори сможет выбраться наружу, то Койю узнает, что я любил его больше всех на свете.
-12-
Выбранных заложников увели, но террористы расходиться не торопились. По всей видимости, сейчас не было нужды в активных действиях. С не меньшим нетерпением они ждали реакции властей на выдвинутые требования и собирались немного развлечься за счет тех, кто оказался в их власти. Я напрягся, ожидая как минимум услышать шквал оскорблений и насмешек. Но люди в масках решили сразу же пойти дальше. Они с явным комфортом расположились у дверей, отрезая пути к выходу. Автоматы покоились у них на коленях, развернутые дулами в сторону заложников. На пол, покрытый безликим серым ковролином, полетели личные вещи людей, вынужденных сейчас со страхом следить за каждым жестом террористов. Мне было не понятно, к чему все это делается. Яснее стало, когда в руках одного из мужчин в маске оказались мои собственные часы. Он внимательно рассматривал изящную вещь, крутил в пальцах, пока не нашел гравировку на внутренней стороне. Наверно, я очень сильно побледнел, раз террорист презрительно заржал и стал еще пристальнее всматриваться в крохотные иероглифы. По удивлению на его лице я догадался, что он прочел имя и теперь силится понять, что же происходит. Когда удивление и недоумение сменились брезгливостью, я осознал, что жить мне осталось не так уж и долго. Возможно, он даже не стал бы ждать, пока истечет время, отведенное до убийства следующей жертвы. И действительно, его руки сжались на прикладе автомата. Второй мужчина, то ли более терпеливый, то ли более расчетливый и хитрый, предостерегающе опустил руку ему на плечо, а потом сказал что-то на незнакомом мне диалекте. Если бы не черные маски, полностью закрывавшие лица и оставлявшие только глаза, я бы мог уверенно сказать, что первый террорист мерзко улыбнулся, настраиваясь на грядущее развлечение.
- Юу, будешь отвечать на вопросы. Или я тебя убью. Правда, не сразу. Понял меня? – он поднялся и, поигрывая автоматом, приблизился ко мне. Даже не будучи вселенским разумом, я легко догадался, о чем именно пойдет речь. Вернее, даже не о чем, а о ком. И меньше всего на свете я хотел рассказывать посторонним людям о том, что связывало меня и Койю. Наши отношения не касались никого, кроме нас двоих. И я не собирался посвящать в подробности террористов. Мне было понятно, что свою полю в лоб я получу в любом случае. Потому мне было совершенно все равно, случится это сейчас или через пару часов. – Вижу, что не понял, - кажется, террорист опять улыбнулся, поскольку ткань на лице натянулась. – Ладно, я умею быть убедительным.
Часы полетели на пол и в мгновение ока были раздавлены тяжелым ботинком. И хотя я прекрасно понимал, что это только вещь, все равно я не смог удержаться от горестного восклицания. Я и так еле смолчал, в то время как на языке вертелась пара комплиментов умственным способностям террориста. И мне страшно было представить, как огорчился бы Койю, увидев, какая судьба постигла его подарок. Когда Таканори по секрету рассказал мне, сколько времени потратил Койю на то, чтобы придумать дизайн, а потом уговорить самого Таку сделать их, мне стало дурно. Я вкладывал в свои знаки внимания гораздо меньше собственной души, во всяком случае, я полагал именно так. Поэтому я очень ценил все, что дарил мне Койю, считая, что таким образом он становится еще ближе ко мне, открывает себя и приглашает меня в свою душу.
- Хочешь сказать что-нибудь своему Койю? – в голосе террориста сквозила откровенная насмешка. – Смотри сюда и говори, - я увидел прямо перед собой глазок любительской видеокамеры и внутренне содрогнулся, стараясь при этом не выдать своего отвращения зрителям. Я бы с удовольствие отвернулся вовсе, но второй мужчина внезапно оказался сзади и резко дернул меня за волосы, вынуждая держать голову прямо. Остальные заложники постарались максимально сбиться в противоположном углу и теперь дышали через раз, боясь привлечь внимание к себе. Я не думал, что сейчас им что-то угрожало, потому что нападавшие были чересчур увлечены мной. – Раз уж ты такой несговорчивый, то сейчас мы немного исправим ситуацию, - очередной ехидный смешок и перестановка террористов заставили подготовиться к неприятностям. В руке одного из мужчин появился пистолет. Он же перевел камеру на себя и громко заговорил, старательно подбирая слова. В своем обращении он предлагал Койю посмотреть внимательно, как именно он собирался наказать меня за неразговорчивость и упрямство. Когда этот ублюдок потянулся рукой к молнии собственных брюк, меня ощутимо затрясло. Наверно, это было слишком обидно для любителя плотских утех на рабочем месте, потому что выстрелил он без предупреждения. Только чудом пуля не раздробила колено, войдя немного выше. На краткое мгновение в глазах потемнело, но потом пелена рассеялась. С каким-то странным сожалением я подумал, что было лучше, если бы я чувствовал себя не так хорошо. Сейчас бы отключился от боли и уже ни о чем не думал. Потому что от мысли, что Койю мог бы увидеть эту запись, я приходил в ужас. Ни за какие сокровища мира я не смог бы подвергнуть его такому испытанию. Вот только я был абсолютно лишен даже минимальной свободы действий. Второй мужчина успел основательно закрепить мне руки за спиной и во избежание каких-либо неожиданностей продолжал крепко удерживать меня за волосы, не давая уклониться. С каждой секундой мне открывалась все более омерзительная картина. На ее фоне даже смерть выглядела весьма привлекательно.
- Ну же, детка, давай, - он сделал шаг в мою сторону, а я рванулся изо всех сил, наплевав на то, что рискую остаться без скальпа. Удар в челюсть оказался весьма неожиданным и болезненным. А от сопровождавшего его ехидного и насмешливого голоса стало только противнее: - открывай ротик, детка. Неужели тебе не все равно, что с тобой будет?
- Да пошел ты, - я сплюнул кровь на пол и тут же захлебнулся от нового удара. Чуть позже я осознал, что мне стоило поблагодарить нападавших за их несогласованность. Вторая пуля легко вошла в бедро, пройдя всего ширину ладони в стороне от чрезвычайно важного места в моем организме. Если бы я находился в прежней позе, то, как раз, сейчас перестал бы считаться мужчиной в биологическом смысле этого слова. Правда, выстрел пришелся аккуратно по бедренной артерии. Стоило ли говорить, что на полу тут же начала скапливаться кровь.
Перед глазами уже плыло, сознание мутнело, а уши закладывало, словно в них набили вату.
- Брось ты его, пусть поживет еще пару минут. Его следующего и пристрелим, все равно недолго осталось, - голос пробивался через плотную завесу с огромным трудом. Я понимал, что речь идет обо мне, но воспринимал все так, словно видел со стороны. Боль отупляла и замедляла реакции. Сосредоточившись на ней, я совершенно забыл о том, что видеокамера бесстрастно фиксировала все на пленку. И я уже не видел, что оставшееся до публичного расстрела второго заложника время, террористы провели, загружая видео на официальный сайт новостного канала.
-13-
Из такого уютного беспамятства я выпал только на крыльце здания банка. Обессиленное тело мешком рухнуло на каменные ступени: раненые ноги не держали, поэтому поставить меня на колени никак не удавалось. Организм просто не подчинялся внешним командам, захлебываясь болью и требуя покоя, пусть даже и посмертного. Как в бреду я видел, что на площади перед банком удивительно много людей. Наверно, среди них было много моих знакомых. Устало подумалось о том, что лучше бы Койю так и сидел дома, погруженный в свои игры. Тогда бы он точно ничего не знал и не видел.
Я сбился со счета, в который раз меня снова дернули за волосы, чтобы заставить смотреть в лицо своему убийце. Я тряхнул головой, закусив губу от прошившей тело острой боли. Сейчас я уже не был так уверен, что колено осталось не задетым.
Внезапно упрямо нацеленное мне в лицо дуло пистолета подозрительно накренилось, а потом и вовсе исчезло. Так же неожиданно исчезло давление на волосы. Более не удерживаемое внешними силами, тело подчинилось закону всемирного тяготения и с соответствующим ускорением устремилось вниз. Видимо, кому-то сверху было очень интересно проверить, что еще способен перенести мой организм, поскольку я успел заметить, как несколько раз перед глазами промелькнули не только каменные ступени крыльца, но и яркие всполохи вечернего неба. Последним, что я увидел, было встревоженное лицо Койю. Жаль только, что мое состояние не позволило мне поверить в реальность этого зрелища.
***
Когда я смог открыть глаза снова, Койю был рядом. Он сидел на холодном полу моей палаты, прислонившись спиной к ножке моей кушетки. Взлохмаченный, в измятой одежде, с огромными синяками под глазами, он выглядел утомленным и измученным. И я никак не мог предположить, сколько времени он провел в моей палате.
Я прислушался к ощущениям в своем теле и испытал шок. От ужаса по спине волной прошел холод, а меня подбросило, словно от удара током. Я не чувствовал боли в ногах, не мог точно сказать, куда именно меня ранили. Я вообще не ощущал, что у меня есть ноги. Чувствительность тела исчезала ниже пояса, оставляя меня в неведении о том, что же со мной произошло. Многочисленные проводки, трубочки и капельницы не давали мне сесть или хотя бы достаточно приподняться. Зато от моих рывков и попыток отсоединить от себя датчики и катетеры, проснулся Койю. Он перехватил мои руки и плотно прижал их к простыне по обе стороны от моего тела. Такая вспышка активности оказалась для него неожиданной и пугающей. Он не сразу осознал, что я вполне пришел в себя и понимаю, где именно я нахожусь.
Едва лишь он ослабил давление, наклоняясь ко мне, как я зарылся пальцами в его волосы, стараясь притянуть его еще ближе. Тело все еще плохо слушалось, но с каждой секундой возвращало себе чувствительность. С появлением боли исчезал первобытный ужас, с которым я пришел в себя.
- Я боялся, что ты больше никогда не проснешься, - Койю ласково гладил мое лицо и никак не мог избавиться от тревоги, что я могу в любой момент отключиться снова.
- А что со мной было? – я приготовился к тому, чтобы услышать нечто действительно страшное.
- Тебе сделали несколько операций. Пришлось заменять сустав, - Койю сказал об этом так легко, словно речь шла о плановом посещении стоматолога.
- Но это же дорого, - я снова попытался привстать на локтях, потому что Койю отодвинулся и осторожно присел на край кушетки, пряча от меня лицо.
- Ты думаешь, меня бы это остановило? – в его голосе прозвучала не только горечь, но и упрек мне за то, что я позволил себе усомниться. Честного говоря, как раз в том, что Койю не остановится ни перед чем, если дело касается меня, я был уверен абсолютно. Другое дело, что сейчас меня интересовала цена его порыва. Хоть мы и не были стеснены в средствах, это еще не значило, что Койю мог вынуть и положить на стол очень крупную сумму. А в том, что денег понадобилось много, можно было не сомневаться. Требовалось оплатить не только операцию, медикаменты и мое нахождение в больнице, но и раздать крупные суммы на то, чтобы ускорить все процессы. Очередь людей, ожидавших операций подобного рода, всегда была значительной. Наверняка потребовалась просто астрономическая сумма, раз уж меня прооперировали так скоро. И теперь мне было интересно, где именно мой любимый раздобыл такие деньги.
Скорее всего, что именно под действием обезболивающих препаратов в мою голову закралась мысль, что он мог бы пойти на то, чтобы добровольно продать, например, свою почку. Дрожащей рукой я дернул вверх полу его рубашки, ожидая увидеть под ней свежий шрам.
- Юу, ты что? Что с тобой? – Койю понятия не имел, что творилось в моей одурманенной голове. Он недоумевал, почему я с такой поспешностью и жадностью скольжу руками по его напряженному телу, пытаясь нащупать бинты и пластыри. – Юу, ты в порядке? – его голос дрожал и срывался, хотя Койю и пытался с этим справиться.
- Скажи мне, что ты не распродал себя на органы, чтобы оплатить операцию, - в голову приходили жуткие картины, рисовавшие черный рынок донорских органов и людей, умерших после некачественных операций.
Койю сначала не понял, о чем я его спрашиваю, а потом рассмеялся с таким облегчением в голосе, что разом снял все мои подозрения. Чтобы окончательно убедить меня в своей честности, Койю через голову стянул рубашку, демонстрируя себя во всем великолепии. На его светлой коже не было никаких следов кроме, разве что, мелких белых отметин на плечах и на талии. Но я совершенно не волновался по их поводу, прекрасно зная, что сам оставил эти метки, когда старался притянуть Койю еще ближе к себе каждой нашей ночью. На моем теле, кстати, было полно абсолютно аналогичных знаков принадлежности Койю, которыми мой любимый несказанно гордился.
Я не удержался и подался вперед, чтобы кончиками пальцев провести по обнаженной груди и плоскому животу. Койю завел руки за спину и откинулся на них, полностью отдавая мне свободу действий. Моя ладонь уже добралась до ремня на джинсах Койю, когда дверь в палату осторожно приоткрылась, впуская Таканори и его верного телохранителя. Акира первым оценил ситуацию и громко поздравил меня с явным выздоровлением. Така же немного опешил, а потом радостно засмеялся и уже решительно подошел к моей кушетке. Койю же совершенно не испытывал смущения, откровенно нежась под моими прикосновениями. Честно признаться, я не счел визит близких друзей достойным поводом, чтобы отказать себе в удовольствии трогать и ласкать Койю. Правда, и совсем уж игнорировать их я не собирался. Хотя я и не был Юлием Цезарем, но с этими двумя делами кое-как справляться научился.
- Таканори, расскажи, что потом было, - я потянул Койю к себе, вынуждая его подвинуться и освободить немного места, которого как раз должно было хватить мелкому. Акира привычно убедился, что его маленький принц устроен с должным его особе комфортом, а потом сел на пол у ног Таки, бережно обнимая его и укладывая голову ему на колени. Мелкий ласково взъерошил и без того торчащие в беспорядке светлые волосы и нежно погладил Акиру по щеке. Я демонстративно покашлял, привлекая к себе внимание, потому что прекрасно знал, что этим двоим достаточно любого повода, чтобы выпасть из реальности.
- Нас обменяли на какую-то сумму и медикаменты для террористов, - Таканори произнес это таким будничным тоном, словно я попросил его рассказать об обыденном походе в магазин. – Просто забрали подготовленные сумки из вестибюля и выпихнули нас на крыльцо. Я шел через пустую площадь, видя перед собой только полицейский заслон, и больше всего боялся очереди в спину. Они могли бы себе такое позволить, они уже получили свое, так что мы были больше не нужны.
Акира поднял голову и внимательно взглянул в глаза своему любимому. Потом легко поднялся и потянул его на себя, вынуждая встать с кушетки. Через минуту Таканори уже во всю вжимался в Акиру, стараясь раствориться в нем, тая от властных и обжигающих прикосновений его ладоней. Мой друг еще и умудрялся что-то еле слышно шептать Таке, отчего мелкий заметно подрагивал и только сильнее стискивал руки на шее Акиры.
- Таканори, держи себя в руках, - Койю, видимо, имел удовольствие лицезреть эту картину не один раз за то время, что я был без сознания, поэтому и проявлял нетерпение.
- Я его держу, не переживай, - Акира хмыкнул и сначала демонстративно опустил ладони на талию мелкого, а потом скользнул немного ниже, вынуждая Таканори всхлипнуть и выгнуться в его руках.
- Чертовы божьи коровки, - беззлобно ругнулся Койю и наклонился к моим губам, намереваясь поцеловать меня и так скоротать ожидание.
- На чем это я остановился? – ехидно поинтересовался Таканори, все еще обнимавший Акиру, но уже значительно более уравновешенный в том, что касалось воспоминаний.
- На том, как ты шел к полицейским машинам, - про страх я решил не напоминать, за что получил благодарный, хоть и короткий поцелуй от Койю.
- Правильно. Я дошел, меня окружили полицейские, стали задавать какие-то вопросы. Тут же подлетели врачи скорой помощи, тоже затормошили, пытались усадить меня в машину, а то и уложить на носилки… - Таканори снова запнулся, но уже не от волнения, а для того, чтобы уступить право дальнейшего повествования Акире.
- А потом сквозь заслон прорвался я, - мой друг гордо выпятил грудь и принял позу, больше похожую на бойцовского петуха, нежели на народного героя, но Таканори искренне считал, что Акира гордится вполне уместно. – Так вот, я сгреб свое чудо в охапку и утащил к людям. В отсутствие грубых расспросов и официальных лиц, сам знаешь, гораздо легче прийти в себя.
- Ага, к людям утащил.. Врет он все, - хмыкнул Койю и снова коротко коснулся моих губ. – Они под ближайшим фонарем целовались с полчаса где-то, прерываясь только на вытирание слез и признания в любви.
- Это уже детали, - засмеялся Акира, целуя Таканори в макушку. – Все равно потом пришлось искать успокоительные.
- Зачем это? – я был уверен, что для Таканори самым верным транквилизатором было присутствие рядом его второй половины. Правда, у такого лекарства был один побочный эффект, но ребята никогда на него не жаловались.
- Пришлось отпаивать Койю, потому что новости в то время транслировали даже на рекламные щиты. Тебе надо рассказывать, что именно там показали?
Я вздрогнул, вспоминая о том, что происходило после освобождения Таканори. И вновь мои молитвы о том, чтобы Койю никогда этого не видел, оказались тщетными. Кажется, на небесах меня занесли в черный список.
- Вы все это видели? – я знал, что задаю глупый вопрос, но мне просто хотелось разорвать тишину, установившуюся после последней фразы Акиры.
- Проще сказать, кто этого не видел, - хмыкнул Таканори. – Тебе же сказали, что даже рекламные борды стали на время громадными телевизорами. А я еще додумался в этот момент отдать твой подарок, - Таканори даже не стал вдаваться в детали, позволяя моему воображению самостоятельно нарисовать реакцию Койю. Видеть, как меня убивают, и держать в руках прощальный подарок. Разве могло быть что-то страшнее?
-14-
Койю машинально поглаживал крестик на тонкой ажурной цепочке, а я, не отрывая взгляда, следил за тем, как двигаются его тонкие длинные пальцы. Как я понял, этот жест успел стать для него привычным, машинальным, словно так он приближался ко мне, притрагивался, прикасался. Я не мог отвести глаз от матового блеска небольших черных жемчужин, составлявших изящное и необычное украшение.
Молчание в палате затягивалось. Койю все также бездумно ласкал пальцами мой подарок, а Таканори и Акира наблюдали за нами, по-прежнему не разрывая объятий. Мне уже стало казаться, что для этих двоих нет другого положения, в котором они оба были бы живы. Да, даже не счастливы или довольны, а именно живы. Их сердца были настроены на один ритм, они сбивались, когда не было слышно эха. Они дышали только сейчас, когда руки одного покоились на талии другого, когда взгляд всегда был направлен только глаза в глаза, даже если со стороны казалось, что они не видят друг друга. Им не нужны были посторонние, хватало присутствия друг друга. Даже если они занимались разными делами, они всегда были нацелены, направлены, сориентированы на то, чтобы знать, что происходит с их вторыми половинами.
Сейчас они были рядом с нами и в то же время далеко. Им не нужно было разговаривать, чтобы понять друг друга. Скорее, они просто испытывали удовольствие, слыша свои голоса, звенящие, влюбленные, наполненные нежностью. Мне показалось преступлением, что по моей вине эти двое были обречены на серость и тоску больничной палаты.
- Така, идите домой, - я улыбнулся, стараясь выглядеть как можно бодрее. – Что вам тут сидеть? – я был уверен, что они с радостью воспримут мое предложение, потому удивился, увидев замешательство на лицах Таканори, Акиры и Койю. – Что я пропустил? Койю, объясни мне, что случилось? – я недоуменно наблюдал, как стремительно бледнеет Койю и меняется в лице Таканори. Акира сохранял внешнюю невозмутимость, чем смущал меня еще больше.
- Подожди, я сейчас вернусь, - Койю слишком быстро поднялся и подтолкнул к выходу божьих коровок.
А что мне еще оставалось? Только вытянуться на жесткой, неудобной кушетке и закрыть глаза, ожидая, пока Койю снова окажется рядом. Он отсутствовал подозрительно долго. Многочисленные препараты, призванные снимать боль, отупляли сознание, но я изо всех сил боролся со сном, страстно желая дождаться его и убедиться, что он мне не приснился. Тихий скрип двери показался мне музыкой, настолько сильно я его ждал. Я из-под ресниц наблюдал, как Койю с надеждой вслушивался в мое ровное дыхание.
- Я не сплю, даже не мечтай, - я пошевелился и приоткрыл глаза, но тут же почувствовал, как на мое лицо опустилась узкая горячая ладонь.
- Вредный ты, - Койю наклонился ко мне и зашептал: - Я не хочу сейчас ничего обсуждать. Потерпи немного, - его голос становился все более дерзким и дразнящим. И кто из нас более вредный?
- А что мне за это будет? – в очередной раз сработал безотказный режим «принцессы», перед которым Койю до сих пор не мог устоять. – Имей в виду, ты должен пообещать мне что-то необычное, - по правде говоря, я сам не знал, чего просил.
В больничной палате, в бинтах и датчиках, с капельницей в вене я был мало на что способен. Вернее, мне казалось, что в данный момент я вообще не представлял интереса. Правда, я недооценил человека, который волею судьбы оказался моим супругом. Наброшенная на плечи рубашка снова полетела на пол. Я с замирание сердца смотрел, как мягко светится в холодном освещении светлая кожа Койю. Он наклонился надо мной, опираясь на руки по обе стороны от моей головы, сохраняя при этом дистанцию, достаточную, чтобы я не мог дотянуться до него с поцелуем. Поэтому мне оставалось лишь жадно глотать раскалившийся вдруг до запредельных температур воздух и вдыхать пряный запах его кожи. Жемчужный крестик повис на цепочке и мелко закрутился перед моим лицом, изредка ударяясь в скулу. Я поймал его губами и потянул на себя, вынуждая Койю хотя бы немного склониться ко мне. Боясь повредить тонкую ажурную цепочку, Койю подался вперед до тех пор, пока не прижался к моему лбу своим. Он застыл в этом положении, внимательно вглядываясь в свое отражение в моих глазах. Я же так и не отпустил крестик, поигрывая с ним кончиком языка, то втягивая губами, то выпуская. Койю вдруг отклонился немного и мотнул головой, отбирая у меня игрушку. Когда я потянулся, чтобы снова поймать украшение, Койю вдруг прижался к моим губам своими, касаясь практически невесомо и легко, но заставляя меня моментально разучиться дышать. Я перехватил инициативу, углубляя поцелуй и превращая его в нечто более горячее, сладкое, страстное.
- Прекрати, иначе я не смогу остановится, - прохрипел Койю, но не отдалился даже на сантиметр. Наоборот, все его тело напряглось, натянулось как тетива лука, старясь одновременно прижаться ко мне и не причинить боли, не задеть датчиков и капельниц. Но разве я мог прекратить? Я же успел распрощаться с жизнью, поверить в то, что больше никогда ничего не будет. Разве мог я теперь упустить хоть секунду, которую можно было потратить на нежность?
Я отрицательно покачал головой, снова пленяя его губы и с радостью отмечая, как он сдался, капитулировал и тут же отобрал у меня право вести поцелуй. Теперь уже он терзал меня, кусался, обводил контур губ языком. Я даже не старался удержаться от стонов, зная, как сильно Койю нравится, когда я открыто выражаю свои ощущения и эмоции. Напоследок ощутимо прикусив нижнюю губу, Койю снова оторвался от меня и плотоядно облизнулся, не спеша поднимаясь и выпрямляясь, позволяя мне безмолвно любоваться его безупречным телом.
Я до сих пор не мог даже предположить, что Койю планировал делать с полутрупом. Кое-что у меня, конечно, шевелилось и даже весьма бодро, но этого было абсолютно недостаточно, чтобы рассчитывать на достойную отдачу. Между тем, Койю запер дверь палаты изнутри и теперь снова, не спеша, двигался к кушетке, нарочито медленно касаясь пальцами молнии на своих джинсах. Его неторопливость еще сильнее заводила меня, опаляла жаром непослушное и такое слабое тело. А Койю уже расправился со всеми застежками и теперь позволил себе немного приспустить плотную ткань и подразнить меня открывшейся картиной. На нем не было белья! Контраст обнаженной матовой кожи и грубого материала, оставлявшего красноватые следы, обжег сознание, заставляя прикрыть глаза и шумно перевести сбитое дыхание. Джинсы спускались все ниже, пока, наконец, не остались лежать на полу. К моменту, когда на теле Койю не осталось ничего, кроме крестика из черного жемчуга, я уже прокусил насквозь ткань наволочки, стараясь удержаться от стонов. C удивительной грацией Койю скользнул на кушетку, легким движением отбрасывая тонкую простыню, тем самым убирая последнюю преграду между нашими телами. Его положение относительно меня внезапно раскрыло мне всю хитрость и коварство его замысла. Старательно выбрав место для своих коленей и локтей, Койю наклонился надо мной так, чтобы я тоже мог принять участие в нашей игре. Я ласкал его губами и языком, сожалея, что не могу более никак к нему прикоснуться, но тая от жара, который рождали в теле вибрации его стонов. Неровный ритм его движений, сорванное дыхание, низкие хрипы в голосе убеждали меня в том, что ему нравилось все, что я с ним делал. Надо ли говорить, что я сам в этот момент уже был на пути в заоблачные дали.
-15-
Несмотря на то, что мы умудрились обойти больничный режим и наладить активную постельную жизнь, я все равно стремился домой. Койю не покидал меня ни на минуту, пока я бодрствовал, занимаясь своими делами исключительно тогда, когда я погружался в сон. Надо ли говорить, что за неделю подобного существования мой супруг превратился в бледное подобие себя, напоминавшее мне о прежнем Койю только неуемной сексуальностью и постоянным стремлением выполнить каждый мой мельчайший каприз. Мой любимый не подпускал ко мне никакой медперсонал, младше моего лечащего врача. При этом он никогда не покидал палату и ревниво следил за тем, что именно делает доктор. Он сам кормил меня тем, что ежедневно приносили друзья, сам занимался моим купанием, сменой белья, сам следил за тем, чтобы я правильно и вовремя принимал все лекарства. С таким же успехом он мог заботиться обо мне и дома, но, по неясным мне причинам, Койю старательно избегал в разговоре тему выписки из больницы. Точно так же мой друг не спешил рассказать мне, почему Ютака ни разу меня не навестил, хотя я точно знал, что это именно он готовит все те деликатесы, которыми меня пичкал Койю каждые три-четыре часа.
Ясность в ситуацию мог внести только один человек, остаться с которым наедине мне никак не удавалось. Акира всегда смотрел на меня с сочувствием и явно не соглашался с той линией поведения, которой придерживались Таканори и Койю. Я уже смирился с их выборочной глухотой и блуждающим слабоумием, перестав задавать свои каверзные и провокационные вопросы. Я просто терпеливо выжидал, когда же подвернется возможность напрямую спросить у Акиры, к чему разыгрывается этот театр. Счастье привалило совсем неожиданно, да я еще и едва не проспал его. Я сам не знал почему, но я смог проснуться раньше, чем на это рассчитывал Койю. В моей палате, на специально поставленном для этих целей стуле, блаженно дремал Акира. Для начала я убедился, что ни чересчур заботливого Койю, ни преданного ему в вопросах вредительства Таканори в пределах помещения не наблюдалось. Затем я столкнулся с необходимостью разбудить Акиру, не потревожив при этом своими воплями персонал клиники. К тому моменту, когда я, наконец, достиг своей цели, у меня уже заболело горло. Обидно было оттого, что единственно верным способом привлечь внимание Аки оказалось прицельное швыряние в него стаканом с прикроватной тумбочки. Прежде всего, я выяснил, что за три года у Акиры выработалась просто блестящая реакция. Не открывая глаз, он умудрился не только увернуться от прямого удара посудиной в лоб, но и перехватить стакан буквально в паре сантиметров от лица. Надо было сделать так сразу же, тогда бы и голос не пострадал зря.
- Юу, тебе что-то нужно? – я взбеленился в мгновение ока, утомленный этой гиперзаботой. По моему взгляду Акира прочел, что изначально выбрал неверный тон и тут же исправился: - Что хотел?
- Поговорить, - я приподнялся, опираясь на локти, и устроился в полулежачем положении.
- Значит, они молчат до сих пор, - Акира неопределенно кивнул в сторону двери, из-за которой в любой момент мог появиться Койю, а я только сложил руки на груди, намереваясь выслушать увлекательный рассказ о тайнах мадридского двора. – В общем, у нас крупные проблемы.
- Кто бы сомневался, - я заранее настроился на то, что хороших новостей не услышу, поэтому решил не расстраиваться раньше времени и узнать все до конца. – Выкладывай все, что успеешь, - я тоже покосился на дверь, прислушиваясь, не раздадутся ли в конце коридора знакомые осторожные шаги.
- В общем, у нас проблемы трех типов: общие, наши с Такой и ваши с Койю. Тебе с каких начать? – Акира неосознанно продолжал терзать мое любопытство.
- Начни с решенных, - кажется, я был немного резок, но у меня не хватало сил терпеть неведение.
- Хорошо. Койю практически решил вопрос с тем, как полностью скрыть следы нашего пребывания в полиции.
- А что, они где-то всплыли? – я уже и думать забыл о той мелкой шалости, которой мы сопроводили вызволение Акиры на волю.
- А ты как думаешь? Всплыли, да еще как, - Акира поморщился, припоминая обстоятельства, а я нервно заерзал в постели. – Наши мордахи очень красиво позировали всем камерам слежения, которых оказалось больше, чем в каком-нибудь банке или ювелирном магазине. И если мое уголовное дело стараниями Койю исчезло из всех баз данных, то вот тебя опознали достаточно легко.
- Здрасте, это еще почему? – я стал припоминать, не числилось ли за мной уголовных дел, но так ничего и не вспомнил.
- Потому, что кто-то недавно стал звездой телеэкрана, героически подставляясь под пули террористов. Это видео показали не только все новостные каналы, но даже и те, что отродясь транслировали только сериалы для домохозяек. Личность твою установили мгновенно. По ней вычислили и твоего супруга. Поскольку квартира, в которой мы жили… э-э-э, живем, все еще записана на имя Койю, то, наведавшись в нее, стражи порядка совершенно неожиданно выловили еще двух участников набега на полицейский участок. Сам понимаешь, что Ютаке было строго наказано на время даже забыть, что он с нами знаком, - я взялся за голову, не понимая, как это мракобесие могло относиться к разряду решенных проблем. – Так вот, почему я говорю, что с этим мы справились. Мы с Таканори успели выехать из квартиры до того, как по нашу душу пришли вторично. Койю, в который раз пошаманив над системой безопасности полицейского участка, решил внести еще и элемент самодеятельности, - я ощутил, как из глубины поднимается и нарастает тревога и странное предчувствие, что мне не понравится то, что я сейчас услышу. – Помнишь того полицейского, которого Койю охмурял, чтобы добиться свидания? – Акира и сам испытывал трудности, продвигаясь в своем рассказе и опасаясь моей реакции.
- Спрашиваешь, помню, конечно, - я мысленно представил его мертвым и только тогда смог разжать конвульсивно скрючившиеся пальцы.
- Койю снова отправился к нему, предварительно подготовив все так, чтобы снова изнутри положить всю систему. В конце концов, у него получилось то, что он планировал. Он тут за ночь написал вирус такой грандиозности, что справиться с ним можно, только принципиально изменив устройство центрального процессора. Благодаря ему сбои в системе случились не только у полиции, но и у всех учреждений, которые хоть как-то имели к ней отношение. Единственное, чего я не могу тебе сказать достоверно, так это того, чем это обернулось для Койю, - он действительно не врал, говоря о том, что не знает деталей. Акира не смог бы так искренне смотреть мне в глаза и при этом обманывать.
- Ты думаешь, что там что-то было? – я сформулировал вопрос на редкость по-дурацки, но Аки понял, что именно я хочу спросить.
- Юу, я в этом просто уверен. Потому что я видел, в каком состоянии Койю оттуда пришел. Честно говоря, он был на грани. Если бы тебе вдруг внезапно стало лучше, он мог бы сорваться.
- Стой, еще раз для умственно отсталых, - я потер виски, отказываясь понимать услышанное. – Почему он мог сорваться, если бы мне стало лучше?
- А с того места начинается другая проблема, исключительно ваша, - Акира потер лицо, сосредотачиваясь, и продолжил: - У тебя были серьезные раны и обширная кровопотеря. Врачи не могли сказать точно, сохранят ли они тебе жизнь. Вопрос о том, останешься ли ты при всех своих конечностях, даже не обсуждался. Чтобы ускорить операцию, раздать все необходимые взятки, выбить тебе отдельную палату в охраняемом крыле больницы, понадобилось очень много денег…, - Акира замялся, давая мне возможность подготовиться к совершенно безрадостным новостям. - Нам пришлось продать не только дом, но и обе квартиры, - Акира пробормотал это себе под нос в надежде, что я не услышу, но его затея провалилась.
- Зачем так много денег? – даже мои самые смелые подсчеты показались мелочью, когда я представил, какая сумма должна была получиться от продажи жилья.
- Затем, что была еще и наша с Такой проблема, которую тоже нужно было решать в срочном порядке, - Акира чувствовал себя неуютно под моим пристальным взглядом, но продолжал: - Сам понимаешь, что до моих прежних хозяев очень быстро дошла информация о моем освобождении. Как вариант, они могли установить слежку за нашим домом. В любом случае, не важно как, но они узнали, что их план провалился. Дабы избежать дальнейших проблем и максимально получить выгоду, мне предложили сделку. Я должен был в кратчайший срок перечислить на их счет крупную сумму. В качестве аргумента, убедившего меня принять условия, выступил рассказ о дальнейшей судьбе Таканори. Мне ясно и четко дали понять, что он не проживет и дня, если я откажусь. А чтобы я им поверил, они рассказали, что начинили взрывчаткой автомобиль, на котором Така и Койю уехали к тебе в больницу. Дальше рассказывать? – было видно, что ему совсем не хочется сознаваться своей слабости, но я тоже имел право знать, что творилось, пока я валялся в наркотическом дурмане. – Так вот, я позвонил Койю и все ему рассказал. Знаешь, я так и не решился тогда сказать Таке, что в его машине бомба. Меня предупредили, что как человек должен был оставаться в автомобиле до тех пор, пока я не расплачусь. Сам понимаешь, что твой супруг в порыве героизма отвез Таканори к тебе в больницу, а сам помчался ко мне. Я отдал деньги, благо сумма уже была готова, хоть и отложена на твое лечение, а они позволили Койю выйти из машины прежде, чем она взлетела на воздух.
- И как на это отреагировал Таканори? – я усердно пытался не думать о Койю и о том, что могло с ним произойти. Меня пугало то, как активно он искал себе смерти.
- А никак, мы же ему так и не сказали. Наплели, что и автомобиль пришлось продать, он поверил. Теперь мы дружно пользуемся общественным транспортом и живем в моей прежней квартире, пытаясь найти что-нибудь столь же недорогое, - Акира потер переносицу и встал, чтобы немного размяться после долгого сидения.
- А как же Койю? – я решился задать хотя бы такой вопрос, сползая на подушки и ощущая немыслимую слабость во всем теле. – Где он живет?
- Да здесь и живет, в твоей палате, - Акира хотел добавить что-то еще, но резко замолчал и одним движением вернулся в кресло. Я тут же закрыл глаза и поспешил выровнять дыхание, снова притворяясь спящим. Нужно было еще слишком многое обдумать.
-16-
Койю старался не шуметь, аккуратно прикрывая за собой дверь и подходя к кушетке. Я ощутил его тепло всего в паре сантиметров от своего тела и едва не выдал себя, страстно желая подставить под его поцелуй губы. Акира тихонько окликнул моего любимого, невольно подыгрывая мне и давая возможность справиться с собой:
- Ну что там?
- Ай, даже говорить не хочу, - любимый отмахнулся и снова склонился надо мной, подозрительно прислушиваясь к ритму моего дыхания. – Юу не просыпался?
- Не знаю, со мной, во всяком случае, не заговаривал, - Акира врал очень профессионально, сея в моей душе подозрение о том, что это явно не первый опыт подобного рода. – Слушай, что ты с ним носишься, как с хрустальной вазой? Он же взрослый уже, куда бы он делся с койки, даже если бы мы тут не сидели круглосуточно. Вроде и похищать его никто не рвался, - Акира стал качаться на стуле, о чем я догадался по размеренному стуку.
- Поэтому и ношусь… Он уже раз пятнадцать при мне встать пытался. Пролежни ему болят, видишь ли…, - Койю хмыкнул и слегка отодвинулся, видимо, убедившись, что я все еще сплю. – Ему еще нельзя вставать, операция была тяжелая. А ему, видишь ли, скучно. Дома из постели было не выгнать, а тут назад не загнать. Гвоздь они ему в задницу вставили, что ли? – размышлял Койю, а я из последних сил держался, чтобы не заржать во весь голос.
- А то, ты бы не заметил гвоздя? Небось, уж не раз с инспекцией наведывался к нему под одеяло, - Акира в очередной раз покачнулся и звучно выругался, не рассчитав силу и приложившись затылком об пол. По дальнейшим комментариям я догадался, что дело бы не только в Акире. Кое-чья длинная нижняя конечность успела толкнуть стул прежде, чем Акира среагировал. Кажется, так мой любимый мстил за грязные инсинуации о гвоздях и своей невнимательности. – Ладно, признаю, гвоздь ты заметил, - пробурчал Акира, выбираясь из-под стула и усаживаясь просто на полу, дабы не дать Койю возможность повторить свой подвиг. – И все-таки, что дальше делать? Ты же не собираешься прописаться в этой больнице?
- Нет, конечно, - Койю помотал головой и примолк, задумавшись. – Только я действительно не знаю, куда податься. Не к Ютаке же перебираться всей компанией. Вы в какой-то помойке обитаете, а у нас и такой нет, - Койю протянул руку и бережно погладил меня по волосам, явно возомнив себя мамочкой у постели больного ребенка.
Акира явно собрался что-то ответить, но его бесцеремонно прервали. Дверь распахнулась на всю ширину с таким грохотом, что подскочил даже я. Койю моментально перетек в боевую стойку, готовясь защищать немощных и убогих, от лица которых выступал я. Акира же и ухом не повел, демонстрируя не столько выдержку, сколько привычность к явлениям подобного рода. В дверном проеме нарисовался маленький, но невероятно довольный собой Таканори. Правда, он основательно померк, когда увидел перед собой разъяренного Койю. От потенциального кровопролития всех уберег Ютака, невесть откуда взявшийся за спиной Таканори.
- Привет, Юу, отлично выглядишь, - он осторожно втолкнул Таку в палату, вошел сам и закрыл за собой дверь. Койю нехотя посторонился, позволяя другу приблизиться ко мне и самому оценить мое состояние. – Ходить пробовал? О, по скривившейся физиономии Койю вижу, что пробовал. Молодец, старайся как можно чаще, - от дружеского совета моего любимого перекосило окончательно, но он чудом удержался от гневных замечаний, обойдясь одним взглядом василиска. Ютака усмехнулся, демонстрируя, если не огнеупорность, но изрядную невозмутимость, и с удобством расположился на стуле. Таканори к этому времени уже успел заползти к Акире на колени, и теперь что-то с жаром шептал ему на ухо. – Койю, теперь тебе вопрос? Что у вас с жильем?
Койю расширил глаза и снова посмотрел на Ютаку убойным взглядом. Ютака легкомысленно пожал плечами, демонстрируя всем свое пренебрежением ритуальными танцами с бубном, и закинул ногу на ногу:
- Койю, ты оглох?
- Все по-старому, - наконец, выдавил из себя мой драгоценный супруг, жалобно уставившись на Ютаку и безмолвно умоляя его не продолжать. Кажется, кто-то решил все от меня скрыть. Интересно, а как он собирался мне объяснять, почему я не могу вернуться к себе домой.
- Не думаю, - Юта откинулся на стуле и жестом фокусника извлек из кармана очень знакомую связку ключей. – Лови, - он улыбнулся и бросил их мне. К счастью, с рефлексами у меня было все в порядке. Я сжал в ладони ключи и с удивлением посмотрел на друга. Выражение его лица можно было трактовать, как «можете не благодарить, я и так все знаю!»
- Что это? – Койю явно не разбирался в ситуации, отчего зверел на глазах.
- Это ключики от вашей квартиры, если ты не понял. Аки, готов? Лови! Это от вашей, - Ютака совсем загордился собой и даже стал заметно светиться, словно к нему подвели источник питания.
- Слушай ты, фокусник чертов, что все это значит? – кажется, Койю изрядно поистратил свое терпение на уход за инвалидом, поэтому сейчас вспыхнул как спичка.
- Это значит, что ты снова можешь вернуться домой. Вместе с ним, - Юта кивнул в мою сторону, а я мысленно возликовал, представляя, как с чувством поваляюсь сначала на своей кровати, а потом и на диване, чтобы ему не было обидно. – Вас это тоже касается, - он обернулся к Акире и Таке и хмыкнул: парочка медленно, но верно отползала к двери, чтобы по возможности смотаться из палаты и поскорее проверить, не сон ли все это. Я даже разбираться не хотел, как так вышло, что такая проблема вдруг оказалась решенной. Простейший вариант, заключавшийся в том, что Юта выкупил эти квартиры и теперь щедро подарил нам, я отмел как несостоятельный. Мы дружили с раннего детства, и мне были прекрасно известны финансовые возможности моего лучшего друга. Богатых родителей, как и родственников, которые могли бы оставить наследство, у него не водилось. Зарабатывал он, конечно, неплохо, но не настолько, чтобы сразу купить две квартиры в престижном районе. И если я только думал об этом, то Койю, не стесняясь, озвучивал мои вопросы, надвигаясь на Ютаку с видом фашиста, поймавшего «языка». «Язык», по всей видимости, прошел хорошую школу у советских партизан, поэтому грозного вида Койю ничуть не испугался. Более того, он высунул язык и скосил глаза к переносице, изображая нашего с Акирой брата по разуму. Я едва сдержался от предательского хихиканья, справедливо полагая, что тогда Койю совсем ошалеет и смертельно на меня обидится. Между тем, Ютака хоть и умело играл придурка, но за Койю следил внимательно, стараясь не упустить момент, когда уже нужно будет бежать. Но Койю не был бы собой, если бы его так легко можно было разгадать. Он очень талантливо изобразил нежелание связываться с клоунами вроде Юты и снова вернулся к моей кушетке. Вот только, стоило моему другу немного ослабить внимание, как он тут же оказался безжалостно стянут со стула. Койю уволок его в коридор, скалясь, словно безумный, а через секунду из-за двери донеслись звуки, подозрительно напомнившие мне дворовую потасовку. Пока я просто пытался сесть без посторонней помощи, Койю уже должен был успеть убить моего друга. А уж того времени, что у меня ушло на транспортировку себя любимого к дверям, Койю хватило бы, чтобы качественно спрятать тело и даже состряпать какое-никакое алиби. Чтобы не терять боевого духа, я принялся напевать себе под нос любимый хит Акиры, отмечая каждый удачный шаг новым куплетом. Песня выглядела бесконечной, позволяя на чукотский манер вставлять в текст все, что приходило в голову. Когда я ухватился, наконец, за дверную ручку, то понял, что пропустил все на свете. Дверь с силой распахнулась, придавая моему телу импульс, достаточный, чтобы не устоять на ногах и с размаху впечататься в пол пятой точкой. Койю в мгновение ока сменил цвет с мертвенного-белого до трупно-зеленого, а потом бросился ко мне, засыпая грудой вопросов и ругательств. Живой и здоровый Ютака откровенно забавлялся видом кудахчущего надо мной Койю, но разумно ничего не комментировал, трезво оценивая физические возможности человека в состоянии аффекта.
Через минуту я был уложен обратно в постель, плотно укутан в одеяло и для верности привязан к кушетке в трех местах. Только обездвижив меня и предусмотрительно закрыв мне рот ладонью, Койю немного взял себя в руки и смог спокойно обратиться к Ютаке. Как я понял, они все решили за дверью, причем оговоренным оказался и вопрос моего посвящения в дело. По всей видимости, меня решили держать в неведении до тех пор, пока еще со мной можно было справиться силой. Оставалась единственная надежда на то, что Акира найдет способ меня просветить. Вот только факт обретения этой парочкой своего любовного гнездышка и столь притягательного стола, отдалял перспективу хоть в чем-то разобраться примерно до морковного заговенья.
- Юта, займись документами на выписку, - Койю так спокойно говорил об этом, словно это не он собирался меня продержать в больнице до посинения. – Я хочу уехать сегодня вечером.
Ютака кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь. Койю окончательно затих, только его ладонь, бережно поглаживавшая мою щеку, еще свидетельствовала о том, что мой любимый присутствует в этом мире.
- Койю, милый, - пришлось окликнуть не один раз, прежде чем он встрепенулся и взглянул на меня с тревогой и готовностью мчаться на край света, чтобы выполнить мою прихоть. – Койю, я что, правда, буду сегодня дома? – мне даже не верилось, что все оказалось так просто.
- Да, котенок, - произнес Койю с болезненной нежностью, не переставая ласкать мое лицо подушечками пальцев. – Ты будешь дома, - я совершенно не обратил внимания на смысл, скрытый в этой фразе. Как оказалось, зря.
-17-
Уже через час все необходимые бумаги были подписаны и переданы Ютакой мне лично в руки. Он же занимался тем, что помогал собрать все свои вещи, одеться и добраться до автомобиля, с разрешения медперсонала поставленного прямо у крыльца. Койю все это время куда-то звонил, с кем-то шептался и о чем-то договаривался.
Даже в салоне автомобиля он то и дело хватался за телефон, правда, отвечал в основном односложно, словно опасался, что я догадаюсь, в чем дело. Надо признаться, что первые полчаса я именно этим и занимался, старательно настраивая локаторы и пытаясь подслушать, что именно говорят Койю его собеседники. Единственное, что мне удалось выяснить, так это то, что чаще всего мой любимый созванивался с Таканори. Его громкий голос был хорошо узнаваем даже притом, что мелкий постоянно себя одергивал, стараясь говорить как можно тише. Из этих отрывочных фраз я не смог составить сколько-нибудь правдоподобной версии происходящего. Оставалось только расслабиться и ждать непосредственного развития событий.
Как назло, мы умудрились увязть в пробке и теперь продвигались вперед со скоростью беременной черепахи. Я успел поваляться на заднем сидении в таких экзотических позах, которых сам от себя не ожидал. Ютака откровенно развлекался, фотографируя на телефон, как именно я пытался найти наиболее устойчивое и удобное положение. Зато Койю вел себя на удивлении пугающе. Его напряженная поза, необычная молчаливость и странная тоска в глазах заставляли меня задумываться о том, что наше положение колеблется где-то между «х» и «очень х». Причем, речь шла явно не о слове «хорошо». После очередного рывка на полтора метра, Койю не выдержал. Он распахнул пассажирскую дверь, едва не задев соседний автомобиль, и через секунду уже устраивался рядом со мной. Я совершенно ничего против такой внеплановой нежности не имел, с удовольствием заползая к нему на колени. Было невероятно приятно и правильно вот так обнимать его за талию и дышать пряным запахом его тела. Я просунул руки под футболку и стал осторожно поглаживать его спину, иногда слегка царапая тонкую кожу. Койю выгибался словно кошка, пытаясь увернуться от проворных пальцев, но я только отфыркивался, стремясь поддеть носом легкую ткань и добраться до плоского напряженного живота. Целовать его, дразнить осторожными движениями, скользить на самой грани удовольствия было так сладко, что я не смог устоять. И Койю поддался мне, прижал к себе так близко, словно хотел вплавить меня в себя. Я положил ладонь ему на грудь, чувствуя, как трепещет под пальцами его сердце. Жаль, что нельзя напрямую коснуться его, погладить, поцеловать, вылечить все шрамы, каждую царапинку и ранку. Я думал об этом и о том, как тепло становится от пальцев Койю, нежно перебиравших волосы, трогавших аккуратно то за ушком, то под подбородком. В его руках я чувствовал себя маленьким котенком, обласканным любимым и, что самое главное, любящим хозяином. А что нужно для счастья котенку? Только чтобы хозяин всегда был рядом.
***
Я уснул в машине, разомлев в жарких объятиях Койю. Я смутно помнил, как попал домой, предполагая, что Койю просто принес меня на руках. Оказавшись в своей постели, я только сладко потянулся и снова зарылся в простыни и подушки, погружаясь в безоблачные сны, в которых мы с Койю просто бродили, взявшись за руки, по пустынной набережной и ловили губами солоноватый морской ветер. Вот только капли казались мне подозрительно горячими.
А когда я проснулся, все встало на свои места. Несколько минут, которые потребовались мне, чтобы в первый раз прочитать письмо Койю, объяснили многое, если не все. Я понял, почему так сильно нервничал мой любимый, почему он так сильно не хотел возвращаться домой, о чем он бесконечно долго говорил по телефону с Таканори. Он уже тогда знал, что вынужден будет уехать, и старался оттянуть этот момент насколько это было возможно. Если бы он хоть словом обмолвился мне, я бы согласился жить в той чертовой больнице, лежать, не поднимаясь, пустить корни хоть в кушетку, хоть в цементный пол, но только чтобы удержать его возле себя. Но упрямству Койю мог позавидовать даже баран. Он молчал из последних сил, с трудом сдерживался, чтобы не рассказать мне все. В своем письме он даже признался, что хотел забрать меня с собой, но потом передумал, заботясь о моей безопасности. После этих слов я отшвырнул проклятый листочек, словно он лично был виноват передо мной. А потом полз к нему через полкомнаты, подтягиваясь на руках и стараясь не задеть колено. Лучше бы я так в молодости голову берег, может быть, сейчас бы вышло из меня что-то путное. Но что-либо менять было уже катастрофически поздно. Оставалось смириться с неизбежностью умереть клиническим идиотом и просто научиться с этим жить.
После прочтения письмо выглядело так, словно его трудолюбиво пожевала не одна коза. Я мял и комкал его в руках, вымещая на нем свою злость и ярость, прижимал его к груди, как частичку Койю, до рези в глазах вглядывался в ровные столбцы иероглифов, стремясь найти в них скрытый смысл.
Кое-как, опираясь на стену и мебель, я смог подняться и дотащить себя до окна в гостиной. Давненько я так не сидел: привалившись спиной к дивану, вытянув ноги и практически без перерыва подкуривая одну сигарету за другой.
Три года назад мне казалось, что мы полностью исчерпали свой лимит проблем и неприятностей. Я даже практически смог поверить в это, проведя столько времени в эйфории от постоянного присутствия Койю рядом со мной. Да, мы ссорились иногда, но никогда не доводили до чего-то серьезнее, чем надутые губки и жаркие слова извинений. Да, мы расставались. Но никогда больше, чем на несколько часов в день. Даже в этой чертовой больнице я привык засыпать, держа Койю за руку и слушая его тихий голос. И сейчас мне казалось преступлением вернуться в нашу постель одному. Зато против холодного паркета и огромного окна моя совесть ничего не имела. Жаль только, что пачка сигарет закончилась так быстро.
Сна не было, как не было и желания жить вообще. Обида на Койю за его скрытность, ярость от собственного бессилия и слабости, страх одиночества, от которого я уже успел отвыкнуть, сошли на нет, уступив место дикой тоске по единственному человеку, рядом с которым этот мир имел смысл.
Отчего-то вспомнился рассказ Койю о том, как мирились Акира и Таканори. Вернее, они не сразу вспомнили, что были в ссоре. Зато когда моей жизни уже ничего не угрожало и можно было вздохнуть с облегчением, Акира, все еще испытывая чувство вины за свое пренебрежение, утащил мелкого в Канагаву в гости к собственным родителям. Судзуки-чан души не чаяла в Таканори и обожала потакать всем его слабостям. Главным развлечением для мелкого было выслушивание всяческих историй о детстве и школьных годах его драгоценного супруга. Акира не выносил подобных посиделок, предпочитая отсиживаться в своей детской комнате. Но в этот раз ему пришлось не только провести весь вечер возле млевшего от удовольствия Таканори, но и вытерпеть просмотр семейного фотоархива с подробным комментированием каждого снимка. Сузуки-чан, между тем, входила во вкус и откровенно дразнила сына, припоминая, какие отношения связывали его то с одним, то с другим приятелем. Таканори с удовольствием изображал праведный гнев и швырял в «ветреного» супруга диванные подушки. Если верить рассказу Койю, то посиделки закончились далеко за полночь, когда на Акиру было уже страшно смотреть. Тогда Така смилостивился и утащил своего любимого в кроватку. История умолчала о том, что именно он там вытворял, но на утро Аки светился как стоваттная лампочка и от души благодарил маму за чудесный вечер, обещая теперь приезжать почаще.
Мы тогда выяснили отношения гораздо прозаичнее. Койю в режиме монолога высказал мне все, что успел надумать, пока смотрел короткое видео в новостях, а я только молча гладил его по волосам и думал о том, что нет ничего, чего бы я не смог простить.
Жаль только, что сейчас Койю так не считал. И если бы я имел хоть малейшее представление о том, куда он уехал, я бы сделал все возможное, чтобы найти его и убедить в том, что никто кроме него мне не нужен.
-18-
Ютака орал долго и со вкусом. Я даже внимательно вслушивался в его прочувственный монолог, пока он тащил мое тело в постель. Правда, когда он додумался ляпнуть, что понимает Койю и одобряет сам факт его отъезда, я пришел в ярость. Сразу вставить хотя бы слово в его пылкую речь у меня не поучилось, а по мере развития событий мне расхотелось вообще что-либо с ним обсуждать. С абсолютным спокойствием на лице я выслушал все, что так тщательно репетировал мой друг по дороге ко мне, мимоходом отметил, что неугомонные божьи коровки и тут наследили своими тоненькими лапками, а потом тихо и мирно попросил купить мне плотные шторы. А также поставить ноутбук с доступом в Интернет поближе к кровати. Ютака списал мою покладистость и сговорчивость на внезапно проснувшуюся совесть, совершенно забыв о том, что это понятие было мне, в принципе, не знакомо.
Пока друг колдовал на моей кухне, заполняя все имеющиеся емкости разного рода пищей, я торопливо рыскал по Интернет-магазинам, выискивая необходимые мне вещи. При этом я терзался вопросом, отчего же Ютака снова решил блеснуть кулинарными талантами у меня на кухне, а не у себя дома. Насколько я помнил, в последнее время никаких истерик не случалось, никто ни от кого не уходил, никто никого не посылал. В личной жизни моих друзей наблюдался тот самый идиллический период, которого так давно уже не было у меня. И в этом случае я совершенно не понимал, что у меня дома забыл Ютака. Ему бы сейчас не отходить от своего бойфренда и всячески ухаживать за ним, пытаясь получить прощение за все то время, что он потратил на наши проблемы. А что вместо этого? Я посчитал нужным сначала поговорить с другом, а уж потом реализовывать свои идеи.
- Юта, у тебя все в порядке? – аквариумная стена мешала мне видеть, что происходило на кухне, зато грохот рассыпавшейся посуды она скрыть не смогла. – Юта, не ломай мне мебель, я тебя умоляю, - снова прокричал я и затих, ожидая ответ. Вместо вопля из-за стенки, Ютака пришел сам и даже осторожно присел на край постели. Не сложно было догадаться, что нам предстоял долгий разговор.
- Так что ты хотел? – он старался говорить спокойно, но его пальцы нервно комкали кухонное полотенце.
- Юта, спокойно, что с тобой происходит? То ты орешь на меня как ненормальный, то нервничаешь. У тебя что-то случилось? – мне совершенно не нравилось, как мой друг отводил от меня взгляд.
- Нет-нет, все нормально. Правда, Юу, у меня вообще сказка по сравнению с тобой, - он хмыкнул, правда, тут же осекся и с тревогой посмотрел на меня.
- Да уж, спасибо, что напомнил. Но ты меня извини, я тебе не верю. У Аки сказка, там сложно спорить. За ночь, что я у окна просидел у них минимум пять раз были показательные выступления: на столе, на диване, на полу возле дивана, снова на столе, потом еще у стены. И это только то, что я успел увидеть до того, как они спать пошли. Сам знаешь, что спальню и ванную из моих окон не видно, - я невольно улыбнулся, радуясь за ребят.
- Бедняжка, они совсем тебя измучили? – Ютака тоже засмеялся и заметно расслабился, прекращая насиловать несчастную ткань.
- Надоели они мне хуже горькой редьки. Не дают даже пострадать нормально. Зато я уже придумал, как мне разбогатеть и прославиться одним махом, - я закинул руки за голову и мечтательно прикрыл глаза.
- Поделиться не хочешь? – Ютака с явным интересом подался вперед и приготовился услышать занимательный план.
- Да все элементарно, мой дорогой. Мне нужна только качественная видеокамера. И я могу продавать элитарное видео под названием «Сорок четыре позы Камасутры за одну ночь. Попробуйте, это реально!», - несмотря на то, что звучный слоган я сочинил экспромтом, Ютаку все равно согнуло пополам от смеха. – Слушай, шеф-повар, - я повел носом и окончательно убедил себя в том, что я не ошибся. – По-моему, мы горим.
Ютака сдуло с кровати ураганом. Сыпля проклятиями и спотыкаясь на каждом шагу, он бросился на кухню, откуда незамедлительно донесся грохот неаккуратно сдвигаемой посуды и гневное шипение.
- Юта, чего у меня больше нет? – я поинтересовался как можно более безразлично, хотя меня терзало страшное любопытство.
- Кастрюли нет, кажется. Остальное уцелело. А, еще у тебя больше нет еды, - Ютака снова показался из-за аквариума, всем своим видом демонстрируя раскаяние.
- Спасибо тебе, дорогой друг, - я засмеялся и снова откинулся на подушки. – Всегда знал, что ты хочешь меня уморить.
- Ну, Юу, прости меня, пожалуйста. Я сейчас все исправлю, - Юта засуетился, собираясь, а я заинтересованно выгнул бровь. – Я куплю все, что необходимо, и заново все приготовлю. Подожди только немного, хорошо? – последние слова донеслись до меня уже с лестничной площадки.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как смириться с ситуацией и начать продумывать свои вопросы.
***
Ютака вернулся поразительно быстро, нагруженный кучей пакетов и свертков. При этом он не забыл даже о моей просьбе: перед моим носом заколыхались плотные полотнища из темной тяжелой ткани. Я одобрительно кивнул и отпустил своего друга колдовать на кухню. Еще через десять минут я приполз туда сам, не имея больше сил сидеть в одиночестве. Устроившись на краешке стола и болтая здоровой ногой, я попросил друга сварить мне кофе. Потом я просто наблюдал, как ловко и проворно двигались его руки над кастрюльками и сковородками, нарезая, помешивая, переворачивая нечто, грозившее стать невероятно вкусной едой.
- Юта, а откуда у тебя столько денег, ты не скажешь? – я специально задал вопрос тогда, когда мой друг его меньше всего ожидал, и теперь с удовольствием выслушивал пространную матерную тираду. Такой ответ меня совершенно не убедил, поэтому, когда Юта умолк, чтобы перевести дух, я повторил вопрос и уточнил, что без удовлетворительного ответа я его из квартиры не выпущу.
- Юу, а можно я пока у тебя поживу, - вдруг жалобно спросил Юта, а я от удивления едва не свалился со стола.
- Да, пожалуйста, при условии, конечно, что ты не из жалости собрался это делать. И не для того, чтобы оберегать меня от суицида, - я, наконец, собрался с мыслями и озвучил Ютаке все, что думал по этому поводу.
- Нет, не для того. Я…, - Ютака говорил еле слышно, не отрывая взгляда от своих кастрюлек.
- Да что у тебя, черт возьми, произошло? – такая растерянность друга была для меня в новинку, и я совершенно не имел представления, как правильно надо было себя вести. – Ты кого-то убил? Что-то украл? Изменил своему парню? Или он тебе? – стоило мне упомянуть мистического бойфренда, как плечи Ютаки дрогнули. Я догадался, что мыслю в правильном направлении, и продолжил допрос: - Так что, он тебя выгнал? Или ты сам ушел?
- Сам ушел, - я едва расслышал тихий и полный тоски ответ Юты. И, по правде сказать, не сразу понял, что он имел в виду.
- А что случилось-то? – я никак не мог придумать хотя бы одну причину, которая бы объяснила такой поступок. До сегодняшнего дня я прибывал в уверенности, что личная жизнь моего лучшего друга – сплошная сказка. Я искренне полагал, что он до сих пор не познакомил нас со своим парнем исключительно из соображений безопасности: опасался, что его сокровище может прийтись по вкусу и кому-то еще. Я не имел представления о том, сколько лет человеку, с которым уже несколько лет живет мой друг. Я не знал, ни кто он, ни как его зовут, ни чем он интересуется в этой жизни. Первое время я пытался задавать Ютаке прямые и косвенные вопросы, но он талантливо отшучивался или откровенно уходил от ответа. В конце концов, я начал подозревать, что он связался с кем-то, кто может неподобающим образом повлиять на репутацию уважаемого доктора, и прекратил свои расспросы. Видимо, сегодня судьба дала мне второй шанс, чтобы попытаться выяснить хоть что-то.
- Юу, я не хочу сейчас об этом говорить. Давай потом как-нибудь, - Ютака снова ожил и даже смог выдавить из себя пару слов. Вот только я категорически не желал мириться с услышанным и завелся с пол-оборота.
- Знаешь что, дружочек, а не кажется ли тебе, что ты слишком уж обнаглел? Я, конечно, ценю твое присутствие рядом, но не настолько, чтобы терпеть такое к себе отношение. Я устал оттого, что вы все относитесь ко мне, как к несмышленому ребенку, требующему только заботы и внимания. То, что я временно ограничен в подвижности, еще не делает меня слабоумным. И вообще, я нисколько не виноват в том, что именно мне достались эти две пули. На моем месте мог оказаться вообще любой человек, которому не повезло, и который был в банке в тот вечер. Вместо того, чтобы просто немного помочь мне, вы превратили мою жизнь в кокон. Да, дорогой мой, я все прекрасно знаю. Акира мне рассказал, - я уже откровенно орал, самым краем сознания отмечая, как меняется в лице Ютака. – Койю решил, что может скрывать от меня все, что пожелает. Ладно, с ним я бы и сам справился. Но ты… ты и Таканори поддержали его. Вы врали мне, скрывали от меня все, что хоть как-то относилось к ситуации. Ты посмел не сказать мне, что мой Койю собрался уехать. Когда ты хотел, чтобы я это узнал? Ты думаешь, это приятно: найти на тумбочке прощальное письмо? Ты считаешь, что легко вот так вдруг остаться в одиночестве и даже толком не знать, за что? А теперь ты хочешь остаться в моем доме и полагаешь, что можешь снова отмолчаться и ничего не объяснять? Нет уж, так дело не пойдет. Или ты откровенно отвечаешь на мои вопросы, или выметайся отсюда. Я устал быть пешкой в ваших играх. Это слишком дорого мне обходится, - последние фразы я прохрипел, задыхаясь и жадно хватая воздух. Мне уже было стыдно за этот всплеск эмоций, но в то же время я понимал, что не так уж и не прав. Я заслуживал знать, почему все происходит именно так. При этом я бы не удивился, если бы через минуту хлопнула дверь, снова оставляя меня наедине с собой.
-19-
- Прости, - Ютака по-прежнему был немногословен.
- Твою мать, - мне тоже больше ничего в голову не пришло, поэтому еще несколько минут мы просто сверлили друг друга взглядами и молчали. Потом Юта снова спохватился, что мог во второй раз сжечь все свои труды, и вернулся к колдовству над плитой.
- Мне сложно об этом говорить, - кажется, Ютака решил цедить в час по чайной ложке, ожидая, что я вырублюсь раньше, чем он закончит вступление.
- А то я не вижу, - я олицетворял собой сплошное ехидство и не испытывал к другу ни капли сочувствия. Я и так едва сдержался, чтобы не выставить его за дверь, для скорости пнув здоровой ногой. Хотелось добавить к своему предыдущему выступлению еще пару фраз, чтобы Ютака, наконец, убедился, что мое терпение не безгранично.
- Юу, ну пойми же ты… - его жалобный тон окончательно вывел меня из себя, и просто заорал, наплевав на то, что обо мне могут подумать соседи:
- Что я еще должен понять? Что за маскарад, что за прятки? Хватит, Юта. С меня уже хватит. Мне терять нечего. Я могу теперь всех посылать в такие дали, куда вы еще не ходили. Акира тревожиться не будет, Таканори и подавно. Койю меня бросил. Ты можешь это понять? Я спрашиваю, можешь? По слогам повторяю: ме-ня бро-сил Койю. Не я от него ушел. Так что я не собираюсь ничего понимать, а требую объяснений. Ты и так меня предал, когда его поддержал. Ты помог ему меня бросить. Чего еще ты от меня хочешь, а? – я выдохся и схватился за сигарету, заботливо предложенную Ютакой.
Он еще повздыхал немного, а потом резко выключил все конфорки, бросил на стол полотенце и устало опустился на стул:
- Слушай. Я скажу все, что смогу. Больше не проси, договорились, - мне не понравился его взгляд, больше подходивший побитой собаке, а не молодому парню, поэтому я кивнул и приготовился. – Я ушел от него… сам, да. До сих пор не понимаю, как смог, - Ютака запустил руки в волосы и взъерошил их. Потом вовсе опустил голову, пряча глаза, и продолжил гораздо тише: - Он сделал мне очень дорогой подарок на годовщину. Мы вместе уже пять лет. Были вместе, - Ютака судорожно сглотнул, исправляя оговорку, а я удивленно вытаращился на него, забыв о сигарете и роняя пепел себе на колени. – Не переживай, об этом вообще никто не знал. Даже моя семья, - сказать, что я удивился, значило не сказать вообще ничего. В отличие от меня, у моего друга была прекрасная и все понимающая мама. Я был уверен, что она бы поддержала выбор сына в любом случае. – Он не хотел, чтобы хоть кто-то знал о том, что мы встречаемся, - в какой-то мере это все объясняло, кроме того, почему парень Ютаки оказался просто семейным диктатором.
- Это могло повредить его репутации? – я стряхнул пепел на пол и с удовольствием затянулся, наслаждаясь легким привкусом ментола.
- Не думаю. У него и так репутация хуже некуда, - Ютака улыбнулся с такой нежностью, что я поперхнулся дымом, совершенно безуспешно пытаясь соотнести его слова и его реакцию. – Он просто не хотел впускать никого в свою личную жизнь. Кажется, у него уже был такой опыт. А я… я был согласен на все, лишь бы он позволил мне хоть иногда быть рядом с ним. Знаешь, где-то года два я каждый раз собирался на встречу с ним и верил, что это уж точно последний раз. Что он пригласил меня, чтобы сказать, что я ему больше не нужен. Честно говоря, я считал, что я его не заслуживаю. Что все это счастье, которое мне выпало, - это случайность, ошибка, недоразумение…
Ютака говорил тихо и спокойно, не поднимая глаз и не отводя взгляда от скрещенных на столешнице рук. Только сейчас я обратил внимание на кольцо с крупным черным камнем. Кажется, это украшение имело для Ютаки огромное значение. Он смотрел, как играют блики на острых гранях, и вспоминал его, своего загадочного любимого.
- Знаешь, - я вздрогнул, когда Юта заговорил снова. – Три года назад он вдруг позвонил и сказал, что нам надо встретиться и поговорить. Причем, как можно скорее. Я тогда перепугался до умопомрачения. Несколько раз переносил встречу, тянул время, как мог. И вздрагивал от каждого звонка, думал, что он не выдержит и позвонит, чтобы сказать, что больше не придет. Через неделю я понял, что дальше тянуть уже некуда. Но повел себя вообще по-идиотски, перестал отвечать на звонки и сообщения, а потом и вовсе телефон выключил. Заперся в своей квартире и сидел, репетировал свою прощальную речь. Досиделся до того, что он сам пришел ко мне домой, открыл дверь своим ключом, вошел и увидел, в каком я состоянии. Он испугался, что у меня что-то случилось. Стал расспрашивать, допытывать. Я не выдержал, сорвался вот так, как ты сегодня. Я тогда первый раз сказал, что люблю его… - Ютака с глухим стоном опустил голову на руки и замолчал.
Пока он собирался с мыслями, я прикурил еще одну сигарету. Срочно нужно было прогнать тугой ком, поселившийся в груди и мешающий дышать. Потому что в ушах эхом звучал нежный голос Койю, его восхищенное «какой ты!» и невыносимо сладкое «любимый!».
- Оказалось, что он хотел, чтобы я к нему переехал. Для этого он пытался назначить мне свидание, сделать все красиво. А из-за моей мнительности и неуверенности в себе все получилось кое-как. Тогда он подарил мне это кольцо, - Ютака нежно погладил пальцем сверкающий камень и тяжело вздохнул. – Мы все равно скрывали наши отношения. Зато каждый вечер я засыпал рядом с ним. И просыпался. Нет, конечно, его часто подолгу не было дома, я привык. Но знаешь, ждать его, сидя в его кресле, одевшись в его футболку, куря его сигареты, гораздо легче, чем просто в своей квартире.
- Можешь не продолжать, я знаю, - я затянулся слишком глубоко, чувствуя, как едкий дым наполняет легкие. – Почему ты от него ушел?
- Я… его обидел. Очень сильно. Я уже говорил про подарок. Он стоил невероятно дорого. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить, - Ютака повторял одно и тоже только разными словами, не решаясь перейти к главному.
- Что ты сделал с его подарком? – до меня понемногу стало доходить, в чем дело, но я до последнего надеялся ошибиться.
- Я его продал. Потому что нам нужны были деньги, - Юта не стал продолжать, видя, что я и так обо всем догадался. – И я бы все равно так сделал. Даже если бы знал, чем это для меня обернется, - я нисколько не сомневался в его искренности. Разве что очень хотелось удавиться от осознания собственного свинства. Ютака заслуживал благодарности, а не той позорной истерики, которую я ему устроил. И меня совершенно не извиняло то, что меня бросил Койю, и мне было плохо. Ютаке было ничуть не лучше.
- Прости, - наступила моя очередь просить прощения. Я не мог подобрать подходящих слов, потому что просто не знал, что хотят услышать люди в подобных ситуациях. И я не собирался расспрашивать, кем был человек, которым так сильно дорожил мой друг. Раз он до сих пор ничего не сказал, значит, так ему было проще. Я подозревал, что Ютака встречался с кем-то либо очень богатым, либо очень известным, и не хотел, чтобы его имя связывали с ним. – А ты пытался с ним поговорить? Объясниться? – я спрашивал и мысленно отвечал сам себе: ничего он не пытался. Поступил точно так же, как и в первый раз. Сам все надумал, сам решил, что обидел, сам же и ушел. – Юта, ты точно полный придурок, хотя и настоящий друг, - я даже не знал, что мне делать. В глубине души я был уверен, что любовник Ютаки повел бы себя иначе. Вполне могло статься, что он бы и не спросил, куда подевался его подарок. Или просто выслушал бы объяснения. Если бы еще кто-то вложил в мозги Ютаке понимание того, что сначала надо разговаривать.
Становилось понятно, почему он поддержал Койю и скрыл от меня, что тот готовит отъезд. Они соблюдали тактику страусов и дружно прятали головы в песок, избегая прямых диалогов и предпочитая домысливать себе обвинения и оправдания. Я был на сто процентов уверен, что любовник Ютаки сейчас мечется по пустой квартире и пытается понять, чем он провинился. Либо он уже обзванивает больницы и морги, разыскивая Ютаку и больше всего на свете боясь найти.
- Юта, ты хоть что-нибудь ему сказал? – я надеялся услышать другой ответ, но моим чаяниям не суждено было сбыться.
- Нет. Я просто проводил его утром и уехал на работу. Вернее, это он так думает. Я бросил работу. Давно уже. Потом я поехал к тебе. Не потому, что обещал Койю присматривать за тобой. Просто мне некуда больше пойти, - Ютака по-прежнему не поднимал глаз. И мне остро хотелось схватить его за плечи и встряхнуть так, чтобы зубы застучали. Жаль только, что силенок пока катастрофически не хватало. Пришлось ограничиваться совершенно бесполезными словами:
- Ты кретин, друг мой. Больше я тебе ничего не скажу. Хотя очень бы хотелось еще и по морде съездить. По двум причинам. Сам догадаешься, или назвать тебе? – я очень старался, чтобы мой голос звучал спокойно, но, кажется, у меня не очень хорошо получалось.
- Да уж, догадаюсь как-нибудь и без рукоприкладства, - невесело улыбнулся Ютака и, наконец, поднялся, чтобы сразу же отвернуться к плите и только потом провести ладонью по щеке. Я великодушно сделал вид, что совершенно ничего не заметил. Нужно было срочно что-то придумать.
-20-
Я начал картинно зевать и клевать носом сразу же, как стемнело за окном. Один раз умудрился задремать на самом деле, поэтому, когда Юта осторожно тронул меня за плечо, чтобы помочь перебраться в постель, решил, что меня будит Койю. Пришлось извиняться за полный разочарования взгляд и невольно вырвавшиеся слова, которые даже на задворках общества не сочли бы приличными.
Ютака понимающе отмахнулся от моих оправданий и заботливо подставил плечо, чтобы я смог опереться. Кое-как доковыляв до постели, я без зазрения совести плюхнулся поперек так, как был. Все эти ритуалы с подготовкой ко сну имели смысл только в том случае, когда Койю собирался спать рядом. Когда я точно знал, что не замерзну даже без одеяла, прижимая к себе его тонкое горячее тело, что всегда смогу подложить его ладонь под щеку или поцелуем разгладить складочку на переносице, если вдруг Койю будет сниться плохой сон. Скользкий атлас покрывала был приятнее холодных шелковых простыней, хотя отличия таились не в свойствах ткани, а исключительно в моей голове.
Я отмахнулся от Ютаки почти по-настоящему, страстно желая, чтобы он поскорее оставил меня в покое. Хотелось ругаться и выть в подушку, расшвыривать вещи, а приходилось стискивать зубы и дышать глубоко и ровно. Ютака еще долго возился в гостиной, щелкал пультом от телевизора и грустно вздыхал. Несколько раз я замечал, что он тихо всхлипывает, но стоило мне шевельнуться на постели, как он затихал и замирал, боясь быть услышанным.
Он уснул только под утро, когда я, чтобы не сдаться раньше, в буквальном смысле пальцами поднимал себе веки. Я выждал для верности еще полчаса, по сантиметру сползая с кровати и еле слышно поминая всех родственников дьявола, отправляя их на пешую экскурсию по преисподней. На середине пути я одернул себя и принялся горячо молиться всем добрым духам, чтобы Ютака оставил свой телефон где-нибудь на видно месте. Я еще слишком тяжело и шумно передвигался, чтобы долго бродить по гостиной незамеченным. Духи, по всей видимости, уже крепко спали, потому что моих призывов не услышали. Я методично обшарил карманы куртки и брюк Ютаки, проверил все столы и столики в зоне видимости, а потом устало опустился в кресло, вытягивая больную ногу. Стоило собраться с мыслями и подумать, где можно спрятать телефон, чтобы с утра сразу его найти. Честно говоря, кроме как проверить под подушкой, мне в голову больше ничего не приходило. Я посидел еще немного в надежде на озарение, потом от души высказался о том, как мне в очередной раз повезло, и осторожно двинулся к изголовью дивана. Ютака, само собой, лежал так, чтобы мне было максимально неудобно проверить свою догадку. Ожидать, пока он захочет повернуться на другой бок, можно было бесконечно долго. Пришлось положиться на авось и действовать. Я втянул голову в плечи, в любой момент ожидая, что Ютака проснется и закричит, а то и вовсе двинет мне этой подушкой между глаз. И будет счастье, если только подушкой, а не кулаком.
К моменту, когда я нашарил в складках ткани пластиковый прямоугольник, моя спина успела покрыться липким потом. Ноги и вовсе отказывались держать, предательски дрожа и подкашиваясь. Назад в свою постель я полз еще дольше, чем до этого из нее выбирался. А думать о том, что потом предстояло вернуть телефон на место, я вообще не собирался. А то ведь мог и совсем с кровати не встать от перенапряжения.
Казалось, что Ютака предусмотрел все. Его аппарат был глух и не подавал признаков жизни. Скорее всего, сим-карта с его прежним номером покоилась на дне помойного ведра. Я быстро разобрал свой телефон, неаккуратно расшвыривая по сторонам аккумулятор и цветные панели. Теперь осталось только надеяться, что самые важные номера в своей жизни мой друг сохранял именно в памяти аппарата. Наверно, какой-то нерадивый ангел все-таки проснулся от моих мысленных воплей, потому что несколько номеров в телефонной книге я все-таки обнаружил.
К нашей шальной компании в этом списке не относилось только одно имя. Когда я прочел его, то в первый момент глупо открыл рот и замер, пытаясь справиться с обрушившейся мне на голову информацией. Моментально стало ясно, отчего Ютака и его любовник так носились со своей секретностью. Да за любое их совместное фото передрались бы не только японские, но и многие зарубежные издания. Кое-как собрав мысли в кучку, я стал вспоминать, что собирался сделать. Само собой, что моя решимость основательно поугасла, когда я понял, кому собираюсь звонить ни свет ни заря. Но стоило мне вспомнить эти душераздирающие всхлипывания, хриплый грустный голос и мертвый взгляд Ютаки, как я плюнул на все сомнения и нажал на вызов. В глубине души я опасался, что сейчас меня без разговоров пошлют навестить ближайших родственников черта, но хозяин номера даже не дал мне услышать хотя бы один гудок. Кажется, он с минуты на минуту ожидал хоть какого-то звонка.
Я сумбурно и скомкано представился и в двух словах объяснил, кто я такой. На том конце провода воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием бесконечно уставшего человека. Я не решился томить его ожиданием и просто сказал, что Ютака сейчас находится у меня дома. Грубый окрик «адрес», больше похожий на приказ, заставил меня подскочить и прислушаться, не разбудил ли я Ютаку этими звуками. С трудом ворочая языком, я объяснил, где я живу, и как быстрее ко мне добраться. Почему-то я посчитал нужным сказать этому человеку, что Юта очень сильно переживал. Меня удивила реакция моего собеседника: он обронил только грустное «я знаю» и отсоединился.
От нечего делать я пролистал телефонную книгу еще раз и заметил, что имя Койю в ней повторяется дважды. Второй номер был мне незнаком. Я несколько раз повторил комбинацию цифр прежде, чем снова выключить аппарат и повторить все свои действия в обратном порядке. Мне показалось, что на все про все у меня ушло как минимум пару часов. Оказалось, что только двадцать минут, из которых десять я вытаскивал телефон из-под подушки Ютаки.
Вернувшись в свою постель, я вытянулся и завел руки за голову. Сон бесследно ушел, оставив меня наедине с моими мыслями. Мне по-прежнему было неясно, собирается ли любовник Ютаки забирать свое сокровище назад, и если собирается, то когда его следовало ждать в гости. Не менее сильно меня тревожил второй номер, подписанный именем Койю. Не хотелось зря надеяться, но мне не терпелось дождаться утра и позвонить. Вернее, я заставлял себя ждать, хотя пальцы судорожно сжимали телефон, а в голове вертелся заученный наизусть номер. Цифры отпечатались в подкорке и скакали перед глазами, вынуждали набрать их и услышать голос. Я должен был рискнуть и попробовать. И я же страшно боялся того, что могу наткнуться на безжизненное «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Кажется, я задумался слишком глубоко, потому что пронзительный звонок в дверь воспринял, как слуховую галлюцинацию на почве острого переутомления. Зато Ютаку, кажется, подбросило на диване. Спотыкаясь и чертыхаясь, он выбежал к дверям и распахнул их, даже не спрашивая, кто там. Я знал, кого именно он должен был там увидеть, поэтому даже не открыл глаз, изображая здоровый сон.
- Как ты меня нашел? – не нашел ничего умнее спросить Ютака, когда утихла первая радость и звуки неистовых поцелуев.
- Разве это сейчас важно, глупый мой малыш? – голос мужчины звучал устало, но довольно. – Зачем ты ушел, как ты мог так поступить? Неужели ты, и правда, считал, что наличие какого-то подарка для меня важнее, чем ты и твои дела? Ты мог бы мне все рассказать с самого начала. Я бы постарался помочь тебе. Ты же знаешь, что я на все для тебя готов, - кажется, Ютака снова не выдержал, приникая к своему любовнику в поцелуе. Я же тихонько радовался тому, что не ошибся насчет этого человека. Он действительно мог и хотел сделать моего друга счастливым. Он уже делал все возможное, чтобы Ютака каждую секунду ощущал его нежность, любовь и заботу. – Поедем домой, солнышко. Слышишь? - он еще и уговаривал Ютаку, всерьез опасаясь, что тот может отказаться. – Пожалуйста, милый, поехали. Завтра я сам привезу тебя сюда, чтобы ты мог присмотреть за своим другом. А сейчас давай вернемся, я тебя прошу, - я твердо решил, что если Ютака хотя бы попробует высказаться против, я лично его придушу. К счастью, вместо ответа я услышал только довольный всхлип и звук очередного бесконечно страстного и жаркого поцелуя.
Ютака копошился в моей квартире от силы пару минут, судорожно одеваясь и ища свои личные вещи. Еще немного он постоял у моей постели, рассматривая, как я лежу в одежде поперек покрывала, но будить меня и предупреждать о своем отъезде все-таки не стал, за что я был ему очень благодарен. Мой альтруизм имел разумные пределы, и сейчас выше моих сил было видеть полную радости и удовольствия физиономию Ютаки.
Только когда за другом закрылась дверь, и я перестал слышать их шаги на лестничной площадке, я позволил себе повернуться и открыть глаза. Одновременно хотелось закурить, выпить чего-нибудь убойного и просто погладить Койю по щеке. Ради этого последнего пункта можно было смело продать душу первому, кто предложил бы такую сделку.
Я снова посмотрел на телефон, а потом рывком сел, стараясь не обращать внимания на то, как болит нога. Набрал заветные цифры и снова остановился, давая себе последний шанс опомниться и отступить. Нажал на вызов и едва не умер от облегчения, услышав длинные гудки. После пятого на секунду наступила тишина, которую нарушил невероятно родной, любимый, сонный голос Койю. Я так растерялся, что не сразу нашел, что ответить на его хриплое «алло».
- Койю, я тебя люблю, - почему-то я решил, что в первую очередь должен сказать ему именно об том. Кажется, мой милый еще не до конца проснулся, потому что привычно пробормотал, что тоже меня любит, а потом спохватился и замолчал, не зная, как продолжать разговор. – Койю, послушай, только не клади трубку. Я хочу тебе сказать, что не обижаюсь и не сержусь. Я хочу, чтобы ты вернулся домой сразу же, как только сможешь. Я буду ждать тебя столько, сколько понадобится. Только не бросай меня, Койю. Обещаешь? – я боялся сорваться, не справиться с голосом, но кое-как договорил до конца. И с замирающим сердцем вслушивался в прерывистое дыхание моего любимого. Когда он заговорил, у меня в горле встал ком. Он пытался объяснить мне причину своего поступка, но я совсем не это хотел услышать. Поэтому я прервал его, судорожно сглатывая и хрипя: - Койю, пообещай мне, что ты вернешься. Так и скажи, пожалуйста, я тебя прошу. Больше ничего мне знать не нужно, - и снова тишина, которую разорвало тихое, но такое важное «обещаю».
-21-
Я так и не смог уснуть, до глубокого утра провалявшись в постели. В голове раз за разом прокручивался наш разговор с Койю. Я совершенно не акцентировал внимание на его словах, которых было немного, стараясь припомнить, как звучал его голос, как он дышал и как не хотел класть трубку. Мы разговаривали до тех пор, пока мой телефон предательски не пискнул, извещая о том, что я истратил все свои средства. В спешке я не успел ни толком попрощаться, ни узнать, когда смогу в следующий раз с ним поговорить. В конце концов, через два часа я остался в том же положении, что и перед самим звонком: я по-прежнему понятия не имел, где находится Койю, что он там делает и когда собирается возвращаться.
В тайне я надеялся, что Койю перезвонит мне, но ответного звонка так и не дождался. Наверно, он побоялся, что кто-то из нас не справится с собой. В принципе, он был не так уж и не прав. Я с трудом управлял своим голосом и выбирал для разговора наиболее безопасные темы, уходя от обсуждения дальнейших перспектив в наших отношениях. Со стороны могло показаться, что Койю просто уехал в долгую командировку, а я остался скучать и ждать его возвращения.
Весь день я бродил по квартире, сжимая в руке телефон и постоянно ожидая звонка. Аппарат молчал, прозрачно намекая, что ему плевать на все мои чаяния и желания. В определенные моменты хотелось душевно приложить его об стену, но я из последних сил старался держать себя в руках и не ломать последнее средство связи с цивилизацией.
Ютака появился на пороге моей квартиры ближе к вечеру. По правде сказать, я не ожидал его увидеть, полагая, что теперь никакая сила не сможет оторвать его от любовника, поэтому сильно удивился, увидев его, обвешанного пакетами и свертками. О том, что в личной жизни моего друга все в порядке, красноречиво свидетельствовали алые припухшие губы, сумасшедший горящий взгляд и многослойный шарф на шее, призванный скрыть следы бурной ночи или утра, что было вернее в их конкретном случае.
- И как он тебя выпустил? – я хмыкнул, пропуская друга в квартиру и на почтительном расстоянии следуя за ним.
- Очень нехотя, - самодовольно улыбнулся Ютака и сгрузил свою ношу на стол. – Но ему самому нужно было ехать по делам. А чтобы я не скучал без него, он подвез меня к тебе. Обещал, что заберет, когда освободится, - мой друг говорил об этом с такой гордостью в голосе, что я даже рассмеялся.
- Я бы в жизни не догадался, на ком ты ставишь свои кулинарные эксперименты. Я же до последнего был уверен, что ты связался с каким-то мальчиком, - я привычно устроился на свободном краю стола и запустил руку в один из бумажных пакетов.
- Поверь мне, Юу, за пять лет я научился очень хорошо врать. Да и я очень старался, чтобы вы именно так и думали, - Ютака снова усмехнулся и принялся разгружать пакеты, наполняя мой холодильник дорогущими продуктами. Я выловил на дне пакета упаковку с апельсиновым соком и примерился открыть, но увидел ценник и замер. – В чем дело? – Юта временно покинул бескрайние просторы холодильника и удивился, найдя меня застывшим с крайне дурацким выражением лица.
- А кто из вас двоих сегодня ходил за продуктами? – я, наконец, обрел дар речи, отодвигая бесценную емкость подальше от себя.
- Я ходил, не переживай. Просто я купил все в магазине неподалеку от его дома, сам должен знать, какие там цены, - Ютака сунул мне в руки коробку, а сам демонстративно вынул из пакета еще три такие же. – Юу, привыкай. Раз уж ты в курсе всего, то изволь считаться с тем, что я теперь нереально богат, - мой друг горделиво расправил плечи и привычным жестом поправил кольцо на пальце.
- И давно ли богат непосредственно ты? - я выделил последнее слово, с опаской откручивая крышечку и ожидая обнаружить под ней надпись о том, что я выиграл путешествие на Канарские острова.
- С сегодняшнего утра, - Юта закрыл холодильник и нырнул в шкафчик с посудой, выбирая там подходящие для священнодействия образцы. – Хотя, фактически, я был богат уже очень давно. Оказывается, на мое имя записано около половины его имущества. Так что можешь начинать смеяться: у меня есть яхта, есть дом в пригороде Осаки и квартира в Саппоро. А еще я совершенно случайно оказался хозяином небольшого домика в Валь-дезере и гордым владельцем Bugatti Veeron. По тому, как вытянулось твое лицо, я понимаю, что это очень круто, да? – Ютака заинтересованно ждал, пока я вспомню, как пользоваться языком, и расскажу ему, как сильно ему повезло. Я же понимал, что пока могу изъясняться исключительно матом. Не долго думая, я высказал Юте, что «круто», это не самое подходящее слово для определения ситуации. Чтобы не потратить боевой запал зря, я мимоходом пропесочил ему мозг на тему того, что он должен был носить своего мужчину на руках и не отпускать. И дело было даже не в яхте, и не в автомобиле, а в том, что человек заботился о моем друге, наплевав на то, что это может отразиться на его репутации и причинить ему массу проблем. Он хотел обеспечить Ютаку всем, что тот только мог пожелать, старался превратить его жизнь в сказку и едва не потерял все исключительно из-за мнительности моего друга. По мере того, как я обвинял Ютаку в недоверчивости, неблагодарности и глупости, тот грустнел и виновато прятал от меня глаза. Потом вздохнул и выдавил, обрубая мои дальнейшие выступления на корню:
- Спасибо тебе. Он не сказал мне ни слова обвинения. Еще и прощения попросил за то, что так долго меня искал. И что не нашел без твоей помощи, - у меня окончательно пропал дар речи. Захотелось пролистать парочку популярных журналов и убедиться, что я не пропустил нимб над головой этого человека.
- Юта, береги его. Никто и никогда не будет больше так тебя любить, - мы оба прекрасно понимали, что я прав.
Ютака кивнул, подтверждая, что правильно понял мои слова, а потом встряхнул головой и улыбнулся:
- Я обещал ему, что не буду больше грустить. Значит, не буду. Хватит того, что грустишь ты. Я постараюсь тебя как-нибудь развлечь. Ты не против?
Я помотал головой, понимая, что от моего согласия или не согласия мало что зависит. Осознав и приняв свою власть над этим человеком, Ютака теперь был свободен творить все, что вздумается. И с него могло статься отправить меня в какую-нибудь Швейцарию на реабилитацию или пригласить в мою квартиру полный состав театра Кабуки. Мне же проще было вести себя спокойно и не нарываться на активные действия. Вполне возможно, что через пару часов он уедет вместе со своим любовником в их уютное гнездышко, а я смогу остаться наедине с собой.
Невероятно сильно меня тревожило только то, что сейчас Ютака готовил ужин как минимум на десять персон. Я никак не мог понять, зачем мне одному столько, но спрашивать напрямую не решался. Звонок в дверь посеял в голове смутное сомнение, что одним гостем я не ограничусь. Сомнение переросло в уверенность, когда я услышал звонкий голос Таканори. Кажется, божьи коровки, наконец, натерли себе мозоли в причинным местах и решили, что теперь можно оторваться друг от друга и сходить в гости.
Я медленно сполз со стола и поковылял к дверям, пытаясь нацепить на лицо маску если не радушия, то хотя бы спокойствия. Все мои попытки рухнули к чертям, когда я увидел в собственной прихожей незнакомого человека. Более того, я с удивлением и откровенным непониманием уставился на высокую, стройную девушку, которая в данный момент оценивающе рассматривала себя в зеркале. Перехватив мой ошарашенный и возмущенный взгляд, Акира пожал плечами, словно бы говоря, что он не имеет отношения к ситуации. Таканори и Ютака болтали так непринужденно и свободно, словно все происходящее было в порядке вещей. Не удержавшись, я подошел еще немного ближе, ругаясь сквозь стиснутые зубы, когда приходилось опираться на больную ногу, и подергал Ютаку за рукав, вынуждая обратить на меня внимание. Краем глаза я отметил, как сильно напряглась девушка. Складывалось впечатление, что ей сложно было видеть, как я двигаюсь и как справляюсь с болью.
На мой безмолвный вопрос Ютака ответил столь же красноречиво, как до этого Акира. Он так же пожал плечами и кивнул в сторону Таканори, намекая, что мне стоит допросить именно его. Мелкий, оказавшись под перекрестными и не особо дружелюбными взглядами, рыбкой скользнул за спину к Акире и вцепился в него так, словно я уже собирался броситься на него с кулаками. Отложив на время желание исследовать процессы в мозге у Таканори, я пригласил всех пройти в квартиру, а сам медленно побрел следом, стараясь не слишком заметно опираться на стену, а потом на спинку дивана. Незнакомка старалась держаться как можно ближе ко мне и при этом делала вид, что совершенно мной не заинтересована. Я же пытался объяснить самому себе, почему мне так знакома ее плавная походка.
-22-
Таканори представил девушку как свою давнюю и близкую подругу, чем вызвал мрачный и недовольный взгляд Акиры. Чтобы избежать очередного семейного скандала и избиения меня моей же посудой, Таканори предпочел вести себя со своей знакомой предельно корректно и прохладно, уступая Ютаке право ухаживать за дамой. От меня, как от немощного инвалида, не требовалось вообще ничего. Я просто сидел в кресле и принимал знаки внимания со всех сторон. Разве что Таканори игнорировал свой долг близкого друга в пользу долга верного супруга. Акира, кажется, вошел во вкус и теперь развлекался, начиная дуться и сердиться сразу же, как только Таканори имел неосторожность повернуться в другую сторону или отойти на шаг.
Я испытывал явный дискомфорт, находясь в обществе постороннего человека. Я не расслышал ее имени, а переспрашивать не было настроения и желания. По правде сказать, внешняя невозмутимость давалась мне с огромным трудом. Я кипел и булькал, словно забытый на плите чайник, и только что не брызгал на окружающих кипятком. Меня раздражала не только незнакомка, но и необходимость принимать у себя гостей, улыбаться и кланяться, делать вид, что я рад и доволен.
Девушка вела себя чрезвычайно подозрительно. Она стремилась предугадать все мои желания, ухаживала за мной, как за тяжелобольным, стараясь при этом избежать любого тактильного контакта. Ее духи показались мне слишком тяжелыми и приторными, от их резкого запаха болела голова. Складывалось впечатление, что таким образом она пыталась скрыть, спрятать свой естественный аромат, вероятно, опасаясь, что я могу ее узнать.
Чтобы проверить некоторые свои предположения, я стал умышленно часто обращаться к ней за помощью. При этом я намеренно шел на контакт, стремясь случайно задеть ее бедром или локтем. Принимая бокал с вином из ее рук, я специально прикоснулся к ее руке. Реакция не заставила себя ждать и чрезвычайно меня удивила: девушка заметно вздрогнула и выронила полный бокал. Тишина, возникшая сразу после звона разбившегося стекла, была нарушена галдежом и извинениями. Я не принимал участия в этом балагане, позволяя своим друзьям искать совок, веник, тряпку и новый бокал. Вместо этого я сосредоточился на том, как двигались ее руки, собирая осколки. Откровенно говоря, я никогда не видел у женщин таких рук. Запястья, кисти, пальцы были тонкими, даже худыми, но все равно казались шире, чем следовало ожидать. Набухшие вены заметно двигались под кожей при минимальном физическом усилии. А на безымянном пальце левой руки белела тонкая полоска – след от кольца.
Окончательно убедившись в собственной правоте, я расслабленно откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Гул голосов, неспешные разговоры и тихий звон передвигаемой посуды действовали убаюкивающе. Я не стал противиться накатившей дреме, позволяя ей окутать ставшее таким неповоротливым тело. Сквозь сон я слышал, как ребята стали собираться домой. Сначала уехал Ютака. Кажется, ему позвонил его любовник, сообщая, что уже давно ожидает свое солнышко у подъезда. Мой друг светился так ярко, что даже мне резало глаза, что уж говорить об остальных. Таканори еще долго шептался со своей загадочной подругой, старавшейся говорить высоким и тонким голосом, но постоянно срывавшейся на более низкий и хриплый. На очень знакомый такой голос. В конце концов Акира не выдержал и воспользовался методом, заложенным в его гены еще со времен пещерных предков. Он ловко загнал свою добычу, в виде тихонько хихикавшего Таканори, в угол, где легко поймал и перекинул через плечо, придерживая за пятую точку, чтобы шевелящаяся ноша не воткнулась носом в пол. Така тут вообразил себя помесью похищенной невесты и убиенного мамонта, поэтому то активно вырывался и требовал пощады, то прикидывался дохлым, свисая с обеих сторон безжизненной колбасой и цепляясь за дверные косяки. Акира же твердо решил считать супруга исключительно потенциальным ужином, потому что уже не раз и не два укусил ту часть тела Таки, которая была ближе всего ко рту. Будущее главное блюдо хихикало, брыкалось и требовало доставить его в постель. Я еще подумал, что раз уж им так нравилось заниматься любовью на столе, то обедать наверняка приходилось исключительно в постели.
Наконец, дверь хлопнула, тихо щелкнул замок, и в квартире воцарилась почти абсолютная тишина. Разве что еле слышно тикали часы на столе, да хрипло и взволнованно дышала девушка. А девушка ли вообще? С трудом сбросив с себя оцепенение сна, я стал наблюдать из-под ресниц, как она осторожно задернула шторы, предварительно погладив рукой мягкую тяжелую ткань. Потом скользнула к моему креслу, опускаясь на пол и устраивая голову у меня коленях. Я осторожно погладил светлые волосы, намекая, что разгадал этот маскарад.
- Я так соскучился по тебе, котенок, - Койю перехватил мою ладонь и прижал к своим губам, целуя тонкую кожу и щекоча ее дыханием. Я молчал, наслаждаясь его лаской и ожидая объяснений. Сам я никак не мог решить, как поступить дальше. Положиться на волю случая и позволить себе безудержно радоваться близости Койю. А потом снова проснуться в одиночестве. Либо же собрать все свои силы в кулак и поставить вопрос прямо, выяснить, что произошло и как нужно с этим справляться. Я понимал, что гораздо полезнее выбрать второй вариант, и отчаянно желал, чтобы Койю настоял на первом. Сейчас я бы с легкостью пошел ему навстречу, подчинился, смирился с тем решением, которое принял он. Но Койю тоже боролся с собой, поэтому поднял голову и с тоской посмотрел мне в глаза. – Ты же обижаешься, правда?
- А ты как думаешь? – дышать стало на порядок труднее, но я все равно не отнимал у него руку, так и не зная, как вести себя дальше. – Как я должен реагировать? Ты оставил меня одного. И ты ничего не объяснил, - с каждым сказанным словом я чувствовал, как шевелится и оживает внутри ярость, злость, желание заорать в полный голос. Ощутимо задрожала ладонь, к которой до сих пор с нежностью прижимался Койю. Мне же хотелось в клочья разорвать этот дурацкий костюм, разбить эту маску, за которой я никак не мог разглядеть такое дорогое и любимое лицо.
- Я боялся, что ты не поймешь меня, - голос тихий, на пределе слышимости, но я все равно улавливаю каждый звук.
- А что я должен был понять? – спрашиваю устало, потому что не хватает сил справиться с собой. – Что ты по каким-то только тебе понятным соображениям взял да уехал незнамо куда. Что мне тут понимать? Ты к кому-то уехал или от кого-то? От меня? Или ради меня? Ты же даже такую мелочь не потрудился разъяснить. Письмо ты мне оставить оставил, а толку в нем? Все «солнышко» да «прости». А что и почему я должен прощать, не ясно, - я замолк, набирая воздуха, чтобы продолжить, но не успел. Койю вскочил и нервно забегал по комнате, шаря по карманам в поисках сигарет. Его мужская походка и резкие отрывистые жесты смотрелись нелепо вкупе с женской прической и одеждой, но мне не хотелось смеяться. Гораздо лучше было бы любым способом прекратить этот абсурд, сбросить чужую личину и выяснить все до конца.
- Зря я пришел сегодня, - Койю, наконец, нашел сигареты и быстро защелкал зажигалкой.
- Койю, ты в своем уме? – я так удивился, что подорвался из кресла, не рассчитав сил. Ногу прошило болью от колена до бедра. Охнув, я снова рухнул в кресло и прикрыл глаза, пытаясь справиться с неприятными ощущениями. Практически сразу же Койю оказался рядом, бережно поглаживая бедро ладонью. Его прикосновения действовали лучше всяких лекарств, расслабляя и снимая боль.
- Как же ты тут без меня? – риторический вопрос сорвался с губ Койю раньше, чем он успел об этом подумать.
- Плохо, - я тоже не слишком задумывался над ответом, подаваясь вперед и обхватывая его лицо ладонями. – Мне очень плохо без тебя. И я даже не знаю, в чем я виноват, - я прижался своими губами к его губам и просто подышал на них, отогревая. Сейчас я знал, что могу, наконец, поцеловать его так, как давно хотел. И я просто тянул время, наслаждался ощущением тонкой грани до тех пор, пока это было возможно. Койю же терпеть не желал. – Не кусайся, милый, - я улыбнулся, кончиком языка водя по нижней губе.
- Не могу, - Койю хмыкнул, снова притягивая меня к себе и впиваясь в мои губы своими обжигающими, болезненно нежными поцелуями.
- Ты же останешься? – я спросил, ни на что не надеясь, когда уже лежал в постели, обнимая его за плечи.
- Пока только до утра, котенок, - Койю вздохнул так грустно, что я пожалел о том, что вообще умею говорить. – А вообще, - мой любимый на секунду задумался, а я напрягся, не зная, чего именно мне ожидать. – Пригласи меня вечером на свидание. Обещаю, что ты не пожалеешь, - самоуверенная и полная коварства ухмылка убедила меня, что в том случае меня будет ждать сюрприз.
- Тогда в семь в Хамадайя. Я закажу для нас лунную комнату, - я поцеловал Койю в плечо и подтянул повыше, зарываясь носом в его шею и стараясь надышаться про запас его терпким запахом.
-23-
Утром я уже привычно погладил холодные простыни на половине Койю и только потом открыл глаза, стараясь продлить приятные воспоминания о хорошем сне. В тишине и одиночестве квартиры было сложно поверить, что ночь была реальностью. Шелковая ткань хранила отзвук такого родного и привычного запаха Койю, заставляя меня с жадностью хватать воздух, чтобы не потерять ни единой молекулы этого драгоценного аромата.
Вчера Койю попытался объяснить мне свой неожиданный маскарад, но не слишком в этом преуспел. Мне не терпелось стащить с него это чертово платье, которое, хоть и было достаточно длинным, но умудрялось облегать и подчеркивать не только то, что нужно, но и то, что не желательно демонстрировать в приличном обществе. Койю же нарочито небрежно прохаживался по гостиной, позволяя тонкой ткани эффектно обрисовать изгиб бедра или тонкую талию. Уж не знаю, где именно он раздобыл изящные туфли на умопомрачительной шпильке, но дразнил он меня открывшимся видом так мастерски, что я поневоле задумался, что игры с переодеванием затеваются далеко не в первый раз.
Я ждал, когда же он нагуляется по дому и обратит, наконец, свое внимание на меня. Нога все еще ощутимо болела и мешала мне действовать согласно собственным желаниям. Поэтому я только воображал, как вытаскиваю шпильки из густых медово-золотистых волос, позволяя им рассыпаться по плечам.
Само собой, что половину рассказа я успешно пропустил, переходя в своих фантазиях на медленное и неспешное расстегивание мелких пуговок платья. Очнулся я только тогда, когда заметил в своей голове поразительно умную мысль: а кто Койю эти самые пуговки-то застегивал?
Вопрос слетел с губ раньше, чем я успел продумать, чем это может для меня закончится. К моему счастью, Койю только умилился внеплановому всплеску ревности и радостно переменил тему, став рассказывать, как Таканори помогал ему управиться с платьем. Потом с самым жалобным выражением лица стал упрашивать меня повторить фокус в обратном направлении. Я не стал ломаться, словно девственница, зажатая на сеновале, а жадно притянул к себе обожаемое в любой оболочке тонкое и стройное тело, начиная медленно расстегивать крохотные пуговки-бусинки, целуя при этом каждый открывшийся сантиметр бледной матовой кожи. К моменту, когда я добрался до талии, Койю уже еле дышал, только чудом удерживаясь от того, чтобы не сорвать это проклятое платье. Я же нарочно тянул время, лаская его и трепетно ловя каждый хрипловатый стон.
В результате мне удалось спровоцировать такое извержение вулкана, по сравнению с которым активность Везувия была равносильна слабенькому чиху. Я принимал и дарил ответное удовольствие, растворялся в своем любимом и позволял ему проникать не только в мое тело, но и в душу. Что бы ни происходило между нами при свете дня, оно не имело ничего общего с этим ночным созвучием, гармонией и пониманием друг друга. Кроме смерти не существовало такой силы, которая заставила бы нас отказаться от нашей любви. Зная это, я понимал, что вместе мы сможем справиться со всем, чем угодно.
Я нехотя сполз с кровати, потирая ноющую поясницу, и побрел в ванную, не рискуя, впрочем, отпускать стенку. Холодный душ ощутимо взбодрил, заставив сбросить с себя оцепенение сна. На зеркале я заметил сердечко, вырезанное из ярко-красной бумаги. Знакомым кокетливым почерком на нем было написано, что лучше всякой одежды на моем теле сморятся капли воды. Я самодовольно покрутился перед зеркалом, мысленно соглашаясь со словами Койю, а затем потуже обмотал бедра полотенцем. Волосы вытирать я не стал, позволяя им сохнуть естественным образом. Правда, пока я только чувствовал, как с них на шею, плечи, спину и грудь стекает вода. Койю бы оценил, подумалось мне с некоторой грустью, но я твердо решил, что мы справимся со всеми своими проблемами, а потом я посвящу свою жизнь тому, чтобы сделать Койю счастливейшим человеком на свете.
На кухонном столе меня поджидал легкий завтрак, а на холодильнике очередная записка. Ее содержание сводилось к тому, что я должен набраться сил перед сегодняшним вечером. От краткого описания того, что Койю собирался сделать со мной, я даже покраснел немного, хотя за три года испробовал на себе не один десяток его эротических фантазий. Успокоив себя тем, что к моим собственным планам Койю окажется не подготовлен, я побрел инспектировать шкаф. Выбирать ничего не пришлось. Койю питал болезненную страсть к удлиненным майкам, надеваемым под пиджак с рукавом три четверти, поэтому мне оставалось только согласиться с ним и надеть то, что было описано в весьма подробной инструкции, обнаруженной среди вещей. Такая забота Койю и заинтересованность в каждой мелочи вновь и вновь убеждали меня в том, что в наших отношениях по-прежнему все в порядке, а вынужденная разлука – просто необходимость.
Я устроился в кресле, вытянув ноги, и включил телевизор, чтобы посторонним звуком разорвать угнетавшую меня тишину и безжизненность квартиры. Остановившись на каком-то государственном канале, транслировавшем в это время подробное описание зарубежных стихийных бедствий, я задумался о том, что именно говорил мне вчера вечером Койю. Из его слов я уловил, что причиной не только маскарада, но и экстренного переезда Койю в один из пригородов послужило повышенное внимание к его персоне со стороны начальника полицейского участка. Мужчина прикладывал массу усилий, чтобы перевести заинтересовавшие его отношения из разряда флирта в нечто гораздо более серьезное. Этим самым серьезным в понимании начальника полиции был исключительно секс. Само собой, что Койю на такую авантюру не соглашался. В первый раз он успел выскользнуть из похотливых и цепких ручонок полицейского буквально в самый последний момент. Снотворное успело подействовать прежде, чем того хотелось бы мужчине, так что Койю снова оделся и был таков. Правда, при следующей встрече, которая была направлена уже на решение лично моих проблем, Койю заранее настроился на то, что, возможно, придется идти до конца. Поговорить со мной и хотя бы точно знать, как именно я отреагирую на то, не было никакой возможности. Я валялся в искусственной коме, доказывая тот факт, что до сих пор жив, только бодрым попискиванием приборов. Поэтому Койю решился действовать на свой страх и риск, опасаясь, что дальнейшее лечение я буду проходить уже в тюремной больнице.
Еще с рассказа Акиры я помнил, что в тот день что-то произошло. Крохотная рациональная часть моего мозга благим матом орала, что за мою свободу Койю расплатился собственным телом. Чтобы хоть как-то заткнуть голосистую мелочь, безграничная фантазия подбрасывала одну за другой версии непонятной тоски и обеспокоенности Койю, но все они были слишком неправдоподобны на фоне возможной измены. Хотя надо признать, что я погорячился, назвав такое развитие событий изменой. Как бы там ни было, я был уверен в чувствах Койю, хотя и не одобрял его меры. В моем понимании изменой было бы врать о своих чувствах. Если бы вдруг Койю разлюбил бы меня, но предпочел скрыть это, то только тогда я почувствовал бы себя обманутым и преданным. Здесь же я знал все.
Правда, от моего знания легче не становилось. Во второй раз Койю спасло чудо в лице чрезвычайной ситуации. Операция по освобождению заложников, в том числе и меня, требовала от властей координации всех сил правопорядка. Разумеется, что начальник полицейского участка, в ведомстве которого банда террористов удерживала заложников, просто физически не имел времени на то, чтобы настоять на своем и перевести заигрывания Койю на следующий уровень. У моего любимого появилось достаточно времени, чтобы пошарить в системе, связывающей компьютеры всего округа и сделать там то, что он планировал. Начавшиеся после его визита проблемы с железом списали на перегрузку систем и общие сбои, совершенно не соотнеся их с визитом одного единственного человека. Правда, разрешив все глобальные проблемы, Койю как-то упустил из виду то, что представился своим настоящим именем. Буквально на третьи сутки моего пребывания в больнице Койю позвонил он. И нетерпящим возражений тоном пригласил провести с ним вечер. Наплевав на возможные последствия, Койю заявил, что до моей выписки никуда из больницы отлучаться не собирается. То ли сама полиция в эти дни была слишком уж занята получением наград и наказаний за последние события, то ли лично этого человека тронула непоколебимость и самоотверженность Койю, но он согласился подождать до дня моей выписки. Правда, он не побрезговал пригрозить, что если Койю не будет у него тем же вечером, то он лично расскажет мне все грязные подробности их отношений. Ну, на самом деле мужчина преувеличивал, искренне полагая, что я сам выставлю своего любимого за дверь, но тут уж Койю решил не открывать все карты. Он максимально долго тянул с возвращением домой, в тайне радуясь, что нам некуда возвращаться. Своей неслыханной щедростью Ютака изрядно подпортил планы Койю, за что едва не получил в глаз в больничном коридоре. Тогда немного посовещавшись преимущественно матом, они решили, что домой я вернусь один, а Ютака за мной присмотрит. Сам Койю, прихватив только ноутбук да пару кредитных карт, просто исчез, растворившись в толпе жителей Токио. Только устроившись где-то в Сетагайа, Койю догадался позвонить Ютаке и сказать, что он в порядке. Возвращаться домой в ближайшее время он не собирался, справедливо полагая, что стоит переждать, пока не утихнет интерес к нему со стороны начальника полиции. Вот только он не учел, что Ютака станет каждый час докладывать ему, что я курю по несколько пачек в день, отказываюсь нормально есть и по старой привычке сижу на полу у окна. Последней каплей стал мой неожиданный звонок, в котором не было ни слова упрека, а одна безграничная тоска. Койю сдался и решил увидеться со мной во что бы то ни стало. Для того, чтобы его план сработал, он подключил к его разработке Таканори. Результат их совместного труда я имел честь лицезреть прошлым вечером. И, кажется, мне предстояло насладиться этим зрелищем как минимум еще один раз, поскольку Койю вошел во вкус, радуясь возможности абсолютно легально водить общественность за нос.
В этих размышлениях и воспоминаниях я провел добрых полдня, пока не пришел Ютака, которому явно не сиделось дома в отсутствие там его любовника. Кухонным полотенцем он вытурил меня из кресла, заставив сначала ходить по комнате кругами, чтобы разработать ногу, а потом и вовсе откомандировал мыть скопившуюся за столько дней посуду. Мои жалобные вопли о том, что я могу себе позволить посудомоечную машину, были подрезаны на корню аргументом, что именно ее тогда мой друг и покормит. Пришлось становиться к раковине и создавать видимость качественного труда. За своими сетованиями об эксплуатации инвалидов я едва не пропустил сообщение местных новостей о том, что начальник отдела полиции района Сибуя был снят со своего поста за аморальное поведение и несоответствие занимаемой должности.
-24-
- Что ты сделал, чтобы его… о-о-о-о, Койю! – весь мой решительный настрой допросить любимого с пристрастием исчез, как мыльный пузырь, когда Койю поднялся мне навстречу. Длинная юбка в пол распахнулась, демонстрируя разрез такой неприличной длины, что мне вдруг стало нечем дышать. Взгляд зацепился за ленту полупрозрачного кружева, удерживавшего чулок, и больше уже не смог оторваться. Мучительно захотелось отодвинуть ажурную ткань и проникнуть под нее пальцами, погладить и приласкать нежную кожу. С огромным трудом сглотнув ком в горле, я протянул руку, чтобы коснуться своего любимого и убедиться, что мне это не мерещится. С самой соблазнительной улыбкой, на которую он был способен, Койю двинулся ко мне, позволяя подушечками пальцев очертить линию ключиц. Подобранные кверху волосы, переливались медовым блеском и открывали точеную шею и плечи. В этот момент ко мне пришло осознание того, что самая красивая женщина на свете может получиться только из безумно красивого мужчины и никак иначе.
- Так что ты там спрашивал? – игривый тон низкого, с хрипотцой голоса запустил электрические разряды по всему моему телу. Койю же придвинулся непозволительно близко, окутывая меня запахом своих духов и демонстративно опуская мою руку на свое бедро.
- Э-э-э-э, Койю, я…, - кажется, все мысли кроме одной спешно покинули мою голову. Ладонь тем временем быстро касалась атласной кожи, трогала жадно и грубо, оставляя красноватые следы.
- Ты такой красивый, - прошептал мне на ухо Койю, вжимаясь в меня всем телом и нарочито медленно двигаясь. Я был объят пламенем, я заживо сгорал в этом невероятном огне, который рождали неспешные и томные ласки Койю. – Перед тобой невозможно устоять, - его голос обволакивал сознание, оставляя внутри только одно единственное желание: продлить до бесконечности этот момент. Когда же Койю опустился передо мной на колени, я окончательно слетел с катушек, позволяя себе воплотить все свои фантазии в реальность.
Он ласкал меня именно так, как я хотел. Он позволил мне управлять им, подчинять и просто наслаждаться. Койю смотрел на меня так, словно целью всей его жизни было доставить мне удовольствие. И я совершенно не задумывался о том, что тонкие стены, отделявшие комнату от посторонних глаз, совершенно легко пропускают звук. Я не стеснялся собственных стонов, я вообще сейчас не понимал, на каком свете я нахожусь, потому что в моем представлении рай выглядел именно так.
***
Я так и не смог заставить себя хоть на секунду отпустить Койю, поэтому устроил его у себя на коленях в пол-оборота к столу. Несмотря на все мои не слишком аккуратные движения, жадность и страстность, с которой Койю подавался навстречу моим рукам, его прическа и одежда по-прежнему выглядели великолепно. Посторонний человек никогда бы не догадался, что это женственное и хрупкое создание, кокетливо хлопающее ресницами, на самом деле мужчина. Даже наши общие знакомые, за исключением, наверно, только божьих коровок да Ютаки, не узнали бы в роковой и соблазнительной красавице моего супруга.
- Жаль, что мне в голову не пришла эта идея года так три назад, - пробормотал Койю, поднося к губам бокал с белым вином.
- Ну да, есть немного. Мы бы могли приехать так к моим родителям. Они были бы на седьмом небе от счастья, увидев рядом со мной женщину, - я вспомнил реакцию своей семьи на новость о моем браке и поморщился. Отец отказал мне от дома и до сих пор не разговаривал со мной. Кажется, он надеялся, что все это – просто блажь, последствие безделья или травма головы, но прошедшее время все больше убеждало его, что я тверд в своем решении. Мать же не побрезговала устроить скандал с публичными оскорблениями. Я еще порадовался тому, что предусмотрительно оставил Койю дома, подсознательно ожидая, что малой кровью я не отделаюсь. В результате я не очень вежливо разослал всех своих родственников и соседей по дальним экзотическим странам с напутствием там и остаться, забрал кое-какие вещи, дорогие моему сердцу, и без всякого сожаления покинул дом, в котором мне были не рады. У родителей очень легко получилось вычеркнуть меня из своей жизни. Поэтому я считал своим долгом ответить им тем же.
- Не грусти, мы до сих пор можем так сделать, - Койю шаловливо улыбнулся, предлагая мне развлечься, но я твердо решил для себя, что возобновлю общение с семьей только в одном единственном случае: когда они безоговорочно примут Койю.
- Сейчас это не важно. Я спешил сообщить тебе одну новость, если это не твоих рук дело, конечно… Но ты просто свел меня с ума своим неприлично развратным видом, - я улыбнулся, целуя Койю в нежное место за ушком.
- Ничего он не развратный, - обиженным тоном возразил Койю, провокационно вытягивая ногу так, чтобы полы юбки разошлись окончательно. Я подавился следующей фразой, в который раз уже засматриваясь на невероятно возбуждающее сочетание светлой кожи и кружева чулка. – Так что ты там хотел?
- Тебя… о-о-о-о, в смысле…, - я замолк, понимая, что снова выпадаю из реальности, завороженный грацией движений Койю. Мой любимый рассмеялся и погладил меня по губам кончиками пальцев. – М-м-м-м, - я поймал их и стал покрывать поцелуями, постепенно перебираясь на ладонь и запястье. – Что ты сделал, чтобы начальника полиции сняли с должности? – я, наконец, вспомнил, что собирался сказать еще час назад, и выжидательно уставился на Койю. Тот искренне удивился и пожал плечами:
- Первый раз об этом слышу. Откуда ты знаешь? – весь вид Койю просто кричал о том, что он не врет.
- Новости смотрел, - я задумался, пытаясь понять, что же могло произойти, что нам вдруг так повезло. – Ладно, - я мотнул головой, словно отгоняя неясную тревогу, и продолжил: - Зато теперь ты можешь спокойно вернуться, разве нет?
Койю на минуту задумался, а потом осторожно кивнул, признавая, что особых препятствий нет. Как человек, не имеющий доступа к власти, бывший начальник полицейского участка не представлял для нас угрозы. Более того, попадись он мне на глаза, я бы не раздумывая вломил ему так, чтобы еще долго в голове звенело.
- Ну что ж, тогда сегодня ты, считай, развел красивую девушку на то, чтобы провести с тобой ночь, - Койю хмыкнул, ерзая у меня на коленях и провоцируя на очередную вспышку.
- Можно подумать, девушка долго упиралась, - я засмеялся, а Койю обиженно надул губы. Пришлось долго и сладко целовать его, чтобы он смилостивился и улыбнулся мне.
Мне безумно хотелось продлить этот момент, насладиться каждой его секундой, а потом повторить еще много раз, чтобы лучше запомнить. Но время неумолимо двигалось вперед, намекая, что и нам стоит последовать его примеру.
Мы покинули гостеприимное заведение далеко за полночь. Койю вовсю дурачился, стараясь двигаться и говорить максимально похоже на женщину. Временами мне казалось, что я сам не уверен в том, что рядом со мной именно мой супруг. Я осторожно придерживал его под локоть и осматривался по сторонам в поисках такси. Одна машина стояла у кромки тротуара с приглашающе распахнутой дверью. Подозрительно долго молчавшая интуиция завела песню о том, что именно этот автомобиль ей не нравится. Но пока я пытался понять, что именно меня не устраивает, Койю уже усаживался в салон и призывно махал мне рукой. Нехотя я опустился на сидение рядом с ним, а через секунду услышал щелчок, свидетельствовавший о срабатывании центрального замка. Пропитанная хлороформом ткань, прижатая к лицу, стала вполне ожидаемым продолжением. Последним моим ощущением стала безжизненная тяжесть тела Койю, привалившегося к моему плечу.
-25-
Хлороформа было совсем мало, но все-таки достаточно, чтобы усыпить нас на пару часов. Я очнулся с адской головной болью и противным привкусом во рту оттого, что Койю осторожно похлопывал меня по щекам и что-то шептал. Я попробовал пошевелиться, но особого успеха не достиг. От лежания в неудобной позе тело одервенело и совсем перестало воспринимать команды из мозга. Впрочем, Таканори, будь он здесь, обязательно предложил бы мне альтернативное объяснение: мой мозг украли инопланетяне для опытов, так что телом теперь нечему было управлять. Оценив все великолепие этой дурацкой мысли, я хмыкнул, за что тут же получил мощный удар в челюсть. Койю гневно зашипел, но в драку не полез, выдерживая образ «прекрасной леди». Правда, образ мгновенно рухнул, стоило только нашему шоферу предположить в Койю девушку легкого поведения. В качестве ответа на вопрос о цене «моя леди» так врезала обидчику, что у того зубы застучали, а из глаз искры посыпались. Но этот совсем не дамский жест только возвел моего супруга в разряд «богинь» в глазах пострадавшего. Кажется, теперь Койю грозило полноценное ухаживание по системе «все включено». Я бы засмеялся абсурдности ситуации, но челюсть нещадно болела, сводя несвоевременное веселье на ноль.
Вскоре автомобиль остановился в каком-то подозрительно глухом и безлюдном месте. Я искренне удивился тому, что такие богом забытые уголки до сих пор еще существовали в пригороде Токио. Долго рассматривать окрестности мне не позволили, не очень аккуратно выволакивая меня из автомобиля и просто-таки роняя на асфальт. Койю, царственно придерживая платье, выбрался сам, проигнорировав предложенную галантным кавалером руку. Его вид оскорбленной королевы, явно позаимствованный у Таканори, демонстрировал, что такими темпами его благосклонность не заслужить. Чтобы угодить даме и получить в награду ее милую улыбку, конвоир со всей бережностью поднял меня с земли и даже попытался отряхнуть. Стоило ему задеть колено, как я прошипел сквозь зубы, куда он должен засунуть свою заботу и чем предварительно смазать. Мужчина сначала покраснел от злости, а потом более тщательно вдумался в мои слова. По мере осознания его цвет сменился на плеснево-зеленый. Казалось, он с трудом сдерживает тошноту, будучи не в силах избавиться от картинки, которая возникла в его мозге под действием моего красочного посыла.
Путь от автомобиля до крыльца мы преодолели под дулом пистолета, зато своими силами. Койю снова держал меня под руку и шел, расправив плечи и слегка покачивая бедрами. Каждый его шаг сопровождался не только распахиванием разреза, но и томным вздохом пришедшего в себя конвоира. Вот только притрагиваться ко мне он теперь брезговал, искренне полагая, что у дамы его сердца такая экстравагантная блажь.
Внутри дом не представлял ничего интересного: прочные стены и пол, абсолютная безликость и отсутствие печати хозяина. Просто место, созданное, чтобы соответствовать чьим-то корыстным целям. Признаться честно, я ожидал увидеть совет клана или просто что-то в этом роде. Отсутствие других людей и вообще посторонних звуков, присущих обитаемому жилищу, изрядно напрягало. Остро захотелось вскрикнуть, разбить что-нибудь просто для того, чтобы нарушить эту гнетущую тишину.
Резкий толчок в спину оказался неожиданным и болезненным. Шипя сквозь зубы, что именно я бы сделал с мерзким охранником, будь у меня бейсбольная бита, я вошел внутрь тесной комнатки без окон и услышал, как щелкнул за спиной замок. Света не было, как, впрочем, и всего остального. Потратив добрых полчаса на ощупывание всего, что подворачивалось под руку, я сделал неутешительный вывод: кроме стен и пола в комнате не было больше ничего. Складывалось впечатление, что именно мне следовало изобразить отсутствующую в помещении мебель. Нога по-прежнему болела, требуя, чтобы ее, наконец, оставили в покое. Пришлось починиться велению немощного организма и опуститься на пол, чтобы хоть немного дать себе отдохнуть. Лежать на голых досках было неудобно, но хотя бы не холодно.
К моему удивлению, в кармане нашлись сигареты и зажигалка, которые почему-то не отобрали. Телефон, кошелек и прочие мелочи жизни испарились в неизвестном направлении, а я только устало подумал, что замучился регулярно покупать все новое. По всему выходило, что последний мобильник не продержался у меня и недели. Я заказал его только после выписки, а сегодня уже смело мог с ним попрощаться. Мысли, крутившиеся в голове, казались поразительно тупыми. В очередной раз я вляпался в неприятности, тем более, что на сей раз Койю попал вместе со мной. Я понятия не имел, где он сейчас, и что с ним происходит. Но вся абсурдность ситуации и неимоверная усталость довели уже до того, что я просто лежал, закинув руки за голову, и курил, сосредоточенно выпуская кольца дыма в невидимый в темноте потолок. Сходу вообще невозможно было придумать, чем все закончится. Избили не сильно, Койю и вовсе не тронули, ничем особенным не угрожали. Хотя, никто ведь не мешает, допустим, забыть меня в этой комнате, а через пару дней выбросить мертвое тело.
Погрузившись в размышления о том, сколько человек может выдержать без воды, я не сразу среагировал на звуки за дверью. К цоканью каблуков и шороху длинной юбки примешивалось какое-то просительное бормотание. Я прислушался и с трудом удержал в себе смех:
- Госпожа, госпожа, простите великодушно. Потерпите немного, я все исправлю, госпожа. Подождите здесь, пожалуйста, - кажется, кто-то до сих пор не догадался, что вместе прекрасной леди перед ним не менее прекрасный, но все-таки джентльмен.
- Я настаиваю, чтобы ты сейчас же проводил меня к нему. Выполняй, - кажется, раньше в моем супруге дремала такой великолепный актер, что ему бы обрадовалась любая драматическая сцена. – И имей в виду, что если мне не понравится, как с ним обращаются…, - Койю не договорил, потому что дверь в помещение распахнулась. С порога открылся замечательный вид на полное отсутствие мебели и источников света, а также на лежавшее на полу тело. Койю взвизгнул так, что меня подбросило на метр из положения лежа. – И это ты называешь нормально? – «моя женщина» вихрем влетела в комнату, чудом не наступив тонким каблуком мне на ногу. – Да как ты смел вообще? – разъяренная фурия металась по крохотному пространству и ругалась на таких высоких нотах, что мне резало уши. От злости Койю осмелел настолько, что даже влепил охраннику звонкую пощечину. Я даже испугался за сохранность жизни своего супруга, но потом выдохнул с облегчением. «Леди» потрясла мужчину настолько, что он был готов простить ей гораздо большее унижение. Я закурил очередную сигарету и приготовился к представлению. Койю вошел во вкус, гневно топая ножкой и провокационно сверкая светлой кожей всякий раз, когда разрез распахивался во всю ширину. Стоило только показаться кружеву чулка, как у охранника перехватывало дар речи. Я же старался держать себя в руках, дыша глубоко и медленно. Пытался сосредоточиться на ментоловом привкусе сигарет, а не на всепоглощающей ярости, от которой темнело в глазах, а на языке явственно чувствовалась кровь. Я ревновал страшно и отчаянно, ощущал, что готов вцепиться зубами в горло тому, кто так похотливо и жадно рассматривал моего любимого и мысленно раздевал его. Койю же был поразительно хладнокровен. По его глазам я видел, что он контролирует ситуацию и не позволит ей выйти за пределы нормы. При этом желание молотить кулаками по наглой морде потенциального захватчика никуда не пропало.
- Ты меня разочаровал, - в голосе «моей королевы» зазвучала сталь. – Ты должен все исправить немедленно, если хочешь…, - он не договорил, но голос вдруг сделался таким томным и соблазнительным, что я невольно подался вперед, прекрасно зная, что обычно следовало за этими бархатными нотками.
- Слушаюсь, моя госпожа. Для вас я сделаю все, что пожелаете, - он, кланяясь, отошел к дверям и совсем не ласково поманил меня за собой. Койю тенью скользнул следом, держась всего в шаге позади. Его ладонь шаловливо шлепнула меня чуть пониже спины, отчего я вздрогнул и обернулся, пытаясь понять, в чем подвох. Мужчина тут же вклинился между нами, посчитав, что я косо смотрю на его королеву. Койю кокетливо закусил губу, а я едва сдержал рвущийся из горла смех: какой-то посторонний хрен ревнует меня к моему собственному мужу. Без лишних церемоний мужчина втолкнул меня в комнату напротив, отличавшуюся гораздо большей пригодностью для жизни: здесь было не только окно, но и целая кровать, на которую я с удовольствием рухнул. Дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной, а из коридора донеслась очередная порция качественного женского визга. Наплевав на свои религиозные предпочтения, я размашисто перекрестился, мысленно желая никогда не слышать таких спектаклей дома.
- Да что ты себе позволяешь? – и снова звонкий хлопок, а потом подозрительный вой на высокой ноте:
- Госпожа… за что? Каблуком…, - я не удержался и заржал, еле успев спрятать лицо в подушку. Предприимчивость моего супруга веселила и поражала своим размахом. Сдавленный стон и глухой стук упавшего тела подтвердили мои подозрения.
Через секунду дверь распахнулась с не меньшим пафосом, чем до этого закрылась, а на пороге в лучах света появился Койю. Полы юбки услужливо открыли все, что необходимо, превратив моего любимого из супермена в очень сексуальную фею.
- Ну, чего лежим, кого ждем? – совершенно нормальным голосом поинтересовался Койю, демонстративно упирая руку в бедро. Я бодро сполз с постели и двинулся к нему, все еще опасаясь, что незадачливый конвоир в любой момент оказаться неподалеку. – Не переживай, с омлетом в штанах далеко не уйдешь, - Койю самодовольно расправил плечи, а я засмеялся. – Кстати, тебя собирались шантажировать. Грозились показать мне твои фотографии с женщиной. Наверно, рассчитывали, что я устрою тебе скандал.
- Кажется, у всех тут один и тот же сценарист, - я хмыкнул, выходя в коридор и оглядываясь в поисках верного направления.
- Ну, не скажи. Для тебя был готов настоящий компромат. Все-таки, начальник полиции – посторонний человек. Он мог бы реально испортить тебе жизнь, если не этими снимками, то выяснением отношений, применением своих полномочий или еще как-нибудь, - Койю сориентировался быстрее и потянул меня за рукав к выходу.
- Ты еще поплачь, что для тебя был ненастоящий, - я представил себе лица тех, кто делал фотографии, в случае, если бы они узнали, кого они приняли за мою любовницу.
- Дома поплачу, не переживай, - Койю рассмеялся, одергивая длинную юбку и сдувая выбившуюся из прически прядь. – Так поплачу, что ты неделю не сядешь, - от неожиданности я споткнулся и едва не поцеловался с полом. Койю в очередной раз поаплодировал себе любимому и перехватил меня за шиворот, подчеркивая, что за таким немощным инвалидом нужен глаз да глаз. Я же размышлял над его угрозой и судорожно искал способ, как его опередить. – А вообще, мы еще рано уходим. Надо что-то предпринять, что завтра снова не оказаться здесь, - Койю приостановился и задумался, обводя коридор тяжелым взглядом.
- Давай что-нибудь подожжем, - я потер руки в предвкушении и с детской непосредственностью уставился на Койю. Он только хмыкнул и покачал головой:
- Мало. Надо сделать нечто такое, чтобы о нас забыли, - кажется, Койю хотел прибавить что-то еще, но пространство вокруг заполнилось гулом двигателей, а потом шумом множества голосов. Не сговариваясь, мы с Койю скользнули в первую же попавшуюся комнату и затаились, выжидая.
-26-
Голоса и шаги приближались неспешно. Складывалось впечатление, что пленники, роль которых по стечению обстоятельств досталась нам, интересовали их постольку поскольку.
- Отвлеки их, - вдруг прошипел Койю и снова рванул в коридор. Я сначала опешил, даже не представляя, что пришло в голову моему любовнику, а потом поспешил ко входным дверям, с трудом представляя, чем именно я могу задержать несколько человек, не имея даже оружия.
Уже у самой двери ко мне в голову постучала весьма детская, но наверняка действенная идея. Замков на дверях было более чем достаточно, чтобы дверь сразу не открылась. Я торопливо запер все, что мог, и привалился спиной к металлической створке, жадно стараясь уловить, что говорят снаружи. Койю куда-то запропастился, поэтому мне нужно было тянуть время сколь это возможно.
С улицы доносился не очень трезвый смех и прерывистая речь. Ключи уже несколько раз падали и со звоном скатывались по ступеням. За ними охотились, как за диким зверем, сталкиваясь лбами и ругаясь, как портовые грузчики. Наконец, кому-то более ловкому и проворному удалось ухватить ключи и даже попасть ими в замок. Первая преграда между мной и компанией подвыпивших якудза оказалась преодоленной, но я не отчаивался. Стоило только мужчине заняться вторым замком, как я изнутри закрыл первый. То же самое я повторил еще два раза. Повернув ключ в четвертом замке, якудза толкнул дверь плечом и звучно выругался. Само собой, что запертая еще на три замка дверь поддаваться не собиралась. Более пьяные товарищи осмеяли своего приятеля и снова включились в драку за ключи. После нескольких еще более долгих раундов поисков в траве у крыльца, ключи снова были пойманы и вставлены в первый замок. С чистой совестью я щелкнул кнопкой четвертого и принялся ждать.
Из-за угла показался донельзя довольный Койю. Его юбка развевалась за ним словно крылья причудливой птицы, а я так засмотрелся, что едва не упустил момент, когда понадобилось спешно закрывать уже открытое.
Снаружи вовсю шло обсуждение умственных способностей первого героя, рискнувшего осуществить элементарную миссию. Через пару минут в список людей, при рождении обделенных мозгом, добавилась еще одна кандидатура. Койю позволил мне заново запереть все замки, а потом снова потянул меня в облюбованную комнатку. Мы успели не только запереться там, но и устроиться с относительным комфортом, не опасаясь потревожить тишину посторонними звуками.
Дверь, широко распахнувшаяся только с третьей, коллективной, попытки, была подвергнута такому тщательному досмотру, что мы с Койю едва не полопались от хохота. Нетрезвые мужчины задавали риторические вопросы из области «что сейчас было?» не только себе и друг другу, но и дверному косяку, всем замкам и даже порогу. Нам не удалось расслышать, ответили ли им что-нибудь вопрошаемые объекты, но нам хватило и интонации, с которыми выстраивались подобные обращения.
Нам было хорошо слышно, как один из якудза подошел к комнате, в которой меня запирали в первый раз, и громко постучал в дверь. Оттуда донеслось невнятное бормотание и очень жалобные стоны, вполне соответствующие факту, что внутри находился заложник.
- Я запер там своего нового кавалера, - Койю улыбнулся, так невинно хлопая при этом пушистыми ресницами, что я не смог удержаться, чтобы не поцеловать его в кончик носа. – Не люблю навязчивых людей. Они так утомляют, - в голосе Койю послышались капризные женские нотки, от которых мне сильно захотелось смеяться.
Удовлетворившись наличием пленника, да еще явно недовольного своим заточением, мафиози расположились где-то в глубине дома. Загремела музыка, пространство заполнилось запахами сигаретного дыма и алкоголя. Выждав еще несколько минут, Койю снова подергал меня за рукав, а потом просто подтолкнул к окну, выходившему на подъездную дорожку. Забраться на подоконник было совсем не сложно даже с учетом того, что у меня болела нога. Как я собирался прыгать вниз, я старался не думать. Пока я примеривался, куда лучше уронить свое тело, Койю тоже устроился рядом, болтая ногами. Я оценил длину того, во что превратилась его юбка, и присвистнул. Ткани на моем любимом осталось ровно столько, чтобы хватило прикрыть кружево чулок. Аккуратно сняв туфли и бережно устроив их на подоконнике, Койю легко и грациозно соскользнул вниз, а через секунду уже протянул мне руку, предлагая помощь. Я демонстративно спрыгнул сам, нацепив на лицо подходящее случаю выражение «мужик я или хрен собачий». К счастью, никакого трагического хруста не раздалось, что убедило меня в том, что я полным ходом иду на поправку.
Пригибаясь и стараясь особо не шуметь, мы добрались до низкой изгороди, отделявшей участок с домом от основной дороги. Когда за моей спиной ощутимо хлопнуло, а потом ровно загудело, я даже не сразу обернулся. Возникло стойкое ощущение дежа вю. Койю же только радостно хлопнул в ладоши и одернул слишком короткую для такого времени года юбку.
- Я там газ оставил открытым. Сами виноваты, надо следить за такими вещами, - совершенно спокойно объяснил мне происходящее Койю и ускорил шаг. Я поспешил за ним, стараясь не отставать. Нужно было успеть отойти как можно дальше отсюда прежде, чем район заполнится полицией, пожарными и журналистами. – И да, мне их совсем не жаль, - Койю заговорил более жестко, снова вырываясь вперед. По правде сказать, я был настолько утомлен всякими событиями, превратившими мою жизнь в подобие ипподрома, а меня в загнанную лошадь, что тоже не жалел никого, кроме себя да Койю. – Ты знаешь, что с тобой собирались делать дальше?
- Убить, я так думаю. Что еще им от меня может быть нужно? – я уже не испытывал ни страха, ни ярости, а одно стойкое желание оказаться на другом континенте, где рядом со мной не будет никого, кроме моего любимого.
- Не обольщайся, что ты отделался бы так легко, - Койю летел вперед, совершенно не глядя под ноги, за что вскоре поплатился. Я едва успел подхватить его, чтобы он не расписался носом на асфальте, но уберечь его от ранения я не успел. Острый кусок проволоки жадно впился в ногу Койю, обтянутую только тонким чулком, пробивая нежную кожу и глубоко входя в ткань. Я тут же опустился на землю, устраивая Койю у себя на коленях и внимательно осматривая рану. Мой любимый уткнулся лицом мне в шею, а я почувствовал горячую влагу на его щеках. Напряжение прошедших часов потребовало выхода, поэтому сейчас он плакал, не имея сил сдерживаться. Я с трудом разбирал его отрывистые слова, больше заботясь о том, как очистить рану и вынуть проволоку, но по спине все равно потек холодный пот, когда до меня дошел смысл сказанного. – Ты думаешь, почему тебя не избили? - Койю давился воздухом, но говорил, выталкивая из груди каждое слово. – Ты нужен был здоровым и невредимым. Потому что на завтра уже была заказана палата в медицинском центре Камеда, что в Йокогаме. А послезавтра ты должен был улететь заграницу.
- Куда? – мне не было интересно, куда именно меня собирались отправить, да и причем тут был медицинский центр я пока тоже представлял плохо.
- Да мало ли куда? Что-то в Китай, что-то в Южную Корею, что-то в Индонезию, в Тайланд. По частям бы тебя отправили. В контейнерах с жидким азотом, - Койю нереально трясло, зубы стучали, а голос дрожал и срывался. Я же просто сидел и молча гладил его по волосам, прижимал к себе, покрывал бледное, заплаканное лицо поцелуями и думал, что нужно срочно выбираться отсюда. Когда Койю затих и перестал всхлипывать, я осторожно поднялся и поудобнее перехватил его, не позволяя ему самому ступить на землю. Идти было трудно: Койю все-таки был выше ростом, пусть и не намного, руки начали уставать, а потом и вовсе неметь, все сильнее болело колено, которое еще не привыкло к нагрузкам, но я только стискивал зубы и делал очередной шаг. Тело Койю было напряжено как струна, казалось, что он хотел бы сделаться легче, меньше, лишь бы только мне стало хоть немного удобнее.
Силы иссякли, когда за спиной было уже приличное расстояние. Не раз и не два я слышал шум приближающихся автомобилей и стремительно отступал в тень, прячась между деревьями. Не нужно было, чтобы кто-либо заметил нас здесь. Теперь же я просто свалился под более менее пушистый куст, надежно укрывший нас от взглядов со стороны дороги, и задумался. Койю задремал, и мне совсем не хотелось его будить, но другого выхода не было.
- Малыш, Койю, милый, - я легонько касался губами его макушки и как в музыку вслушивался в его ровное дыхание. И почему-то как сумасшедший обрадовался, когда он улыбнулся мне, еще не открывая глаз. – Удиви меня, солнце мое, скажи, что у тебя остался телефон.
- Угу, - Койю практически промурлыкал это мне в шею и даже повернулся немного, поглубже зарываясь в мою футболку и подтягивая ноги. – Только у меня на счету нет денег. Совсем, - он снова ровно засопел, засыпая, а я запрокинул голову, всматриваясь в темное небо, клочками мерцавшее между частыми ветвями деревьев.
Тихое гудение мобильного я услышал не сразу, погрузившись в полудрему. Потом спохватился и догадался вытащить аппарат из декольте Койю, походя размышляя о том, что лучшего места для телефона он найти не смог.
- Да, алло, - я даже не посмотрел на номер, втайне надеясь, что Койю не будут звонить среди ночи какие-нибудь страховые агенты или службы доставки.
-…
- Така, не думал, что скажу это, но я так рад твоему звонку, - я даже засмеялся от облегчения, слыша в трубке звонкий голос друга. – И мы снова влипли по полной программе.
-…
- Я не понятия не имею, где мы сейчас. Мы сели в такси возле ресторана Хамадайя, ну знаешь, в шаге от станции Нингуя. Там нас ловко обработали хлороформом и отвезли черти куда. Чтобы ты мог точнее сориентироваться, смотри новости. Мы в том районе, где произошел взрыв…
-…
- Таканори, так тебя растак, что ты заладил: лузеры, лузеры. Раз живы, значит, все в порядке. Так вот, от места взрыва мы выбрались на дорогу и по ней пошли направо. Сколько прошли, точно не знаю. Койю поранился, так что не очень много. Сейчас он спит, а я его сторожу. Ищи такие шикарные густые кусты. Мы за ними. Сам понимаешь, скакать по дороге я не стану, чтобы не светиться лишний раз. Так что хватай Акиру, Ютаку ты вряд ли сейчас выцарапаешь, и давай за нами.
-…
- Таканори, господи…- я взвыл, а потом зажал себе рот рукой, опасаясь, что мог разбудить Койю, но тот только сладко причмокнул и обнял меня за шею. – Я выполню любое твое желание, только поторопись. И аптечку прихвати, пригодится, - я дождался, пока Така отсоединится, и только потом убрал телефон в карман. Страшно хотелось спать, особенно теперь, когда я знал, что за нами должны приехать. Вот только страшно было остаться беззащитными в темноте и тишине леса. Поэтому я изо всех сил держался, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в ночную мглу. И все равно я пропустил момент, когда рядом с нами мягко зашуршали шины, а потом кусты раздвинулись, пропуская темные фигуры. Я похолодел и напрягся, понимая, что уже не успею спрятаться, но встревоженный голос Ютаки тут же привел меня в чувство. Я передал Акире спящего Койю и попытался подняться сам. С третьей попытки даже смог не только встать в полный рост, но и сделать несколько шагов. Потом стал позорно заваливаться на Ютаку. Друг ловко подхватил меня и дотащил до салона автомобиля, где сгрузил на заднее сидение. Мы с Койю еще как-то умудрились обняться, переплести руки и ноги и так заснуть, больше ни о чем не волнуясь.
-27-
Я понятия не имел, кто и как затаскивал нас домой. Только утром, проснувшись в собственной постели, пусть поперек и до сих пор в верхней одежде, я понял, что все, наконец, закончилось. Койю по-прежнему спал, свернувшись клубочком и подложив ладонь под щеку. Его изящная прическа растрепалась окончательно, высвобождая золотисто-медовые пряди.
Я быстро стянул с себя всю лишнюю одежду и принялся осторожно раздевать Койю, стараясь не потревожить его хрупкий утренний сон. Однако внутреннее напряжение и стресс сделали свое дело, позволяя мне свободно прикасаться к любимому телу, освобождать его от одежды и с удобством укладывать его в постель.
Спать мне больше не хотелось, поэтому я отправился ревизировать кухню и попутно приносить пылкие обеты всем богам и духам, чтобы в моем холодильнике оказалось что-то более существенное, чем труп повешенной мышки. Стоило мне нырнуть в холодильник, как я едва не вывалился оттуда с радостным воплем. Мои страстные мольбы предвосхитил аналог домашней феи, а попросту Ютака, забивший все полки не только овощами, фруктами и морепродуктами, но и огромным количеством готовой еды.
Утащив с какого-то блюда приличного размера кусок красной рыбы, я, не спеша, побрел к окну, любуясь плотными шторами, скрывавшими от посторонних глаз мое персональное счастье. Отведя в сторону плотную ткань, я уткнулся лбом в стекло, находя напротив окно квартиры Акиры и Таканори. Немного прищурившись, я кое-что разглядел и стал судорожно нашаривать бинокль на ближайшем столике. Мое зрение, как ни странно, меня не подвело.
Таканори расхаживал по гостиной, то и дело оправляя короткое кокетливое платье. Акира, развалясь, сидел в кресле, облаченный то ли в костюм, то ли в смокинг, и похлопывал тростью по согнутой в колене ноге. Я подкрутил регулятор резкости, настраиваясь на забавное зрелище. Таканори разошелся вовсю, явно стремясь устроить Акире показательный стриптиз. Понаблюдав пару минут, я не выдержал и потянулся к трубке телефона. Благодаря замечательной оптике по губам прочитал, куда именно Акира послал звонившего, но продолжил терзать парочку долгими трелями, наслаждаясь непередаваемым выражением их лиц. Наконец, Така не выдержал и сорвал трубку, с трудом выравнивая голос и еле сдерживаясь, чтобы не послать меня проверять на себе, куда еще не ходили достопамятные телята Макара. Как можно более ехидным голосом я посоветовал бретельку платья опускать медленнее, а бедрами двигать чуть резче. Не сговариваясь, Акира и Така повернулись в сторону окна, а я в ответ отсалютовал им биноклем и прибавил в трубку, что маленьким девочкам нельзя показывать такие вещи. «Маленькая девочка» секундочку помолчала, а потом предельно цензурно и местами даже вежливо высказала мне такое пожелание, что я даже забыл, что собирался еще сказать. В конце концов, я счел свою вредительскую миссию выполненной, и отсоединился, а потом и вовсе задернул шторы, оставляя этих ненасытных божьих коровок наедине в их брачных игрищах.
Койю по-прежнему сладко спал в нашей постели, он уже умудрился спихнуть на пол одеяло и занять все доступные поверхности так, чтобы мне совсем не осталось места. Однако стоило мне просто опереться рукой о край кровати, как Койю тут же вцепился в мое запястье, умудрившись даже не открыть при этом глаз. Одним рывком он опрокинул меня на себя, повернул так, чтобы я оказался прижатым спиной к его груди, забросил одну ногу на бедра и сладко причмокнул, как бы намекая, что теперь можно и дальше отдыхать. Я бы поверил в его лунатизм и заложенность в рефлексах желания постоянно чувствовать меня рядом, но кое-что, упиравшееся мне в бедро, красноречиво свидетельствовало, что мой любимый уже проснулся. Спящие люди не могли бы так неспешно тереться своим телом о другое, не дышали бы так громко и часто, не прихватывали бы жадно губами нежную кожу за ухом и на шее. Койю уже открыто водил ладонями по моей груди и животу, иногда подхватывал пальцами край белья, но дальше не заходил, предпочитая дразнить меня и заставлять просить о большем. Я запрокинул голову ему на плечо, открывая шею его горячим губам. Койю поспешил оставить первый за сегодняшнее утро след на бледной коже, тут же зацеловывая его и стирая всякие воспоминания о ничтожной боли. Трогать друг друга, касаться, прижимать и отпускать было невыносимо приятно и правильно. Так же правильно, как целовать губы Койю, позволять ему возвращать эти поцелуи, то нежные и трепетные, то пылкие и полные страсти. Так же приятно, как не сдерживать собственных стонов и на излете ловить его, гасить их губами и вдыхать его запах вместо воздуха. Мы были опьянены друг другом, околдованы, очарованы и заворожены тем, что открывалось нам каждый раз, когда мы были вместе. И не важно было, кто обладал, а кто покорялся, кто принимал, а кто дарил удовольствие. Гораздо важнее было ощущать, что самым главным ритмом его движений был прерывистый стук моего сердца. И я сплетал свои пальцы с его, понимая, что это единственно возможное положение для наших рук.
Сложно было сказать, сколько это продолжалось. Может, полчаса, а может, добрых два или три. Невозможно было уследить за временем, растворяясь в ощущении заполненности его телом, ровно как и обладая им. И мы бы не покидали уютную, хоть и разгромленную нашими стараниями постель, еще пару дней, но обстоятельства были сильнее нас.
Пронзительная трель дверного звонка возвестила об очередном визите незваных гостей. Обмотав вокруг бедер простыню, я побрел к источнику раздражения, намереваясь отправить друзей с каким-нибудь замысловатым поручением минимум на Мыс Доброй Надежды. Не потрудившись заглянуть в глазок, я распахнул дверь на всю ширину и снова замер, на время утратив дар речи. Окажись за дверью Таканори, пусть даже во всем блеске стразиков и макияжа, Акира и Ютака, вздумай он для полного комплекта привести с собой своего любовника, все равно я бы не чувствовал себя так, словно меня с размаху ударили под дых. На лестничной площадке толпилась уже знакомая компания соседок. Они оживленно галдели и обменивались какими-то высказываниями, но только до тех пор, пока не осознали, что я уже отреагировал на их визит. Оказавшись под перекрестными взглядами явно страдающих от дефицита внимания женщин, я испугался, что от моей шелковой простыни сейчас останется горстка пепла. А если учесть, что еще минуту назад на моем теле не было вообще ничего кроме жадных губ Койю, то не трудно было предположить, в каком состоянии я открывал дверь. Если бы тонкая ткань поддалась силе мысли, дамам явно было бы на что посмотреть.
- Это возмутительно! – начала наиболее пожилая и стойкая леди, первой сообразившая, что от ее товарок пока нет никакого проку. – Мало того, что вы устроили притон в приличном доме, водите сюда сомнительных приятелей, живете с мужчиной, так вы еще и изменяете ему, - женщина распалилась не на шутку, крича во весь голос и брызгая слюной. Пока я мучительно вспоминал, какая из моих выходок могла быть хотя бы отдаленно похожей на измену, Койю тоже выбрался в коридор, правда, обмотавшись светлым шелком до груди. Исключительно повинуясь своим капризам, он снова подобрал волосы в высокую прическу, делавшую его похожим на девушку. И вот это нежное и трепетное с виду чудо не замедлило появиться в дверном проеме и ту же обнять меня за плечи.
- С кем это ты мне изменяешь, а, котенок? – Койю ласково укусил меня за шею, а я не сдержался и мурлыкнул, потираясь спиной о грудь и запрокидывая голову.
- С тобой и изменяет, дрянь… Проститутка, - с отвращением выплюнула ругательство все та же женщина, а я мысленно уже планировал, где будет стоять урна с ее прахом.
- Кто? Я? – Койю удивился так искренне, всплеснул руками так естественно, что слабо закрепленная простыня тут же сползла к его ногам. Взглядам пораженных дам открылось не только отсутствие всякого намека на женскую грудь, но и весьма убедительное доказательство мужественности Койю.
- Э-э-э-э…, - на большее моих соседок не хватило. Более молодые с откровенной завистью пялились на то, что принадлежало мне одному, а те, что постарше, с сожалением предавались воспоминаниям. Я мог дать голову на отсечение, что ни одну из них не ждал дома мужчина, хотя бы на сотую долю похожий на Койю.
- Хватит облизываться на моего супруга, - вдруг рявкнул Койю, дергая меня на себя и по-хозяйски обнимая за талию. – Увижу вас здесь еще раз… - он не договорил, потому что створки лифта со звоном разъехались в стороны, выпуская еще одну парочку. Рука Акиры заботливо обвивала плечи Таканори, который, в свою очередь, никогда не стеснялся подчеркивать свои права на моего друга. Маленькая ладошка Таки с комфортом устроилась в заднем кармане джинсов Акиры и не собиралась покидать его только потому, что десяток разновозрастных дамочек косо смотрел на это.
- Сейчас Ютака подойдет, валите-ка вы в душ, не травмируйте его нежную психику, - подал дельный совет Акира, игнорируя возмущенные взгляды и пропуская Таку перед собой. Мы не стали спорить, рванув по коридору на перегонки. Уже из ванной комнаты я услышал, как Така с чувством хлопнул дверью, поминая мифических существ, чьими родственницами могли быть сии почтенные дамы. Я понадеялся, что друзья тоже не станут тратить время зря, потому что у нас с Койю нашлось занятие, которое грозило затянуться надолго.
-28-
Когда пришел Ютака, мы все еще плескались в ванной, грозя затопить соседей снизу, если не поубавим прыти и не перестанем литрами выливать воду на пол. Прекратить же было физически невозможно, потому что именно в этот момент я успешно доказывал Койю, что он заводит меня в любом виде и в любом состоянии. Койю хихикал, брызгал мне в лицо водой, но с удовольствием принимал мои ласки.
В это время в квартире развернулись настоящие баталии. Юта в который раз убедился, что Акира умеет сервировать стол только одним единственным способом. При этом в качестве главного украшения стола, а также фирменного блюда, десерта и всего прочего, что в норме полагается к обеду, выступал Таканори. Глянцевая столешница тянула его как магнитом, а Акира естественно не мог устоять, видя призывно блестящие глаза, выгнутую спину и разведенные ноги.
Ютака, как настоящий друг, дотерпел до момента, когда божьи коровки, наконец, отцепились друг от друга и даже перевели дух. Но вот сделать вид, что ему все равно, для чего эти двое используют самое священное место в доме, сил уже не хватило. Вооружившись кухонным полотенцем, Ютака устроил друзьям забег по кругу с препятствиями в виде барных стульев. Акира постоянно пытался прикрыть собой мелкого, который шкодливо ржал и на бегу сочинял рифмованные дразнилки, за что был нещадно избит полотенцем.
Когда мы выбрались из ванной, то застали картину Мамаева побоища. Все трое дышали как загнанные лошади, Ютака лениво обмахивался полотенцем, Акира потирал плечи и шею, а Таканори время от времени высовывался из-за плеча своего любовника и корчил Ютаке рожицы. Предусмотрительно оставив Акиру в комнате, Койю отправил Таканори приводить себя в порядок. Я получил боевое задание убрать то гнездо, в которое нашими стараниями превратилась кровать. А Ютака и Аки были утащены на кухню, которая наконец-то должна была быть использована по прямому назначению.
Сидя за столом, мы беспрестанно шутили, веселились и подтрунивали друг над другом. Никто не решался затронуть более серьезную тему, понимая, что в последнее время событий было слишком уж много. И хотя в последний раз мы с Койю, можно сказать, отделались легким испугом, это еще не значило, что мы в любой момент готовы на очередные подвиги.
Первым затронул опасную тему Таканори, который не к месту вспомнил, что я задолжал ему желание. Не долго думая, мелкий попросил прокатить его на мотоцикле. Причем он настаивал на том, чтобы я ехал так же, как в первый раз с Койю. Я с сомнением оглядел тщедушную хрупкую фигурку и выдвинул несколько условий, без выполнения которых категорически отказался брать грех на духу. После нескольких приступов коллективной истерики было решено, что кирпичи и прочий груз в карманы Таканори мы класть все-таки не станем, но при этом мелкий торжественно поклялся надеть шлем и ни в коем случае не спорить со мной, чтобы я не сказал ему в пути.
Акира был заметно удручен предстоящей поездкой, но вида старался не подавать, понимая, что я не тот человек, который мог бы легко справиться с капризами его любимого. Да и мне не хотелось брать свои слова назад и обижать мелкого, у которого в предвкушении поездки глаза горели не хуже, чем фары дальнего света. Койю сидел с мечтательной улыбкой, очевидно, вспоминал, как мы с ним летали по городу в наш первый раз. При этом он умудрялся постоянно что-то жевать, по кусочку утаскивая еду из моей тарелки. По его блаженному виду я даже не мог сказать, сознательно ли он игнорирует собственную или просто так глубоко погрузился в свои фантазии.
Ютака вертел в пальцах тонкую ножку бокала и с интересом прислушивался к разговору. Сам он говорить не торопился, справедливо опасаясь привлекать к себе внимание. Сытые и довольные жизнью Койю и Така могли пытать его долго и со вкусом, вызнавая подробности возвращения наших квартир и прочие мелочи. Стоило мне только подумать об этом, как мой любимый вынырнул из иллюзорного мира, в котором пребывал, отодвинул в сторону мою пустую тарелку и с любопытством посмотрел на Ютаку. Мой друг побледнел, но взгляда не отвел, явно намереваясь держаться до конца.
- Юта, - ласково протянул Койю, а я стал настраиваться на публичную пытку, - а почему ты все время один приходишь? Я же постоянно приглашаю твоего любовника. И Таканори тоже. Не может же он быть занят круглые сутки. Или может? И кто он вообще такой у тебя, а? – Койю выжидающе скрестил руки на груди и приготовился слушать увлекательный рассказ. Но Ютака разочаровал его, равнодушно пожав плечами:
- Да так, ничего сверхъестественного. Просто очень занятой человек, - в том, как Ютака это сказал, я уловил истинную нежность и гордость за своего любимого. Я был уверен, что как раз обыкновенным мой друг его и не считает. Для него этот человек был особенным не только потому, что миллионы людей задерживали дыхание, услышав его имя, но и потому, что они уже так давно и так сильно любили друг друга.
- Ютака, ну признайся, пожалуйста. Он, что, глава якудза? Или наследный принц? Или вообще арабский шейх? – Таканори с радостью включился в диалог, болтая ногами и в нетерпении подпрыгивая на коленях у Акиры. Стульев и кресел в качестве мест для его драгоценной тушки мелкий уже четвертый год как не признавал.
Ни то, ни другое, ни третье сильно хотелось сказать мне, но я молчал, понимая, что своей осведомленностью могу окончательно испортить ситуацию. Раз Юта по-прежнему собирался хранить в секрете личность человека, с которым прожил уже пять лет, то я не должен был ему в этом мешать. Поскольку мой друг был счастлив невероятно, то нам можно было и не знать, кто именно ему это счастье дарит.
Телефонный звонок прервал провокационный разговор, заставив Ютаку покраснеть, смутиться и пулей выскочить из-за стола. Через минуту он снова появился на кухне, растерянно крутя в пальцах аппарат, и сообщил, что через десять минут должен будет нас покинуть. Прежде чем его снова засыпали вопросами, Ютака выложил на стол два продолговатых конверта. Один из них он пододвинул Таке, второй отдал в руки Койю. Мне не понравилось выражение лица, с которым он наблюдал, как Таканори потрошит конверт, торопясь добраться до его содержимого раньше, чем Койю вскроет свой. Мои опасения подтвердились, когда Така извлек из своего конверта авиабилеты. Естественно, что и нам досталось то же самое. Разница состояла в том, что Аки и Таке предстояло отправиться в Рим, а мне и Койю – в Париж.
Выслушивать сбивчивые слова благодарности и удивления Ютака не захотел, помахав перед нашими носами своей парой билетов. Он и его любовник намеревались отдохнуть где-то в Испании. Все это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Пока я размышлял над реалистичностью происходящего, Ютака собрал свои вещи и тихо попрощался. Стоило двери за ним закрыться, как Така, Койю и Акира ринулись к окну в надежде разглядеть, кто же лишил нас общества друга. Я раньше всех заметил роскошный «Майбах», припаркованный неподалеку. Пока мой любимый и божьи коровки гадали, куда же направится Юта, я торопливо набирал ему сообщение, предупреждая о шпионах, уже практически прилипших к оконному стеклу. Ютака мне ничего не ответил, но уже через минуту «Майбах» завелся и тронулся с места, отъезжая так, чтобы его не было видно. Ютака вышел из подъезда и медленным шагом двинулся в противоположную сторону. Я был уверен, что он успел договориться со своим любовником, где именно тот должен был перехватить моего друга. Койю и Таканори обиженно взвыли и сердито надулись, когда Ютака не удержался и обернулся, чтобы на прощание помахать любопытным товарищам. Мы с Акирой переглянулись и пожали плечами, не выказывая разочарования оттого, что заветная тайна снова от нас ускользнула.
Немного успокоившись и перестав посылать на голову предусмотрительного Ютаки всяческие мелкие неприятности, демон мщения, а для друзей просто Таканори, снова вспомнил обо мне, требуя, чтобы мы немедленно ехали кататься. Койю демонстративно вытянул перебинтованную ногу и прозрачно намекнул, что он сегодня пас и в наших развлечениях не участвует. Более того, мой любимый великодушно позволил Акире воспользоваться его мотоциклом, чтобы не потерять нас в городском потоке. Таканори хлопал в ладоши в предвкушении массы удовольствия.
***
Покатались мы великолепно, кто бы спорил. Но вот только прекрасное настроение держалось ровно до того момента, пока Таке не пришло в голову попробовать проехаться самостоятельно. К сожалению, Акира забыл предупредить меня на этот счет, поэтому я с чистой совестью и без тени сомнения показал, что поворачивать и куда нажимать, чтобы мотоцикл превратился из груды деталей в опасного и стремительного зверя. Таканори легко освоил основные правила, во всяком случае с третьего раза он повторил мне их без запинки. Акира где-то потерялся, то ли отстав от на одном из светофоров, которые я демонстративно игнорировал, то ли отвлекшись по своим делам. Останавливать меня было некому, поэтому я дал отмашку, позволившую Таканори отправиться в его первую самостоятельную поездку. Мы договорились, что он объедет квартал, не рисуясь и не пытаясь повторить ничего из моих фирменных приемов. Стоило мелкому скрыться за поворотом, как в поле зрения появился Акира. С мотоцикла он слез уже порядком разъяренный, прекрасно сориентировавшись в ситуации даже без объяснений с моей стороны. Я тут же повинился перед ним, клятвенно заверив, что Таканори выглядел весьма убедительно. Акира заметно нервничал, хотя и понимал, что никак не мог изменить ситуацию. Я понятия не имел о том, что он категорически запрещал Таканори самостоятельные вылазки. Да и где бы мне было об этом догадаться, когда мелкий так драматично закатывал глаза и изображал святую невинность.
Когда Така снова вернулся к нам, я сам уже успел перепугаться до полуобморочного состояния. Все то время, что мы провели в ожидании, Акира обстоятельно рассказывал мне, как проходят их обычные дни. По всему выходило, что не было ни дня, чтобы Така что-то не уронил, не зацепил, не снес, не разбил или просто не поранился. Кухонный нож в его руках обращался в смертельное оружие прежде всего для него самого. Раскаленных сковородок и кастрюль с кипятком Така здраво опасался, кофе и чай предпочитал пить только тогда, когда они остынут настолько, чтобы не обжечься. Честно говоря, теперь я был уверен, что в быту Таканори был просто ходячей катастрофой.
Наверно, сегодня в календаре Таканори был удачный день. Он приехал в установленное время, лихо заглушил мотор, поравнявшись с нами, и… едва не уронил тяжелый мотоцикл, забыв про подножку. Реакция Акиры спасла мелкого от множества травм, но не уберегла от промывания мозга, которое тут же затеял мой друг.
Домой мы добирались еще долго. Акира посадил Таку на свой мотоцикл, но всю дорогу демонстративно не поворачивался, чтобы проверить, как там его пассажир. Я же видел, что он каждую секунду ловит отражение Таки в зеркалах и держится из последних сил, чтобы не остановиться посреди улицы и не начать прямо здесь целовать своего любимого. Весь вид Таканори кричал о том, что мелкий смертельно обижен недоверием. Он старательно отодвигался от Акиры, явно предпочитая в конце концов оказаться на асфальте, нежели нормально сцепить руки на талии собственного супруга. Разумеется, что Акира не мог этого не замечать, поэтому и скорость держал такую, что нас можно было обогнать на скутере, а при желании и на велосипеде. Я плелся замыкающим, все равно опасаясь, что Таканори в любой момент может слететь со скользкого сидения.
Все вместе мы поставили мотоциклы в подземный гараж, после чего я предложил ребятам подняться к нам и поужинать. К сожалению, они оба были нацелены на семейный скандал, потому что от приглашения отказались синхронно и поразительно единодушно. Мне не оставалось ничего, кроме как отпустить их и мысленно помолиться о том, чтобы завтра не пришлось собираться на похороны. Я испытывал чувство вины за раздор в семействе божьих коровок, поэтому еще долго проторчал в гараже, протирая мотоциклы от уличной грязи и вслух ругая себя за доверчивость. Когда я, наконец, нашел в себе силы подняться домой, расстроенный Койю добил меня новостью о том, что Акира собрал все режущее, колющее и бьющееся, что было на виду в их доме, взял оба комплекта ключей, запер дверь снаружи и куда-то ушел, оставив Таканори одного дома. Мелкий уже во всю репетировал истерику, закатив первый акт по телефону. Нужно было срочно что-то предпринять, пока ситуация не стала непоправимой.
-29-
Словно прочитав мои мысли, Койю рванул к ящичку со всякими мелочами и стал шарить там в поисках запасных ключей. Они нашлись только тогда, когда Койю в отчаянии вывернул все содержимое на пол. Я подхватил связку и ринулся к дверям, на бегу крича, чтобы Койю остался дома и в грядущий скандал не совался. Уже на пороге я вспомнил, что билеты, подаренные Ютакой, до сих пор были у нас, вернулся за теми, что предназначались коровкам, и снова умчался.
Таканори встретил меня диванной подушкой в лоб. Я привычно потер ушибленное место, но не сказал ни слова о том, что мелкий снайпер снова прибил не того. Така смутился, явно ожидая увидеть за дверью кое-кого другого, и теперь не соображал, как себя вести.
- Посуда какая-нибудь в доме осталась? – деловито спросил я, проходя в глубь квартиры и закрывая за собой дверь.
- А-а-а-а… Что? Да, осталась, - Така мельком заглянул в какие-то ящики и полочки, инспектируя их содержимое.
- Кофе умеешь делать? – я уже откровенно издевался, но мелкого нужно было отвлечь не только от истерики, но и от изобретения кар небесных для заблудшего где-то Акиры.
- Умею, конечно, - гордо надулся Таканори, а я только небрежно хлопнул его по плечу и подпихнул в сторону кухни:
- Тогда вперед. Угости меня. Заодно решим, что дальше делать, - последняя фраза была брошена мною весьма неосмотрительно, потому что изобретательный мозг Таканори тут же за нее зацепился. Я догадался об этом по знакомой мстительной улыбке и мысленно обругал себя всеми известными мне словами. – Така, уймись. Пусть просто перебесится. Побегает и придет, я тебе гарантирую. Ему тоже иногда надо выплеснуть свои эмоции, - я осекся, заметив удивленный взгляд мелкого, но все-таки собрался с мыслями и продолжил: - Это ты у нас хорошо устроился. Плохо тебе, ты плачешь. Обижен – швыряешь вазы и тарелки. Все у тебя просят прощения, а Акира и вовсе носит тебя на руках. И даже сейчас, когда виноват именно ты, все равно ты считаешь себя пострадавшим. Мстить вот задумал, психуешь, истеришь. А на каком основании? Ты же меня подставил, обманул, зная, что я бы никогда не пустил тебя за руль, если бы Акира успел меня предупредить. Потом еще и Аки фестиваль устроил. Он же с тобой носится как курица с яйцом, дохнуть лишний раз боится, чтобы тебя не потревожить, заботится о тебе…
- Заботится? – перебил меня Таканори. – Он запер меня дома, унеся с собой все, что смог найти.
- Ты дурак сегодня или просто притворяешься? – я несколько опешил, видя такую реакцию Таканори, но твердо решил, что должен сказать ему все: - Он же боится, что ты тут на волне своих эмоций что-нибудь с собой сделаешь. Ты же художник все-таки, как не крути, ты импульсивен. Мало ли, что тебе может в голову взбрести. Я прав?
- Э-э-э-э… - я мог поклясться, что слышу, как со скрипом вращаются шестеренки, ответственные за логическое мышление, в голове у Таканори.
- Ты же просто ни разу не думал о том, что с тобой может быть не только легко и приятно, но и очень тяжело. Акира хоть раз на тебя голос повышал просто так? Срывал на тебе свое плохое настроение? Отказывал тебе хоть в чем-то? – с каждым заданным вопросом лицо Таки становилось все более печальным и грустным. К нему, хоть и с опозданием, пришло понимание того, что до сих пор он вел себя крайне эгоистично и неблагодарно. – Так что, послушай моего совета, успокойся, займись делом и жди. А потом будь паинькой. Акира это заслужил.
- А что мне делать? – Така протянул так жалобно, что мне даже стало неудобно, что я его расстроил.
- Во-первых, свари мне уже, наконец, кофе, - я хмыкнул и подтолкнул мелкого к плите, пристально наблюдая, как он справляется с бытовой техникой. По всему выходило, что кое-какой опыт у него имелся. – А во-вторых, - я протянул последний слог и задумался, а Така напрягся и замер, держа в вытянутой руке джезву. – М-м-м, приготовь, что ли, ужин. Спорим, он придет голодным, - я представил себя на месте Акиры и понял, что только что внес действительно рациональное предложение.
- Юу, ты издеваешься? – обиженно заголосил Таканори, а я только посмотрел на него с удивлением. – Я не умею готовить. Вообще не умею. И не пробовал никогда.
- Ну, вот и попробуешь. А то совсем тебя разбаловали твои мужчины, - я хмыкнул и неумолимо скрестил руки на груди, хотя для себя уже четко решил, что помогу мелкому насколько это будет возможно. – Хотя, мне интересно, чем тебя кормил Койю? Он же сам готовил не ахти. Потом научился, тут уже не поспоришь.
- Ну, тем и кормил, что умел делать, - Така задумался, припоминая. – А вообще, никто не отменял готовую еду в ресторанах и на заказ.
- Одним словом, ты буржуй, малыш, - я рассмеялся, но тут же поспешил заткнуться, нарвавшись на полный обиды и укоризны взгляд. – Ну, прости меня. Я не хотел, просто сорвалось. О, спасибо, - я принял из его рук крохотную чашечку с кофе и блаженно вдохнул горьковатый аромат. – Знаешь, а у тебя определенно есть талант, - я отхлебнул немного глянцевой черной жидкости и прикрыл глаза от удовольствия.
- А что мы будем готовить? – приглушенный холодильником голос мелкого вывел меня из состояния бездумного наслаждения и заставил задуматься над простым по сути вопросом.
- Что-нибудь очень простое, но одновременно с тем вкусное, - я решил, что на первый раз можно ограничиться каким-нибудь приличным блюдом, а эксперименты отложить на потом.
Мы совещались еще минут десять, тщательно обдумывая возможные варианты и анализируя их с точки зрения содержимого холодильника. Когда окончательно решение было принято, я набросал на листочке подробную инструкцию, что и как добавлять и смешивать, а сам устроился в кресле, накрывшись журналом с фотографиями последней коллекции работ Таканори. Под сосредоточенное сопение Таканори, перемежавшееся тихими, но замысловатыми ругательствами, я благополучно уснул. Перед этим, правда, я не забыл посмотреть в окно на свою собственную квартиру и убедиться, что с Койю все в порядке. Мое сокровище порхало над чемоданами и улыбалось.
***
Я проснулся оттого, что в кармане настойчиво гудел телефон. Таканори все так же сосредоточено колдовал у плиты, изредка обращаясь к ней с вопросом: все ли он делает правильно?
- Молодец, все хорошо, - сонно пробурчал я, отчего Така подскочил на месте и едва не опрокинул на себя полную кастрюлю. – Да, слушаю, - я отгородился от него телефоном, концентрируясь на голосе Койю, которому не терпелось сообщить, что Акира уже повернул домой.
Из разговора выяснилось, что мой друг уже успел не только перебеситься, но и пройти все стадии переживания. И если по началу он считал, что пусть все тут провалится к чертям, а он и ухом не поведет. То сейчас он на всех парах несся домой проверять, не провалилось ли чего и в самом деле.
Глядя на заинтересованного Таканори самыми честными глазами, я торжественно соврал, что срочно зачем-то нужен Койю. Потом выложил на край стола билеты, про которые в очередной раз едва не забыл, и с чистым сердцем отбыл домой. Еще с порога я был огорошен новостью, что наши божьи коровки во всю трахаются на многострадальном столе. Прикинув, сколько времени приблизительно Акира находился дома, я пришел к выводу, что начали они прямо в коридоре. Мне осталось только порадоваться, что все обошлось, и с суровым видом проинспектировать чемоданы. К сожалению, Койю упорно настаивал на каждой рубашке и футболке, не позволяя убрать ничего и хоть немного уменьшить наш багаж. Пришлось смириться с тем, что в аэропорту я буду чувствовать себя вьючным животным.
Так оно в последствии и вышло. Ютака подошел к месту встречи налегке, нагруженный только сумкой с личными вещами и небольшим чемоданом. Акира, не парясь по этому поводу, нанял себе грузчика и теперь тащил на посадку только Таканори, который успешно прикидывался рюкзаком, удобно устроившись на спине у Аки. Койю тоже решил не напрягаться, с изяществом таща за собой аккуратный чемодан. Остальные три достались мне. Я уже устал плеваться, ругаться и просить, чтобы меня хотя бы подождали, и теперь плелся позади, ощущая себя даже не верблюдом, а банальным деревенским ослом.
Таканори с высоты оглядывал окрестности и в каждом мужчине приличного вида пытался разглядеть любовника Ютаки. Но мой хитрый друг устроил все так, что именно его рейс вылетал последним. Чтобы нос к носу столкнуться с тем, кто уже пять лет безраздельно владел сердцем и разумом Ютаки, нужно было только пропустить свой рейс и тупо остаться ждать у коридора, ведущего на посадку на рейс до Барселоны. Само собой, что никто не собирался идти на такой подвиг, а я и так был в курсе, кого нужно было увидеть. Поэтому пришлось смириться, торжественно пообещать хотя бы раз в три дня выходить на связь и распрощаться.
Уже сидя в кресле самолета и сжимая в своей руке ладонь Койю, я вдруг подумал, что жизнь наладилась подозрительно быстро. Тревожное «это еще не все», настойчиво подбрасываемое мне интуицией, я решил обдумать позже. Сейчас хотелось просто отдохнуть от проблем и людей, их создававших. Приятно было просто думать о том, что в Париже не придется прятаться, скрываться, лгать или бороться за свою жизнь. Можно будет просто расслабиться и на время забыть обо всем. Даже о том, что до сегодняшнего дня моя интуиция еще ни разу меня не подвела.
-30-
В аэропорту имени Шарля де Голля было подозрительно мало людей. По крайней мере, после шумного Токио, где человек постоянно ощущает присутствие множества других людей, соприкасаясь с ними в толпе, мне показалось, что европейская столица вымерла. В какой-то момент я ощутил себя пришельцем с другой планеты. Но это ощущение скоро исчезло, сменившись лавиной новых впечатлений.
В прошлый раз, когда мы с Койю поспешно улетели в Швецию, чтобы официально зарегистрировать там брак, у нас была определенная и четкая цель. Мы шли к ней и мало смотрели по сторонам. Все наши ощущения и воспоминания вращались исключительно вокруг чувственной стороны вопроса. Я по секундам помнил свой первый день в статусе супруга Койю, мог наизусть повторить, кто и что говорил друг другу и при каких обстоятельствах. Эти мгновения я воспринимал как величайшую драгоценность, несмотря на то, что прошло уже более трех лет. Иногда казалось, что все случилось только вчера. И нынешний день – первый в бесконечной череде дней, когда я имею полное право безраздельно властвовать над Койю и безоговорочно принадлежать ему.
Сейчас же мы просто прилетели отдохнуть и сменить обстановку. На наши головы обрушился цвет, свет и звук другого мира, и требовалось время, чтобы привыкнуть и научиться видеть и воспринимать реальность иначе.
Койю сладко проспал большую часть полета, с комфортом устроившись у меня на руках. Мне было неудобно и даже местами больно, но я молча терпел, не желая тревожить его сон. Результатом десяти часов полета стала поразительная бодрость Койю и мое внутренне состояние, которое нельзя было охарактеризовать иначе, как руина. Шея ныла, спина затекла и отказывалась сгибаться, разболелось колено, а долго находившиеся в одном положении руки теперь мелко подрагивали, делая меня похожим на немощного старца. Койю виновато кусал губу, но не мог удержаться от смеха, вслушиваясь в мое кряхтенье и бурчание о том, что кресла в самолете делали по образу и подобию средневековых пыточных приспособлений. А если учесть, что чемоданов у меня меньше не стало, то Койю был вынужден наслаждаться моим нытьем до тех пор, пока мы не сели в такси. Подсознательно я опасался этого блага цивилизации, хорошо помня, чем обернулась прошлая поездка. Но моя интуиция пока помалкивала, а с психическими отклонениями пришлось бороться. Койю же был спокоен как удав. С поистине королевским достоинством он зачитал с бумажки адрес и название отеля, я же в это время корчился от смеха, разглядывая смущенное и явно ошарашенное выражение лица водителя. Он благоговел перед царственными манерами и общим видом Койю, но никак не мог понять, чего конкретно от него хотят. В конце концов, я не выдержал, вынул листок из рук любимого и протянул мужчине. Секунду он вглядывался в корявую запись, подспудно ожидая увидеть там иероглифы, а я мысленно на все лады клял Ютаку, который со своим почерком доктора умудрялся превратить в розеттский камень даже примитивный адрес. Наконец, загадка была расшифрована. Водитель радостно кивнул и распахнул перед нами двери автомобиля. Я был так счастлив избавиться от проклятых чемоданов, что совершенно не поинтересовался, в какую сумму нам обойдется поездка. К счастью, Койю с уверенность похлопал себя по карману, подтверждая мои подозрения о том, что Ютака не только профинансировал саму поездку, но еще и добавил денег на расходы. Если бы я не знал, кем является любовник моего друга, то решил бы, что Юта задался целью разорить его.
Все то время, что заняла дорога к отелю, я морально настраивался на помпезное здание со львами и колоннами, с балконами и приветливым швейцаром у входа, с заоблачными ценами и кучей звездочек в рейтинге. Вместо этого водитель уверенно подвез нас к угловому пятиэтажному зданию, в котором я бы ни за что не угадал гостиницу. Пока я вертел головой и с интересом рассматривал тихую и тенистую улицу, Койю снова о чем-то увлеченно беседовал с таксистом. Хотя я преувеличивал, называя его темпераментные сбивчивые монологи беседой. После добрых десяти минут парламентских выступлений водитель, наконец, догадался, что хотел от него мой любимый, похихикал над непросвещенностью и дикостью иностранцев, что-то торопливо объяснил и поспешил уехать, пока Койю не вспомнил еще о чем-нибудь. В холле первого этажа я с ужасом заметил винтовую лестницу, круто уходящую вверх. Представив себя в виде первого в дикой природе верблюда-горовосходителя и мысленно попрощавшись с жизнь, я даже не заметил, что лестница оплетает узкий стеклянный короб со вполне современным лифтом. Койю уверенно нажал кнопку, а я привалился к стене и закрыл глаза, гадая, что нас ждет под крышей этого здания.
Наша комната была небольшой, но невероятно уютной и светлой. Огромные французские окна щедро впускали солнце и привычный уличный шум, без которого нормальный городской человек просто не может существовать в нормальном ритме. Просторная кровать, застеленная светлым кремовым шелком, занимала по меньшей мере половину комнаты и сразу же бросалась в глаза. Я уронил чемоданы прямо у порога и безжизненной тушкой рухнул на аэродром, до этого успешно прикидывавшийся постелью. Койю скромно примостился рядом и стал поглаживать меня по волосам. Немного отдышавшись и осознав, что если я не встану прямо сейчас, то до утра просто перестану существовать, я сполз с такой притягательной, мягкой и комфортной кроватки и побрел в душ, на ходу стаскивая с себя одежду. Вот только в жаркой тесноте прозрачной стеклянной кабинки я тут же оказался прижат к мозаичной стене, в то время как проворные и нежные руки Койю скользили по моему телу. Там где они касались кожи, моментально разгоралось пламя. Усталость отступала, сжигаемая невероятным желанием. Мне хотелось поторопить его, попросить ускориться, не мучить меня неспешностью движений и невинными ласками. Но я терпел, прикусив губу и откинувшись на его плечо. Немного легче стало, когда сверху водопадом обрушились прохладные капли. Они с силой били по лбу и щекам, отскакивали от рук и плеч, стекали по животу, но даже их не хватало, чтобы потушить огромный костер, который зажигали во мне неспешные, полные страсти прикосновения Койю.
- Ты издеваешься? – я уже не мог терпеть, постоянно ощущая, как его тонкие пальцы проходят в опасной близости от самых чувствительных точек, словно оставляя их на потом.
- Я тебя провоцирую. Ты что-то совсем разленился, - Койю нежно прикусил кожу за ухом, а я вспыхнул, словно бенгальский огонь. Не прошло и секунды, как уже я вжимал Койю в облицованную крохотными плитками стену, сжав в кулаке прядь медово-золотистых волос. На бледной длинной шее алели первые следы, оставленные моими нетерпеливыми губами, а Койю только улыбался самодовольно и выгибался мне навстречу, открываясь и приглашая. Проникать в его податливое тело, прижимать, прикусывать, гладить бледную кожу, с удовольствием глядя, как она розовеет под пальцами, терзать его припухшие губы, чтобы уловить каждый стон, ощутить вкус каждого выдоха, каждого неровного, хриплого крика наслаждения, - все это и было тем единственным способом, которым я мог жить дальше. Только так, очертя голову, поддавшись своему и его желанию, я мог существовать, и только так мы были счастливы.
***
Я удобно устроился на белом кожаном диване с сигаретой в одной руке и чашкой кофе в другой. За окном шумел и жил своей жизнью вечерний Париж. Всем без исключения его жителям было совершенно наплевать на то, что я наблюдал за ними из окна своего номера. Люди жили собственной жизнью, грустили и плакали, любили и ненавидели, но даже не представляли, что где-то рядом с ними существую я. И в этом состоянии сейчас была особая прелесть. Было легко переносить свою чуждость хотя бы потому, что у меня на коленях лежала встрепанная голова Койю. Мой любимый сосредоточенно выпускал колечки дыма и сердился, когда я разрывал их, тыкая в хрупкий контур своей сигаретой.
- Вот так я готов провести всю жизнь, - Койю мурлыкнул и потянулся, позволяя мне беззастенчиво наблюдать, как плавно и грациозно двигается его совершенное тело.
- И умереть в расцвете лет от переизбытка секса? – я хмыкнул и со вкусом затянулся, позволяя горьковатому дыму подольше задержаться в легких.
- По-моему, прекрасная смерть… И не важно, принимая тебя или отдаваясь тебе. Что скажешь? – Койю приподнялся, а потом и вовсе перевернулся, устраивая на моих коленях подбородок.
- Скажу, что никогда не думал, что умру вот так, но всегда на это надеялся. Но сегодня, мне кажется, еще рано. Давай отложим смертельный марафон хотя бы до завтра, а сегодня сходим погу…, - я вдруг осекся на полуслове, поздно заметив, где блуждает шаловливая ручка Койю. Пока я жадно хватал ртом воздух, ощущая, как дразняще касаются меня его пальцы, как неспешно и осторожно проникают внутрь, превращая робкие ласки в ураган бесконечного наслаждения. Другая рука легко гладила мое лицо, неспешно спускаясь к губам и обводя их по контуру. Потом ритм движений изменился, стал отрывистым и неровным. Койю еле слышно стонал, уткнувшись лицом в мою шею, в то время как моя ладонь скользила между нашими телами, спеша вернуть хотя бы часть того удовольствия, которое получал я сам.
Понадобилось еще много времени, чтобы я смог прийти в себя после этой шалости Койю. Пришлось даже пригрозить, что этой ночью я забаррикадируюсь подушками, если он, наконец, не соизволит одеться и выйти со мной в город. В конце концов, бесконечный секс требовал бесконечной энергии. Мне банально хотелось есть, поэтому Койю рисковал утратить некоторые привлекательные части своего тела раньше, чем ему бы того хотелось.
Мы покинули уютный и уже обжитой номер только после заката. После Токио город казался неприлично пустым, хотя кое-какие люди нам и встречались. Мы медленно шли по улице, держась за руки и просто улыбаясь. Потом долго сидели на открытой террасе небольшого ресторанчика, с интересом пробуя блюда местной кухни и потягивая дорогое белое вино. За все прошлые мучения мы получили в награду бесценные мгновения покоя и счастья, которыми хотели насладиться в полной мере.
-31-
Наше совместное утро наступило тогда, когда у приличных людей уже заканчивался обеденный перерыв. Мне стало немного стыдно за то, что мы так бездарно тратим время в прекрасном городе. Чтобы реабилитироваться за прошлые прегрешения, я резво вскочил с кровати и помчался в душ. Я нарочно громко хлопал дверями, напевал себе под нос всякие пошлости, откровенно пытался дозваться Койю, но не преуспел ни в одном. Утомленный событиями прошлого вечера и ночи, мой любимый спал так крепко и сладко, что все мои попытки разбудить его отлетали от него как горох от стенки.
Плюнув на все и перестав зверствовать, я быстро оделся и вышел за дверь, молясь теперь о том, чтобы Койю не вздумал просыпаться до моего возвращения. Просто чтобы размяться, съехал по перилам винтовой лестницы, признавая, что это не намного медленнее, чем лифт, но гораздо забавнее.
На крыльце еще минуту просто стоял, подставив лицо яркому дневному солнцу. Мне хотелось только улыбаться и радоваться. Я двинулся вниз по улице, внимательно глядя по сторонам. И очень скоро нашел то, что хотел: на открытом лотке продавались всевозможные цветы, скромные и роскошные, яркие и бледные, в дорогих упаковках и по отдельности. У меня в глазах зарябило от разнообразия красок, оттенков и запахов. Но мне не хотелось покупать пафосный букет, в котором большую часть составляют бумаги и ленты, не хотелось выбирать из привычных глазу роз, хризантем и гербер. Я даже расстроился немного, не находя сразу чего-то такого, что бы мне понравилось безоговорочно. Уже будучи готовым отойти, я вдруг посмотрел немного в сторону и восхищенно выдохнул. Простой букет показался мне воплощением сегодняшнего утра: солнечно-желтые подсолнухи, мелкие белые ромашки и небесно-синие ирисы удивительно гармонировали друг с другом, им не мешал целлофан и ленты, их не ограничивала цветная бумага. Больше не раздумывая ни секунды, я расплатился и помчался обратно в гостиницу, пытаясь предугадать реакцию Койю.
Я осторожно открыл дверь и мысленно застонал. Койю метался по комнате, натыкаясь на углы и в беспорядке разбросанные вещи. С его искусанных в кровь губ слетали ругательства вперемешку с жалобными просьбами. Я машинально втянул голову в плечи и замер на пороге, не решаясь даже окликнуть его. Когда Койю повернулся в мою сторону, поток слов прервался на середине. Любимый просто во все глаза смотрел на меня, как будто проверяя, все ли со мной в порядке. Заметив в моих руках цветы, он смог, наконец, выдохнуть и устало опустился на пол. Я по-прежнему молчал, не зная, что говорить в такой абсурдной ситуации. Вроде бы и глупость: ну отошел я на пару минут, что в этом такого ненормального? Но если вспомнить, как мы жили до этого, то напридумывать себе всяких ужасов можно было буквально за пару секунд. Не сложно догадаться, что из всех возможных вариантов моего отсутствия, Койю выбрал самый трагический, в котором меня минимум похитили, а максимум уже убили и спрятали тело в Булонском лесу. Теперь же мы оба застыли в растерянности, не имея представления, как вести себя дальше. Просто хлопнуть в ладоши, засмеяться и сделать вид, что ничего не было, не представлялось возможным, слишком уж взвинченным был Койю. Я же чувствовал свою вину за то, что не оставил записки, но теперь уже поздно было что-то менять.
- Койю…
- Юу…
Мы заговорили одновременно и так же одновременно замолчали, снова пристально вглядываясь в лица друг друга. Время замерло между нами, превращая каждую секунду в мучительную вечность. Спустя бесконечно долгое мгновение, которое в реальности не продлилось и минуты, мы просто шагнули навстречу друг другу, чтобы тут же оказаться в самых желанных на свете объятиях.
- Я так испугался… как идиот. Ты же понимаешь, да? – Койю прикоснулся своим лбом к моему и прижал холодную, дрожащую ладонь к моей щеке. Я повернул голову, целуя его пальцы и пытаясь хоть немного их отогреть.
- А я хотел сделать тебе сюрприз, - я почувствовал, как ладонь другой его руки сомкнулась поверх моей на сказочном букете. – Дурак, правда? Прости меня, - я осторожно поцеловал самый краешек его губ, чувствуя кожей, как он впервые за день начинает улыбаться.
- И ты меня прости, - Койю вернул мне поцелуй, ощутимо прибавляя ему страсти и жара. – Я просто не знаю, как жить без тебя. Я забыл, разучился, наверно. Я устал бояться, что с тобой снова что-то произошло, - его сбивчивый шепот сводил меня с ума, а глаза подозрительно жгло. Я зажмурился, пытаясь удержать соленую влагу, но не успел. Койю шумно выдохнул и стер губами прозрачную каплю.
- Я знаю, я все это знаю, милый. Я сойду с ума, если с тобой что-то случится. Я просто сойду с ума. Потому что я болею тобой, тобой брежу и только благодаря тебе живу. Нет таких лекарств, нет таких причин, чтобы я вдруг перестал тебя любить, - говорить было тяжело, а молчать невыносимо. Поэтому я боролся с собой, выталкивая слово за словом, позволяя им вырваться даже не из разума, а просто из сердца.
***
Очередной вечер мы провели, бродя по городу. Было нечто удивительное в том, чтобы идти по незнакомым улицам, выбирая направление исключительно по велению сиюминутной прихоти. Мы даже не сильно переживали о том, как будем возвращаться назад, полагаясь на осведомленность таксистов. Изредка мы останавливались и присаживались на удобные лавочки, да и то лишь затем, чтобы вдоволь нацеловаться перед следующим километром пути.
Между нами висело такое заметное напряжение, что его можно было резать ножом. Койю постоянно сжимал пальцы, стоило мне попытаться вытянуть ладонь из его руки. Мне же не терпелось разрушить этот меланхолический обреченный настрой, от которого остро хотелось выть и плакать. В голову упорно лезли исключительно глупости, но я не сдавался, придирчиво рассматривая каждую мысль и выбирая наиболее привлекательный вариант.
Коварная идея закралась в мой мозг, когда мы сидели на бортике фонтана и ели мороженое. Я долго не мог даже попробовать быстро тающее лакомство, потому что постоянно отвлекался на Койю. Мой любимый откровенно наслаждался сладостью и прохладой, то едва притрагиваясь к шоколадной глазури губами, то жадно откусывая кусочки от все еще твердого цилиндра. Когда, задумавшись о чем-то, Койю сомкнул губы на вершине этого кондитерского орудия пытки, я откровенно заерзал на каменном бортике, испытывая желание заменить мороженое собой. Чтобы хоть немного отвлечься и успокоиться, я вернулся к своей порции, которая успела подтаять и потечь. Заметив на моих губах белесую пленку, Койю смутился и немного покраснел, но мороженое изо рта не вынул. Теперь уже пришла моя очередь заливаться румянцем и спешно облизывать губы. Не знаю, сколько бы мы еще провоцировали друг друга, но временно забытое лакомство не пожелало прощать такое пренебрежение к себе. Большая часть порции упала на мои темные джинсы, причем капельки умудрились оказаться не только на моей футболке, но отчасти на брюках и рубашке Койю. Особенно долго не думая, я повернулся на скользком бортике, а потом встал, оказавшись в фонтане. Вода постоянно меняла направление, окатывая меня то спереди, то сзади, смывая липкие следы мороженого и заставляя мою одежду прилипать к телу. Койю быстро слопал свою порцию, торопясь расправиться с ней прежде, чем его настигнет моя участь, а потом принялся комментировать зрелище на тему «человек в фонтане». Я узнал, что я безответственный, невоспитанный и бескультурный. Немного позже, видимо, осознав, что этим меня не пронять, Койю сменил тембр голоса с занудно-учительского на девичье-фанатский, притворился, что рядом с ним сидит такая же дурочка-подружка, и заголосил на всю площадь. Вслушавшись в его прочувствованный монолог, я захотел тут же утопиться в фонтане. Детальному разбору подверглось абсолютно все: как я отбрасываю мокрые волосы, как расправляю плечи, как проступают вены на моих руках, как напрягаются мышцы живота при соприкосновении с мокрой тканью. Я мысленно благодарил всех богов и духов за то, что никто в радиусе ста метров не выглядел знатоком японского языка. И также мысленно ругал свой впечатлительный организм, возбужденный обилием комплиментов и описаний того, что Койю хотел бы со мной сделать прямо в этом фонтане. Пришлось спешно выбираться из приятной теплой воды и тащить упирающегося и хохочущего соблазнителя домой.
***
С утра я очень рассчитывал на то, что смогу, наконец, посмотреть на знаменитую Эйфелеву башню, Триумфальную арку, Елисейские поля, сады Тюильри, Нотр-Дам и Санкре-Кер. Койю спешно давился блинчиками с джемом, уговаривая меня обязательно сходить в Лувр. Я же не испытывал особого желания бродить по длинным коридорам и рассматривать полотна великих мастеров. Поэтому на свою голову решил уточнить, есть ли в Лувре лавочки для утомленных туристов, на которых я мог бы подремать в ожидании Койю. Мой любимый подавился глотком сока, ошеломленный таким пренебрежением к гениям живописи и скульптуры. Пока он кашлял, я пытался соврать, что пошутил, но возмущенный взгляд дал мне понять, что Койю не верит ни единому моему слову.
Звонок телефона стал полнейшей неожиданностью для нас обоих. По правде сказать, уже в аэропорту мы совершенно забыли и о договоренности ежедневно созваниваться, и о том, что у нас вообще есть такая возможность. Поэтому, пока Койю пытался отплеваться от очередного неудачного глотка, я вслух размышлял, кому мы могли понадобиться в свой третий день в Париже.
Ответ оказался настолько неожиданным, что на секунду мне стало нехорошо. Сердце тревожно сжалось в предчувствии, а интуиции заверещала во все горло о том, что она меня предупреждала. Еще немного посмотрев на дисплей с тайной надеждой, что звонок все-таки сорвется, я поднес трубку к уху и нажал «принять»:
- Привет, мам, - я был поражен тем, что она не только отказалась от собственных слов, но и не поленилась вызвонить меня из Франции.
-…
- Мама, подожди, успокойся и объясни толком, - я пока еще ничего не понимал в потоке всхлипываний и обрывочных фраз, но уже догадался, что дома случилось что-то плохое. – Что-то с папой, да? – стоило мне упомянуть о нем, как у мамы началась истерика. Только с пятого захода я смог разобраться в маминых причитаниях и понять, что у отца случился сердечный приступ. Если судить по реакции мамы, то отец уже одной ногой был на том свете.
-…
- Мам, я сейчас же закажу нас с Койю билеты до Токио, - я не смог продолжить, потому что мама закричала еще громче. Только огромной силой воли я удержался, чтобы не бросить трубку, когда она категорическим тоном потребовала, чтобы и ноги моего мужа, которого она именовала исключительно выродком, в ее доме не было. – Мама! – я едва успел вставить слово, когда она стала говорить о том, что отец просил меня приехать и хотя бы попрощаться. Но только одному.
- …
- Хорошо, мама. Я приеду сразу, как только смогу улететь отсюда. Один, - я нажал на сброс и устало потер виски. – Койю, я должен вернуться домой.
- Я уже понял, - мой любимый поднялся и обошел стол, чтобы оказаться рядом со мной. Он опустился на колени и прижался к моему боку, смыкая руки на талии. – Сейчас соберем твои вещи, а я закажу билеты, - Койю был спокоен и нежен, а я просто поглаживал его по волосам. – Я вернусь через пару дней, когда все уляжется. Ты справишься без меня, малыш? – я кивнул, полностью уверенный, что он догадается о моем согласии, даже не поднимая головы.
-32-Я улетел в Токио в тот же вечер. Все это время Койю поддерживал меня и постоянно повторял, что все будет в порядке. Он убеждал меня, что медицина в наше время способна на чудеса, что отец поправится и вернется домой, что мама просто преувеличила и перенервничала. Я практически не слушал, что именно он говорил, предпочитая концентрироваться на тембре его голоса, на интонациях и мягкости, с которой он проговаривал слова. Я пристально смотрел, как двигаются его губы, как вздымается грудь под светлой рубашкой, когда он дышит, как легко разлетаются тонкие золотистые пряди, когда он поворачивает голову в мою сторону.
Мой рейс давно уже объявили, но я никак не мог заставить себя выпустить его тонкую кисть, перестать слышать его голос и видеть перед собой его удивительные глаза. Я чувствовал себя так, словно прощался с ним навсегда. И я ненавидел себя за то, что обстоятельства были сильнее моего желания остаться рядом с Койю и не покидать его никогда. Предыдущие три безоблачных года казались сказочным сном, который по случайности приснился нам обоим. Реальность выглядела не так сладостно, намекая, что все кратковременно и хрупко до безумия. И сейчас я содрогался при мысли о том, что век наших отношений оказался таким коротким. Я прощался с Койю и одновременно со всем, что было между нами. И страшно боялся этого своего состояния, не понимая, откуда оно взялось и чем мне грозит. Мы же не подростки, не дети, не узники, в конце концов. Так отчего я ощущал себя приговоренным к смертной казни и уже стоящим на эшафоте. Предчувствие не отпускало, давя и погружая в уныние. И никакие убеждения самого себя в том, что я переживаю и беспокоюсь об отце, не действовали. Единственный человек, который занимал мои мысли, сейчас стоял рядом со мной и успокаивающе гладил меня по плечу. Любимый мой Койю.
***
От аэропорта Нарита я мчался домой, не помня себя. Я не жалел денег на такси, искренне жалея, что не оставил свою машину на стоянке. Но тогда я еще не думал, что придется вернуться так скоро. За долгие часы полета я успел измучиться чувством вины перед родителями, о которых вспоминал так редко, да и то преимущественно без особого тепла. Я никак не мог простить им то, что они не смогли единственный раз пойти мне на встречу. Словно маленький, я обижался на них за то, что они упорно стояли на своем. Я бешено завидовал семье Акиры и Таканори, чьи родители не только всячески поддержали и одобрили выбор своих детей, но и души не чаяли в новообретенных членах семьи. Родители Койю, хоть и не испытали по началу особого восторга, но все равно не отказались познакомиться со мной. Мы прекрасно провели время и с тех пор встречались как добрые знакомые. Даже Ютака кое-как смог объясниться и дал понять, что уверен в своем выборе. Я же едва сдерживал злобные нападки мамы и безумно долго не разговаривал с отцом. В конечном итоге, именно его я уважал больше. Единожды высказавшись, он более не трепал мне нервы своим неприятием и отвращением, предпочтя делать вид, что я просто умер, а то и вовсе не существовал. Мама же не могла отступиться так просто. Она звонила примерно раз в месяц, начинала издалека и таким тоном, словно мы и не ссорились-то никогда. Она рассказывала мне о местных новостях, о том, как устроились в жизни мои бывшие одноклассники, до которых мне особо не было дело. Потом переходила к описанию дочерей и племянниц своих подруг. И завершающим аккордом ее выступления всегда был вопрос о том, не прошла ли еще моя блажь по поводу отношений с мужчиной. Мама была не в силах понять, что я люблю Койю и только с ним собираюсь провести свою жизнь. Извращение, запретный плод, порок – все, что угодно, но только не любовь. Именно так выглядели наши отношения в ее глазах. И она до сих пор не поверила в то, что наш брак освидетельствован и подтвержден официальными бумагами. Кажется, она не догадывалась, что такое уже возможно.
И теперь я спешил к этим людям, чтобы успеть попрощаться с отцом или, наоборот, поддержать его, пока он будет идти на поправку. Я искренне хотел поговорить с мамой, просто помочь ей справиться со всем, может быть, кое-что рассказать и объяснить. Попытаться в последний раз.
Погода, которой встретила меня Япония, совсем не обрадовала. Все было сродни моему похоронному настроению. Небо затянулось свинцовыми тяжелыми тучами, ветер гнул высокие деревья словно молодой подрост. Наверняка, море тоже бесновалось, бросаясь на берег и разбивая об него высокие пенные волны. Я не был синоптиком, но все равно полагал, что в скором времени стихия развернутся в полную мощь. Поэтому я к собственному удивлению поблагодарил духов за то, что мой любимый и друзья сейчас нежатся на солнышке в нескольких тысячах километров отсюда.
В доме было поразительно тихо и спокойно. Так, как здесь всегда бывало по утрам еще с тех пор, когда только ходил в школу. Обычные запахи, обычные домашние звуки: на верху ровно гудит фен, а на кухне бубнит телевизор. Я разулся и прошел прямиком вглубь дома, опасаясь пока говорить вслух о своем приезде.
Когда я заглянул на кухню, то едва выругался вслух. Отец, как ни в чем не бывало, сидел за столом и читал утреннюю газету. Рядом с ним на столе дымилась чашка кофе. Если так в наше время выглядели сердечный приступ и реанимация, то можно было смело сказать, что я только там и жил.
Так же осторожно я вернулся в холл, а потом и вовсе выбрался на крыльцо, бесшумно закрывая за собой дверь. Желание поговорить с родителями, как и чувство вины за долгое молчание, испарились, как будто их и не было никогда. Я только одного никак не мог понять до конца: чего хотела добиться таким образом мама? Не торопясь, я прокрался под кухонное окно и замер там, надеясь, что мать успеет спуститься к завтраку раньше, чем отец уедет на работу. Стук ее каблуков по лестнице я не спутал бы ни с чем, как и приветственное покашливание отца.
- Уже пора бы приехать этому ненормальному. Я хорошо сыграла свою роль, - мама весело засмеялась и налила себе кофе.
- И что ты будешь с ним делать, когда он приедет и найдет меня живым и здоровым? – отец выглянул из-за своей газеты, чтобы вынуть сигарету из лежавшей на столе пачки.
- Покажу ему медицинское заключение, признающее его недееспособным. И намекну, что либо он остается дома, ведет себя, как нормальный парень и знакомится с теми, кого я приглашу, либо проводит остаток дней в сумасшедшем доме, - мама тоже взяла сигарету, нервно затянулась и выпустила тонкую струйку дыма. – Мне надоело, что за моей спиной шушукаются соседи. Я устала делать вид, что мне все равно, что мой сын трахает мужчин, - мама вошла во вкус, повышая голос, но отец даже не повел бровью. – Уж лучше пусть считается больным на голову, тогда это все объяснит.
- А если этот его бойфренд, - отец сделал паузу, словно приложил массу усилий к произнесению последнего слова, - заинтересуется пропажей любовника. Что ты с ним будешь делать?
- А что с ним? Он же никто и звать его никак. Он ничем не докажет, что имеет отношение к нашему сыну, - мама победно улыбнулась и откинулась на спинку стула, забрасывая ногу на ногу.
- Ну что ж, смотри сама. Мне кажется, что в твоем плане все еще есть недочеты, - отец затушил сигарету в пепельнице, отложил газету и поднялся из-за стола. – Ладно, я поехал на работу. Буду ждать твоего звонка, - кажется, они поцеловались, а потом отец неспешно вышел во двор, чтобы сесть в свою машину и уехать.
Я же томился от ярости и обиды, не зная, какому чувству дать волю. Какими бы плохими не были мои отношения с семьей, я и ожидать не мог от них такого предательства. Мамин план был сродни удару в спину, подлости, на которую способны только близкие люди, знающие тебя до мелочей. Равнодушие отца ранило куда меньше. И ко всему прочему, было бесконечно жаль тех дней, что я мог бы провести с Койю.
Еле сдержавшись, чтобы не зайти к маме и не высказать ей все, что я успел надумать, подслушивая под окном, я выскользнул со двора и, никем не замеченный, побрел в сторону ближайшей остановки. Плюхнувшись в такси, я попросил отвезти меня на вокзал. Мне хотелось немного подумать, а для этого не было ничего лучше, чем мерное движение поезда. Уже взяв билет до Токио и расположившись в вагоне, я позвонил Койю и к своему удивлению застал того в аэропорту. Обеспокоенный моим голосом, любимый сначала предположил самое страшное. Но по мере моего рассказа он только раздражался и злился, сходя с ума от невозможности быть сейчас рядом со мной. Я старался рассказывать ему все как можно более сухо и безэмоционально. Не хотелось сорваться на позорную истерику прямо в вагоне.
Чтобы порадовать меня, Койю поспешил сказать, что через час вылетает в Токио. К своему удивлению, от этой новости я испытал не радость, а какую-то неясную тревогу, которая ширилась и нарастала по мере того, как я рассматривал темные грозовые облака.
- Койю, милый, сдай билет, - я сказал это прежде, чем успел обдумать, как отнесется к моим словам мой любимый.
- …
- Солнышко, пожалуйста, только не обижайся. Просто у меня плохое предчувствие. Милый? Койю? Ответь, Койю? Черт, - я едва не швырнул теперь уже бесполезный телефон через весь салон. Связь пропала, и сколько я не пытался снова дозвониться до своего супруга, я все равно натыкался на равнодушный механический голос, сообщавший мне, что аппарат абонента выключен.
Я сходил с ума все то время, что ехал. Я метался по своей пустой квартире, словно загнанный в клетку зверь. Я волновался, а моя интуиция словно сорвалась с цепи, талдыча, что скоро произойдет нечто страшное.
Объявленное по всем государственным каналам штормовое предупреждение только усилило мою тревогу, заставляя рыться в памяти и перебирать все известные мне случаи авиакатастроф. Экстренное сообщение программы новостей, прервавшее трансляцию бейсбольного матча, добавило в мою копилку еще один случай. Из-за грозы потерял управление и упал в море пассажирский самолет, выполнявший рейс Париж-Токио. В один миг я потерял то, ради чего стоило жить. Я сразу и безоговорочно поверил в то, что Койю летел именно этим рейсом. Когда я нашел его имя в списке зарегистрированных пассажиров, я пожалел, что не умею останавливать сердце силой мысли. Я хотел умереть в этот миг так сильно, как никогда и ничего не хотел ранее. Хотел, но не мог, потому что когда-то давно дал Койю обещание жить несмотря ни что. Тогда я и сам взял с него подобную клятву, втайне надеясь, что умру раньше него. Осознание того, что я пережил свою единственную настоящую любовь, сводило меня с ума.
Я закрыл за собой двери квартиры, в который мы были счастливы, пусть и совсем недолго, а сам медленно побрел вниз по лестнице. Я понятия не имел, куда собрался идти, но находится в том месте, где все дышало запахом и именем Койю, когда его самого там больше никогда не будет, мне казалось, по меньшей мере, преступлением. Я избегал тех улиц, по которым ходили мы вдвоем, нарочно уходя в самые неблагополучные места и надеясь, что именно сегодня кто-то ищет себе новую жертву. Но мне снова и снова не везло.
Над Токио бушевала гроза, а я бродил по улицам, еле помня себя от горя и холода. Наверно, я плакал, кричал, угрожал небесам, отнявшим у меня любимого, но со стороны я выглядел только законченным психом. Именно об этом мне сообщили, осторожно усаживая в автомобиль скорой помощи. А светлая комната с привинченной к полу кроватью и мелкой решеткой за окном, убедила меня в том, что я попал туда, куда так хотела отправить меня мама. Я действительно сошел с ума. И не было такого лекарство, которое могло бы мне помочь. Моего Койю со мной не было, больше не было…
-33-
Грозы над Токио, казалось, и не думали заканчиваться. Я знал об этом, потому что часами сидел и смотрел в окно, привыкая к совершенно новому виду, открытому через мелкую решетку. По стеклу непрерывным потоком текла вода, а деревья за окном казались совершенно размытыми кляксами акварельных красок. Я не кричал, не плакал, не впадал в буйство или истерику. Я просто сидел на кушетке, подтянув к себе ноги и обхватив колени руками. Иногда организм просто давал сбой, позволяя мне ненадолго заснуть. Но и в эти моменты только Койю занимал мои мысли. Там, в моем сне, он был жив и здоров, он смеялся, дразнил меня, говорил что-то, чего я никак не мог вспомнить, просыпаясь.
Мне снился то Париж и фонтан, обдававший мое лицо мокрыми брызгами, то улицы Токио, на сумасшедшей скорости проносившиеся мимо моего мотоцикла. И даже в самых спокойный или самых мрачных снах рядом со мной был Койю. Я не отрывал взгляда от его губ, но никак не мог прочесть, что именно он хотел мне сказать.
Я не знал, сколько дней прошло в этом безмолвии и безумии. Я не заболел, не бредил, не ощущал каких-то изменений в своем теле. Все мои раны располагались в душе. Они кровоточили, не желая затягиваться или хотя бы покрываться тонкой корочкой. Было просто так больно, что я уже не мог справиться с собой. И жалел, что очень скоро мне перестали давать разнообразные транквилизаторы, убедившись в том, что я абсолютно спокоен. Апатия, пассивность, полнейшее равнодушие ко всему, кроме дождя за окном были основными симптомами моего безумия. Иногда я слышал, как в моей палате переговариваются врачи, обсуждая перспективы моей выписки. По их прогнозам я был совершенно безнадежен. Психиатрические приемы и методики, направленные на то, чтобы заставить меня говорить, хотя бы раз объяснить, что случилось, отскакивали от меня как горох от стенки. Я не видел и не слышал людей, которые ко мне обращались. Тотальное игнорирование всего и всех не требовало от меня вообще никаких усилий. Казалось, что это было единственное возможное состояние, в котором я мог находиться живым.
Вырвать меня из этого состояния попыталась мама. Я понятия не имел, как, но она узнала и о том, что случилось с Койю, и о том, где оказался я. Она с порога завела речь о том, что знала, что мое поведение не принесет мне ничего хорошего. Она без устали повторяла, что была против моего романа с Койю, что она ненавидит человека, который довел ее сына до сумасшедшего дома, что она растила и воспитывала меня совсем для другого. А я в это время вспоминал, как в первый раз в своей жизни увидел Койю на трассе, как познакомился с ним, если тот поцелуй можно было считать знакомством. Я даже смог улыбнуться, когда память подсунула мне первые этапы отношений Акиры и Таканори. Их любовь, как и наша с Койю, уже не раз оказывалась на грани. Мы рисковали, впутывались в различные ситуации или просто оказывались не в то время не в том месте. И только я в первый раз в жизни не справился. Я выбрал неправильный путь, не так расставил акценты, попытался сделать как лучше. И сейчас, зная, что передо мной находится человек, косвенно виноватый в том, как повернулась моя жизнь, я все равно винил себя. Остался бы я в Париже, наплевав на вероятность примирения с отцом, и наша жизнь была бы другой. Она бы по-прежнему оставалась именно нашей. Только моя она была совершенно не привлекательной.
Я лежал, не шевелясь, но и не закрывая глаз. Просто смотрел на трещинки в потолке и думал, думал, думал. Дышал ровно и размеренно, а потом вдруг стал задыхаться. Я слышал странно знакомые звуки, хоть и был уверен в их ирреальности. Я не мог поверить в них разумом, но и успокоить бешено колотящееся сердце был не в силах. Я только прижал его ладонью, чтобы она по случайности не вырвалось из груди, и зажмурился. Растревоженные этим необъясним явлением слезы вдруг запросились наружу. Глаза жгло, словно кто-то всыпал в них горсть песка. Мама все еще что-то говорила, но я даже не пытался понять, что ей нужно. Важными были только эти странные, привычные и такие родные звуки. Они были так похожи на… на его осторожные шаги. Так Койю подходил к постели, когда думал, что я уже сплю. Или прокрадывался ко мне за спину, когда я изредка возился на кухне. Так же осторожно он ходил по моему гаражу, опасаясь задеть какую-нибудь деталь и получить обвинение в неуклюжести. Вот только сейчас он никак не мог приближаться к моей палате. Или мог? Нет. Никак. Мертвые не ходят. Это не фильм ужасов, не мистика и не детская страшилка. Я потерял Койю. Навсегда.
Дверь в мою палату открывалась совершенно бесшумно, но сейчас мне вдруг показалось, что она с грохотом отлетела к стене. Фигура на пороге была не просто знакомой, она принадлежала единственному человеку, которого я любил. Слезы застилали глаза, не позволяя нормально рассмотреть лицо. Я был уверен, что это Койю, и сам же себя убеждал, что такого просто не может быть. Равнодушие, апатия, нежелание сделать даже элементарное усилие слетали с меня, как осенние листья, подхваченные ветром. Странная галлюцинация не пропадала, а по-прежнему молча стояла в дверном проеме. И больше всего на свете я не хотел, чтобы мое видение исчезло, оставив меня наедине с бессмысленной реальностью.
Оцепенение и безмолвие, воцарившиеся на некоторое время, нарушила моя мать. Ее истерический визг наполнил небольшую палату, ввинчиваясь в уши и эхом отдаваясь в голове. Кажется, она кричала о том, что какое-то чудовище не смогло даже умереть. Что невозможно было выжить в катастрофе над морем. Что я сумасшедший, псих, больной человек, который до конца своих дней останется в стенах больницы. В приступе ярости мама вытащила из сумки какую-то бумагу и махнула ей перед лицом моего любимого призрака. А призрака ли, задумался я, когда острый бумажный край оставил на щеке тонкую царапину, мгновенно наполнившуюся кровью. Еще миг, и Койю перехватил руку матери, разжал ее пальцы и вынул оттуда поддельный документ. Он с очевидным наслаждением разорвал его на мелкие кусочки и сдул остатки с ладони прямо в перекошенное от злости лицо женщины, которую я никак не мог перестать называть мамой.
Потом вдруг в палате оказались санитары, которые почему-то не обращали внимания на Койю, сосредоточившись на том, чтобы уберечь глаза от когтей разъяренной фурии. Стоило ей только повернуться в сторону моей постели, как между нами вновь оказался Койю, в паре сантиметров от лица поймавший скрюченные пальцы. В воздухе запахло лекарствами, кажется, матери сделали успокаивающий укол, вот только, на мой взгляд, доза должна была заметно превышать слоновью. Одной человеческой было совсем не достаточно.
В конце концов ее куда-то увели или даже унесли, потому что она сопротивлялась и рвалась из рук санитаров. Койю же, наконец, подошел ко мне и осторожно присел на краешек моей кушетки.
Его прохладная, подрагивающая от волнения ладонь осторожно опустилась мне на лоб, охлаждая гудящую голову и выстраивая в порядок мысли. Непонятным мне образом Койю был жив. Он снова был рядом со мной, а я не мог связать и двух слов. Я забыл, как это делается. Поэтому я смотрел на него во все глаза, поглаживал по щеке кончиками пальцев и, совершенно не стесняясь, плакал. И с каждой слезинкой мне становилось понятнее, что мы снова вместе. Пусть даже и в палате психиатрической лечебницы.
***
Домой я смог попасть только через несколько дней, которые показались мне бесконечностью. Через мою палату табунами шастали видные специалисты, которые впервые столкнулись с таким случаем. Косяки медсестер и санитарок дежурили у дверей в надежде в живую посмотреть, как мы с Койю занимаемся любовью. К их острому сожалению, мой драгоценный супруг совершенно не желал хвастаться своими постельными талантами, постоянно выставляя снаружи караул в виде бесстрастного Ютаки.
Мои друзья тоже поселились в клинике, наверняка изрядно разорив главного финансового спонсора, но мой осторожный вопрос по этому поводу Юта демонстративно проигнорировал, а Акира драматически закатил глаза, намекая, что он тоже в курсе ситуации, вот только обстоятельства мешают просветить и меня.
Койю опасался отходить далеко, потому что первые дни я вновь впадал в свое растительное состояние, когда не видел его дольше двух-трех часов. Присутствие Койю, его спокойный голос, прикосновения рук и губ действовали на меня как наркотик, как мощнейший психотропный препарат, с каждой дозой вызывавший все большую зависимость и потребность в повторении. Со стороны же казалось, что я прихожу в норму, вновь становлюсь адекватным.
В конце концов, утомленные невозможностью точно понять, что со мной было и почему прошло, доктора сделали заключение о сильнейшем нервном срыве, посоветовали пройти курс тренингов у специалистов и с миром отпустили домой. Ужу выходя из ворот, отделявших больницу от спокойной улицы, я заметил на одной из скамеек пожилую женщину с отсутствующим взглядом. Рядом с ней находилась сиделка, которая неустанно следила не только за состоянием пациентки, но и за тем, чтобы та не бросилась на любого человека, хотя бы отдаленно похожего на меня или Койю. Какая-то сердобольная санитарка рассказала Таканори, а это значило, что и всем, кто хотел услышать, что у моей матери развилось навязчивое состояние, выражавшееся в желании причинить мне и моему супругу физический вред. Такой синдром делал ее социально-опасной, поэтому отец дал согласие на принудительное пребывание мамы здесь до тех пор, пока ей не стало бы лучше. Зная собственную мать, я мог точно сказать, что она застряла здесь до конца своих дней.
И только по дороге домой Койю смог рассказать мне, что случилось на самом деле. Как так вышло, что его имя оказалось в списке погибших, а я столько времени провел в уверенности, что потерял его навсегда.
Оказалось, что Койю уже прошел паспортный контроль, зарегистрировался на рейс и практически сел в самолет, когда состоялся наш с ним разговор. Он стоял с телефоном немного в стороне, но все равно угодил в толпу суетящейся и махающей руками молодежи. Телефон вылетел из руки и устремился к полу в полном согласии с законом полета тела, брошенного под углом горизонту. Вот только соприкосновение с твердым камнем пола стало для хрупкого пластика роковым. Мобильный телефон приказал долго жить и отбыл в свой цифровой рай. В общей толкотне кто-то умудрился еще и пройтись по осколкам, уничтожив сим-карту и лишив Койю надежды на быстрое решение проблемы. Шестое чувство моего любимого завопило о том, что все это – дурной знак, поэтому Койю наплевал на деньги и вернулся буквально от трапа самолета. Кое-как объяснившись со службой безопасности, которая углядела в невероятно красивом парне террориста, Койю помчался в кассу заказывать новый билет. Для него оказалось сюрпризом сообщение о том, что все ближайшие рейсы был отложены на неопределенный срок. Сначала это связывали исключительно с погодой, но потом заговорили и о потерпевшем крушение самолете. Койю не нужно было сильно напрягаться, чтобы понять, что он чудом избежал смерти. Вот только сообщить об этом мне он уже не успел. Я ушел из дома, чтобы больше туда не возвращаться. Само собой, что мой телефон с сотней пропущенных вызовов мертвым грузом лежал на столике у окна.
Койю сходил с ума от волнения, не имея возможности найти меня из Франции. Он сразу же оповестил о том, что я исчез, Таку, Акиру и Юту. Последний примчался раньше других, оставив своего любовника в Барселоне и обещая хоть самолет выкупить, если это понадобится. Само собой разумеется, что они переплатили едва ли не в десять раз, стараясь приобрести билеты на первый же рейс до Японии. К тому времени, когда аэропорт Токио вновь был готов принимать самолеты, Койю уже готовился искать мою могилу. По старой привычке вообразив самое худшее, он стал обзванивать морги, находясь в Нарите, поэтому был крайне удивлен, когда меня там не нашлось. Следующим пунктом стали всевозможные государственные и частные клиники. Но и там Койю ждало разочарование. В абсолютной растерянности он бродил по нашей квартире, отказываясь от еды и сна и пытаясь понять, что могло со мной случиться. И если сразу Таканори пытался подстегнуть мыслительный процесс Койю, подсказывая ему различные варианты, то потом он благоразумно решил молчать, потому как выверты его извращенной фантазии рисовали такие картины, от которых бледнел даже Акира. Ютака же едва ли не постоянно следовал за Койю с флаконом успокоительного, опасаясь, что у моего супруга скоро могут сдать нервы.
Никто из них не смог объяснить, зачем Акира и Юта вдруг решили поехать домой к моим родителям. Им еще повезло, кстати, что они не напоролись там на маму, которая как раз неслась на всех парах в клинику, чтобы если не прочистить мне мозги, то хотя бы отвести себе душу. Не знаю, как именно они пытали моего отца и чем они ему угрожали, но отец рассказал все, что знал, и даже немного больше. Естественно, что ребята тут же доложили обо всем Койю, который со всех ног рванул в клинику. Чтобы беспрепятственно пройти в палату, пришлось применить крайние меры и спустить на медленно соображающий персонал Таканори. Мелкий изобразил крайнюю степень буйного помешательства, едва не покусав особо настырную медсестру. Даже появившийся в поле зрения шприц с успокоительным совершенно не подействовал на Таку. Он орал, брызгал слюной и швырял в окружающих всем, что попадало ему под руку. Когда одна из металлических ванночек угодила точно в цель, их оставили в покое. А стоило Таканори совершенно спокойно извиниться и за рукав потащить Койю дальше, как медперсонал коллективно впал в ступор и только проводил явно не здоровых на голову посетителей растерянными взглядами. К тому времени, как в клинику подтянулись Аки, Юта и их деньги, маму уже устроили в крыле для буйных пациентов, а Койю пытался воздействовать на врачей личным обаянием.
Меня отправили домой сразу же, как только подготовили все необходимые документы. Я понятия не имел, кому и сколько заплатил Ютака, но все бумаги, подтверждавшие мое неадекватное состояния, были уничтожены без следа. Я снова был совершенно здоров, нормален и уже несколько дней как счастлив. Я мог в любой момент взять Койю за руку. И это лечило меня лучше самых сложных и дорогих лекарств. Нам просто нужно было время.
Эпилог
- Сколько можно копаться? Только ты можешь искать рубашку в шкафу три часа, - Койю замер в дверном проеме, одергивая край кокетливого передника.
- Милый, - я выбрался из недр шкафа и демонстративно бросил на кровать целый ворох различных рубашек. – Если ты найдешь среди них хоть одну, в которой ты бы не оторвал пуговицы, стаскивая их с меня в порыве страсти, я буду тебе премного благодарен. Койю смутился и опустил глаза, начиная судорожно комкать тонкую ткань. – Тебе еще повезло, что хотя бы в этих джинсах уцелела молния, и я смог их надеть сегодня. Завтра можешь отправляться в магазин или в ремонтное ателье, - я усмехнулся, вытаскивая полупрозрачную футболку и натягивая ее на себя. – Ну что, сойдет так? – я покрутился перед Койю, стараясь показаться ему со всех сторон.
- Смотря для чего, - я удивленно застыл, а Койю медленным шагом двинулся ко мне, на ходу развязывая передник и отбрасывая его в сторону. – Если для того, чтобы я прямо сейчас встал перед тобой на колени и кое-что сделал, то сойдет, - говоря это, Койю легким движением опустил вниз собачку молнии и проскользнул ладонью под плотную ткань. – Но выйти так к гостям я тебе не позволю, - он немного сжал пальцы, провоцируя меня на ответную реакцию, а я не заставил себя долго упрашивать и легко толкнулся бедрами навстречу его руке. Он совсем немного еще подразнил меня, позволяя жадно и неистово целовать его шею и не замечая, что я оставляю на нем алые следы своих губ, а потом практически стек по мне на пол, устраиваясь у моих ног. Мне осталось только опереться спиной о шкаф и блаженно стонать, пока его пальцы, губы и язык творили с моим телом все, что им вздумается.
- Койю, ах…, - я сорвался на крик, а мой любимый лишь усмехнулся и на время оставил меня без внимания.
- Расслабься, сейчас тебе будет еще лучше, - он развратно облизал припухшие губы и вернулся к прерванному занятию. И зря я сразу ему не поверил, наивно полагая, что лучше быть просто не может.
От собственных стонов мне закладывало уши, а Койю только самодовольно улыбался, продолжая терзать меня и нарочно оттягивать кульминационный момент. И единственным, что смогло подстегнуть моего любимого, наконец, прекратить эту пытку, оказался громкий звук открывающейся двери. По всей видимости, это пришли Акира и Така, у которых был свой комплект ключей на случай, подобный этому.
Как и обещал, вниз в таком виде Койю мне спуститься не позволил, заставив, несмотря на жару, надеть пиджак. Я подчинился, умиленный его ревностью и нежеланием делиться ни с кем тем, что по праву принадлежало ему одному.
Мы успели вовремя, потому что Таканори уже начал деловито переставлять посуду, освобождая для себя край большого стола.
- Аки, угомони свое сокровище. Я передам в его пользование весь стол, но только после ужина. Пусть потерпит пару часов, - Койю вихрем влетел в столовую, сдергивая Таку со стола и возвращая на место столовые приборы. Акира только усмехнулся, сгребая мелкого в охапку и усаживаясь с ним в глубокое кресло, словно специально созданное для того, чтобы находиться в нем вдвоем.
- Кого еще ждем? – Аки чмокнул сердитого Таканори в макушку, а потом подставил щеку под ответный поцелуй.
- Как всегда, не хватает только нашей волшебной феи Ютаки, - я попытался незаметно расстегнуть пуговичку на пиджаке, но тут же получил по рукам от Койю и прекратил. Мой друг оказался легок на помине, практически тут же позвонив в дверь. Это было даже немного удивительно просто потому, что у него так же были ключи от этого дома, в котором вся наша компания собиралась вместе по выходным и праздникам. И хотя, формально, это был наш с Койю дом, в который мы перебрались совсем недавно, устав разгонять назойливых соседок и вытирать написанные помадой угрозы и неприличные предложения, я все равно относился к нему, как к чему-то общему. У всех здесь были собственные комнаты, посуда, одежда и прочие мелочи, превращавшие наш дом в место, где хотелось оставаться как можно дольше. – Койю, или я полный придурок, или Юта забыл ключи. Открой ему, а я как раз успею расставить бокалы.
Мой милый отправился в холл, неторопливо распахнул дверь, а потом издал какой-то подозрительный звук, похожий на предсмертное хрипение, и затих. В панике я выскочил следом за ним, а Така и Акира поспешили присоединиться ко мне. У дверей нас ждал сюрприз. Койю по-прежнему держался за ручку двери и в немом удивлении шевелил губами, напоминая мне золотую рыбку. Таканори, также неподготовленный к этой встрече, поперхнулся воздухом и теперь стремительно синел в объятиях Акиры, который не знал, чем ему помочь.
- Простите, ребята, - Ютака виновато выглянул из-за плеча своего любовника и тут же скрылся обратно, наткнувшись на гневный взгляд Акиры. – Наверно, надо было все-таки предупредить, да?
- Зачем же? – я хмыкнул и коротко, без замаха, стукнул Таку по спине. Его тут же отпустило, да так, что Акира не придумал ничего лучше, как заткнуть ему рот поцелуем. – Смотри, какой сюрприз удался знатный. Двое онемевших и один озверевший – шикарно, по-моему, - я отцепил пальцы Койю от дверной ручки и сделал, наконец, то, что должен был сделать уже давно: пригласил всех в столовую.
Напряжение между нами держалось ровно до первого тоста, который произнес любимый Ютаки. Мой друг сейчас был абсолютно счастлив, потому что позволил себе довериться самым дорогим своим людям. А мы, пусть и с некоторыми шероховатостями, приняли в нашу ненормальную семейку нового человека, который один заставлял Ютаку летать и всецело дарил ему свою любовь.
К ночи все без исключения были уверены, что с этим человеком мы знакомы всю жизнь. И пусть сейчас мы негласно дали обещание хранить тайну Ютаки, но вместе делать это было гораздо легче. Мы уже давно стали частями большого механизма, которому для слаженной работы не доставало только одной единственной детали. Наконец, эта деталь встала на свое место.
Засыпая ночью в объятиях Койю, я по привычке поблагодарил высшие силы за очередной день своей жизни. Только пройдя через сложные жизненные ситуации, неурядицы и проблемы, пережив расставания, потери и страхи, не один раз оказавшись на грани, я научился ценить каждую секунду, которую дарила мне судьба. И если в эту секунду со мной рядом был Койю, она становилась бесценной. И мне не жаль было отдать свою душу за то, что я сейчас имел. За руку Койю, обнимавшую мои плечи, за прядь его волос, щекотавших шею, за его сердце, которое билось в такт с моим, за его полусонную улыбку и коварный взгляд из-под ресниц. Он был и оставался лучшим, что случилось со мной за всю жизнь. Он пьянил, дурманил, сводил с ума, дарил мне крылья и учил меня отвечать тем же. Он вылечил меня от одиночества. Он стал моим персональным солнцем, центром мироздания для моей крошечной вселенной. Разве кто-то или что-то могло с ним сравниться?

back